Текст книги ""Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6 (СИ)"
Автор книги: Олег Петров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 128 страниц)
Полигон Тюра-там, февраль 1958 года
Совещание по сборке объекта Е-2 (в нашей истории Луна-3 – прим.авт.) закончилось за полночь, и Главные уже разъехались, кто по квартирам, а кто и сразу на аэродром. Королев, сидя в тишине своего кабинета, в третий раз перечитал сообщение, принесенное офицером связи. Первую телеграмму он получил еще днем, там говорилось об очередном успешном запуске с мыса Канаверал, и на этот раз в сторону Луны. Начальная траектория аппарата шла с небольшим недолетом, но только что Главному принесли еще одну бумагу, и это уже куда серьезнее.
Допплеровские измерения сигнала с «американца» говорят о только что произведенной коррекции траектории. Аппарат все еще идет с недолетом, но если будет еще одна такая коррекция, то попадание в Луну состоится. Почти сразу же скудные сведения об этих маневрах появились в западных новостях. Судя по тону и подаче материала, эта попытка исправления курса не последняя.
Королев не мог скрыть искреннего восхищения своими заочными коллегами и соперниками. Весь их аппарат весит всего полцентнера, это меньше, чем советский ПС! Но американцы умудрились запихнуть в него аппаратуру и двигатель для коррекции, достижение на грани фантастики! Становится немного стыдно за электромеханический вычислитель Е-2, но с другой стороны, нет худа без добра. Теперь его задумки, о которых пока мало кто знает, получат гораздо больше поддержки на самых разных уровнях.
Королев поднялся с кресла и покинул кабинет, направляясь к давно ждущей машине. Пора домой, поспать часов пять, и снова собираться в дорогу. Через несколько дней он планирует вновь собрать всех Главных для очередного совещания по создаваемому в ОКБ-1 обитаемому кораблю-спутнику. Благо, что ракета, способная поднять такую машину, у него теперь есть. Блок «Е» отработал в лунном полете почти без замечаний, хотя несколько мелких аномалий телеметрия все же выявила, но по ним уже принимаются меры. Теперь можно вплотную заняться кораблем и начинать подбирать будущих пилотов.
От такой перспективы замирает сердце, и он уже заранее отчаянно завидует тем парням, что пройдут строгий отбор и очень скоро полетят «туда», оставив пятидесятилетнему Генеральному конструктору лишь подготовку техники. Со своей стороны он сделает все, что можно и нужно сделать. Все эти ребята, а главное, тот, самый первый, вернутся целыми и здоровыми, чтобы полететь снова. Потому что Сергей Королев знает, что очень скоро из знаменитостей и мировых рекордсменов, которые у всех на виду и на слуху, эти молодцы превратятся в повседневных космических тружеников. И станет их слишком много, чтобы средний обыватель мог помнить их имена. Наверное, так и должно быть, но как же жаль, что самому не светит!
Садясь в машину, Королев усилием воли прекратил очередной приступ жалости к себе. Насчет «никогда», это мы еще посмотрим, подумал он. Его здоровье в последние месяцы улучшилось настолько, что те редкие врачи, которым он иногда позволяет себя осмотреть, только разводят руками. Некоторые пытаются выпытывать, как ему это удается, но Сергей всегда бодро отшучивается, потому что и сам не знает, что ответить. Он подозревает, что и тут проявляется таинственная сила, давшая ему способности к предвидению. Разумеется, ни доказательств, ни каких-либо материалистических теорий он предъявить не может. Светилам медицины лучше вообще ничего лишнего не говорить, пусть лучше у них будет небольшой комплекс неполноценности, и они наконец-то перестанут мешать работе. Так что, если здоровье и дальше не подведет, можно успеть слетать самому. Но это потом, через годы. Сейчас, пока есть в запасе несколько дней, у него имеются срочные и совершенно неотложные дела.
Договорившись с Валентином, Королев может быть спокоен за будущие «сердца» своих машин. Теперь ему предстоит совершить блиц-облет двух столиц, чтобы обеспечить будущее их «разума».
