Текст книги "Пришествие Зверя. Том 3"

Автор книги: Роб Сандерс

Соавторы: Гай Хейли,Дэвид Аннандейл,Дэвид Гаймер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

Сражение во Дворце еще полыхало, когда с Полей Крылатой Победы взмыли десять «Громовых ястребов». Ассасины разумно не приближались к десантно-штурмовым кораблям, но рыскали по всему городу, где были смертельно опасны. Максимус понятия не имел, сколько там оперативников. Боевые действия охватили весь центральный округ Дворца и вышли за его пределы. Хотя с каждым часом агентов становилось все меньше, очаги сопротивления не исчезали. Теоретически ассасины могли вести тайную войну годами, поэтому единственный надежный способ остановить их заключался в том, чтобы поставить над ними нового великого магистра, который приказал бы подчиненным сложить оружие.

Тейн был благодарен Виенанд за то, что ее подготовительные операции помешали лорду-защитнику поднять против космодесаптников население Терры. Еще больше он радовался тому, что Адептус Кустодес решили сохранить нейтралитет, – ему хватало проблем с агентами Официо.

Хотя мирные жители не показывались на улицах центральных округов, количество жертв среди гражданских лиц, по расчетам сервов-стратегосов Максимуса и его собственным прикидкам, уже измерялось тысячами. В более отдаленных районах Дворца, где люди пытались заниматься обычными делами и шли на работу, гонимые страхом или чувством долга, дела обстояли гораздо хуже.

Сражения захлестывали гигантские скриптории, где трудились тысячи писцов. В мастерских ремесленников разгорались яростные перестрелки. Очевидно, что гибли невинные.

Пока «Громовой ястреб» Тейна уносился от Императорского Дворца, магистр ордена мысленно добавил их смерти к списку грехов Вангорича.

Слои коричневого смога, окутывающие чертоги Повелителя Человечества, не скрывали их колоссальных размеров. Дворец – нечто большее, чем мегаполис, – простирался с севера на юг древнего континента Евразия, словно бы втекая в русла пересохших рек, а затем вытекая из них. С высоты шести километров воины уже не видели нижних жилых ярусов, лишь самые высокие башни и шпили торчали из клубов загрязненного воздуха, будто острова посреди замусоренного моря.

Развернувшись к полюсу, штурмкатера поднялись еще выше. В кабинах регулярно попискивали сигналы авгурного сканирования, но могучие установки ПВО и ПКО Терры по-прежнему молчали.

У Вангорича не осталось союзников.

Во время перелета над Дворцом к грязным ледяным полям на севере Тейн вызвал боевую баржу «Буря мощи». Он приказал командам скаутов высадиться неподалеку от храма для наведения орбитальных ударов.

– Только высокоточные залпы! Уничтожить зенитные орудия, снести казармы! Храм не разрушать! – заключил Максимус. – Я возьму Вангорича живьем: он должен ответить за свои преступления.

Космодесантники приземлились на площади, еще дымящейся после случайного попадания лэнс-луча. Храм Эверсор располагался на срезанной вершине горы неподалеку от магнитного полюса. Вдаль уходил угрюмый край, пересеченный извивами мертвых рек. Пейзаж испещряли ледяные глыбы зловещего вида, покрытые коркой пыли и загрязняющих веществ.

Все сотрудники храма были мертвы. Осматриваясь, Тейн видел их тела, разбросанные повсюду. Нескольких адептов убили разведгруппы Астартес, но на большинстве трупов вместо заметных ран имелись признаки отравления ядами десятка различных видов.

– Кто это сделал? – спросил знаменосец Максимуса.

– Он сам. Вангорич перебил своих приспешников, – ответил Тейн. – Он обезумел.

Над бесплодной землей дул холодный ветер. Впереди ждало главное строение храма.

Максимус выстроил полторы сотни своих воинов и приказал командам скаутов охранять «Громовые ястребы». Боевые братья трех орденов пошли в наступление.

Вход в здание оказался обманчиво маленьким и скромным, однако первый же зал не уступал в роскоши кафедральному собору. Внутри стояли каменные мемориалы без высеченных имен – монументы невоспетым героям Империума. Здесь, как и снаружи, валялись тела работников храма с позеленевшей кожей и густой пеной на губах.

