Текст книги "Нетрацы. Тетралогия"

Автор книги: Николай Раков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 66 страниц)

Обойдя ближайший бархан, вожди уселись полукругом на песок, оставив свободное пространство в знак приглашения участвовать в совете. Шаман с Самумом заняли свои места, и в образовавшемся кругу повисло молчание. Оба диверсанта прощупывали энергетику группы, но она была абсолютно нейтральной. Ни одного всплеска эмоций, который можно было уловить. Ни агрессии, ни радостного возбуждения. Вожди, казалось, впали в глубокий транс. Наконец через долгих полчаса все трое одновременно открыли глаза.

– Зачем вы пришли к нам, инородцы, – спросил абориген, сидящий между своими собратьями.

– Нас привела война, но мы не хотим вреда вашему народу, – ответил Шаман.

– Что вы хотите получить на Сохаре?

– Индишу такие же враги нам, как и вам. Здесь они нашли то, что помогает им уничтожать наш мир. Мы пришли сюда, чтобы не дать им возможность пользоваться тем, что есть на Сохаре.

– Но вам самим нужно то же самое.

– Да это так. Но наша цель только остановить их. Другие люди будут решать, согласится ли народ Сохара дать нам то, что нужно.

– Но если мы откажемся?

– Если ваш отказ не будет грозить смертью нашему миру, мы уйдем и подчинимся вашему решению.

– Кто сказал, что твои слова правдивы?

– Пусть духи Сохара ответят вам на этот вопрос.

– Мы не можем сейчас посоветоваться с духами. Индишу украли камни, через которые мы разговариваем с нашими предками.

– А если мы поможем найти эти камни?

– Тогда мы спросим духов. Но ты знаешь, инородец, что будет, если духи скажут нет?

– Я не боюсь решения ваших духов, каким бы оно ни было.

– Хорошо. Пусть будет так. Что ты хочешь сейчас?

– Мне нужен ваш человек, который поможет отыскать камни.

– У тебя будет проводник. Что хочешь еще?

– Нам больше ничего не надо. Хочу только узнать, не можем ли мы чем‑нибудь помочь вам. Индишу очень скоро узнают о побеге и будут преследовать вас.

– Мы уйдем туда, где они нас не найдут. Пусть это не тревожит тебя.

– Тогда мы получили от вас то, что хотели, и готовы уйти.

Сохарцы встали, давая понять, что разговор окончен. Шаман с Самумом тоже поднялись и все двинулись в сторону лагеря.

За период их отсутствия на территории ничего не изменилось. Тот же слепящий свет прожекторов. Кое‑где неподвижные тела охранников и абсолютное безмолвие пленников.

– Колдун, что у тебя? – сделал запрос Шаман, как только они вошли за ворота.

– Пока все тихо.

– Сирена, ответь.

– Все в порядке, командир.

– Мы начинаем эвакуацию местного населения. С сохарцами договорились. Нам дают проводника.

Двое сохарцев, участвовавших в переговорах, прошли в ту часть лагеря, где содержались пленники. Третий остался у калитки охранной зоны. Прошло десять, пятнадцать минут, все было тихо, никакого движения. Шаман с Самумом терпеливо наблюдали со стороны. Но вот к калитке подошел первый пленник и двинулся в сторону лагерных ворот, за ним второй, третий. Непрерывная цепочка шагающих мужчин потянулась к воротам, пересекла освещенную за ними зону и исчезла в ночной тьме. Ни суеты, ни разговоров, ни лишних движений. Лица спокойные, сосредоточенные, будто каждый держит в уме свою задачу к выполнению, к которой должен приступить, как только покинет территорию.

– Ты только посмотри, – обратился Самум к Шаману. – Они первыми эвакуируют мужчин.

– В каждом народе свои правила, свои традиции. Может быть, мужчины идут вперед, чтобы обеспечить безопасный отход женщин.

– Командир, здесь Колдун, – услышал Шаман вызов.

– Слушаю.

– Похоже, что нас засекли. Идет активный радиообмен. Источники по нескольким направлениям. Пока сигналов нет только с востока.

– Если лагерь был приманкой, то в восточном направлении нас ждет засада.

– Откуда они взяли людей? – спросил Самум, также слышавший сообщение инженера.

