Текст книги "Все дороги этого мира"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

– Я сбегаю за чаем, учитель?

– Сбегай, – разрешил Линай.

Он еще раз напомнил себе, что с учеником надо обращаться терпеливо и по-доброму. До этого у Линая не было особых надобностей себе об этом напоминать, но сейчас нетерпение затмевало все вокруг, и Линай проявлял раздражительность.

Подумав о своем последнем ученике, Линай вспомнил и других своих учеников. Первый ученик у него появился в двадцать пять лет. Вернее, это был не ученик, а товарищ. Они вместе ходили по земле около трех лет, а потом случилась трагедия. Его товарищ не выплыл из реки, говорили, что ушел жить к русалкам. У Линая не хватило силы, чтобы убедить своего товарища остаться, когда его очаровали русалки. Тогда-то в реке на общем сборе Линай и услышал о колодцах силы и об основе мира. Он собирал сведения по крупицам, но через десять лет, знал уже многое. Линай стал искать эти колодцы по всему миру. Два его ученика погибли в странствиях. Еще один сгорел по болезни. Еще через десять лет Линай узнал, где находятся эти колодцы мира.

Линай стал собирать информацию о Темных землях, и узнал, что в мире живут люди, возвратившиеся из Темных земель. Тогда Линай стал искать их. Он нашел девять человек. Вытрясти из них сведения удалось, применив грубую силу. Он использовал технику, разрывающую жизнь и энергию человека на куски. Только так и удавалось восстановить, забытые воспоминания.

Потоками воспоминаний Линаю вспомнился один из его любимых учеников Камил. Когда Камил попал к Линаю, это был уже не подросток, а вполне сформировавшаяся личность. Камил уже многое знал, он научился многому сам по книгам. Камил целенаправленно искал себе настоящего живого учителя. И на беду Камилу попался Линай. Борода, умение ходить по воде, лечить, говорить умные вещи, понимать языки мира, чувствовать потоки силы и сражаться сделали Линая кумиром в глазах Камила. Их общение продолжалось меньше года, до тех пор, когда Камил понял, что именно ищет его учитель. Яркий смешливый Камил сбежал, оставив все свои вещи и книги. Линай искал его полтора года и нашел. Тогда он вытряс все то, что знал Камил, и что его так напугало. Оказывается, Камил знал о жертве, которую надо принести колодцам мира. Он справедливо рассудил, что учитель сделает жертвой его. Линай поморщился воспоминаниям, тогда он ушел от ученика, но потом нанял убийцу, который расправился с Камилом. Линай тогда убил и убийцу, и посредника, его нашедшего.

После всего Линай, положившись на удачу и время, встретил Эльниня. Мальчик попал к нему в подходящем отроческом возрасте, и стал глиной в его руках. Линай был абсолютно уверен в своей власти управлять мальчиком потому, что Линай знал, что жертва должна взойти на алтарь совершенно добровольно. Колодец с силой этого мира никогда не примет насилие. В том, что основой этого мира является все что угодно, но не принуждение Линай знал точно.

Эльнинь вернулся с горячим чаем, но по уши измазанный. Они сели пить чай, Линай добавил в заварник хорошие травки, укрепляющие дух.

– Простите, учитель, а с погодой вы ничего не можете сделать? – осмелился спросить Эльнинь.

– Нет, слишком много сил на это уйдет. Я останусь без них на год, а то и на два, – Линай не желал становиться беспомощным. На самом деле он мог справиться с непогодой, и силы бы восстановились дней через пять.

– Учитель, простите, а что мне говорить о вашей ссоре с лекарем Хэссом?

Линай контролировал себя и улыбнулся, он не понял, что ученик не поверил его улыбке.

– Какой он лекарь, – презрительно фыркнул Линай. – Выскочка. Тебя, что спрашивают о ссоре?

Эльнинь кивнул.

– Кто? – потребовал ответа Линай.

– Повар, донна Илиста, Боцман, Сесуалий, – перечислил Эльнинь.

– Ты ничего им не говори. Ничего не знаешь, и не говори, если что хотят узнать, то пусть спрашивают у меня, – велел Линай. Его мысли переключились на выходку Хэсса. "Ничего меня не догонишь", – думал Линай. – "А потом это для меня будет неважно".

