Текст книги "Дамасские ворота"

Автор книги: Роберт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)

65

– Салман Рушди! – выводил старый гид Ибрагим, как муэдзин. – Салман Рушди пришел!

– Но это полный бред, – повторила Салли Коннерс.

– Сущий вздор, – поддержал ее Лестрейд. Почувствовав себя в безопасности, он вновь пытался видеть в происходящем забавную сторону. – Чепуха.

– Думаю, что вы – Салман Рушди, – сказал Лукас Лестрейду. – Думаю, в ЦРУ вам изменили внешность. Поместили в носки устройство наведения. Думаю, вы скоро умрете. Посмотрите на его опухшие веки, – сказал он Салли Коннерс, кивая на мешки под глазами у Лестрейда, любителя выпить. – Посмотрите на его залысину. Пронырливые глазки. Се, – закричал он, обращаясь к толпе. – Се… – Он не представлял, как по-арабски сказать «се», но получилось приемлемо.

– Ну будет, будет, – в ужасе остановил его Лестрейд.

– Если меня здесь убьют, – сказал Лукас, – то вас убьют первым. Думаете, мое еврейство – это смешно? А как вам понравится быть христианским мучеником?

– Слушайте, – сказала Салли Коннерс, – оставьте вы его в покое.

Все спрашивали Ибрагима, где Салман Рушди. Тот, казалось, вошел в состояние транса, как медиум, чтобы определить местонахождение ненавистного.

– Мы можем застать его врасплох, – сказал Лукас талантливому старцу, – у Баб-аль-Хадида, Железных ворот. Телохранители отвели его туда.

– Нет! – заявил гид. – Он на Масличной горе. Прилетел на вертолете.

– Послушайте, – сказала Лукасу Салли Коннерс, – остальные журналисты идут за армией по улицам. И нам нужно делать то же самое. Там будет стрельба. Зверства.

Лукас повернулся к гиду:

– Он не на Масличной горе. Он у Баб-аль-Хадида. Если хочешь заработать, хрен старый, лучше поищи его там.

Ибрагим оглянулся, не слышит ли кто, и спросил:

– А бомба?..

– С нами профессор, который умеет разряжать бомбы.

Ибрагим помрачнел.

– Ты что хочешь, заработать сегодня вечером или чтобы тебя разнесло на куски? Если не поможешь нам добраться туда, пожалеешь.

– Я не боюсь угроз, – ответил Ибрагим. – Я уже стар.

– Хорошо. Тогда проведи нас туда за деньги. И чтобы спасти священное место.

Старик явно не доверял ему. Тем не менее объявил, что Салман Рушди прячется у Баб-аль-Хадида.

Толпа завопила, требуя крови Рушди. Перед стенами Старого города обстановка скорее накалялась, нежели успокаивалась, а интенсивность стрельбы в самом Старом городе нарастала. Неужели ХАМАС и ООП перешли к вооруженному сопротивлению?

– Вы, – сказал Ибрагим Салли Коннерс, отведя ее в сторонку, – должны заплатить мне гораздо больше, чем мы договаривались, если хотите идти к Баб-аль-Хадиду.

– Но я не хочу идти к Баб-аль-Хадиду, – ответила та. – И на чертову Масличную гору тоже не хочу. Я хочу наблюдать за действиями «Голани» с палестинской стороны.

Лукас покрутил головой, дабы удостовериться, что Лестрейд не сбежал в смятении. Но природная интуиция заставила того держаться своих собратьев-европейцев.

– Лестрейд, – обратился к нему Лукас, – скажите ей, что она хочет идти к Баб-аль-Хадиду.

– Видите ли, там есть тоннель. Новые раскопки.

– Не понимаете? – спросил Лукас Салли Коннерс. – Они использовали этого лопуха-европейца для проведения раскопок, а затем заложили бомбу. Это будет такая же история, как с сумасшедшим австралийцем.