– Ты забываешь о той дивизии, которую передали покойному Ю‑Симу для охоты за нами.

– Надо предупредить сохарцев.

– Давай. Я пошел к Колдуну: надо определиться, в какую сторону будем уходить. Передай вождю, чтобы проводник, который пойдет с нами, был рядом с тобой. – И Шаман быстрым шагом направился к зданию комендатуры.

– Индишу окружили лагерь, – подойдя к вождю, стоящему у калитки, сообщил Самум. – Скажи, какой человек пойдет с нами и что сейчас собираешься делать.

– С вами отправлюсь я. Пусть мои люди уходят. Индишу будут тут еще не скоро. Мы успеем, – как ни в чем не бывало ответил абориген.

Он что‑то негромко сказал, и мужчина, находящийся напротив него в цепочке уходящих, снял с шеи ожерелье, состоящее из длинных колючек, нанизанных на две нити, и бросил его у ног вождя. Идущие следом за ним повторяли его движение и вскоре у его ног образовалась кучка украшений, продолжавшая расти. Часть ожерелий состояла из колючек, как и первое, другие были собраны из тонких обточенных палочек, третьи – из игл какого‑то животного. Изредка попадались украшения, собранные из небольших плоских, но жестких лепестков круглой или овальной формы.

Периодически, когда ожерелья накапливались, из глубины лагеря появлялись две женщины, которые, нанизав на свои руки по несколько десятков штук, уносили их внутрь.

Вскоре к Самуму присоединились Шаман и Сирена и тоже стали наблюдать за странными действиями аборигенов.

В очередной раз, когда женщины вышли забрать оставленные украшения, одна из них посмотрела на девушку и, подойдя, потянула ее за собой. В первое мгновение Сирена оставалась на месте, но, взглянув на командира и получив от него кивок, последовала за сохаркой. Обе подошли к груде ожерелий и, нанизав их на руки, скрылись на площадке пленников.

Через два с половиной часа мимо вождя прошел последний мужчина. По прикидкам Самума, в пески направилось более семи тысяч человек. Площадь, на которой содержались пленники, опустела, но когда Шаман с Самумом хотели пройти внутрь ограждения, вождь загородил им дорогу.

– Это женское дело и туда нам нельзя, – категорически проговорил он, перекрывая своей щуплой фигурой дорогу.

Поверх его головы диверсанты увидели, что в середине площадки, в несколько рядов, образовав круг, расположилось около пяти сотен сохарок. Поискав глазами, они увидели и Сирену, которая отличалась от остальных бледным цветом кожи и ростом. Сохарки раздели ее до пояса и сами скинули свои легкие короткие туники. В центре образованного круга возвышалась темная горка собранных ожерелий.

– Командир, – послышался голос инженера в наушнике. – Гости в двух километрах. Мы что‑то делаем или…

– Ждем, Миша, ждем. Хозяева готовят тут небольшой сюрприз гостям. Загоняй машины на территорию и можешь перебираться к нам. Насколько я могу судить, представление скоро начнется.

Через пять минут обе песчанки, оставленные диверсантами за барханами, нырнули в открытые лагерные ворота и улеглись на песок перед зданием комендатуры. Колдун, встречавший машины на ступеньках, спрятал пульт дистанционного управления в карман и неторопливой походкой двинулся в сторону ожидающей событий группы.

Молча протянув Шаману бинокль, принесенный в руке, он поднял к своим глазам второй, висевший на шее, и сначала направил его окуляры на площадку, где сидели сохарки. Некоторое время он наблюдал за неподвижно сидящими женщинами, а потом, оторвав от глаз окуляры, уверенно заявил:

– Пусть мне больше никогда не дадут в руки монтажный лазер, если скоро мы не увидим выступления Шер‑Паша.

– Да, этим парням, которые идут сюда, не позавидуешь, – ответил психолог. – Если женщина берется защищать своих близких, то лучше быть от нее подальше.

– Кажется, он уже здесь, – произнес Шаман, наблюдая в бинокль за магическим кругом.

Действительно. Поведение женщин изменилось. Если в начале ритуала они сидели прямо, то сейчас опустили головы на грудь и медленно раскачивались. В бинокль было отчетливо видно, что их губы шевелились.

