Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

– После вчерашней битвы нас осталось мало. Но я сомневаюсь, что враг пойдет по нашим следам, не имея, по крайней мере, сотню уланов и лошадей. Потребуется время, но они отправятся в погоню. Когда неприятель прибудет сюда, люди из той укрепленной таверны скажут, сколько дней назад мы ушли, много ли нас и в каком мы состоянии. Поэтому спрячьте свои бинты, сидите в седле прямо и смотрите так, будто уже готовы к очередной битве. Врагу придется вести себя более осторожно, а осторожность заставит их двигаться медленнее. Я должен еще добавить, что при принятии важных решений буду советоваться с капитаном Гилврэем, и если со мной что-то случится, командование перейдет к нему.

Эссен отвел Ларона в сторону, пока остальные седлали лошадей. Он кивнул головой в направлении укрепленной таверны.

– Все мертвы, сир, – тихо сказал он.

Ларон заметил, что из трубы не идет дым.

– Я не понимаю, – ответил он, вздрогнув, хотя отлично все понял.

– Пойдемте, посмотрите на все своими глазами.

Часть крыши таверны, не видимая из лагеря, была вырвана, несколько балок превращены в щепки. Казалось, здесь орудовал чей-то огромный клюв.

– Я стоял на страже за два часа до рассвета, – рассказал Эссен, пока они шли дальше. – Неожиданно появился не то дракон, не то птица. Вел себя очень тихо, несмотря на свои размеры. Он был величиной в башню. Дракон нагнулся и засунул голову внутрь таверны через эту соломенную крышу. Я видел, как он вытащил оттуда пятерых и проглотил. Потом он улетел.

– Почему ты не поднял тревогу? – сердито спросил Ларон.

– Мы потушили костры, люди спали. Я подумал, лучше оставить все как есть, сир, чем паниковать и привлечь внимание дракона.

Ларон на мгновение представил последствия хаоса, в который оказались бы вовлечены больные и раненые, и дракона, такого огромного, что он мог проглотить корову.

– Правильное решение, маршал Эссен, – признал он.

Они залезли в таверну через дыру в крыше. Гигантский хищник просто забрал людей, а все остальное оставил нетронутым.

– Пусть Уоллес пригонит повозку сюда, но скажи ему, что люди из таверны ночью бежали, – сказал Ларон, осмотревшись. – Возьмите оттуда все, что может пригодиться. Вероятно, путешествие растянется на неделю.

– Но, кажется, драконы летят туда же, куда идем мы, – сказал Эссен.

– Да я заметил. Может быть, их специально направляют по нашему пути. Кто-то надеется, что они нападут и на нас тоже, но, может быть, они не умнее павшего виконта. Этот дракон напал на таверну – место, где чаще всего останавливаются люди. Может быть, нам следует избегать трактиров. Может быть, может быть, всегда может быть.

Ларон добился того, что за день они прошли достаточно много по извилистым горным дорогам, хотя, если смотреть по карте, казалось, что очень мало. Эссен отлично знал местность, поскольку служил здесь пять лет назад. Первоначально предполагалось пройти по главной дороге к южным кастелланиям Альпенниен, а затем отправиться дальше на юг, в Логьяр. Корма для лошадей было достаточно, а фермеры и жители деревень считали, что отряд принадлежит какому-то вождю в Альпенниен. Никто из разбойников и не думал нападать на такую большую вооруженную группу, но Ларон начал беспокоиться: все идет слишком уж хорошо. Он подумывал, не пытается ли кто-нибудь внушить им ложное ощущение безопасности.

– Если наших пленников опознает хоть один сельский житель, местное ополчение не пропустят нас спокойно, – говорил Ларон, идя с Эссеном во главе отряда. – Может, спрячем их в повозку?

– Перед нами появится, по крайней мере, пять пропускных пунктов, сир. Телегу обыщут в каждом из них.

– Я не позволю, чтобы их убили, и мы не можем их отпустить, поэтому в Логьяр придется идти другим путем. Но каким?

– Через Альпенфаст, сир. Там, где храмы Небесного Зеркала.

– Альпенфаст. Это независимая кастеллания в Альпенниен, как я припоминаю.

