Текст книги "Принц приливов"
Автор книги: Пэт Конрой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)
– Вы тысячу раз правы, – бубнил Люк, подходя к полицейскому. – Я слишком разогнался. Кто ж спорит? Это у меня от волнения. Я выловил шикарную акулу и тороплюсь показать ее отцу, пока она еще живая.
Полицейский направился к кузову, взглянул на укрытую Снежинку (была видна лишь часть головы) и присвистнул.
– И впрямь большая. Но это не дает тебе права, парень, так нестись.
– И опять я с вами согласен. Но поймите, я установил мировой рекорд. Я поймал эту красавицу на спиннинг. Белую акулу. Между прочим, эти акулы – людоеды. Свою я захомутал вблизи мола на острове Сент-Саймонс.
– И на какую приманку?
– Вы не поверите: на живую креветку. В прошлом году во Флориде поймали белую акулу. Так у нее в желудке нашли мужской ботинок и берцовую кость.
– Да, чудеса. Но штраф я тебе выписать обязан.
– Конечно, сэр. Закон один для всех. Превысил скорость – плати. Просто я жутко обрадован. Вам случалось вылавливать какую-нибудь крупную рыбину?
– Я родом из Мариетты. Однажды в озере Ланьер у меня клюнул двенадцатифунтовый окунь.
– Тогда, сэр, вы отлично понимаете мои чувства. Дайте-ка я продемонстрирую вам акульи зубки. Острые как бритвы. Я поручил своим братику и сестренке следить, чтобы хищница не сдохла раньше времени. Ребята полумертвые от страха. Всё боятся, что она их цапнет. Том, покажи офицеру акулью пасть.
– Лучше держаться от нее подальше, парень. Ладно, обойдемся без штрафа. Только ты больше не нарушай. Конечно, такая акула! Тут каждый будет сам не свой от счастья. Кстати, мой окунь был рекордом дня. Я тоже хотел показать его отцу, но не удосужился спрятать, и наш кот слопал его целиком.
– Большое спасибо, сэр. Вы уверены, что не желаете взглянуть на ее зубки? Впечатляющая картинка.
– Я бы предпочел крутить руль, чем сидеть рядом с этим чудовищем, – сказал нам с Саванной полицейский, после чего направился к своей машине.
Когда мы подъезжали к дому, мать развешивала выстиранное белье. Люк сделал несколько кругов почета по лужайке и выключил мотор. Мать подбежала к грузовику и от радости пустилась отбивать чечетку и хлопать в ладоши. Потом Люк подогнал машину к дамбе. Мы погрузили Снежинку на носилки, спустили вниз и вчетвером потащили в воду. Мы шагали навстречу приливным волнам, выбираясь с мелководья на более глубокое место. Просунув под Снежинку руки, мы давали ей возможность вновь почувствовать реку. Затем мы убрали руки. Снежинка двигалась скованно и неуверенно. Люк держал дельфинью голову на поверхности до тех пор, пока Снежинка не ударила по воде своим сильным хвостом. Я поспешно отошел в сторону. Снежинка стала медленно от нас отплывать. Минут пятнадцать она выглядела умирающей, и это были самые тяжелые для нас минуты. Мы стояли на причале и просили за нее Бога. Завершив одну молитву, мы тут же начинали другую, узнав ее по первым словам, произнесенным матерью. Добрым католикам при этом полагаются четки, но мы обошлись без них.
Снежинка все так же неуклюже покачивалась на волнах. Казалось, ей трудно дышать. Пребывание в бассейне отняло у нее пространственную координацию. Но вдруг она переменилась у нас на глазах. К Снежинке вернулись природный инстинкт и прежний ритм движений. Она нырнула и через какую-то минуту была уже в двухстах ярдах.
– Снежинка ожила! – завопил Люк.
Мы обнимались. Я сильно устал, насквозь провонял потом и отчаянно хотел есть. Но еще никогда я не был так счастлив.
Потом Снежинка вновь вернулась к нам и проплыла мимо причала.
Мы плакали и кричали от восторга. Мы исполняли новый танец, родившийся прямо там, на причале самого прекрасного в мире острова, в чудесный… нет, в самый чудесный день в жизни Тома Винго.
