Текст книги "Тайна личности Борна (др. перевод)"
Автор книги: Роберт Ладлэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
Но это Париж. И все, что началось в Цюрихе, продолжается.
Найди Карлоса. Захвати Карлоса. Каин вместо Чарли, Дельта вместо Каина.
Ложь! Черт бы ее побрал, ложь!
Найди «Тредстоун». Найди послание. Найди посланца.
Глава 29
Вжавшись в угол, Джейсон не спускал глаз с улицы. Такси въехало на Парк Монсо, среди машин, стоявших неподалеку от дома Вийера, не было серого «ситроена», чей номер начинался с букв NYR.
Зато был сам Вийер. Старик стоял недалеко от своего дома.
Чуть ниже по улице в автомобиле… двое.
Вийер стоял там, где должна была стоять машина, это был условный знак.
– Остановите, пожалуйста, – сказал Борн таксисту. – Там стоит старик. Я хочу с ним поговорить. – Он опустил стекло и высунулся из окна. – Мсье!
– По-английски, – сказал, подходя, Вийер, прохожий, которого подозвал иностранец.
– Что случилось? – спросил Джейсон.
– Я не сумел их задержать.
– Их?
– Моя жена ушла с Лавье. Я был тверд. Я велел ей ждать моего звонка в «Георге Пятом». Мне нужен ее совет по делу первостепенной важности.
– Что она ответила?
– Что не знает, пойдет ли в «Георг Пятый». Что ее подруга непременно хочет встретиться с каким-то священником в Нёйи-сюр-Сен в церкви Святого Причастия. Что чувствует себя обязанной ее сопровождать.
– Вы возражали?
– Серьезнейшим образом. И впервые за вместе прожитые годы она выразила то, о чем я думал. «Если ты хочешь проследить за мной, Андре, – сказала она, – почему бы тебе не позвонить в церковь? Кто-нибудь меня обязательно узнает и проводит к телефону». Она меня проверяла?
Борн подумал:
– Вероятно. Кто-нибудь ее там обязательно увидит, об этом она позаботится. Но проводить к телефону – тут можно что-нибудь придумать. Когда они уехали?
– Меньше пяти минут назад. Двое в «ситроене» отправились следом.
– Они взяли вашу машину?
– Нет. Жена вызвала такси.
– Я еду туда, – сказал Джейсон.
– Я так и думал, – кивнул Вийер. – Я нашел адрес церкви.
Борн уронил пятидесятифранковую банкноту на переднее сиденье рядом с таксистом. Тот схватил деньги.
– Мне необходимо как можно скорее быть в Нёйи-сюр-Сен. Церковь Святого Причастия. Знаете, где это?
– Конечно, мсье. Это красивейший храм в округе.
– Если доедете быстро, будет еще пятьдесят франков.
– Мы полетим на крыльях ангелов, мсье!
И они полетели, распугивая все попадавшиеся по дороге автомобили.
– Вон виднеются шпили Святого Причастия, мсье, – торжествующе провозгласил таксист минут через десять. – Еще минутка или две, если не помешают идиоты, которых надо гнать с улиц…
– Притормозите, – перебил Борн, глядя не на шпили, а на автомобиль за несколько машин впереди. Он поворачивал, и Борн успел рассмотреть: это был серый «ситроен» с двумя людьми.
Зажегся красный свет, машины остановились. Джейсон бросил еще одну пятидесятифранковую банкноту на сиденье и открыл дверь.
– Я сейчас вернусь. Если переключится светофор, медленно трогайтесь, я впрыгну на ходу.
Пригнувшись, Борн пробежал вперед между машинами, пока не увидел буквы NYR на номере, за ними шли цифры 768, но сейчас они не имели значения. Таксист заслужил свои деньги.
Светофор переключился, и машины потянулись вперед, словно одна гигантская гусеница. Когда такси поравнялось с ним, Джейсон открыл дверь и влез.
– Хорошо делаете свою работу, – сказал он водителю.
– Только не знаю какую.
– Одно сердечное дело. Нужно поймать изменницу на месте преступления.
– В церкви, мсье? Мир для меня слишком быстро меняется.
– Не на улице же, – сказал Борн.
Они подъехали к последнему перекрестку перед церковью Святого Причастия. «Ситроен» свернул; между ним и такси оставалась одна машина. Странно, подумал Джейсон. Они ведут слежку слишком открыто, слишком явно. Словно хотят, чтобы один из пассажиров такси знал об их присутствии.
