Текст книги "Все дороги этого мира"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Хэсс выслушал, не перебивая.

– Так, а кто вообще кто?

– Кто? – Недай стоял за спиной Хэсса. – Ты что уже с собой разговариваешь? Или это так и надо? Прости, Хэсс, я не вовремя?

Хэсс Незваный пребывал в замешательстве. Во-первых, Вунь пропал, ничего толком не объяснив. Во-вторых, Хэсс на мгновение заподозрил, что у него начались глюки. Возможно, что никакого Вуня нет, а он сходит с ума в Темных землях. Хэсс еще помнил знакомого Светило. В-третьих, что отвечать Недаю?

– И вообще ты, что все съел? – Недай обвиняюще надвигался на него.

Столь вопиющий факт кражи и поедания чужого имущества уверил Хэсса в его душевном равновесии.

– Прости, Недай. Всегда, когда я занимаюсь такими вещами безотчетно потребляю сладкое, – покаянная гримаса Хэсса смягчила гнев Недая.

– Так ты, что смотрел?

– Кое-что, – выкрутился Хэсс, – но не все.

– Что мне надо делать? Тебе сладкого хватило? – обеспокоился Недай. – Я могу у Грима еще попросить, хоть сейчас он – страшный скряга. Говорит, что покажите ваши конвульсии, тогда он и определит, так ли плохо, чтобы давать сладкое, – Недай передразнил столичный выговор повара.

– Не суетись, Недай, – Хэсс снял покрывало, и отряхнул крошки после пиршества Вуня. – Я выпью из этой чашки, лягу.

– И?

– Что и? А! Я буду смотреть, если что буду говорить, то запоминай. Если мне станет плохо, то тебе надо подсунуть мне под нос это блюдечко. Но сначала сними с него тарелку. Здесь смесь и мертвого поднимет. Самому советую нос зажать. – Хэсс уселся на спальное место Недая, поправил подушку, собрался выпить свое зелье, сделал глубокий выдох, но остановился. – Вопросов нет?

– Есть один. Как определить, что тебе плохо? – Недай чрезвычайно ответственно относился к своей миссии.

– Самостоятельно я этого никогда не делал Недай. И вообще я делал это только с вещами, но думаю, я побледнею, или замечусь.

– Что? – Недая поразила безответственность в подобном вопросе.

– Не переживай ты так, – Хэсс хлопнул его по плечу. – У меня все получится, а если не получится, то ты меня вытащишь.

Для того, чтобы не припираться с возмущенным Недаем, Хэсс осушил свою чашку, и улегся.

Действие началось мгновенно, Хэсс ощутил, что он проваливается внутрь себя. Темнота не напрягала его. Он постоял, определился в направлениях, и пошел. В прошлый раз было так же. Шаа учил, что надо успокоиться, послушать темноту и пойти туда, куда дует ветер. Затем надо сосредоточится на тех вещах, которые хочешь увидеть. До этого момента у Хэсса все шло хорошо, но вместо людей, Хэсс увидел дорогу, и прямо таки выпал на нее.

– Хей, да мы вчера здесь были, – и точно позади него река, и знакомый мост. – Что-то я не пойму. Меня, что выкинуло назад? Или мне это сниться?

– Хы, хы, хы, – послышалось из под ног.

– Кто здесь?

– Я, – ответило снизу.

– Кто я? – продолжая выяснять обстановку, Хэсс топтался на месте.

– Дорога.

– Ага, это уже более содержательный ответ. А почему я здесь?

– В Темных землях все действует совсем не так, как обычно, – доверительно поведала дорога.

– Все пошло не так?

Получить ответ Хэсс не успел, со всех сторон запахло предельно гадко, и он чихнул.

– Ты как? – Недай настороженно осматривал Хэсса, все еще подсовывая под нос блюдечко с гадостью.

– Убери, – замычал Хэсс, его тошнило.

Закрыв блюдце, открыв все окошки, Недай сел рядом с Хэссом.

– Ты зачем меня так рано вытащил? – Наконец смог выговорить вор.

– Так ты сам сказал, что все пошло не так. Помнишь? – Недай разволновался, что сделал неправильно.

– Все в порядке. Все действительно пошло не так. Помоги мне выйти на воздух. Мы еще едем?

Помощнику директора стало здорово не по себе. Если уж Хэсс не понимает стоят они или едут, то все явно пошло не так.

