Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

– Тебе? – засмеялась Сентерри. – Безземельному офицерику?

– Я жил надеждой. Надежда – это все, что есть у воина. Надежда, что на поле брани не поразит случайная стрела, надежда на повышение, надежда привлечь внимание богатой женщины.

– А что вы делали на границе с самой беспокойной провинцией империи? – спросил инквизитор.

– Старейшина Терикель попросила меня сопровождать ее. Еще в Глэсберри мы стали спать вместе, и я чувствовал, что чем-то обязан ей.

– Ты, подлый предатель! – закричала Сентерри. – Ты восхищаешься мной, ты, ты…

– У меня были дюжины любовниц с тех пор, как вы назначили меня капитаном Гвардии Сопровождения Путешествий. Но, закрывая глаза, я представлял, что каждой из них являлись вы. Терикель…

– Он говорил, я была первой! – воскликнула Терикель, вскакивая на ноги, но затем снова падая на стул.

Ларон положил руку на глаза и покачал головой. Сентерри ухмыльнулась и стала смотреть куда-то вдаль, поверх озера.

– Терикель попросила сопровождать ее сюда, на Альпенфаст, пока принцесса находилась в Карунзеле. Я приехал вместе с ней один, потом ко мне на обратном пути обратился кастелян Эмтеллиан.

– Спасибо, капитан, пожалуйста, садитесь, – сказал инквизитор. – Сейчас вы все, наверно, видите, почему заклинание истины предназначено только для храбрых людей – или для тех, у кого нет выбора. Правда горька, и вы не в силах солгать. Вас видят именно таким, какой вы на самом деле, и часто не с лучшей стороны. Мы, жрецы, соглашаемся проводить этот ритуал раз в неделю и, несмотря на боль, чувствуем невероятное спокойствие. Терикель, теперь ваша очередь.

Терикель беспокойно заерзала и, казалось, вся сжалась.

– Я… я не уверена, что справлюсь, – едва слышно прошептала она.

– Старейшина, вы уже видели истинную сущность других, теперь должны сделать то же самое. У вас нет выбора.

– Нет! Есть вещи, которые…

– Старейшина, взгляните на верхние балконы, окружающие этот. Фигуры на перилах не горгульи, это воины-жрецы с арбалетами. Любой из них может попасть в яблочко с сотни ярдов в ветреный день. Стоит мне указать на вас – и в вашу грудь полетят три дюжины стрел, едва вы успеете сделать вдох. Все присутствующие при заклинании истины равны, даже я должен выйти и отвечать на ваши вопросы, если захотите. Вперед, старейшина Терикель. Этот опыт может изменить всю вашу жизнь.

Дольше, чем остальные, шла Терикель к сфере заклинания истины. Эндри и Долвьенн хлопнули в ладоши и подошли к ней. Терикель прикрыла глаза.

– Старейшина Терикель, что я могу сказать? – начал инквизитор. – Я знаю, что вы испытываете, дорогая госпожа, и поверьте мне, я постараюсь быть как можно более благожедательным. Так, а сейчас… почему вы соблазнили капитана Гилврэя? Только чтобы в безопасности добраться сюда, минуя Альпенниен?

– Нет… нет. У меня были личные причины.

– Восхитительно, моя дорогая, восхитительно, – сказал инквизитор с благоговением. – Вы сопротивляетесь, хотя являетесь посвященной всего лишь одиннадцатого уровня. Только посвященный тринадцатого уровня некогда оказывал противодействие. Вероятно, вам стоит вскоре вновь пройти процедуру идентификации, но сейчас не об этом речь. Какие у вас были другие причины?

На лбу Терикель заблестели капельки пота, и она начала дрожать от напряжения. Рот открылся, челюсти разомкнулись.

– Легче сказать правду, – сказал инквизитор.

– Мне он… нравится.

– Это ложь! – воскликнула тут же Долвьенн.

– Это не кончится, пока мы не узнаем правду, – предупредил инквизитор.

По лицу Терикель текли слезы, и они были розоватого цвета. Вскоре их цвет потемнел, и из носа пошла кровь.

– Предать, я хотела предать, я стремилась предать! – внезапно закричала Терикель.

– Скажите нам, кого вы хотели предать, и как.

Вдруг показалось, что Терикель расслабилась, словно решила уступить неизбежному.