Конечно! Там же мадам Вийер. С Жаклин Лавье. И солдаты Карлоса хотят, чтобы жена Вийера знала, что они едут следом.
– Церковь Святого Причастия, – провозгласил водитель, сворачивая на улицу, где посреди вылизанной лужайки, прорезанной мощеными дорожками и усеянной скульптурами, в скорбном величии высилась церковь. – Что мне делать, мсье?
– Подъезжайте туда, – велел Джейсон, указывая на свободное место в череде машин. Такси с мадам Вийер и Жаклин Лавье остановилось возле дорожки, охраняемой гипсовым святым. Красавица жена Вийера вышла первой и протянула руку Лавье, пепельно-серой, в больших темных очках. Она потеряла всю свою элегантность. Корона подернутых серебром волос распалась на отдельные пряди, свисающие вдоль мертвенно-бледной маски лица, чулки порвались. Она была далеко, но Борн почти слышал сбившееся дыхание, которое сопровождало неуверенные движения некогда царственной фигуры.
«Ситроен» подъехал вслед за такси И остановился у обочины. Ни один из двоих не вышел, но из корпуса начала выдвигаться тонкая металлическая, поблескивающая на солнце антенна. Заработало радио, на условленной частоте передавая шифрованные сообщения. Джейсон застыл как завороженный, но не тем, что видел и понимал, что происходит, а чем-то другим. В голову пришли слова, неизвестно откуда, но пришли.
Дельта – Альманаху, Дельта – Альманаху. Отвечать не будем. Повторяю: нет.
Альманах – Дельте. Будете отвечать, как приказано. Уходите, уходите. Больше не обсуждается.
Дельта – Альманаху. Катись знаешь куда! Дельты нет, оборудование повреждено.
Внезапно солнечный свет померк, вокруг снова была тьма. Церковные шпили больше не устремлялись в небо, их сменила трепещущая масса черной листвы. Все было в движении, все было в движении;и ему нужно было двигаться. Остановиться значило умереть. Двигайся! Бога ради, двигайся!
И убирайих. Одного за другим. Подползи поближе, преодолей страх – ужасающий страх – и сократи численность. Вот и все. Сократи численность. Монах отлично это объяснил. Ноги, проволока, колено, палец; ты знаешь смертоносные точки. Точки смерти.
Смерть – статистика для компьютеров. Для тебя это жизнь.
Монах.
Монах?
Снова засветило солнце, на мгновение ослепив его, он опустил одну ногу на асфальт, не спуская глаз с серого «ситроена». Но почему-то было плохо видно, почему? Дымка, туман… не тьма теперь, но непроницаемый туман. Жарко, нет, холодно. Холодно! Он вздернул голову, внезапно осознав, где он и что делает. Его лицо было прижато к окну, стекло запотело от дыхания.
– Я выйду на несколько минут, – сказал Борн. – Подождите здесь.
– Хоть весь день, если пожелаете, мсье.
Джейсон поднял воротник пальто, надвинул шляпу пониже и надел очки в черепаховой оправе. Вышел и остановился позади женщины с ребенком. «Ситроен» был хорошо виден, такси, вызванное на Парк Монсо, уехало, жена Вийера отпустила его. Странно, подумал Борн, такси поймать не так просто.
Чуть позже он понял… и ужаснулся. Жена Вийера вышла из церкви, привлекая восхищенные взгляды прохожих. Поравнялась с «ситроеном», поговорила с его пассажиром и открыла заднюю дверцу.
Сумка. Белая сумка! Мадам Вийер держала сумку, которую всего несколько минут назад судорожно сжимали пальцы Жаклин Лавье. Она села в машину и захлопнула дверцу. Мотор взвыл, машина сорвалась с места. Сверкающая металлическая антенна укорачивалась, пока не втянулась полностью.
Где Жаклин Лавье? Почему она отдала сумку жене Вийера? Борн зашагал было к церкви, но остановился, сработала интуиция. Ловушка? У тех, кто следил за Лавье, тоже могли сидеть на хвосте – и не он один.
Все было спокойно: ни бегающих глаз, ни рук, засунутых в неестественно разбухшие карманы. Он перестраховывается, в Нёйи-сюр-Сен ловушка не для него. Борн неторопливо пошел к деркви.
