Текст книги "Рыцари былого и грядущего. Том II(СИ)"
Автор книги: Сергей Катканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 49 страниц)
– Внимательно слушаю.
– Я уже говорил, что в 1975 году от лавеевской «Церкви Сатаны» отделился «Храм Сета». Основатель этой организации якобы получил «послание от Сатаны» и предложил называть Сатану «его подлинным и древним именем – Сет». Небезосновательное утверждение, под именем Сета и правда действовал Люцифер. Современные поклонники Сета-Сатаны так понимают его суть: «Сет – архетип обособленного сознания. Мы поклоняемся не Сету, но индивидуальному потенциалу, заложенному внутри нас». Сетианцы не любят «Церковь Сатаны» и потешаются над нею, но последователи ЛаВея развивают те же мысли. Один из них, Питер Гилмор, пишет: «Мы – закрытое объединение людей, чрезвычайно обособленных друг друга». «Бог для сатаниста – он сам». «Сатана – не сознательное существо, которому нужно поклоняться, а резервуар мощи внутри каждого человека». Гилмору вторит «боевая подруга» ЛаВея Бланш Бартон: «Ваши демоны внутри вас – не ищите снаружи. Вы просто должны найти эту часть себя и прислушаться к ней».
– Значит, сатанисты не верят в личностное существование Сатаны и демонов?
– И верят, и не верят. В этом вопросе они постоянно противоречат сами себе. Та же Бланш Бартон учит, как надо молиться Сатане: «Я готов, о, Тёмный Бог. Я чувствую твою силу и готов призвать тебя в свою жизнь». Это самым очевидным образом обращение к реально существующей личности, что плохо согласуется с утверждением: «не ищите демонов снаружи».
– Значит, они всё-таки идиоты, если обращаются к тому существу, которое по их же мнению не существуют. Если же одни сатанисты признают существование Сатаны, как личности, а для других Сатана – не более, чем символ, значит они тем более идиоты, если считают друг друга единомышленниками. Не может же существовать единой системы, объединяющей верующих и неверующих.
– Здесь то, о чём мы говорили: нельзя быть с Богом, если ты отрицаешь Бога, но отрицая Сатану, можно быть с Сатаной. Сатанисты, безусловно, не способны создать единого и последовательного мировоззрения, но в их противоречивых установках есть своя логика. Не столь уж важно, существует Сатана или не существует, если в любом случае ты должен поклоняться не ему, а самому себе. Вот она, корневая суть сатанизма – крайняя степень индивидуализма, крайняя степень обособленности от других людей. Это логично. Бунт Люцифера – желание обособится от Бога, жить без Него. Но, обособившись от Бога, демоны и друг от друга тоже обособились. Они уже не только Богу, но и друг другу враги, потому что ненависть не может быть объединяющим началом. Объединить в единое целое может только Любовь. Чем большее люди приближаются к Богу, тем больше они приближаются друг к другу. Справедливо и обратное – чем больше люди удаляются от Бога, тем больше они удаляются друг от друга, поэтому сатанисты крайне друг от друга удалены, обособлены. Обособлены они и от духа обособления – Сатаны. Они не любят Сатану и не служат ему, потому что вообще не способны ни служить, ни любить. И друг друга сатанисты тоже не любят, потому что каждый из них влюблён лишь в самого себя. Сатанисты, способные смотреть в корень, прекрасно это понимают: сатанизм – это служение лишь самому себе, что вполне соответствует духу Люцифера – духу крайней гордыни, самовлюблённости, самообожания.
– Удивительно после этого, как сатанисты вообще способны держаться вместе.
– Да, я думал об этом. Дело в том, Андрюша, что благодать Божия полностью не оставляет даже тех, кто совершенно отрёкся от Бога, даже самых страшных богоборцев Бог до некоторой степени хранит. Даже в сатанистах пребывает некоторая остаточная благодать, хотя они и отпали от источника благодати. И только благодаря этой остаточной благодати сатанисты способны хоть как-то держаться вместе, хоть и с трудом, но всё же выносить друг друга, а иначе бы они порвали друг друга на части.