Темпераментная, как огненное солнце, скрипачка Джу сбила Лаврентио с очередной гениальной мысли. "Кто бы мог подумать", – пенял Лаврентио. Она ничего такого и не делала. Нудный дождь не мешал Лаврентио работать. Ему мешала работать Джу. Она так контрастировала с тусклыми каплями, струившимися за окошками повозки, что Лаврентио начинал заводиться.

Он спал с Джу, просыпаться вдвоем особое удовольствие, еще один миг прекрасного мира. Лаврентио любил своих женщин и старался наслаждаться каждым мгновением. Джу выпорхнула из его объятий и унеслась к повару за горячим чаем и завтраком. Лаврентио безжалостно вытолкал себя из теплых объятий сна, чтобы записать мелодию, которая вертелась в его голове с полуночи. Разложив свои бумаги, он принялся записывать. Стоило мелодии лечь на бумагу, как она забывалась. Лаврентио знал, что если написанная мелодия не уходит из головы, то она не совершенна, то где-то он не досмотрел.

Вернулась Джу, ослепительно жаркая и мокрая. Она старалась не тревожить Лаврентио, не отвлекать его от работы, но ему хватило одного взгляда на свою женщину, чтобы разом забыть о работе. Поцелуи, страстные слова и падение на одеяла привели к тому, что Лаврентио с удивлением узнал, что пришло время обеда.

Джу стала прибираться в повозке, Лаврентио опять засел за работу. Но она его сводила с ума. Обнаженные плечи, волосы, собранные в хвост, Лаврентио зарычал:

– Вон отсюда.

Джу обернулась, подарила ему лукавую улыбку:

– Отвечаешь за свои слова?

Лаврентио благоразумно предпочел от них отказаться. Записать музыкальную тему ему удалось глубокой ночью, когда Джу отсыпалась после столь бурно проведенного дня.

Лаврентио закончил писать, но все еще не ложился на лежак. Ему вспомнилась Анна, потом мысли перекинулись на его дочь Най. Потом Лаврентио подумал о фестивале, затем он вспомнил свои годы, и стал обдумывать, как прожить без Джу, когда она устанет от него. По его мнению, Джу его не любила, она к нему пылала. Страсть и любовь – разные вещи опытный Лаврентио мог отличать одно от другого. В дороге страсть разгорелась, а что будет потом покажет будущее. Лаврентио еще раз подумал, что Джу его ревнует, и эта ревность то и дело прорывается. В любви ревность не уместна, а вот в страсти она, как правило, присутствует. Со своей стороны, Лаврентио признался, что влюблен в Джу, и что ему будет стоить с ней расстаться, он старался не думать. Платить способностью писать или слышать музыку, он не хотел, но однажды в его жизни подобное было. "Ничего, найду другое занятие", – ободрил он себя, и отбросил дурные мысли. Сейчас следовало ловить каждое мгновение счастья, а не накликивать беду на порог.

Орк Страхолюд сидел на дереве. Он смотрел вперед, но и там висела пелена проливного дождя. Орк обдумывал важную задачу, как использовать старика Линая, чтобы избавиться от так называемых неведомых хозяев Темных земель. Выходило одно, что надо хорошенько потрясти этого старикашку на информацию. Но тогда придется его убить. Орк был в курсе, что его подозревают в исчезновении двух тихих монахов. Присоединять к уже существующим подозрениям уверенность в убийстве Линая, орк не хотел. Это было бы невыгодно.

И так и эдак прикидывая разные варианты, орк пришел к неожиданному выводу. Реализовывая свои задумки, орк отправился к Хэссу. В очередной раз Хэсса оторвали от чтения.

– Что опять? – встрепенулся Хэсс.

– Нет, но почти, – лаконично успокоил его орк. – А куда ты того дел?

– Вунь пришел и унес, – информировал Хэсс.

– А сам Вунь где? – орк снял мокрые тряпки и обувь, и развалился за столом. – Чашку подай, – попросил он у хозяина повозки.

– Зачем тебе Вунь? – Подозрительность вора опять вышла на первый план.

– Поговорить. Я тогда подожду его здесь, – решил орк, стал прихлебывать чай и пододвинул себе книгу, которую читал Хэсс. – Ммм, про любовные недуги? Признаться никогда этого не понимал, – орк бубнил сам себе под нос.

