Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

– Драконы! – закричал Уоллес. – Что происходит? Кловессер казался таким приятным городком, когда мы приехали.

Они вышли на маленькую площадь, выделяющуюся на фоне окружающих ее горящих домов, и внимание Эндри привлек дракон величиной приблизительно в двадцать футов, парящий над шестью всадниками, тянущими перевернувшийся экипаж. Все были одеты так же, как Эндри.

В его голове завертелось множество мыслей, но ни одна не была четкой. Эндри вернулся к повозке. Терикель и студенты прижались друг к другу в одном конце, пока Веландер поедала свою очередную жертву, пойманную некоторое время назад. Развернув топор, Эндри ударил Веландер по ягодицам рукояткой.

– Брось его! – закричал он. – Ты же обещала мне тогда, ночью!

Веландер никак не отреагировала на слова, поэтому Эндри ударил ее по голове. Пронзительно завизжав, Веландер оглянулась.

– Жадная пьяница! – снова закричал Эндри. – Оставь его в покое и встань рядом со мной!

Эндри развернул коня к дракону и пришпорил его. Лошадь сорвалась с места. Тем временем на дракона напали три реккона. На главного из них обрушился ослепительно-белый поток; затем дракон направился к экипажу, не обращая внимания на остальных рекрутов. Его челюсти раскрошили большую часть повозки. Дракон заглянул внутрь. Очевидно, то, что там было, ему не понравилось, поэтому экипаж охватили языки пламени, и вскоре от него остались лишь пепел да зола, а булыжники, на которых он стоял, обуглились.

Через пару мгновений драконы изрыгнули новую порцию огня. Однако в течение последующих десяти секунд произошли значительные изменения. Вперед выскочил Эндри. Дракон качнул головой и сбил с ног Дэнола и его коня. Веландер бросила свою жертву и выпрыгнула из повозки. Эндри приблизился к дракону и со всей силы ударил его по спине. Лезвие топора воткнулось во что-то, издавшее странный гулкий звук, и оттуда вырвались яркие лучи энергии. Еще два удара – и лезвие вошло в необычные волокнистые мышцы, которые позднее Терикель назвала сплетением заклинаний. Металлическое оружие разрушило их, но не сразу, а лишь только после ряда ударов по одному и тому же месту. Эндри, опустив топор в третий раз, высвободил огромное количество эфирной энергии, которая, как и железо, обладала свойством ни с чем не смешиваться: что-то ярко вспыхнуло и выбило оружие из рук. Дракон взревел скорее от гнева, нежели от боли, повернулся и снова изрыгнул огонь. Эндри быстро наклонился, и пламя пронеслось мимо его головы и попало в несколько соседних домов, поджигая то, что еще не горело.

Над Эндри клацнули огромные челюсти, но неожиданно по шее дракона поползло нечто темное, уселось под головой, надрезало кожу так, что вырвался яркий голубой луч, и приложилось к ране. Дракон взвыл, зашатался и расправил крылья. Их размах оказался по величине больше всей площади. Уоллес погнал повозку подальше от этой улицы. Дракон поднялся в воздух, три раза хлопнул крыльями, замер и рухнул вниз. Там, куда он упал, закружились клубы дыма и искр.

Вскоре стало возможным что-нибудь рассмотреть. Терикель прижимала маленький арбалет Риеллен к виску Уоллеса. Через сквер, шатаясь, брел реккон, оказавшийся Дэнолом, держа в руках топор с наполовину обуглившимся лезвием. Перед ним вез тележку Эндри, студенты помогали ему. Дэнол пронзительно вскрикнул от отвращения, увидев то, что осталось от последнего обеда Веландер.

– Выброси тело! – закричал по-сарголански Эндри: именно так командовал маршал в сражениях. Дэнол выкинул тело из повозки. – Уоллес, держи на запад! – добавил Эндри по-диомедански, ведь маршал его сейчас все равно не слышал.

– Делегат Портер, где он? – спросил Эндри, снова переходя на всеобщий сарголанский, не зная, сообщат ли рекконы о его диомеданском.

– Вот та куча пепла на обуглившихся камнях! – сказал один из четырех рекконов, сидевших на лошадях.

– Кто вы?

– Меня зовут Эссен, сир.