Москва, сентябрь 2057 года
Рьялхи соображали почти сутки. Иван даже мысленно развлекался, пытаясь представить себе их оперативный штаб, собравший в себе лучших ученых, психологов и любителей кроссвордов. Рабочие группы выступают одна за другой, выдавая теории и предложения одно глупее другого. Ожидая контакта, он прямо в кресле слегка задремал, и мельком увидел удивительный сон, где ответ от Рьялхи оказался более, чем странным:
Я жду. В недоумении
Напрасно бродит взор;
Кинжалом в нетерпении
Изрезал я ковер...
(М.Ю.Лермонтов, «Свиданье» – прим.авт.)
Хохоча от души, Иван проснулся и почти полчаса после этого не мог успокоиться. Тем не менее, новый сигнал пришел, и пакет легко открылся посредством серийного номера имплантов ничего не подозревающей Альбины Барсовой.
Оказавшийся внутри архив закрыт ключом, собранным из фальшивого отчета о неисправности имплантов выбранного Иваном оперативника. Это был Нэш Альварес, который в то самое время наслаждался отпуском после жуткой командировки на одну из центральноафриканских войн, бушующих без перерыва уже полвека. Сам Альварес, понятное дело, пострадать не мог, но насмотрелся таких кошмаров, что начал впадать в депрессию, едва закончив отчет для Рьялхи. Координаторы из Четверки вошли в положение и выдали Альваресу длительный отпуск вместе с кругленькой суммой на личные расходы.
Чтоб залечить душевные раны, Нэш рванул на сказочные берега Кубы, и теперь нежился на белоснежном песочке пляжа Варадеро в компании четырех смуглых девушек из недешевого эскорт-агенства. Удивляясь про себя на тему «нафига так много», Иван немного понаблюдал за неприличной возней, дождавшись момента, когда все пятеро, наконец, отключились. Хмыкнув про себя «оригинально, но многое спорно», Иван подстроил спящему Альваресу небольшую неисправность в контуре связи, о которой тот не узнал ни на следующий день, ни через неделю. Но поддельный отчет, содержащий послание, благополучно убыл «куда следует». Оставив Альвареса в покое под грудой загорелых тел и пожелав тому удачи в нелегком деле победы над стрессом, Иван зачистил все следы дистанционного пребывания своих «демонов» в местных сетях и стал ждать.
Спустя сутки он изучал ответ, продолжая по инерции сомневаться, стоило ли влезать в эту «радиоигру». Полученный текст в этот раз оказался совершенно прозаичен.
«Теряем время. Все в силе.»
Коротко и ясно, никаких ребусов. Иван уже посоветовался с Мельниковым и Орловым, и те согласились, что теперь подставу со стороны Саргов можно исключить. Пора переходить к непосредственной переписке. Отправить письмо на указанный в предыдущем послании электронный адрес в Сети проще простого. Для этого у Ивана есть одноразовые точки доступа, припасенные как раз для такого случая. Несколько тысяч таких безымянных терминалов равномерно и хаотично размазано по «шарику», исключая всякую возможность статистического анализа.
Почесав в затылке, Иван составил первое послание, которое получилось рекордно кратким:
«Альтернатива?»
Пусть думают, что предложения взять его под крыло и защищать от злого и ревнивого Вэя Тьяо могут быть интересны. В этот раз, на другом конце думали совсем недолго, и ответный импульс заставил себя ждать всего полчаса.
«Возврат к статус-кво возможен. Расследование В.Т. добровольно прекратить нельзя. Ваша ценность потенциально выше.»
Иван недоверчиво встряхнул головой и опять впал в задумчивость. Теперь эти сверхмозги намекают на принудительное закрытие дела с устранением Вэя? Предлагают занять его место в Восьмерке? А труп куда девать? А всем остальным что, память стереть? Ну, дела!
Однако же, нужно изобразить заинтересованность. Это тоже можно выразить всего одним словом:
«Цена?»
