Текст книги "Рыцари былого и грядущего. Том II(СИ)"
Автор книги: Сергей Катканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 49 страниц)
– Вроде того, – сдержанно улыбнулся Шерхан. – Познакомьтесь, это мой друг Владимир, боевой офицер.
– Рад приветствовать славного афганского героя.
«Откуда он знает, что я служил в Афганистане? – подумал Ставров. – Впрочем, не трудно догадаться».
Тем временем Серёга хотел представиться, но отец Иоанн сказал вместо него:
– А это наш молодой учёный. Серёжа его зовут.
«Откуда он меня знает? – удивился Серёга. – Значит и правда настоящий старец».
– Как поживаете, отец Иоанн? – Шерхан наконец перешёл с тюремного погоняла священника на его настоящее имя.
– На покое поживаю. Почислен за штат по состоянию здоровья.
– А как то дело о краже икон?
– С меня обвинения сняли, хотя иконы, конечно, не вернули и никогда не вернут, потому что они уже заграницей.
– Крадуна хотя бы ищут?
– Зачем его искать, если он хорошо известен? И когда меня к вам на крытку отправили, он уже был известен. Просто захотели от меня, старого, избавится. Неудобен стал. Избавились и успокоились.
Шерхан ничего не понял, но чутьё арестанта подсказало ему, что спрашивать ни о чём не надо. Скорее для закругления разговора, чем для его продолжения, он спросил:
– Могу я чем-то помочь?
– Нет, Шерхан. Помогать не надо, потому что у меня всё нормально. Вот кто бы нашему крадуну помог. Но тут мы бессильны. Говори, зачем пожаловал?
– Хотим поговорить.
– Серёжа не помешает?
– Хотелось бы наедине.
Серёга встал из-за стола:
– Не проблема. Я подожду на улице. Сколько надо, столько и подожду.
– Сиди-ка, прыткий. Здесь я хозяин, – с шутливой строгостью отрезал батюшка. – Серёжа нам не помешает, Шерхан. Поверь старику.
– Как скажете. Вопрос вот какой. Решил я, батюшка, соскочить. Мы со Ставровым хотим создать охранное предприятие и предложить свои услуги коммерсантам на привокзальной площади, которую я сейчас крышую. Но я больше не хочу никого крышевать. Коммерсы работают на себя, мы работаем на себя, мы сотрудничаем с коммерсами на взаимовыгодной основе. И ничего больше.
– Устал, Шерханушка?
– Очень устал. Я всю жизнь среди блатных, я – один из них. Но я для них чужой. Последнее время это стало как-то уж очень заметно. Захотелось нормальной жизнью пожить, с нормальными людьми поработать. Бог мне Ставрова послал. Для начала мы с ним друг друга основательно порезали, а теперь хотим общее дело начать.
– Доброе дело. Рад вашей дружбе. А в чём вопрос? Вы всё хорошо решили.
– Всё не так просто, батюшка. Если делать так, как мы решили – будет большая кровь. Мы ведь Квадрату больше отстёгивать не станем, а это его территория, и он её так просто не отдаст. Пацанов положим – без числа.
– Чем ты готов заплатить за новую жизнь, Шерхан?
– Так кровью. У меня больше ничего нет. Только ведь кровью-то придётся платить не только своей. Греха боюсь.
– Сильно боишься?
– Не понял.
– Греха сильно боишься?
Шерхан развёл руками.
– А в этом-то и весь вопрос. Если ты по-настоящему, очень сильно, до глубины души возненавидишь грех – не будет греха. Люди оружия не могут полностью избежать крови. Но ты будешь ровно настолько чист от греха, насколько сильно возненавидишь грех.
– Это мудрёно, батюшка. Я подумаю, конечно. Тут есть о чём подумать. Но у меня сейчас вопрос конкретный: или мы не начинаем нашего дела, или будет серьёзное столкновение с Квадратом. Что выбрать?
– Бойся греха, а не Квадрата. Тогда Бог избавит тебя и от греха, и от Квадрата. Положись на Бога, Шерхан. Поверь, что Бог всё устроит. И чем больше будет в тебе веры, тем меньше будет крови на площади.
Шерхан радостно улыбнулся и кивнул, было похоже, что он понял о чём речь. Тогда батюшка обратился к Ставрову:
– А ты, герой, в Бога веришь?
