Текст книги "Все дороги этого мира"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

– Ты? – Хэсс кинулся к нему. Он не заметил, что перед ним появилась тропинка, которой раньше не было.

Эльнинь уже закатил глаза, но рефлекторно держался за цепь. Хэсс протянул руку, и ухватил его руку. Эльнинь открыл безумные глаза, это заставило Хэсса отшатнуться, но руку он не выпустил.

– Ты? – безумно спросил Эльнинь.

Хэсс подтянул Эльниня к себе, подхватил его подмышки, и потянул на себя. Эльнинь стал помогать, он ухватился за край, занес ногу, и оба упали на землю.

– Что ты там делал? – Хэсс потряс ученика.

– Умирал, – слабо улыбнувшись, ответил бывший ученик.

– Зачем? – Хэсс все еще не мог вникнуть в ситуацию, но ощутил, что ухо не горит.

Недоверчивый Хэсс потрогал его, достал зеркальце, посмотрелся, все в порядке. Эльнинь с интересом рассматривал манипуляции спасителя.

– Так получилось, – Эльнинь рассказал свою историю.

Так они и сидели, привалившись спинами к колодцу, который перестал бурлить и опять ровно пульсировал. Хэсс соображал быстрее Эльниня, оказавшегося в шоковой ситуации, он просчитал, что тот, кто лезет в колодец не выбирается. Эльнинь тоже это понял, но выговорить вслух не мог.

– А у..Линай где? – уточнил Хэсс. Ему совсем не светило жить в одном мире со столь могущественным магом.

– Ушел, – Эльнинь глотал слезы, но не хотел плакать при Хэссе.

– Угу, ты идти можешь?

Эльнинь встал на четвереньки, и это заняло больше двух минут.

– Полежи-ка здесь, – скомандовал Хэсс.

– А ты куда? – испугался Эльнинь.

– Посмотрю там немножко, – неопределенно пообещал Хэсс.

Вор пошел вперед по следам, которые светились ярко красным. Хэсс старался не наступить на них. Он передвигался осторожно, и не оглядывался даже когда услышал сдавленные рыдания. Слух у вора был обострен природой и волшебством в силу его воровского призвания. Эльнинь на это не рассчитывал.

"Пусть плачет", – решил Хэсс. Он не дошел до Черной скалы шагов триста, когда она обрушилась. Хэсс помчался назад со всей мочи. Ему не хотелось попасть под летящие обломки.

Линай шел по тропинке, идти ему удавалось с трудом, так хотелось влететь в небо или упасть в толщу земли. Линай помнил, что надо добраться до Черной скалы и прочитать там самое главное, иначе он не будет полновластным господином этого мира. Линай дошел до скалы, ему надо было отойти вперед и остановиться, повернуться, и сфокусировать взгляд, чтобы прочитать огромные горящие красным буквы. Линай остановился лишь на секунду, он прислонился к скале. Его вновь обретенная сила всколыхнула магию Черной скалы.

Камень задрожал, и пошел трещинами, но Линай, занятый своими переживаниями этого не услышал. Скала нависла над Линаем, и стала рушиться, трескаясь, осыпаясь, заваливая несчастного, пробудившего ее.

Линай закричал, и закрылся руками, но камни сыпались и сыпались. Вся Черная скала накрыла маленького, получившего бессмертие человека. Линай так и не успел прочитать, что было написано на скале.

Хэсс бежал обратно, не разбирая дороги.

Эльнинь почувствовал сотрясения земли, и увидел крушение Черной скалы. Вернулся Хэсс.

– Что это было? – Эльнинь беспокойно разглядывал своего спасителя.

– Твой у..бывший учитель, Эльнинь, – Хэсс восстановил дыхание, которое больше сбил не бегом, а испугом.

– Ты его видел?

– Видел, мне так показалось, что его завалило камнями.

– Выберется, – пожал плечами Эльнинь. К нему возвращались силы. – Но как нам выбраться?

– По другой дороге, – эта проблема не волновала Хэсса абсолютно.

Хэсс не стал говорить ученику, что если под слоем земли, где стоял Линай, был тоже черный камень, то выбраться ему изнутри невозможно. Черный камень блокировал любую силу магии, и так было всегда. Проверять, правда, это или нет, Хэсс предоставить самому Линаю. Сейчас было благоразумно уносить ноги, и подумать над странностями происходящего. Хэсс поддерживал Эльниня, они тащились медленно. Эльнинь пытался было что-то спросить, но вор велел держать дыхание, чтобы можно было идти подольше.

