Текст книги "Спасение (ЛП)"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

– Только не надо рассказывать мне, – фыркнула Кандара, – что у вас тут полный коммунизм.

– Упаси боже, – хохотнул Круз. – Разница в том, что мы не требуем, чтобы трудились все. Именно поэтому старые коммунистические теории и считались экономически нежизнеспособными. Бородатые классики никак не могли ответить на вопрос: как обязать людей работать хорошо без денег? Кто-то даже договаривался до утверждения, что для коммунизма нужны будут особо выведенные люди.

Хорошо, что этого не понадобилось – с появлением ИИ и промышленных принтеров человечество поднялось на технологический уровень, который дал нам самоподдерживающуюся промышленную базу. Мы можем производить потребительские товары по практически нулевой цене.

Мы можем себе позволить обеспечивать граждан всем необходимым без особых затрат. Нам нет необходимости держать в бедности низшие слои общества, чтобы пугать граждан перспективой оказаться среди них.

Отсутствие страха нищеты очень положительно сказывается на обществе, знаешь ли. Если кто-то решил посвятить свою жизнь развитию непонятной философии или творчеству, выходящему за рамки общепризнанного, то он может заниматься этим без ограничений. Как и те, кто стремится разрабатывать новые технологии или исследовать чистую науку. И многие из этих, кажущихся бесперспективными, путей выстрелили, обогатив нашу культуру и открыв новые технические горизонты.

– Но при этом некоторые, – Кандара махнула рукой в сторону висящего сбоку пруда, в котором плавала роскошная яхта, – более равны, чем другие?

– Равенство возможностей не означает равенство между людьми, – спокойно сказал Круз.

– Ты это уже говорил.

– И скажу ещё раз. Потому что это верно! – воскликнул омни. – Посмотри по сторонам! Может ли несовершенное общество построить что-то настолько прекрасное?

– Думаю, что нет, – сдалась она.

– Мы – будущее человечества!

– Конечно, конечно, – закивала Кандара, стараясь не выпячивать свой сарказм.

До неё внезапно дошло, что работающий в посольстве Круз и не мог говорить иначе – его назначили представлять интересы Утопии, являясь, по своей сути, чем-то средним между вербовщиком и бродячим миссионером, зазубрившим ответы на все вопросы, которыми его могут атаковать жители Земли. Нелепо было бы ожидать от него личного отношения к обсуждаемым вопросам.

– Какие у нас планы? – спросила она, чтобы сменить тему беседы.

– Вас ждёт встреча. Есть кто-то, кто хочет встретиться с вами, прежде чем вы сможете начать.

– Звучит интригующе.

И они отправились в самую настоящую пешую прогулку, которую Кандара не ожидала, но к которой была готова. Она шла, иногда сбиваясь на бег, за идущим ровным, размеренным шагом Крузом, помогая следовавшему за ней чемодану преодолевать более высокие, чем в людском пространстве, ступени.

Пройдя несколько километров, они спустились в парковую зону, где оказались практически в диких джунглях – закрывавшие небо деревья слились в единую пышную изумрудную крышу. Тонкие лучи света скользили по длинным листьям, освещая буйную тропическую растительность нижних ярусов. Кандара обратила внимание, что они углубляются в чащу – стволы становились ближе друг к другу, а подлесок слабел, не в силах конкурировать с закрывающим небо сплошным потолком из ветвей.

Несколько раз они переходили через узкие арочные деревянные мосты, слыша журчание протекающих где-то глубоко внизу ручьёв. В темноте леса громко кричали птицы. Вскоре Кандара расстегнула и стянула льняную куртку – неподвижный воздух был таким тёплым, что даже её фирменная чёрная майка казалась лишней.

Наконец они вышли на небольшую поляну с текущим по краю ручьём. Посередине стояла палатка в старинном стиле, собранная из хлопковой белой ткани с алой каймой и бронзовыми растяжками. Единственное, чего не хватало, чтобы завершить образ средневекового зрелища, так это развевающегося на вершине королевского штандарта.