Только сейчас Шаман обратил внимание, что куча ожерелий, лежащих в центре круга, представляла собой не отдельные изделия, а рассыпанные их части. Шнурки, удерживающие наборный узор ожерелий, были удалены, и их элементы лежали хаотичной грудой. Из этой груды сейчас вверх поднимался небольшой темный столбик, состоящий из летящих в пространстве игл и дисков. Невидимая труба всасывала их в себя и через минуту центр круга был пуст.

– Сейчас начнется, – заявил Самум, почувствовавший на своей щеке легкое дуновение воздуха, тут же прекратившееся, будто мимо лица пролетел невидимый предмет.

Хохайя еще не вышла из‑за горизонта, но пространство за колючей проволокой, как и ближайшие барханы, уже было прекрасно освещено. Со стороны пустыни в сторону лагеря двигались две густые цепи солдат, за которыми ползли тяжелые пушечные шестиколесники.

Жуткий крик, донесшийся со стороны наступающих, нарушил утреннюю тишину. Панорама, которую в окуляры своего бинокля наблюдал Колдун, начала быстро меняться. Он видел сразу обе цепи, двигающиеся друг от друга на расстоянии около двадцати метров. Когда прозвучал крик, солдаты повернули головы в его сторону и почти сразу один за другим, как сбитые катящимся вдоль строя шаром кегли, начали падать на песок. Шер‑Паша строго придерживался первой цепи. Инженер надавил кнопку на корпусе бинокля, давая увеличение.

Передняя цепь солдат лежала на песке. Часть из них корчилась, хватаясь за пораженные места, другие лежали неподвижно. Куртки и брюки солдат быстро напитывались кровью, сочащейся из тонких порезов, располосовавших форму. Казалось, что по человеку хлестнули плеткой, имеющей несколько концов, каждый из которых рассек одежду и плоть на значительную глубину. Тонкие линии порой перечеркивали шею и горло солдата, и он на подкашивающихся ногах молча падал вперед. Других боевая плеть хлестнула по глазам, ногам или животу, и тогда, бросив оружие, десантник хватался руками за пораженную часть тела, молча или с диким криком падал на песок. Некоторые пытались отползти назад, другие извивались от дикой боли.

Злой ветер, так на Смекте называли Шер‑Паша, не обошел своим вниманием и вторую цепь наступающих.

«Осколочный снаряд», – мелькнуло сравнение в голове Колдуна.

Не будучи в состоянии дотянуться своими рассекающими полями до второй цепи, Шер‑Паша поражал ее боевыми элементами, которыми снабдили его сохарки. Иглы и диски, из которых состояли ожерелья, захваченные полями сущности, поражали на расстоянии, впиваясь в лица и тела гаюнов. Утыканный иглами, с рассеченными до кости мышцами, солдат поворачивался спиной к летящей в него смерти и либо пытался зарыться в песок, либо бежал назад и вскоре падал от полученных ранений.

Это был странный бой. Прозвучало всего несколько выстрелов, а стройные цепи наступающих были порваны, смешаны, разбросаны, отмечая свой путь неподвижными телами.

Не остались без внимания и броневики гаюнов. Мощное электромагнитное поле сущности разрушило электрические цепи машин. Двигатели заглохли, внутри загорелась проводка. Часть экипажей открыли люки и стали выбираться на броню, где тут же попадали под безжалостные удары Злого ветра. Часть машин загорелась. Из всех открытых люков тянулись вверх черные струи дыма.

Инженер сменил место наблюдения, чтобы увидеть, что происходит с другой стороны лагеря. Там все уже было кончено. Разбросанные неподвижные тела в песчаном камуфляже, безжизненная дымящаяся техника.

– Шаман, нам пора уходить, – оторвав от глаз бинокль, проговорил Колдун. – Они сейчас придут в себя и накроют нас артиллерией. Скоро здесь не останется и камня на камне.

Повернувшись, он увидел, что мимо него в сторону пустыни проходит цепочка женщин, лица которых были спокойны и сосредоточены. Вот уже первые вышли за ворота лагеря и двинулись в сторону разбросанных тел противника. Цепочка рассыпалась веером, создавая свою цепь и приближаясь к барханам.