– Да, сир. Они попытаются заставить нас отпустить пленных прежде, чем мы минуем их земли, но нападать на нас не станут. Альпенфаст находится глубоко в горах, так что когда узники выберутся к ближайшему большому городу и поднимут тревогу, мы будем уже в безопасности.

– Есть еще какой-нибудь путь к Логьяру?

– Если у вас есть крылья, сир, тогда можно полететь.

– Тогда Альпенфаст! И не говори никому, пока мы действительно не свернем с дороги.

На третий день Эссен приказал свернуть на очень узкую тропу и идти на юго-запад. В отряде это вызвало непонимание: многие, зная особенности дороги, не посчитали решение Эссена правильным.

– Если бы дорога была кораблем, крысы бы стали покидать его, – сказал Эндри, вместе с другими рекконами пробираясь среди валунов, оползней и кустарников, растущих посередине дороги.

– Кажется, здесь тысячу лет никто не ходил, – заметил Уоллес. – Почему люди перестали пользоваться этой дорогой?

– Наверно, потому, что какой-то удалец сжег мост.

– Опять ты за свое! Если бы я не поджег тот мост, мы бы давно уже стали обедом для горных грифов.

– Не уверен, я не видел никаких грифов или орлов в последнее время.

– Да им тут есть особо-то нечего, наверное, – пробурчал Уоллес. – Но и нам не на кого охотиться, а запасы продовольствия подходят к концу. Повару не так-то просто.

Ларон приказал остановиться, чтобы рекконы могли вернуться и скрыть следы, свои и лошадей, в том месте, где они сменили направление движения. Дорога напоминала путь к какой-то ферме, поэтому хотелось надеяться, что преследователи не заметят ее или не обратят внимания. Корма для лошадей было мало, но они пока не были сильно голодны. Время от времени им встречались небольшие домики, из трубы которых шел дым, но никто ни разу не вышел оттуда, желая поприветствовать гостей.

– Просто вообрази, как же там живется, – сказал Эндри. – До ближайшей таверны еще идти и идти.

– И ближайший приличный рынок – в городе Карунзель, – добавил Уоллес.

Странная заброшенная тропа вела их все выше, и вскоре вместо редких домиков им стали встречаться лишь руины. Ночью величественная мерцающая пелена – Стена Драконов – была так близко, что, казалось, краем своей радуги касалась головы и сияла подобно Миралю.

Мираль теперь поднимался около восьми часов утра и садился через пару часов после захода солнца. В полдень двадцать восьмого дня Пятого месяца отряд подошел к внушительных размеров, однако не лишенной изящества стене. Она была не менее шестидесяти футов в вышину и перекрывала ущелье, по которому пролегала дорога. В основании находилась двойная дверь из крепкого дерева, а на скале выше значилось слово «Альпенфаст».

Не успел отряд дойти до стены, как отворилась левая половина двери. Появился караульный в блестящем стальном шлеме и доспехах и поднял руку. Ларон слез с лошади и направился к нему.

– Кто вы? – спросил караульный на придворном сарголанском.

– Мое имя – капитан Алиасар, и я действую от имени принцессы Сентерри из Сарголанской Империи. Прошу предоставить нам убежище от мятежников из Альпенниен.

– Немногие путешественники приходят по этой дороге, – ответил караульный. – Только мародеры и бандиты. Именно поэтому мы и построили стену.

– Мы шли так, желая укрыться от преследователей, у нас не было выбора. Каким будет ваш ответ? Большинство из нас серьезно ранено.

– Вижу, у вас трое пленников.

– Да, из отрядов, которые напали на нас.

Караульный скрылся за дверью, но не стал закрывать ее за собой. Прошло несколько минут, и он вновь появился перед Лароном.

– Капитан Алиасар, я могу предложить вам убежище от имени моего господина. Но в Альпенфасте царят мир и покой. Ваших пленников придется освободить.

– Принцесса Сентерри знает о ваших правилах и обычаях. Она хочет отпустить их здесь на свободу.

– В таком случае – добро пожаловать!

К вечеру они подошли к самому Альпенфасту. Он был скорее похож не на город, а на монастырь: множество храмов вокруг огромного университета, и некоторые из зданий тянулись вплоть до самого озера «Небесное Зеркало» – широкой спокойной водной глади, окруженной горами. Отряд прибыл тихим вечером: вершины и склоны отчетливо отражались на неподвижной поверхности воды.