Молодая женщина задумалась над услышанным:

– А взрыва не случится? Я имею в виду, мы под него не попадем?

– Всякое может быть, – сказал Лукас. – Зато увидите тоннель. К тому же у нас есть эксперты, которые уже работают над этим. Например, наш профессор – эксперт. И я тоже.

– Вы что, – спросила она, – из ЦРУ или вроде того?

– Нет, я дипломированный религиовед.

– Смерть богохульнику! – вопил гид. – Смерть Салману Рушди!

Он мог говорить, не опасаясь опровержения. Итак, все они поспешили по Эль-Вад к Баб-аль-Хадиду, Лукас и Лестрейд, старик-гид Ибрагим и молодая англичанка-репортерша, ни минуты не верившая в то, что Салмана Рушди привезли в Иерусалим посмотреть, как будет взорвано священное место, – а за ними толпа почти в сотню воинственно кричащих палестинских мужчин и мальчишек.

На одной из улиц, которую они попытались перейти, шла настоящая война. Наспех сделанные коктейли Молотова летели с крыш, как плохо слепленные равиоли, взрываясь в воздухе, на мостовой или в руках тех, кто их сделал. Крики, пылающие шпалеры в садиках на крышах и запах горящих лимонных деревцев. «Голани» вели огонь, продвигаясь вдоль стен, а их снайперы старались подстрелить самозваных Давидов в толпе врагов. Молодой парень с воплем упал на мостовую, его куфия и футболка с эмблемой «Окленд рейдерс» [451]451
  Команда из Национальной футбольной лиги США, основана в 1960 г.


[Закрыть]были объяты огнем.

Лукас и его группа попытали удачу на другой улице. Лукас загородил собой Лестрейда. Англичанка – Ибрагима, который, несмотря ни на что, норовил исполнять роль гида.

– Северная и западная сторона благословенного Харама, – кричал он, – представляют собой самый прекрасно сохранившийся средневековый исламский комплекс в мире!

Загремела автоматная очередь, в точности как пистолет-пулемет Томпсона. Ибрагим прижался лицом к мостовой и закрыл голову руками.

– Господи! – сказала Салли Коннерс. – «Томпсон». Прямо как в Белфасте.

– Белфаст без «Гиннесса», – добавил Лукас.

– Я тебя умоляю, – вздохнула она по-женски презрительно.

Толпа шедшей за ними палестинской молодежи бросилась вперед, приходя во все большее возбуждение. Кто-то размахивал палестинским флагом. Снова это напомнило Лукасу Газу.

– Слушайте, – сказал он гиду, – мы дошли до Баб-аль-Хадида. Отсюда должен быть короткий путь, не по улицам.

Гид, не поднимая головы, прохрипел:

– По крышам. От ворот Баб-аль-Назир.

– Но армия займет крыши, – возразила англичанка. – Это первое, что они сделают.

– Первым делом они будут защищать Еврейский квартал, – сказал Лукас. – Затем займут израильские учреждения в Мусульманском. Могут занять позиции и вокруг раскопок.

– По крышам, – настаивал Ибрагим.

– Да, он прав, – сказал Лестрейд. – По крышам мы можем дойти до самой стены Харама. Но армия займет все здания, которые контролируют площадь перед стеной, все самые высокие точки.

– Как мы выйдем на крыши? – поинтересовалась Салли Коннерс. – Будем стучаться в двери?

– Пойдем за шебабами, – ответил Лукас. – Как думаешь? – спросил он гида.

Ибрагим посмотрел во тьму впереди, поднялся и закричал, обращаясь к молодежи, стоявшей вдоль стен домов по обеим сторонам узкой улицы. Нигде не было ни огонька. Только луч вертолетного прожектора освещал переулки и арки Старого города.

–  Al-jihad! – вскричал старик-гид. – Al-Haram. Itbah al-Yahud!