Глава 17
Когда Бенджи Вашингтон должен был переступить порог Коллетонской средней школы, в город приехали телевизионщики из Чарлстона и Колумбии. Они торопились запечатлеть момент, когда Бенджи выберется из родительского зеленовато-желтого «шевроле» и медленно пойдет навстречу пятистам белым ученикам, молча следившим за его приближением. В самой школе никаких съемок не было. Атмосфера в тот день была напряженной, отчужденной и даже опасной. Странное безмолвие в коридорах напоминало затишье перед бурей. Ненависть расползалась по всем закуткам. В каждом классе, куда чернокожий ученик приходил на очередной урок, его уже ждало торопливо написанное на доске или стене слово «ниггер». Учителя, сами нервозные и взвинченные, врывались в кабинет и, орудуя тряпками или резинками, торопливо стирали это оскорбление. Каждый раз Бенджи садился на последнюю парту у окна. Свой первый день в школе он в основном безучастно смотрел на реку. Все места вокруг Бенджи пустовали. Это была запретная зона, пересекать которую не хотел и не имел права ни один белый. По школе бродили слухи, обретая «закалку» в мальчишеском туалете, где малолетние «ковбои» тайком покуривали на переменах. Один парень хвастался, что в столовой, увидев ниггера в очереди, толкнул его. Другой утверждал, что ткнул Бенджи вилкой. Тот не отвечал на провокации. Казалось, он начисто лишен эмоций или специально обучен ничего не чувствовать. Парни перешептывались, обсуждая, как подкараулить Бенджи за спортивным залом и расправиться с ним. В личных шкафчиках главного коридора появились дубинки и цепи. Говорили, что кое-кто даже принес револьвер. Я своими ушами слышал, как Оскар Вудхед – левый блокирующий полузащитник школьной команды – поклялся до конца учебного года убить ниггера. Парни с набриолиненными, зачесанными назад волосами бахвалились, как они разделаются с Бенджи. Задние карманы их брюк оттопыривали ножи с автоматическими лезвиями. Никогда еще мне не было так страшно.
Мой план, как и все мои планы, не отличался сложностью. Я собирался игнорировать сам факт существования Бенджи Вашингтона и продолжать идти своим путем, не давая поводов заподозрить меня в симпатиях к чернокожим. Я хорошо знал лексикон тех, у кого чесались кулаки, и мог поддержать их разговор о ниггерах. В моем арсенале имелись сотни анекдотов на эту тему, и я готов был ввернуть их, если толпа заподозрит меня в расколе. Однако мой расизм проистекал не из убеждений, а из желания получше приспособиться к социальной среде. Я мог страстно ненавидеть, но только в том случае, если моя ненависть перекликалась с чувствами большинства. Я был начисто лишен морального мужества, и мне это даже нравилось. К сожалению, моя сестра не обладала такой мимикрией.
В тот день шестым уроком у нас был английский. Я не знал, что Бенджи будет присутствовать, пока не увидел угрюмые лица учеников, собравшихся возле двери. Я огляделся, ища глазами учителя, но его не было. Тогда я молча пробрался сквозь толпу. Мне это напомнило дрянные вестерны: плохие парни, решившие кого-то линчевать, и шериф, который невозмутимо идет прямо на них, заставляя расступаться.
Бенджи, как всегда, сидел в заднем ряду и смотрел в окно. Оскар Вудхед устроился на подоконнике. Я опустился за первую парту и сделал вид, что пишу в тетради.
– Ты поганый ниггер, – долетал до меня шепот Оскара. – Слышишь меня, парень? Ты паршивый долбаный ниггер. Думаю, это вполне естественно. Ведь все ниггеры паршивые. Правда, парень?
Я не заметил вошедшей в класс Саванны. Я даже не подозревал, что она здесь, пока не услышал за спиной ее звонкий, поставленный голос девочки из группы поддержки спортивных команд.
– Привет, Бенджи. Меня зовут Саванна Винго. Добро пожаловать в Коллетонскую среднюю школу.
Сестра протянула парню ладонь.
Бенджи, который, конечно же, был больше всех ошеломлен словами белой девочки, робко пожал Саванне руку.
– Она дотронулась до ниггера, – пропищала стоявшая у двери Лиззи Томпсон.
– Бенджи, если у тебя будут трудности, дай мне знать, – продолжала Саванна. – Если нужна моя помощь, просто позови меня. Здешние ребята не такие плохие, как кажутся. Через пару дней они к тебе привыкнут. Скажи, здесь занято?
Я положил голову на парту и беззвучно застонал.
– Вокруг меня полно свободных мест, – ответил Бенджи, вновь поворачиваясь к реке.
– Вот и отлично.
Саванна положила свои учебники на парту и опустилась рядом с Бенджи.