И даже без него эта конструкция была до смешного несовместима с орбитальным комплексом, выстроенным на орбите инопланетной звезды.

– Серьёзно? – спросила Кандара, скептически посмотрев на Круза.

– Более чем, – с мрачным неодобрением ответил он, отодвигая полог палатки. – Джару ждёт тебя.

– Отлично! – с деланным энтузиазмом выкликнула она.

– Разговаривая с ним, – одёрнул он её, – помни об уважении, которое народ Утопии испытывает к своему лидеру.

– Всенепременнейше, – чопорно кивнула Кандара, чувствуя себя в не в своей тарелке из-за показного благочестия Круза.

И вошла в палатку. Внутри оказалось заметно прохладнее. Ткань изнутри сияла ярким светом, которого не хватало в царящем снаружи полумраке. Ещё внутри были подушки, разложенные вокруг небольшого мраморного фонтана, и единственный деревянный стул с жёсткой спинкой – именно такой, какой бы выбрал верховный жрец, не лишённый при этом скромности.

Интерьер Кандару не удивил – она ожидала что-то подобного.

В кресле восседал сам Джару Нийом, одетый в тунику цвета морской волны, напоминающую своей строгостью монашеское одеяние. На первый взгляд он показался Кандаре старым – возможно, самым старым из всех когда-либо встреченных ей людей.

«Так и есть, – подумала она, вспомнив его биографию. – Уже стар, когда только стали доступны методы лечения теломер».

Джару был единственным ребёнком в богатой тайской семье. Его отец основал строительную компанию, стремительно богатеющую по мере роста благосостояния Таиланда. К сожалению, старший Нийом скончался от вызванной стрессом аневризмы коронарной артерии в шестьдесят один год, так и не сумев смириться с тем, что его единственный наследник оказался катоем[1].

Большинство полагало, что мягкий и обходительный Джару не сумеет удержать отцовский бизнес, но оказалось, что юноша унаследовал от отца предпринимательскую жилку. Его вступление в право наследования совпало с моментом первой демонстрации Келланом Риндстромом квантово-пространственной запутанности.

Узнавшего об этом из новостей Джару осенило: он понял, как может увеличить состояние своей компании, улучшить окружающую среду и предоставить дешёвое комфортабельное жильё, в котором так отчаянно нуждался мир.

Таиланд стал первой страной, построившей ленточные города. Пользуясь возникшей неразберихой, Джару скупил по бросовой цене сотни километров строящихся национальных автомагистралей, а также все 4000 километров сети государственных железных дорог, стремительно становящихся ненужными после установки в крупных городах портальных врат.

Возглавляемая Джару строительная корпорация начала строить дома вдоль заброшенных железнодорожных путей. Управляемые первыми ИИ машины разбивали асфальт и бетон на дорогах, освобождая место для закладки новых фундаментов.

Джару являлся одним из первых людей, кто убедился, что знаменитый лозунг Эйнсли Зангари был верен – теперь всё на свете действительно находилось в шаговой доступности. В наступившую новую эпоху мгновенного транспорта города больше не нуждались в общественном центре. Все объекты, такие как школы, больницы и театры, были доступны независимо от того, где физически находился дом – необходима только портальная дверь.

Это была модель, которую быстро скопировал весь остальной мир. Правительства отчаянно нуждались в деньгах, которые могла бы принести застройщикам продажа устаревших автомобильных и железных дорог, и одновременно создавали рабочие места, борясь с глобальным жилищным кризисом, который возник из-за бегства горожан из ставших непопулярными городов.

Идея Джару спасла многие страны, страдающие из-за спада экономики, случившегося после гибели традиционных транспортных отраслей. Самому Джару, ставшему после реализации своей идеи мультимиллиардером, это позволило расширить свою империю за счёт бурно растущей космической индустрии. Следующим его шагом было создание купольных поселений на крупных астероидах.