И вдруг его ноги словно приросли к мостовой. Из храма выходил священник в черной рясе с крахмальным белым воротничком и в черной шляпе, наполовину скрывавшей лицо. Борн видел его раньше. Не тогда, не в забытом прошлом, но недавно. Совсем недавно. Недели назад, дни… быть может, часы. Где это было? Где? Он знает этого человека. Знакомая походка, посадка головы, широкие плечи, которые словно парили над текучими движениями тела. Борн видел его с оружием! Где это было?
В Цюрихе? В «Карийон дю Лак»? Двое пробивавшихся сквозь толпу, несущие смерть. Один был в очках с золотой оправой, это не он. Тот человек мертв. Значит, это второй? Или этот, с набережной Гизан? Насильник, рычащее животное с безумным взглядом. Или кто-то другой? Человек из «Постоялого двора на углу», где ловушку освещала лишь лампочка на лестничной площадке. Сам попавший в ловушку, когда разрядил пистолет в силуэты, которые принял за людей. Это он?
Борн не знал, он был уверен лишь в одном: он видел этого священника раньше, но тогда он не был священником. Он был вооружен.
Убийца в облачении священника дошел до конца мощеной дорожки и повернул направо у статуи святого, на лицо упал свет. Джейсон застыл: кожа. У убийцы была смуглая кожа, не от солнца, а по рождению. Кожа латиноамериканца, цвет которой сложился столетия назад в предшествующих поколениях, живших в Средиземноморье. У предков, перебравшихся через весь земной шар… через океаны.
Борн застыл, потрясенный своей уверенностью. Перед ним был Ильич Рамирес Санчес.
Настигни Карлоса. Захвати Карлоса. Каин вместо Чарли, Дельта вместо Каина.
Джейсон рванул полу пальто, схватил револьвер за поясом. Побежал, наталкиваясь на прохожих, оттолкнул уличного торговца, перескочил через нищего, копошащегося в мусоре… нищий!Рука нищего скользнула в карман, Борн успел обернуться и увидеть, как из-под полы ветхого пальто показалось дуло пистолета, блеснув металлом на солнце. Нищий был вооружен! Тощая рука подняла пистолет, ни взгляд, ни оружие не дрогнули. Борн нырнул за машину, над ним и вокруг него засвистели пули. Люди на тротуаре закричали от страха и боли. Борн проскочил между двумя машинами и бросился на другую сторону улицы. Нищий убегал, старик со стальным взглядом смешался с толпой, пропал.
Настигни Карлоса. Захвати Карлоса. Каин…
Джейсон круто развернулся и бросился вслед за убийцей, расталкивая все на пути. Остановился, задохнувшись, растерянность и гнев переполняли его, в висках опять застучала резкая боль. Где он? Где Карлос? И тут Джейсон увидел его: убийца садился за руль большого черного седана. Борн снова бросился в гущу машин, пробиваясь к убийце. Внезапно ему преградили дорогу две столкнувшиеся машины. Упершись руками в решетку, он перескочил через сцепившиеся бамперы. И снова остановился, понимая, что дальше бежать бессмысленно. Большой черный седан нашел просвет в потоке машин, Ильич Рамирес Санчес набирал скорость.
Борн перешел улицу. Пронзительно засвистели полицейские: кто-то из пешеходов был ранен или убит.
Лавье! Борн снова побежал, повернув к церкви Святого Причастия. Поравнялся с гипсовым святым и бросился к мраморной лестнице под сводчатыми дверями. Взбежал по ступеням и вошел в готическую церковь, освещенную мерцающими свечами, цветными лучами света, струящимися сквозь витражные окна высоко над потолком. Прошел по центральному проходу, вглядываясь в молящихся, ища рассыпавшиеся серебристые волосы и белую маску лица.
Жаклин Лавье нигде не было видно, однако она явно не уходила. Джейсон обернулся, мимо поставцов шел высокий священник. Борн пробрался вдоль скамьи и заговорил с ним.
– Простите, святой отец, но кажется, я потерял здесь человека.
– Никто не может быть потерян в доме Господа нашего, – улыбнулся священник.
– Возможно, душа ее не потеряна, но если я не найду бренную оболочку, она весьма расстроится. Ей необходимо срочно вернуться на работу. Вы давно здесь, святой отец?