Отнимать у большого волосатого чудовища книгу о моде, показалось Хэссу слишком неприятным занятием, и он завалился спать. Вунь появился через полчаса, но это не разбудило Хэсса. Надо сказать, что орк использовал один из своих маленьких профессиональных секретов и искусственно поддержал сон Хэсса.

– Да? – Вунь насупил брови.

– Мне бы повидаться с маленькой такой старушкой, которая исчезает мгновенно, – высказал свою просьбу орк.

– Матерью Валай, – полуутвердительно полувопросительно вздохнул Вунь.

– Видимо, – кивнул орк.

– Хорошо, – Вунь не стал задавать никаких вопросов. – Каждый имеет право поговорить с матушкой Валай. Выйдешь за лагерь, свернешь на юго-восток к скале, сделаешь триста шагов, там будет большое желтое дерево. Подойди к нему и постучи по стволу. Скажи, что пришел поговорить с матушкой Валай.

– Потом? – орк спокойно выслушал странные инструкции.

– Потом жди, – Вунь пожал плечами и пошел снимать сонные чары с Хэсса.

Когда вор проснулся, Вунь пускал плавать чайные листочки в чашке орка. Поговорить они не успели, к Хэссу пожаловал очередной гость, Вунь мгновенно спрятался.

– Йол? – удивился Хэсс.

– Если меня родители не переименовали, то Йол, – актер раскладывал на столе угощение.

– Мне? – продолжал удивляться Хэсс.

– Нам, – откликнулся Йол, поправляя челку.

– Думаю, это не спроста, – Хэсс разглядывал угощение, и увидел за спиной гостя Вуня, который делал непонятные знаки. Хэсс таращил глаза, но все равно не понимал, что имел в виду маленький человечек, когда одновременно кивал головой, вращал глазами и махал руками.

– Правильно думаешь, – похвалил Йол. – Поговорить надо, Хэсс Незваный.

От названного вслух его воровского имени, Хэсс ни вздрогнул, ни дернулся. Он спокойно смотрел на информированного гостя. Вунь же ощутил резкую перемену в настроении друга и перестал подавать знаки. Он достал из кармана своих шаровар, на этот раз черных, маленький нож, и стал осторожно ступая приближаться к незваному гостю.

– Я слушаю, – ровным голосом сказал Хэсс.

– Ты не напрягайся, – по-отечески предложил этот мальчишка. – Я хотел бы ...Ааай!

Что хотел Йол, осталось для всех загадкой потому, что он упал с табурета, как подкошенный. Пока Йол формулировал свои мысли и желания, Вунь подкрался и воткнул нож в голую ногу. От столь маленького ножа была, конечно, боль, но рана – несерьезная.

– И чего это он? – спокойно полюбопытствовал Хэсс.

– Если не дать противоядие, но через два часа он уже никому не будет мешать, – с чувством собственной значимости заявил Вунь. – Убрал бы ты его, – по-хозяйски потребовал Вунь. – А сласти не ешь, я их сам проверю, а то вдруг он тебя отравить хотел.

– Да? – Хэсс прикидывал, что делать с Йолом. – А противоядие у тебя далеко?

– Вот, – Вунь показал маленькую коробочку. – Надо засунуть под язык один шарик.

– Что же за нож у тебя такой?

– Это чтобы отбиваться от любых размерных животных, – Вунь еще раз показал свой нож.

– Скройся с глаз моих, – предложил Хэсс. Затем наклонился к Йолу, разжал челюсти и засунул под язык маленький шарик из коробочки Вуня.

Актер пришел в себя через несколько минут:

– Что это было, Хэсс?

Вор сделал покаянное лицо.

– Прости, не успел тебе сказать, Йол. Меня за что ищут то? Ищут меня за то, что поймать не могут.

– Это как? – Йол никак не осмысливал заявление Хэсса.

– Про меня нельзя упоминать, говорить, обсуждать, срабатывает заклятие, наложенное неким типом, и человек умирает, если не капнуть ему в рот немножко целебного раствора. Сам понимаешь, что я себе купил этот эликсир за большие, очень большие, просто огромные деньги. И часть уже потратил на тебя, – Хэсс подвинулся на него угрожающе.

Йол сглотнул слюну.

– Да?