– Нужно уходить, – произнес Шаман, обращаясь к проводнику.

Тот утвердительно кивнул головой и направился к ожидающим диверсантов песчанкам.

Подойдя к машинам, нетрац указал проводнику на командирское сиденье и, подождав, когда Сирена займет место у пушечной турели, сел на водительское место.

– Мы можем чем‑то помочь вашим женщинам? – спросил он проводника.

– Не стоит думать об этом, – безразлично ответил тот.

Шаману только осталось пожать плечами и завести двигатели.

Машины выскочили за территорию лагеря и, повинуясь жесту сохарца, свернули налево. Насколько помнила Сирена, направление, которое было выбрано, вело в сторону каменистой пустыни и узкого ущелья, где они провели ночевку.

– Командир, тебе не кажется, что мы идем в опасном направлении, – зазвучал в ухе Шамана голос Колдуна.

– Ты можешь сказать, где безопаснее? Если помнишь, мы заключили сделку. Парень, который нас ведет, надо полагать, знает, куда мы движемся, и тоже хочет жить.

– В песках мы хотя бы смогли замаскироваться. Если нам на хвост сядут топтеры или авиация, о которых он ничего не знает, то, чем это может кончиться, не тебе объяснять.

– Я не утверждаю, что операция – сплошной шоколад, но выбирать не из чего. Давай пока будем делать то, что от нас зависит.

Колдун отключился. Он высказал свое мнение. Решение принято командиром и, каким бы оно ни было, его надо выполнять.

Песчанки выскочили на плато и теперь сверху походили на двух спешащих по своим делам тараканов на огромном столе.

– Слева сорок, четыре цели, – крикнула Сирена, разворачивая установку.

Со стороны видневшейся на горизонте горной гряды на машины диверсантов заходили в атаку четыре штурмовых топтера.

«Накаркал Колдун», – мелькнуло в голове у Шамана, и, покрепче ухватившись за рукоятку управления, он приготовился к резкому маневрированию.

С расстояния в километр топтеры выпустили каждый по четыре неуправляемых снаряда и открыли непрерывный огонь из пушек.

Песчанки резко увеличили скорость и огрызнулись огнем. Взрывы снарядов вздыбили почву за их кормой, а по корпусам застучали осколки камней и металла.

Топтеры проревели над головой, а им вслед, оставляя дымовой хвост, рванулась ракета зенитного переносного комплекса от машины Колдуна. Хищники, как растревоженная стая, шарахнулись в разные стороны, но было поздно. Самум стрелял с минимального расстояния, и пораженный топтер распустился в небе ярким бутоном взрыва. Снаряды, выпущенные из пушки Сиреной, не нашли своей цели, и три оставшихся машины, окончив маневр, готовились к новой атаке.

Проводник тронул за плечо Шамана, пальцем указав ему направление, в котором должна была двигаться песчанка. В кабине невозможно было что‑то услышать от грохота пушечной установки. Смертельная игра в пятнашки продолжалась во все ускоряющемся темпе.

Топтеры разделились. Теперь они заходили с разных направлений. Осколки снарядов и камней все чаще стучали по корпусам машин диверсантов. Такая игра не могла продолжаться вечно. Противник имел явное превосходство в огневой мощи и в конце концов выиграет схватку. Это понимали обе стороны.

Группе нужно было найти укрытие. Шаман упорно вел опасную игру, приближаясь к горной гряде. Хорошая пещера, нависающий козырек скал могли спасти от прицельного огня и сковали бы маневренность противника.

Они уже прорвались в предгорье, но хорошего укрытия пока не попадалось. Топтеры поднялись выше и, не торопясь, выцеливали сверху свою добычу. Шаман уже пропустил две узких щели, в которые могла нырнуть песчанка. Преследователи хорошо видели машину, и даже не прицельный выстрел и взрыв в узком пространстве однозначно грозил гибелью. Нужно было на несколько секунд затеряться среди скал, слиться с местностью, исчезнуть и уже тогда найти надежное убежище. Экипажи топтеров тоже понимали это.