– Так, вы все отправляетесь с повозкой! – закричал Эндри.

– А что с вами, сир? – спросил Эссен.

– Я собираюсь найти… ммм… – начал Эндри, который не мог подобрать слова на сарголанском языке, обозначавшего «демон», «монстр», или «дьявол – убийца, пьющий кровь». – Леди! Найти… ммм… одного друга одной леди! – крикнул он. Затем Эндри повернул лошадь и поскакал к клубам дыма и искр: именно там Веландер вступила в схватку с драконом.

К этому моменту конь, на котором ехал Эндри, понял, что, несмотря на пережитый за последние минуты страх, он остался жив и почти не получил ранений, поэтому пора бы помочь осознать своему хозяину все безрассудство его действий.

Однако коню пришлось повиноваться, когда Эндри остановился перед горящим зданием, куда рухнул дракон. Он слез с седла, привязал поводья к сломанному забору и перелез через камни туда, где среди обломков виднелся лежащий дракон. Именно виднелся: тела там не было.

– Веландер!

Никто не откликнулся. Эндри попытался поискать там, где находилась голова дракона, поскольку хвост и шея оказались невероятно похожи. Оттуда послышался звук падающих камней, и все вновь замерло. Поэтому Эндри решил идти в этом направлении. Он увидел, как из-под кучи сломанных досок вылезла Веландер. Ее одежда висела клочками, тело было покрыто синяками, царапинами и пылью. Глаза горели белым светом. С собой Веландер тащила то, что, кажется, являлось доспехами.

– Веландер! – закричал Эндри.

– Эндри. Не смотри, – попросила она, и у нее во рту что-то блеснуло.

– Я иду, жди там.

Эндри увидел, что в области шеи доспехи были разорваны, и там виднелась плоть.

– Прошу тебя, скажи, жрица жива? – спросила Веландер.

– Не скажу. Голова почти отвалилась. Кто он?

– Прозрачный дракон.

Только сейчас Веландер отпустила свою жертву. Эндри снял свой плащ и, помог взобраться по камням изумленному и сильно взволнованному вампиру.

– Это безнадежно, мы должны бороться, чтобы уйти из города, а бороться в силах только я, – сказал Эндри, и отдал Веландер своего коня.

За его лошадью выстроились четыре реккона и повозка. Терикель по-прежнему не спускала глаз с Уоллеса и теперь направляла маленький арбалет на его нос.

– Черт, поспеши, повозка стоит! – закричал Уоллес, когда Эндри остановился и замер в изумлении.

Мадам Джилли в отчаянии посмотрела на очередь, затем поспешно пролистала «Регистр передвижений», вспомнила несколько имен, положила книгу подле себя и открыла «Отрывки из жизненных путей».

– Фальзер Рикель, Д'брц-Трт, также известный под именем Лафонтена, Голбок Харц, Трансер – вы все сядете в лодку вместе, – приказала она. – Возражения есть?

Духи умерших переглянулись между собой и пожали плечами.

– Нет? Хорошо. Пожалуйста, заходите в лодку и рассаживайтесь. Вам повезло, мистер Трансер, ваше место на корме.

Мадам Джилли держала в одной руке «Отрывки из жизненных путей», а другой отталкивала лодку от берега.

– Ты умер оттого, что на тебя упала каменная кладка, Голбок? Что же такое происходит, если теперь даже по улице нельзя спокойно пройтись? О Трансер, дорогой мой, тебе разрезал горло дьявол-кровопийца. Думаю, ты хотел бы, чтобы все было так же быстро и четко, как с юным Голбоком? Д'брц-Трт – само божество, превратившееся в прозрачного дракона в возрасте шестисот лет! Мы, перевозчицы, нечасто видим похожих на тебя, и я не могу дождаться, когда вернусь и расскажу об этом в чайной Библиотеки Душ. Фальзер… и вновь тот дьявол-кровопийца.

Они прошли через сумрак, который легко можно было спутать с туманом. Вдруг его прорезал красный луч. Тем, кто ехал в лодке, стали слышны крики, раздававшиеся неподалеку, и показались неровные очертания берега с огромными фигурами, размахивающими руками. Четверо мужчин в ужасе наблюдали за происходящим, когда внезапно что-то просвистело мимо, и шест перевозчицы опустился на голову Фальзера, опрокидывая его за борт. Как только голова показалась на поверхности черных волн, мадам Джилли со всей силы воткнула шест в спину Фальзера.