– Здесь живут этеорены, – объяснил Ларон, огибая Небесное зеркало по дороге, вымощенной красным гранитом, и подходя к домам. – Жрецы, посвятившие себя изучению эфирных сил и небесного свода. Они живут здесь уже более четырех тысяч лет.

– Их прибрежные храмы и дворцы – настоящие шедевры искусства, – добавила Долвьенн.

– Да, разве они не прекрасны? Они являют собой одиннадцать важнейших архитектурных стилей и школ акреманской цивилизации, успевшей возникнуть и пасть за то время, пока этеорены вели свои научные изыскания.

– Там строится дворец в сарголанском стиле, – сказал Уоллес, сидя в повозке и указывая на здание с изогнутыми куполами и огромными сводчатыми окнами.

– Даже если когда-нибудь Сарголанская империя встретит свой конец, в том дворце будут жить, – произнес Ларон.

– Хорошее место, – заметил Эндри. – Как бы остаться здесь навсегда?

– Они умерщвляют свою плоть и дают обет безбрачия на всю жизнь.

– Ох. Ну тогда только зайти в гости, не более.

– Я думал, ты бросил пить, Эндри?

– Почти, но мне нравится компания тех, кто пьет. Кстати, у меня есть возлюбленная.

– В таком смысле это слово употребляют впервые, – произнес Уоллес.

– Ты не понимаешь значения, – ответил Эндри.

– Она заморила себя голодом и теперь не может даже двигаться.

– Да, но я уважаю ее за это. Она делает так из-за меня.

– Я бы никогда не заморил себя голодом из-за женщины.

– Уоллес, ты бы предпочел, чтобы женщина тебя бросила?

– Ох. Э-э-э… Ну, конечно, меня всегда очаровывали маленькие глупости, которые делают влюбленные, желая доказать свою страсть. Поцелуй ее от меня, Эндри.

– Сомневаюсь, что ей это понравится.

Каждому из отряда было оказано внимание со стороны жрецов, когда они дошли до дворца, построенного этеоренами пятьсот лет назад для своих гостей. У многих началась лихорадка: раны стали воспаляться, несмотря на все усилия, приложенные Лароном и Эссеном. Удивительно, но Гилврэй, получивший самые серьезные травмы, быстро шел на поправку. В свете предстоящего обеда Ларон решил формально передать ему командование Регентской Гвардией. Жрецы настаивали, что пленников не следует отпускать до тех пор, пока принцесса Сентерри и ее свита также не соберутся в путь, чтобы ни у кого не было преимущества во времени.

После обеда Сентерри, Долвьенн, Ларону и Гилврэю подали хмельной мед на каменном балконе на отвесной стене, откуда открывался прекрасный вид на озеро.

– Вода такая спокойная, что видно, как в ней отражаются звезды, – произнес Гилврэй.

– Озеро кажется отверстием в земле, через которое проглядывает другое небо, – сказала Долвьенн.

– Жрецы говорят, нам повезло, – добавил Ларон, перегнувшись через мраморные перила и глядя в воду. – Торейские бури обычно вызывают волны. Вероятно, Стена Драконов и на самом деле сдерживает их.

– Разве не для этого ее и создавали? – спросила Сентерри.

– Да, Ваше Высочество, но не всегда получается именно так, как было задумано.

Они немного помолчали, наслаждаясь тем, что никуда не нужно ехать, а можно спокойно отдохнуть на чем-то более удобном, чем седло, скала, трава и козлы повозки Уоллеса. Воздух быстро свежел, ветер сменился к ночи. Когда Долвьенн, съежившись от холода, начала дрожать, Гилврэй дал ей свой плащ.

– Хотелось бы знать, сколько гвардейцев и улан полегло в той битве, – произнесла задумчиво Сентерри, словно обращаясь сама к себе.

– По подсчетам капитана Ларона, приблизительно девяносто гвардейцев, один реккон и один студент либо мертвы, либо пропали без вести, – сказал Гилврэй. – Вероятно, триста улан были убиты или так серьезно ранены, что упали с лошадей. Думаю, погибло еще приблизительно шестьдесят человек, когда обрушился мост через реку Рейсвотер.