– Да, я христианин.
– Разбойник ты, а не христианин! Вот твой друг – бандит, а ты знаешь, что он за всю свою жизнь не убил ни одного человека? А ты сколько народу положил?
– Без счёту, – глухо прошептал Ставров.
– Каешься?! – голос батюшки неожиданно загремел.
– Каюсь, – так же глухо прошептал Ставров.
– А что же ты не ссылаешься на то, что мол приказы выполнял?
– Приказом задницу можно прикрыть… а не душу.
– Надо же… Похоже, ты и правда христианин, – уже тепло и дружелюбно сказал отец Иоанн. – Так вот тебе мой наказ на всю жизнь: никогда не превозносись перед своим другом, бывшим бандитом. Для людей ты – герой, а он – криминальщик, ты заслужил почёт, а он – позор. Только Бог на людские почести не смотрит. Бог душу видит. И ещё не известно, у кого из вас душа чище. Так пусть это вам самим никогда не будет известно.
Ставров сокрушённо кивнул. Шерхан сморщился, как от зубной боли. Серёга всем своим видом изображал, что его здесь нет. Тем временем заварился батюшкин травяной чаёк, который они некоторое время молча прихлёбывали. Потом Ставров нерешительно начал:
– Отец Иоанн, когда я заканчивал службу в Афганистане, со мной произошла одна история… А может и не было ничего. Сам не знаю. Это не даёт мне покоя. До сих пор никому не рассказывал, а с вами считаю необходимым поделиться.
Ставров в деталях рассказал историю своего знакомства с командором Ордена тамплиеров Эмери дхАрвилем, который был убит в битве под Ла-Форби в 1244 году. Закончил, тяжело вздохнул и спросил:
– Как вы думаете, это было на самом деле?
– Пусть наш молодой учёный слово скажет, – кивнул отец Иоанн на Серёгу.
Серёга, слушая рассказ Ставрова, приобрёл выражение лица совершенно ошалелое. Казалось, он сейчас способен изъясняться только междометиями, но, собравшись. он спросил максимально по-деловому:
– Вы раньше интересовались историей Ордена тамплиеров? Что-то читали по этой теме?
– Разве что Вальтера Скотта когда-то в детстве.
– В романах Вальтера Скотта о тамплиерах – только чушь и блажь, если не назвать это откровенной клеветой. Из «Айвенго» и «Талисмана» невозможно почерпнуть никаких достоверных исторических сведений об ордене. А между тем, ваш рассказ воспроизводит множество абсолютно достоверных исторических деталей, которые вы не могли придумать сами, и если вы не почерпнули их в книгах, значит… Боюсь продолжать, – Серёга посмотрел на батюшку.
Отец Иоанн покряхтел и начал:
– Вот какое благоразумное чадо. Не торопится с выводами. Однако, ключик к этой ситуации Серёжа нам предоставил, и вот что моя мудрость может теперь сказать храброму воину. То, что ты рассказал, было с тобой на самом деле, но во сне или наяву – не известно, и ты этот вопрос себе даже не задавай – не имеет значения. Судя по всему, это подлинное проявление духовной реальности, а не плод твоих мечтаний. Но дальше следует самый важный вопрос: от Бога это явление или с противоположной стороны? Иные, даже весьма просвещённые, подвижники ошибались, отвечая на подобные вопросы. Ведь демон может принять вид ангела. Как тут разобраться? Золотое правило аскетики гласит: не отвергай и не принимай. У тебя есть твёрдая уверенность в том, что это был ангел, а не демон?
– Нет никакой уверенности.
– А если я тебе скажу, что это был демон… поверишь?
– Поверю. Вы ведь разбираетесь.
– Это хорошо. Очень хорошо. Значит, сей рыцарь души твой не поработил. А потянуло ли тебя после этого посещения в церковь или, напротив, стало казаться, что ходить туда ни к чему?
– Потянуло. Я теперь хожу в церковь, а раньше не ходил. Эмери подарил мне веру, я почувствовал, что верить в Бога очень радостно. Вы знаете, батюшка, я человек неучёный, книжек читал мало. В вопросах веры я сам никогда не разберусь и пытаться не стану. Я просто верю всему, чему учат в Церкви и готов выполнять всё так, как мне скажут.
