Текст книги "Пришествие Зверя. Том 3"

Автор книги: Роб Сандерс

Соавторы: Гай Хейли,Дэвид Аннандейл,Дэвид Гаймер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 45 страниц)

ПРИШЕСТВИЕ ЗВЕРЯ
ТОМ 3

Дэвид Аннандейл * Дэвид Гаймер * Роб Сандерс * Гай Хейли

Перевод: А. Липинская («Караульные смерти», «Последний сын Дорна»), Г. Шокин («Тень Улланора»), Ю. Войтко («Обезглавливание»)

Скрипторы: Lucius_Eternal, Lemur4ek, Infinity_Wait, sayoofff, Артем Карпенко

Вёрстка и оформление: Капитан Джек Воробей

Ярко горит наше пламя... мы смыли с себя позор потерь и Ереси. Их уродливые призраки остались в прошлом. Наступила новая эра – эра могущества, эра Империума. Мы скорбим о погибших, о павших сынах и о том, что Император, отныне надзирающий за нами не телесно, но духовно, более не произнесет ни слова. Мы выстоим. Столь грандиозных войн уже не будет. Эпохе бессмысленных разрушений пришел конец. Да, нас ждут и новые враги, и новые опасности. Нас еще не раз попытаются проверить на прочность, но мы будем готовы обрушить на головы супостатов свои могучие кулаки. От ныне нам по плечу любое испытание. И мы никогда не допустим преж них ошибок...

КНИГА ДЕВЯТАЯ
КАРАУЛЬНЫЕ СМЕРТИ
ДЭВИД АННАНДЕЙЛ

ПРОЛОГ

Бездна

Глаза Империума не знали сна. Они не смыкались. Тело содрогалось в конвульсиях, уязвленное Зверем до самых своих основ, но глаза глядели зорко. Органические или аутентические, принадлежащие разумному созданию или сервитору, глаза безотрывно смотрели на человеческую Галактику. Они были повсюду.

Почти повсюду.

Здесь их не было.

Здесь царила ночь – абсолютная ночь. В глубокой пустой темноте, в бездонной пропасти, звезды казались холодными рваными следами от ножевых ударов. Здесь не имелось настоящего света, лишь пыль, пепел и отблески прошлого, что ушло в небытие годы, века, тысячи и тысячи лет назад.

Ни света, ни тепла.

Никого, кто бы мог смотреть.

Но если бы они были, то увидели бы, как орочий флот окружает темный мир. Орки не высадились на планету, они бомбардировали ее поверхность снарядами. Они жгли ее энергетическими лучами. Земля истекала расплавленными слезами. Оранжево-алое зарево ложных рассветов и закатов бушевало повсюду. Планета содрогалась, крича от боли.

Цель, по которой били орки, устояла против бомбежки. Она не кричала. Она была непоколебима в своем безмолвии.

И орки не высадились.

Они лишь с удвоенной яростью принялись крушить этот мир. Они принесли на планету свет, однако свет смертоносный и разрушительный.

Но они не высадились.

Орки обрушили на цель свою ненависть. Орки жаждали заставить ее возопить и умереть. Она молчала.

Но все же отвечала им – отвечала своей яростью.

ГЛАВА 1

Терра, Императорский Дворец 

Тишина расползлась по залам дворца и просочилась в сознание Курланда. В комнате было шумно, но безмолвие находило бреши в шипении пара, в потрескивании энергии, в лязге механодендритов. Тишина была сильна, ее наполняло ощущение обреченности и бессмысленности. Курланду показалось, что, должно быть, такое же безмолвие накрыло Терру на заре Народного крестового похода. Эта тишина была глубже скорби, сильнее отчаяния. Она преследовала его с Улланора. Она ждала его на Терре.

Ее тяжесть была сокрушительна.

Комната представляла собой часть луковицеобразной часовни на западной стороне внешней стены собора Императора Спасителя. Пространство носило экуменический характер – архитектурное воплощение сути Имперского Кредо и Культа Омниссии. Черные Храмовники Последней Стены настояли на том, чтобы на священной территории происходила расшифровка потока визуальных данных. Их передача стала одним из последних деяний Достопочтенного Брата в бою, в котором погибли многие Черные Храмовники.