Сам же Хэсс думал. Он думал, думал и думал. Главных вопросов было три. Первый – что за серьга такая. Второй – что будет с Линаем. Третий – как помочь этому бедному лопоухому мальчику, потерявшему веру в жизнь.

Повозки так и не тронулись в путь. Они стояли и ждали, а оставшаяся часть руководства собралась на совещание. Присутствовали: Богарта, Инрих, Илиста, отец Логорифмус и отец Григорий, повар Грим и Боцман.

Повар Грим сидел мрачнее тучи. Он расстроился из-за пропажи Хэсса. Уже темнело, звезды появились на небосклоне, но ленивая луна еще не соизволила выползти на глаза людей.

– Как он пропал? – еще раз потребовал очередного повторения напряженный Инрих.

– Мы резали рыбу, а у мальчика загорелось ухо. Не в смысле пожара, а раскалилось. У него сережка в ухе с камушком таким черненьким. Мальчику стало неуютно, плохо. Сами знаете, как действуют волшебные вещи. И он вышел прямо в фартуке и с ножом.

– И что?

– Не знаю, что, – повар Грим сердился не на назойливого директора, а на себя, что не досмотрел за мальчиком.

Илиста горестно вздохнула:

– Что же такое творится? Мы стоим неизвестно где. С дороги сбились. Хэсс ушел с этой вашей серьгой. Кстати, когда мы познакомились, у него была другая серьга. А в дороге неизвестно где он нашел себе новую волшебную? Что бы это значило? Орк-защитничек пропал неизвестно когда и вообще без следа.

– Его видели прошлой ночью, еще в дождь, – педантичная Богарта поправила актрису.

– Будто нам это поможет, – фыркнула Илиста. – Еще и старец этот ушел неизвестно куда. Ни весточки, ни ученичка. Как вы его отпустили Богарта?

Охранница и сама не понимала, как и почему отпустила Линая с учеником.

– Тогда мне показалось, это крайне разумным, – вызывающе сообщила женщина. – Знаете, такое ощущение, что это как морок был.

Отец Логорифмус странно пронзительно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

– А орк-то куда ушел? – рискнул полюбопытствовать отец Григорий.

– В гости, – отозвался Инрих.

– Что действительно? – купился на шутку отец Григорий.

– Нет, простите, – у директора проснулось чувство самосохранения под взглядом отца Логорифмуса.

– Но все началось-то с пропажи тех молчаливых монахов, – встрял Боцман.

В повозке все молчали.

– И что с ними? – рискнула спросить Богарта.

– Не знаем, – директор говорил по слогам.

– Дело не в них, – упорствовала Илиста. – Пропали и ну их. Нам надо решить, что делать дальше.

– Назад пути нет, – информация Богарты прозвучала, как приговор.

– Мы не можем повернуть назад? – не поверила Илиста. – Да быть такого не может.

– Может, – директор взял ее за руку. – Мы проверяли сегодня целый день. Все наши попытки были неудачными. Кхельт чуть не убился. Я сам заплутал, и вышел назад к лагерю. Здесь не только дороги, но и все вокруг против нас.

– О, Инрих! – Илиста сочувственно посмотрела. – Значит, мы можем идти только вперед?

– Вперед у нас одна дорога к Черной скале, – заключила Богарта.

– Где-то на этой дороге пропал старик с учеником, – тихо заметил Боцман.

Все опять притихли.

– Мы пойдем вперед по этой дороге, – Илиста встала, – и пусть они содрогнутся.

– Кто они? – заинтересовался отец Григорий.

– Все они, – Илиста не могла обозначить, кого конкретно имела ввиду, но была уверена, что они отступят.

– Хорошо сказано, – одобрил директор.

– Собираемся? – потребовала подтверждения приказа Богарта.

Инрих крепко сжал губы и кивнул.

– Когда?

– Утром, сегодня отдыхаем, а дальше идем и без лишних объяснений остальным.

– Мы должны были уже выйти из Темных земель, – возроптал повар Грим. – Среди актеров начнутся подозрения. Лучше бы им все объяснить.

– Я сам поговорю с остальными, – решил Инрих.