– Именно, а на других я свой эликсир тратить не буду. Мне самому его приходится пить.

– Ну да, ну да, – Йол переваривал услышанное. – Ты же все равно о себе говоришь и думаешь. На тебя оно распространяется в первую очередь.

– Вот видишь, а теперь быстро скажи чего хотел, пока действие эликсира не закончилось, а потом иди к себе, отдохни.

– Да вообще что? Я ничего. Я хотел тебя расспросить про другие земли, я видишь ли собираюсь остаться в Фестивальном, и профессию сменить хочу.

Хэсс закатил глаза.

– Ты лучше оставайся актером, с твоими данными вора из тебя не получится, слишком приметный, – Хэсс не стал говорить о неком слабоумии, которое явно было свойственно Йолу. – Попробуй остаться с актерами, но если тебе не нравится играть, то стань директором, как Инрих.

– Да? – Йолу понравилась идея. – Но у меня нет таких денег.

– Стань тогда помощником директора – второе лицо в труппе. Все, а теперь марш отсюда.

Йол подхватился и, не обуваясь, вывалился на улицу. Вунь высунулся из-за сундука.

– Ну, ты даешь! – похвалил он Хэсса.

– Спасибо, – поклонился вор.

Утром кончился дождь, но дорога была все еще не пригодна для дальнейшего продвижения. Люди высовывались из повозок, весело перекрикивались, шутили. Шутки и смех прервал крик Илисты:

– Помогите! – Богарта, Лайм и Линай кинулись на ее крик, приказав остальным оставаться на месте.

Но актеры на то и актеры, чтобы не слушать своих охранников.

В полусотне шагов от стоянки лагеря Инрих упал в яму, полную грязи. Илиста держала Инриха за руку, не давая ему уйти с головой в смертельную жижу.

– Какого бодяжника, вы здесь делаете? – вспылила Богарта. – Я же сказала...

Она наклонилась и подхватила директора за вторую руку, Лайм перехватил донну Илисту за талию и потянул. Инрих ощутил твердую землю под ногами через две минуты.

– Какой ты грязный, – Илиста прогладила его щеку.

Богарта осматривала яму:

– Милая, – похвалила она грязевую ловушку. – А глубина?

– Я дна не чувствовал, – поделился Инрих, все еще тяжело вдыхая и выдыхая.

Вокруг толпились артисты.

Недай и Боцман подхватили Инриха и поволокли в лагерь.

– Во-первых, отмыться, во-вторых, напоить горячим. А потом я хочу знать, что вы делали так далеко от лагеря, – Богарта оттирала руки от грязи.

– Мммм, – Илиста смотрела на нее широко раскрытыми карими глазами.

– И честно, пожалуйста, – Богарта буравила приму взглядом, напоминающим разделку туши у мясника.

– Мммм, – Илиста уступил требовательному взгляду. – Я пошла за Инрихом, пусть он и объясняет, – выкрутилась актриса.

Директора утащили еще не так далеко, чтобы он не услышал ответ Илисты. Тонкая улыбка осветила его лицо. Много лет назад Инрих и Илиста договорились, что если возникнет ситуация, когда надо отвечать на неудобные вопросы, то Илиста мгновенно играет в дурочку, и валит все на Инриха, а потом лишь соглашается с ним. Сложившаяся договоренность применялась уже дважды, это был третий раз. Инрих знал, что у него есть время придумать ответ, к тому же он нанимал Богарту. Чуть позже он пригласил охранницу к себе, и поведал ей историю о том, что он ощущает некие смутные сигналы, он пошел их проверять, а Илиста утянулась за ним. На вопрос о происхождении этих сигналов Инирих предложил Богарте выйти и посмотреть вокруг. Если ему раньше казалось, что они выходят из Темных земель, то теперь ощущается, что они возвращаются назад. Этих мыслей было достаточно, чтобы Богарта призадумалась, и посоветовала директору еще задержать труппу на месте.

Илисту допустили к телу директора только после ухода Богарты.

– Что ты ей сказал? – полюбопытствовала женщина.

– Что что-то неладно в Темных землях, – Инрих говорил серьезно, обстоятельно.

– Я бы поверила, – Илиста скорчила рожу бедной доверчивой сиротки.

– Ничего про тебя я не говорил. Так что ты мне хотела показать?