– Насиловал проституток, да? – закричала она. – Ну почувствуй то же, что чувствовали они, когда ты их заваливал и брал силой!

Несмотря на то, что происходящее было ужасно, три духа, остававшиеся в лодке, начали смеяться. Наконец мадам Джилли убрала свою шест и взмахнула им над лодкой Д'брц-Трт не подозревал, что произойдет, пока шест не описал полный круг и не ударил его еще раз. Д'брц-Трт ушел под воду.

– Ты покушался на жизнь моего возлюбленного, ублюдочный убийца прозрачный дракон! – закричала она, ударяя его прямо по лицу, пока тот отчаянно пытался подняться на ноги на темной отмели. – И спалил его командира! А ну вылезай-ка на берег!

Демоны, стоящие там, сердечно поприветствовали мадам Джилли, которая помахала в ответ и послала воздушный поцелуй.

– В любое время, когда потребуется работа, милая, добро пожаловать к нам! – крикнул один из них, размахивающий парой наручников и ослепительно-белыми вилами.

Мадам Джилли поплыла обратно в темноту, а ее два пассажира стали выбираться на берег. Гольбок и Трансер прижались друг к другу на другом конце лодки; им было совсем не смешно.

– Эй, а нам уготована такая же судьба? – спросил Голбок.

– Нет, вы отправитесь в Аркадию. Теперь посидите-ка спокойно, эта штука раскачивается. Извините, ненавижу насильников. Да и из-за безопасности Эндри можно было проявить эмоции.

Вскоре моменту мадам Джилли вернулась к тому месту, где другие души умерших ожидали своей очереди.

– Портер, – позвала она. – Тебе пора, забирайся в лодку и садись в середине. Она оттолкнулась от берега. – Ну а сейчас… я думаю, это ты командовал моим возлюбленным, Эндри Теннонером.

– Эндри? – воскликнул испуганный дух, и его колени внезапно задрожали. – Он никогда не говорил, что его любимая носила имя «Смерть».

– О, я всего лишь перевозчица, и я была жива, когда произошло наше знакомство. Это длинная история. Мы можем поехать в Аркадию через Пристань Ада, если тебе действительно хочется ее услышать. Как сейчас дела у Эндри?

– Я командовал им недолго. Совсем недолго. Буквально пару часов.

– Да это не проблема, большинство мужчин, встречавшихся в моей жизни, оставались со мной час или два. Скажи, у него есть девушка?

– О, а… нет. Но у него есть маленький нож… как будто женский.

– О, он все еще тоскует по мне!

Уже ночью, проведя много часов в седле, рекконы решили остановиться и дать отдохнуть лошадям. Хотя они проехали уже пять миль, город, объятый огнем, был все так же виден на востоке. Эндри немного постоял возле коня, положив руки ему на шею, как бы благодаря за верность в бою. Когда животное пошевелилось, давая понять, что предпочитает прогулку по пастбищу дальнейшим проявлениям чувств, Эндри сел, охватив голову руками.

– Делегат Теннонер, сир!

Эндри поднял глаза и увидел Эссена, в знак уважения стоящего на некотором отдалении. Тот поклонился и поприветствовал еще раз.

– Я не делегат, – ответил Эндри.

– Нет, вы делегат, сир, прошу прощения за то, что осмелился вам перечить. Все ждут ваших приказов.

– Приказов? – переспросил Эндри, не будучи уверенным, правильно ли понял это сарголанское слово.

– Ваших приказов, сир. Портер был нашим делегатом в Гвардии Сопровождения Путешествий, но сейчас он мертв. Мы избрали вас на его место.

Эссену понадобилось немного времени на объяснения того, что случилось. Рекконы обладали правом избирать своего собственного представителя, называвшегося «делегатом». Они решили про Эндри еще в пути. Им казалось, что любой человек, вступивший в поединок с прозрачным драконом ради спасения рекрута, имея лишь топор в качестве оружия, был достоин подобного звания. Эссен также рассказал более подробно о том, что случилось до приезда Эндри.

– Когда Сопровождение Путешествий бежало из города, в небе заметили парящего дракона, – закончил Эссен.