На той стороне должны понимать, что не смогут предложить ему больше, чем личная свобода, которая у него уже есть. Интересно, они будут требовать или предлагать? Ответ пришел быстро.
«Ваши наработки и все контакты по вербовке.»
Иван буквально вскочил с места. Вот это поворот! Значит, про шпиона они как минимум догадываются. И сильно подозревают, что это он и есть! И если так, то всем оперативникам уже проверили импланты на предмет ненужных модификаций. И если шпион Саргов в лице Вэя не идиот, то сразу после «побега» Ивана он должен был это предвидеть и «откатить» изменения в своем комплекте, чтобы не попасться! И теперь доказать причастность Вэя к Саргам будет невозможно.
Да, о таком он даже не подумал. Информация, слитая с комплекта Вэя, у него осталась, но доказать ее происхождение он не сможет. Но все равно, сообщить надо, ведь именно ради этого он пошел на контакт. Придется в этот раз быть более многословным:
«О Саргах спросите В.Т.»
Далее в сообщении идет ссылка на увесистый архив, выложенный на сервер одной уважаемой торговой компании с мировым именем. В архиве вся информация, которую Иван успел получить с комплекта Вэя Тьяо, включая схемы перепрограммирования, кодовые таблицы и огромный ворох отчетов. Информация просто бесценна для предотвращения новых попыток внедрения, но она никак не указывает на личность шпиона. Там нет видео и звука, только текст. Очень много текста. Как только этот файл оказался полностью выкачан, лежащий на сервере оригинал странным образом самоуничтожился вместе с физическим сервером компании. Ничего, денег у этих буржуев много, завтра запасной сервер поднимут.
И вновь, целые сутки нет никакого ответа. Учитывая объем информации, это даже удивительно, Рьялхи смогли все обработать и осмыслить так быстро. Видно, и вправду целую рабочую группу собрали. Но в ответе чувствуется небольшое замешательство.
«Спасибо. В.Т. чист. Нужны доказательства. Безопасность гарантируем.»
Гарантируют, как же! Понятно, что бесплатно получив такой подарок, Рьялхи прыгнут выше головы, лишь бы заставить Ивана замолчать. Его физическое уничтожение сейчас решило бы абсолютно все их проблемы. Все до единой! А за Вэем они теперь и так проследят, сами или с помощью Альбины, не суть важно. Ивану Родину нет больше места на этом празднике жизни.
Это, конечно, реальная угроза. А еще, это шанс. Шанс оставить обе стороны довольными друг другом. Нужно только взять паузу и еще раз обсудить с Орловым и Мельниковым детали нового плана.
Ленинград, специальная лаборатория (СЛ-11), февраль 1958 года
Поздно вечером из проходной большого завода на Волковской улице вышел энергичный темноволосый человек средних лет, плотно закутанный в теплый полушубок. На голове его сидит тщательно завязанный мохнатый треух, да и вообще кажется, что февральский Ленинград для него не слишком уютен. В его походке чувствуется привычка к более теплым местам, и это абсолютная правда!
Человека зовут Альфред Сарант, и хоть сейчас его имя звучит как Филипп Георгиевич Старос, про себя он думает исключительно по-английски. И все потому, что в действительности он американский инженер, и по совместительству, бывший советский разведчик. Несколько лет назад он вынужден был бежать из США под угрозой разоблачения и неизбежной расправы. А сейчас он возглавляет небольшую специальную лабораторию по радиоэлектронике, приютившуюся буквально на чердаке большого завода, и в штате у него чуть более двадцати сотрудников.
Старос, несмотря на мороз, захотел пройтись пешком и еще раз обдумать все те эпические перемены, что сегодня свалились ему на голову. Началось все с загадочного звонка с указаниями «принять ведомственную делегацию» и приготовить к показу прототипы устройств. Что это за делегаты, можно было только догадываться, а на вежливый вопрос о составе на том конце провода так же вежливо повесили трубку. За два часа Филипп Георгиевич буквально поднял «в ружье» своих сотрудников, и к приезду делегации все благополучно успели подготовиться.