– О, Инрих! – Илиста набрала побольше воздуха в грудь. – Я так испугалась, когда ты провалился.

Инрих перебил ее:

– Значит, говорить не будешь?

– Покажу, вечером, – Илиста перешла в амплуа тайной заговорщицы.

– Ладно, – согласился директор. – Так что ты там говорила про яму?

Женщина подсела к нему на лежак, и так проникновенно, как будто видела его в первый раз, посмотрела на Инриха:

– Я испугалась, Инрих. Я же знаю тебя сколько лет, ты мой друг, но я даже не думала, что могу так за тебя испугаться, – Илиста говорила медленно и напряженно.

– Правда?

– Правда, – Илиста сложила руки в ритуальном для варваров знаке.

Инрих почувствовал, что недавний страх уходит вместе с улыбкой Илисты.

– Спасибо, родная, – на секунду директору показалось, что он опять стал молодым мальчишкой.

Это утро принесло в труппу мнительность и тревогу. Многие стали чувствовать себя потерянными, что свойственно, когда спадает морок. Дождь смыл с дороги морок, наложенный Линаем, а без поддержки спал и морок, наложенный на людей. Люди озирались потеряно и недоверчиво. Всем было неудобно и неуютно. Так примерно действует на людей внезапное пробуждение в незнакомом месте. Богарта затеяла всеобщий совет, на котором было решено никуда не трогаться с места, пока разведка не найдет гарантированный путь из Темных земель.

Глава 20. Учитель и его ученик

– Я буду звать тебя Эдвин.

– Почему?

– Вся твоя жизнь – это доброе дело за пятницу.

Навеяно П.Г. Вудхаузом

После совета Линай готов был рвать и метать, но по его спокойному лицу никто бы этого не предположил. Проливной дождь помешал планам Линая, но не изменил их. Обдумать, что делать дальше, и действовать, таково было основное правило целеустремленного старца.

Линай собрался в дорогу, он велел собираться и Эльниню.

– Богарта, я проверю ту дорогу, по которой мы шли, – Линай говорил и давил авторитетом на женщину. – У меня больше вашего шансов справиться с любыми неприятностями. Эльнинь, если что, принесет весть.

– По этой дороге может быть опасно идти, – предостерегла Богарта.

– Не мне, – коротко ответил Линай.

Учитель и его ученик отправились на лошадях, которых выделила Богарта в путь к Черной скале. По расчетам Линая, они должны были добраться до скалы к вечеру.

Хэсс резал на порции вяленую рыбу. Повар доверил ему сегодня новую ступень в приготовлении пищи для актеров.

– Что это у тебя ухо такое красное? – заметил Грим, когда обернулся, чтобы взять очередную рыбку под разделку.

Хэсс и сам чувствовал, что ухо у него зудит. Он скосил глаза, но ничего не увидел.

– Возьми там мое маленькое зеркальце, – разрешил повар.

Хэсс рассматривал свое красное ухо. Серьга дергалась, черный камень пульсировал. Повар тоже обратил на это внимание.

– Магическая штучка, – одобрил он.

– И что она хочет? – потребовал у него ответа Хэсс.

Повар лишь развел руками.

– Ну, ты парень даешь, носить волшебную вещь и не знать, чего она хочет. Попробуй себя послушать. Чего ты хочешь?

Хэсс понял, что ему не нравится резать рыбу, что хочет куда-то уйти. Грим лишь махнул ему рукой, некогда отрываться от готовки.

Хэсса тянуло в сторону, он сделал еще шаг, еще один, затем еще несколько. Ухо переставало гореть. Для проверки Хэсс повернул назад, в ухо будто вонзили раскаленную кочергу. Идти по дороге вперед в фартуке и с ножом в руках пришлось довольно долго. Сзади Хэсс услышал звуки, и обернулся, за ним резво бежала по слякотной дороге его любимая лошадка Ле. Хэсс понял, что ехать вперед придется до того места, пока серьга не отпустит. В то время вору не пришло в голову попробовать снять серьгу, но уже позже он узнал, что снять именно эту серьгу нельзя никогда. Вунь рассказал, что серьга с камнем из колодца мира всегда живет и умирает с ее владельцем.