И все‑таки Шаману пришлось свернуть в ущелье, когда четыре бледных хвоста неуправляемых снарядов, летящих прямо по курсу и слева, должны были сойтись в точке, одновременно с выходом на нее песчанки. Смяв левый борт о скалу в крутом повороте машина вписалась в каменную щель. Теперь водителю ничего не оставалось, как только увеличить скорость, надеясь уйти подальше от взрывов, которые скоро прогремят в узком пространстве.

«Если у них найдется парочка бомб, то нам точно конец», – мелькнуло в голове у Шамана, но тут перед ним встала монолитная стена. Рефлексы не подвели. Машина вздыбилась и начала разворот, чтобы избежать лобового удара. Скала надвинулась слева и ударила в борт. В глазах замелькали искры и наступила тьма.

Сколько времени прошло с момента потери сознания, Шаман не знал, когда, очнувшись, обнаружил, что сидит в полной темноте в своем кресле. Плечи болели от страховочных ремней, в голове пульсировала тупая боль. Он осторожно пошевелил руками и ногами. Похоже, конечности были целы. Протянув руку к панели управления, щелкнул тумблером, и в кабине загорелся свет. Фонарь был цел, но за ним была непроглядная тьма. Расстегнув замок ремней, он повернулся назад. Сирена безвольно лежала в кресле стрелка, но, похоже, была жива. Видимых травм на теле не было. Рука, лежащая на колене, мелко подрагивала. Уже отводя взгляд от нее, Шаман понял, что в кабине что‑то не так, и, окончательно повернувшись, увидел, что командирское кресло, на котором сидел проводник, пусто. Абориген исчез. Он осмотрел замок фонаря. Проводник не мог покинуть кабину и заблокировать с внешней стороны замок, но маленького человечка не было.

«Разберемся», – медленно промелькнула мысль.

Добравшись до девушки, он расстегнул ремни и перетащил ее на ящики заднего сиденья. Несмотря на массаж активных точек и более грубых попыток в виде пощечин, привести Сирену в чувство не удалось. Единственное, что успокаивало Шамана, спокойное дыхание. Создавалось впечатление, что она спит очень глубоким сном.

Оставив попытки привести девушку в чувство, Шаман одел боевой шлем с забралом ночного видения и, сдвинув фонарь кабины, спрыгнул на пол пещеры. Под ногами был камень. Он прошел к корме машины, вглядываясь в открывающееся впереди пространство. Насколько он помнил, после удара о скальную стенку он потерял сознание. Если даже машина попала от удара в ранее им не замеченную пещеру, она не могла уйти далеко от входа. Раскрытый перед ним созданный природой тоннель уходил метров на пятьдесят дальше, о чем свидетельствовал датчик дальномера шлема.

Шаман вернулся к машине и удивленно уставился на левый борт, по которому пришелся удар. Несколько легких продольных царапин. Ни единой вмятины, ни следа рваного металла. Что могло заставить его потерять сознание. В то, что он мог до такой степени испугаться, он давно не верил. Кто‑то или что‑то привело его сюда и это предстояло выяснить. Он включил сенсоры организма, прощупывая окружающее пространство и стараясь уловить энергетику места. Угрозы не чувствовалось. Стоять на месте было не в характере нетраца. Закрыв фонарь кабины и проверив пистолет, он размеренным шагом двинулся по естественному тоннелю в противоположную сторону от предполагаемого входа.

Пещера змеилась в каменной толще горного хребта, то сворачивая направо, то налево, то открывая сразу несколько проходов. Шаман шел уверенно, будто двигался по давно знакомому маршруту. Нетрац уже понимал, что впереди его ждет встреча и внутренне собрался, пытаясь выяснить, идет ли он по своей воле или его ведут, как марионетку. Однажды он даже остановился и пошел обратно, для чего не потребовалось никаких усилий и внутренней борьбы с самим собой. Наивная попытка проверить свободу своей воли вызвала у него легкую улыбку. Разум, который приглашал его на встречу, был на тысячелетия, а может быть, и на многие миллионы лет мудрее и сильнее его.

«Не хватало еще каких‑нибудь испытаний, типа убийства дракона или задания по обнаружению артефакта за семью галактиками», – подумал он, сворачивая в очередной тоннель, окончившийся огромным залом, посреди которого лежал знакомый по видеозаписи кристалл изумруда.

