Текст книги "Дамасские ворота"

Автор книги: Роберт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

23

После полудня он отправился в кафе «Атара», где условился встретиться с доктором Пинхасом Оберманом. Все столики вдоль улицы Бен-Иегуда были заняты, и люди вынесли дополнительные стулья из зала, чтобы посидеть на свежем ветерке. Оберман сидел внутри за своим обычным столиком в тесном углу. Лукас передал ему свой отчет о преподобном Эриксене и возвращающемся змие.

– Гностик, – сказал Оберман. – Яхве – это демиург, который властвует над миром. Змий – это мудрость. Иисус явился освободить мир от Яхве. По существу, это греческий антисемитизм.

– Он не просто горько разочарован, – сказал Лукас. – Он сходит с ума.

– Работал слишком близко к свету.

– Это есть, – согласился Лукас, – да еще его супруга трахается семью способами с заката [224]224
  Лукас обыгрывает название вестерна Г. Келлера «Семь путей от заката» (1960).


[Закрыть].

Доктор Оберман не оскорбился. Вид у него стал задумчивый. В конце концов, он теперь рогоносец.

– Видимо, – сказал он, – действительно есть такая вещь, как миссионерская позиция.

– Полагаю, так их учат трахаться в Библейском колледже.

– Вы имеете в виду, – спросил доктор Оберман, – что американских евангелистов обучают позициям, которые не доставляют удовольствия?

– Да шучу я, шучу, – ответил Лукас. – Хотя кто знает?

– Ладно, – сказал Оберман. – Линда сама знает, чем и как ей заниматься. Кстати, я читаю вашу книгу о Гренаде. – (Лукас увидел, что тот держит в руке книгу, которая, как он, Лукас, думал, давно разошлась.) – Не удивляйтесь. Я поискал вас через «Нексус». И пользуюсь книжным сервисом.

«Сервисом типа министерства обороны? – удивился Лукас. – Или МОССАДа?» Он потратил три месяца на то, чтобы подготовить книгу на основе репортажей о вторжении Соединенных Штатов на Гренаду, операции «Вспышка ярости» [225]225
  Операция вооруженных сил США в 1983 г. по свержению левого правительства этой страны.


[Закрыть], которые он писал для «Балтимор сан». Книга принесла ему ничтожный доход и привлекла такое же ничтожное внимание, но он вложил в нее немало души и труда.

Как автору, Лукасу была свойственна леность и перфекционизм, так что писал он всегда слишком медленно. Ко времени выхода книги его откровения относительно отдельных фактов небоеготовности и разложения в отборных спец-частях в основном устарели.

Лукас умел слушать и был человеком слова, поэтому люди охотно шли на контакт с ним. К сожалению, за несколько месяцев после «Вспышки ярости» нарушения, на которые его навели источники, были или успешно замаскированы, или с ханжеским сожалением признаны. На потребу общественности были устроены несколько аутодафе: назначили козлов отпущения, которые дрожащим голосом сознались в бог весть каких служебных недосмотрах, малопонятных штатской публике из-за армейской терминологии. Потом обронили скупую мужскую слезу перед комиссиями конгресса. Нескольких человек пришлось перевести с понижением, нескольких досрочно отправить в отставку. Многих информаторов Лукаса вычислили и втихую наказали.

Сверх того, издателю показалось, что в книге чересчур акцентируется роль афро-карибской религии в современной истории острова. Жизнь Лукаса в основном была пока еще обещанием, осуществиться которому мешали неудачные начинания, неуверенность в себе и недостаток целеустремленности. Книга была единственным делом, которое он по-настоящему довел до конца. Чем очень гордился.

– Это дешевый пейпербэк [226]226
  Paperback (англ.) – книга в мягкой обложке.


[Закрыть]и не более, – сказал Лукас Оберману. – Попытка срубить быстрых денег на горячей теме. Так, халтурка.

– Толковая книга. Умная. Я мало знаю о Карибах или американской армии, но то, что я прочитал в ней, звучит убедительно.

Похвала доставила удовольствие Лукасу.

– Так что я полон оптимизма, – сказал Оберман. – Не зря остановил выбор на вас. А вы… еще не пропало желание работать над нашей историей?

– Люди, которые по-настоящему интересуют меня, – это Разиэль и Де Куфф.

– И Сония, – добавил Оберман. – Девочка вам нравится.

Он добавил себе в кофе немного шлага [227]227
  Schlag (нем.) – сбитые сливки.


[Закрыть].