–  Itbah al-Yahud? – спросила репортерша. – Что это значит?

– Разве вы не говорите по-арабски? – удивился Лукас.

– Так, немного, – сказала Салли Коннерс. – Но такой фразы не помню.

– Поговорим об этом позже. Это патриотическая песня. Вроде «Воинов Харлеха» [452]452
  «The March of the Men of Harlech» – старинная валлийская песня.


[Закрыть]или «Носи зеленое и на шляпе трилистник» [453]453
  «The Wearing of the Green» – ирландская народная баллада, известная с 1798 г., со времени Ирландского восстания против британского владычества.


[Закрыть].

– Что?

– Извините, – сказал Лукас. – Я немного не в себе, день был трудный. Это призыв: «Убей евреев!»

– О, понятно.

Женщина с головой, плотно замотанной платком, открыла им дверь, и они – несколько десятков шебабов, Лукас, его английская коллега и Лестрейд – прошли внутрь. Промчались через лестничные площадки, где чувствовался запах тахини и духов, через чью-то спальню и выскочили на плоскую крышу. Ибрагим, размахивая палкой, пытался изобразить из себя предводителя, показывающего дорогу, но шебабы обогнали его. Он тревожно оглянулся в поиске иностранцев, которые обязались ему заплатить.

– Туда! – кричал он.

Из ниоткуда их ослепил луч с вертолета, с соседней крыши принесло облако газа, в несколько секунд пряный запах сменился жгучей вонью. Газовые гранаты дождем сыпались на следующий дом, стуча и взрываясь под чудовищное стаккато двигателей вертолета.

Лукас в последний раз глянул на звезды – стояла прохладная, ясная ночь – и заслонил глаза рукой. Сильный восточным ветер мог скоро отнести газ в другую сторону. Шебабы вновь были застигнуты в тот момент, когда появились на второй примыкающей крыше ближе к Хараму. Их окутал густой дым, кому-то тяжелые гранаты попадали по голове, кому-то по руке. Молодые люди стонали и ругались; вертолет накренился и пошел на второй заход. Лукас и его группа на крыше сидели затаясь, пока вертолет не нашел новую добычу между прилавками базара у ворот Баб-аль-Катанин.

Ибрагим принялся вопить на классическом арабском, поминая день Суда, ангела тьмы Елжиба, убийство евреев и джиннов.

– Пожалуйста, сэр, – попросила его англичанка, – может, мы пойдем дальше?

Онемев от изумления, что его назвали сэром, и в порыве галантности тот оперся на палку и поклонился, прижав руку к сердцу. В двух футах от места, где они стояли на крыше, просвистела самая что ни есть настоящая пуля.

– Господи! – воскликнула Салли Коннерс. – Неудивительно, что во время интифады убивают по шесть человек в день.

– Шесть, – сказал Лукас, – это серьезная цифра.

66

Сония услышала шум над головой и, направив вверх луч фонарика, увидела пару армейских башмаков в проходе, который вел, казалось, прямо в потолок. В следующий момент владелец башмаков протиснулся сквозь отверстие и, согнув колени, приземлился с тяжеловесной грацией прямо возле нее. Она осветила его своим слабым фонариком, но он достал свой. И направил луч на нее.

Бежать было бессмысленно, поэтому она осталась стоять как стояла. В мощном луче фонаря спрыгнувшего человека она увидела у ног статуи рюкзак, на первый взгляд похожий на ранец со сложенным парашютом. Но его верхний клапан был приоткрыт, и под ним она разглядела путаницу разноцветных проводов и крупные батареи. Дитя революции, Соня сразу узнала бомбу.

Сквозь тот же ход в потолке протиснулась группа вооруженных людей. Некоторые приземлялись ловко, как их предводитель, но большинство не были профессионалы и сваливались как мешки.

– Все-таки нашла, да? – сказал предводитель Сонии, пока его люди приводили себя в порядок. Это был Януш Циммер.