Часовня одновременно служила местом поклонения и лабораторией. Она функционировала непрестанно. Meханикусы загружали данные в когитаторы с помощью слуг ордена Черных Храмовников. В воздухе витал густой запах благовоний.

Работа шла под присмотром Вечности. Теперь он принадлежал к Последней Стене и носил цвета Имперских Кулаков, но исходно принадлежал к Черным Храмовникам. Руки его были сложены на груди, голова почтительно опущена.

Курланд и Тейн смотрели из глубины часовни. Вечность отказал Верховным лордам в праве осуществлять наблюдение, и Курланд не винил его. Их присутствие нарушило бы торжественность церемонии. Курланда не интересовала религиозная сторона ритуала, но он принимал ее. Впрочем, Верховных лордов он в любом случае не допустил бы. Они были решительно несовместимы с представлением о достоинстве.

– Есть соображения? – спросил Курланд у Тейна.

– Никаких.

Магистр ордена Кулаков Образцовых говорил мрачным невыразительным голосом человека, приготовившегося к худшему.

– Мы знаем, что это важно. И что принесет нам преимущество, если будет проистекать из победы над орками.

– Я в курсе, – произнес Тейн так, словно Курланд озвучил его худшие опасения.

Тог больше ничего не сказал. Тейна окружила сокру-шительная тишина. Курланд не мог рассеять свою собственную... Он ничем не мог помочь Тейну.

Их окружило молчание, непроницаемое для песнопений техножрецов и потрескивания энергии. Курланд смотрел на ритуал невидящими глазами. Сектор его обзора свелся к темному тоннелю. Сознание его нырнуло в этот тоннель, и он, онемевший, остался там. Удушающая тишина на время оградила его от пронзительного чувства вины, боли и поражения. Но то была не передышка, а просто другая разновидность боли.

Он погрузился в тоннель так глубоко, что не сразу понял, что к нему обращаются.

– Лорд-командующий Курланд, – повторил голос под жужжание аутентических голосовых связок.

Курланд заморгал. Часовня снова возникла перед его взглядом. Он посмотрел на адепта сверху вниз. Ее звали Сегорина. Несколько серворук, сегментированных и гибких, словно щупальца, расходилось в разные стороны от ее тела, лицо представляло собой стальную маску с большими фасеточными глазами.

– Расшифровка завершена, – сказала Сегорина.

– Спасибо, – ответил Курланд.

Они с Тейном проследовали за ней по нефу часовни туда, где ждали остальные техножрецы. За алтарем был большой пикт-экран, по которому бежали помехи в виде светлых пятен.

– Вера, – сказал Вечность.

Курланд промолчал.

– Вера, – повторил Вечность. – Мы станем свидетелями проявления веры. Вот что дарует нам победу над Зверем.

– Понимаю, – уклончиво сказал Курланд.

Сегорина протянула конечность к пульту управления, встроенному в алтарь. Она нажала на кнопку, и экран ожил. Изображения мелькали, сменяя друг друга, и все то и дело освещалось вспышками лучевого оружия. Взрывы перекрывали картинку.

Но самые серьезные искажения создавала необузданная психическая энергия. Курланд заметил вдали Черных Храмовников, отчаянно бившихся с орочьей ордой. Он увидел псайкера зеленокожих, чья яростная мощь словно сминала и реальность, и изображения. Он увидел, как Черные Храмовники молятся, не прерывая боя. Звук представлял собой настоящий хаос помех, в ритмичном скрежете едва можно было опознать трескотню перестрелки. Сквозь него урывками пробивалось глубокое звучное пение, усиленное вокс-передатчиками. Голоса веры разносились над временем и разрушением, запечатлевая миг победы.

На мгновение звук стал совсем чистым. Прекратились орочий вой и грохот орудий. Осталась лишь суровая боевая молитва Черных Храмовников. Вспышки энергии колдуна затормозили и рассыпались, словно от удара о стену, не задевая космодесантников. Курланд в изумлении подался вперед. Изгибающиеся волны энергии ударили обратно – по псайкеру зеленокожих. Зверь раззявил пасть, морда его исказилась, и по-прежнему слышны были одни только песнопения. У орка лопнули глаза, исторгая пламя. Энергия полыхнула на краях поля, совершенно неконтролируемая, сжигающая орков дотла. Энергетическая буря поглотила пение. Часовню наполнили треск и визг, и изображение распалось.