– Доброе говоришь. А на счёт видения… Никогда не жди подобных видений и уж тем более не мечтай о них. Было и было, а больше не надо. И оставайся в послушании у Святой Матери-Церкви.
– Я понял, батюшка. Я где-то так и настроен. Но если это посещение от Бога, то это, может быть, некий призыв?
– Безусловно. Бог – не фокусник. Он послал тебе такого гостя явно не для того, чтобы развлечь. Но давай-ка мы пока оставим этот вопрос и послушаем, с чем к нам Серёжа пожаловал.
– После всего, что я услышал, не знаю, как и начать. Я без малого 3 года занимался историей тамплиеров, только о них и думал, прорабатывал теоретическую вероятность создания аналога Ордена Храма в наши дни. И вот, оказывается, тамплиеры – среди нас. Я думал о том, что создание братства воинов-монахов возможно в форме охранного предприятия, и вот, оказывается, господа тоже решили создать охранное предприятие.
– Господа все в Париже, – язвительно заметил Шерхан.
– Вынужден разочаровать товарища Шерхана, – Серёга не менее язвительно сделал акцент на слове «товарищ». – В Париже господ уже тоже не осталось. И если мы где-нибудь увидим настоящих господ, так разве что в Москве.
Шерхан на эти слова хохотнул, причём довольно дружелюбно.
– Итак, я продолжу с разрешения всех собравшихся граждан, – Серёга сделал акцент на слове «граждан», чем окончательно устранил желание класть ему палец в рот. – Мой вопрос – чисто теоретический. Я не могу быть лидером русского православного братства воинов-монахов. Я не знаю людей, которые могли бы составить такое братство. Но если предположить, что такие люди найдутся, и у них будет лидер, как отнесётся к этому Церковь? Найдётся ли хоть один священник, готовый благословить столь странное дело? С этим вопросом я и пришёл.
– Что ж, давай этот вопрос по порядку разберём. Тут главное, чтобы всё было по порядочку. Скажем, группа православных мужчин решила создать охранное предприятие. Так?
– Так.
– А почему же на это чад церковных не благословить? Только что благословил. Обычная мужская работа, нисколько не хуже, чем в армии служить или в милиции. Ничего такого православным людям не возбраняется. Пошли дальше. Допустим, эти православные охранники спрашивают батюшку, дозволено ли им вести чистую жизнь, целомудрие соблюдать. Так?
– Так.
– А что я тут могу не благословить? Я что скажу этим людям: или в брак вступайте, или блудите, но только ни в коем случае не соблюдайте целомудрие? Это было бы странно. Я, конечно, спрошу, а по силам ли тебе целомудрие, чадо, но если увижу, что по силам, так какие к тому препятствия? Тут и благословения особого не требуется. Разве надо брать благословение на то, чтобы не грешить? Так?
– Так.
– Пошли дальше. Допустим, эти люди не хотят иметь собственности, а желают вести жизнь нестяжательную, и во всём находиться в послушании у своего духовника. Опять же, на что я тут могу не благословить? Нет уж, скажу, копите деньги, стяжайте блага земные, что есть сил, и ни в коем случае не слушайтесь вашего духовника, а лучше вовсе его не имейте. Надеюсь, всем смешно?
Все коротко и деловито улыбнулись.
– Итак, – рассудительно продолжил отец Иоанн, – мы и сами не заметили, как получили воина-монаха. Это вооружённый человек, соблюдающие три монашеских обета – целомудрие, нестяжание и послушание. Кажется, такого человека не за что анафематствовать? Что в его жизни не церковного? Его остаётся только похвалить за то, что пытается жить чище, чем большинство вояк. Церковь не найдёт, что возразить и не найдёт, что запретить.
Архимед, воскликнувший: «Эврика!», вряд ли выглядел счастливее, чем Серёга, когда отец Иоанн закончил.
– Блестящее богословское обоснование, – радостно провозгласил он. Батюшка при этих словах шутливо склонил голову в поклоне. – Просто, как всё гениальное. Принципиально неоспоримо. Но., – по лицу юноши пробежала тень, – Церковь никогда не признает этих людей монахами.