– Мы завтра выступаем по этой дороге? – Богарте требовалось подтверждение приказа.

Инрих сжал губы и кивнул.

Богарта и Боцман ушли заниматься приготовлениями к дальнейшему пути, отец Логорифмус, а за ним и отец Григорий потопали в повозку к повару Гриму. Инрих с Илистой остались вдвоем.

– Жалкое зрелище, – прокомментировала Илиста.

– Мы всегда справлялись сами, и сейчас должны, – не согласился Инрих.

– Как получилось, что нас все бросили? – Илиста все еще не воспринимала изменившееся в один день положение труппы. – Ты думаешь, что мы опоздаем на фестиваль?

– Нам бы выбраться отсюда, какой уже фестиваль, – Инрих не думал о фестивале, он сомневался, что они выберутся из Темных земель.

– Знаешь, а я не отступлю, – неожиданно для директора заявила актриса.

Задать свои вопросы повару Гриму отец Логорифмус решил обязательно вдали от чужих ушей.

– Григорий, я прошу тебя оставить нас, – Логорифмус впервые обращался с подобной просьбой к товарищу по пути.

Отца Григория, который уже успел удобно усесться, и налить себе чашку ароматного кофе из запасов повара Грима, обидела прозвучавшая просьба. Он намеривался возразить, но прикусил себе язык.

Последующая беседа успокоила отца Логорифмуса, но еще больше встревожила повара. Главным невыясненным в беседе для него явилось присутствие в мире маленьких человечков, которые то и дело шастали к Хэссу, по увесистым словам отца Логорифмуса.

Матушка Валай сидела на ветке, болтала ногами, орк уже успел в деталях изучить пошив ее обуви, но ответа пока не дала. Страхолюд ее попросил о помощи.

Матушка Валай приняла решение довольно поспешно, по мнению сопровождающего его маленького человечка. Не прошло и двух часов, как матушка перестала болтать ногами, и ответила орку.

– Делать все сам будешь, – ворчала матушка. – Стара я уже. – На самом деле матушке хотелось быть старой в этом конкретном случае. – Первое, про помощь тебе, чтобы подать весточку твоим оркам. Пойдешь вон к той Черной скале, – на этих словах орк и матушка Валай в немом изумлении ощутили дрожь и увидели крушение Черной скалы. – Однако, сбылось предсказание.

– Какое? – тут же полюбопытствовал орк. На пытливый взгляд матушки Валай, орк добавил: – Если я здесь жить буду хорошо бы быть в курсе подобных вещей.

Матушка согласилась:

– В предсказании было сказано, что один возомнивший себя Великим будет погребен под Черной скалой. Для того она и предназначалась. Вход в долину колодцев закрыт на долгие годы.

– А поподробнее?

Матушка Валай наклонила голову, признавая права орка:

– Который погребенный будет там жить и умирать постоянного, сам выбраться он не сможет, и тебе бы никто не посоветовал его откапывать.

Орк воздержался от комментариев, он примерно представлял, кого пророчество могло иметь в виду.

– И больше никаких последствий?

Матушка Валай восхитилась острым умом орка, но не стала говорить об этом вслух:

– Хмм, там еще кто-то мог проходить, а чтобы попасть в долину колодцев тому, кто о ней не знает, нужен проводник, – туманно прояснила матушка Валай.

Орк уточнил, что должно находится в долине колодцев и сделал свои выводы. Он позволил себе улыбку, представляя, как бы бесился старец Линай, если бы узнал, что он всего лишь несчастливый проводник...

– Вернемся к моим делам, матушка, – предложил орк. – Так куда мне идти?

– Пойдешь мимо Черной скалы, чуть подальше будет роща. Ты не пропустишь. Там много птичьих гнезд, сам там и договаривайся, птички весточку отнесут.

– Хорошо, – орк благодарно согласился. – А второй вопрос?

– Помочь справиться с Мастерами я не могу. Я тебе уже говорила, что надо с них снять их бремя, – матушка поправила платок, и неуместно кокетливо взглянула на орка.

– Как снять с них бремя? – орк старался быть терпеливым.

– Подожди, пока они сделают первый шаг сами, – мудрость подсказывала матушке выжидательную позицию в данной ситуации.

Орк неудовлетворенно насупился, ему не нравилось выжидать неизвестно чего.

– А можно их как-то ускорить?