– Кажется, я начинаю понимать, почему Ла Вей назвал американский образ жизни сатанинским. В США господствует либеральная экономическая модель, а либерализм – крайняя степень индивидуализма – каждый выживает в одиночку, каждый сам за себя. А это и есть сатанизм. И в Европе индивидуализм процветает, но не в такой мере, как в США. Штаты вообще созидались на «праве сильного». И силы-то в них теперь уже нет почти никакой, однако осталось пренебрежение к другим людям. Я смог, я добился, я пробился – на остальных наплевать. Остальным можно бросить косточку поглодать через какой-нибудь благотворительный фонд, и то больше для того, чтобы потешить своё тщеславие.
– Улавливаешь. Мало толку в том, что многие американцы до сих пор считают себя христианами. Сатанист Питер Гилмор не без оснований пишет: «Множество людей сегодня называют себя христианами, но реально не имеют никакой ясной концепции относительно того, что эта философия влечёт за собой, так что они в общем целом ведут себя согласно сатанинским правилам». Боюсь, что он прав. Удаляясь и обосабливаясь друг от друга, делая собственные желания мерилом всех вещей, мы удаляемся от Бога и тогда уже мало толку в соблюдении христианских ритуалов, мы начинаем жить, как сатанисты. Таковы прямые следствия господства третьего сословия – буржуазии. Буржуазность – это прежде всего индивидуализм. А сатанизм – концентрированная форма выражения буржуазности. США в развитии буржуазного мироощущения продвинулись дальше, чем любая страна, и вот сегодня сатанисты хлопают в ладоши – это наша страна.
– Вы знаете, отец Августин, тут напрашивается одна очень неприятная для нас параллель. Рыцарство тоже выстроено на развитии индивидуального начала, на некоторой обособленности от всех остальных. Рыцари строем не ходят. Они сражаются и умирают в одиночку.
– «Индивидуализм» – такое хитрое слово, что его можно налепить в качестве ярлыка на едва ли не противоположные понятия. Давай разберёмся с рыцарским «индивидуализмом». Классический рыцарь – органичная часть иерархической структуры. Да, рыцарь очень одинок и по-своему обособлен, но во все стороны тянутся прочнейшие нити, которые неразрывно связывают его с обществом. На своей земле рыцарь одинок, потому что окружён крестьянами представителями низшего сословия. Общаться с ними на равных он не может – рыцарский замок возвышается над крестьянскими хижинами, как явление иного мира. Но настоящий рыцарь всегда помнит – Бог доверил ему защищать этих людей и, если понадобится, отдать за них жизнь. Рыцарь связан с массами простого люда узами любви, потому что сама его суть в их защите. Кверху от рыцаря тянется ниточка к барону, с которым он связан вассальной присягой – так же незримо, но не менее прочно. Казалось бы, рыцарь очень обособлен от своего сеньора, но настаёт момент, и по слову сеньора, рыцарь берёт в руки оружие для защиты общих интересов, и не щадит себя. От барона такая же ниточка тянется к графу, от графа к королю, от короля – к Богу, потому что он – помазанник Божий. Так иерархическая структура связывает всех своих членов друг с другом и с Богом. Это воистину богоданная структура, потому что все её члены связаны узами священного долга по отношению друг к другу, в идеале – узами любви. А сатанист – всегда сам по себе, он никому ничего не должен. Он никакими узами не может быть связан ни с «сатанинским начальством», ни с самим Сатаной. Сатанист не может быть частью иерархии, потому что его бог он сам. Его обособленность абсолютна.
– Но почему всё-таки в рыцарском сознании такой акцент делается на индивидуальности, на отдельности?
– Тут вот какая штука: растворение в безликой массе тоже не есть большое благо, это другая крайность того процесса, о котором мы говорим. Всегда прятаться за толпу, ни за что не нести личной ответственности и усиленно настаивать на том, что все люди одинаковые – ещё одна из дьявольских придумок. Вспомним, как любят поговорить марксисты о «роли масс в истории». Безбожникам нравится, когда люди являют собой биомассу. А рыцарская обособленность – как раз нечто среднее между крайним индивидуализмом и слиянием в биомассу. На богоданном принципе иерархии строится сословность общества, а представители любого сословия всегда подчёркивают свою непринадлежность к другим сословиям, свою отдельность.