Космодесантники рассредоточились по вестибюлю. Впереди начиналась широкая лестница, идущая вниз, в основную часть храма – обширный подземный комплекс тренировочных помещений, казарм, операционных, келий, гипнозариумов и огромных машинных отделении. Тейн велел бойцам проверить все комнаты, хотя нутром чуял, что они найдут там только мертвецов.

Вангорич ждал их в недрах храма, словно паук в центре паутины. Он выбрал самый просторный зал, большую часть которого занимали исполинские статуи и гигантские витражные стекла. Мозаики выглядели тусклыми – за ними находилась черная горная порода. Широкий сводчатый потолок, возносившийся на сотню метров, поддерживали колонны, идущие рядами вдоль стен. Столпы разделяли промежутки между окнами на цилиндрические ниши, по пятьдесят с каждой стороны чертога.

Великий магистр сидел на ступенях, ведущих к возвышению в конце зала. Он опирался локтем на поднятое колено и обхватывал подбородок ладонью. Дракам, когда-то весьма опрятный и представительный, запустил себя. На плечи свисали нечесаные прямые волосы, длинные ногти были обломаны. Вангорич исхудал, но, судя по жилистой шее и запястьям, в нем сохранилась толика прежней силы. Престарелый по меркам обычных людей, он обходился без механических имплантатов. Ассасин все еще представлял опасность.

– Дракан Вангорич! – провозгласил Тейн. – Я пришел арестовать тебя за государственную измену Империуму Человечества и вопиющее злоупотребление полномочиями, идущее вразрез с фундаментальными принципами имперского правления.

Обвиняемый зевнул.

– Ты всегда говорил, что вернешься. Вот и явился исполнить угрозу. – В голосе Дракана звучали новые, исступленные нотки. – Но ты не торопился.

– Я не наделял тебя единоличной властью. – Подойдя ближе, Максимус вытащил силовой меч. Расщепляющее поле слабо засветилось в полумраке.

– Я довольно быстро обнаружил, что либо буду править единолично, либо не буду править вообще, – сказал Вангорич. – Сенаторум не функционировал. Мне пришлось действовать. Я вынужден был убить их после того, как Кубик переместил Улланор. Планета существует до сих пор, и не так далеко от Терры.

– Почему ты не вызвал меня? Зачем перебил их всех?

– Потому что ты не вернулся бы. – Дракам поднялся, и на магистра ордена повеяло затхлым смрадом. – Я старался как мог. Властвовать следовало тебе, Тейн: ты справился бы лучше. Но ты хотел уйти в крестовый поход. А я не желал быть лордом-защитником.

– Желал, – возразил Максимус. – Ты лжешь так давно, что уже не можешь прекратить. Ты лгал даже себе. Загляни в свою истинную суть, великий магистр! Не сомневаюсь, ты поймешь, что всегда мечтал править, а я, слепец, не заметил этого.

Вангорич оскалился, показав нечищеные зубы. В его улыбке, в складках возле губ и посадке головы мелькнул образ человека, которым он был когда-то.

– Подожди немного, и я приведу все в порядок. Защищать Имнериум – не всегда то же самое, что защищать человечество. Вот увидишь, я улучшу положение.

Тейн внимательно посмотрел на немытого Дракана. Его обходительность, интеллект и остроумие исчезли. Время не щадило неулучшенных людей.

Больше всего Максимуса уязвляло то, что ассасин говорил верно. Тейн должен был остаться, но поставил личную честь выше долга.

– Слишком поздно. Твое честолюбие подвело тебя, как ты подвел Императора, – произнес магистр ордена. – Пора тебе покинуть пост, Вангорич. Предстань перед судом. Твой процесс будут вести новые Верховные лорды Терры. Тебе вынесут законный приговор, который станет предостережением для всех, кто считает себя могущественнее воли Императора!

Встав, Дракан рассмеялся и восторженно захлопал.

Хором щелкнули сто пятьдесят болтерных затворов.

– Какая чудесная речь, – сказал Вангорич. – Но нет, я вынужден отказаться. Видишь ли, ты совершаешь страшную ошибку, – лукаво добавил он.

– Промах я допустил сто лет назад, – возразил Тейн. – Мне следовало внять твоему предложению и передать Веритусу руководство Сенаторумом.

– А сейчас ты ошибаешься вновь. – Глаза великого магистра блеснули зарождающимся помешательством. – В последний раз.