– Лишь предательство, предательство ради нашего же спасения. Предательство для меня – это как сильная и острая специя, поверьте, это действительно так. Я предала Ровала, человека, который был очень, очень дорог мне, когда соблазняла… других мужчин, желая добраться сюда. С моим очаровательным, страстным и галантным Ровалом все отношения были искренними, возвышенными и красивыми, пронизанными любовью, основанными на доверии и взаимной нежности. Но… нет… хватит.

– Продолжайте, – произнес инквизитор.

– Но с… моим покровителем… пришлось раздвинуть ноги… а потом и с капитаном… это был чувственный, великолепный, ослепительный, пьянящий восторг с привкусом вины в каком-то злом экстазе, о да… когда я одевалась утром, меня всегда мучили угрызения совести, но их заглушали мысли о следующей ночи. К тому времени, как я приехала в Глэсберри, капитан уже давно находился в брюхе морского дракона, но здесь оставался Гилврэй, ах… и я знала, что он был галантным мужчиной и стал бы сопровождать меня, руководствуясь благими намерениями, если бы я попросила, но необходимость добраться до Альпенфаста стала поводом его соблазнить, сделать непростительную вещь по отношению к Ровалу… но невероятной силы удовольствие от сознания вины и риска оказалось…

– Достаточно, Терикель, это было не то, что…

– Я говорю правду, сначала я уступила своему покровителю в храме Метрологов в Альберине в ночь перед отплытием. Моя жрица Жустива увела Ровала прочь, когда он пришел и стал искать меня, я слышала неподалеку его голос. Он спросил, куда я ушла и почему не сказала ему, что ухожу. То были его последние слова, которые я слышала. Жустива посоветовала Ровалу идти к ближайшей каменной кладке: туда, по ее уверениям, отправилась я. Он тут же поехал к каменной кладке Септир, не сообразив, что Логьяр находился ближе к Альберину, всего лишь через пролив Страха. В то время я предавалась ласкам с другим мужчиной. Капитан Гилврэй обожал принцессу, и так приятно, когда предательство взаимно. Это произошло после бала…

– Эндри и Долвьенн, отпустите ее! – закричал инквизитор, и Терикель упала ему на руки. – Хорошо, спасибо, и примите мои извинения, – произнес он, отведя старейшину обратно на ее место. – Я совершил ошибку, мне следовало помнить, что вы говорили о личных причинах. Я мог бы определить границы, не унижая вас этим, но что сделано – то сделано. Бывало и хуже, теперь отдыхайте. Высокоученый Селверис, каково ваше мнение?

– Вы сделали грубую ошибку, высокоученый инквизитор. Когда заклинание истины будет разрушено, в шаре появится кнут, и вы получите сто один удар хлыстом.

– В этом нет необходимости, – задыхаясь, произнесла Терикель. – Только я заслуживаю такого наказания.

– Моя обязанность – не допускать подобных промахов, госпожа. Если это все-таки происходит, мне придется превратить это в назидательный урок. Мне следует пытаться выяснить правду, важную для безопасности государства, а не разрушать вашу душу, – Малекниар повернулся к остальным. – Подумайте о своих самых сокровенных и ужасных тайнах, и я смогу их узнать. Если кто-то из вас хотя бы шепнет жестокое или язвительное слово очаровательной старейшине Терикель, я лично позабочусь о еще ста одном ударе хлыстом: такова будет цена за попытку унизить ее.

– Я видел, как он это делает, – сказал Селверис.

Инквизитор снова обратился к Терикель:

– Госпожа, вы сможете снова выдержать заклинание истины?

– Да, – прошептала она, и сама подошла к Эндри и Долвьенн.

– Почему вы приехали в Альпенфаст? – спросил инквизитор.

– Чтобы узнать, каким образом можно разрушить Стену Драконов, – ответила Терикель хриплым и усталым голосом.

– Почему вы хотите ее разрушить?

– Поскольку слишком много силы находится в руках глупых, жестоких, жадных и амбициозных людей.

– Глупый, жестокий, жадный, амбициозный – я думаю, это относится почти к каждому в этом мире. По моему мнению, Стена Драконов – самое большое несчастье, случившееся с нами, с тех пор, как Торея была сожжена другим эфирным механизмом – Серебряной Смертью. Проблема в том, что Серебряная Смерть являлась оружием, оставленным древней высокоразвитой цивилизацией, и, уничтожив, его нельзя было восстановить. Стену Драконов можно создать еще раз, поскольку мы знаем основные правила ее действия. Зачем тогда разрушать, Высокоученая Терикель?