На экране снова «пошел снег», потом он погас.

– Зримая энергия, – медленно сказал Тейп. – Я не видел, чтобы она исходила от Черных Храмовников.

– Верно, – согласился Курланд. – Она вся шла от орочьего псайкера. – Имперский Кулак обратился к техножрецам: – Пожалуйста, запустите это еще раз – медленно.

Воины посмотрели снова, и, когда запись заканчивалась, Тейн сказал:

– Орки и их колдуны связаны?

– Должно быть, вот только не знаю как, – отозвался Курланд. Он просто не видел иного объяснения. Гибель псайкера запустила уничтожение орды.

– Значит, если прицелиться в их псайкеров...

– Возможно, это и есть их слабое место. – Курланд повернулся к Вечности. – Это ведь сделал не один воин, верно?

Разумеется, не библиарий. Черные Храмовники не допускали псайкеров в ряды боевых братьев.

– Это была вера всех моих братьев, что сражались там, – сказал Вечность. – Коллективная сила.

– Против одного орочьего колдуна, – сказал Тейн.

– Его гибель уничтожила их всех, – заметил Вечность

– Да, – сказал Курланд. – Именно так.

«Если бы мы только знали».

Слова сами собой лезли в голову, уязвляя душу. Он попытался прогнать их прочь и убедить себя, что тактику Империума на Улланоре нельзя поменять задним числом, но горе не подарило ему такого утешения.

Если бы они только знали. Они бы сражались иначе. Они бы сосредоточились на том, чтобы найти и перехватить орочьих псайкеров. Они бы ударили по источнику силы зеленокожих и обратили ее в слабость.

Он вспомнил о Вулкане. Примарх хотел, чтобы на помощь пришли Сестры Безмолвия, он понимал, что псайкерам нужно противопоставить что-то серьезное.

«Примарх должен был знать», – подумал Курланд и снова попытался объяснить себе, что сражение просто не могло принять иной ход.

Но он понимал, что это не так.

Это – и многое другое, то, о чем он размышлял в последнее время. Курланд прилагал огромные усилия, чтобы поддержать в себе ложную уверенность, делающую ответственность, которую он на себя взвалил, хоть сколько-нибудь переносимой. Так он мог вести остальных за собой. Но пока что привел лишь к катастрофе. К Верховным лордам Курланд не испытывал ничего, кроме презрения. Впрочем, в этот миг он не был уверен, что сам хоть чем-то от них отличается.

Он заставил себя сосредоточиться на насущном.

– Возможно, в этих данных мы не видим ключа к слабости противника, – сказал Курланд, – но такая слабость есть, и мы непременно ею воспользуемся.

Однако час спустя он все еще думал о различии, и ум его гонял сам себя по ядовитой спирали. Магистр ордена прогуливался в одиночестве по укреплениям стены Дневного Света, глядя вверх, в небо Терры. Дул сильный ветер, и над Императорским Дворцом то образовывались, то рассеивались сернистые облака. В разрывы между ними сочился свет двух лун. Настоящая Луна выглядела узким гаснущим полумесяцем. Отраженный свет орочьей луны был бледнее, холоднее, безжалостнее. Угроза отступила, по крайней мере, на время. Орки ушли, луна была остановлена. Но она по-прежнему висела в небе Терры, самим своим присутствием оскорбляя Империум. Никакой враг, пусть даже и побежденный, не должен подходить так близко.

Курланд вообразил другую луну, потом – несколько лун. В следующий раз орки, может статься, не остановятся в своей попытке обрушить на Терру гравитационное оружие. Возможно, они потеряли интерес к завоеваниям. Их основательно потрепали на Улланоре. Их месть вполне может принять форму тотального уничтожения.