– Похоже, я попал к великому шаману планеты, – вспомнив информацию, полученную от Чохара, решил он. – Вот четвертый артефакт, до которого не дотянулись руки Ю‑Гира.

В зале никого не было. Шаман дважды обошел его по периметру, но не обнаружил ни другого входа, ни следов, свидетельствующих о посещении зала разумными существами. Он сел на пол и устремил свой взгляд на кристалл в ожидании хозяев, позволивших ему сюда прийти.

Вскоре он почувствовал, что впадает в транс. Тело стало легким, казалось, оно парит над полом. Мысли бежали с огромной быстротой, но все были четкими и ясными, как будто он смотрел в экран персоналки, а перед ним проплывало воспроизведенное голографом детство. Почему он вспомнил именно о нем, было абсолютно необъяснимо.

Он пропустил момент появления рядом с кристаллом сохарца. Без сомнения, это был жрец. Тот же зеленый длинный балахон, свисающий до пола. То же аскетичное лицо в глубоких морщинах, на котором молодым блеском светились проницательные глаза.

Жрец подошел к краю ритуальной плиты и медленно, как по ступеням, двинулся вниз, остановившись напротив сидящего диверсанта.

Шаману было отчетливо видно, что края балахона не доставали до пола. Жрец просто висел в воздухе.

– Индишу, то, что ты ищешь, нет на Сохаре, – прозвучало в голове у Шамана.

– Тогда помоги мне найти это и я уйду отсюда. Обещаю, что другие индишу, принесшие много бед твоему народу, тоже покинут этот мир, – мысленно послал ответ Шаман.

– Духи сказали, что твои мысли так же чисты, как свет Хохайя. Ты познаешь истину, но должен помочь нам.

– Я готов, если это будет в моих силах.

– Индишу увезли с Сохара один из камней силы. Ты должен его вернуть.

– Я обещаю сделать это, но с чего мне начинать поиски. Может быть, великий шипун, покажет мне начало пути?

– Зови меня Босу. Камень находится в твоем мире. Я дам тебе силу и защиту, все остальное ты сделаешь сам, не вмешивая своих вождей.

– Согласен.

– Теперь смотри сюда. – Босу развел руки в стороны и между ними появилось голубоватое свечение эллипсовидной формы, внутри которого четко выделялось несколько точек разного цвета. Жрец демонстрировал систему Хохайя. Четырнадцать планет вращались вокруг звезды. Шестая и восьмая планеты были отмечены красными точками.

Босу указал на шестую планету, и в голове Шамана вновь зазвучал его голос:

– Это Сохара, а вот эта Верма. Там индишу берут то, что вы называете тинал, отправляют его в другой мир, и, пройдя через него, он появляется на Сохаре. Это рассказали мне духи предков. Больше я ничем помочь тебе не могу.

«Нуль‑транспортировка, – осенила Шамана мгновенная мысль. – Вот почему у нас не получалось синтезировать тинал. При прохождении нуль‑камер незначительно, но менялась структура вещества».

– Я понял Босу и благодарен тебе за помощь. Как только я найду своих друзей, мы сразу же начнем искать камень силы.

– Не торопись. Я сказал еще не все. Помни, что мудрость предков не знает границ и расстояний. Возьми с собой этот амулет, – и Босу протянул Шаману раскрытую ладонь, на которой возник черный шар величиной с крупную жемчужину с продетым через него тонким ремешком. – Когда ты найдешь камень силы, положи на него амулет и твое обещание будет исполнено. С тобой здесь находится женщина. Скоро она очнется и тоже придет сюда. Вы пробудете здесь до момента, когда духи решат, что ты готов исполнить их волю. Прощай. Да помогут тебе духи наших предков.

– Подожди. Если позволишь, я хотел бы задать один вопрос.

Жрец, выражая свое согласие, молча поклонился.

– Скажи, где твой народ и почему он не дерется за свою свободу, а позволяет молча себя убивать?

Босу долго молчал, неподвижно уставившись в одну точку у себя под ногами. То ли вспоминал историю, то ли раздумывал, отвечать на вопрос или нет.