– Попробуй его не заметить, – сказал Эндри.

– Капитан Гилврэй решил посадить принцессу Сентерри на лошадь и перевернуть экипаж. По предложению делегата Портера мы остались и стали защищать те обломки, как если бы принцесса все еще была там. Когда появились вы и начали сражаться с драконом, я и моя команда собрались и приняли решение.

– Что? Вы согласны, чтобы вас вел любой, кто пошел на такой глупый риск?

– Ну да, сир.

– Ох. Ну а кто у вас самый главный?

– Вы, сир. – Я?

– Вы, сир.

– Вы обречены, – тихо пробормотал Эндри, однако взял себя в руки. – Ладно, заберите раненых и идите по этой дороге. Неподалеку Глэсберри, там безопаснее.

– Да, сир, но разрешите задать один вопрос?

– Спрашивай.

– Откуда вы узнали, что подруга той леди была в месте, где упал дракон?

– Он сидела на драконе.

– Прошу прощения, сэр, но на драконе находился только демон, вцепившийся ему в горло. В когтях или еще где-нибудь не было никого, тем более леди.

– Демон и есть друг той леди, реккон Эссен. И не стоит называть ее демоном в следующий раз.

«У нее очень низкая самооценка», – добавил внутренний голос.

Когда Терикель всех осмотрела, стало ясно, что многие ранения остались незамеченными. Прошел почти час, пока старейшина, используя имеющиеся в распоряжении вино и рваную одежду, всех перевязала. Веландер лежала, завернувшись в одеяло, и никого к себе не подпускала. Эндри решил, что поскольку он отвечает за рекконов, его ранами его следует заняться в последнюю очередь.

Остальные собирались, пока Терикель наконец перевязывала раны, ожоги и царапины Эндри. Чтобы отвлечься от жгучей боли от вина, которое она лила ради дезинфекции, Эндри уставился на мерцающие огни Стены Драконов у горизонта на западе.

– Эндри, что ты знаешь о Стене Драконов? – спросила Терикель, приматывая последний бинт.

– Ну… это… магическое заклинание, чтобы ослабить торейские бури, которые топят наши корабли и приносят такие ливни, госпожа.

– Да, так, грубо говоря, – сказала Терикель, удивленная простотой его ответа. – Те ужасные бури возникли после гибели континента Торея.

– О да, даже я слышал, как это случилось, – произнес Эндри, вставая. – Говорят, вы оттуда, госпожа. А что там на самом деле было? Вы видели все своими глазами?

– О да, я тогда находилась на Торее. Да, так. Я едва спаслась. Там шла война, и силы противников были равными. Один из полководцев использовал древнее таинственное оружие под названием «Серебряная Смерть», думая, что это просто более совершенное устройство для осады. Он понятия не имел о его мощности, которая в миллионы раз превышала возможности самой большой когда-либо построенной катапульты. Оружие вышло из-под контроля. Все, что не могло гореть, расплавилось. Несколько очень храбрых людей разрушили Серебряную Смерть, пока она не причинила еще больше вреда, но магическая жара, объявшая Торею, уже нанесла непоправимый урон, который вызвал к жизни торейские бури. Маги Лемтаса, Акремы и Скалтикара установили семнадцать каменных кругов. Тысячи посвященных усилили их заклинаниями великой силы. Кладки протянулись с севера на юг одной линией и опоясали почти полмира. Благодаря их общей мощи возникло то красивое, но опасное пятно света в небе на западе. Оно вытягивает силу из торейских бурь, подобно мельничному колесу, незначительно, но замедляющему течение воды.

– Кажется, дело стоящее, – сказал Эндри, почесывая голову. – Но почему вы здесь?

– Еще никто прежде полностью не контролировал общую эфирную энергию, созданную тысячами самых могущественных магов на трех континентах. Ну, по крайней мере, последние пять тысячелетий. Меня беспокоят люди, Эндри. Люди, которые участвуют в работе Стены Драконов. Вопросы, на которые отвечают лишь успокаивающим взмахом руки и пустыми обещаниями. Я – Метролог, я измеряю и задаю вопросы. Измеряю то, на что остальные не обращают внимания, и задаю такие вопросы, которые предпочитают не произносить вслух.