– Да, я привечаю тех из нашей паствы, кто нуждается в помощи. Я здесь уже около часа.
– Несколько минут назад сюда вошли две женщины. Одна очень высокая, эффектная, в светлом пальто и темной накидке на голове. Вторая постарше, пониже и явно плохо себя чувствует. Вы их, случайно, не видели?
Священник кивнул:
– Да. На лице старшей женщины было выражение скорби, она была бледна и убита горем.
– Вы не знаете, куда она пошла? Видимо, молодая подруга оставила ее?
– Весьма преданная подруга, позволю себе заметить. Она сопроводила бедняжку на исповедь, помогла ей войти в кабинку. Очищение души придает нам силы в скорбные времена.
– На исповедь?
– Да – вторая кабинка справа. У нее сострадательный отец-исповедник, могу добавить. Священник из архиепископства Барселоны. Замечательный человек. Сегодня, увы, его последний день у нас. Он возвращается в Испанию… – Высокий священник нахмурился. – Странно, я только что видел, что отец Мануэль ушел. Вероятно, его заменили на время. Неважно, славная леди в хороших руках.
– Уверен, – сказал Борн. – Благодарю, святой отец. Я подожду ее.
Джейсон прошел вдоль прохода к череде исповедальных кабинок, не спуская глаз со второй, белая полоска на которой возвещала, что она занята: душа очищается от грехов. Сел в первом ряду, затем опустился на колени, повернув голову так, чтобы видеть все помещение. Высокий священник стоял у выхода, наблюдая за происходящим на улице. Сирены полицейских машин выли уже совсем рядом.
Борн поднялся и подошел ко второй кабинке. Раздвинув занавески и заглянув внутрь, он увидел то, что ожидал увидеть. Только каково будет орудие, он не мог знать заранее.
Жаклин Лавье была мертва, тело завалилось набок, лицо-маска обращено вверх, широко распахнутые глаза смотрят в потолок. Пальто расстегнуто, платье пропиталось кровью. Под левой грудью торчал длинный узкий нож для разрезания бумаг. Пальцы сжимали рукоять – ногти покрыты лаком цвета ее крови.
У ног валялась сумочка – не та белая, которую она держала в руках минут десять назад, а модная, от Ива Сен-Лорана, чьи инициалы красовались на ткани, словно герб «высокой моды». Понятно, почему ее подменили. В сумочке должны быть бумаги, объясняющие это трагическое самоубийство: убитая горем женщина извелась настолько, что лишила себя жизни, ища прощения в очах Господа. Карлос был предусмотрителен, изобретательно предусмотрителен.
Борн отпустил занавеску и отошел от кабинки. Где-то высоко колокола выпевали утренний «Ангелюс».
Такси кружило по улицам Нёйи-сюр-Сен, Борн лихорадочно думал.
Ждать бессмысленно, быть может, даже смертельно опасно. Планы меняются с изменением обстоятельств, а они приняли смертельно опасный поворот. За Жаклин Лавье следили, ее смерть была неизбежна, но внезапна. Слишком поспешна, она еще могла пригодиться. А потом Борн понял. Ее убили не потому, что она изменила Карлосу, а потому что ослушалась его. Поехала на Парк Монсо – это была непростительная ошибка.
В «Классиках» существовал еще по крайней мере один связной – телефонный оператор Филипп д’Анжу, чье лицо вызывало в памяти картины смерти, тьмы, разрушительных вспышек света и грохота. Он присутствовал в прошлом Борна, Джейсон был в этом уверен, а значит, нужно быть осторожным: неизвестно, что значит этот человек. Но он был связным, и за ним тоже будут следить, как следили за Лавье, еще одна приманка в еще одной мышеловке, которую убивают, когда ловушка сработает.
Было ли их только двое? Есть ли другие? Какой-нибудь безликий служащий, который вовсе и не служащий, а кто-то другой. Поставщик, подолгу задерживающийся на Сент-Оноре якобы по делам «высокой моды», а в действительности – по куда более важным для него делам. Или для нее. Или этот мускулистый модельер, Рене Бержерон, чьи движения так стремительны и так… текучи.
Борн вдруг застыл, вжавшись спиной в спинку сиденья. Бержерон. Смуглая кожа, широкие плечи, подчеркнутые закатанными рукавами… плечи, которые неподвижно парили над узкой талией, сильными ногами, быстрыми по-звериному, по-кошачьи.