– Она села с ниггером, – громко возвестил Оскар. – Глазам своим не верю.
Однако Саванне этого было мало.
– Эй, Том! – окликнула она меня. – Бери учебники и двигай сюда. Живее, Том. Я же тебя вижу. Это я, Саванна, твоя любящая сестра. Шевелись, братец.
Спорить с Саванной на людях было бесполезно. Злой как черт я взял портфель и поплелся в дальний угол класса. Естественно, все уставились на меня.
– Брр! – Оскар поморщился. – Я бы не позволил девчонке так с собой разговаривать.
– А с тобой, Оскар, ни одна девчонка и не станет говорить, – тут же парировала Саванна. – Знаешь почему? Потому что ты глуп. И еще потому, что прыщей на твоей физиономии больше, чем креветок в реке.
– Никак Саванна любит болтать с ниггерами? – Оскар захохотал. – Это правда?
– Вижу, тебе нечем заняться. Сходил бы в кабинет развития, потренировался на тестах для вычисления ай-кью [136]136
IQ – коэффициент умственного развития человека. Двузначный показатель свидетельствует о крайне низком уровне.
[Закрыть]. Глядишь, довел бы показатель до двузначной цифры.
– Я не удивляюсь, Саванна, – тихо обратился к ней Бенджи. – Я понимал, что все так и будет.
– Нет, ниггер, ты еще не знаешь, что тебя здесь ждет, – угрожающе произнес Оскар.
– Слушай, Оскар, начни лучше торговать прыщами. Убедишь малышню, что это признак взрослого парня. Вмиг расхватают.
Оскар подошел к Саванне. Его кулаки были сжаты.
– Ты, сука-негролюбка!
Перепалка приобрела опасный оттенок, потребовалось мое вмешательство. Но мне было страшно. Я молил всех богов, чтобы в классе поскорее появился мистер Торп – вечный любитель засиживаться в учительской столовой.
– Не смей лезть к моей сестре, Оскар, – вступил я вялым голосом, будто евнух, только что перенесший кастрацию.
– И что же ты мне сделаешь, Винго? – спросил Оскар, довольный, что у него наконец-то появился противник мужского пола.
– Вот Люк узнает…
– А самому не справиться? Маленький еще?
– Ты больше меня, Оскар. Если мы подеремся, ты меня побьешь. Но Люк тебя подкараулит и попортит глянец на физиономии. Я просто вовремя отойду, чтобы не нарываться на твои кулаки.
– Передай своей сестре, пусть заткнется, – велел Оскар.
– Саванна, заткнись.
– Поцелуй меня в зад, Том, – ласково ответила она.
– Я ей передал.
– Нам не нравится, когда наши белые девчонки общаются с ниггерами, – заявил Оскар.
– Оскар, дорогуша, это мое личное дело, – отозвалась Саванна.
– Сам знаешь, Саванне не прикажешь, – вздохнул я.
– Том, чего ты там стоишь? Иди сюда, – потребовала Саванна.
– Разве не видишь? Беседую со своим другом Оскаром, – попробовал я отвертеться, улыбаясь этому наглецу.
– Том, иди сюда, – повторила Саванна.
Я без всякого энтузиазма направился в конец класса и обменялся рукопожатием с Бенджи Вашингтоном.
– Он пожал ниггеру руку, – застонала Лиззи Томпсон. – Я бы лучше умерла, чем дотронулась до ниггера.
– Ты бы лучше умерла, чем пошевелила мозгами, – бросила ей Саванна, после чего вновь принялась за меня. – Перемещайся поближе к нам.
– У меня есть своя парта. И нечего мне диктовать условия. Я не хочу, чтобы каждый болван в этой школе валил на меня дерьмо только потому, что в детстве ты читала дневник Анны Франк.
– Тащи сюда свои манатки, – повелительно прошептала сестра. – Я не шучу.
– Я не собираюсь сидеть рядом с Бенджи. А ты можешь выдрючиваться, сколько угодно.
– Бенджи, ты пойдешь играть в футбол? – поинтересовалась Саманта, отвернувшись от меня.
– Да, – ответил он.
– Там-то мы тебя и прикончим, ниггер, – пригрозил Оскар.
Я нервно поглядывал на классную дверь. Куда запропастился наш чертов учитель?
– Не льсти себе, Оскар, – захихикала Саванна. – Может, ты и сильный, но Том говорит, что на футбольном поле ты дерьмо дерьмом.
– Это правда, Винго?
– Разумеется, нет, – соврал я.