– Угу! Ты прав, приятель. А еще я позвонила в Шабак и сообщила в пограничную полицию, так что они скоро будут здесь и возьмут вас за задницу.

– Действительно сообщила? – спросил Циммер. – Считаешь, что это правильно?

– Правильно.

Сония огляделась, высматривая Фотерингила, по-прежнему ли он с ними.

Прошло несколько секунд, и до них донесся жуткий скрежет металла и грохот камней, как удар прибоя о скалистый берег.

– А вот и они, мистер, – сказала Сония. – Дождались.

Только она сама не верила, что это Шин-Бет или полиция. Из всего, что мог ей напомнить этот страшный грохот, она подумала о «Падении дома Ашеров»; рассказ По, который, как она где-то слышала, был основан на прочитанной некогда писателем истории о египетском храме-гробнице, который стоял на острове среди болот.

– Тоннель едва держится, – без особого интереса заметил один из группы.

– Да ну? – сказал Циммер. – Это ты… ты, так тебя раз-этак, едва держишься.

Тут раздался оглушительный голос – голос, в котором не было и намека на что-то сверхъестественное. Обычный полицейский громкоговоритель. Каждая фаза звучала дважды: на иврите и на английском.

Сония от изумления потеряла дар речи.

– Шабак, – сказал один из банды Фотерингила. – Все-таки она им сообщила.

– Сообщила, – спокойно проговорил Циммер.

– Еврей на еврея, – сказал кто-то в группе. – Еврей убивает еврея. Это то, чего мы опасались.

– Никто никого не убивает! – закричал Циммер. – Опустите оружие. – Он обвел помещение лучом фонаря и назвал восемь или девять имен. – Идите к входу в тоннель.

Названные колебались.

Позади фонаря возник Фотерингил, словно дух, прошедший сквозь стену.

– Выполняйте! – приказал он по-военному. – Слышали, что вам сказали?

– Ну что, где Лестрейд? – спросил его Циммер.

Люди, которых он привел с собой, топтались на месте в некотором замешательстве.

– Лестрейд в порядке, – ответил Фотерингил. – Мы не вывезли его. Но город в мешке. Лестрейд будет с Лукасом и журналистами.

– А ты, значит, решил сюда заглянуть?

– Да. Подумал, что могу быть полезным.

– Всем укрыться! – скомандовал Циммер своим людям. – Армия на подходе. Берегитесь рикошетов. Мы не хотим потерь.

Большинство повиновалось приказу.

– Нас предали, – сказал один из них, футбольный тренер из колледжа в Новой Англии. – Ты предал, – посмотрел он на Циммера. – Христианин… все вы христиане.

– Не совсем, – заметил Циммер. – Она вот – суфийка. А этот джентльмен, – показал он на Фотерингила, – работает на меня.

– Воины Ахава, – сказал футбольный тренер. – Воины Манассии. – Он перевел луч фонаря на Сонию. – Воины нашей Иезавели здесь [454]454
  Жена израильского царя Ахава, отличавшаяся распутством и склонностью к язычеству.


[Закрыть].

– Вы воины Саула, – заявила Сония. – А я волшебница Аэндорская [455]455
  Которая предсказала Саулу поражение в войне с филистимлянами (1 Цар).


[Закрыть], ну как? Думаю, она тоже была смуглокожей, как я. И я могу вызвать пророка Самуила, как она, и пророк Самуил назовет вас предателями пред лицем Божиим и пред еврейским народом и землей Израиля. Многие поколения моих предков были раввинами.

Фотерингил засмеялся и сказал своему боссу Циммеру:

– Она чокнутая. Но я люблю ее.

67

Уворачиваясь от луча прожектора, камней и шальных пуль, толпа шебабов и спешащие за ними Лукас и Салли Коннерс продвигались по темным крышам Мусульманского квартала к воротам Баб-аль-Хадид. На одних крышах были благоухающие садики, на других – голо. Ограждения из гофрированной жести, чтобы дети не упали, а кое-где торчащие из бетона осколки бутылок для предохранения от злодеев. Улицы внизу кишели возбужденным народом.