– Да, – сказал Лукас, – нравится.

Мимо кафе прошествовали летние колонны молодых туристов и студентов. Завсегдатаи кафе не обратили на них внимания, разве что проводили взглядом самых хорошеньких молодых женщин.

– Я склонен сосредоточиться на Де Куффе и его группе, за исключением нескольких из них. Они представляют больший интерес.

– Это можно, – согласился Оберман.

– Но, – сказал Лукас, – вы, понятное дело, предпочитаете какой-то результат. Что-нибудь вроде… но люди присоединяются, уходят. Все мои усилия ни к чему не приводят.

– Где они находятся? – спросил Оберман. – Эти последователи Разиэля и Де Куффа?

– В приюте в Эйн-Кареме. Де Куфф оплачивает их проживание. Он явно очень богат.

– Они все еще носят амулеты с уроборосом?

– Носят. И Сония тоже. Думаете, помешательство Эриксена связано с этим?

– Да, – проговорил Оберман, откусывая кекс, подававшийся с кофе. – До известной степени. Они еретики, очень радикальные еретики по понятиям ортодоксального иудаизма. Но конечно, уроборос фигурирует в «Зогаре».

– Мне не вполне ясна их теология. Очевидно, что она мессианская. Насколько мне известно, они чтят Саббатая Цви, Якоба Франка [228]228
  Якоб Франк (1726–1791) – польско-еврейский лжемессия, провозгласивший себя преемником Саббатая Цви и проводником Божественного Откровения.


[Закрыть]и Иисуса.

– Да, так и следует их понимать. Вероятно, они видят во всех тех фигурах единую возвращающуюся душу. И Де Куфф – нынешнее ее воплощение.

– Какое отношение ко всему этому имеет змий? – спросил Лукас. – Постоянно он возникает.

– Когда Всемогущий непостижен и потерян для нас, – сказал Оберман, – остается некая эманирующая сила, пребывающая в сокрытом состоянии. Но ее способна пробудить только сравнимая сила – это базовая химия.

– Которую я…

– Которую вы так плохо учили в школе. Не беда. У индусов змея Кундалини представляет Шакти [229]229
  Шакти – от санскр.Śakti, «божественная энергия».


[Закрыть], супругу Шивы. Через Шакти имманентный Шива становится жизненной силой. Некоторые поклонялись змию Адамова сада.

– Не евреи.

– Были среди них и евреи, – сказал Оберман. – Еретики. Миним. Гностик Элиша бен Авуя [230]230
  Родившийся в Иерусалиме не позже 70 г. н. э. Элиша бен Авуя считался в свое время одним из величайших законоучителей, однако впоследствии отверг иудаизм, из-за чего был признан еретиком и вероотступником.


[Закрыть]. Но запомните: в каббале змий тоже выступает в качестве силы, которая пробуждает Изначальную Мощь Бога. Он приводит время к его завершению в вечности. Святой змий символизирует Бога Веры. Вечный, вечно обновляющийся змий, который делает из имманентного Первичную Волю. Понятно я говорю?

– Четко излагаете, – ответил Лукас.

– В гематрии словосочетание «святой змий» имеет то же численное значение, что «машиах», то есть «мессия». В имени Де Куффа та же гематрия – Разиэль растолковал это ему, может, не столько ради себя, сколько ради каждого машиаха прошлого и настоящего. Вечная спасительная сила. Не только Иисус. Не одна душа. Многие.

– Надо мне изучить все эти дела, – сказал Лукас.

– Я так не думаю. Возможно, вам стоит заняться медитацией. А может, не стоит. Во всяком случае, это то, с чем вы здесь имеете дело.

– Непохоже, что это уйдет.

– Не раньше, чем уйдут евреи. Или Бог уйдет еще дальше и отмахнется от их затей и от самих затейников с их попытками вернуть его. Так что, – сказал Оберман, – даже если это ни к чему не приведет, это будет что-то.

– Похоже, нас ждет катастрофа.

– Вселенная движется от катастрофы к катастрофе. Это прозрение, которым марксисты были обязаны Вагнеру, а Вагнер – физике.

– Тогда скажите мне, откуда все это взялось?

– Что наверху? Что внизу? Что было в прошлом? Что будет в будущем? – Оберман искоса вопросительно посмотрел на Лукаса. – Тому, кто задает подобные вопросы, лучше было не родиться на свет. Так говорят великие мудрецы.

– Так как же мы все-таки это себе представляем?