Оскар был одним из тех раскормленных задир, которые не способны направить свои жестокие замашки в русло спортивных состязаний. В южных школах полно разных драчунов и любителей поножовщины, не умеющих выполнить элементарный захват или блокировать противника.
– Том проследит за тобой на тренировке, – пообещала Оскару Саванна. – Правда, Том?
– С меня довольно следить за собой, – буркнул я.
Саванна схватила меня за руки и до крови впилась в них своими ногтями.
– Нет, братик, ты обязательно поможешь ему.
Тут Оскар бросил мне перчатку.
– Знай, Винго, у тебя сестра – пустое место. Негролюбка.
– Возьми свои слова назад, Вудхед.
– И не подумаю. Если тебя они не устраивают, жду после уроков во дворе, возле стены оркестровой комнаты.
– Он обязательно туда придет, Оскар, – вмешалась Саванна. – И выбьет из тебя твои куриные мозги.
– Саванна! – крикнул я.
– От тебя, Оскар, не останется даже крабам на закуску, – не унималась сестра. – Эй, Лиззи, сбегай, позвони в больницу. Пусть их хирург никуда не уходит, чтобы было кому наложить швы.
– Твой братец не боец. Тварь пугливая – вот он кто, – процедил Оскар, весьма точно описывая мое состояние.
– Да, Оскар, ты же не в курсе. Летом Том и Люк занимались карате. Получили черный пояс. Том может ладонью разбивать доски. Присмотрись к его рукам. Они прошли официальное освидетельствование. Потому он и не хочет с тобой связываться. Если Том дотронется до тебя, то может и убить ненароком. А кому охота попадать в тюрьму?
Я поднял свои «смертельно опасные» ладони и стал разглядывать их, будто пару дуэльных пистолетов.
– Это что-то вроде дзюдо? – недоверчиво спросил Оскар.
– Дзюдо калечит. А карате уничтожает, – важно произнесла моя сестра. – Летом Том брал уроки у настоящего восточного мастера.
– Ниггеры, китаёзы… Может, Винго перестали водиться с приличными белыми людьми? До встречи после уроков, Винго. Не забудь прихватить свои официально освидетельствованные ручки.
Когда я пришел в назначенное место – укромный уголок заднего двора, куда выходила стена оркестровой комнаты, – там уже собралась внушительная толпа. Я сосредоточенно дышал и думал, что, возможно, это мои последние минуты. После того как Оскар меня убьет, уже не подышишь. В общем-то, я даже не шел, а плелся. Но при моем появлении вдруг раздались приветственные возгласы. Ко мне бежала Саванна и еще девять девочек из группы поддержки. Навстречу Оскару я двинулся в сопровождении десяти шапочек с помпонами и десяти глоток, горланящих «песнь победы» Коллетонской средней школы:
Сражайтесь, бейтесь за Коллетон.
Вот наш девиз простой:
Защищайте всегда команды цвета —
Зеленый и золотой.
В глазах Оскара полыхала холодная неукротимая ярость. Прежде я не замечал у него такого жестокого взгляда. Вудхеда окружала стайка парней – сыновей ловцов креветок. Я с раннего детства знал их всех. Сейчас они стояли с закатанными рукавами, молча выражая солидарность с Оскаром. Напротив Оскара возвышался Люк. Я направился к брату. Помпоны двинулись следом, совсем как хризантемы на ветру. Я надеялся, что свидетелями моей гибели станут несколько костлявых речных парней. Но Саванна решила устроить… собрание по повышению бодрости духа [137]137
Такие собрания обычно устраиваются перед спортивными состязаниями.
[Закрыть].
– Я слышал, Вудхед, ты назвал мою сестру пустым местом, – начал Люк.
– Она болтала с ниггером, – буркнул Оскар, поглядывая на меня через плечо Люка.
– Она может говорить с кем угодно и не обязана спрашивать у тебя разрешения. Попроси прощения у Саванны, Вудхед.
– Я догадываюсь, что ты затеваешь, Люк. – Оскар держался с моим братом осторожно. – Ты провоцируешь меня на драку, чтобы твоему изнеженному братцу от меня не досталось.
– Том вполне с тобой справится. Но если ты покалечишь Тома, тебе придется иметь дело со мной. А уж я тебе профиль попорчу, Вудхед. Извинись перед моей сестрой.
– Саванна, прости, что я назвал тебя пустым местом, – протараторил Оскар.
Помпоны замерли, речные парни нервно захихикали.