Когда к проходной одна за другой подъехали солидные на вид автомашины и «гости» стали подниматься по узкой лестнице на заветный чердак, Старос узнал некоторых из них. Первым в тесное помещение поднялся Дмитрий Федорович Устинов, председатель Военно-промышленной комиссии, царь и бог советской «оборонки». Вторым вошел Александр Иванович Шокин, ни много ни мало, вновь назначенный министр электронной промышленности. Третьим оказался чуть грузноватый человек с огромным лбом ученого мужа и живыми, цепкими глазами, которые сразу выдали в нем незаурядного менеджера и организатора. Впрочем, в тот момент фамилия Королев ничего не говорила Старосу, и только чуть позже, сложив в уме два и два, он стал понимать, кто именно явился на его чердак. (в реальной истории визит состоялся летом 1959 года и вместо Королева там был главком ВМС Горшков – прим.авт.)
Гости повели себя дружелюбно, но по-деловому, и сразу попросили продемонстрировать прототипы узлов будущего управляющего компьютера с незамысловатым названием УМ-1. Начальник лаборатории при поддержке друга и соратника Иосифа Берга (настоящее имя Джоэл Барр – прим.авт.), прочитал небольшую лекцию, после чего показал макет машины и разложенные по столам прототипы узлов. Докладчики специально подчеркнули, что такие габариты, как у этого макета, пока недостижимы. Шокин промолчал, он и так в курсе, а вот Устинов откровенно залюбовался. Впрочем, он тоже хорошо знает, чем отличается прототип сегодня от серийного изделия завтра.
– Даже если ящик будет больше этого, на корабль влезет, а вот на самолет вряд ли, – беззлобно пошутил он. – Но мы вам поможем, чтобы влезло. А то Сергей Павлович от вашего «ящика» взгляд оторвать не может.
– Не могу, Дмитрий Федорович, уж больно ящик толковый получается, – улыбнулся Королев, и неожиданно обратился к Старосу. – А что с памятью? В каком состоянии куб? Это макет или действующий?
– Матвей, расскажи про память, – дал команду Старос, и взбодренный шефом молодой инженер (Матвей Гуревич – прим.авт.) смело шагнул вперед.
– Это наш первый интегральный куб памяти, и он будет работать, когда мы его до конца соберем, – гости улыбнулись, а инженер спокойно продолжал. – Принципиальных проблем в рамках нашего экспериментального производства не осталось, но еще предстоит приспособить конструкцию для промышленного изготовления, а это с имеющимися средствами займет…
– Не меньше года, – Берг мгновенно пришел на помощь слегка смутившемуся подчиненному. – Нужен сборочный завод. Нужен завод ферритовых пластин. Нужно производство оснастки.
– Но в нашей машине мы эту память использовать не будем, – закончил общую мысль Старос.
– Минуточку, – недовольно вмешался Шокин, – Филипп Георгиевич, потрудитесь объяснить этот момент. Что это значит?
– Я еще раз дам слово товарищу Гуревичу, – ответил Старос и добавил: – Матвей, расскажи про вашу новинку.
Инженер вытащил из невзрачной картонной коробки какую-то непривычную, но на удивление простую конструкцию. На вид она представляет собой широкую полиэтиленовую ленту, в которую впаяны ряды проводов и изогнутый параллельными рядами кабель со спиралевидной металлической намоткой.
– Филиппу Георгиевичу пришла в голову идея, – начал было Матвей, но под строгим взглядом шефа слегка осекся. – В общем, этот медный кабель с обмоткой из железно-никелевого сплава действует так же, как матрица из ферритовых колец, являясь, по сути, тем же самым. Поперек идут медные шины с маленькими постоянными магнитами. Все это запаяно в полимерную ленту и позволяет наращивать объем памяти, просто добавляя новые слои. А самое главное…
– Можно параллельно считывать данные с кабеля на одной шине! – воскликнул Старос, в волнении прервав доклад инженера. – Вы не представляете, как это все упростит!