Приближаясь к Баб-аль-Хадиду над узкой улицей, они увидели конную полицию, которая гнала вспять направлявшуюся к Хараму толпу; картина напоминала прогон быков в Памплоне: бравирующая молодежь бежала перед лошадьми или прижималась к дверным проемам. В конце улицы всадники предусмотрительно развернулись, чтобы не быть отрезанными от своих пеших коллег, и поехали назад, охаживая дубинками мальчишек, оставшихся сзади во время атаки. В другом месте отряд солдат запер в переулке шебабов и развлекался тем, что постреливал в них баллонами со слезоточивым газом. Время от времени баллоны летели назад, но, похоже, бунтари выбрали неудачное убежище.

В этот момент, не слушая предостережений Лукаса, молодые люди, с которыми они бежали по крышам, не удержались и принялись швырять все, что попадало под руку, в солдат внизу. Это спровоцировало яростную атаку отряда полицейских, которые ворвались в двери жилищ и ринулись по лестницам на крыши. Все бросились врассыпную, включая Лукаса и Салли, между которыми успел сложиться несколько противоречивый союз, Ибрагима, не желавшего терять вознаграждение, и доктора Лестрейда, явно предпочитавшего не оставаться единственным представителем западного христианства среди разъяренной толпы, готовой вкусить вино рая [456]456
  Аллюзия на суры «Стоящие в ряд» (46–47), «Гора» (23) и «Падающие» (17–19).


[Закрыть].

Не все солдаты смогли сразу найти путь на крыши, так что у четверки было время на маневр: уйти по крышам нескольких домов и арочному перекрытию базара. Лукас посмотрел через край крыши первого дома с восточной стороны базара и увидел, что внизу все забито солдатами и полицией, которых явно держали в резерве.

К добру или к худу, самые горячие точки мятежа остались позади, и четверо вновь оказались там, где сосредоточились силы израильтян. Но со всех сторон на освещенный опорный пункт, который удерживала армия и полиция, опасно наседала огромная толпа, едва видимая в свете примитивных фонарей и факелов, однако вопящая оглушительно. Не затихали выстрелы, стук падающих камней и газовых гранат, катящихся по булыжнику.

Ибрагим, видя, в каком они положении, изобразил несчастный вид. Он умел быть неприятным – как человек, привыкший требовать больше против оговоренной суммы, – но в данное время и в данном месте этот талант мало помогал ему.

– Они разрушают Харам, – заявил он. – Вы должны заплатить мне.

Салли Коннерс поморщилась, услышав столь неуместное требование. Присев на корточки возле горшка с гранатовым деревцем, она пошарила в своей поясной сумке и, поднявшись, протянула Ибрагиму около сотни долларов в шекелях.

Ибрагим завизжал проклятия.

Лукас дал ему три двадцатки. Тот запищал, как птенец, прося еще.

– Не знаю, стоит ли позволять вам платить ему, – сказала Салли. – Ведь это я наняла его.

– Хорошо, я его увольняю, и это стоит каждого потраченного пенса. – Лукас повернулся к Лестрейду. – Не желаете добавить?

– Я? – переспросил Лестрейд. – Что? Что? Добавить? Я?

Ибрагим тут же переключился на Лестрейда. Они громко пререкались на арабском, пока Лукас буквально не стащил профессора с крыши. Они толчком распахнули дверь и оказались в комнате, полной плачущих детей. С десяток, подумал Лукас, и всем не больше четырех лет. Те сгрудились на громадном матрасе, положенном на пол.