– Но рыцари и между собой не сливаются, хотя принадлежат к одному сословию.
– Это просто. У себя в поместье каждый рыцарь – полноправный, самодостаточный и единственный хозяин. А потому, даже объединённые в отряд, рыцари являют собой сумму самостоятельных боевых единиц. У них просто нет привычки ни с кем сливаться. И это не плохо, когда человек не прячется ни за чью спину и считает лично себя ответственным за всё.
– А у нас очень любят противопоставлять западный индивидуализм и русскую соборность.
– Соборность есть благо, данное от Бога. Но убери из соборности Бога, и ты получишь колхоз. Точно так же с рыцарским индивидуализмом. Убери из него Бога и ты получишь сатаниста. Рыцарь-безбожник – чудовище. И таких чудовищ история знала не мало.
– Значит, рыцарский принцип всё же содержит в себе соблазн?
– Безусловно. Орден как раз и даёт возможность рыцарю избежать этого соблазна. К подчёркнутому личному достоинству свободного воина Орден добавляет принцип соборности. Орденский рыцарь уже не обособлен в своём поместье за стенами замка. В Ордене рыцари привыкают есть из одной тарелки. Они объединяются в единый организм, но при этом не сливаются, не теряют индивидуальности. Орденское рыцарство – союз свободных и равноправных. А сатанинские псевдоордена – это вообще не союзы. Если каждый молится лишь самому себе, значит у них нет объединяющего начала. Их держит вместе ненависть к христианству, но ненависть не может создать органичное единство.
* * *
– Будет бойня, Андрей, – тихо и мрачно сказал Князев Сиверцеву. – Ты знаешь, мы никогда не ведём войны на истребление, но на сей раз будет именно так – мы должны убить всех до одного. Готов выполнить работу карателя?
– Если это будет угодно Господу, мессир, – сухо обронил Сиверцев. – А в чём интрига?
– В Египте вот уже несколько лет действует некий «Орден Иблиса». Сатанисты от ислама. Отъявленные нелюди и садисты. На их счету уже десятки смертей и завершения этому не предвидится.
– А полиция?
– А без толку. Вот в этом-то и интрига. Через своих людей мы представили в полицию исчерпывающую информацию более чем по десяти убийствам с очень хорошей доказательной базой. Полиция редко получает такие подарки, но на сей раз копы не обрадовались. Дело в том, что убийцы сатанисты принадлежат к сливкам местного общества – сынки генералов, министров, крупных бизнесменов. Арестовать их всех, означает полностью сменить власть в Египте. Полиция таких решений не принимает, а власть фактически должна вынести приговор сама себе. В нашем мире так не бывает, и мы на это не надеялись, но информацию всё-таки представили, скорее, чтобы очистить совесть. Реакция была нулевой, и теперь возможны два варианта развития событий: либо за этими сатанюгами и дальше потянется шлейф из десятков трупов, либо мы вырежем их всех до единого. Мы не мстим за то, что они уже сделали, если бы нам дали гарантии того, что убийства прекратятся, мы устранились бы от ситуации. Но реальность такова, что единственной гарантией прекращения убийств является уничтожение убийц.
– Именем Господа, мессир, – кивнул Андрей. Он совершенно не почувствовал гнева. Только боль и скорбь.
– Нам помогают наши друзья-мусульмане. Пойдём, представлю тебе одного очень интересного человека.
Они прошли в соседний номер гостиницы. Номер не был заперт, они вошли без стука. У окна спиной к вошедшим стоял человек, одетый в зелёный камуфляж с мусульманским платком на плечах. Его прямая спина и широкие плечи выдавали настоящего воина. При появлении гостей он обернулся не сразу, но что-то едва уловимо изменилось в постановке корпуса. «Да, это настоящий воин, – подумал Сиверцев. – Хладнокровие, выдержка, никакой суеты, но готовность к прыжку постоянная. Сейчас он, даже не видя меня, знает, где я стою и, если выстрелит – не промахнётся».