– А зачем тебе это? Ты хочешь быть монахом перед людьми или перед Богом? Если Бог увидит в тебе монаха (если увидит, конечно) неужели тебе этого не достаточно? Смотрю вокруг и вижу: иной монах – и не монах вовсе, а человек в чёрной одежде. Обеты свои презрел, живёт для себя, а не для Бога. А иной старичок-мирянин, никогда о монашестве не помышлявший, по жизни, по душе – настоящий инок. Спрашиваю себя: кто из них перед Богом предстанет монахом? Правильный ответ: неизвестно. Это тайна, которую ведает лишь Бог.
– Значит, Церковь всё-таки не даст воинам монашеского пострига?
– Пока – точно не даст. Церковь, видишь ли, ничего не изобретает и не выдаёт патенты на изобретения. В Церкви всё происходит по-другому. Скажем, появилось в жизни что-то новое. Церковь ничего по этому поводу не говорит, потому что и говорить тут, может быть, не о чем – завтра это новое исчезнет, не приживётся и не будет темы для обсуждения. Но, предположим, это новое проходит проверку временем, крепнет, разрастается, овладевает умами и душами. Тогда Церковь говорит: «Это наше» или «Это не наше». Так ведь было и с самим монашеством. Ранняя Церковь монашества не знала, и преподобный Антоний Великий, когда решил жить в пустыне уединённо, проводя свои дни в молитве, не побежал в патриархию, чтобы запатентовать новый способ христианской жизни. Он в пустыню и побежал. Потом Фиваида наполнилась его последователями, такой образ жизни стал чрезвычайно популярен среди христиан. И только потом Церковь сказала: монашеский образ жизни есть подлинно христианский. А ведь по началу тут были немалые сомнения. Церковь не торопится благословлять, потому что сразу не может быть известно, благословит ли Господь? А ты иди своей дорогой, главное церковным установлениям не противоречь, но и на одобрение не напрашивайся.
– Значит, пострига искать не надо?
– Пока – точно не надо. Пойми главное: монашество – дело очень личное, это дело между человеком и Богом. Церковь может, например, лишить священника сана, но она никогда не лишит монашества, ибо монашеские обеты приносятся Богу, и не человекам этот союз расторгать. Ты можешь и без пострига дать Богу обещание соблюдать три монашеских обета, только помни, что такое обещание не менее ответственно, чем постриг. Может, лучше для начала пообещать Богу постараться жить по-монашески? И это будет воин, ведущий монашеский образ жизни. И это будет полумонах. А надо ли это? Откуда мне знать? Не торопись, не делай резких движений, обдумай всё хорошенько, постарайся услышать в своём сердце голос Бога.
– Батюшка, я прошу вас стать моим духовником.
– О-хо-хо… Ты не думай, что мы с тобой сейчас договор подпишем. Хотя я не запрещаю тебе смотреть на меня, как на своего духовника. Это скорее твой вопрос, чем мой. Приезжай, если хочешь. В духовном совете, в исповеди не откажу.
Ставров и Шерхан слушали этот разговор с вниманием столь напряжённым, как если бы каждое слово отца Иоанна было обращено к ним, хотя батюшка, казалось, вообще про них позабыл и обращался только к Серёге. Но вот батюшка неожиданно метнул цепкий взгляд в Ставрова и спросил:
– Ты хочешь стать таким, как командор тамплиеров Эмери д'Арвиль, погибший под Ла-Форби в 1244 году?
– Хочу, – просто ответил Ставров.
– Предполагаю, что сей рыцарь явился тебе, чтобы указать путь твоей жизни, подать пример. Серёжка ведь ни в чём бы не смог тебя убедить. Как может какой-то сержантишка в чём-то убедить капитана? Впрочем, ты подумай. Никто тебе не скажет, что ты должен делать и как жить. Ты умеешь принимать решения, и ты примешь решение. А ещё у меня вопрос к нашему братку, типа бригадиру, сиречь лидеру организованной преступной группы. Любишь ли ты Христа всем сердцем?
– Батюшка, я ведь всегда верил в Бога, – несколько растерянно сказал Шерхан.
– Ну да, верил. Перед каждой стрелкой свечки в церкви ставил. Самые дорогие свечки. Если бы в церкви продавали пудовые свечки, ты бы ставил пудовые.
– А разве это плохо? – Шерхан растерялся ещё больше.
– Плохо ли, хорошо ли? Откуда я знаю? Не надо так много ждать от убогого Валидола. Ты не ответил на мой вопрос: любишь ли ты Христа?