Дорогу до Черной скалы учитель и его ученик преодолевали в полном молчании. Линай сосредоточено проверял и перепроверял себя, пытаясь успокоиться. Он понимал, что через несколько часов станет самым могущественным в этом мире. Слова "самым могущественным" в сознании Линая равнялись настоящему неподдельному величию.

Эльнинь же напротив ощущал себя угнетенным, каким-то глухо забытым на постоялом дворе поздней ночью. Для того чтобы не думать о своих тревогах, Эльнинь стал смотреть вокруг. Дорога клубилась под его ногами словно лента в девичьей косе. Эльнинь так и не научился общаться с девушками. До этого времени для Эльниня главным была учеба и любимый несравненный учитель. Сейчас отчего-то Эльнинь пожалел, что так и не согласился пойти с одной из деревенских девушек на ярмарку. Тогда он подумал, что учитель не разрешит. Перестав смотреть вниз, Эльнинь перевел взгляд вдаль на Черную скалу. Почему-то ему казалось, что их путь лежит до этой скалы, и их судьбы как-то связаны с этим огромным каменным идолом. Эльниню не нравилось, как скала сияет черным солнечным светом. Решив больше не смотреть на скалу, Эльнинь посмотрел на учителя. Такой решительной и безжалостной физиономии Эльнинь не видел никогда в жизни. От этого можно было только отвести глаза, что он и сделал. "Смотри вправо!", – велел себе Эльнинь. Справа поднимался густой хвойный лес.

– Учитель, там полянка, отдохнем? – внезапно даже для себя, попросил Эльнинь.

Линай поморщился, словно у него схватило все зубы сразу, но разрешающе кивнул.

– Хорошо, ученик. Приготовь все, а я умоюсь.

Эльнинь вытащил припасы и запалил огонь. Линай долго не приходил, Эльнинь даже уверился, что он один в мире, и никто его не найдет. Учитель появился настолько торжественный и сияющий, что Эльнинь восхищенно на него взирал. Столь резкие перепады состояний учителя напомнили ученику его недавний разговор с лекарем Хэссом.

– Ты здесь спать собрался? – Линай похлопал ученика по плечу. – Собирайся, поехали.

Эльниню так было жалко уезжать, что он еле сдерживал слезы. Учитель торопился вперед к свой цели.

Хэсса резко остановило, если раньше его тянуло вперед, то сейчас затормозило. Хэсс стоял посреди дороги с полчаса, но повернуть назад и не подумал. "Все чудесней и разноцветнее", – подумалось вору, ухо все еще горело. У него было время задуматься, куда и зачем его тянет неведомая сила, живущая в серьге.

Пока он маялся посреди дороги, то в голову стали закрадываться странные мысли, но настойчиво мерещился шепоток: "Помоги мне, а я тебе". Вор предпочел поверить себе и согласиться на предлагаемую кем-то странную поездку.

Так как и Эльнинь, Хэсс смотрел по сторонам. Ему нравилось то, что он видел. Окружающее пространство после длительного дождя почистилось, дышалось легче, на душе было светлее. Постепенно становилось темнее, а ухо все также жгло. Хэсс стал всерьез опасаться, что его дорога лежит далеко за пределы Темных земель. Он был уверен, что никто искать не будет. Хотя, стоп, Вунь и его родственник точно будут. А вот орк куда-то пропал еще со вчера, но за Страхолюдом подобное водилось, так что люди не обращали внимание. Хэсс ехал вперед, гадая, что ему предстоит увидеть. Дорога внезапно закончилась. Хэсс видел, что она есть впереди, но Ле стояла, да и ему казалось, что дальше пути нет. Но серьга так и горела в ухе. Хэсс посмотрел по сторонам, на его глазах появилась узкая тропинка, уводившая его вправо. Лошадка покорно направилась к тропинке, да и ухо стало меньше гореть. "Что меня ждет впереди?", – вертелось в голове у Хэсса, но к такому даже он оказался не готов.

Они прибыли на место еще засветло. Учитель Линай дрожал от нетерпения. До его величия было рукой подать. Они спешились.

– Теперь, Эльнинь, пойдем за мной, шаг в шаг. Ты должен идти, иди и ничего не спрашивай, считай шаги. Их должно быть десять тысяч.

Линай пошел по тропе. Эльнинь шел на два шага позади, молча и сосредоточено считая, как велел учитель.