– Нет, Вудхед. Давай вежливо. Искренне. Если будет недостаточно искренне, я оторву тебе голову.
– Саванна, я сожалею, что у меня вырвались те слова, – тоном кающегося грешника произнес Оскар. – Очень сожалею.
– По-моему, Люк, он недостаточно искренен, – вмешался я.
Голос мой звучал препаршиво.
– Том просто увиливает, надеется уйти без боя, – возмутился Оскар.
Ты хочешь с ним драться? – спросил меня Люк, пристально глядя Вудхеду в глаза.
– Я всегда жду своей очереди, – ответил я.
– Вообще-то, Том, это ваши с Оскаром дела, – напомнил Арти Флоренс – один из «секундантов» Оскара.
– Нам с братом нужно посовещаться. Через пару минут он надерет тебе задницу, Вудхед.
Люк обнял меня за плечи и отвел в сторону. Саванна и ее девчонки принялись, по обыкновению, раскочегаривать толпу.
– Том, ты ведь знаешь, насколько ты быстр, – прошептал Люк.
– Ты предлагаешь мне убежать? – удивился я.
– Я не про ноги, а про руки. Ты задумывался о том, какие они у тебя ловкие?
– К чему ты клонишь?
– Пока ты не допустишь ошибку, Оскар не сможет тебя достать. Он силен, но медлителен. Держись на расстоянии. Танцуй вокруг него. Развлекайся. Но не подходи близко. Как только заметишь, что он открыт, бей и сразу же отходи. Когда возможно, целься в руки. Когда руки у Вудхеда устанут, он их опустит. Ему будет тяжело их поднимать. Вот тогда и атакуй.
– Люк, я боюсь.
– Уверяю тебя, Вудхеду тоже не по себе.
– У него нет и половины моего страха. Где этот чертов Эрл Уоррен? [138]138
Уоррен Эрл (1891–1974) – американский государственный деятель. В 1953–1969 гг. занимал пост председателя Верховного суда США. Был одним из активных сторонников отмены расовой сегрегации.
[Закрыть]Сказал бы я ему пару ласковых!
– Том, у тебя превосходная скорость. Ты не можешь уступить Оскару. Главное – не позволяй, чтобы он сбил тебя с ног. Тогда он прижмет тебе руки и начнет молотить по лицу.
– О боже! Можно, перед началом драки я разик стукну Саванну? Она втравила меня во все это. Ну почему меня угораздило родиться в единственной на весь Коллетон семье, где любят ниггеров?
– С Саванной разберешься позже. Вначале отделай Вудхеда. Держись вне досягаемости. Он суровый противник.
Толпа расступилась, освобождая нам место. Я пошел по траве навстречу Оскару Вудхеду. Меня ожидала участь быть избитым из-за решения Верховного суда, отменившего в пятьдесят четвертом году расовую сегрегацию, из-за этой идиотской интеграции чернокожих в белые школы, из-за Бенджи Вашингтона и моей не в меру болтливой сестры. Улыбающийся Оскар поднял руки, сжал кулаки и двинулся на меня. Его первый выпад застиг меня врасплох. Он ударил правой, наотмашь, и только чудом не угодил мне в челюсть. Я потерял равновесие. Оскар наседал, осыпая меня ударами в сопровождении животного рычания.
– Танцуй! – велел мне Люк.
Я отклонился влево, подальше от жуткой правой руки Оскара. Один раз Вудхед едва не задел мне голову. Второй раз я поставил блок. Затем я закружился и отдалился от противника. Минуты три я действительно танцевал, постоянно уворачиваясь от его кулаков. Вудхед безуспешно пытался настичь меня; его досада только нарастала. Затем, сам того не сознавая, я начал следить за Оскаром. Я внимательно наблюдал за движениями его тела, за выражением глаз. Я видел, когда он готовится нанести очередной удар. А вот Оскар, наоборот, понятия не имел, поскольку я к нему даже не притронулся.
– Перестань бегать и дерись, как положено, трус вонючий, – потребовал Оскар, обливаясь потом.
Я остановился, и он сделал выпад. Оскар решил изменить тактику и оказался в ситуации, которую я понимал намного лучше, чем он, и в которой я значительно его превосходил. Три года я учился ускользать от атакующих игроков команды противника, которые очень организованно на меня наседали. И в этот раз я увернулся от Оскара, а когда он поравнялся со мной, к своему удивлению, сильно врезал ему в ухо. Вудхед шлепнулся на траву. Собравшиеся завопили, а ликующая Саванна с девчонками вновь затянули «победную песнь».