Где-то переливчато завыла сирена. В стенных нишах замигали огоньки. Из пола в них поднялась сотня капсул с янтарными проблесковыми люменами на крышах. Модули с резким глухим стуком встали на положенные места. Каждый цилиндр заполняли клубы газа, подсвеченного синеватым сиянием. Внутри виднелись размытые силуэты людей в обтягивающих комбинезонах из синтекожи.

С асинхронным шипением капсулы выпустили газовую смесь.

– Мы в храме Эверсор, – проговорил Дракан. – Позвольте же представить вам его аколитов.

Космодесантники открыли огонь, но модули состояли из бронестекла несколько сантиметров толщиной. Их корпуса только покрывались сетками трещин. Существа в капсулах одно за другим приходили в сознание, царапая свои темницы когтями перчаток на подергивающихся руках.

Двери капсул распахнулись, и в зал хлынуло еще больше газообразного металона. В резко охладившемся воздухе сконденсировался водяной пар, все вокруг заволокло плотным ледяным туманом. Воины, стоявшие возле Тейна, исчезли за пеленой белых завитков. Перейдя на тепловидение, Максимус разглядел на изображении в псевдо-цветах только своих бойцов. Он не видел наступающих эверсорон, таких же холодных, как газ.

Повсюду вокруг загрохотали болтеры. Откуда-то донесся безумный смех Вангорича.

Так началась одна из самых тяжелых схваток в жизни Тейна. Убийцы в черном внезапно возникали из мглы и проворно увертывались oт его ударов. В шлеме магистра ордена раздавались крики боевых братьев. Порой он замечал перед собой космодесантников, но их тут же сражали блестящие клинки на пальцах исступленных агентов храма Эверсор.

– Отступаем к двери! – скомандовал Максимус. – Защитное построение!

Его сокращающаяся группировка заняла позиции у выхода. Паля из болтеров, Астартес встали спиной к спине. Горстка ассасинов пробралась к ним в тыл, и одолеть врагов удалось лишь ценой огромных жертв. На ретинальном дисплее Тейна непрерывно обновлялся список потерь. Черные тела и череполикие маски то исчезали, то появлялись, и воины падали под ударами когтей.

Их неприятели гибли жутко и кроваво. Эверсоров разрывали на куски болт-снаряды или разносили в клочья детонации биохимических веществ в их телах, запускавшиеся после остановки сердца. Взрывы были настолько мощными, что космодесантники возле эпицентра валились замертво, – летящие с немыслимой скоростью осколки брони и костей пробивали даже силовые доспехи.

– Не подпускать их! – орал Максимус. – Не подпускать!

Ассасины стреляли из пистолетов «Палач», выпуская то беззастенчиво грохочущие болты, то беззвучные токсичные иглы.

Вскоре эверсоры подошли вплотную. Закипел отчаянный ближний бой, и Адептус Астартес уже не могли стрелять упорядоченно. Их строй развалился на отдельные островки, где каждый воин врукопашную бился за свою жизнь. В таких условиях агенты Вангорича не знали себе равных, и у Тейна оставалось все меньше бойцов – сто, семьдесят пять, пятьдесят, двадцать, десять...

Он продолжал сражаться, вычерчивая силовым мечом сверкающие границы между своей жизнью и смертью. Максимус парировал и атаковал, но его выпады рассекали только туман. Магистру ордена почти не удавалось зацепить убийц, мчащихся быстрее ветра. Эвсрсоры нападали с неистовостью, которую Тейн сначала принимал за нехватку самоконтроля. Потом, различив скрытую за ней методичность, он восхитился мастерством противника.

Максимус утратил чувство времени. Он уже полагался только на рефлексы. Лишь изредка ему доводилось биться так напряженно. Будучи космодесантником, Тейп считал себя представителем лучшего типа постлюдей. Ассасины-эверсоры, пусть нестабильные физически и психически, успешно доказывали его неправоту.

На магистра ордена наскакивал монстр в синей маске-черепе. Отплясывая вокруг Максимуса, он завывал по-звериному. Их поединок длился пару минут, после чего Тейн заметил слабое место в атакующем стиле неприятеля. Подняв меч рукоятью вперед, Имперский Кулак молниеносно развернул оружие, вонзил острие в брюшной пресс врага и выпотрошил его. Умирая, агент успел с размаху ударить воина нейроперчаткой. Мономолекулярные клинки, разрубив керамит и пласталь, впились в плоть. Из металлических микропор в тело космодесантника брызнули яды.