– Например? – спросил Эндри.

– Например, куда денется вся энергия, которая вытягивается из бурь.

– В небо?

– Формально – нет, но на самом деле да. Там она может остаться или… куда-нибудь ударить. Или обрушиться подобно всепоглощающему огню на людей, которые впали в немилость того, кто сможет направить эту энергию. Это уже случилось сегодня вечером, и их целью была я.

– И в Кловессере тоже? – воскликнул Эндри. – О нет, там кроме вас было еще столько недовольных, магов и драконов с тех пор, как загорелся город. Может, это вообще они все устроили.

– Те дураки, идиоты и глупцы лишь помогли распространению пламени. Но началось все со Стены Драконов. Те, кто стоит за всем этим, знают, что кто-то в курсе истинного положения дел, и вскоре они узнают и еще кое-что: этой ночью убить меня не удалось.

– Не могу поверить в это, госпожа. Что плохого может случиться из-за света в небе?

– Эндри, я стояла возле городской академии, когда раздался взрыв, как будто по дыне ударили деревянным молотком. Я шла к гостинице и видела, как это произошло. Они пытались убить меня и хотели уничтожить еще сотни других людей. Я очень беспокоюсь, Эндри.

– Ну да, теперь и я тоже беспокоюсь, – сказал Эндри, вдруг ощутив нарастающую тревогу.

– Я знаю, как это остановить, но проблема в том, что я не знаю, как остановить тысячи других магов, чтобы они не начали все сначала. Становится все хуже и хуже… но хватит уже о моих проблемах. Мы будем завтра в Глэсберри?

– Лошади устали и голодны, но они могут идти дальше. Рекконы говорят, осталось пять миль, но я бы не поехал по прямой дороге, если за вами охотятся, чтобы убить или еще что сделать. Мы можем держаться проселочных путей и подойдем к Глэсберри с севера. Тридцать, вероятно, сорок миль. Если мы не будем спать и отправимся сейчас, рискуя загнать лошадей, возможно, мы и приедем туда завтра к вечеру. Я прикажу рекконам и Уоллесу собираться, как только меня перевяжут.

– Хорошо, хорошо, такое облегчение, когда есть кому доверять.

Комплимент из уст Терикель возымел на Эндри такое же действие, как удар в живот. Спустившись с небес на землю, Эндри вспомнил об одном очень важном обстоятельстве.

– Перед тем как мы отправимся в путь, можно мне задать вопрос?

– Я обязана не только ответить, я должна тебе гораздо больше.

– Я слышал сказки и баллады о дьяволах, демонах, духах и питающихся человеческим мясом чудовищах, но я никогда не сталкивался с рассказами о кровопийцах. С Веландер что-то не так?

Терикель выглядела удивленной при неярком свете их маленького костра.

– Веландер мертва, но питается кровью и жизненной энергией других. Предпочтительно людьми, но если нет выбора, то и животными.

– Я не это имею в виду. Я слышал, что Ларон пытался научить ее питаться только злыми людьми, но она охотится за пьяными – точнее, за вином в их крови.

– Эндри, ты меня удивляешь. Ты обнаруживаешь тайны, которые было бы трудно раскрыть всей Императорской Тайной Полиции.

– Мне нравится слушать, госпожа, а народу нравится говорить. Особенно тем, кто взволнован.

– Эндри, Веландер – монстр, и сдерживать себя она может не больше, чем смертельно раненый волкодав. Проблема в том, что какая-то часть прежней Веландер все еще здесь и в ужасе наблюдает за своими поступками. Она охотится за пьяными в поисках средства забвения, которое есть в их крови, поскольку не может видеть, кем она стала и чем занимается. Ларон и принцесса Сентерри некоторое время присматривали за ней и пытались научить немного ограничивать себя. Ларон и принцесса в то время спали вместе и – Эндри! Как ты это делаешь? Мне не следовало тебе рассказывать!

– Тогда не рассказывайте, госпожа.

– Ох… ладно, я кое-что проясню, но не больше! Ларон спас Сентерри после того, как ее похитили работорговцы, поэтому понятно, что она была ему благодарна.

– Я так и думал.

– Сейчас Ларон и Сентерри поссорились, поскольку Сентерри вышла замуж за Коссерена ради власти, политической стабильности и титула королевы Логьяра.