Шурка смотрел в стол, наверное, целую минуту, а потом растерянно и прочувствованно сказал:
– Я бы очень хотел любить Христа.
– А вот теперь ты ответил на мой вопрос. Бог в помощь, чадо Александре. И вот что я скажу вам всем троим. Держитесь вместе, как братья. Вы трое нужны друг другу.
Они по очереди подошли к батюшке под благословение и попрощались. Обратно на электричку шли втроём, но молчали. Потом Серёга без предисловий сказал:
– Возьмите меня в своё охранное предприятие.
– Ботаник, ты когда-нибудь оружие в руках держал? Только не рассказывай, что в армии тебе пару раз разрешили «калаш» потрогать, – усмехнулся Шерхан, впрочем добродушно и беспонтово.
– У меня первый разряд по биатлону, – не обиделся Серёга.
– Вона как. Увидимся в тире, стрелок.
ПРЕДПРИЯТИЕ «ПЕРЕСВЕТ»
Опус четвёртый
Право на оружие
Серёгина мысль фонтанировала теперь в плоскости практической. Он разрабатывал принципы, на которых будет основано военно-монашеское братство, в истории России небывалое и практически ничем не отличающееся от Ордена тамплиеров. Основная проблемы была в том, чтобы увязать монашескую реальность, совершенно чуждую современности, с экономическими, юридическими и социальными реалиями постсоветской России. Начало их эксперимента пришлось как раз на судьбоносный для страны 1992 год.
Орден рождался не сразу, а постепенно. Для начала Ставров и Шерхан должны были решить самый неотложный вопрос. Они собрали афганцев и братков, заявив, что намерены создать охранное предприятие, то есть выскочить из-под Квадрата. Народ собрался опытный, никому не пришлось объяснять, что это неизбежная война с людьми Квадрата, и шансов победить в такой войне немного. Противопоставить себя всей блатной Москве и остаться в живых, не говоря уже о том, чтобы добиться своего – это была, мягко говоря, авантюра.
Ставров и Шерхан никого не уговаривали и не агитировали. Шерхан просто сказал: «Кому жизнь не дорога – валяйте к нам. А кто за свою шкуру сильно трясётся, тем лучше поискать другие варианты». Ставров добавил: «Если кто в Бога не верит, тем будет с нами трудно. Есть тут такие идиоты, которые не верят в Бога?». Со всех сторон понеслось: «Мы чё, не русские?», «Верим», «Мы – православные», «Кто воевал – тот в Бога верит», «Это менты без Бога, а мы – с Богом». Ставров не ожидал такого религиозного единодушия. Впрочем, он заметил, что несколько человек молча напряжённо сопят. С тех пор он уже никогда не видел этих людей.
И тут произошло нечто совершенно неожиданное. В подсобку одного из привокзальных коммерсов, где проходило собрание, вошли два молодых милиционера – лейтенант и сержант. Они были из тех, кто дежурил на площади и держал контакт с Шерханом.
– Это чё, наблюдатели от ментовки? – хихикнул один из братков.
– С правом совещательного голоса, – хихикнул другой.
Лейтенант подошёл к Шерхану, что-то шепнул ему на ухо, Шерхан иронично улыбнулся и кивнул в знак согласия. Лейтенант обратился к собравшимся:
– Мы в курсе, что у вас готовится. Просим взять нас к себе.
– Мусорня за нас, братва! Победа обеспечена! – торжественно провозгласил весёлый браток и дико заржал. Этот хохот поддержали на удивление не многие.
– Мы больше не служим в милиции, – спокойно сказал лейтенант. – Только что написали рапорты об отставке, – в подтверждение своих слов бывший мент снял китель, достал перочинный ножик и аккуратно срезал погоны, которые положил в карман брюк, а китель снова надел.
– Растопчи погоны, тогда поверим! – крикнул тот же весёлый браток.
– Это, конечно, не боевые погоны, но я их ни разу не опозорил и топтать не стану.
– И что ты с ними сделать? В музей отдашь?
– Нет, зачем. Похороню у себя на даче с отданием воинских почестей.
Теперь уже захохотали все, причём довольно дружелюбно. Шерхан, на время сознательно выпустивший вожжи, теперь жёстко резюмировал:
– Кто пойдёт с нами, тот должен знать: среди нас больше не будет ни братков, ни афганцев, ни ментов. Всем мы будем братьями. А не братанами! – рыкнул он, глядя на своих. – Сейчас все разойдёмся. По мороженному съедим. Через час сюда вернутся только те, кому жизнь не дорога.