– Ты что-нибудь успел увидеть?

– Нет, в этих землях все действует не так. Здесь все сдвинуто.

Недай был обескуражен неудачей своего плана.

– Здесь лучше не колдовать, Недай, – цепляясь за него, Хэсс выбрался наружу.

Темно, костры горят, повар готовит рыбные блюда. Акробаты показывают Арану свои достижения. Все заняты делами.

– Хэсс, – к ним подбежал Эльнинь. – Хэсс, что с тобой?

– Укачало, – невпопад сообщил за него Недай. – Присмотри за ним. А ту гадость можно выкинуть?

– Ага. Ой, меня точно вырвет, – Хэсса долго и мучительно тошнило. Эльнинь придерживал его, не давая упасть на колени.

– Что же случилось? – Эльнинь распереживался.

– Укачало. Отведи меня, пожалуйста, к костру. Мне попить надо, – слабым от усталости голосом попросил Хэсс.

Эльнинь буквально дотащил Хэсса, еле переставляющего ноги, до костра и усадил. Он кинулся за чашкой, за вином, за миской с едой. Хэссу сказочно повезло, Эльнинь усадил его на свое место рядом с Линаем.

– Поколдовал? – проницательно заметил Линай.

–Под оценивающим взглядом старика Хэссу стало не по себе.

– Да, эльф у меня помирает, а что делать не знаю, – Хэсс сочетал в ответе две правды.

– Эльф? А которого нашли эти два бывших моряка, – Линая абсолютно не занимала судьба больного эльфа.

– Так тяжело быть поэтом и лекарем, такое ощущение, что я ничего не могу, – Хэсс втирался в доверие, жалуясь на свою беспомощность.

Он успел отметить почти неуловимую усмешку Линая, когда тот уверился, что сидящий перед ним опустошенный парень такой же несчастненький и неустроенный, как все остальные.

– Нельзя все силы терять. Никуда это не годится, – Линай сказал что-то, чтобы просто что-то сказать и еще больше разговорить мальчишку.

Хэссу захотелось потянуть время, он постарался осторожно повернуться. К ним подбежал Эльнинь:

– Я тебе поесть принес. Повар сказал, что это каша, а рыбу тебе лучше не есть, если укачало.

Эльнинь заботливо расставлял мисочки. Хэсс заметил неуловимую брезгливость Линая. "Он презирает своего ученика?", – отметил Хэсс, но обдумывать не стал, следовало что-то говорить, вести беседу, и не испортить впечатление. Хэсс открыл рот, но в центре всеобщего внимания оказалась Алила и Казимир. Алила громко рассказывала в лицах одну из старинных легенд. Она играла за женские, а Казимир за мужские роли.

История в лицах так заворожила Хэсса, что он пропустил начало всеобщей суматохи. Впрочем, нападение прошляпила еще куча народа, за исключением орка. Со стороны хвойного леса, который был справа от дороги, появились животные. Впереди бежали более быстрые волки, за ними передвигались медведи, за ними что-то типа собак, лис, кабанов. Следом бежали более медленные животные, потом прыгали еще какие-то создания, за ними ползли змеи всех размеров.

Этот табор пронесся, как ураган по лагерю труппы. Почти всем хватило ума отбежать к деревьям, а кому-то удалось даже залезть на них. Хаос продолжался минут десять. Когда пространство очистилось от толпы зверей, люди сползлись к уже потухшим кострам.

– Смотрите, здесь змеюка зажарилась! – Тьямин палкой ворошил остатки костра.

– Что это было? – Эльнинь со священным ужасом оглядывал воцарившийся хаос.

Где-то более крупные животные повредили часть повозок.

– Все в порядке? – Богарта велела вновь запалить костры. – Все на месте?

– Вроде, да, – откликнулась Илиста, которая провела вторжение в объятиях Инриха.

– Что это было? – лепетала Санвау, оба супруга суетились вокруг нее.

– Животные так себя не ведут. Обычно они совместно уходят от стихийных бедствий, например, от пожара – сообщил Страхолюд.

– Там пожар? – заверещал Одольфо.

– Хорошо бы посмотреть, – мечтательно заметил Нигмар. Каждой природное явление дарило осветителю новое видение мира в свете, тьме и полутенях.

– О, Инрих! Что нам делать? – Илиста не выпускала руку директора.