– Человек создан по подобию, – сказал Оберман. – Он понимает то, что имеет с ним сходство. Формы, которые он видит, обусловлены его природой. – Оберман внимательно посмотрел на Лукаса. – Вы не передумали? Не пропало еще намерение писать книгу?

– Нет, не пропало.

Лукас расплатился, как привык, и они зашагали в сторону Яффской дороги.

– Вам известно, – спросил он, – что Де Куфф каждое воскресенье проповедует в Мусульманском квартале?

– Перед церковью Святой Анны? В купальне Вифезда?

– Полагаю, да. Мы нашли его там рядом.

На лице Обермана появилось удовлетворенное выражение.

– Это обычное место сборищ. Храм Эскулапа. Змеи. К тому же Пруд Израильский [231]231
  Прудом Израильским (Биркет-Израиль) арабы называли Вифезду.


[Закрыть].

Он положил руку на плечо Лукасу, сворачивая к Яффской дороге и остановке автобуса в Кфар-Хешель, новый пригород за Зеленой линией.

– Слушайте, мы с вами сделаем что-то полезное. Что-то стоящее. Между прочим, я послал вам кое-какие книги, каких вы, скорее всего, не найдете ни у «Стеймацки» [232]232
  Старейшая и крупнейшая израильская книготорговая сеть, первый магазин которой был открыт в Иерусалиме в 1926 г, Иезкиэлем Стеймацки, иммигрантом из Германии российского происхождения.


[Закрыть], ни в университетской библиотеке. Сделайте одолжение, будьте аккуратны.

Взволнованный Лукас поспешил домой. Это было уже что-то стоящее, не какой-то пустяк. В отвратительной каморке консьержа его ждала увесистая посылка от Обермана.

– Боже! – воскликнул консьерж, словно ему пришлось что-то куда-то тащить, что было маловероятно. – Что у вас там?

– Брильянты, – сказал Лукас.

Весь день до вечера он сидел на узкой террасе, на которую выходила кухня, жевал кат, которым угостила его Нуала, и читал материалы, присланные Оберманом. Иерусалим в них производил впечатление безумного съезда чудиков. Тут были гои наподобие Вилли Ладлэма, религиозные подстрекатели, чьи страстные безумные идеи о мироздании заполняли полицейские досье толще, чем Евангелия от Марка и Матфея, вместе взятые. Тут были Стражи Прекрасных Ворот, которые намеревались восстанавливать Храм, продав мемориальные пристройки богатым американцам, и Носители каиновой печати – немецкие хиппи, сдвинувшиеся на идее искупления, походившего на месть нацистов самим себе. Были и смотрители Галилейского Дома, с которыми Лукас был уже знаком, и Потерянные-и-Обретенные Темнокожие Восточные Дети Сиона, большинство которых прибыли из Бейкерсфилда, штат Калифорния.

Одни вдохновлялись идеей восстановления Храма по образу египетских пирамид, другие – Подлинного Гроба Господня или Копья. Были тут поклонявшиеся Пирамиде члены орегонской секты Молчаливых Искателей Дуба и Лозы и стайка панамцев, называвших себя Самыми Непорочными Атлетами Святого Грааля.

Были и просто индивиды, мужчины и женщины, считавшие себя Франциском Ассизским, или Терезой Авильской, или Петром Отшельником [233]233
  Петр Отшельник (Пустынник; Пьер Амьенский) – христианский аскет и проповедник, которого легенды называют организатором Первого крестового похода.


[Закрыть]. Но среди евреев, в общей массе консервативных, не было ни одного, подобного Де Куффу или Разиэлю.

Материала было солидное количество. На другой день Лукас рано утром позвонил старинной приятельнице в нью-йоркском издательстве, рассчитывая соблазнить идеей книги разговаривая с ней, он дивился себе, как разливается соловьем, самоуверенно и восторженно, подобно пророку Илие на горе Кармель перед четырьмя с половиной сотнями жрецов Ваала, будто ничего так не жаждет, как написать эту книгу.

– Звучит очень, очень заманчиво, – сказала приятельница, чей голос год от году сам звучал все более похоже на Бостонский атенеум [234]234
  Старейшая (основанная в 1807 г.) и крупнейшая американская частная библиотека, в которой среди прочего хранятся личная библиотека Джорджа Вашингтона и теологическая библиотека, подаренная Королевской церкви королем Уильямом III.


[Закрыть]. – Уверена, я сумею продать ее.

– Хорошо, – сказал Лукас, – тогда будем держать связь.