Через час собралась примерно половина тех, кто был вначале. Вместе с двумя бывшими милиционерами набралось 15 человек.
* * *
Квадрат привёл на площадь 20 самых крутых бандитов. Они остановились поодаль от нового братства, так же собравшегося в полном составе. Старый вор шагнул вперёд вместе с двумя пристяжными. Ему навстречу шагнули четверо – Шерхан, Ставров, Серёга и Кирилл – бывший лейтенант милиции. Кирилл демонстративно одел на стрелку милицейскую форму, полностью удалив с неё все знаки различия.
– У тебя, Шерхан, уже и краснопёрые завелись, – тихо и печально сказал Квадрат. – Ссучился ты, Шерхан, а с суками ты знаешь, что делают.
– Убивают, – так же тихо и печально ответил Шерхан. – Только посмотри сначала на тех ребят у нас за спиной. Ты на лица их посмотри. Видишь, да? Вам придётся убить их всех до единого. Ты хорошо знаешь людей, Квадрат, ты видишь, что из наших не побежит ни один. А как ты думаешь, многие из твоих братков покинут площадь на своих ногах? Ты положишь всю свою гвардию, и уже через неделю эту площадь приберут к рукам твои конкуренты. Не факт, что сам останешься в живых. Победителей всё равно не будет.
Старый вор тяжело вздохнул:
– А варианты? Ну, допустим, отдам я тебе эту площадь «без аннексий и контрибуций», как учил товарищ Ленин. Ты же завтра дальше пойдёшь, ничего старику не оставишь, последнюю корку хлеба отберёшь, сука ты беспредельная.
– Обещаю – только эта площадь и ничего больше. Ни на один квадратный (хм!) метр твоей территории мы больше не покушаемся.
– Что стоит слово беспредельщика?
– У нас волыны не горохом заряжены. Не поверишь слову – поверишь волынам. Ты знаешь, что такой (!) крови эта площадь не выдержит. А мы готовы к любой крови. Либо мы останемся здесь хозяевами, либо нас унесут отсюда вперёд ногами. Ты веришь мне, Квадрат, по глазам вижу, что веришь.
– Не пойму я, Шерхан, что у тебя теперь за крыша?
– У меня теперь Небо вместо крыши.
– Не по-нашему говоришь. Чужой стал, – Квадрат опять печально вздохнул. – Ну, хорошо. Допустим, я понял тебя. А что я братве скажу? С чего это я стал такой добрый, что подарил Шерхану площадь?
– Скажи, что Шерхан обещал никогда не поддерживать ваших врагов. И никогда на вашу территорию не зариться. Им это понравится. Они знают, что Шерхана лучше врагом не иметь.
– А как на это сходняк посмотрит?
– А как сходняк посмотрит на то, что ты слил ментам правильного пацана? Доказательства я представлю. Тогда получится, что ты сам толкнул Шерхана на беспредел. И кто там будет сукой на этом сходняке?
– Лишнее говоришь, – Квадрат покосился на свою пристяжь. – Сходняк беру на себя. Типа твоим адвокатом поработаю. Но ты хоть для порядка отступное в общак заплати. Совсем-то не обижай старика.
– Заплатим, Квадрат. Деньги – навоз. Кровь дороже.
* * *
На первое время после судьбоносной стрелки с Квадратом всё оставили, как было – коммерсы по-прежнему платили 15 процентов с оборота чёрным налом, для них вообще ничего не изменилось – как держал Шерхан площадь, так и продолжал это делать, изменился только состав его бригады.
– Я теперь типа братан, да? – ехидно усмехнулся Серёга.
– Нет, ты типа фраер в натуре, – огрызнулся Шерхан. – Ты думай, как там и какое предприятие создать, хотя пока всё равно не до этого. Надо Квадрату хорошие отступные заплатить. Себе из крышевых будем брать только на хлеб, никакой доли прибыли, наши парни будут получать зарплату примерно такую же, как в частных охранных предприятиях. Парни будут довольны, а нам для жизни одной такой зарплаты на троих хватит.
– Погано начинаем, – поморщился Ставров, – для вора деньги копим, на криминальную кассу пашем.