– Собираться, – авторитетно решил Страхолюд. – Все проверились? Богарта, объявите прекличку.

Результат подсчета и идентификации оказался плачевным: пропали отцы Логорифмус и Григорий.

– Ищите их все. Может ушиблись без памяти лежат. Где они были до нападения? – орк разбирался в обстоятельствах пропажи.

– Рядом с нами, – послышался озабоченный и неуверенный голос Мириам. – Мы пили, слушали, что Алила говорила.

– И где их искать? – забурчал Мухмур Аран. – Тише, – Аран успокаивал своего ослика.

– А если их съели? – высказала то ли предположение, то ли надежду Вика.

– Наперво, надо проверить, что там справа, – командирским голосом велел орк.

Богарта распорядилась, но Лайм и Кхельт не успели уйти далеко. Вторжение животных повторилось. На этот раз к нему отнеслись более спокойно.

– Что же такое происходит? – из-за всех сил верещал на своем дереве Одольфо. – Теперь они обратно идут.

– Надо отыскать этих ученых, – не обращая внимания на вопли драматурга, орк кричал Богарте. – У большого есть шансы продержаться, а вот маленький точно по дороге сдохнет.

Богарта слезла с дерева:

– Собираем вещи, и вперед, – командирский голос гремел над округой. – Успокойте лошадей, Аран заткни своего осла. Собирайтесь, если они пойдут в третий раз, то мы еще что-нибудь потеряем.

Собираться в темноте, пересчитывая потери, устранять истерики пришлось Богарте. Орк отправился в лес за пропавшими учеными-богословами.

Глава 13. А мы идем по пыльной, жаркой...

Вы родились.

Очередной закон Мэрфи.

Тори очнулся в новом для себя мире. Рядом с ним сидела девушка. По человеческим меркам, кои Тори успел освоить за год своих скитаний, девушка была невзрачная и неинтересная. Она заметила, что Тори проснулся.

– Пить хотите? – Девушка уже держала в руках белую чашку.

– Хочу, – горло представляло из себя ржавый инструмент, голос сипел и прерывался. – Спасибо, – поблагодарил девушку Тори уже более нормальным голосом, и она уже казалась ему гораздо более привлекательной.

– Это голос, – девушка серьезно разговаривала с эльфом и была неестественно напряжена. – Так я страшненькая, а голос все меняет. Не беспокойтесь.

– Вы мысли читаете? – эльф в изнеможении от усилий откинулся на подушку.

– Нет, но видели бы вы свое лицо. По лицу читаешь, как по открытой книге. К тому же я актриса, и чувствую людей.

– Я не человек, – Тори застеснялся своей наготы, прикрытой тонкой светлой тряпкой.

– Не переживайте, так. Я долго ухаживала за больным человеком. Здесь нет ничего страшного, – девушка очаровывала эльфа своим волнующим голосом.

– А где я?

– Мы еще стоим, скоро завтрак. Я принесу поесть, но сначала вас осмотрит Хэсс.

– Он лекарь? – эльф попытался приподняться.

Маша остановила его:

– Вас вылечил, значит, лекарь. Скажите, Тори, правильно Тори? – эльф кивнул, хотя всем, кроме своих сородичей было обязательным сообщать полное имя, а не домашнее. – Я – Маша. Временно за вами присматриваю. Так вот, Тори вы голодны? Слабость есть? Опишите, что чувствуете?

На такие глобальные вопросы Тори дал исчерпывающие ответы, Маша отправилась к повару Гриму. Эльф остался один, лежать ему претило, и чуть подтянувшись Тори выглянул в окошко. Множество людей суетились, общались, носились перед его глазами.

– Где это я? Снится мне что ли?

Тори осмотрел повозку. Ничего особенного, внимание привлекали только сундучки и коробочки. Эльф посчитал, что там, наверное, лекарские травки. Свою одежду Тори обнаружил разрезанную и запиханную под один из углов лежанки. Замотавшись в тряпку, которой он ранее был накрыт, Тори выполз из повозки. Теплый ветер поприветствовал дитя долины эльфов, солнце рассказало, что жизнь прекрасна.

– Куда? – перед Тори возник молодой человек с черном платке, с почти черными глазами и с ножом в руках. – Сбегаете? А что лекарь скажет?

Тори посмотрел на седого старца, которого заприметел ранее.