– А вы нам объясните, насколько сильно, – мягко потребовал Устинов, не привыкший к таким абстракциям. – Памяти можно будет поставить больше?
– Это само собой, – ответил Старос, – но и все остальное станет легче, намного компактнее. Уберутся провода запрета, меньше служебной логики. Увеличится скорость доступа к памяти. Это прорыв!
Старос ничуть не преувеличил. Любой инженер-электронщик конца 60-х или начала 70-х годов без труда узнал бы в этом устройстве модуль памяти на основе твистор-кабеля, изобретение гениального Эндрю Бобека из Bell Labs. Но здесь и сейчас это его, Староса, идея, которую он совершенно неожиданно предложил проверить Гуревичу и его ассистенту Шендеровичу, чем вогнал молодых специалистов в полнейший ступор. Идея столь проста, что даже удивительно, что еще много лет она никому не пришла в голову.
Для самого Староса проблема возникла лишь в самом источнике его «озарения». Его рациональный американский ум, еще не успевший пропитаться русской бесшабашностью и фатализмом, просто отказывался верить в вещие сны как источник вдохновения. Но, потом, спустя три бессонных ночи, усталая и небритая парочка инженеров представила ему вполне рабочий образец. И лишь тогда он, наконец, поверил.
– Ну что же, поздравлю вас, Филипп Георгиевич, – искренне улыбнулся Шокин после минутной паузы, – Вы и ваши сотрудники прекрасно потрудились. Но, как вы понимаете, все еще впереди. Вот товарищи Королев и Устинов это люди заинтересованные, но не будем забывать и про народное хозяйство в целом. Значит, так! – он сделал знак, и один из сопровождающих отдал ему в руки пухлую папку.
Шокин достал первый лист, положил на ближайший стол и размашисто подписал постановление Министерства о создании на базе лаборатории нового КБ с совсем другим бюджетом и возможностями и переводу в подчинение новому институту – НИИРЭ. Согласно этой бумаге, новоиспеченному КБ-2 предстоит переезд в левое крыло огромного здания на пересечении Московского и Ленинградского проспектов, что само по себе стало шоком для нынешних обитателей скромного заводского чердака. (в реальности случилось на год позже – прим.авт.)
Продолжая свою неожиданную прогулку, Старос усмехнулся, вспоминая, как Шокин, подобно фокуснику, доставал и подписывал одну бумагу за другой. Указ о создании Госкомитета по электронике, указ о включении в цепочку кооперации Ленинградского Ферритового Завода (ЛФЗ), завода «Прогресс» и других, указ об изменении штатов и окладов, и многое другое. Неплохое шоу, пусть и заранее подготовленное. Но зато теперь все присутствующие до конца жизни будут знать, что стали свидетелями рождения целой эпохи в советской и мировой радиоэлектронике!
Но как же странно думать в этих новых терминах, взявшихся непонятно откуда! Называть двоичный разряд «битом», конечно, удобно, и для англоязычного человека даже вполне логично. Но почему восемь разрядов это «байт»? Загадка. Однако, словечко прижилось, и «старосята» (так реально называли сотрудников Староса – прим.авт.) теперь вовсю щеголяют «байтами», «килобайтами», и пока остающимися в мечтах «мегабайтами».
При гостях, впрочем, никто не решился употребить новые термины, но в самом конце встречи загадочный человек с фамилией Королев вдруг спросил, сколько памяти отведено под команды и сколько под данные. На это Старос ответил, что поскольку «новая» память намного проще и технологичнее, то решено пойти дальше и вовсе не разделять адресное пространство команд и данных» То есть, будет доступно примерно 32 тысячи слов, 16-разрядных. Разумеется, часть памяти с базовыми управляющими программами будет закрыта для записи.
– Шестьдесят четыре килобайта это серьезно, – пробормотал Королев знакомые слова, шокировав Староса до глубины души. Он даже немного замешкался, но Берг его выручил.