И даже если луна мертва, она не умолкла. Она ревела. Я – РЕЗНЯ. Я – РЕЗНЯ. Я – РЕЗНЯ. Эти слова передавались непрестанно, Курланд в любой момент мог открыть канал вокс-передачи и услышать их.

Он предпочел этого не делать, но реальность крика была еще одним ядовитым потоком в отравляющей тишине. Слова Зверя молотом обрушивались на Терру, сокрушая дух ее граждан. Рев насмехался над жертвами Улланора. Он вещал о бесплодности всех попыток Империума остановить орков. Каждый великий поход, любой путь, любая выигранная неимоверной ценой битва и любой проблеск надежды – все это ничего не значило. Что они могли противопоставить Кальдере, Улланору? Даже их победа нал луной обернулась сплошной насмешкой.

Курланд скорбел, и с ним скорбел весь мир. Он не ведал страха, но знал, что тот овладел каждой смертной душой на Терре.

Укрепления стены Дневного Света были выстроены на многочисленных террасах. Башни и орудийные площадки на нескольких уровнях смотрели на восток, столь многочисленные, что, казалось, они могли уничтожить восходящее солнце, если оно посмеет восстать против Императора. Курланд шел по верхнему ярусу. Он остановился между зубцами и посмотрел вниз, на ощерившиеся орудия. Еще недавно это зрелище вернуло бы ему чувство долга и целеустремленность, а теперь он оглядывал линии обороны и думал: нет, этого мало.

Орудий было недостаточно.

И его самого – тоже.

Кто-то приблизился, ступая тихо скорее из желания не потревожить, чем из нежелания быть услышанным. Курланд обернулся вправо. Дракан Вангорич, Великий Магистр Официо Ассасинорум, шагал к нему по широкому проходу наверху стены. Между укреплениями мог спокойно проехать хоть танк «Гибельный клинок», и фигура ассасина казалась совсем крохотной. По обе стороны от него поднимались барельефы, прославляющие мощь Империума. Герои сокрушали врагов ударами мечей и выстрелами. Взгляд Курланда метался между грубой силой каменных фигур и худощавым великим магистром. В этом контрасте ему почудилось нечто вдохновляющее – настолько смутное, что оно исчезло, не успев толком оформиться. Вангорич кивнул, подходя к Курланду.

– Вернулись домой?

– Нет. Роте-стене Дневного Света пришел конец. И не существует более ни единого укрепления, чье название напоминало бы мне о моем долге.

– Но ведь к этому все не сводилось.

– Что правда, то правда, – вздохнул Курланд. – Однако в тех названиях был заложен большой смысл. Символы имеют огромное значение.

– Как и их утрата, – тихо сказал Вангорич.

– Да. Уничтожение роты-стены Дневного Света было не так уж важно по сравнению с утратой ордена. И что все это значило в сравнении с гибелью примарха?

– Я видел запись, – сказал Вангорич.

– Да что с нее сейчас толку?

Вангорич строго посмотрел на него.

– Пораженческий настрой вам не к лицу, лорд-командующий Курланд.

– Наивность – тоже.

Вангорич немного помолчал, потом сказал:

– В последний раз мы беседовали на стене вовсе не так уж давно.

– Да, и я пришел сюда отнюдь не искать вашей поддержки.

– Учитывая мою должность, это было бы странно.

Курланд фыркнул.

– Однако же я надеюсь, – продолжал Вангорич, – что вы выслушаете мой совет.

– Знаю, что вы можете сказать о том, каково быть символом.

– А я знаю, что вы будете это отрицать.

– Я буду отрицать свою пригодность на роль этого символа.

– И свой долг быть им тоже станете отрицать?

– Сами же знаете, что нет, – проворчал Курланд. Долг и пригодность – разные понятия, и он не хотел, чтобы Вангорич путал одно с другим.

– Нет, – сказал великий магистр. – Вы никогда не отворачивались от своего долга. Вы всегда его исполняли. И на Улланоре – тоже.

– Без толку.

– А кто еще, спрашивается, мог бы подойти? Кто возглавил бы...

Курланд молчал.

– Вулкан отдал значительную часть руководства кампанией в ваши руки, разве нет?

– Верно.

– Он был неправ? Он ошибался?