– Так много, – проговорила Сентерри, которая прежде никогда не видела настоящей битвы.

– За всю историю одному отряду не удавалось обратить в бегство целое войско, – заметил Гилврэй. – Гвардейцы, отдавшие свою жизнь в этой битве, будут воспеты бардами.

– Однако это ужасная цена… просто за то, чтобы защитить мою честь.

– Мы все посчитали за честь заплатить такую цену, Ваше Высочество. Для нас было позором то, что однажды вы попали к работорговцам.

– А теперь я могу считать себя свободной? Это горы Альпенниен, а их жители, кажется, подняли восстание.

– Вы по-прежнему под защитой гвардейцев, хотя их сейчас в десять раз меньше, чем прежде.

– Да, – вздохнула Сентерри, откидываясь назад на своем сидении. – Если бы мне пришлось выбирать между вами с вашим отрядом, капитан, и девятью полками улан, я бы выбрала первое. Не проводите ли вы нас в спальню?

– Конечно, Ваше Высочество. Госпожа Долвьенн?

Гилврэй протянул руку поднимавшейся Долвьенн и помог ей встать. Хромая, она шла между Сентерри и Гилврэем, опираясь на них. Ларон смотрел им вслед, затем повернулся обратно к озеру. «Они ни разу не упомянули виконта Коссерена, – подумал Ларон. – И всего один раз прозвучало мое имя. Но уж лучше один раз, чем ни разу».

Веландер перенесли в лазарет, где монахини ее вымыли и уложили в постель. Они очень беспокоились, что девушка была очень холодной, а ее сердца не бились. Но Эндри их успокоил, сказав, что для нее это нормально. Ее клыки и когти почти исчезли, и Эндри не пришлось давать никаких неприятных дополнительных объяснений. Когда один из жрецов поднял веко Веландер, оттуда вырвался яркий бело-голубой свет.

– Я Селверис, медикар, – сказал священник, который привел Эндри в комнату Веландер. – Она ненадолго пришла в сознание, когда я осматривал ее, а сейчас… Могу сказать лишь одно: она ни на что не реагирует.

– Ее состояние… э-э… немного тревожит, – осторожно произнес Эндри.

– Тревожит? – повторил жрец, стоящий рядом с ним возле кровати Веландер. – Ты понимаешь, что, если принять во внимание результаты несложных проверок, она мертва, хотя и может говорить и чуть-чуть двигать рукой? А свет из ее глаз!

– Что вы посоветуете? – спросил Эндри. – Завтра мы должны уйти.

– Без сомнения, Веландер лучше не оставаться здесь. Конечно, она может пробыть тут столько, сколько…

– Проживет?

– Я хотел сказать «пожелает», Эндри. Я ничего не могу для нее сейчас сделать, но подозреваю, что ей будет лучше, если ты здесь переночуешь. Сестра может понаблюдать за ней, а ты поспишь.

– Сир, я не могу навязываться…

– Капитан Ларон говорил, ты ей очень дорог.

– Я… я… я… – Эндри дышал с трудом, его лицо покраснело.

– Извини, Эндри, я тебя обидел?

– Я… нет, но… Веландер значит многое и для капитана, и…

– Еще одна очень неловкая ситуация?

– Э-э-э… да! Да. Э-э-э… Еще одна?

– Люди часто рассказывают медикарам вещи, которые не решились бы поведать даже возлюбленным… особенно тогда, когда видят медикара в первый и последний раз. Эндри, если вспомнить все сложности и обстоятельства, от твоих спутников у меня волосы встали бы дыбом – если бы у меня вообще были волосы, конечно. Оставайся со своей девушкой, парень. Я пришлю сестру.

Медикар поклонился и вышел. Эндри сел на кровать рядом с Веландер и взял ее за руку. Ее кожа была холодной, но сухой.

– Эндри, – прошептала девушка.

– Вел, ты проснулась!

– Я все слышала. Ты был ранен, Эндри?

– Только лицо.

– Можно потрогать?

Эндри положил ее пальцы на шрамы на правой щеке.

– Впечатляет. Должно быть, выглядит… лихо. Нравится девушкам.

Эндри нежно поцеловал ее в лоб, затем в губы. Тонкие лучи фиолетового цвета между ними немного подрожали и исчезли, когда он снова сел.