Затем, в 2078 году, после того как девять из возведённых его корпорацией поселений объявили себя независимыми странами с перспективой обретения статуса оффшорных гаваней, Джару объявил о созыве «Первого прогрессивного конклава», на котором он, совместно с пятнадцатью другими идеалистами-миллиардерами, заявил о планах построения первого в истории человечества бездефицитного общества.

Они объявили, что готовы выступить спонсорами общественного движения с целью положить начало экономике, основанной на самовоспроизводящейся промышленной базе, управляемой ИИ. Собственно, это и было началом всего утопического движения.

Кандаре не требовалось кривить душой, чтобы склонить голову в знаке искреннего уважения.

– Для меня большая честь встретиться лицом к лицу, – сказала она, – с человеком, изменившим ход истории.

– Не надо лести, девочка, – произнёс Джару мелодичным голосом. – Я не более чем повитуха, помогающая при рождении нового миропорядка.

– А я могу сказать, – Кандара прижала к груди руки, – что восхищаюсь возрастом и мудростью?

– В том, что я стар, – усмехнулся омни, – нет никакой заслуги. И возраст не равен мудрости, можешь быть уверена. Мудрость зависит от того, как ты проведёшь эти годы…

– Воистину так, – кивнула она.

Краем глаза Кандара заметила, что стоящий позади неё Круз на этих словах молитвенно склонил голову.

– А ты обретаешь мудрость с годами, Кандара? – спросил Джару.

– У моей жизни другая цель. Ты это знаешь. Вот почему я здесь.

– Я знаю. Но также я знаю и то, что при выполнении работы ты следуешь собственному моральному кодексу. Поэтому я решил увидеться с тобой, перед тем как поручить тебе задание…

– Я думала, это просто переговоры. – Кандара пожала плечами. – Но я могу ответить на несколько вопросов. Если они не будут касаться моих дел – заказчики настаивают на соблюдении полной конфиденциальности.

– Вовсе не собирался копаться в грязном белье большого бизнеса, – пробурчал Джару. – Меня интересует твоё личное отношение к тому, что ты зарабатываешь на жизнь убийством.

– Я этим не наслаждаюсь. Я вовсе не маньяк, нашедший себе работу мечты. Мне не доставляют радости мучения людей: если клиент просит, чтобы я кого-то пытала перед тем как убить – я отказываюсь от заказа. Я самый обычный наёмный убийца.

– А как ты относишься к тому, что человек, которого ты убила, возможно, не заслуживал смерти?

– Значит, не нужно было заказывать мне его убийство, только и всего. Я не выношу суждений, я просто выполняю волю заказчика.

– То есть ты соглашаешься с его правом выносить приговор?

– А кому судить людей, как не людям? В любом случае я не стремлюсь переделать людскую природу. Могу только добавить, что на мой взгляд, все, с кем мне приходилось иметь дело, заслужили то, что с ними случилось.

– А у тебя не возникала мысль, что этих преступников можно было арестовать и отправить на Загрею?

– Наверное, можно было. – Она ещё раз пожала плечами. – Их судьбу выбирала не я. С другой стороны, смерть – это единственное, что они заслужили.

– Значит, ты поддерживаешь стремление к мести?

– Я не хочу, чтобы люди страдали так, как пострадала я. Особенно дети. Если это означает стремление к мести, то я не буду возражать.

– И после всего этого спишь?

Кандара сузила глаза, пытаясь обнаружить на сморщенном лице Джару намёк на сарказм. «Неужели они рылись в моих медицинских файлах?»

– Я сплю как ребёнок, – сказала она. – Моя совесть чиста.

– Хотел бы я сказать о себе то же самое… – задумчиво протянул Джару.

– Если есть сомнения, то меня лучше не нанимать, – произнесла Кандара. – Я могу просто уйти. Без обид и сожалений.