– Когда солдат встречает на поле битвы врага, он сражается, даже если знает, что ему придется драться еще с дюжиной других. Он сражается, надеясь, что все-таки одержит победу. У меня мало помощников, но я верю: мы победим.

– А в чем состоят ваши интересы в политике Сарголанской империи?

– Ни в чем. Я ненавижу это место и хочу домой.

– Что вы хотите от нас, в Альпенфасте?

– Познакомиться с одними из старейших прозрачных драконов: Учителем, Наблюдателем и Судьей.

– Больше ничего?

– Больше ничего.

– Спасибо, госпожа, вы можете сесть. Когда придет время мне получить наказание, вам, конечно, предоставят право нанести столько ударов, сколько посчитаете нужным.

Терикель в нерешительности стояла перед инквизитором, затем обвила его руками и прижалась щекой к его щеке.

– Вас не нужно наказывать за то, что я такая, – сказала она, отступая.

– Именно поэтому меня и накажут, – ответил Малекниар. – Кастелян Эмтеллиан, пожалуйста, вернитесь к заклинанию истины. Поверьте, не будет никаких личных вопросов, ничего, что не относится к политике. Я не намерен получить больше плетей, чем уже заслужил. О, и, Терикель, вы познакомитесь со старейшими прозрачными драконами.

Эмтеллиан выглядел вполне спокойным, когда снова встал между Эндри и Долвьенн.

– Кастелян, сколько уже вы и принцесса Сентерри планируете побег?

– Около года, – сказал кастелян, не успев испугаться. За столом раздались удивленные вскрики.

– Расскажите нам об этом заговоре.

– Только попробуй! – закричала Сентерри, вскакивая на ноги.

– Сядьте, Ваше Высочество, – произнес инквизитор, невозмутимо посмотрев на принцессу. – Второй раз я вопрос задавать не буду.

– Давай, – сказал Гилврэй.

Сентерри попыталась смерить инквизитора высокомерным взглядом, затем упала на сидение.

– Сентерри и я встретились некоторое время назад, когда я посещал двор Палиона, желая вновь принести присягу верности императору. Мы понравились друг другу, но было очевидно, что император не одобрит связь между нами. Принцесса, изменив облик, отправилась в Диомеду якобы для того чтобы взять уроки танца живота. Я, переодевшись в раба, тоже поехал туда. Я мог бы похитить ее и увезти в свои родные горы через пустыню. Выглядело бы это так, как будто я спас ее от работорговцев. Сентерри бы заявила, что они ее изнасиловали, а я решил отомстить за ее поруганную честь и убил их. Как порядочный человек, я мог бы восстановить честь принцессы, женившись на ней после того, как убил тех, кто опозорил ее.

– Но ее похитили настоящие работорговцы прежде, чем вы смогли осуществить задуманное?

– Да. Мой план провалился, и вы все знаете, что случилось потом. Я был опустошен, когда Сентерри вышла замуж за Коссерена. Я хотел вызвать его на дуэль, каким-нибудь образом оскорбив, я надеялся убить его, я люблю ее…

– Спасибо, достаточно, Вы свободны. Сентерри, пожалуйста, войдите снова в зону действия заклинания истины.

У Сентерри вид был вызывающий, но испуганный, когда она вступила в поле действия заклинания во второй раз.

– Что вы чувствуете по отношению к кастеляну? – спросил Малекниар.

– Когда ему не удалось приехать в Диомеду – а это являлось частью нашего уговора – я подумала…

– Она не отвечает на поставленный вопрос! – воскликнула Долвьенн.

– Пожалуйста, попробуйте ответить еще раз, Ваше Высочество, – сказал инквизитор.

– Мне жаль, Эмтеллиан. Я никогда не тосковала по тебе, я глупа, испорчена, я эгоистка. Судьба распорядилась так, что меня на самом деле похитили, прежде чем ты прибыл в Диомеду. Когда Ларон и его демон спасли меня… ты был далеко, далеко оттуда. Старейшина Терикель права, когда говорит, что в предательстве есть особая пьянящая прелесть. Ларон стал моим любовником, и он лишил меня девственности. После… я не могла вернуться к тебе. Когда отец предложил мне выйти замуж за идиота Коссерена, я согласилась, желая наказать себя. Затем графиня Белльсарион подошла ко мне на балу в Глэсберри и передала твою записку. Я смела надеяться, что когда-нибудь и у нас может появиться надежда на будущее.

– Спасибо, вы свободны, Ваше Высочество. Теперь всем разрешается разойтись: я закончил. Перед тем, как принять наказание за то, что я причинил Терикель, я дам вам возможность сделать любое заявление под действием заклинания истины.