Все может быть легче легкого, подумалось ему. С его какими ни на есть литературными навыками и умением играть на американской впечатлительности ничего не стоит обработать бесценные обермановские материалы о чокнутых богоборцах, добавив то, что раскопает сам.

24

На другой день, проснувшись до света, он принялся за выписки из обермановских материалов. Затем выпил кофе с булочкой и, как обычно после завтрака, пошел прогуляться неподалеку: вдоль железнодорожных путей среди олеандровых и тамариндовых садов.

Вернувшись, сварил кофе по-турецки и раскрыл газету. Он не сразу обратил внимание на заметку на четвертой полосе, в самом низу:

НЕЛЕПАЯ СМЕРТЬ.

ХРИСТИАНСКИЙ СВЯЩЕННИК-АМЕРИКАНЕЦ УПАЛ С БАШНИ В СТАРОМ ГОРОДЕ

Башня ранневизантийского акведука, расположенная между Стаффордским госпиталем и Баб-аль-Захра, или воротами Ирода, в Старом городе стала местом необычного несчастного случая, происшедшего утром в четверг. Человек, в котором опознали преподобного Теодора Эрла Эриксена, священника американской Независимой евангелической церкви, разбился насмерть, предположительно упав с парапета башни, несмотря на ограждение высотой по грудь на стене со стороны Старого города. Тело мистера Эриксена было обнаружено на расстоянии многих футов от основания стены, у комплекса купальни Вифезда, близ ворот Ирода, места, часто посещаемого христианами и последователями «Нью-эйдж», приезжающими в Старый город. Местные жители сообщили, что в разное время ночи видели человека на парапете. Охрана соседнего медресе, обеспокоенная возможностью появления вора на крыше, несколько раз проверяла крыши и прилегающую башню, но никого не нашла.

Тридцатишестилетний мистер Эриксен, прибывший из города Супериор, штат Висконсин, жил в Иерусалиме три года и был сотрудником центра по изучению христианства Галилейский Дом в Новом Катамоне. Он оставил жену, миссис Линду Эриксен, тоже из Супериора, которая работала на ту же организацию.

Полиция проводит расследование смерти, на коронерское следствие отведено две недели. Тем временем министерство туризма заявило, что памятные места вокруг акведука безопасны для посещения, и не планирует устанавливать какие-либо новые ограждения в связи с трагедией. Представитель министерства мистер Хаим Барак сказал сегодня, что, если туристы желают посетить стены, безопаснее будет делать это в дневное время и в составе групп.

Лукас не стал снова выходить из дому, а вместо этого позвонил Оберману.

– Да, я видел заметку, – сказал доктор. – Он чувствовал себя преданным.

– Именно так, – согласился Лукас. – Как вы сказали, слишком близко подошел к свету.

– Это я поэтично выразился. Все это очень тревожно.

– Думаете, грабители или что-то в этом роде?

– Он упал не случайно. Его или вынудили прыгнуть, или столкнули.

Когда первое беспокойство прошло, Лукас вернулся к книгам, которые купил в «Стеймацки» и нашел на английских стеллажах библиотеки Еврейского университета для занятий на тамошнем курсе.

Так что у него имелись Адольф Франк [235]235
  Адольф Франк (1809–1893) – известный французский философ, исследователь каббалы. Среди множества оставленных им трудов наиболее известный «Le Kabbale» («Каббала»).


[Закрыть], книга Гершома Шолема [236]236
  Гершом Шолем (1897–1982) – еврейский философ и историк религии, один из основателей Израильской академии наук и почетный доктор многих университетов мира.


[Закрыть]о космологии Исаака Лурии, перевод «Зогара», сделанный Дэниелем Маттом [237]237
  Профессор университета Беркли в Калифорнии, где преподает курс еврейского мистицизма; автор книги «Основы каббалы».


[Закрыть], и еще с десяток томов. Некоторые религиозные, некоторые нет, некоторые старинных авторов, некоторые современных. Большинство написано евреями, какие-то христианами, включая парочку испанских христиан, толкователей каббалы и труда Пико делла Мирандолы [238]238
  Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494) – итальянский мыслитель эпохи Возрождения, философ и теолог; под «трудом» тут имеются в виду его знаменитые «900 тезисов по диалектике, морали…», после его смерти получившие название «Речь о достоинстве человека», в которой он, в частности, рассматривает и каббалу.


[Закрыть]. Он листал их несколько недель, но по-настоящему так и не прочел.