Гость тем временем спокойно обернулся, и тогда Андрей удивился уже по-настоящему. Он только и смог тихо выдохнуть:
– Ходжа?
– Русский воин знает моё прозвище? – Ходжа тонко и дружелюбно улыбнулся.
– Не знал. Догадался. Трудно объяснить.
На помощь Сиверцеву пришёл Князев, обратившийся к Ходже:
– Андрей пишет исторические рассказы. Герой одного из его рассказов – мусульманин Ходжа. Очевидно, ты напомнил ему плод собственного вымысла.
– Не было вымысла. И не просто напомнил. Одно лицо. Впрочем, не поймите превратно, в реинкарнацию я не верю.
– Надеюсь, твой Ходжа был хорошим воином? – ничему не удивляясь, Ходжа по-прежнему легко улыбался.
– Да, он был настоящим воином. Он сражался с крестоносцами. Был бой в пустыне по Иерусалимом. Я убил тебя, Ходжа.
– Что-то такое припоминаю, – улыбка Ходжи стала немного хищной, но по-прежнему излучала дружелюбие.
Все трое хорошо чувствовали, что это странное объяснение – не шутка, не игра. Было тут что-то от постижения глубинной сути происходящего. Нечто подаренное им Богом. Не случайно ведь Андрей, когда выписывал того своего Ходжу, видел перед собой именно это лицо. А тут ещё и прозвище совпало. Да и совпало ли?
– Аллах подарил нам встречу, – сказал Ходжа, распахнув объятия. – Буду рад сражаться теперь рука об руку с храбрым крестоносцем.
– Прославим Всевышнего, – Андрей заключил обретённого друга в объятия.
* * *
– Жизнь – лотерея! – весело щебетала симпатичная блондинка, оживлённо жестикулируя. – Я всегда верила в то, что мне достанется крупный выигрыш! Я знала, что я этого достойна! Главное – верить в себя, и тогда всё будет в полном шоколаде. Хочешь всю жизнь чахнуть на кухне, готовить еду для мужа-алкаша – будет тебе и кухня, и алкаш. Хочешь праздника – будет праздник. Жизнь должна быть непрерывным праздником, а иначе, зачем она вообще нужна? – блондинка жизнерадостно расхохоталась.
Пять симпатичных русских девушек летели бизнес-классом комфортабельного «Боинга» на встречу со своей мечтой. Там будет всё. Богатые, элегантные, обходительные мужчины в смокингах на шикарных фуршетах. Великолепные виллы, мраморно-лазурные бассейны, дорогие наряды, которые они будут менять по несколько раз в день. В качестве самой сладкой перспективы – замужество за миллионером, и тогда всё это – не на месяц, а навсегда.
– Ой, девчонки, а мне до сих пор как-то страшно. Вдруг всё это не по-настоящему? Продадут нас там в какой-нибудь гарем, – вторая девушка тоже улыбалась, хотя и несколько напряжённо.
– Ты чего, вообще дура? Приглашение от министерства культуры Египта – на официальном бланке – печать, подпись. Ты когда-нибудь видела такие документы? – жёстко отреагировала третья, очень серьёзная особа.
– Ну, откуда.
– А я видела. Приглашение – настоящее, можешь не сомневаться. Если сомневаешься, так зачем тогда и летишь?
– Ну не хотелось свой шанс упускать.
– Вот и не каркай.
– А я всё-таки не понимаю, они что, все наши конкурсы красоты смотрят?
– Нет, только те, в которых ты участвуешь.
– А что мы там будем делать?
– Грузчиками в порту работать. Дура ты всё-таки. Понятно же написано: «Участие в днях российской культуры». Презентации, приёмы, вечеринки. Тебе кто приглашение вручил? Атташе по культуре посольства Египта в России. А там нас встретят наши дипломаты.