– Думаю, что мы уже прошли точку невозврата, – с грустью в голосе сказал Джару. – Высший совет Утопии уже принял решение, исходя из того уровня насилия, с которым мы столкнулись. Мы пробовали договориться с нашими противниками, но они не идут на переговоры. Поэтому у нас остался единственный выход – полное уничтожение. Я разделяю эту позицию. Сейчас я лично разговариваю с тобой, потому что не хочу, чтобы кто-то за меня занимался этой работой.

– Мне жаль, – сухо сказала Кандара, – что я змея в твоём райском саду.

– Я никогда не обольщался, – устало произнёс Джару, – мыслью о том, что сумею построить неприемлющее насилие общество, не замарав в крови руки.

– Ну, тогда предлагаю успокоиться и воспринимать меня как последний довод. Большинство моих клиентов сожалеют о том, что им пришлось позвонить мне, но когда я вникаю в их проблемы, я понимаю, что у них просто не было другого выбора.

– Хотел бы я считать, что мой случай такой, – вздохнул Джару. – Не могу выразить словами, насколько я разочарован враждебным отношением к тому, что я делаю.

– Люди всегда боялись и ненавидели перемены, – пожала плечами Кандара. – А ты являешься их лицом. Особенно это пугает власть имущих, считающих, что они утратят рычаги давления на общество.

– Ты рассуждаешь как житель Утопии, – сказал Джару. – Неужели ты выступаешь на нашей стороне?

– А на чьей ещё? – удивилась она. – Вы пытаетесь изменить общество, убившее моих родителей. Кого мне одобрять, как не вас?

– Но несмотря на все симпатии, ты не с нами.

– И чем бы я занималась в вашем мире? Выращивала цветы? Людям моей профессии нет места в вашей культуре. Когда человеческая раса примет утопический этос, тогда я поселюсь здесь с вами, если вы, конечно, меня пустите. А до тех пор я буду там, где нужна.

– Ждать придётся долго. Мы маленькая нация. Увы. Число желающих присоединиться к нам удручающе мало.

– Вы сами прекрасно знаете почему, – начала было Кандара, но осеклась, устало взглянув на Круза: она не знала, как послушник отреагирует на её критику официальной доктрины. – Не возражаете, если я скажу вам, как я это вижу? – чуть тише спросила она.

– Принятие истины – основа нашего этоса, – прошамкал Джару. – Но чтобы узнать её, мы должны сначала прислушаться к мнению всех. Говори без опаски, Кандара. Твоё мнение важно для нас.

– Хорошо: предложенные вами перемены слишком быстры и радикальны… – начала она.

– Ты это о чём? – перебил её Круз. – Мы используем те же технологии, что и Земля. Астероиды предоставляют нам неограниченное количество химических элементов, солнечные колодцы – неограниченное количество дешёвой энергии. Наше общество возникло в результате неизбежной синергии…

– Хотелось бы услышать ответ от уважаемого Джару, – перебила его Кандара в ответ.

– Ты говоришь об омни, – мягко улыбнулся старик.

– Да. Мне кажется, что это чрезмерно серьёзное требование. Конечно, вы предлагаете присоединившимся к вам все мыслимые блага, без ограничений и бесплатно. Но ставите обязательным условием потерю пола детьми?

– Не потерю пола, а дополнительное приобретение, – перебил её Круз. – Дети не теряют свой пол, а получают ещё один пол дополнительно!

– Почему вы ставите такое условие? – продолжила Кандара, остановив Круза взмахом руки. – Почему вы ставите условием жизни в постдефицитном обществе изменение генома детей?

– Потому что постдефицитное общество – это не сто сортов колбас в свободном доступе, дорогуша, – спокойно возразил омни. – Не надо думать, что всё, что я делаю, направлено на борьбу с бедностью. С этим, худо-бедно, может справиться и ваш общественный порядок. Сегодня в бедности живёт меньше людей, чем когда-либо прежде, и никто не ложится спать голодным.