– Я хочу нравиться только тебе.

Сестра принесла лекарства и положила их рядом с кроватью, но голова Эндри по-прежнему оставалась на груди Веландер. Ее сердца не издавали ни звука.

– Как была битва, плохо? – спросила Веландер, когда сестра ушла.

– Ода.

– Ты убил кого-нибудь?

– Нет. Хартман и я сражались вместе. Я начинал, он приближался сзади и убивал. До тех пор, пока его самого не убили.

– Ты никого не убивал?

– Нет, никого.

– Случайно, Эндри?

– Когда мог, я пытался оглушить врага топором.

– Почему?

– Ну, чтобы они остались живы.

– Они же хотели убить тебя!

– Ну да, но, знаешь, их всех ждали девушки, семьи, друзья, они любили выпить и, вероятно, старались как-то улучшить свою жизнь. Я хочу сказать, что у них была своя жизнь и место в жизни остальных. Я не мог просто взять и покончить с этим.

– Эндри, Эндри… изумительно. Ты желаешь научиться утонченным манерам и изменить себя в лучшую сторону… но ты уже лучше. Лучше, чем остальные. Лучше, чем я.

– Ты глупышка, Вел.

– Нет, Эндри, послушай. Некоторых из тех, кого ты встретишь, ты будешь должен убить. Если оставишь их в живых, не уничтожишь зло.

– Ты имеешь в виду, мне надо было убивать людей в сражении?

– Я имею в виду, ты думаешь… э-э-э… как все люди, похожие на тебя. Ладно. Я говорю плохо. Очень плохо.

– Перед тем как ты умерла, Вел, ты кого-нибудь убила?

– Да. Шла война.

– Ох. Тогда ты, наверно, думаешь, что я слаб и глуп.

– Нет. Я считаю тебя самым замечательным человеком во всем мире. Восхищаюсь тобой. Обожаю тебя. Убийство дракона изменило меня, но… встреча с тобой изменила меня еще больше.

Эндри сел, погладил ее волосы. Некоторое время они молчали, наслаждаясь безмолвным присутствием друг друга.

– Ларон говорит, ты – жрица из Метрологов. Они образованные люди. Изучают звезды, но и не бросают людей, попавших в беду.

– Замечательно ты их описываешь.

Он положил свою руку поверх ее руки.

– Веландер, если ты выкарабкаешься, ты думаешь, мы справимся?

С видимым усилием Веландер схватилась за его пальцы.

– Если… было бы чудесно… но «если» не бывает. Эндри, тебе же нравится Терикель, да?

– Ну да, она приятная и мудрая женщина, – осторожно ответил Эндри.

– Нет! Она нравится тебе… ну как ты выражаешься… как твоя девушка?

– Что? Она – старейшина всего Ордена Метрологов, и одна из сильнейших магов мира, я даже не мечтал о том, чтобы подержать ее за руку.

– Терикель, она глубоко опечалена. Дает приказы, много работает, страдает, переносит ужасные тяготы – все ради добра. Иногда сталкивается с очень неприятными людьми, и все ради добра. Будь рядом с ней, Эндри. Если ей нужна поддержка, поддержи ее. Сделай это для меня, так легче уйти в Мрачные Земли.

– Нет, Веландер! Ты – моя девушка, так нечестно!

– Честь? – тихо засмеялась Веландер. Глупый. Говоришь как Ларон.

Через шесть часов после полуночи Эндри, забывшийся усталым сном возле кровати Веландер, проснулся оттого, что его кто-то тряс. При свете тусклой лампы он увидел Ларона, стоящего перед ним и прижимающего к губам палец.

– Пойдем со мной, – тихо сказал тот и вывел Эндри из комнаты.

– Еще даже солнце не встало, капитан, – произнес Эндри, пока они шли мимо крытой галереи с колоннами, увитыми плющом. – Что происходит?

– Ты приглашен на завтрак. Это будет очень хороший завтрак. На великолепном каменном балконе над озером, когда лучи солнца озаряют с востока горные вершины, а воды Небесного зеркала еще окутаны легкой дымкой, такой же голубой, как небо. Думаю, подадут хрустящий хлеб и мед из клевера с прохладным мятным молоком. К сожалению, некоторые из приглашенных в очень плохом настроении и готовы сражаться друг с другом до победного конца, а затем перебросить поверженных через перила моста в озеро – а ведь ущелье не меньше девяноста футов в глубину. Понимаешь, выяснилось, что истории, которые были рассказаны, не всегда и не во всем совпадают.