– Всё будет в полном шоколаде! – опять защебетала первая блондинка, которая даже не пыталась вникнуть в разговор подруг. Ещё две их спутницы мирно и безмятежно дремали.
Девушки не могли, конечно, знать, что человек, вручивший им приглашение, не был атташе посольства Египта по культуре. И хотя бланк министерства культуры был подлинный, и даже печать подлинная (впрочем – не министерская), но подпись министра – поддельная. А в Российском МИДе даже не догадывались, что в Египте будут проходить дни российский культуры. И человек, который встретил девушек в аэропорту, не был российским дипломатом.
* * *
Подумать только – в их честь давали торжественный приём. В шикарном банкетном зале был накрыт роскошный стол, ломившийся от всевозможных изысканных блюд. Элегантные молодые мужчины в чёрных смокингах галантно целовали им руки. Разве такие могут позволить себе что-то лишнее? Холёные лица, тонкие улыбки, томные взгляды – настоящие аристократы. Просто какой-то клуб восточных принцев. А может так оно и есть? И с ними здесь обращаются, как с принцессами – кланяются, берут за ручку, подводят к месту.
Совершенно очарованные девушки не обратили внимания на то, что банкетный зал несколько мрачноват. Потолок низкий, стены под дикий камень, ни одного окна, тусклые электрические факелы. И лица «принцев», если бы взглянуть на них повнимательнее, тоже должны были насторожить. Неживые, малоподвижные лица с глазами не столько даже холодным, сколько пустыми. Их неестественные улыбки выглядели приклеенными и плохо скрывали постоянно пробегавшие по лицам нервные судороги.
«Принцы» почти не говорили, лишь время от времени обменивались друг с другом короткими фразами на арабском, которого никто из девушек не знал. Казалось, они совершенно не расположены веселиться и лишь отбывают тягостную повинность – каждый смотрел в свою тарелку и неторопливо смаковал мясо, словно этих богачей обычно кормили гораздо хуже. Когда они приступили к еде, и заиграла тихая, но какая-то нервная музыка, на девушек они, казалось, перестали обращать внимание. Зато тамада, легко болтавший по-русски, веселился вовсю. Стол стоял буквой «п», и во главе его сидели пятеро девушек – это было единственным, что их удивило – вопреки обыкновению, их не рассадили посреди кавалеров. Впрочем, они решили, что поскольку банкет в их честь – они занимают самые почётные места. И вот тамада непрерывно вертелся внутри буквы «п» и провозглашал тост за тостом, обращаясь в основном к девушкам. «За русских красавиц!», «За великую русскую культуру!», «За египетско-российскую дружбу!» – всё достаточно банально и дежурно – никаких двусмысленностей, ничего особенного, разве что его ужимки и нелепые картинные жесты несколько забавляли. В перерывах между тостами он расхваливал эксклюзивную кухню и особенно – главное мясное блюдо, приготовленное специально для русских красавиц. При этом он постоянно говорил про какой-то сюрприз, обещая раскрыть «утончённую и поразительную тайну специальной кулинарии, какой нет нигде в мире». И вот, наконец, он сказал:
– Мы очень рады, что наши прекрасные гостьи получили возможность по достоинству оценить наше угощение. Оно ведь понравилось вам, не правда ли? – тамада подмигнул по очереди каждой из девушек, встречая благодарные улыбки. – Так вот, милые дамы, пришло, наконец, время объяснить, почему вам было так вкусно. Наше блюдо приготовлено из мяса некрещёных и необрезанных младенцев. Ни одному из этих невероятно вкусных созданий не было и месяца от роду. Но главное, что они – некрещеные и необрезанные – вот почему они такие вкусные. Поблагодарим же отца нашего Иблиса, которого ещё называют Сатаной. И поаплодируем нашим славным кулинарам! – тамада картинно и бурно зааплодировал.