– Но это не ответ на вопрос, почему только омни! – воскликнула Кандара.

– Неужели ты не поняла? Я жду от нашего общества большего. Полного равенства. Устранения любой формы дискриминации, включая ту, которая вызвана половым диморфизмом. Именно это неравенство и создаёт все различия и фанатизм, присутствующие в вашей универсальной культуре. Вся наша земная история – это вариации одних и тех же ошибок, бесконечное блуждание по граблям – потому что до появления генетической модификации это неравенство невозможно было искоренить.

В отличие от тебя, я знаю это не понаслышке. В юности я испытал на своей шкуре, каково это – жить в обществе, где тебя считают человеком второго сорта. Это неравенство страшней, чем любые беды, причинённые старыми врагами: религией, капитализмом и социализмом с национализмом. Все эти общества поменяются в лучшую сторону, если дать им немного времени, образования и любви, но гендерный фактор останется висеть гирей на обществе, если это не изменить.

А теперь, – старик простёр руки к Крузу, – эта проблема решена. Раз и навсегда! Элегантно и красиво!

Сияющий Круз кивнул так, будто сказанное относилось непосредственно к нему.

– Вы не создали новое будущее для человечества, – сказала Кандара. – Вы создали ещё одно общество, существующее параллельно человеческому. Для людей ничего не изменилось.

– Ваша универсальная культура, – прошипел старик, – настоящее змеиное кубло! Вечная борьба всех против всех. Рано или поздно вы падёте. Тогда как у нас ни с кем нет конфликтов. Мы будем существовать тогда, когда вас-ш-ш-ш, – он закашлялся, – ш-ш-шьедят черви.

– Нации, у которых ни с кем нет конфликтов, – улыбнулась она, – не нуждаются в моих услугах.

– Мы вынуждены реагировать на вашу враждебность! – возмущённо воскликнул Джару. Было видно, что беседа с Кандарой вывела его из равновесия. – Не надо перекладывать на нас вашу вину! Я не Махатма Ганди, я не могу оставить без внимания насилие в наш адрес!

– Просто скажи, что нужно сделать, – произнесла Кандара, обхватив руками морщинистую ладонь старика, – и я это сделаю.

Она уже вовсю кляла себя за несдержанность – ссориться с работодателем совершенно не входило в её планы.

– Одна из радикализированных группировок саботирует наши конструкторские бюро. Некоторые из многообещающих исследований были украдены, а собранная в базах данных информация искажена и скомпрометирована. Причиняемый нам вред очень велик, Кандара, хотя мы никогда не признавали это публично. Мы не знаем ни кто они, ни по чьему заказу они работают. Твоя задача – найти и остановить их.

– Да, – торжественно кивнула Кандара, – эта задача мне под силу.

* * *

– Мы собрали для вас команду, – мрачно сказал Круз, когда они шли обратно через деревья.

Было очевидно, что он не простил наёмнице претензии, высказанные Джару.

– Ой, спасибо, – нарочито радостно отозвалась она. – А когда я их увижу? Расскажи побольше о них!

– Они сотрудники нашей службы внутренней безопасности, – чуть потеплев, ответил он. – Этой задачей уже занимаются множество экспертов и советников. Их задача – отследить место, откуда координируются атаки.

– Хорошо, – кивнула Кандара.

Она рассчитывала привлечь знакомых специалистов, на которых могла положиться, но решила повременить до того, как познакомится с результатами команды Круза.

Вернувшись к портальной двери, они переместились к главному портальному узлу Акиты и перешли во внутреннюю сеть. Ещё через семь порталов они достигли центрального узла Наймы, города с населением около 700000 человек, расположенного на южной стороне большого острова. Спеша вслед за Крузом, Кандара размышляла о запутанной топологии местной портальной сети – чтобы добраться до улицы, где их ждала остальная команда, им пришлось пройти через добрый десяток пересадочных станций.