Тейн взревел от немыслимой боли. Никогда прежде он не испытывал таких мучений. Пошатнувшись, магистр ордена упал на колени, парализованный токсинами.

Организм начал бороться с отравой. Как только Максимус снова обрел подвижность, он поднял глаза, залитые слезами. Мгла в зале рассеивалась. Раздался заключительный выстрел, кто-то вскрикнул, и труп в силовом доспехе с лязгом рухнул на пол.

На лицо Тейна пала мрачная тень. Над ним возвышался последний эверсор, готовый нанести смертельный удар.

– Стой! – скомандовал Вангорич, пройдя через последние распадающиеся завитки тумана. – Ты проиграл, магистр ордена, и расстаться с жизнью придется тебе.

– Нет, – сказал агент, отступая от Максимуса.

Дрожа от внутренней борьбы с гипнообработкой, убийца стянул маску-череп, выдернул кабели и отбросил ее прочь. Большую часть плоти, удаленной с лица ассасина, заменяли плотно пригнанные аутентические устройства. Вокруг них блестели отполированные кости, покрытые резными строчками благочестивых текстов. Но по сохранившимся чертам Тейн все же узнал эверсора.

– Круль!

Шевеля изувеченным ртом, агент сумел выговорить:

– Меня зовут Эсад Вайр.

Он отошел в сторону, чтобы не загораживать собой Вангорича.

Максимус поднял болт-пистолет.

У великого магистра округлились глаза.

– Постой! – крикнул он, вскинув руки. – Ты когда– нибудь слышал историю гибели Конрада Кёрза?

– Хватит историй, Дракан, – произнес Тейн и оборвал жизнь Вангорича одним болт-снарядом.

Покачиваясь, магистр ордена встал. Его тошнило из-за остатков яда в крови. Стиснув раненую руку, Максимус осмотрелся и увидел, что его окружает плотный ковер искалеченных тел Астартес и эверсоров. Воин бросил клич, прося выживших отозваться, но ему не ответили.

Связавшись по воксу с «Громовыми ястребами», Тейн с облегчением услышал, что снаружи все в порядке.

– Пришлите апотекариев! Их ждет богатый урожай скорби, – приказал Максимус.

Он отвернулся от изуродованного трупа Дракана. Воин настолько обессилел, что не сумел поднять меч, и поволок оружие за собой, неровно шагая обратно к лестнице и дневному свету над ней.

Эсад Вайр пропал бесследно.

ГЛАВА 17

Все дело в контроле

Глядя на Сплетение псионическим взором, Эльдрад Ультран воспринимал его как оживший замысловатый гобелен из нитей судьбы всех творений Галактики. Основная прядь фатума напоминала узловатый ствол, из могучих боков которого росли неисчислимые ветви. Большинство из них, маленькие, закручивались и возвращались к главной последовательности предначертанных событий. Еще чаще попадались отростки, которые быстро засохли и погибли, поскольку решения, обуславливающие их появление, оказались слишком маловероятными – или же существо, способное дать начало необходимой цепочке событий, раньше времени встретило смерть. Третьи, напротив, обильно ветвились сами, создавая новые многосложные структуры возможных исходов. Среди них имелась горстка таких, что разрывали полотно и скручивались в громадные сучья на дереве уделов.

Порой единственный выбор мог полностью изменить будущее.

Вот о чем размышлял Ульгран, пока его бестелесный разум летел над извивающимися дорогами в грядущее. Другие ясновидны целиком отдавались делу защиты родных миров-кораблей, но Эльдрада вело более грандиозное призвание. Его не интересовала участь девственных планет, старых миров, истинных звезд, кланов «ушедших», пиратов, темных сородичей и гигантских жилых космолетов. Во множестве вариантов будущего небесные тела сгорали, а роды эльдаров угасали. Картины вымирания собратьев причиняли Ультрану боль, но они составляли только малую часть большой игры, и псайкер не позволял себе отвлекаться на них. Он играл с судьбой, поскольку надеялся добиться чего-то большего, нежели простое выживание.