В этот момент хозяева праздника оторвались от своих опустевших тарелок и впились глазами в девушек, казалось, слизывая с их лиц эмоции. Но никаких особенных эмоций им слизнуть не удалось, на лицах девушек застыли глупые растерянные улыбки. Наконец, одна из них с трудом выдавила из себя:
– Что это за могильный юмор, господин тамада?
– Юмор? – тамада скроил обиженную гримасу. – неужели вы решили оскорбить наших хозяев недоверием? Мы, конечно, будем шутить, и, я вас уверяю, будет очень смешно, но пока я вполне серьёзен. И у меня есть замечательный способ развеять ваше недоверие. Наш десерт снимет все вопросы! – тамада провозгласил это, как обычно объявляют появление на сцене знаменитого артиста.
Слуга в чёрном кителе поставил внутри буквы «п» маленький столик и установил на нём большую серебряную чашу. Второй слуга внёс голого визжащего младенца. Первый взмахнул кривым ятаганом, и кровь младенца хлынула в чашу. Одна из девушек пронзительно завизжала, две потеряли сознание, ещё две, казалось, окаменели, впрочем, у одной из них в глазах заметались дьявольские огоньки. Хозяева смотрели на них непрерывно, их лица начали расплываться в неком подобии омерзительных улыбок. Тамада подошёл к хозяину праздника, тот сказал ему несколько слов, и тамада продолжил свою игру:
– К сожалению, милые дамы, нам удалось порадовать не всех из вас. А ведь мы очень старались. Но некоторые оказались такими неблагодарными. – говорил он под непрекращающийся визг одной из девушек. – Итак, наш предводитель уже выбрал королеву праздника, который ещё только набирает обороты.
Тамада взял чашу с кровью младенца и поднёс девушке с дьявольскими огоньками в глазах. Та неловко встала, угловатыми движениями робота поправила платье и, приняв чашу, осушила её до половины. «Принцы» оживлённо зааплодировали. Дьяволица с окровавленным ртом дико сверкала глазами, казалось, никого вокруг себя не замечая.
– Да здравствует королева! – торжественно провозгласил тамада по-русски и по-арабски.
– А вот что нам делать с этой неблагодарной девицей? – он грубо ткнул пальцем в особу, продолжавшую непрерывно визжать. – Понял! Это же наш десерт! А то ведь крови младенца на всех не хватит. Это, конечно, нашему уважаемому предводителю, – он поднёс остаток крови в чаше главному, который начал смаковать её маленькими глотками, как дорогой коньяк. Тем временем двое слуг грубо вытащили из-за стола визжащую особу и сорвали с неё всю одежду. С потолка, туда где стоял столик, спустилась ржавая цепь. Слуги защёлкнули на ноге девушки стальной зажим и так – за одну ногу подняли её к потолку. Голова её теперь болталась прямо над столиком, на который теперь водрузили чашу побольше – литра на три.
– Итак, ваше величество, помогите нам организовать десерт, – тамада протянул «королеве» кривой кинжал, жестом объяснив, что она должна перерезать горло своей подвешенной подруге, что и было исполнено. Из большой серебряной чаши слуги ловко разлили кровь по хрустальным бокалам хозяев.
– А теперь любезная королева должна совершить ритуальное осквернение двух нехороших книжек.
На столик вместо чаши положили Библию и Коран.
Праздник продолжался ещё несколько часов. К его исходу ещё одна девушка была посажена на кол, другая изрублена на куски, третья вся изрезана затейливыми узорами. По залитому кровью полу как сонные мухи бродили уже почти невменяемые хозяева и «королева» – голая и с ног до головы покрытая кровью.
* * *
Примерно через пару месяцев из России в Египет вновь летел самолёт с пятью русскими девушками. Они так же всю дорогу щебетали, радовались и делились сомнениями, которые дружно признали совершенно напрасными. В аэропорту их так же должен был встретить представитель «Ордена Иблиса» под видом российского дипломата. Но вместо сатаниста их встретил тамплиер, который повёз девушек в Российское посольство. Остановив машину у дверей посольства, тамплиер предложил им выйти и сказал:
– Вы попали в очень неприятную историю. Вас пригласили в Египет люди, имевшие по отношению к вам намерения крайне недружелюбные. Сейчас я уйду, а вы спросите секретаря посольства. Он уже предупрежден. Сам я не дипломат, и я вам больше не нужен. На прощанье могу сказать только одно: «Дуры вы, девчонки».