– Ставров, ты реальный мужик, – так же поморщился Шерхан, – ты понимаешь, что мы и так уже совершили невозможное, когда выломились из системы, да ещё совершенно без крови. Мы не с Квадратом вопросы решаем, а с системой, которая рулит Квадратом. Если бы мы не дали ему возможности сохранить лицо, мы не оставили бы ему выбора, и тогда он вынужден был бы пойти на любую кровь, хотя ему и не хотелось. Этими деньгами мы выкупаем кровь наших парней – пойми это, и тебе сразу станет легче.
– Да понимаю я, – тяжело вздохнул Ставров.
– Не знаю, кто где живёт, – продолжил Шерхан. – У меня есть однокомнатная квартира, кто хочет, может ко мне перебраться.
– Предложение очень кстати, – улыбнулся Серёга. – Надоело с родителями жить. Сегодня же пакую вещи и к тебе.
– С вещами только сильно не увлекайся, у меня места не лишка. Книжные стеллажи во всю стену я тебе точно не дам поставить. А ты, Володя?
– Да я бы тоже к тебе. Влезем?
– Без базара.
Они продали большую, основательную кровать Шерхана и бросили на пол три тюфяка. Получилось импровизированное мужское общежитие. А на кухне – офис. В духе лучших традиций Советской России – судьбы страны решались на кухне.
* * *
Где-то через месяц Серёга собрал совещание на кухне.
– Я проработал все детали по созданию предприятия. Но для начала, братья, нам надо решить самый главный вопрос: мы встаём на путь монашества?
– Я, конечно, мало в этом понимаю, – развёл руками Шерхан. – В Бога верю, но по-простому, без тонкостей. Раньше думал, этого достаточно, но как Валидола послушал, так начал понимать, что православие – это целая наука или даже искусство, в котором я ничего не смыслю. Что значит стать монахом я, наверное, не очень понимаю, – всегда такой уверенный в себе Шерхан, сейчас напоминал большого ребёнка и не знал, куда деть руки, нервно поигрывая кухонным ножом.
– Настоящих монахов из нас не получится ни сейчас, ни потом, как мне кажется, – обстоятельно начал Серёга. – Речь идёт скорее о том, чтобы жить по-монашески, подражать монахам, впрочем, в самом главном, то есть соблюдать монашеские обеты – целомудрие, нестяжание, послушание.
– Расшифруй.
– По-простому говоря – не спать с женщинами, не иметь ничего в частной собственности, вообще ничего не считать своим, и беспрекословно выполнять все распоряжения командира и духовника. Монаху в этом мире ничто не принадлежит, а главное – он сам себе не принадлежит, отрекается от собственной воли.
– Ну тут в общем нет ничего нереального, – чуть более уверенно заговорил Шерхан. – Своего-то я никогда ничего не имел – сначала в детдоме на всём казённом, потом всё что зарабатывал – отдавал в общак, и всё, что необходимо для жизни, получал из общака. Эта квартира, если честно, тоже не моя. Ну то есть она на меня оформлена, но куплена на общаковые деньги, и я не считаю её своей. Жениться никогда не собирался, честному арестанту нельзя иметь семью. С девочками. это дело. ну в общем это не моя тема. Мальчиками тоже не интересуюсь, так что не вздрагивайте. Послушание. Я очень зауважал Валидола, он так много для меня значит, что я готов выполнять всё, что он скажет, если, конечно, будет по силам, но он мудрый, ничего непосильного и не прикажет. Если всё это вместе взятое – подражание монашеству, то я готов монашествовать и даже очень этого хочу. Хороший путь. А ты, Ставров?
– Очень хочу стать таким, как Эмери. Мне трудно объяснить, чем была для меня встреча с ним. Словно в тёмной комнате свет включили. Оказалось, что в жизни столько всего ценного, о чём раньше и не догадывался. Только ничего не понятно. Я чувствовал, что по-прежнему жить уже не могу, потому и из армии уволился, но как жить дальше представлял довольно смутно, на что-то такое нормальное интуитивно пытался выйти. Уверен, что вас мне Бог послал. Сначала послал Эмери, а потом – вас. И отца Иоанна. Своего мне ничего не надо, жена от меня ушла, а другую искать я и не собирался – всё перегорело. А тут такое братство. У меня и вариантов нет.