Эльдрад Ультран намеревался вернуть эльдарам прежнее величие и избавить материальный космос от влияния Хаоса. Иные цели не заслуживали того, чтобы стремиться к ним, ибо за ними ждали гибель и вечное проклятие.

Громогласный треск возвестил о разделении Сплетения. Из ствола фатума стремительно разросся густой лес вероятных событий. Хотя ни одно существо в Галактике не знало полотно уделов лучше ясновидца, на его глазах редко происходили настолько кардинальные перестроения потенциальных возможностей, и Эльдрад охотно проследил за изменениями. Поразительно крошечные побеги отдельных судеб вытягивались из основной ветви, немыслимо проворно удлинялись, обвивались вокруг соседей и срастались во все более толстые пряди комплексных взаимодействий. Те, в свою очередь, объединялись между собой вновь и вновь, пока не возникла общая картина грядущего для множества миров и секторов, сотворенная поступками бессчетных живых созданий Галактики.

Фронт волны вероятностей, усыпанный разветвлениями допустимых исходов, умчался прочь от Ультрана. Под ним сплетались все новые пряди, туго опутывающие друг друга, и вскоре ясновидец прозрел в их витках уделы целых рас. По безвременным просторам измерения судьбы пронесся стон.

Другая ветвь главной развилки, «изначальная» с точки зрения Эльдрада, почернела и отмерла. Ее неосуществившиеся возможности рассыпались пылью несбывшихся совпадений и обрывками несостоявшихся причинно-следственных связей.

Ультран помедлил. Развернувшись, он посмотрел на Сплетение в направлении истинного настоящего. Ясновидец опередил «сейчас» на несколько дней, но в реальности до раскола оставались считаные часы, и стрела времени быстро приближалась к нему. Казалось, бурлящий вал желтого света неудержимо несется в грядущее. Когда он сталкивался с Тем-Что-Может-Быть, то вероятность мимолетно обретала бытие, на неизмеримо краткую долю мгновения преображаясь в То-Что-Есть. Волна настоящего мчалась дальше, оставляя позади неподвижное полотно, гладкое, словно стекло, – край мертвых эпох, То-Что-Было.

Эльдрад перевел взгляд на точку, в которой произошло разветвление. Теперь о нем напоминал лишь малозаметный узелок на Сплетении. Ринувшись к нему, Ультран пролетел сквозь несметные нити жизней, и его могучий разум непроизвольно ощутил краткие радости и долгие страдания их владельцев. Уделы многих миллиардов людей переплетались в основном с другими человеческими судьбами, но порой соприкасались с участью иных существ, включая эльдаров, что нередко оборачивалось катастрофой.

Выискивая причину изменения, ясновидец стремительно переводил наметанный взгляд астрального тела от отдельных рождений и смертей к взрывам звезд.

Рокот приближающегося «сейчас» усилился, но Эльдрад уже нашел источник разделения уделов: одну оборванную нить.

Дракану Вангоричу, правителю Империума, предстояло погибнуть.

Ультран спешно проверил все допустимые повороты судьбы великого магистра, но ее многочисленные волоконца сходились к единственному моменту, в котором воин Космодесанта в желтой броне пускал Вангоричу болт между глаз.

Рванувшись обратно к поверхности Сплетения в целом, Эльдрад посмотрел вперед, где пока еще парили фантомы стертых вариантов будущего – рой из частиц умиравших возможностей. Это грядущее получилось бы скверным: там медленно угасал человеческий Империум, снова набирал силу Хаос, могли сгинуть эльдары. Но среди узоров рока мерцали пряди избавления. Раньше Ультран твердо намеревался воплотить в реальности именно их и не сомневался в успехе, какими бы мрачными ни были наиболее вероятные исходы.

Однако теперь исчезли и те, и другие.

За спиной ясновидца несся вал настоящего. Эльдрад перевел взор на ветвь нового будущего – менее определенного, более напряженного. Шансов на выживание эльдаров резко прибавилось, но перспектива восстановления их могущества заметно отдалилась. Полотно истории тянулось вперед без разрывов. Ультран следил, как вьется по Сплетению нить его судьбы, пока она не исчезла среди бессчетных «завтра».

Набегающая волна «сейчас» взревела, словно водопад, и накатила на Эльдрада. Его тело содрогнулось, как от мощного разряда. Вал действительности понес ясновидца к вариантам грядущего, которые он еще не усвоил. Пора было уходить, пока Сплетение не поглотило его.