Выбравшись, наконец, на улицу, Кандара вытерла пот, выступивший на её лбу. Найма располагалась в экваториальной зоне, с влажным и жарким климатом, казавшимся ещё более невыносимым после сухого, прохладного воздуха орбитального комплекса.

Они стояли на белокаменной площади, возвышающейся на несколько сотен метров над спокойным океаном цвета индиго. Нисходящие склоны были покрыты сплошной малоэтажной застройкой из сотен однотипных зданий из камня и стекла, сливающихся в единый ковёр. Кандаре они напомнили тосканские деревушки, которые она посещала в детстве, пока родители учились на курсах менеджмента в головном офисе своего работодателя. Чистенько, но бедненько.

Следуя за Крузом, она поспешила вниз по бульвару, обсаженному высокими пальмами. Её багаж спешил за ней, переваливаясь с боку на бок по неровным каменным плитам.

Через несколько минут они вошли на виллу. Вилла, расположенная на холме, возвышающемся над городской застройкой, приятно отличалась от унылых однотипных зданий по соседству: заросший лианами внутренний дворик переходил в открытый бассейн, а из гостиной со стеклянными стенами открывался великолепный вид на городскую бухту с бесчисленными парусами яхт.

Подойдя к бассейну, Кандара удивлённо присвистнула: сквозь прозрачное дно выдающегося из скалы бассейна она увидела расположенную внизу улицу.

– Не ахти, конечно, – признала Кандара, – но сойдёт, на первое время…

– Команда ждёт тебя на кухне, – сказал Круз.

Несмотря на присущие постройке итальянские черты, просторная кухня, расположенная на первом этаже виллы, явно следовала скандинавским традициям: белые стены и пол контрастировали с кухонным гарнитуром из чёрно-алого мрамора с дюжиной выемок на столешнице, из которых при необходимости могли выдвигаться различные кулинарные приспособления, больше похожие на скульптуры, чем на настоящие механизмы. Собственная кухня Кандары, по сравнению с этим дизайнерским шедевром, сразу показалась ей маленькой и унылой.

За расположенным посреди комнаты столом из светлого дуба сидели три человека, потягивая вино из бокалов на высоких ножках.

При виде этой идиллии Кандара неодобрительно фыркнула: собравшиеся на брифинг люди вели себя так, будто их ждёт пляжная вечеринка, а не тайная операция, которая могла закончиться дымящимися руинами и трупами.

Двое из присутствующих были местными жителями – омни, о чём явно свидетельствовал их рост и подростковые фигуры, тогда как третья определённо была обычной женщиной – чуть ниже ростом, с выпуклостями в положенных местах.

Конечно, она тоже могла быть находящейся в женской фазе цикла омни, но Кандара почему-то была убеждена, что это обычная женщина. Чисто на основании своей развитой интуиции детектива.

Чтобы поприветствовать её, все трое поднялись, тепло улыбаясь.

– Познакомьтесь, – произнёс Круз, представляя самого высокого омни, с тонкими песочными волосами и милым девичьим лицом, украшенным, впрочем, тонкими тёмными усиками и кудрявыми бакенбардами. – Это Тайл, наш сетевой аналитик.

– Рад работать с тобой, – сказал Тайл.

Его голос был высоким и энергичным. Кандара решила, что он просто молодо выглядит, а действительно молод. Может быть, ему даже меньше двадцати лет. «Почти как Густаво», – подумала она, мысленно вздохнув.

– А это Ойстад, – продолжил Круз, – оператор устройств активной обороны.

Омни, сделавший шаг вперёд, был так же высок, как Круз, но с густыми рыжими волосами цвета кленовой листвы, которые спускались на небольшие груди, покрытые тысячей веснушек. Они и струящееся голубое летнее платье, лишь незначительно скрывающее их, сообщали Кандаре, что Ойстад находится в женской фазе своего цикла.