– Мастеров? – матушка Валай развеселилась, так как не веселилась лет двадцать с тех самых пор, как ее внук нашел новые источники теплой пуховой шерсти. – Что-то мне кажется, что вы им порядком надоели, и не думаю, что они просто так выпустят вас из Темных земель, орк. А теперь иди в рощу, с птицами тебе хорошо бы договорится до рассвета.

– Почему до рассвета? – орк поднялся с земли.

– Потому, что утром они улетают по свои делам и в гнезда возвращаются к вечеру, – матушка применила свой любимый трюк, сжала кулак и исчезла.

– Прелесть какая, – вырвалось человеческой выражение у орка. До этого времени он никак не мог его осмыслить и применить, а теперь понял, что люди подразумевают, говоря "прелесть какая".

Хэсс практически доволок спасенного Эльниня до своей лошадки Ле. Отдохнуть ему очень хотелось, но неясное чувство гнало вперед. В седельной сумке Хэсс нашел засохший кусок булки, и маленькую фляжку с водой.

– Давай пей, – Хэсс держал фляжку, пока Эльнинь пил. – Сейчас жуй, – Хэссу с трудом удалось разломить зачерствевший хлеб. – Это лепешка от повара. Знаешь, он говорит, что разные блюда может научиться готовить любой. Это, конечно, при терпении и навыках, а вот печь такой хлеб, который бы всегда был вкусен могут единицы.

– Да? – Эльнинь неожиданно для себя забыл свои горькие мысли и удивился словам Хэсса.

– Ага, ты жуй, – вор порадовался, что парень воспринимает окружающий мир. Пока он тащил на себе Эльниня, Хэсс уверился, что травма для ученика слишком сильна.

– А ты? – в ученике жили старые привитые годами привычки.

– Я тоже ем, – Хэсс захрумтел черствым куском. – Сейчас еще посмотрю, что у нас полезного.

– Моя сумка там осталась, – вспомнил Эльнинь. – Где-то у колодца.

– Та твоя сумка из прошлой жизни, Эльнинь, – Хэсс говорил уверенно, сейчас главное было удержать ученика от впадения в черную дыру горя.

Хэсс подумал, повздыхал, но правильно понял, что мозги Эльниню ему придется вправлять самому. Кто еще будет заниматься потерянным парнем, а вот ему – Хэссу – придется, раз спас.

– В твоем положении, и не отводи глаза, Эльнинь, жить тяжело. Никто с тобой нянькаться не будет. Ты взрослый, или претендуешь на взрослого, учителя нашел, учеником стал. – Эльниню совсем не хотелось слушать нравоучения, но он терпел, понимая, что от Хэсса никуда не деться. – Так вот в твоем положении трудно найти утешение, но у тебя оно есть. И я тебе скажу, а то много времени пройдет, пока ты додумаешься.

– И какое? – возмутился Эльнинь. Он то бы уверен, что хуже предательства ничего в жизни нет.

– Во-первых, – невозмутимо начал Хэсс, – ты остался в живых. – Эльнинь вздрогнул, вспоминая колодец силы. – Во-вторых, подумай каково тебе быть с той стороны.

– Я бы не смог, – прошептал Эльнинь.

– Да? Видимо по этому тебе и отвели роль преданного, а не предателя. Это ты переживешь, а вот ...

Эльнинь никогда бы не посмотрел на ситуацию с такой стороны, то что сказал ему Хэсс что-то изменило в его мире.

– Мы поедем на Ле, это моя лошадка. Она вежливых любит и легких, – Хэсс решил, что он уже достаточно высказался, пора дать мальчику подумать самому.

Они ехали при полной луне, которая соизволила показаться на радость людям. В лагерь они въехали на рассвете. Первым, кто их заметил, был Лайм, он доложил Богарте, та подняла Инриха.

Хэсс невыносимо жаждал завалиться на высокие подушки, и одновременно вспоминая все вкусные блюда, которые готовил повар Грим, ответил на приветствие директора. Объясняться со всеми о последних событиях пришлось Хэссу. Эльнинь попросил его придумать любую историю, но не рассказывать то, что случилось на самом деле. Выдумывать Хэссу было не привыкать.