Шаман уже перестал ждать ответа, когда жрец глухо проговорил:

– Когда‑то мой народ был велик и могуч. Им было сделано множество открытий, одним из которых было знание будущего на тысячи лет вперед. Это знание и погубило его. Мы погибли в гордыне величия, потеряв свой путь. Вы молоды. Идите не останавливаясь, не потеряйте свой… Мой народ о таких, как ты, говорил: «Человек, нарушающий равновесие». К сожалению, у нас таких не хватило. Вот почему ты тут. Я знаю, ты изучаешь прошлое. Мой народ ушел, но он вернется, когда уйдут индишу. Осталось немного. Скоро мы совсем уйдем. Если будешь жив, приходи сюда и пусть в памяти твоего народа останется мой.

Шаман молчал, ошеломленный таким признанием.

– Вот видишь. Ты не спрашиваешь о своем будущем, так как собираешься творить его своими руками. Прощай.

Босу сгорбился, повернулся и так же торжественно, как спустился, взошел на плиту и растворился в зеленоватом свечении кристалла.

Шаман так и не понял, что это было: живой человек, голограмма или гипнотическое воздействие. Ясно оставалось одно, его беседа со жрецом была реальной. После нее остался амулет, лежащий на каменном полу. Он взял его и, одев себе на шею, поправил камень рукой. Его твердость и теплота не оставляли сомнений в реальности произошедшего.

На него снова накатили воспоминания. Теперь это были беззаботные студенческие годы, смеющиеся девушки‑однокурсницы, песни у костра под гитару, слепящее солнце и он, стоящий в раскопе с глиняной чашей в руках.

Неожиданно видения пропали, и Шаман опять оказался в пещере перед камнем силы. Напротив него на корточках сидела Сирена. Лицо девушки было взволнованным, а губы беззвучно шевелились. По их артикуляции он понял, что она зовет его. Окончательно придя в себя, он услышал ее напряженный голос:

– Шаман, очнись, ты меня слышишь, Шаман.

– Слышу, все в порядке, – произнес он, освобождаясь от остатков транса.

– Что случилось? Я пытаюсь разбудить тебя уже несколько минут.

– Да говорю же, ничего не случилось.

– Где мы?

– Нас пригласил в гости главный шипун планеты, Босу.

– Зачем?

– Он хочет, чтобы мы нашли и вернули ему камень силы, украденный Ю‑Симом.

– Если он тут самый главный шаман, то мы ему зачем? Пусть пошаманит, узнает, где камень. В случае необходимости пошлет туда верторога или Шер‑Паша, а уж доставка камня к нему при таком сопровождении вообще мелочь, о которой и говорить не стоит.

– Он уже пошаманил. Камня на Сохаре нет. Он где‑то в нашей галактике.

– Не слабенькое задание. Это ведь не квартиру обыскать. Поторопился ты, командир, когда Ю‑Сима верторогу отдавал.

– Есть немножко, но теперь мы бесспорно знаем две вещи. Среди Союза есть предатель. Скорее всего, именно ему в качестве тридцати сребреников Ю‑Сим передал кристалл. А также знаем, что тинал добывают на восьмой планете, а сюда перебрасывают через кабины нуль‑транспортировки.

– А эти сведения откуда?

– Об этом мне поведал Босу.

– А он не врет?

– А какой ему в этом смысл?

– Послушай, Шаман, а у нас есть нуль‑транспортировка?

– Экспериментальные работы в этом направлении ведутся, но пока такого у нас нет.

– Значит, в этой области гаюны нас обогнали?

– Обязательно.

– Тогда, может быть, все приемные кабины, которые мы принимали за добывающие модули, фикция? Зачем их располагать здесь, на Сохаре, когда это можно сделать в космосе или просто оставить на звездолете, постоянно меняющем свое местоположение. В этом случае риск обнаружения почти нулевой и секретность сохраняется. А может, у них есть вообще приемные кабины в другой звездной системе.

– Все может быть, но я так не думаю. И мы и гаюны только начали работать в этой области. Насколько я знаю, как передатчик, так и приемная камера должны находиться на планете. Это как‑то связано с гравитацией и магнитными полями. На сегодняшний день, по крайней мере теоретически, мы не можем осуществлять нуль‑транспортировку между звездными системами. Если гаюны продвинулись в этом направлении дальше, то это для нас очень опасно.