* * *
В мрачном зале уже собирались «принцы». Пол был тщательно вымыт, но тяжелый, застоявшийся запах крови едва способны были заглушить сильные ароматы. Хозяева, как всегда, были угрюмы и меж собой почти не разговаривали. С минуты на минуту должны были привезти девушек. И вдруг один из «принцев» упал. Остальные, не сильно встревожившись, перевернули его на спину и увидели торчащую из груди рукоятку кинжала. Их взгляды затравленно заметались, и они, наконец, увидели, что во всех трех дверях стоят незнакомцы в старинных белых плащах, с мечами в руках. На левом плече плащей пламенели красные кресты. Впрочем, один из незнакомцев был в плаще без креста и в каждой руке держал по сабле. Они стояли молча, с суровыми лицами, напоминая ангелов мщения. Служители Иблиса сгрудились растерянной кучей, так и не проронив ни слова. Всё было до боли понятно – надо платить по счетам – о чём тут говорить?
Ходжа первый устал разыгрывать немую сцену. Спокойно и не торопясь он начал надвигаться на дьяволопоклонников. Сабли в его руках стали почти невидимы, мелькая, как два пропеллера. С двух других сторон взмахнули мечами Князев и Сиверцев. Хозяева тоже оказались вооружены, хотя и были при полном параде. Выхватив непонятно откуда довольно длинные кинжалы, они пытались оказать сопротивление – дрались с отчаянной храбростью обреченных. На их лицах не читались ни гнев, ни ненависть – только страх, один только всепоглощающий ужас. Тамплиеры и Ходжа кромсали клинками эту мразь, почти не получая ранений. Сатанистов было в несколько раз больше, но вооружены они были хуже и дрались довольно бестолково, ужас – плохой помощник в бою. Они падали один за другим.
Неожиданно в тыл Сиверцеву ударил предводитель сатанистов, перед этим куда-то на минуту исчезнувший. Андрей почувствовал за спиной взмах огромного двуручника и мгновенно рванул из-под удара. Это спасло ему жизнь, такой удар раскроил бы человека без доспехов надвое. Но меч врага все-таки достал Андрея, он упал на пол с рассеченным плечом. Противник – огромный бородатый мужчина лет сорока быстро занёс меч для второго удара теперь уже неизбежно смертельного, но тут произошло невозможное. Ходжа, которого отделяли от этого поединка несколько противников, смёл их вихрем в доли секунды, обрушив на предводителя свои смертельные сабли.
Бой закончился. За всё время боя ни воины Всевышнего, ни служители Иблиса так и не сказали ни слова. Звучали только лязг железа, стоны раненных и хрипы умирающих. Пол жуткого зала опять был залит кровью… Почему всегда только кровь и ничего больше?
* * *
Тамплиеры исчезли из Египта на следующий день. За собой не убирали, демонстративно оставив гору трупов в подвальном помещении дворца, принадлежащего весьма высокопоставленному лицу. На месте казни Ходжа оставил надпись на арабском языке: «Дело в неверии во Всевышнего и обожествлении дьявола».
* * *
Ночью в маленьком православном храме на окраине Иерусалима горели лишь несколько лампад перед иконами, почти не рассеивая мрак, но сообщая ему мистический колорит. Двери храма как и всегда по ночам, были заперты, но на сей раз – изнутри. Перед большой иконой Спасителя стоял мужчина лет тридцати. Во мраке едва угадывалось сосредоточенное выражение его лица. Мужчина с болью в голосе непрерывно шептал: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Иногда он добавлял: «Грешного и кровавого».
* * *
– Как твоя рана Андрюша? – отец Августин был невесел, его грустная улыбка сегодня была виноватой.