Он рассказал, как нашел на дороге без памяти Эльниня, а потом тащил его от обрушающейся Черной скалы. И будто бы ему показалось, что скалу обрушил Линай. Вероятно, что Линай и Эльнинь напоролись на чудовище, которое и погубило мудрого старца и едва не стало причиной гибели его ученика. Эльнинь ничего добавить не мог и ссылался на беспамятство. Грязная одежда, пахнущая кровью, убедила директора. Повар Грим и Богарта лишь покачали головами. Вернувшийся к завтраку орк тоже выслушал всю историю с большим скептицизмом, но своего мнения не высказывал.

Повозки тронулись в путь. Актеры спешили, орк вертелся вокруг Богарты и плел такие же небылицы про свою отлучку.

Эльнинь валялся в повозке и плакал, Хэсс же, отъевшись, отправился отсыпаться. Но завершить свои подвиги на сладкой подушке ему не удалось. Вмешалось проведение в лице маленького человечка – Вуня.

– Ты куда засранец шлялся? – Вунь всерьез ругался и бил Хэсса по ногам.

– Эй, поаккуратнее, – Хэсс поднялся с лежака. – Ты что не в своем уме? И кто тебе разрешил меня называть засранцем?

– Прости, – Вунь чуть поостыл от выговора Хэсса. – Ты не можешь уходить по зову этой серьги.

– Почему не могу? – Хэсс потряс головой, ожидая прояснения сознания.

– На, пожуй, – Вунь достал коричневую палочку. – Взбодришься.

Хэсс послушно стал жевать, легкость и бодрость пришли на смену сна и усталости.

– Что это за фокусы серьги? Что это за камень?

– Сначала расскажи, что было взаправду, – потребовал Вунь. – Ты явно был в долине колодцев.

Хэсс подумал, что темнить с личным духом явно глупо и рассказал, что знал.

– Все ясно, – Вунь поник головой. – Хорошо, что все так обошлось. Этот камень из долины колодцев. Если ты не замечал, что бывают там дорожки вымощенные цветным камнем. Когда наш умелец делал серьгу, то камень был желтый, а потом, когда я принес ее тебе, то камень стал черным.

– Понятно, то есть ты думаешь, что меня потянуло туда потому, что камень оттуда?

– Да нет, – Вунь пожал плечами. – Тебя потянуло туда в нарушение правил.

– Это как?

– Да так, что сам колодец отпустить мальчика не мог, а ты вроде как тоже имеешь отношение к долине. Тебе мальчика отдать можно.

– Бодяжник хренов, – выругался ошеломленный Хэсс. – Так колодец его отпустить хотел? Но зачем тогда он с Л... Подожди, так ведь Эльнинь надышался этой гадостью, он весь ею пропитался, да и я тоже.

– Именно, – многозначительно согласился Вунь. – Вы оба.

– Так что это получается? – от подобных сведений и догадок у Хэсса голова пошла кругом. – Нет, я подумаю об этом потом, Вунь. Я спать хочу. Действие твоего снадобья кончается.

– На еще, – Вунь протянул еще одну палочку.

– Ты хочешь сказать, что мы еще не все обсудили?

– Именно, – Вуню понравилось употреблять это многозначительное слово. Он уселся с Хэссом на лежак и положил на его руку свою маленькую ручку. – Хэсс, нам надо провести последний обряд. Я понимаешь затянул, все ждал, пока ты сам спросишь. Про все остальное ты же спросил.

– Какое обряд? И о чем ты вообще говоришь? – вор напрягся. Ему почудился учитель Шаа. Хэсс был готов поклясться, что учитель стоит за его спиной.

– Как какой? Ты не знаешь? Это же обряд на твое закрепление родовым личным духом. – Не обращая внимания на ошеломленное лицо собеседника, Вунь продолжил. – Ты сначала мне понравился. Я тебя тогда заприметил, да и по снам ты очень ничего себе. Потом ты спросил, как меня зовут. Еще ты спросил все о своих обязанностях личного духа нашего рода. Кроме всего ты спас одного из наших. Вот. А обряд надо пройти обязательно, иначе мы тебе помогать не сможем. Ты вот пропал вчера, думаешь наши тебя не искали? Но в этом случае, когда тебя такая мощная вещь вела, мы не в силах тебя найти. В смысле постороннего, не до конца нашего. Ты понимаешь, Хэсс?