Неужели это возможно? Неужели остальные догадки – лишь призраки, составленные из смутных образов, которые, он убедил себя, могут оказаться Карлосом? Неужели убийца – неведомый собственным связным – в самой сердцевине своего аппарата, направляет и контролирует каждый шаг? Неужели это Бержерон?
Нужно скорее найти телефон. Каждая потерянная минута отделяет от ответа, а если их наберется слишком много, ответа не будет никогда. Но он не может позвонить сам, события развивались слишком быстро, он должен притормозить, собрать сведения.
– Остановитесь, как только увидите телефонную будку, – сказал он таксисту, все еще не оправившемуся от событий возле церкви Святого Причастия.
– Как скажете, мсье. Но если мсье будет любезен понять, я давно должен был отчитаться в гараже. Очень давно.
– Я понимаю.
– Вот телефон.
– Хорошо. Остановите.
Красная телефонная будка, блестевшая на солнце своими стеклами, снаружи была похожа на большой кукольный дом, а внутри пахла мочой. Борн набрал номер «Террас», опустил монеты и попросил соединить с комнатой 420. Мари сняла трубку:
– Что случилось?
– Некогда объяснять. Позвони в «Классики» и попроси Рене Бержерона. Скорее всего придется говорить с д’Анжу. Придумай имя и скажи, что пытаешься дозвониться Бержерону по частной линии Лавье уже около часа. Скажи, что срочно должна с ним переговорить.
– Когда он подойдет, что делать?
– Не думаю, что подойдет, но тогда повесь трубку. А если снова появится д’Анжу, спроси, когда Бержерон может вернуться. Я перезвоню через три минуты.
– Родной мой, как ты?
– Имел глубокое религиозное переживание. Потом расскажу.
Джейсон смотрел на часы: тоненькая хрупкая стрелка совершала свои крошечные рывки мучительно медленно. За полминуты до конца срока он начал собственный отсчет, поверяя часы ударами сердца, в два с половиной раза чаще отдававшимися в горле. Он начал набирать номер за десять секунд, опустил монеты за четыре и заговорил с телефонисткой в пять секунд следующей минуты. Мари сняла трубку, едва раздался звонок.
– Что случилось? – спросил он. – Я думал, ты, возможно, еще разговариваешь.
– Это была очень короткая беседа. Я думаю, д’Анжу не поверил. Наверное, у него есть список тех, кто знает частный номер. Он колебался, мялся.
– Что он сказал?
– Мсье Бержерон отправился на средиземноморское побережье подыскивать ткани. Он уехал сегодня утром и ожидается не раньше чем через несколько педель.
– Возможно, я видел его за сотни миль от Средиземного моря.
– Где?
– В церкви. Если это в самом деле был Бержерон, он отпустил грехи очень острым инструментом.
– О чем ты говоришь?
– Лавье убита.
– О Боже! Что ты хочешь делать?
– Поговорю с человеком, которого я, кажется, знал. Если у него есть голова на плечах, он выслушает меня. Ему грозит смерть.
Глава 30
– Д’Анжу?
– Дельта? А я думал, когда… Но я все равно узнал бы твой голос.
Он произнес его. Имя названо. Имя, которое ничего для него не значило, но каким-то образом значило все. Д’Анжу знал. Филипп д’Анжу был частью непомнимого прошлого. Дельта. Каин вместо Чарли, а Дельта вместо Каина. Дельта. Дельта. Дельта!
Когда-то он знал этого человека, и у этого человека был ответ! Альфа, Браво, Каин, Дельта, Эхо, Фокстрот…
«Медуза».
– «Медуза», – тихо сказал он, повторив имя, которое безмолвным воплем звучало в ушах.
– Париж не Тамкуан, Дельта. Я тебе больше ничего не должен. Не жди платы. Теперь мы работаем на разных хозяев.
– Жаклин Лавье мертва. Карлос убил ее в Нёйи-сюр-Сен менее получаса назад.
– Перестань. Часа два назад Жаклин была уже на пути из Франции. Она сама звонила мне из аэропорта Орли. Она едет к Бержерону…
– Подбирать ткани? – перебил Джейсон.
Д’Анжу помолчал.