– А если они начнут перебрасывать таким образом войска и технику?

– Если бы они это могли, то уже давно бы сделали. Живые организмы при нуль‑транспортировке распадаются. В приемную камеру попадает бесформенное желе.

– Ну и что мы теперь будем делать, командир?

– Уйти отсюда мы не сможем, пока этот камушек, – Шаман кивнул на кристалл, – не посчитает, что готовы к выполнению миссии по обнаружению его собрата, так сказал Босу. Потом мы найдем Колдуна с Самумом и попытаемся добраться до передатчика нуль‑транспортировки. Наше задание не выполнено и никто его не отменял. Давай устраивайся поудобнее, я думаю, хозяева сделают нам необычный подарок.

Девушка села рядом, лицом к плите с кристаллом, сложив перед собой ноги. Оба диверсанта застыли в ожидании.

«Что с Колдуном и Самумом», – мелькнуло в голове у Шамана, и он тут же увидел знакомый ландшафт предгорий, по которому совсем недавно пронеслась управляемая им песчанка. Только теперь он наблюдал за развитием событий со стороны, повиснув в воздухе.

Вот момент, когда его машина нырнула в расщелину, и в тот же миг в нескольких метрах от входа взорвались, врезавшись в землю, снаряды топтеров. Тот, что заходил сбоку, изменил направление полета и на секунду завис, выцеливая узкий проход, в котором скрылась песчанка. В борт вражеской машины ударила длинная очередь спаренной пушки. Самум работал точно. Фонарь кабины пилотов разлетелся мелкими брызгами бронестекла. Топтер клюнул носом и, перейдя в глубокое пике, врезался в землю. Взрыв перевернул машину диверсантов. Песчанка, разбрасывая вокруг себя мягкий грунт и камни, заскользила, завертелась, пока не ударилась о скальный выступ, застыв на боку.

Один из летающих хищников тут же спикировал вниз. Из открывшегося люка выпрыгнули пять штурмовиков и, размахивая автоматами, быстро побежали к подбитой машине. Нанеся несколько ударов прикладами по деформированному фонарю, они открыли его и вытащили два безвольных тела. Песчанка задымила. Гаюны, опасаясь взрыва, подхватив диверсантов с двух сторон под мышки, понесли их к топтеру. Воздушный хищник тут же взлетел и, сопровождаемый остававшимся в воздухе аппаратом, направился в сторону каменистой равнины.

Без всякого перехода картинка резко сменилась. Теперь топтер стоял на гранитной площадке. Его десантный люк был распахнут. Перед машиной с опущенной головой и залитым кровью лицом стоял, покачиваясь, Колдун, руки которого были скованы наручниками. Из топтера выпрыгнули два штурмовика, вытащили за собой безвольное тело Самума и потащили к скале. Двое других двинулись следом, подталкивая дулами автоматов инженера. Часть скальной стенки поползла вверх, открывая чернеющий проход вглубь, и конвой вместе с пленниками скрылся в темноте.

Видение опять сменилось. Теперь это был полутемный тоннель искусственного происхождения, скупо освещаемый изредка крепящимися к его стенам лампочками, по которому двигался конвой с пленниками. Штурмовики остановились у вделанной в стену металлической двери и, распахнув ее, втолкнули в проем Колдуна, а потом внесли психолога. Помещение оказалось камерой с голым полом, на который бросили Самума. Штурмовики вышли. В голове Шамана отчетливо прозвучал грохот закрывающейся двери. Колдун подошел к лежащему на спине психологу, опустился перед ним на колени и припал ухом к его груди. Обследование товарища, видимо, удовлетворило инженера. Он сел на каменный пол, оперся спиной о стену и, раздвинув ноги, подтянул скованными руками расслабленное тело, положил голову Самума себе на грудь. Произведенные усилия утомили его. Он оперся затылком о стену и опустил руки на грудь товарища. Немного отдохнув, инженер согнул ногу в колене, дотянулся до ботинка и в его руках оказалась причудливо изогнутая отмычка. Захватив ее зубами, он стал открывать замок наручников. Несколько движений головой – и один из браслетов распался надвое.