Определить возраст по внешности в наши дни – сложная задача, но Кандара решила, глядя на спокойную и уравновешенную манеру общаться, что Ойстад никак не меньше полувека.

– И Джессика Май, специалист по стратегическому анализу.

– А это вообще что? – вполголоса спросила Кандара, пожимая Джессике руку.

– Специалист по стратегическому анализу изучает преступления и то, как они были совершены, мотивацию преступников и пытается предсказать, на основании этих данных, какие будут их дальнейшие действия, – вполголоса пояснила Май. – Раньше я работала в Службе безопасности Корпорации Сопряжения, так что некоторый опыт у меня имеется.

– Тебя наняли для этого дела?

– Нет, – пожала плечами Джессика, – я здесь живу. Долгая история – я примкнула к Утопии, разочаровалась в ней и решила уйти. Потом разочаровалась в том, что разочаровалась, и решила вернуться…

– Понятно. – Кандара села во главу стола, демонстративно отказавшись от предложенного Тайлом бокала вина. – Введите меня в курс дела.

Троица переглянулась и начала рассказ.

По их словам, научно-исследовательские институты Акиты годами подвергались атакам. Команды динамичных и беспринципных наёмников потрошили их базы данных, копируя всю информацию, имеющую минимальную коммерческую ценность. Похищенные данные они продавали конструкторским бюро, принадлежащим корпорациям, улучшая потребительские товары, которые были экономической основой миров универсальной культуры.

– Самое обидное, – воскликнул Тайл, – что это вообще не имеет никакого смысла! Мы всё равно публикуем все данные под свободной лицензией! Таков наш путь – мы выступаем за свободу информации.

– В этих кражах есть экономический смысл, – вмешалась Джессика. – Ты просто не понимаешь, в силу своего утопического образования, как работает свободный рынок. А там действует правило: кто первый встал – того и тапки. Кто первый запатентовал то или иное изобретение – тот и получает право торговать им. К тому же не будем забывать и главную цыганскую тайну – краденная кобыла дешевле купленной. Украсть информацию дешевле, чем содержать собственную исследовательскую группу.

– Ах, Джессика, – остановил её Круз, – ты слишком долго жила в универсальной культуре, и даже сейчас смотришь на мир их глазами. Это помогает тебе в работе, но делает плохим учителем. Речь идёт о присвоении ценности, – продолжил он, повернувшись к Тайлу. – Если какой-то необходимый людям предмет или ресурс имеется в ограниченном количестве, то он обретает более высокую ценность – вне зависимости от затраченных на его производство трудозатрат. Это основа старой экономики.

Вот эта вот неоправданная ценность вещи и означает конец равенства и разумного распределения. Этим способом универсальная культура и поддерживает своё существование, под контролем так называемой элиты – которую никто не выбирал, но которая пролезла в управление пользуясь силой денег. Воруя наши идеи и используя их для увеличения своего богатства, они наносят нам двойной ущерб – ослабляя нас и оттягивая, за наш счёт, свой неизбежный конец.

– Гхм, – кашлянула в кулак Кандара. – Может быть, вернёмся к обсуждаемому вопросу? Пока что я вижу, что происходящее похоже на стандартный промышленный шпионаж, возникающий всюду, где существует промышленность.

– Ах, если бы, – вздохнул Круз. – С воровства данных это началось, но не закончилось. Мы долго терпели воровство, потому что считали, что все усилия тщетны – поймаем этих воров, на их место придут другие… К тому же мы не собирались слишком сильно закручивать гайки – это противоречит нашим базовым принципам. Это у вас, в универсальной культуре, корпорации отслеживают каждый шаг. У нас так не принято…

Конечно, у нас тоже есть закон, – добавил Круз, увидев, как вытягивается лицо Кандары, – и правоохранительные органы. Просто мы стараемся соблюдать баланс между свободой и ограничениями – если отменить закон, то наступает анархия. Но слишком частое применение закона становится угнетением. Здесь, на Аките, мы, конечно, предпочитаем как можно меньше ограничивать свободу. Чем и воспользовались жадные корпорации универсальной культуры… Это наша ошибка.