– Женщина, которая спрашивала Рене. Я так и думал. Это ничего не меняет. Я говорил с ней, она звонила из Орли.
– Ей велели так сказать. Она владела собой?
– Она была подавлена, никто лучше тебя не знает почему. Ты отлично поработал, Дельта. Или Каин. Или как там еще ты себя зовешь. Конечно, она была не в себе. Потому она и уезжает на некоторое время.
– Потому ее и убили. Ты следующий.
– Последние сутки ты был на высоте. Сейчас нет.
– За ней следили, за тобой тоже. Глаз не спускают.
– Если и так, то для моей же безопасности.
– Тогда почему убили Лавье?
– Я не верю, что ее убили.
– Она могла бы покончить с собой?
– Ни за что.
– Позвони священнику церкви Святого Причастия в Нёйи-сюр-Сен. Спроси о женщине, которая убила себя на исповеди. Что ты теряешь? А я перезвоню.
Борн повесил трубку и вышел из будки. Спустился на мостовую, высматривая такси. Теперь он позвонит из другого района. Человека из «Медузы» непросто убедить, и, пока он будет думать, Джейсон примет меры предосторожности, чтобы электроника не успела определить, откуда сделан звонок.
Дельта? Я все равно бы узнал твой голос… Париж не Тамкуан. Тамкуан… Тамкуан, Тамкуан! Каин вместо Чарли, а Дельта вместо Каина. «Медуза»!
Прекрати! Не думай о том… о чем не в состоянии думать. Сосредоточься на том, что есть. Сейчас. Ты. Не то, кем считают тебя другие, – даже не то, что ты сам думаешь. Только то, что есть сейчас. А сейчас есть человек, который может знать ответы.
Мы работаем на разных хозяев…
Вот он ключ.
Скажи! Ради Бога, скажи мне! Кто он? Кто мой хозяин, д ’Анжу?
Такси затормозило в опасной близости от его ног. Джейсон открыл дверь и уселся.
– Вандомская площадь, – сказал он, зная, что это рядом с Сент-Оноре. Чтобы осуществить план, который складывался в голове, необходимо было оказаться как можно ближе. Он обладал преимуществом, с его помощью можно было убить двух зайцев. Убедить д’Анжу, что те, кто за ним следит, намерены его убить. Но и самому понаблюдать за теми людьми.
На Вандомской площади было как всегда людно, как всегда полно машин. Борн увидел телефонную будку на углу и вышел из машины. Набрал номер «Классиков», прошло четырнадцать минут с тех пор, как он звонил из Нёйи-сюр-Сен.
– Д’Анжу?
– Женщина покончила с собой на исповеди, вот и все, что я знаю.
– Брось, ты бы этим не ограничился. Медузовец бы этим не ограничился.
– Подожди, я переключу на «занято». – Он исчез на несколько секунд, потом вновь заговорил: – Женщина средних лет, серебристо-седые волосы, дорогая одежда, сумочка от Сен-Лорана. Под это описание подходит десять тысяч женщин в Париже. Откуда мне знать, вдруг ты убил одну из них, чтобы поймать меня.
– Ну конечно. Внес ее в церковь на руках, и кровь капала на пол из открытых ран. Кончай валять дурака, д’Анжу. Давай начнем с очевидного. Сумочка была не ее, она держала в руках белую кожаную. Едва ли она стала бы рекламировать конкурента.
– Что свидетельствует в мою пользу. Это не Жаклин Лавье.
– В мою. Документы в сумочке на другое имя. Тело быстро опознают, «Классики» не будут фигурировать.
– Потому что ты так говоришь?
– Нет. Потому что к такому приему Карлос прибегал по крайней мере пять раз, могу перечислить. – Он действительно мог. Это было страшнее всего. – Убивают человека, полиция думает, что он такой-то, смерть не разгадана, убийцы неизвестны. Потом выясняется, что он не тот, за кого его приняли, к этому времени Карлос уже в другой стране, контракт выполнен. Лавье убили по такому же сценарию.
– Слова, Дельта. Ты никогда не говорил много, но когда говорил, за словом в карман не лез.
– Если бы ты оказался на Сент-Оноре недели через три-четыре, – чего не случится, – ты бы увидел, чем кончится дело. Авиакатастрофа или кораблекрушение в Средиземном море. Тела обгорели до неузнаваемости или просто исчезли. Однако личности погибших легко устанавливаются. Лавье и Бержерон. Но на самом деле мертва лишь мадам Лавье. Мсье Бержерон пользуется привилегиями – большими, чем ты можешь себе представить. Бержерон снова в деле. А ты – в отчете парижского морга.