В другом конце комнаты, за занавеской, не слишком успешно пряталась, как страус, отвернув лицо, женщина, замотанная в многочисленные одежды. Лукас, Салли и Лестрейд направились на улицу. Они были неподалеку от Баб-аль-Хадида. Мимо бежала пограничная полиция, не обращая на них внимания. С крыши на них шипел Ибрагим, как живая злобная горгулья.

– Салмана Рушди здесь нет! – злорадно прокаркал он, словно издеваясь над ними.

Невдалеке стояла большая толпа палестинцев.

– Вы знаете, куда идти? – спросила Салли Коннерс Лукаса.

– Профессор знает.

Неожиданно и непонятно как, но толпа палестинцев прорвалась вперед, и они оказались внутри ее. Теперь целью толпы, казалось, было проникнуть за ограждения перед Баб-аль-Хадидом, обежать цепи полицейских и последним броском достичь стены Харама.

Мощный порыв бегущей молодежи подхватил Салли Коннерс и понес за собой. Лукас, а за ним Лестрейд помчались ее догонять. Реакция толпы на присутствие в ее рядах Салли была неоднозначной. Одни радовались ей, другие приходили в ярость, многие выказывали и то и другое чувство – попеременно или одновременно. Так или иначе, солдаты сдержали атаку палестинцев, врываясь в их ряды и, не скупясь, раздавая удары прикладами.

Лестрейда, Лукаса и Салли оттеснили в сторону. Лукас сжался, закрывая руками голову. Лестрейд, задыхаясь, быстро крестился. Салли Коннерс стояла не скрываясь, как медсестра Эдит Кэвелл перед фрицами, готовая принять свою судьбу [457]457
  Эдит Кэвелл (1865–1915) – национальный герой Британии, медсестра, проявившая гражданскую доблесть и гуманное отношение к людям во время Первой мировой войны; оказывая помощь раненым, не делала различия между солдатами союзников и немецкими солдатами. Была арестована немцами в Бельгии и расстреляна за содействие в переправке раненых и пленных солдат в нейтральные Нидерланды.


[Закрыть].

К ним подошел разозленный офицер с двумя солдатами. Возможно, из-за Салли они избежали ударов.

– Кто такие? Куда идете?

Дальше по улице, под защитой металлических заграждений, в ярком свете прожекторов солдаты работали на погрузчиках «Мичиган» под руководством седовласых мужчин в гражданской одежде. Мощные машины вскрывали булыжную мостовую возле стены, окружающей Харам.

– Пресса, – ответил Лукас.

– Пресса? Участвуете в беспорядках. Я видел вас. Подстраиваете мятеж, чтобы писать об этом?

Офицер отошел, оставив их под присмотром двух солдат, которые пялились на них, разинув рот, как на опасных преступников. Минуту спустя офицер вернулся в сопровождении штатского.

– Никакой прессы! – заявил тот. – Территория закрыта. Во-первых, как вы оказались здесь?

Офицер что-то сказал ему на иврите.

– Вы привели сюда толпу. Если кого-то убьют, отвечать будете вы. Вы арестованы.

– Погодите, – сказал Лукас. – Под Храмовой горой заложена бомба.

Человек из Шабака внимательно посмотрел на него.

– Кто вам сказал?

– Мы считаем, что бомба есть, – ответил Лукас. – Вот он, – указал он на Лестрейда, – археолог. Он уверен, что знает, где ее заложили.

Представитель Шин-Бет с сомнением покосился на Лестрейда.

– Да, – сказал Лестрейд. – У меня есть одна мысль.

– Мысль, – повторил агент Шин-Бет.

– Отличная мысль, – добавил Лестрейд.

– Главное, – вежливо сказал Лукас, – что он знает, где она находится. И может провести вас.

– Да, пожалуй, – кивнул Лестрейд. – В пещере Сабазия. Таково мое предположение.

Человек из Шабака ушел, не сказав ни слова.

– Это же все была чепуха, да? Насчет Салмана Рушди? – спросила Салли Коннерс.