Лукас, собиравший сведения о всяческих заумных учениях, обнаружил несколько вещей, которых не знал прежде. Занимаясь у Адлера, он смог понять, каким образом Саббатай Цви и Якоб Франк вывели собственное божественное происхождение при помощи святого змия; оба включили уробороса в свои подписи.

Он также узнал, что, добавив букву «шин» к тетраграмматону [239]239
  В иудейской религиозной и каббалистической традиции четырехбуквенное Непроизносимое Имя Господа, считающееся собственным именем Бога, в отличие от других его имен-эпитетов.


[Закрыть], можно превратить имя Бога в имя Иисуса. Что сефардский каббалист Авраам Абулафия увидел в себе мессию и, посетив папу, поставил о том в известность его святейшество и вышел из Ватикана живым. Что большое число монахов монастыря Сан-Иероннмо в Кастилии были схвачены инквизицией за устроение седера [240]240
  Ритуальная трапеза в праздник Пасхи.


[Закрыть]в юбилейный, 1500 год. И что почти все великие испанские мистики были еврейского происхождения, включая святую Терезу Авильскую, святого Хуана де ла Круса [241]241
  Хуан де ла Крус (Иоанн Креста; 1542–1591) – испанский католический мистик и поэт.


[Закрыть]и Луиса де Леона [242]242
  Луис де Леон (1528–1591) – испанский философ, богослов и поэт, считающийся крупнейшим поэтом испанского Возрождения.


[Закрыть].

Каббалистские формулировки все больше нравились ему, даже в интерпретации Разиэля и Де Куффа. Уже днем он встал, чтобы подбодриться глоточком спиртного, но вместо этого вернулся к Шолему, к его «О каббале и ее символике». Как это истинно, думал он. Настолько истинное объяснение вещей с точки зрения психологии; подобного он никогда не встречал. Грандиознее и убедительнее томистской заумности католицизма, которой удалось подавлять его природу с семилетнего возраста. Хотя, конечно, никогда не вставало вопроса о том, что есть истина– вот нелепое слово, – а что ею не является.

Затем ему пришло в голову, что представление о некоем великом божественном уходе и остающейся священной эманации – все это не более истинно, нежели представления христианства его матери, но, по-своему, есть то же самое по сущности, лежащей в основе любой формы, которую может принять истина.

Он взял паскалевские [243]243
  Блез Паскаль (1623–1662) – французский математик, физик, литератор и философ; первоначальное полное название книги – «Мысли о религии и других предметах». Здесь и далее перевод О. Хомы.


[Закрыть]«Мысли», чтобы освежить в памяти кое-какие подзабытые вещи.

«Природа, – писал Паскаль, – как в человеке, так и вне человека, повсюду свидетельствует об утраченном Боге».

Янсенизм. Цепочка рассуждений привела его от Пор-Рояля [244]244
  То есть от янсенистов (в Пор-Рояле, рядом с одноименным монастырем, жили многие янсенисты, там же и Паскаль провел последние годы жизни).


[Закрыть]к Декарту. К онтологическому доказательству существования Бога. Оно утверждало, что если можешь ясно и убедительно вообразить себе Старика, то, клянусь Юпитером, он должен существовать. Онтологическое доказательство, в свою очередь, вызвало желание хлебнуть чего покрепче – пробудило в нем так-и-неосуществившегося ирландского иезуита или, возможно, воспоминание о бутылке, тайком пронесенной на церковные танцы. Он налил стакан «Гленливета» и, сев, засмотрелся на незаметное изменение цвета каменных стен города в меркнущем свете.

Декарт сидит возле горячей печки. Я существую – Декарт возле Горячей Печки, – следовательно существует и Бог. Я воображаю его себе, следовательно он есть. Фрейдистский метод. Я мыслю, следовательно существую. Есть процесс, и, следовательно, я его часть. Под виски, думал Лукас, онтология идет однозначно лучше, поэтому, наверное, среди духовенства столько алкоголиков.

Но процесс действительно есть, разве не так? Какие-то вещи, скорее они есть, нежели нет. И если процесс, как очевидно, этим не закончился, то когда он закончится? Разве не прокляты бесповоротно все эти яростные поиски абсолюта, это страстное стремление без надежды на покой, эта неутолимая жажда? Кстати, о жажде, надо налить еще.