– Не он, я – лекарь. Меня зовут Хэсс, – представился молодой человек.

– Да? Я – Тори, – эльф еле удерживался на ногах.

– Пойдемте, я вас положу, Тори, – молодой лекарь подхватил эльфа. – А Маша где?

– Девушка ушла за едой, – Тори устроился на лежанке, его клонило в сон.

Хэсс чистил овощи для завтрака, когда появился маленький человечек. Он разместился между большим мешком с овощами и не менее большим, но еще не наполненным мешком с очистками.

– Приветствую, Хэсс – поэт, вор и лекарь, – поклонился Вунь.

Очищая сладкий корень черной редахи, Хэсс покосился на бродячую загадку.

– Приветствую, Вунь – самый загадочный тип в Темных землях, – ответил Хэсс.

От подобной похвалы Вунь покраснел и слился цветом со своими красными шароварами и бордовой рубашкой.

– Поговорим? – Хэсс спрашивал осторожно, не желая в очередной раз остаться без ответов. – Ты бороду сбрил?

– Да сбрил, а теперь и поговорим, – Вунь был счастлив. – А что это ты делаешь? Дай попробовать.

– Это сладкая черная редаха, а есть и горькая белая редаха, но их варить надо.

– А они не варенные? – Вунь разочаровался в происходящем.

– Я же их еще чищу, значит, не варенные, – Хэсс взялся за очередной корень черной редахо. – Ты мне так и не ответил, Вунь. Зачем ты меня стережешь?

Столь серьезный вопрос требовал от маленького человечка умственного напряжения и четкой формулировки.

– Чтобы тобой никто другой не завладел, – выдал Вунь на вопрос Хэсса.

– Ничего не понимаю, Вунь. А мной что кто-то другой может завладеть?

– Конечно, ты же поэт, лекарь и вор, – Вунь объяснял ему очень дотошно.

– Вунь я вор. Я не спорю, но можно ли тебя попросить не кричать об этом. Это не та информация, которую я хочу о себе обнародовать.

– Правда? – растерялся маленький человечек. – Жаль, – он стал подавать Хэссу корни, чтобы работа пошла быстрее.

– Правда. Что касается, того, что я лекарь, то это тоже не так. Я лечу в меру сил и возможностей, но я не занимаюсь этим постоянно. Просто сейчас сложилась ситуация, когда у меня больше всех возможностей, чтобы лечить.

– А тот седая борода? Он тоже умеет, – подсказал Вунь.

Хэссу следовало быть очень осторожным в ответе.

– Я не знаю его причин, но несомненно они уважительные. Оставим это, Вунь. Теперь, на счет поэта, видишь ли Вунь, поэт из меня вообще аховый.

– Аховый – это как? – Вунь запомнил новое слово, и оно ему понравилось.

– Поэты должны видеть мир несколько искаженным или розовым или черным. Я, как вор, этим зрением не обладаю, Вунь. Видеть мир искаженным для вора это равносильно концу.

– Тогда зачем же ты говоришь, что ты поэт? Выходит "аховый" – это плохой?

Хэсс пододвинул новый мешок с морковью и принялся ее чистить.

– Понимаешь, Вунь, я должен говорить, что поэт. Я же путешествую с труппой донны Илисты. Квалификации лекаря у меня нет, а сообщать о воровских навыках как-то небезопасно.

– Это, что ты прячешься? Как на охоте? – Вунь остановился на половине движения. Ему очень понравилась тайная миссия Хэсса. – Теперь о тебе лучше говорить, что ты вор, немножко лекарь и временный поэт?

– Где-то так, Вунь. Но я вообще хотел бы поговорить о другом. Ты все еще не сказал, от кого ты меня стережешь?

– От других, – с готовностью ответил Вунь. К нему опять вернулось хорошее настроение.

– Уфф, – Хэссу захотелось зафырчать. Он достаточно долго вел разговор, а ничего полезного не узнал. – А для кого ты меня стережешь?

– Для себя, – Вунь посмотрел в мешок с морковкой, там оставалось еще половина.

– Зачем я тебе, Вунь?

– Понимаешь, Хэсс, нам нужен кто-то вроде тебя, – этот обтекаемый ответ вывел терпеливого юношу из себя, но сорваться он себе не позволил.