Курланд гневно воззрился на великого магистра сверху вниз, но вновь промолчал. Он не мог заставить себя сказать вслух, что Вулкан ошибался. Он не был готов поставить под сомнение финальные решения последнего примарха.

– Я воспринимаю ваше молчание как отрицательный ответ.

– Вы играете в слова, – сказал Курланд, – а это не смешно и бесполезно.

– Вы правы! – сказал Вангорич неожиданно резко. – Игра совершенно бесполезна. Верховные лорды, насколько я понимаю, уже много раз продемонстрировали это на практике – и рвутся показать еще раз. Сейчас нам нужна ясность, согласны?

– Да. – Курланд поморщился. – Мы могли использовать на Улланоре ясную информацию, полученную от Магнерика.

– Вот именно. Путаница, иллюзии, отрицание, незнание – все это привело нас к катастрофе.

«Как и все прочее», – подумал Курланд. И сказал:

– Когда вы доходите до сути, это неизменно впечатляет, Дракан.

– Вулкан говорил с вами перед самым концом?

– Да.

– И?..

Курланд глубоко вдохнул – и с содроганием выпустил воздух, словно наполненный тяжелыми воспоминаниями, ядовитым облаком теснившими его грудь.

– Он приказал мне продолжать.

– И все?

– Он назвал меня лордом-командующим. Сказал, что я принадлежу к Имперским Кулакам.

– И вы готовы отмахнуться от этих слов?

Курланд помотал головой:

– Все не так просто.

– В том, что я предлагаю, нет ничего простого. Я понимаю, что на вас возложено огромное бремя и что это все невероятно сложно. Впрочем, это ваше бремя. Вы приняли его на себя после Ардамантуа и с тех пор бессменно несли. Вулкан подтвердил, что таков ваш долг. И это именно ваш долг, потому что у вас хватит сил. Примарх увидел в вас лидера, в котором мы сейчас нуждаемся. И все ваши братья тоже. Весь орден.

Курланд недоверчиво прищурился.

– Сомнениям здесь нет места, лорд-командующий, – продолжил Дракан. – Пока у вас в распоряжении не окажется более полная информация, чем у меня. Кто-нибудь подвергал сомнению ваше лидерство? Кто-нибудь из уцелевших Космических Волков вышел вперед и объявил себя альфа-самцом кампании?

– Нет. И я бы предпочел, чтобы вы говорили об этих космодесантниках более уважительно. Они многим пожертвовали.

– Все пожертвовали, – тихо сказал Вангорич. – И задание провалилось. Но никто не протестует. На это есть причина. Они видят то же, что увидел Вулкан. Они ждут ваших распоряжений.

– Моих распоряжений...

– Полагаю, вы не станете дожидаться, пока орки нападут первыми.

Курланд почувствовал, как уголки его губ медленно раздвигаются. Миг спустя он понял, что на лице его появилось некое подобие улыбки, холодной, жесткой и голодной.

– Вы мастер своего дела, – сказал он Вангоричу.

– Иначе никак.

Курланд пригляделся к великому магистру.

– Возможно, нам надо учиться у вас.

Он почувствовал, как воодушевление возвращается и растет, приближается к тому, что уже можно облечь в слова.

– Как думаете, чему я мог бы вас научить?

– Точности. – Мысль почти сформировалась. – Вы поручаете немногим работу, которая повлияет на многих.

– Точность – правильное слово, – сказал Вангорич. – То, что сейчас нужно, – это не грубая сила, но хорошо выбранные оружие и цель.

– Которых у нас не было, – пробормотал Курланд.

– Оружия или цели?

– И того, и другого. Мы думали, что нашли Зверя на Улланоре. Вулкан пожертвовал жизнью, чтобы уничтожить его. И вот...

Он показал на боевую луну.

«Я – РЕЗНЯ», — сказала тишина.

Куланд не услышал, а почувствовал эти слова. Он увидел, как поморщился Вангорич, и понял, что великий магистр тоже все почувствовал.

– Зверь уцелел? – спросил Вангорич.

– Нет. Это невозможно. Но нечто, наделенное его голосом, продолжает жить. И тот дворец на Улланоре...

– Да, – произнес Вангорич.