– О да, так многие делают. А Веландер… ну… когда-нибудь крутила с Лароном?

– Если ты на самом деле хочешь научиться светским манерам, Эндри, то существует понятие под названием «личное». И ответ – «нет». При жизни с Веландер… было немного сложно. Ларон взял ее под свою защиту, так как она оказалась одна и без сил. Теперь Веландер больше не слаба, а у него свои проблемы.

ГЛАВА 5
ПТИЦА-ДРАКОН

Не так просто дойти до Глэсберри, нужно пройти через множество мелких деревушек, которые в голове постепенно превращаются в пеструю смесь домов, садов, рынков, таверн и храмов. Движения на дорогах становилось все больше, а сами дороги – уже. Шел шестой час пополудни, когда рекконы и повозка добрались до стен старого города. Высокий дворец был заметен издалека, и Эндри решил идти к нему. Возле дворцовых казарм рекконы объявили, что Эндри избран их делегатом, поэтому ему полагаются две красных звезды на плащ поверх кольчуги.

– Одну спереди, чтобы враг видел, куда стрелять, другую сзади, чтобы мы видели, куда стрелять, – сказал Эссен. – Вы умеете шить, сир?

– Ну да, научился на борту «Буйной пташки», – ответил Эндри. – Частенько приходилось чинить паруса из-за торейских бурь.

Рекконы устроились на сеновале в конюшне, и начали подкрепляться пирогами, купленными в таверне неподалеку. При свете глиняной лампы Эндри нашил на плащ сарголанские знаки отличия второго ранга. Потом он стал чинить одежду, соединяя оборванные, обожженные и растрепавшиеся края. Раздался скрип, как будто кто-то лез по лестнице. Через пару минут появилась голова капитана Гилврэя, и вскоре он сам вскарабкался на сеновал. Рекконы вскочили и замерли в ожидании.

– Господа, вольно, – сказал Гилврэй на сарголанском, жестом приглашая их сесть обратно на сено.

Они снова сели, но общее чувство расслабленности исчезло. Гилврэй устроился с краю, опираясь спиной на балку:

– Делегат Теннонер, я читал ваш отчет о битве с драконом ради защиты пустого экипажа.

– Да, сир, – ответил Эндри.

– Там говорится, что делегат был убит повстанцами к тому времени, как вы вступили в бой, и вас выбрали новым делегатом на месте. Затем вы обнаружили перевернутый экипаж принцессы, и, когда дракон приземлился, решили защищать его, как будто она была там – и дать возможность Сентерри исчезнуть. Дракон напал на вас и сжег дотла повозку, затем взлетел, думая, что принцесса мертва.

– Да, сир.

– Вы чертов лжец, делегат Теннонер.

– Да, сир.

Рекконы неуклюже попятились в сторону, стараясь не смотреть на Эндри и Гилврэя.

– Рядовой Уоллес из Императорской Армии Основных Путей Сообщения свидетельствует, что вы приблизились к ныне павшему делегату, защищая перевернутый экипаж от дракона, увидели, как делегат гибнет, напав на дракона, и отвели рекконов в безопасное место, когда дракон стал сражаться с другим магическим существом.

– В этом случае вдова делегата не получит пенсии, поскольку ее муж нарушил приказание, сир, – объяснил Эссен.

– Я вам разрешил говорить, реккон Эссен? – грозно спросил капитан Гилврэй.

– Нет, сир.

Гилврэй повернулся к Эндри:

– Вы называете Уоллеса чертовым лжецом, сир?

– Он рекрут, сир. Новобранец, и стал им из-за того, что лучше справляется с черпаком, нежели с топором.

– Так вы говорите, Уоллес – просто повар, не способный правильно оценить происшедшее?

– Да, сир.

Некоторое время Гилврэй обдумывал ситуацию.

– Я полагаю, что рядового Уоллеса нужно немного проучить, чтобы в будущем он внимательнее следил за развертыванием событий. Может быть, десять плетей?

– Думаю, пять, сир.

– Тогда пять. И в течение часа. Между тем вы нарушили приказ относительно защиты экипажа.

– Да, сир.

– Вы оштрафованы на одну серебряную монету. Заплатите мне позже.