– Хорошо, Вунь, потом расскажешь. Только ответь, пожалуйста, должен ли я что-нибудь делать?

– Надо, чтобы ты просто был, – Вунь обрадовался, что Хэсс все так быстро понял.

– Замечательно, Вунь. Лучше-ка расскажи мне о тех метках. Помнишь в прошлый раз ты говорил, – Хэсс принялся за чистку зелени.

– А, помню, – Вунь залез в мешок с зелень, на поверхности оставалась одна голова. – Что ты хочешь узнать? Я тебе все тогда сказал.

– Ты не сказал про кого ты говорил, – напомнил Хэсс.

– Нда, нда, знаешь, – Вунь нырнул в мешок с головой и закопошился там. – Я плохой смотрящий, сходил бы ты к матери Валай.

– А она хороший смотрящий?

– Ага. Я ей скажу, кто ты такой, она тебе на всех посмотрит, – Вунь вынырнул из мешка с куском стебля неизвестной Хэссу травы. – Я возьму?

– Конечно, бери. А как бы мне устроить встречу с матерью Валай, – Хэсс стоял на своем. – Вунь, а ты можешь мне рассказать о Темных землях? Ты давно здесь живешь?

– Я здесь родился, – Вунь теребил стебелек, который выпросил у Хэсса. – А рассказывать я не очень умею, ты лучше поговори с отцом Гкмылом.

– Хорошо, – Хэсс обречено согласился. – А когда можно встретится с ...

– Ну, что ты там уже с собой разговариваешь? – послышалось от повара, Вунь мгновенно пропал. – Все почистил? Тащи скорее.

Сегодня труппа изменила расписание, уже солнце встало, а повозки стоят. Общий завтрак не сплотил, а разделил на противоборствующие группировки. Объектом для нападок послужила Богарта.

– Какого бодяжника, вчера нас мучили? Это дурная охрана не способна нас уберечь! – высказывался эмоциональный Одольфо. – Мы так не до фестиваля, а до могилы доберемся.

Менее эмоциональный Флат не соглашался:

– Охрана не причем, дело в этой земле!

– Да, а если я не могу быть уверен, что охрана меня бережет, то как я могу писать? – Одольфо высказывал свои основные претензии. – У меня два листа вчера пропало.

– Волки съели, – съехидничала Вика.

– Дело не в волках, – себе внимания затребовал Мухмур Аран. – Мы не знаем дороги, и мага у нас нет.

– Мага? Да с такой охраной нам мага не видать! – высказался Казимир.

Саньо метнул на него сумрачный взгляд, не менее тяжелый, чем вчерашние камни, которые они убирали с дороги.

– Какой маг? Что нам делать? Кто нас защитит? – Мириам подала голос. Пока она вопрошала, Йол стащил из ее тарелки сладкую редаху.

– Да, мы здесь никому не нужны. Нас специально заманили в ловушку, чтобы выиграл этот проходимец! – не отличающуюся оригинальностью, но заманчивую идею подал Инрих.

Актеры приостановились, от директора никто не ожидал подобного признания.

– Что подавились? – Инриху надоело слушать пререкательства. – Мы едем и все. А если кого не устраивает, может возвращаться, только попрошу неустоечку заплатить, и повозку здесь оставить. Всем ясно? Еще слово услышу, оштрафую, а второе – не позволю играть на фестивале. Значок получите, но играть не дам. А теперь собирайтесь, – Инрих так безжалостно еще никогда не угрожал. Совсем другим тоном, он попросил: – Богарта, можно на минутку пройти ко мне? И ты Боцман тоже, – Инрих поставил свою миску, и величественно прошествовал в свою повозку.

В повозке Инрих закрыл все окна, ему не нужны были лишние уши, но Вуня никогда не останавливали закрытые пространства.

– Когда вернется орк? Идеи есть? – Богарта и Боцман отметили, что директор держится из последних сил.

– Он пошел за потеряшками, и думаю, что не вернется без них, – уверенность Богарты убедила Инриха.

– Оставаться на одном месте мы не можем, надо идти, – директор рассеяно крутил камушек, который ему подарила Илиста к очередному дню рождения. В полутьме камень мерцал зеленым, а на ярком солнце искрился черным.

– Страхолюд нас найдет где угодно. С ориентировкой в пространстве у опытного наемника проблем не возникнет, – Богарта успокаивала директора и успокаивалась сама. – Инрих, я хотела сказать о том, что сегодня ...