Эльдрад Ультран открыл глаза. Руны ясновидца, вращавшиеся в воздухе рядом с ним, замедлились и опустились на кристаллический пол. Колеблясь наподобие волчков, они поочередно остановились и упали со звонким щелчком.

– Дракан Вангорич мертв, – вслух произнес Эльдрад.

Диковинное эхо его слов раскатилось по лесу кристальных деревьев в куполе Провидцев мира-корабля Ультве.

«Его гибель предрекали», – ответил бестелесный голос.

«Сплетение изменилось», – сказал другой.

Среди зарослей тихо стояли полдюжины прозрачных тел-изваяний ясновидцев. Все эти псайкеры обрели такую прочную связь с сердцем искусственного мира, что еще при жизни эльдаров их души покинули плоть и влились в сеть бесконечности. Ультран с трудом различал, кто обращается к нему. Хотя говорили провидцы по отдельности, фразы каждого из них вливались в речь остальных. Мужские голоса становились женскими или бесполыми. Иногда они звучали хором, но затем разделялись при несогласии.

Эльдрад знал всех ясновидцев по именам, которые они носили при жизни, но, для того чтобы определить, какая именно душа высказывается сейчас, ему пришлось бы вступить с ними в прямое пси-единение.

– Мы не отступимся, – ответил им Ультран. – Мон-кеи знают об угрозе Хаоса и продолжат борьбу с ним.

«Одну тысячу пятьсот циклов назад ты жаждал уничтожить их, чтобы искоренить Хаос», – напомнил еще один голос.

– Не я, а Кабал, – возразил Эльдрад. – Я всегда трудился только ради нашего выживания.

«Кабала больше нет. И его не беспокоили насущные интересы детей Эльданеша. Нас использовали».

В деревьях мелькали колдовские огоньки – по их ветвям пробегали мысли умерших.

– Да. Наша раса сможет уцелеть лишь при поддержке человечества, и наши судьбы неразделимы. Если падут они, падем и мы.

«Ты ищешь пути к избавлению, но их становится все меньше. Мы должны покинуть этот звездный круговорот и начать с чистого листа в другом месте».

– Даже если бы мы смогли улететь, в чем у нас нет уверенности, что дальше? Изначальный Разрушитель не ведает преград. Время и пространство – ничто для обитателей Иного Моря. Если мы отправимся на другой звездный круговорот, то заберем с собой и наших демонов. Та-что-жаждет будет ждать нас где угодно. К добру или к худу, но наша судьба связана с этим краем. Возможны многие исходы... Если мы будем мудро направлять их, то одержим победу.

«Ты не владеешь Определенностью Кабала. Ты не обладаешь его предвидением. У нас нет союзников. Своими действиями ты можешь погубить нас всех. Мон-кеи снова доказали, что не позволят управлять собой. Они покончат со всеми нами. Со времени Грехопадения уже прошло две тысячи циклов, и каждый период приближает нас к вымиранию. – Искорки в толще кристалла взволнованно заплясали. – Человеческую империю ждет эпоха нестабильности, от которой они могут не оправиться. Если люди сохранят силы, то выследят и истребят нас».

– Не все нити говорят так. – Подняв с пола свой шлем, Эльдрад взял его на сгиб руки. – Человечество для нас самый надежный вариант, но не единственный. У орков еще очень много миров. Звери не умирают, их только изгоняют. Клич «Маг Урук Траки» все так же разносится по Иному Морю. Если кто-то из зеленокожих отзовется на него, их раса, возможно, еще выполнит свое изначальное предназначение. Вероятно, со временем разовьются и другие виды. Пока мы живы, надежда есть.

«Ты высокомерен. В одиночку борешься с бесконечностью».

– Порой одного разума достаточно, чтобы изменить судьбу, – вызывающе произнес Ультран.

Огоньки в деревьях потускнели. Мертвые ясновидцы вернулись в ядро мира-корабля, и в кристаллическом куполе вновь установилась мрачная атмосфера склепа. Другие искусственные миры жили радостнее, но Ультве не забывал о прошлом и вечно скорбел по утраченной империи.

Эльдрад Ультран не собирался скорбеть. Он намеревался вернуть эльдарам былое величие, сколько бы времени на это ни потребовалось.