Рекконы Эндри тут же подались вперед, и каждый протягивал серебряную монету капитану Гилврэю. Эндри вытащил деньги из кармана.

– Может, пошлете их вдове делегата Портера, – сказал Гилврэй, беря монету Эндри и кивая головой на остальные. – Кроме того, у меня есть приказы для Теннонера, Эссена, Костигера, Дэнолариана, Хартмана и Сандера. Спокойной ночи, джентльмены. О, делегат Теннонер, удостоверьтесь, что у вас при себе топор, который вы использовали в битве с драконом, когда… будете выполнять указания.

Эндри не стал дожидаться, пока капитан Гилврэй выйдет из конюшни, сломал печать на маленькой папке и обнаружил приглашение на ночной бал в честь принцессы Сентерри.

– Подписано: Гаральдин, король Глэсберри и княжества Мидландс, монарх-подчиненный славной Сарголанской Империи, – прочитал он вслух.

– Разрази меня гром, монарх знает, что я существую, – воскликнул Костигер.

Оказалось, что приглашены все, кто принимал участие в защите принцессы в Кловессере. Пока полутемные казармы оглашали свист плетей и пронзительные крики Уоллеса, рекконы спустились к лоханям, из которых поили лошадей, разделись и принялись ревностно стирать свою форму.

Костигер присвистнул, увидев спину Эндри.

– Вас пороли, сир! – закричал он.

Эндри пожал плечами: – Да.

– Вы были виновны?

Эндри подумал. Если позволить им думать, что все произошло по несправедливости, вряд ли это повредит, решил он;

– Я говорю, что виновен, значит, виновен.

– Прикрывали друга, так? – громко произнес Костигер.

– Я сказал, я был виновен.

– Теперь внимательно послушайте, сир. Если вы прикроете кого-нибудь еще раз, я ударю вас в лицо. Понятно?

– А, это вовсе не обязательно.

– Не думайте об этом, просто помните.

Костигер расправил свой плащ, который больше не был черным.

– Эй, с моим плащом что-то не так, – сказал он.

– Он такой же, как у всех нас, – ответил Эссен. – Его настоящий цвет – оливковый зеленый.

Костигер вылил грязную воду из лохани и снова начал взялся на ручку насоса.

– Сир, сколько плетей? – спросил он Эндри.

– Пятьдесят.

– Я получил двести, – произнес Костигер, с гордостью демонстрируя свою спину.

– Взял вину на себя? – спросил Эндри, осторожно подбирая слова.

– Нет, помочился на командирскую постель, сир.

– Говорят, после ста уже ничего не чувствуешь.

– Нет, сир, чувствуешь, только по-другому.

Уже давно наступила полночь, когда они закончили с починкой, чисткой и мытьем и решили, что пора лечь поспать.

– Эй, Эссен, – услышал Эндри где-то в темноте.

– Да, Кости?

– У меня ощущение, словно перед жестокой битвой.

– У меня тоже.

– Что следует сказать, если король заговорит со мной?

– Смейся его шуткам и называй его королем.

– Лучшая форма обращения – «Ваше величество», – посоветовал Эндри. – Теперь давайте спать, парни. Мы же уже два дня без сна. Это все равно что пойти на танцы, разница лишь, что вход будет бесплатным и все, кроме нас, очень богаты.

На следующее утро Уоллес поспешно объяснял рекконам правила поведения на балу. Он все еще испытывал боль, поскольку, хотя он и получил всего пять плетей, тот, кто порол его, делал это не в первый раз и разрывал кожу с каждым ударом.

– Но я ведь рассказал лишь то, что видел! – продолжал стоять на своем Уоллес.

– Другой человек воспринял это иначе, – сказал Эссен. – Тот, кому капитан поверил.

– Если я когда-нибудь узнаю, кто это был, отбивную котлету из него сделаю. А сейчас так: если к тебе подойдет человек с красной перчаткой, поклонится и возьмет за руку, что ты сделаешь, Костигер?

– Я врежу ему по лицу, сир. Моя мама предупреждала меня о…

– Нет, нет, еще раз нет! Тот человек – представитель высокопоставленной леди, которая желает с тобой танцевать. Ты должен позволить ему провести себя по бальному залу и, когда он представит тебя, просить ее согласия на танец.