– Должен тебе сказать, – ответил Лукас, – я его нигде не вижу.

– Вы правда знаете, где заложена бомба? – обратилась она к Лестрейду.

– Думаю, что знаю.

– Ну надо же! – воскликнула Салли, изо всех сил сдерживая радость.

68

Бомба, лежавшая у ног Сабазия, казалась Сонии смутно знакомой. Одно время у нее был приятель, бывший студент Калифорнийского университета в Лонг-Бич и воинствующий маоист, который бросил учебу, чтобы организовать рабочих военно-морской верфи в Сан-Диего. Верфь стала самой радикальной и маоистско-ориентированной верфью в стране. Но Боб Келлерман – так звали парня – на всем этом поставил крест, переключился на веселящий газ и утонул в собственной ванне.

Боб показал, как делается бомба из гелигнита, батареи кислотных аккумуляторов и телефонного провода. Она с другими адептами помогала ему – или, по крайней мере, наблюдала за процессом, – и каким-то образом они не отправились на тот свет, в отличие от товарищей из Гринвич-Виллидж несколько лет назад.

Эта бомба была такая же. Таймером служил будильник, который показывал неверное время.

– Кто делал устройство? – спросила Сония Фотерингила.

– Не имеет значения, – ответил Циммер.

– Это статуя Сабазия?

– Верно.

– Так вы решили, что это подходящее место для закладки? Какой-нибудь американский хавер сделал ее? Бывший коп или кто-то в этом роде?

– Какое это теперь имеет значение? – Циммер глянул на таймер в рюкзаке.

Звук экскаваторов стал громче и ближе. В подвале прогремели выстрелы, отдались бесконечным эхом. Что-то стукнуло о каменный пол – возможно, граната со слезоточивым газом.

Циммер взял Сонию за руку и повел навстречу шуму. Фотерингил с «галилем» в руках припал к земле, держа на мушке отряд в большом зале.

– Как насчет минеров? – спросила Сония. – Как насчет солдат, которые идут сюда?

– А как насчет восстановления Храма? – ответил Циммер. – Ни о чем не беспокойся.

Он прокричал что-то на иврите в тоннель. Шум резко прекратился. Циммер прокричал снова.

В следующие несколько секунд помещение наполнилось светом и полицейскими в шлемах. Люди Циммера попятились назад от своего составленного в пирамиду оружия. Затем в потоках света Сония увидела Лестрейда и Лукаса.

– Вот это место, – сказал Лестрейд. – А теперь, ради бога, не повредите статую.

– Назад! – приказали солдаты.

Они оттолкнули Лукаса и Лестрейда в сторону и принялись кричать на Сонию и захваченную банду Циммера.

Лукас увидел в луче света Фотерингила.

– Господи! – проговорил он. – Я вспомнил!

 
Rillons, rillettesпо вкусу схожи,
Хоть как их назови – все то же,
И, пусть простят во мне бесенка.
Они что хрен без поросенка.
 

– О чем это вы, черт возьми? – удивилась Салли Коннерс.

А Лукас восторженно продолжал:

 
Хоть вкус неразличим, но сдуру
Rillettesвкуснее будут в Туре,
А вот rillons,скорей, в Блуа.
 

– Фотерингил! – позвал он. – Ты доволен?

Но тут он и Сония заметили, что Циммер с Фотерингилом скрылись, исчезли, и, сколько она ни обшаривала углы слабым лучом своего фонарика, найти беглецов не удавалось. Прежде чем погасить бесполезную игрушку, она увидела лишь, как футбольный тренер метнулся к оружию.

Один из солдат кинулся наперехват, но не успел. Тренер схватил «узи», направил его в ноги Сабазию и, нырнув вперед, выпустил очередь по рюкзаку.

Вспыхнуло яркое белое пламя, и зал наполнился едким дымом. Все бросились на пол. Вспышка затмила фонари солдат и ослепила всех.