Но Оскар тут же вскочил на ноги и продолжил бой. Я слышал его тяжелое дыхание и чувствовал, что ему не терпится закончить схватку. Я провалил еще шесть его ударов; точнее, просто отходил в сторону или назад. А потом я стал бить его по рукам. Что есть силы я лупил по его запястьям и бицепсам. Оскар не ожидал от меня такой прыти; моя скорость ошеломила его, он начал пятиться. Вудхед предпринял еще одну бесполезную попытку, метя мне в лицо. Сопровождаемый ревом толпы, я отступил, но не прекратил сопротивления.
Оскар попытался направить меня к стене и там прижать. Его действия стали упорядоченнее. Один из его выпадов достиг цели. Оскар ударил меня в правую бровь. Правая половина моего лица мгновенно онемела.
– Танцуй! – заорал мне Люк.
Я сделал обманный ход влево, затем метнулся вправо и двинул Оскара в скулу. Он отшатнулся назад. Его руки повисли, как плети.
– Давай! – скомандовал Люк.
Я приблизился к Оскару и обрушил на него град ударов левой. Вудхед тщетно пытался загородиться, его усталые руки не слушались. Из разбитых губ и носа у него текла кровь. Человеком, колотившим Оскара, был я, однако в тот момент я этого не ощущал. Умом я понимал: да, это мой кулак утюжит физиономию противника. Однако я не чувствовал связи с самим собой.
Подошел Люк и остановил нас.
Я упал на колени; у меня потекли слезы оттого, что все кончилось, от страха и отупляющей боли в половине лица.
– Ты был на высоте, братишка, – шепнул мне Люк.
– Больше я так не хочу, – всхлипывал я. – Ненавижу эту драку. Совсем ненавижу. Передай Оскару, что мне стыдно.
– Это уж ты сам. А сейчас нам пора на тренировку. Ну что? Я же говорил, что у тебя потрясающая скорость.
Саванна пощекотала мне лицо стареньким помпоном своей шапочки.
– Чего расхныкался? Ты же выиграл.
– Я знаю Оскара с раннего детства.
– Подумаешь! Он и тогда был паршивцем.
– Все равно мне от этой бойни никакой радости.
Только сейчас я сообразил, что реву на глазах у нескольких десятков зрителей. Это меня совсем доконало.
– Квотербеки не плачут, – наставительно заметил Люк. – Шевелись, не то опоздаем.
Первую в новом сезоне тренировку наш наставник Сэмс, как всегда, завершил дистанцией в сорок ярдов. Сначала по свистку Сэмса вышли защитники и центровые. Их бег, надо сказать, изяществом не отличался. Затем настал черед блокирующих полузащитников. Я видел, как Люк с легкостью обогнал группу своих однокашников.
Я встал вместе с квотербеками и оказался рядом с Бенджи Вашингтоном.
– Слышал, ты шустрый парень, – сказал я ему. – В прошлом году я был самым быстрым в команде.
– Был, – только и промолвил новичок.
Раздался свисток. Я взял отличный старт и рванул вперед, выбрасывая комья земли из-под теннисных туфель. Я несся с максимальной скоростью и твердой уверенностью человека, который с первого класса был лучшим в этом виде. Тут Бенджи Вашингтон обошел меня слева и финишировал с отрывом в пять ярдов.
Тренер Сэмс еще раз проверил показания секундомера. В прошлом году из всех педагогов он был самым упорным и горластым противником расовой интеграции. Но секундомер расширил социальные рамки нашего тренера. Бенджи осилил дистанцию в сорок ярдов за 4,6 секунды. Мой лучший показатель равнялся 4,9 секунды, и то когда в спину мне дул ураганный ветер. Вновь прозвучал свисток. В этот раз я бежал с твердой уверенностью человека, который был вторым по скорости. Я бросился к центру поля… и опять Бенджи легко и непринужденно меня обогнал.
– А этот ниггер умеет летать, – заметил кто-то из защитников; в этих словах ощущалось скорее восхищение, чем злоба.
Бенджи выиграл все десять забегов. Я неизменно становился вторым. К тому моменту, когда свисток Сэмса возвестил о конце тренировки и мы поспешили в раздевалку, было ясно, что обстановка изменилась. С участием сильных игроков прошлого сезона у нас и так складывалась неплохая команда. Но теперь в ней появился самый быстрый на всем Юге игрок, и я всерьез задумался о чемпионате штата.