– Ох. А кто это люди?

– Я, капитан Гилврэй, принцесса Сентерри, госпожа Долвьенн – назову лишь несколько имен. Верховный надзиратель Альпенфаста согласился рассмотреть это дело, и инквизитор задаст пару вопросов.

– Рассмотреть де…

– Рассмотреть дело. Это когда судья решает, кто прав, а кто виноват. А сейчас из надежного источника мне стало известно, что ты никого не убивал и ты – девственник.

– Уоллес! – пробормотал Эндри, и на его лице было такое выражение, словно он готов покончить с собой.

– Это правда?

– У меня, как у реккона, есть право на небольшие личные тайны, капитан, неужели нельзя оставить это как есть, и пусть гадают?

– Эндри, тебе скоро зададут вопросы, когда ты будешь находиться под воздействием очень опасного эфирного заклинания. Если ты убивал или с кем-то хоть раз переспал, тогда ты ощутишь боль, словно в каждую клетку твоего тела вонзятся раскаленные добела иглы. Если нет, ты ничего не почувствуешь. Я снова тебя спрашиваю, ты убил когда-нибудь кого-нибудь и занимался ли ты любовью с женщиной?

– А Уоллес не узнает?

– Нет.

– Тогда ответ «нет» и «нет».

Они прошли еще сотню футов, прежде чем Эндри взял Ларона за руку и остановил его.

– Можно задать очень деликатный вопрос? – спросил Эндри.

– Ты можешь получить неделикатный ответ, но спрашивай, если хочешь.

– Один парень любит знатную женщину, но есть девушка, которая любит его. Девушка действительно нуждается в нем, и он дает ей всю любовь, какую только может, но истинные чувства вынужден хранить в секрете. Чтобы защитить чувства девушки и не создавать неприятностей для той знатной женщины. Он правильно делает?

Ларон скрестил на груди руки и некоторое время смотрел на Эндри, и при свете лампы его зеленые глаза сверкнули.

– Дай-ка угадаю. Ты – парень, Веландер – девушка, а Сентерри – знатная женщина?

– Мне бы не хотелось говорить, господин, но не могли бы вы дать мне ответ?

– Да, Эндри, он поступает правильно. Парень приносит в жертву свое счастье ради девушки, он бы даже умер за нее. Это по-настоящему благородно. И если при этом он тайно любит другую женщину, это еще более достойно уважения. Такая любовь утонченна, и она появилась в другом мире много лет назад. Я лишь здесь узнал о подобных чувствах, поэтому тебе бы лучше спросить совета у кого-нибудь еще.

– Так поступают благородные?

– О да, именно так – и спасибо тебе за то, как ты относишься к Вел.

– О, господин…

– Ни слова больше! Я тоже заботился о ней и тайно любил другую, ты не один такой, Эндри. Теперь пойдем дальше, нас ждут важные и сердитые люди в очень милом местечке.

Как и обещал Ларон, там, куда они пришли, было невероятно красиво, еда и напитки оказались простыми, но вкусными, однако атмосфера была ужасной – словно в бочке, наполненной большими, волосатыми и крайне злыми пауками. Эндри сразу же заметил Терикель, которая показалась ему очень грустной. Некоторое время все молчали, как будто не желали демонстрировать свою неприязнь до окончания завтрака. Солнце осветило горные вершины, со стола убрали подносы, и все смогли полюбоваться на необычайно красивые дома, озеро и пейзаж вокруг. Наконец прибыли верховный надзиратель и инквизитор, и Эндри с удивлением узнал, что медикар Селверис также являлся верховным надзирателем – и господином всего Альпенфаста. С другой стороны, жители Альпенфаста носили монашеское одеяние коричневого цвета и сандалии, поэтому старшего определить оказалось сложно. Инквизитор был рыжим лысеющим человеком в очках с оправой из проволоки.

– Мне стало известно, что между вами, дорогие гости, возникли враждебные чувства, – начал Селверис, вставая во главе стола. – Раздаются крики, устраиваются сражения, произносятся заклинания. В одном случае шелковую одежду гостя превратили в порошок – это грубое нарушение его прав. Некоторые из моих жрецов были напуганы.