– Потом, воительница, – директор отмахнулся. – Нам надо идти быстрее, в запасе у нас не более десяти дней, а с ориентировкой, как вы любезно подсказали, у нас проблемы. Как нам выйти из этих Темных земель?

– Мы движемся не по краю земли, а идем внутрь, – в разговор вступил до селе молчавший Боцман.

– Ты уверен?

– Чувство направления меня никогда не обманывало, – Боцман перехватил камушек, который Инрих соизволил оставить в покое, и стал его вертеть с боку на бок.

– Что с этим можно сделать? – директор покрылся испариной. В закрытом помещении стало достаточно душно.

– Мои ребята уже пробовали свернуть с дороги, но это никому не удалось, – призналась Богарта.

– Почему мне не сообщили? – Инрих не обвинял, но холодный тон стоил Богарте душевного равновесия.

– Мы сделать ничего не можем, а ваше состояние передается всей труппе, – отчиталась Богарта.

– У нас единственный шанс как можно быстрее пройти сквозь Темные земли с минимальными потерями, – подытожил Боцман.

– Остальным сообщать не будем, – Инрих отобрал у Боцмана свой камушек. – Все за работу, мы идем день и ночь, день и ночь. Остановки минимальные, разъясните остальным.

С этого момента труппа поехала в ускоренном режиме. Им сообщили, что ехать они будут до первых звезд, питаться сухим пайком, повару разрешили готовить по ночам, днем ему предложили отсыпаться. Остальным приказали не высовываться из повозок, не собирать цветы, не шляться без дела, не кричать, не привлекать к себе внимание.

Лия стонала во сне. Она прилегла отдохнуть после завтрака, но сон оказался неприятным. Ей снилось, что злые великаны стремятся отобрать ее еще не родившегося ребенка. Рамон с беспокойством смотрел на спящую жену. Когда Лия просыпалась, то не могла вспомнить, что ей снилось. Состояние ее ухудшалось, и происходило это незаметно, исподволь. Рамон перестал думать о музыке, и не отходил от жены. Они ехали на фестиваль потому, что планировали дальнейшую поездку. Рамон мечтал жену перевезти подальше на север к своим родственникам. Лия откладывала поездку на неопределенный срок, а когда к ним пришла Илиста, то Лия мгновенно согласилась ехать. Рамон не стал игнорировать такой шанс, тем более, что Лия уверяла, что беременность переносит хорошо, и проблем не возникнет. Однако в этой поездке все пошло не так. Во-первых, не было мага. Во-вторых, вместо лекаря работал смешной мальчишка. В-третьих, забрели они неизвестно куда. В-четвертых, Лия стала чувствовать себя не очень хорошо. В-пятых, еще не известно, когда они из этого выберутся. Рамон сидел на лежанке и загибал пальцы. Лия застонала, Рамон знал, что минут через десять она проснется с больными глазами и ему надо будет ее успокаивать.

Внезапно полилась музыка. Джу играла на скрипке. Ехать и играть это целое искусство доступное разве что дитю акробатки и музыканта, но Джу освоила и это. Музыка лилась спокойной и тягучей волной. Рамон в очередной раз восхитился талантом маленькой ревнивой Джу. После их массового выступления по поводу нерабочего поведения Джу, она задумалась. В результате полилась музыка. Джу каждый раз как бы проверяла себя не ушел ли Огонь. Рамон заслушался, а когда обратил внимание на проснувшуюся жену, то увидел, что она улыбается.

– Как спала?

– Хорошо, милый. Ребеночек успокоился. Джу хорошо играет, правда?

Усадив супругу, подсунув подушки под спину, Рамон отправился к Лаврентио.

Прелестная парочка Джу и Лаврентио страстно обсуждала вопросы музыки и мастерства. На пороге появился Рамон.

– Лаврентио, Джу, приветствую.

Джу скуксилась, все еще остро реагируя на своих товарищей.

– Проходи, – Лаврентио был рад видеть смуглого гитариста. – Как жена?

– Спасибо, хорошо, – Рамон впервые за последние дни широко улыбнулся.

– Я пойду? – Джу спрашивала разрешения у Лаврентио.

– Останься, Джу, – в два голоса попросили Лаврентио и Рамон.

Джу покорно вернулась на место.