– Высокоученый господин, почему меня не вызвали? – спросил Ларон.

– Потому, что я вижу невинных. Невинных в этом случае. Однако ты можешь сделать заявление, если хочешь, но не сейчас. Долвьенн, сначала говори ты.

– Мне не хочется больше никогда в своей жизни встречаться с принцессой Сентерри, – произнесла Долвьенн. – Капитан Гилврэй, я презираю ее за то, что она сделала с вами.

– Спасибо. Реккон Теннонер, что вы хотите нам сказать?

– Я хочу, чтобы Веландер стало лучше. Если кто-нибудь может ей помочь, пожалуйста, сделайте это. И еще я хочу, чтобы моя настоящая любовь пережила весь позор, который ей пришлось сегодня ощутить.

– Твоя настоящая любовь не Веландер? – воскликнул Ларон.

– Нет, это…

– Стоп! – закричал инквизитор. – Эндри, храните ее имя в тайне; это не наше дело. Терикель, идите сюда и говорите, если желаете.

– Мое единственное желание – разрушить Стену Драконов, – сказала старейшина твердым голосом, скрестив на груди руки. – Черт со всеми вами и с вашими заговорами и интригами. Мир стремительно катится прямо в ад, и никого это не волнует!

– Очень хорошо, Терикель, вы свободны. Капитан Гилврэй?

Гилврэй медленно, словно задумавшись о чем-то очень важном, шел туда, где Долвьенн и Эндри держали в руках шар заклинания истины.

– Леди Долвьенн, неделю назад вы спасли мою жизнь на поле боя. Вы храбрая, грациозная, умная, находчивая и очень, очень красивая женщина. Мои сердца навеки принадлежат вам, независимо от того, нравлюсь я вам или нет, я укоряю себя за то, что не оценил вас сразу по достоинству.

– Ах! – воскликнул инквизитор. – Можете ответить, госпожа.

– Капитан, вы мне нравились с того момента, как вступили в ряды Гвардии Сопровождения Путешествий, – тихо проговорила Долвьенн.

– Кастелян, вы будете говорить? – спросил Малекниар.

– Да, высокоученый господин, – ответил он, вставая и подходя к Эндри и Долвьенн. – Ларон, за то, что ты спал с моей возлюбленной, я убью тебя. За то, что спас ее от работорговцев, я дам тебе один дополнительный день, и только потом приду за тобой. Сентерри, я по-прежнему люблю тебя, хочешь ты этого или нет. Инквизитор, хочу выразить вам свою благодарность. Капитан Гилврэй, вы самый лучший командир, против которого когда-либо довелось сражаться. Это все.

– Ларон? – спросил инквизитор.

Ларон поклонился, находясь в зоне действия заклинания истины, прежде чем начать говорить:

– Высокоученая Терикель, много лет назад ваш возлюбленный Ровал был моим лучшим другом и часто моим единственным другом. Я… я надеюсь вернуться в Альберин, поскольку думаю, что ему потребуется друг рядом, когда он узнает о ваших поступках. Это все, высокоученый инквизитор.

– Ваше Высочество, теперь только вы отделяете меня от наказания, – сказал инквизитор. – Говорите, сколько пожелаете.

– К сожалению, высокоученый инквизитор, мне нечего сказать. Примите мою благодарность, вы заставили меня задуматься о своем характере за последние полчаса. Долвьенн, Гилврэй, я выношу вам смертный приговор за предательство. У вас есть день на то, чтобы исчезнуть, потом я пошлю своих людей по вашему следу. Кастелян Эмтеллиан, моя любовь принадлежит вам. Примите вы ее или нет, это ваше решение. Больше мне сказать нечего.

– Заклинание истины обладает странным очарованием, – произнес инквизитор. – Люди часто так сильно хотят узнать секреты других, что забывают о своих собственных. В первый раз испытать на себе действие заклинания они вызываются сами. Второго раза… почти никогда не бывает.

Закончив расспросы, Малекниар встал в центре стола и хлопнул в ладоши. Никто не обратил особенного внимания, когда он вступил в зону действия заклинания: ведь остальные уже прошли через это.

– Перед разрушением заклинания истины у меня есть право задать вам один вопрос, – сказал он. – Прошлой ночью в нашей библиотеке были обнаружены два человека, по неосторожности задевшие защитное заклинание. Мне бы хотелось подвергнуть их заклинанию истины – с вашего разрешения.