– А ты?
– По их замыслу я тоже. Они надеются добраться до меня через тебя.
– Логично. Мы оба из «Медузы», они это знают. Карлос знает. Предполагается, что ты меня узнал.
– А ты меня?
Д’Анжу помолчал.
– Да, – ответил он, – как я уже сказал, мы работаем на разных хозяев.
– Об этом я и хочу поговорить.
– Никаких разговоров, Дельта. Но в память былых времен – в память о том, что ты сделал для нас всех в Тамкуане, – прислушайся к совету медузовца. Уезжай из Парижа, или не сносить тебе головы.
– Не могу.
– Должен. Если мне представится случай, я сам спущу курок и немало получу за это.
– Ну так я предоставлю тебе такой случай.
– Прости, это нелепо.
– Ты не знаешь, чего я хочу и как далеко готов пойти, чтобы этого добиться.
– Ты можешь заходить как угодно далеко. Но настоящей опасности подвергнется твой враг. Я знаю тебя, Дельта. И мне пора возвращаться к работе. Я бы пожелал тебе хорошей охоты, но…
Пора прибегнуть к последнему средству, к единственной угрозе, которая не позволила бы д’Анжу положить трубку.
– К кому ты обращаешься за инструкциями теперь, когда Парк Монсо отпадает?
Молчание д’Анжу подтвердило, что он попал в точку. Заговорил он шепотом:
– Что ты сказал?
– Поэтому ее и убили, знаешь. Поэтому и тебя убьют. Она поехала на Парк Монсо и поплатилась за это жизнью. Ты тоже там был и тоже заплатишь за это. Карлос не может оставить вас, вы слишком много знаете. С какой стати он будет подвергать опасности такую организацию? Он использует тебя, чтобы поймать меня, а затем убьет и сколотит новые «Классики». Как медузовец медузовцу: ты в этом сомневаешься?
На этот раз молчание было еще дольше, еще напряженнее. Д’Анжу явно задавал себе трудные вопросы.
– Чего ты от меня хочешь? Кроме меня. Ты знаешь: брать заложников бессмысленно. Однако провоцируешь меня, стараешься поразить раздобытыми сведениями. Я тебе не нужен, ни живой, ни мертвый, так чего же ты хочешь?
– Информации. Если ты ею располагаешь, я уеду из Парижа сегодня же, и ни ты, ни Карлос больше обо мне не услышите.
– Какой информации?
– Если я скажу сейчас, ты солжешь. Я бы солгал. Но когда мы встретимся, ты ответишь правду.
– С удавкой на шее?
– Посреди толпы?
– Толпы? Днем?
– Через час. У входа в Лувр. Под лестницей. На стоянке такси.
– Лувр? Толпа? Информация, которой я, по-твоему, располагаю, которая позволит тебе уехать? Не можешь же ты рассчитывать, что я стану обсуждать с тобой своего хозяина.
– Не твоего. Моего.
– «Тредстоун»?
Он знает. У Филиппа д ’Анжу есть ответ. Спокойно. Не выдай волнения.
– Семьдесят один, – докончил Джейсон. – Один незамысловатый вопрос, и я исчезну. И когда ты ответишь – правду, – получишь от меня кое-что взамен.
– Да что мне может понадобиться от тебя? Кроме тебя самого?
– Информация, которая спасет тебе жизнь. Никакой гарантии она не дает, но поверь мне: без нее ты мертвец. Парк Монсо, д’Анжу.
Снова молчание. Борн представил, как седой оператор смотрит на свой пульт, название богатого парижского района громче и громче звучит в его ушах. С Парк Монсо грозила смерть, д’Анжу знал это так же хорошо, как то, что погибшая женщина в Нёйи-сюр-Сен была Жаклин Лавье.
– Какого рода эта информация? – спросил д’Анжу.
– Касается личности твоего хозяина. Имя и доказательства, которые можно запечатать в конверт и отдать нотариусу, чтобы хранил до твоей естественной смерти. Но если твоя жизнь оборвется насильственно, даже в результате несчастного случая, он должен будет вскрыть конверт и огласить содержимое. Это защита, д’Анжу.