В десять тысяч шагов для учителя Линая и его ученика Эльниня вплелись вечность и одно крошечное мгновение. Выдох остановил Эльниня, не досчитавшего до десяти тысяч двух шагов.

Линай замер, а Эльнинь позволил себе оторвать глаза от тропинки. Вокруг была равнина, Эльниню показалось, что это была искусственная равнина. Он даже уверился, что ее создали люди. На равнине были только колодцы. По привычке считать Эльнинь посчитал их. Вышло двадцать шесть. Каждый колодец был уникален в своем роде. Во-первых, все колодцы светились, но разными тонами красного. Эльнинь заворожено подумал, что не видел столько красного в своей жизни, да еще таких разных оттенков. Внезапно все изменилось, и колодцы стали светиться синим. Вдвоем с учителем они простояли пока цвет не сменился на желтый, потом на белый, потом на черный, потом на коричневый и опять вернулся к красному.

– Что это? – позволил себе спросить Эльнинь.

Учитель радостно улыбнулся:

– Это начало этого мира, Эльнинь. Вся сила, которая может быть.

Ученик блаженно выдохнул. Его сознание затмила мысль, что он – ученик – удостоился такой чести созерцать истоки мира.

– А что будет дальше? – спросил Эльнинь.

Учитель странно на него посмотрел:

– Теперь все зависит от тебя, мой лучший ученик, – заявил он торжественно.

– Да? А что мне надо делать? – Эльнинь был готов ко всему: свернуть горы, начать танцевать, сражаться и умереть.

– Ты должен залезть в колодец, – заявил Линай, при этом он внимательно смотрел на ученика.

– Зачем? – Эльнинь уже был готов лезть в колодец.

– Для того, чтобы я мог получить силу, – Линай говорил только правду, но не всю.

– Хорошо, учитель, – кивнул Эльнинь. – А в какой колодец лезть?

Вопрос был своевременным, более двух десятков колодцев сияли черным.

Линай вспоминал все, что знал про это место. Вроде бы говорилось, что тропа сама приводит к нужному колодцу. Однако Линай остановился, чуть не доходя до колодцев. Справа и слева от него на равном расстоянии сияли два колодца. Еще один был дальше впереди. Линай раздумывал над сложившимся феноменом. Возможно ли что он чего-то не знал и не учел? Возможно, но тогда надо придумать выход из положения, и действовать. Линай уже начал чувствовать, как его сила приспосабливается к ритму сияния в этой долине. За этим, Линай знал совершенно точно, сила начнет перетекать в колодцы, как в более мощные источники силы. Время тянуть нельзя. Пока он думал, судьба решила за него.

Эльнинь снял сумку, положил ее на землю, снял короткие сапоги, подтянул свои зеленые штаны и обошел учителя. Перед Эльнинем заструилась тропинка, ведущая к одному из дальних колодцев. Восприняв, это как сигнал к действию, Эльнинь пошел. Линай двинулся вслед за ним. Сорок семь шагов им понадобилось, чтобы достичь их колодца.

С первого взгляда он ничем не отличался от остальных, но если посмотреть повнимательнее, то увидишь, что он чуть меньше рядом находящихся колодцев, что в сиянии, возникают тонкие фантомные узоры, что рядом слышится шепот темного прошлого и светлого будущего.

– Этот, – благоговейно выдохнул Линай.

Эльнинь заглянул в колодец. Там был все тот же свет. Свет струился, и ласкался. Кроме всего прочего, Эльнинь отметил, что в самой глубине колодца свет не меняется, он постоянно красный. Учитель и его ученик молчали, наслаждаясь ощущением сокровенной тайны, доверенной им.

– Как туда залезть? – Эльнинь не знал, что делать.

Учитель помолчал еще с минуту, думая над ответом.

– Здесь цепи с ведром, опустим вниз, и ты залезешь, – решил учитель.

– Тогда зачем лезть, если можно так зачерпнуть? – справедливо возразил Эльнинь.

Линай сжал кулаки, чтобы не сорваться:

– Таков ритуал, понимаешь, цепь не достает до дна. Ты должен спуститься вниз, снять ведерко, и зачерпнуть сам. Понимаешь?