Все присутствующие согласились. Им хотелось отвлечься от пережитого за счет кого-то другого.

Два жреца привели Вильбара и Риеллен. После некоторых общих объяснений о действии заклинания истины Риеллен пригласили вступить в зону его действия.

– Почему вы занимались шпионажем? – грозно спросил инквизитор. Задавая вопрос Риеллен, он проявлял меньше терпения, чем по отношению к остальным, сидящим за столом.

– Мы освобождали знание, монопольно присвоенное ученой элитой, желая донести его до простых людей, – ответила Риеллен.

– Но кого вы работаете?

– На группу магических замыслов и общих оккультных планов.

– Кто еще в этой… э-э… группе?

– Вильбар и Мэбен.

– Почему Мэбена не было с вами?

– Он сказал, мать учила его соблюдать правила гостеприимства, потому он остался в комнате. Я говорила, что ему не следует путать понятия о чести среднего и низшего класса, пришла пора простым людям узнать о своем праве на знание, но Мэбен послал меня куда подальше и пожелал нам попасться.

– Простые люди слишком глупы – иногда настолько, что даже не способны скрыться где-нибудь от дождя, – сказал Эмтеллиан.

Настала очередь Вильбара испытать действие заклинание истины, но он упал на колени.

– Мне не нужно заклинание истины, я живу ради принцессы Сентерри, я могу умереть за нее! – воскликнул студент, поднимая сложенные ладони и указывая ими на Сентерри. – Встреча с ней изменила мою жизнь, я навсегда отказываюсь от революционных замыслов, я не мог набраться смелости и сказать об этом Риеллен и Мэбену, но теперь я не желаю говорить ничего, кроме правды, я заявляю, что обожаю даже пыль, по которой ходит принцесса Сентерри…

– Хватит, пожалуйста, уходите! – закричал инквизитор, закрывая лицо рукой.

– Ваша организация, кажется, ведет подрывную политическую деятельность, – заметила Сентерри, рассматривая Риеллен, демонстративно отводящую глаза. – Если я когда-нибудь поймаю вас за границами Альпенниен, то повешу за предательство. Вильбар, вы, начиная с сего момента, находитесь под моей охраной и защитой.

Инквизитор разрушил заклинание истины, Долвьенн немедленно отпустила руку Эндри и, хромая, пошла к капитану Гилврэю. К тому времени Сентерри находилась в объятьях Эмтеллиана, а Терикель вытирала кровь с лица салфеткой Ларон направился к Эндри.

– Нам пора, парень, если тебе не хочется понаблюдать за наказанием, – сказал Ларон, указывая на главную дверь.

– Так это то, чем занимаются лучшие представители нашего общества? – пробормотал Эндри, и его лицо приняло озадаченное выражение.

– Вот куда уходят наши налоги, Эндри. Я забыл спросить, как Вел?

– Умирает, но мы уже попрощались.

– Ты думаешь, она бы захотела со мной поговорить, прежде чем я снова исчезну?

– Я думаю, она стала бы настаивать на этом.

Утром, спустя несколько часов, Ларон отправился в путь вместе с Риеллен, Долвьенн и Гилврэем. Мэбен решил, что должен вступить в ряды жречества, и, прежде чем дать обет послушания, пришел в комнату к Эндри, неся что-то под мышкой. Это оказалась одежда, которая подходила лишь тому, кто был по меньшей мере на два фута ниже Эндри, несколько украденных книг о магических заклинаниях, горстка серебряных и медных монет, одеяло и нож.

– Я слышал, рекконов пошлют вслед за капитаном Гилврэем и леди Долвьенн, – сказал Мэбен.

– Ну да, – ответил Эндри. – Мы должны не терять их из виду, пока не кончится день, затем привести к ним Регентскую Гвардию и отряд кастеляна. Кажется, они спешат прямо в Логьяр, поэтому мы тоже отправляемся туда.

– Но я думал, тебе нравится капитан.

– Да, но я солдат, а Сентерри – мой командир.

– Эндри, я слышал, высокоученая Терикель должна идти с рекконами.

– О да, и Уоллес тоже. Сентерри сообщила ему, что случилось с инквизитором, затем пообещала сделать его поваром во дворце Логьяра. Он очень хочет попасть туда и устроить пир, когда приедет принцесса. А сейчас, Мэбен, я должен присоединиться к рекконам, поскольку в полдень мы уже уходим. Присмотри за Веландер, пока она здесь.

– Конечно, и береги себя, Эндри.