– Ох. А если она скажет «да»? – спросил Костигер, чувствуя себя в замешательстве.

– Ты проверяешь свою программку и смотришь, каким будет следующий танец, и знаешь ли ты шаги. Нынешний бал предполагает, что будет много военных, ведь чествуют героев, поэтому танцы планируются самые обычные.

– Ого, а что за герои?

– Это мы, ты, тупоголовый, грязный идиот! Итак, танцы. Музыканты сыграют галоп, рил, будут исполняться танцевальные мелодии с преобладанием ударных и с жестким ритмом. В общем, все то, что нравится солдатам и их девицам.

– Я знаю их.

– Ну, тогда одной проблемой из сотни меньше. Остаются еще девяносто девять.

К середине дня дело пошло на поправку. Рекконы могли исполнить почти все танцы, значащиеся в программке, вложенной в приглашение, знали правила поведения. Теперь настала пора учить их есть и пить за столом. Эндри решил, что необходимо дать им тренировку по фехтованию, подумав, что если они хорошенько устанут, то будут меньше нервничать. К исходу пятого часа пополудни рекконы мыли друг друга в лохани и сравнивали старые шрамы. Сандер смешал мыло для стирки с ладаном, чтобы сделать ароматное средство для мытья волос. В процессе помывки Костигер обнаружил, что он шатен, а Эссен – что его волосы вьются, если смыть с них весь жир.

Веландер проснулась или, точнее, пришла в сознание. Эфирная энергия бушевала и искрилась в темноте вокруг нее; то тут, то там вспыхивали лучи голубого и оранжевого цвета. Она находилась в самом центре, внутри маленького пустого шара. Лучи разлетались повсюду. Их были сотни, тысячи, миллионы. Несколько вспышек возникло возле Веландер, и они тут же потянулись к главному скоплению энергии – к ней. Веландер чувствовала себя так, как будто ее вытащили из теплой ванны и принесли в очень холодную комнату, и от ее кожи валит пар. «Еще немного постою без одежды – и умру от холода», – подумала Веландер. Жар – это то, во что превратилась жизненная сила ее последней жертвы. Она поддерживала ее силы, но все больше уходила в темноту, растворяясь в холоде.

Лучи энергии по-прежнему разлетались в разные стороны и мерцали. Веландер не хотелось думать, на кого она сейчас была похожа. Множество искр и вспышек отделялось от шара и поглощалось хищниками, имени которых никто не знал, и которые даже в магических текстах не упоминались. Хищниками, такими, каким стала и она.

По аллее брел человек, опасно шатаясь и извиняясь перед каждой стеной или дверью, в которую врезался. Ближе, ближе. На улице больше никого не было. Веландер наблюдала за прохожим из тени на стене под окном. Ближе, еще ближе. Постепенно жажда брала верх. Веландер даже не думала, что этот человек был ей незнаком. Душащая, животная жажда. А ведь Ларон учил ее чему-то. Никак не вспомнить, чему. Чему-то важному… но сейчас самой важной была жажда. Позорная жажда. Хотелось опьяняющего до дурноты запаха алкоголя, смешанного с кровью и эфирной энергией.

Мелькнула рука с длинными, около дюйма, вытягивающимися когтями, вцепилась в шею и утянула пьяного в темноту под окном. Теплое мясо на холодных губах, клыки, погружающиеся в дурманящую смесь алкоголя и крови, возбуждение от такой близкой энергии самой жизни. Хруст костей и хрящей, ощущаемая дрожь слабых судорог под кожей, словно она была большой ядовитой змеей, держащей моряка под водой до тех пор, пока он не захлебнется, или кошкой, вгрызающейся в обреченного голубя.

Веландер вдруг кое-что вспомнилось, когда несколько лучей потянулось к центру эфирной энергии. Вспомнилось, как она врезалась в огненную стену. Боль охватила все тело, боль от падения в расплавленный свинец, боль от бессилия уничтожить мысль, что стала демоном, боль от желания наказать себя за потерю последних связующих нитей со смертными, с их чувствами и радостями. Остатки прежней, живой Веландер устремились к стене энергии, но вампир, проснувшийся в ней, уже хотел жить. Отблески лучей вызывали в ней физическую боль, ярко-синюю и фиолетовую боль.