– Мы не всегда можем обойтись только выводом управляющих сигналов или распечаткой на бумаге. Мы хотим поставить один или несколько рядов. семисегментных индикаторов. – Сделав паузу, он важно добавил: – Такое еще никто не делал, но прототип высоковольтного устройства у нас уже есть. И поскольку мы сильно сэкономим в схемах памяти, то думаю, проблем не будет.
Это он, конечно, поспешил, подумал про себя Филипп Георгиевич, вспомнив огромные россыпи дискретных элементов, которые еще предстоит собрать в единое целое. Хотя, в последнее время он узнал много нового о построении подобных схем. Так много, что его сотрудники просто диву даются, откуда у их шефа берутся такие озарения, да в таком количестве. Впрочем, все эти идеи моментально подхватываются его жадными до новинок сотрудниками, препарируются и, как вскоре выяснялось, неплохо работают на практике. А поскольку практика в их деле единственный критерий истины, авторитет самого Староса растет не по дням, а по часам.
Во время демонстрации работающего прототипа арифметического устройства Старос не преминул порадовать Шокина известием о том, что нашелся неплохой способ пустить в дело огромные залежи нискочастотных германиевых триодов (слово «транзистор» получило распространение только в 60-е – прим.авт.), наработанных промышленностью. Новые решения открывают массу возможностей и содержат в себе несколько принципиальных прорывов в технологии проектирования подобных схем.
Королев спросил про массу готового изделия, хотя бы приблизительно, и Старос назвал максимум, пятьдесят килограммов. Возможно, удастся снизить до тридцати.
– Ну что, Сергей Павлович, – иронично спросил Устинов. – Влезет этот «чудо-ящик» в ваше изделие?
– А куда он денется, Дмитрий Федорович, – довольно ответил Королев, поглаживая железный бок прототипа. – Если в наше изделие влезет, то в ваше и подавно. Вам-то в один конец.
Вот тут-то Старос и понял, что за изделие имеется в виду, и что за человек этот Королев. Давно ходят слухи о реальных «отцах» советских ракет, и тут вдруг такие гости! Наверняка, это один из главных ракетных начальников, если не самый главный.
– А сроки? – Королев снова стал серьезен.
– До нашей реорганизации я бы сказал, что год, – осторожно начал Старос, тщательно выбирая слова. – Но если мы получим все эти опытные производства и штат, то 5-6 месяцев. Но это только до первого экземпляра, полностью работающего.
– Годится, – сказал Королев. – Я зашлю к вам группу, будем оформлять техзадание. Но мне необходимы ваши гарантии по весу и габаритам. И по срокам, разумеется, тоже.
Старос кивнул, и озвучил еще одну идею:
– Мы можем предоставить вам электрические и… интерфейсные спецификации через месяц. Если смежники не подведут. Месяца через три-четыре можем сделать прототип для испытаний, но он будет тяжелее и больше.
– Уж мы за смежниками проследим, – веско усмехнулся Шокин. – Эти дела у нас на таком контроле, что даже страшно сказать.
– От нас тоже группа приедет, только немного позже, где-то через полтора месяца, – добавил Устинов. – Посмотрим, что вы нам предложите. И от флотских ждите гостей.
Вспоминая этот разговор, Филипп Георгиевич Старос сделал круг и снова вышел к проходной. Немного потоптался, зябко переминаясь с ноги на ногу, и пошел обратно к воротам. Показав пропуск на вахте, пробрался на знакомую лестницу и поднялся на чердак. Сегодня редкий день, когда никто не задерживается на работе, ведь он сам велел всем разойтись и выспаться перед предстоящим переездом. Так что, сейчас он стоит посреди полутемной лаборатории в одиночестве и размышляет. Совсем скоро он сам и его «старосята» покинут этот тесный, но ставший таким уютным чердак.
Похоже, его мечта сделать компактную управляющую мини-ЭВМ, от которой не так уж далеко до персонального компьютера, превращается в реальность быстрее, чем он может надеяться. Но откуда взялись такие слова?!