Затем он подумал, что идея великого скрывшегося Бога должна, обязана отражать некое действительное положение вещей. Что эманации царства, святой мудрости и материнского понимания, величия, силы и любви, Страшного суда, красоты, милосердия и терпения, славы, Царствия Небесного и его основания прекрасно и безусловно присутствуют, они просто есть. Есть даже в нем самом, в его глубинной тьме. Сидя со стаканом в руке, он думал: «Как интересно разделять подобные верования, какое это приносит удовольствие и какое удовлетворение».

А еще он спросил себя, насколько сложно было бы вообразить, что он причастен ко всему этому по праву рождения. Как еврей, которым, решил он, можно было бы считать себя. Но даже в противном случае как замечательно принадлежать ко всему этому. Иметь наследие обеих сторон: Шехину и матерь-Церковь, и ирландский овес, благословение и овсянку.

Однажды, возвращаясь в воскресенье из церкви, они с матерью встретили жену отца. Они шли из церкви Святого Иосифа на Ласаль-стрит мимо строящейся скоростной автомагистрали через Гарлем, в эту церковь мать водила его, несмотря на то что снобизм склонял ее предпочесть часовню Святого Павла. И там, на тротуаре, с матерью, в белой соломенной шляпке и привычных сценических перчатках, и с ним, в костюмчике и при бабочке, как точная белая копия негритянских детишек, идущих в свои евангелистские церкви, заговорила миссис Лукас, уважаемая чокнутая жена профессора. Мрачная красавица в тевтонском духе, походившая на актрису Лили Палмер, что вынуждена была признать даже его мать.

Встреча оставила горькое впечатление, и слова, которые говорились, были неподходящими для воскресенья. Он навсегда запомнил выражение «злосчастный ребенок». Та-та-та мой муж, та-та-та «злосчастный ребенок». Это о нем. Что неприятно, жили они все по соседству. Такая вот правда жизни. В Верхнем Вест-Сайде.

Вместе с сумерками навалилось одиночество, и немного погодя он вышел из дому. Каждый вечер он чувствовал одно и то же смутное беспокойство. Для него это не был ритуал заката, только отчаянная потребность скорейшего наступления темноты. Его настигло бессилие, сексуальное, интеллектуальное. Преддверие было неожиданным, начала ждать недолго. Но вот он, жив-здоров, профессорско-докторский-отцовский сын. И вокруг Иерусалим, место самой сути, обитель Нетварного Света. Шагая в легком ошеломлении по сумеречному городу, он дошел до османского фонтана в Долине Енномовой, прежде чем сообразил, что движется в сторону Стены Плача.

На освещенной площади, перед Котель-Маарив, собрались субботние толпы. Лукас, не позаботившийся захватить головной убор, взял бумажную кипу у седобородого армейского капеллана, который стоял возле поста охраны наверху каменной лестницы, спускавшейся на площадь.

Бледные хасиды танцевали, образовав круг между западным концом Стены и Навозными воротами. У Стены в четыре ряда стояли верующие. Атмосфера на залитой светом площади царила теплая и радушная, приближался Шаббат, встречаемый пением, как невеста. Лукас, в бумажной ермолке, бродил в радостной толпе, как невидимка. В душе он принадлежал тому, что каббалисты называют обратной стороной, темной оболочкой вещей.

Остановившись в центре площади, он обратился лицом к Стене, глядя на нее поверх почтительно покрытых голов. Легко различалась ее мерцающая масса, ее священная форма, возносящаяся во мрак, который разделял вышний и нижний миры. Взгляд Лукаса скользнул вверх вдоль Стены, в черную пустоту. По утверждению верующих – обиталище Шехины, Божественного Присутствия.

«Мы не в состоянии не желать истины и счастья, – писал Паскаль, – но не способны ни к верному знанию, ни к счастью». И если легко представить себе страстное желание души, изгнание, сопережитое и смягченное Духом Божиим, то равно легко вообразить ужас перед Инакостью, блещущие крыла Господа воинств небесных.

«Беззаконникам горе, – говорится в „Зогаре“, который он читал в тот же день, – желание их и привязанность далеки от Него. Не только они отделяются от Него; они прилепляются к иной стороне».

Он долго стоял и смотрел, как другие молятся, смятенный, с ощущением своей малости. Затем двинулся к отверстию одной из пещер у северного края площади. Помещение было полно молящихся стариков; эхо их голосов отражалось от древних стен.

Он вышел наружу. Смуглый молодой человек, в очках с толстыми стеклами и в соломенной ковбойской шляпе, обратился к нему:

– Простите, вы еврей?

Лукас взглянул на него и покачал головой. Молодой человек, один из всемирной армии хабадников, поспешил к кому-то еще.