– Ничего трагического, – Сиверцев попытался ответить как можно более небрежно. – Кость цела, сустав не задет, рассечены только мышцы, да и те хорошо срастаются. Думаю, рука восстановится полностью.
– Ну и слава Богу, – отец Августин почему-то не повеселел.
– Вас что-то гнетет, батюшка?
– Человека гнетет всегда одно и то же – он сам. Вы сражаетесь, а я… Никогда к этому не привыкну. Я – не человек меча. Моё дело – ваши души. Но какое я имею право? Способности мои в деле врачевания ваших душ можно поставить под большое сомнение. Лекарь у нас один, а я – лишь ученик Лекаря, и далеко не самый способный ученик.
– Благословите, отче, – Андрей постарался сказать это как можно теплее.
Отец Августин благословил его дрожащей рукой и прошептал:
– Ваши погружения во мрак ужасны. Боюсь, когда-нибудь кто-то из вас не вынырнет обратно на Свет. И перед Богом отвечаю за это я.
– Служение тамплиера трагично. О чём говорить?
– Да, ты прав, – отец Августин тихо кивнул. – А тебе ведь скоро – в Москву. Знаешь об этом?
– От вас узнал. В Москву так в Москву.
– Тебе – всё равно?
– Не знаю… мне последнее время не до ностальгии. Хотя, конечно, буду рад вдохнуть воздух Родины.
– У нас еще одна тяжелая тема осталось.
– Да, про Антихриста. Я постарался все узнать про тех выродков, которых мы перебили. Они утверждали, что «дьявол, будучи изгнанным из рая, подвергся несправедливым притеснениям, и грядёт пришествие его сына, который будет править миром». Выходит, они готовили приход Антихриста?
– Выходит, что так… Господи, благослови нас, грешных и немощных. Из тьмы да во тьму. Помоги нам, Господи. Итак. Впервые термин «антихрист» появился в послании апостола Иоанна: «И вы слышали, как придёт антихрист» (1 Ин; 16). Впрочем, по Иоанну, антихрист – понятие собирательное. «И теперь появилось много антихристов», – говорит он.
– А я слышал, что и в Ветхом Завете есть упоминания об Антихристе.
– Да, есть, в книге пророка Даниила но там ещё нет, разумеется, этого термина. Пророк Даниил говорит про «четвёртого зверя» и «нечестивого царя». Ветхозаветная религия не имела сколько-нибудь разработанных представлений об этой персоне. И упомянутый апостолом Иоанном «антихрист» еще не ассоциируется с «нечестивым царём» пророка Даниила. Взгляд на Антихриста, как мы его понимаем, раскрыт в Апокалипсисе – Откровении Иоанна Богослова. Это «зверь, выходящий из бездны», и он наделён уже теми же чертами и качествами, что и «нечестивый царь» пророка Даниила.
– Пророк Даниил и апостол Иоанн описывают Антихриста символически, через туманные образы. А есть ли в «Новом Завете» не символическое, а прямое описание Антихриста?
– Да, есть, во 2-ом послании апостола Павла фессалоникийцам: «…Откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так как в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога… Тайна беззакония уже в действии… Откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьёт духом уст Своих, и истребит явлением пришествия Своего. Того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою, и знамениями, и чудесами ложными. И со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлёт им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи…».
– А потом эти фрагменты сводились в единое учение?
– Да, уже во II веке учителя Церкви определили «зверя» «Откровения», как Антихриста и стали уверенно говорить о «человеке греха», которого называет апостол Павел, и «звере» «Откровения», как об одном человеке.
– Сейчас учение Церкви об Антихристе носит законченный характер?
– Не совсем. Некоторые фрагменты этого учения до сих пор являются предметом полемики. Есть, например, основанное на «Откровении» утверждение, что Антихрист воцарится в Римской империи. Вопрос только, что надо будет понимать под Римской империей на момент окончания земной истории? Может быть, весь мир? Вполне вероятно. В современной литературе по эсхатологии не раз встречается утверждение, что Антихрист будет «президентом всей планеты». А есть утверждения, что Россия так и не покорится Антихристу до скончания века.