Вор Хэсс Незваный засомневался в реальности этого мира. Он слышал и понял, что сказал ему маленький Вунь. И выяснилась невероятная вещь. Он то думал, что Вунь его защитник – личный дух. А что получается? Получается, что это Хэсс личный дух рода Вуня.

– Подожди, Вунь, – Хэсс собрался с духом. – Я что твой личный дух?

– Да, – Вунь удивленно смотрел на своего личного духа. – Ты сомневаешься? Или ты не хочешь быть моим личным духом? – Вунь готов был обидеться на несправедливость этого мира.

Колесо повозки проехало по камню, они с Вунем подпрыгнули на лежанке.

– Вунь, а я что личный дух всего твоего рода? – Хэсса заклинило на этом сообщении.

– Конечно, – Вунь подумал, что личный дух осознает важность своей миссии и наслаждается этим. Как женщины любят слышать по сто раз на дню, что они красивые.

– Вунь, а зачем тебе личный дух? – Хэсс задал самый важный для него вопрос.

– Мы же не можем здесь оставаться, Хэсс. Мы должны будем уйти, а без личного духа уходить в новые земли нельзя, – Вунь авторитетно пояснил все Хэссу. – А раз у нас есть личный дух, то мы не погибнем.

Такая постановка вопроса остановила Хэсса от немедленного заявления, что это все бред какой-то. За спиной Хэсс упорно ощущал Шаа.

– Хорошо, я буду твоим личным духом. Давай свой обряд, – Хэсс согласился. Призрак за его спиной улыбнулся и исчез, подмигнув на последок Вуню.

– Хороший у тебя призрак, – доверительно похвалил Вунь Хэсса. Тот не стал задавать вопросы, он знал, кто зависал за его спиной.

– Давай свой обряд, Вунь. Только сначала я хочу тебя предупредить, что личный дух из меня может выйти не такой, какой ты ожидаешь. Если захочешь сменить личного духа, то скажи заранее. И еще, я рад, что я твой личный дух.

– И дух моего рода, – добавил Вунь. – Поцелуй меня, – попросил он.

– Что? – очередное потрясение для Хэсса.

– Возьми меня на ручки и поцелуй в щечку. В губы целуюсь только с женой, – Вунь озорно засверкал глазами.

– И это весь обряд? – улыбнулся Хэсс.

– Нет, конечно, – Вунь рассмеялся. – Я поцелую тебя в ответ.

Так в этом мире появился новый личный дух двух тысяч трехсот двадцати трех маленьких человечков. Просто новый личный дух еще не знал, сколь многочислинен род Вуня.

Глава 21. Научиться отказывать

В каждой избушке свои погремушки.

Русская народная пословица.

Дорогам надоело заклятие, свершенное три сотни лет тому назад. Обсуждая, они пришли к общему решению, потребовать от Мастеров свободы. Не могут дороги столько лет служить одной маленькой цели. Дороги должны выполнять и свои функции: водить людей по миру. Пожаловаться на судьбу доверили Главной дороге. Она подготовилась и вывалила на Великого Мастера все их проблемы.

Великий Мастер не ожидал подобной неблагодарности и неповиновения со стороны маленьких глупых дорог.

– Разве вы не осознаете важность своих обязанностей? – Великий Мастер слегка разъярился от высказанных претензий. – Какое значение могут иметь другие по сравнению со мной?

Главная дорога поколебалась, но высказалась:

– Твои проблемы Мастер не слишком нас трогают. Ты много на себя берешь, и живешь ты недолго, а мы вечны. Понимаешь ты? Все дороги этого мира должны выполнять свое предназначение водить путешественников. Мы участвуем в плетении их судеб, а ты со своими планами закрываешь для нас наше предназначение. Вот нас и становится все меньше и меньше. Мы слишком устали от твоих намерений. Сколько людей и нелюдей мы к тебе привели? Но ты так и не выбрал. Ты упиваешься своей властью, а мы должны работать. Не сердись, но если ты не освободишь нас сам, то мы найдем путь, как помешать тебе. Ты нас понима...

Великий Мастер оборвал на полуслове излияния Главной дороги. Он резко повернулся и ушел. Но идти то, собственно говоря, ему было некуда. Разговор Великого с дорогами слышал и его помощник молодой Мастер. Молодой Мастер пришел обсудить с Великим, что делать с ушедшими членами Совета: Мастером Сычом и Мастером Линчем.