Он понял. Смог прочувствовать весь ужас.

– Они создают империю, – сказал Курланд. – Собираются выстроить ее на пепелище нашей.

Вангорич кивнул:

– Посланники.

– Что там с ними?

– Новые доказательства строительства империи. Зеленокожие развивают классовую структуру, которая понадобится для ее функционирования. – Он снова кивнул сам себе. – И значит, что бы там ни умерло на Улланоре, сила Зверя жива. Нужно понять, как это повлияет на нашу стратегию.

– Мы атаковали слишком в лоб. Не застали их врасплох. Орки знали, что сейчас произойдет, и были готовы нас встретить.

– Каковы наши выводы?

– Нужно продолжать поиски... Зверя. В какой бы форме ни существовала сила, управляющая орками, давайте назовем ее так. Если мы ее уничтожим...

– Империя орков падет, – закончил Вангорич. – Будет обезглавлена. Вам нужно посвятить себя этому, лорд– командующий.

– Да... да, конечно. Впрочем, нам нужно изменить свои методы. Если мы атакуем орков как в тот раз, то, даже если нам удастся вновь собрать такие же силы, они опять победят. Они превзойдут нас численностью и огневой мощью. – Вот это последнее оказалось труднее всего признать. Вся история борьбы Империума с орками была противостоянием превосходящих человеческих технологий и дикой неисчислимой орды зеленокожих. Осознание того, что орочьи технологии обогнали имперские, было вечной незаживающей раной. С самой Ардамантуа это, по сути, определяло ход войны, но произнести такое вслух означало практически капитулировать. В то же время непризнание очевидной реальности могло привести к полному поражению. – Нам нужно нанести им удар по-другому.

Воодушевление, витающее на краю сознания, захлестнуло Курланда. Во всей своей ясности ему явилось откровение. Такую же уверенность он испытывал, когда призывал к объединению ордена Последователей Имперских Кулаков. Тогда, как и сейчас, откровение пришло на смену оглушительному чувству потери. Тогда, как и сейчас, он увидел перед собой план действий, не допускающий ни малейших колебаний. Он мог поставить под сомнение собственную пригодность – и, конечно, еще поставит, но впереди сиял путь.

Курланд не считал то, что должен сделать, хоть каким– то поводом для надежды – ведь могло и не получиться. Но совершить это было необходимо – ведь таков единственный ход, которому оркам, вероятно, будет нечего противопоставить.

– Иногда, – сказал Вангорич, сам не зная, что озвучивает мысли Курланда, – простой нож может сработать лучше меча.

– Да, – сказал Курланд. – Да. Как показывает вся история вашего ведомства. Мне интересна ваша тактика, Дракан. Нам нужно ей учиться. Вот такой совет от вас я с радостью приму.

– Адептус Астартес – не ассасины, – осторожно сказал Вангорич. – Есть пути, по которым лучше не ходить, если мы не хотим повторить ошибки тысячелетней давности.

– Мы не ассасины, – согласился Курланд.

Он уважал Вангорича – более того, тот был единственным членом Совета, к которому Курланд питал хоть какое-то подобие доверия. Веритуса и Виенанд он тоже уважал, но не доверял им ни на йоту. Они слишком погрузились в политические махинации. Особенно трудно было рассчитывать на то, что Веритус будет действовать в согласии с насущными нуждами. Но сейчас, когда Вангорич говорил, Курланд почувствовал, как в нем рождается политик. Осторожность его была неподдельной. Но тем не менее Курланд почувствовал, как он инстинктивно защищает территорию.

Вангорич мог не волноваться – убийства Курланда не интересовали. Другое дело – обезглавить орков. И теперь он даже мог представить, с помощью каких новых средств можно прийти к этой цели.

– Я не хочу знать о вашей организации, вашем оружии и особой тактике, – сказал Курланд. – Я хочу услышать о более общей стратегии. О вашей философии войны.

Вангорич чуть улыбнулся:

– Думаете, Официо Ассасинорум воюет?

– Разумеется, пусть и называет это другим словом.

Вангорич развел руками:

– Продолжайте.

– Расскажите мне о ноже и о том, как ударить им.