– Кто никогда прежде не видел обнаженной женщины, – добавил инквизитор.

– Хотя мы редко вмешиваемся в дела наших гостей, сейчас гости – вы: главы государства, командующие, обладающие огромной властью, и представители другого, не менее важного, ордена. Вероятно, некоторые из вас являются шпионами и даже имеют захватнические намерения. Поэтому очень многие люди заинтересованы в раскрытии правды. Все ли вы этого хотите? Никому не разрешается уйти прежде, чем все станет известно.

В шепоте, поднявшемся за столом, чувствовалось одобрение. Селверис сделал шаг назад, пропуская вперед инквизитора по имени Малекниар.

– Я – инквизитор Альпенфаста, – произнес Малекниар, слегка кланяясь и складывая руки. – Мне нужны два человека, женщина и мужчина, которые никогда не убивали, чья девственность не вызывает сомнений, то есть она не нарушена. Полагаю, добровольцы Долвьенн и Эндри?

Эндри и Долвьенн вышли вперед.

– Ах, великолепно. Сейчас есть вопросы, пока мы еще не начали?

– Ведь существует множество женщин-девственниц и мужчин-девственников, которые никогда не убивали и живут в ваших храмах, – сказал Эндри. – Почему я?

– Вы не проходили подготовку для ритуала посвящения, и это отличает вас от жрецов Небесного зеркала. Сильные посвященные могут контролировать заклинание и даже искажать правду. У вас нет вопросов, госпожа? – спросил он Долвьенн.

– Я никогда осознанно не убивала, высокоученый инквизитор, но если кто-то умер от ран, нанесенных мной, не повредит ли это?

– Намерение и знание – вот все, что требуется. Что-нибудь еще? Замечательно, тогда мы начинаем. Вы двое, поднимите, пожалуйста, руки и встаньте в центре стола, пока я буду произносить заклинание истины.

Эндри, который не дотрагивался ни до какой другой женщины, кроме Веландер с тех пор, как они покинули Глэсберри, почувствовал, что рука Долвьенн теплая и влажная. Малекниар, сложив ладони, пробормотал какие-то таинственные слова, вызвавшие к жизни потоки эфирной энергии. Они превратились в шар фиолетового цвета размером приблизительно в человеческую голову.

– Пожалуйста, поднесите свободные руки к сфере заклинания истины, – произнес он, заставляя шар подниматься над ними.

Когда Эндри и Долвьенн дотронулись до шара, потоки энергии мгновенно охватили их руки и начали распространяться по всей коже под одеждой до тех пор, пока тела не оказались покрыты тонкой светящейся сеткой фиолетового цвета. Эндри не чувствовал ничего, кроме легкого покалывания.

– Хорошо. Заклинание приведено в действие, и никто не погиб в страшной агонии, можно идти дальше. Как известно, ни Эндри, и Долвьенн не разрешено говорить неправду. Более того, Эндри поймет, когда мужчина солжет осознанно, а Долвьенн – когда скроет правду женщина. Например, Эндри, что ты на самом деле думаешь обо мне, инквизиторе?

– Кажется, вы слишком милы, чтобы быть инквизитором, – сказал Эндри, не задумываясь.

– О, спасибо. Поскольку заклинание истины очень действенно, нам не нужны те ужасные люди, которые, желая добиться правды, пытают и запугивают своих жертв.

– И чаще всего нам требуется приятный и доброжелательный человек, похожий на Малекниара, ведь правду так горько слышать, – добавил Селверис.

– Долвьенн, скажи нам, что ты на самом деле думаешь о своей госпоже, принцессе Сентерри?

– Она – потакающая своим желаниям, тупоголовая, вероломная, плохо воспитанная маленькая дрянь, которая принимает свои лучшие решения только по моему совету, чьи капризы и причуды стоили жизни бессчетному количеству людей…

– Думаю, хватит, – прервал ее инквизитор, повернувшийся к Сентерри. – Ах, Ваше Высочество, по потрясенному выражению вашего лица понятно, что вас немало удивили истинные чувства верной наперсницы. Так почти всегда случается. Наверно, вам следовало первой испытать на себе заклинание истины и дать ответ на вопрос. Вы бы не смогли остановить себя и говорили без умолку. Хотя наделенный силой посвященный иногда и может солгать, нам станет понятно, если такое произойдет.