– Задним умом мы все крепки, – пожала плечами Кандара. – Проще всего предвидеть уже случившиеся события.

– Наши сети были не готовы к подобным атакам, – продолжил Круз. – Их архитектура базируется на доверии. Сейчас мы стараемся это изменить, но переделка всей планетарной сети – задача не из лёгких…

– Ты начал о том, что воровство данных было только началом, – напомнила Кандара.

– Да, в последнее время наши противники перешли от краж к саботажу.

– Что они атаковали?

– Промышленные объекты. Мы не сразу заметили это, а заметив, не сразу поняли, с чем столкнулись. Со стороны это выглядит как сбои в работе – растёт количество отказов компонентов на производственных линиях, увеличивается количество брака, снижается производительность. Частота этих атак постепенно увеличивается.Мы модернизируем наши электронные средства противодействия, но пока что не можем эффективно противостоять атакам. Даже наши искины восьмого поколения не могут справиться с этой задачей.

– Ваши искины уязвимы? – удивлённо переспросила Кандара.

Появившиеся не так давно искины восьмого поколения были разработаны с учётом всех мер безопасности и считались, до последнего времени, полностью защищёнными.

– Их самих, разумеется, нельзя взломать. Но противодействие атакам больше их вычислительной мощности, чем мы можем себе позволить. Это привело к тому, что у нас появились перебои со снабжением.

– И всего-то? Ваше правительство наняло меня, чтоб я боролась с дефицитом?

– Нет, – твёрдо сказала Джессика, – всё сложней и серьёзней. Три недели назад общественный центр «Улучшения Жизни» здесь, в Найме, подвергся интенсивной цифровой атаке. Весь производственный комплекс был отключён от управляющего искина – произошёл полный перехват управления. Атакующие настолько глубоко проникли в систему, что сумели отключить ряд ограничений безопасности – машинам был нанесён физический ущерб от перегрузок.

Нам придётся полностью заменить исполнительные механизмы. При этом мы не можем гарантировать отсутствие спящих закладок в управляющем узле. По существу, вся сетевая архитектура должна быть стёрта и перезагружена. И даже это не гарантирует, что ошибки будут устранены – атакующие нас вирусы очень адаптивны.

– А какие именно услуги оказывал этот центр «Улучшения Жизни»?

Собравшиеся недоумённо переглянулись, с настолько удивлёнными выражениями на лицах, что Кандаре на мгновение показалось, будто она наткнулась на какой-то грязный маленький секрет утопического общества – о котором все знают, но предпочитают не говорить.

– В центре «Улучшения Жизни» производилось девяносто процентов векторов увеличения теломер на планете, – мрачно сказала Ойстад.

– Нам пришлось ввести нормирование, – произнёс Круз, – и отложить всё, кроме экстренных случаев. Сейчас мы закупаем векторы у ваших компаний, но их нам не хватает – векторы производятся на заказ и увеличить поставки в ближайшее время невозможно. К тому же, после случившегося, ваши компании подняли цены на продукцию.

– Ну вот, – улыбнулась Кандара. – А вы гадали, кому это выгодно.

– Большая девятка фармацевтических компаний, конечно, была в восторге, – произнесла Джессика, – но они прекрасно понимают, что это палка о двух концах: к тому времени, когда они расширят свои производственные мощности в соответствии с нашими увеличившимися запросами, мы восстановим своё производство. И озаботимся созданием резервных мощностей.

– По факту, случившееся привело только к краткосрочному росту цен на универсальные векторы, – сказал Круз, – что сделало продление жизни недоступным для многих граждан Утопии и универсальной культуры.

И замолчал, словно ожидая от Кандары какой-то эмоциональной реакции.

– Это нехорошо, – сказала она.

– Спасибо за сочувствие, – тут же отозвался Круз.