– Понятно, – тихо сказал оператор. – Но ты говорил, за мной следят.
– Прикройся. Скажи им правду. Ты же знаешь, куда звонить, верно?
– Да, есть номер, есть человек. – В голосе д’Анжу зазвучало удивление.
– Позвони ему, повтори все, что я сказал… разумеется, кроме обмена. Скажи, я назначил тебе встречу. У входа в Лувр через час. Скажи правду.
– Ты с ума сошел.
– Я знаю, что делаю.
– Обычно знал. Ты сам себя загоняешь в ловушку, готовишь собственную казнь.
– В таком случае ты будешь щедро вознагражден.
– Или убит, если правильно то, что ты сказал.
– Давай проверим. Я так или иначе буду искать с тобой встречи, уж поверь. У них есть моя фотография, они меня узнают. Лучше управляемые обстоятельства, чем те, которые не поддаются контролю.
– Теперь я слышу Дельту, – сказал д’Анжу. – Он не станет загонять себя в ловушку, не попросит повязку на глаза, когда его поведут на расстрел.
– Правильно, – согласился Борн. – У тебя нет выбора, д’Анжу. Через час. У входа в Лувр.
Успех любой ловушки – в простоте замысла. Ответная ловушка, всегда более сложная потому уже, что она ответная, должна сработать быстро и основываться на замысле совсем простом.
Это пришло ему в голову, когда он ждал в такси неподалеку от «Классиков». Он попросил водителя дважды объехать квартал: американец, чья жена делает покупки в районе «высокой моды». Рано или поздно она выйдет из какого-нибудь магазина, он ее увидит.
На самом деле он увидел людей Карлоса на посту. Антенна на черном седане была и доказательством, и сигналом опасности. Он чувствовал бы себя увереннее, если б радио можно было вырубить, но об этом приходилось только мечтать. Остается одно – дезинформация. В течение ближайших сорока пяти минут Джейсон приложит все силы, чтобы по этому передатчику отправилось ложное донесение. Из глубины такси он рассматривал двоих в машине через улицу. Если их и отличало что-нибудь от сотни им подобных на Сент-Оноре, то лишь одно: они молчали.
Из магазина вышел Филипп д’Анжу, серая фетровая шляпа скрывает седые волосы. Его глаза оглядели улицу, подтвердив Борну, что старый медузовец позаботился о прикрытии. Он позвонил по заветному номеру, рассказал то, что должен был рассказать, и знал, что за ним пойдет машина.
Подкатило такси, очевидно вызванное по телефону. Д’Анжу переговорил с водителем и сел в машину. Через улицу антенна зловеще удлинилась, охота началась.
Седан отъехал вслед за такси д’Анжу, Джейсону не требовалось больше доказательств. Он наклонился к водителю и с досадой сказал:
– Я забыл. Она сказала: утром Лувр, а магазины – днем. Боже, я опоздал на полчаса! Будьте добры, отвезите меня к Лувру.
– Конечно, мсье, к Лувру.
Дважды по дороге к монументальному зданию, глядящему на Сену, такси Джейсона обгоняло черный седан, однако тот немедленно восстанавливал последовательность. Но Джейсон успел увидеть то, что хотел. Пассажир седана все время что-то говорил в микрофон. Карлос хотел, чтобы ловушка не сработала вхолостую; на место казни собирались палачи.
Подъехали к огромному входу в Лувр.
– Встаньте за другими такси, – сказал Джейсон.
– Но они ждут клиентов, мсье. У меня есть клиент, вы – мой клиент. Я отвезу вас к…
– Делайте, как я говорю. – Борн уронил на сиденье пятьдесят франков.
Таксист свернул в хвост очереди. Черный седан остановился правее, человек с радиопередатчиком обернулся назад. Джейсон проследил его взгляд и увидел то, что ожидал увидеть. На громадной площади стоял серый автомобиль, тот, что преследовал по пятам такси с мадам Вийер и Жаклин Лавье к церкви Святого Причастия и умчал жену генерала из Нёйи-сюр-Сен, после того как она проводила Лавье на последнюю исповедь. Его антенна втягивалась. Справа солдат Карлоса больше не говорил в микрофон. Черный седан тоже убирал антенну: переговоры закончены. Четыре человека. Палачи Карлоса.