Сентерри, пошатываясь, обошла вокруг стола, и инквизитор поставил ее между Долвьенн и Эндри. По его команде они хлопнули в ладоши и приблизились к принцессе.

– Так, а сейчас, Ваше Высочество, может быть, мы услышим, что вы на самом деле думаете о Долвьенн?

– Самодовольная, амбициозная стерва, я не удивлена, что она до сих пор девственница, она такая ограниченная и разумная во всех своих поступках, и ее девственность было бы трудно нарушить даже зубилом каменщика или молотом…

– Хватит об этом! – сказал инквизитор, махнув рукой. – Между вами определенно все давно не так гладко. Ваше Высочество, можно спросить, что вы на самом деле чувствуете по отношению к капитану Гилврэю?

Сентерри удалось некоторое время помолчать, но желание говорить было похоже на то, что чувствует человек, когда ему нужно чихнуть: очень некомфортно до тех пор, пока не сдашься.

– Он так серьезен, и потому я не могу не дразнить его. Я знаю, он влюблен в меня, мужчины часто влюбляются в меня, а после вступают в Гвардию Сопровождения Путешествий. Я переоделась и ехала в «приюте гурмана» лишь для того, чтобы подразнить капитана Гилврэя. А теперь я узнаю о том, что он предал меня. Как так мог поступить любящий меня человек?

– Достаточно, Ваше Высочество, вы свободны, – произнес инквизитор. – Командир Эмтеллиан, наверное, вы следующий.

– Не могу поверить, что я сказала все это, – пробормотала, спускаясь, Сентерри, дрожа и покрываясь потом.

– Командир, скажите нам, кто вы, – сказал инквизитор.

– Я – кастелян Эмтеллиан из Виндовера, командир отряда, сам себя назначивший на эту должность.

Наступило полное молчание. Инквизитор пришел в себя первым.

– А как вы связаны с капитаном Гилврэем? – спросил он.

– Я предложил ему покинутый замок в Клаудфолле с землей в сотню квадратных миль, с тремя деревушками и хорошими пастбищами, если он приведет меня к принцессе Сентерри. Он согласился, и мы вместе разработали план, как схватить ее после выхода с Гвардией Сопровождения Путешествий из города Карунзель.

– Ты – подлое ничтожество, – медленно произнесла Сентерри, глядя на Гилврэя, но тот сидел, закрыв глаза и храня молчание.

– О, понятно. Вы хотели получить за нее выкуп? – поинтересовался инквизитор.

– Нет, я хотел жениться на ней и объединить все земли Альпенниен и Кейпфанга.

От удивления Ларон открыл рот.

– Впечатляет. Тогда у вас была бы половина территории империи и треть всего населения. Но Сентерри уже замужем.

– Виконту Коссерену подготовили славную смерть.

– Кастелян Эмтеллиан, можете вернуться на свое место. Капитан Гилврэй, подойдите сюда и встаньте возле сферы заклинания истины.

У Гилврэя был такой вид, как будто он шел на гильотину. Его глаза по-прежнему оставались закрыты, хотя лицо и было обращено к сидящим за столом, когда он встал между Эндри и Долвьенн.

– Капитан Гилврэй, расскажите о вашей службе.

– Я служил пажом при дворе Палиона в течение трех лет, затем провел семь лет в рядах ополчения, получил дворянский титул. Два года – в числе гвардейцев Сопровождения Путешествий.

– А что вы чувствуете по отношению к принцессе?

– Я обожаю ее с того момента, как впервые увидел. Я думал, принцесса отвечает мне взаимностью, но когда она вышла замуж за виконта Коссерена, я чуть не умер с горя.

– Но вы хотели предать ее?

– Нет, я собирался послать Коссерена против улан Альпенниена с Гвардией Сопровождения Путешествий, и тем временем благополучно доставить принцессу в Карунзель. Она бы стала вдовой, а я оставался рядом, и та подлая, невежественная свинья Коссерен перестал бы причинять ей боль. Принцесса, вероятно, стала бы все больше симпатизировать мне.