– Мне тяжело начинать, Лаврентио, – Рамон подбирал слова, глядя на Джу. Она поняла, что разговор опять пойдет о ней. – Я расскажу тебе, что заметил сегодня. Лия она плохо спит. Все последнее время, Лаврентио. Но сегодня она проснулась под музыку Джу. Ты просто великолепно играла.

Джу восприняла комплимент, а Лаврентио подумал о своих снах.

– Я тоже не очень сплю, когда засыпаю один, – признался он. – Похоже, что тебя куда-то тянут, но я не помню своих снов.

– Я сплю совершенно нормально, – Джу покачала головой. – Ложусь и сразу засыпаю, потом встаю.

– Это хорошо, Джу, но не все такие счастливчики, как ты.

– Ты хочешь сказать, что здесь плохие места? – Лаврентио вслух повторил, то о чем думал все чаще и чаще.

– Да, все говорит об этом. Но музыка как-то защищает нас.

– Так, что все теперь будут спать, а мне играть? – Джу готова была надуться словно рыба-шар.

– Было бы замечательно, – Лаврентио постарался разрядить атмосферу. – Но не выполнимо, Джу. Я предлагаю вам побольше играть, именно не репетировать, а играть от души. Лии в самый раз спать под музыку.

– Я тоже так думаю, – обстоятельно признал Рамон.

– Так, что мы не репетируем, а играем? – Джу не понимала логики любовника.

– Да, Джу, лучше бы вам всем поделить время, чтобы музыка звучала почти постоянно, – Лаврентио уже чертил на листе график музыкальных занятий. – Ты с утра в наилучшей форме. Потом я думаю, ты Рамон? Потом Негда, за ним Метт. Ты, Джу еще можешь вечером поиграть.

– Отлично, – Рамон одобрительно покивал, он всегда знал к кому можно обратиться за советом.

– Так что мне делать? – Джу готова была заварить новую ссору, после ухода Рамон.

– Бери в руки скрипку, и сыграй для своего усталого лапушки, – Лаврентио знал, как вить из девушки веревки, канаты и ниточки.

Музыка опять полилась, а людям становилось легче на душе. Всеобщему настроению не поддавался Гармаш. Боцман отвел старым друзьям спальные места в повозке Морехода, который переселился к Боцману. Секач не поскупился на одежду. Бывшие оборванцы выглядели представительно. Гармаш получил новые штаны, куртку, рубашку, а также полусапожки. Железяке достался аналогичный набор с дополнением. Плинт нашел ему маленькую сумочку взамен безвозвратно испорченного мешка.

Гармаш и Железяка валялись на мягких матрасах, и раздумывали о будущем.

– Смотри-ка, нас отпустило, – Железяка радовался, что теперь не они не одни.

– Отпустило, – Гармаш же напротив был каким-то унылым. – Что делать будем?

– Как что? Едем с ними, – Железяка не понимал печали товарища.

– Они куда едут? На фестиваль. Им сокровища не нужны, – Гармаш уже забыл, что не так давно и ему сокровища не были нужны.

– Ты чего? – Железяка уселся на лежанке. – Ты, что думаешь, что нам надо их бросить?

– Нет, конечно, – здесь Гармаш лукавил. – Но, это все как-то безвыходно.

– Безвыходно было, когда мы вдвоем из угла в угол ходили, – огрызнулся Железяка. – С тобой точно что-то не то.

– С чего ты взял?

– Да ты о море не вспоминаешь, – сообщил Железяка, обратно укладываясь на лежанку.

Гармаш скривился, будто у него заболели разом все зубы.

– Тебе Боцман говорил, что они и охраной заняты? – Железяка раздумывал об их удаче.

– Говорил, – Гармаш не горел желанием обсуждать и эту тему.

– Я вообще собираюсь присоединиться к дозору. А ты как?

Гармашу пришлось основательно наступить себе на горло и согласиться и с этим предложением.

– Только тоскливо все как-то, – пожаловался он спустя минут десять молчания.

Железяка пробудился от дремоты.

– Тебе все покоя сокровища не дают. Нужны они тебе? Что ты будешь делать? Одному в этих землях нет пути.

Гармаш рывком уселся на лежаке:

– Так ты со мной не пойдешь дальше?

– Увольте меня, я пас.