– За себя могу то же сказать, – резюмировал Серёга. – Я когда в армии служил, познакомился с монахами Киево-Печерской Лавры. Такие удивительные, солнечные люди. Тогда ещё в монашество влюбился и хотел бы встать на этот путь, но чувствовал, что монастырь – не для меня. Когда писал диссертацию по тамплиерам, забродили мысли о том, чтобы создать некий аналог Ордена. Я уже сам себя начал идиотом считать. Ведь нет же людей, которые могли бы составить Орден. А тут вы. Мне кажется, Бог благословляет создание православного военно-монашеского Ордена.
– Но нас, таких ненормальных, только трое, – усомнился Ставров. – Остальным нашим ребятам эти мысли покажутся, мягко говоря, странными.
– А тут не стоит гнать коней, – уверенно продолжил Серёга. – Для начала трёх человек достаточно, да если нас и всегда будет только трое – не беда, это уже братство, а мир переворачивать мы не собираемся. Остальные парни будут у нас работать по найму за зарплату. Лишь бы не были атеистами, иноверцами и никакого криминала. Если кто-нибудь из них захочет встать на наш путь – примем, как соучредителей нашего предприятия, а нет, так пусть и дальше за зарплату работают. Если же захотят войти в наш круг, в круг хозяев предприятия, тогда останутся и без зарплаты. «Орден обещает вам хлеб, воду, бедную одежду и множество страданий».
– Это ты сам такой садизм придумал? – весело улыбнулся Ставров.
– Нет, это из устава Ордена Христа и Храма. Братья, это надо чётко осознать – если мы создаём братство тамплиерского типа, значит, ни один из нас не будет иметь даже зарплаты, всё необходимое для жизни получая от предприятия, и это необходимое должно составлять аскетический минимум.
– Да без базара, Серёга, договорились уже, выкладывай дальше, что это будет за предприятие, – поторопил Шерхан.
– Я долго искал организационно-правовую форму, оптимальную для нашего замысла. Вы знаете, что советский бизнес периода перезрелой перестройки протекал в форме кооперативов. А сейчас разрешили частную собственность, можно создать ТОО – товарищество с ограниченной ответственностью, АООТ – акционерное общество открытого типа, АОЗТ – акционерное общество закрытого типа, ИЧП – индивидуальное частное предприятие. Все эти типы предприятий основаны уже не на кооперативной, а на частной собственности. Разумеется, все кооператоры резко бросились переделываться в частников.
– Я легальным бизнесом никогда не занимался, поясни, в чём тут кайф для кооператоров? – попросил Шерхан.
– Кооперативная собственность – коллективная. Объединились, скажем, несколько человек для того, чтобы вместе делать деньги. И все деньги, которые они заработали, всё имущество, которое они приобрели, ни одному из них юридически не принадлежит, а принадлежит кооперативу. Конечно, при желании всем этим можно пользоваться, как своим, там есть куча всяких увёрток, но если создать ТОО, то и увёрток никаких не надо. Это уже конкретно ваше – частная собственность, которой любой собственник может распоряжаться. Вообще-то, кооперативная собственность – лукавое и несколько подловатое советское изобретение. Покупаешь, например, кооперативную квартиру или вступаешь в гаражный кооператив и строишь гараж на свои личные деньги, а в итоге ни квартира, ни гараж тебе не принадлежат, хотя ты оплатил полную их стоимость. Они принадлежат кооперативу, ты даже продать их не можешь за сколько хочешь, можешь только сдать кооперативу и получить компенсацию – уж сколько дадут. Разумеется, любому бизнесмену удобнее всем, что он купил на свои деньги, и распоряжается, как своим. Сейчас это можно. Если действуешь в одиночку, создал ИЧП – там один учредитель. Собственность ИЧП и собственность его учредителя – не одно и то же, но по сути всё что принадлежит предприятию, принадлежит лично тебе. Если несколько человек объединяются, чтобы вместе заниматься бизнесом, они создают ТОО. Вносят доли в уставной капитал и затем владеют имуществом товарищества пропорционально доле в уставном капитале. Из ТОО любой учредитель может в любой момент выйти, забрав долю в имуществе и в уставном капитале. В акционерном обществе доля каждого участника обозначена ещё более отчётливо – через акции, которыми он владеет. Можно в любой момент продать акции либо часть акций и сделать это куда проще, чем истребовать выделения доли в ТОО.