– Пусть себе ходят, если охота, – Великий сам не подозревал сколько ярости скопилось в его душе за все эти года.

– Но...

– Не спорь, мы всегда все делали и без них, обойдемся, – Великий Мастер признался себе, что возможно в словах дороги была доля правды.

– Но...

– Иди, мне надо подумать, – Великий чуть покачнул головой, и его помощник исчез.

Молодому Мастеру тоже было о чем поразмышлять. Он уселся в кресло Великого в совещательной зале и задумался о будущем и о прошлом. Осознание своей старости пришло к молодому Мастеру внезапно, как порыв холодного северного ветра. "Я также стар, как и все остальные", – он смирился с этим. "Если уж Великий не может решиться, то, возможно, это сделаю я. Пора нам на покой. Хочется родиться снова и радостно прожить свою жизнь", – Мастер еще долго предавался раздумьям, а решение уже было принято.

Проснулся новоиспеченный личный дух, когда солнце ярко светило над головами.

– Вставай, – Хэсса теребил за плечо повар Грим.

– Что опять? – Хэсс выполз из-под одеяла, и сонными глазами уставился на несвоевременного будителя.

– Дело есть, – Грим видел, что Хэсс еще не проснулся окончательно, и подсунул ему под нос чашку кофе. – Пей, из личных запасов донны Илисты.

– Ммм, никогда не любил эту гадость, – глотая обжигающий кофе, все еще не осмысленно признался Хэсс.

– Да? – Грим удивился. – А я думал...

– Пошутил, – Хэсс смог усесться без потерь для собственного чувства равновесия, которое клонило голову на подушку. – Кофе вещь вкусная. Я попробовал его лет в двенадцать в первый раз. Спасибо, Грим. Так что с меня?

Хэсс включился в собеседника, и подивился его серьезности, смешанной с торжественностью. Обычно люди впадают в такое настроение, чтобы скрепить свою жизнь с кем-то узами брака.

– Грим? – позвал Хэсс.

Повар подтянул себе маленькую табуретку, которая жалобно поскрипела под его весом. Вытянул правую руку, а левой почесал подбородок, и вскинул на Хэсса серые глаза.

– Хэсс, а с кем ты живешь? – осмелился спросить повар Грим.

– Не понял, – потянул Хэсс. – Это что предложение?

– Нет, – Грим замотал головой. – Понимаешь, у моих родственников когда-то жил один маленький человечек, который все рассказывал о своих родственниках.

Повар замолчал, а Хэсс смотрел на него во все глаза.

– И что?

– Так этот маленький человечек умер, но весточку оставил своим родным. Всего-то несколько слов. Наша семья из поколения в поколение передает его слова, чтобы, встретив его родственников, передать их.

– Угу, – Хэсс потрогал ухо, которое неожиданно дернулось. – Погоди.

Вор поднялся, натянул штаны, сапоги, повязал платок:

– Слушаю тебя.

– Ты? – Грим не воспринял предложения Хэсса.

– Я торжественно оделся, и как личный дух этих, как ты их зовешь маленьких человечков, имею право выслушать тебя, – Хэссу показалось, что он толково все объяснил, но под требованием повара, ему пришлось расширить свои объяснения.

Повар, выслушав то, что поведал Хэсс, высказался несколько неожиданно:

– Хэсс, тот маленький человечек, который жил у моего деда, я его помню. Так вот он рассказывал, что человечки живут не одни, а с ними живут птицы-дозорные.

– Про птиц я ничего не знаю, – в ошеломлении ответил Хэсс.

– А сколько этих человечков ты знаешь? – повар указал на еще один подводный камень новой миссии Хэсса.

– Ээээ..., – Хэсс пообещал себе непременно уточнить данные у Вуня. – А про птиц ты еще что-нибудь знаешь?

– Немного. Я знаю, что они есть. Ну, раз ты их личный дух, то я, пожалуй, тебе скажу то, что просил передать своим родственникам дедушка Мамай.

Хэсс, устав стоять, плюхнулся на лежак:

– Говори, обещаю, что все твои слова я передам.

Повар выпятил губы трубочкой, пожевал их и выговорил:

– Мгвонни чез ками де стальника и сер риох.

– Что? – прибалдел Хэсс.

– Мгвонни чез ками де стальника и сер риох, – старательно повторил повар.

– И что это значит? – полюбопытствовал Хэсс.