– Ну да, ты рад, что мы их встретили, стоило тебя чуть испугать, как ты струсил, – Гармаш играл на вечном: на неуверенности в себе.

– Да я рад, что мы их встретили. Я не понимаю, чего тебе приспичило эти сокровища искать. Ты глянь, как Боцман и ребята устроились. Они тоже путешествуют, но не по морю, а по суше. Но это плавание. Они не потеряны, не оборваны, не потушены. А мы?

– А мы ищем путь назад к морю, – Гармаш запальчиво сжимал кулаки.

Железяка не торопясь, уселся напротив него.

– Пути назад нет. Мне дороги в этом Темном месте ясно это продемонстрировали, – заявил он убежденно, и опять улегся на лежак. – Ты как хочешь, а я скажу Боцману, что с ними. А если после того, как мы выберемся отсюда до населенной земли, мне будет с ними неплохо, то я пойду и попрошу ту даму, чтобы мне разрешили остаться.

– Ты уже все решил? Быстро же ты успел, – Гармаш злился на товарища.

– Да и тебя не спросил. Знаешь, Гармаш, мне нравилось ходить за тобой, но сейчас я вижу, что никуда твой путь не ведет, – Железяка надеялся, что друг хоть о чем-то задумается.

– Даже так? – Гармаш ощутил вселенскую пустоту. – А я все-таки найду сокровища, а ты будешь кусать себе локти.

– Нет, не буду, – Железяка не согласился, он твердо был уверен, что не будет.

Орк скользил между деревьев с наслаждением вдыхая воздух Темных земель. Пропажа ученых-богословов позволила ему оторваться от труппы, висящей камнем на ногах. Орк несколько раз слышал от членов труппы, что Темные земли навевают им тоску, безысходность, но он радовался окружающему пространству. Сумрачность и загадочность Темных земель нравились орку Страхолюду. Ему нравилось буквально все: и полоумное поведение животных, ходящих туда-сюда, и странный туман, и каменные великаны, и неожиданные встречи Илисты с пушистым зверем. Орк Страхолюд осознавал душой и разумом, что Темные земли дышат с ним в одном ритме.

– Это – моя земля! – Страхолюд остановился, чтобы сказать это вслух.

Орк шел по следам потерявшихся ученых. Сначала он дошел до места, где табор животных остановился и повернул назад. Животные обошли поляну, и отправились обратным путем. Причем, похоже, что более быстрые животные подождали более медленных. Темные земли преподносили еще один сюрприз. Отсюда орк стал искать следы ученых. На Темной земле отпечатался след от ботинка Логорифмуса. Так, а рядом еще один более маленький и четкий след от обуви отца Григория.

Орку нравился огромный, в чем-то на него похожий, отец Логорифмус. Единственное, что он не одобрял, так это странного и мало продуктивного занятия отца Логорифмуса. Его спутник представлялся орку как нечто маленькое и суетливое.

Шагов через тридцать орк приостановился, здесь спутники разделились.

– Куда кинулись эти люди? – для орка люди и идиоты были почти равноценными понятиями. Тех людей, которые его интересовали, он предпочитал звать по именам.

Орк пошел по следам маленького человечка. Сломанные ветки, ободранный кустарник. Странное это все. Можно предположить, что маленького человечка тащат за задницу, а он цепляется за ветки руками. Орк сошел с тропы маленького человека. Под ногами он заметил оторванный кусок от балахона отца Григория. Рядом, зацепившись за ветку, болталась сумка.

Страхолюд подобрал сумку, еще сотня шагов и ему послышался голос отца Григория. Еще два десятка шагов, и Страхолюд уже может разобрать слова.

Отец Григорий голосом полным ужаса рассказывал анекдоты, нес чепуху, читал молитвы. Все это смешивалось, и показалось орку забавным. Он подошел еще ближе. На небольшой полянке стоял отец Григорий и голосил свою белиберду. В шаге от него сидело большое прожорливое чудовище. Видом страшилище напоминало переросшую лягушку в скрещение с собакой.

Орк наблюдал. Отец Григорий говорил и говорил, сдвинуться с места он не пытался. Стоило ему на минуту снизить темп речи, как чудовище разевало рот и пучило глаза.

"Гипнотизирует он голосом что ли?". Эта догадка показалась орку наиболее близкой к истине. Страхолюд обошел поляну по кругу, за спиной чудовища орк нашел большую нору в земле.