В этот миг Эльнинь подумал, как много он живет в традициях и ритуалах. Они сильно усложняют жизнь. Кто бы их не придумывал – традиции и ритуалы – явно любитель потянуть время. Оказывается и его учитель приверженец многоуровневых ритуалов и традиций.

– Понятно? – учитель говорил спокойно, очень размеряно. Он говорил, как говорят с тяжело больными капризными детьми.

– Понятно, – Эльнинь пожал плечами.

Заскрипела цепь, ведерко исчезло в красном сиянии. Эльнин боялся лезть в красный туман, но с другой стороны, рядом учитель, который знает, что делает.

Эльнинь занес ногу, взялся за цепь, но Линай его остановил:

– Погоди, – сказал он. – Ты сам на это согласен? Не побоишься?

– Нет, Вы же мой учитель, – Эльнинь смотрел спокойно и уверенно.

– Хорошо, ученик, – Линай задрожал от нетерпения.

Эльнинь спускался в красный туман. Сначала он ничего не видел, потом глаза приспособились к красному свету. Эльнинь вздрогнул, у колодца не было стенок. Эльнинь протянул руку, она ушла в темноту. Сняв ведерко с крюка, Эльнинь, зацепившись ногами, свесился вниз. Он зачерпнул красную жидкость. Ведерко наполнилось.

– Поднимай! – крикнул он вверх.

Заскрипела цепь. Эльнинь одной рукой держал ведерко, а второй держался за цепь. Скоро показался край колодца и рука Линая:

– Давай, – велел он.

Эльнинь протянул ведерко, Линай взял ведерко. Эльнинь держался за цепь, он протянул руку, чтобы ухватиться за край колодца, но не смог. Перед его рукой склубился красный туман. Эльнинь попробовал еще раз с тем же результатом.

Линай держал ведерко в своих руках, он смотрел и страшился вздохнуть, опасаясь, что туман рассеется, и он проснется. Его ученик болтался на цепи, Линай сделал два шага назад, и начал пить. Красная жидкость по вкусу напоминала кровь, разбавленную вином. Солоноватость причудливо смешивалась со свежестью винограда. Линай почти захлебнулся, делая большие глотки.

– Учитель, – послышалось от ученика, но Линай не прислушивался.

Учитель Линай забыл про своего ученика. Он слушал и видел только себя. Внутри у Линая вспыхивали звезды и гасли солнца. Он наполнялся энергией, он сливался с ней. На какой-то миг Линаю показалось, что видит этот мир целиком, а потом, что он ослеп.

– Учитель, – несколько истеричное послышалось от Эльниня.

Линай сейчас бы не мог сказать, кого зовут учителем. Линай расправил плечи, с его лица сходили прожитые годы. Эльнинь увидел, как учитель Линай молодел. Темные волосы, яркие глаза, никаких морщин, бороды, молодые сильные руки. Эльнинь заворожено наблюдал за этим. Но его внимание привлек шум из колодца. Оттуда повалил пар. Пар был удушающим, гадким, оставляя соленый привкус на губах. Эльнинь закашлялся. Он еще раз позвал учителя, но Линай уже шел назад по тропинке. Эльнинь закричал, как не кричал с самого детства, но и этот крик не возвратил учителя. Учитель Линай шел к Черной скале.

Хэсс Незваный свалился с лошади. Такого с ним никогда не было. Но порыв ветра вышиб его из седла. Удивительно, но Хэсс упал мягко, его будто поддержали. Ухо воспалилось, Хэсс потрогал его, не сидит ли там маленький человечек и держит ли огненную головешку. Он пошел по тропе вперед, продираясь сквозь колючий и цеплючий кустарник, Хэсс торопился. Еще секунда и ему казалось, что ухо расплавится. Кустарник кончился, и появилась вымощенная каменная дорожка. Хэсс ступил на нее, ухо дергало, но уже не плавилось от жара и боли. Хэсс побежал, ухо стало отпускать. Дорожка терялась в маленькой рощице, которую Хэсс тоже преодолел на одном дыхании, не сбавляя темпа бега. Сумерки ему не мешали.

Темноту заменил пульсирующий свет, Хэсс приостановился. Странные сооружения, в которых Хэсс только с пятого раза признал колодцы, светились красным. Над одним из колодцев поднимался пар, и высовывалась голова Эльниня.