– Откуда я знаю, ты их личный дух, вот и разбирайся сам, – повар поднялся, и с довольной физиономией отправился готовить ужин. Он смог выполнить волю покойных родственников, что, несомненно, ему зачтется.

– Нда, – Хэсс посмотрел в окошко. Они ехали по дороге, он помнил это место. Где-то недалеко была тропинка, куда ему пришлось свернуть.

Долго осмысливать ситуацию Хэссу не пришлось, заявился сияющий ярче солнца Вунь.

– Мы тут уже собираемся, Хэсс, – сообщил он своему личному духу.

– Нда? – Хэсса пока занимали не вопросы переезда, а послание из прошлого от какого-то родственника Вуня. – Мгвонни чез ками де стальника и сер риох, – выговорил Хэсс запомнившиеся слова.

Вунь резко выдохнул:

– Ты откуда такой брани поднабрался?

– Повар сообщил, – Хэсс поведал о недавнем визите повара Грима.

– Тогда ладно, – смилостивился Вунь. – А то не спишь тут, личного духа себе заводишь, а он ТАК ругаться на тебя начинает. У меня, если честно, чуть сердце не остановилось.

– Так это брань? – Хэсс все еще пытался разобраться в ситуации.

– Угу, и такая некрасивая, что тучи набегают, – Вунь заинтересовался книжкой о моде, которая лежала на столе.

– Подожди, Вунь, а про кого мог говорить повар Грим?

– Наверно, старый Мамай. Он вечно эксперименты устраивал, я знаю, что примерно в тоже время, он сделал себе летучий шар. Представляешь, мало ему птиц было? Так он пропал. Мне про него рассказывали, чтобы не был таким же дураком, как и Мамай, – рассудительно закончил Вунь, и стал перелистывать листочки книги, с непередаваемым восторгом рассматривая картинки.

Хэсс понял, что родственники повара Грима, и он сам много лет считали своей обязанностью передать ругань выжившего из ума маленького человечка Мамая. Хэсс решил, что никогда не скажет об этом повару Гриму. Если тот спросит, то Хэсс сделает многозначительный вид и что-нибудь соврет.

– Какие птицы? – вопрос Хэсса заставил Вуня дернуться, и порвать страничку книжки.

– Птицы? Птицы – дозорные, – Вунь виновато посмотрел на Хэсса. – Ты о чем?

– Ты о чем? Ты сказал про птиц, когда рассказывал про Мамая, – напомнил ему Хэсс.

– А те птицы, – Вунь оставил книгу с забавными картинками. – Мы много лет жили с птицами-дозорными, но потом они нас бросили. С тех пор мы ищем себе личного духа.

– А птицы? – не унимался Хэсс.

– Ну, ты меня достал, – Вунь упер ручки в боки. – Рассорились мы с ними, слишком много они себе захотели. Живут эти птицы себе без нас, и мы без них.

– Ааа, даже так, – Хэсс расстроился, что ничего путного про птиц не узнал.

Вунь решил еще дать пояснений личному духу, чтобы больше не возвращаться к этой теме.

– Понимаешь, Хэсс, мы все знаем, что надо уходить, но птицы хотели, чтобы они выбрали, куда нам уходить. Они и нашли какие-то крутые скалы. Но разве мы там можем жить? Вот мы с ними и рассорились. Я, знаешь ли, ни разу не катался на птицах. Вся эта война прошла еще до моего рождения, но мои родственники до сих пор, как вспоминают, так плюются. Ты лучше про птиц ни вообще, ни в частности не говори. Хорошо?

– Хорошо, – пообещал успокоенный личный дух, радуясь, что хоть птицы на нем не повиснут.

Ни Вунь, ни Хэсс не представляли себе, что птицы тоже искали себе какого-то типа личного духа. Узнав, что маленькие человечки нашли себе защитника, птицы сделали свой выбор. И для кое-кого из труппы впереди на жизненном пути обозначились новые перспективы и неприятности.

Хэсс Незваный притомившись от собственного безделья, и соскучившись по обществу прекрасных дам, отправился поболтать с Алилой. Он легко преодолел разделявшее повозки расстояние, и забрался внутрь.

– Приветствую, – Хэсс увидел, что Алила чинно сложив руки на стол, смотрит в пространство, явно погруженная в свои невеселые мысли.