Текст книги "Нетрацы. Тетралогия"
Автор книги: Николай Раков
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 66 страниц)
Штаб Сан‑Кома не предусмотрел только одного – что пришельцы не просто захватывали планету, а осуществляли карательную экспедицию.
Диски‑разведчики даже не стали проводить разведку местности, расположенной в тридцати‑сорока километрах от равнины, где были собраны ударные части. Они, сделав небольшой круг, нанесли удар по фактически не защищенному городу, расположенному за рекой, в пятнадцати километрах от предполагаемой высадки десанта.
Град бомб, ракет и снарядов обрушился на центральные улицы. Красавцы небоскребы рушились, как карточные домики, будто сделанные из фанеры и картона. Десятиминутный налет – и весь город исчез в клубах пыли и дыма. Не было видно даже отдельных домов окраин. Из непроницаемого для простого глаза растущего пылевого монстра то и дело выскакивали диски‑разрушители. Совершив разворот, машины вновь скрывались в пылевой завесе, продолжая свое разрушительное шоу.
Вражеская эскадра начала распадаться. Часть кораблей увеличила скорость, огибая планету. Противник не опасался активного сопротивления в пространстве и, не торопясь, разворачивал свои силы для нанесения ударов по самым населенным городам Яды. С орбиты было прекрасно видно, как еще десяток городов подверглись нападениям захватчиков с тем же уничтожающим результатом.
С некоторым опозданием штаб Сан‑Кома отдал приказ, и на полную мощь заработала противовоздушная оборона планеты. В небе появились истребители, и взлетели сотни ракет земля‑воздух.
Диски‑разрушители обладали фантастической маневренностью. Часть из них связала боем вышедшие наперехват эскадрильи, другая, запеленговав места ракетчиков, ринулась уничтожать пусковые установки.
Уже в самом начале боя стало очевидно, что авиация проигрывает воздушное сражение. Ракеты воздух‑воздух, выпущенные с дальней дистанции, не наносили противнику никакого урона. Самонаводящиеся боеголовки будто не видели целей, по которым были выпущены. Ближний воздушный бой тоже не принес желаемых результатов. Диски, обладая более высокой скоростью, уходили от прицельных пушечных выстрелов сами, стреляя одновременно во всех направлениях. Через несколько минут равнина перед городом покрылась кострами горевших самолетов. Редкие, распахнувшиеся в небе купола парашютов свидетельствовали о том, что пилоты были убиты еще в кабинах своих машин. Точность стрельбы оружия врага была просто феноменальной.
Противник тоже понес потери, но по сравнению с полностью уничтоженными истребителями о них можно было и не вспоминать. Было сбито всего четыре диска. Они буквально разлетелись в воздухе, то ли после прямого попадания ракет земля‑воздух, то ли, получив повреждения, самоликвидировались. Система радиоперехвата не зафиксировала в пространстве никаких переговоров противника. Ракетные наземные установки, участвовавшие в бою, были перехвачены на путях отхода и полностью уничтожены.
Расчистив и обезопасив прилегающее пространство, диски, рассредоточившись, зависли над равниной, охватив своим охранным кольцом и город. Один из звездолетов пришельцев начал посадку прямо в центр разрушенного мегаполиса. Практически не понеся никаких потерь, враг начал высадку своего наземного десанта.
Вскоре из городских руин начали выскакивать его боевые машины, полусферы диаметром не более четырех метров с двумя короткими стволами, расположенными один над другим. Двигались эти своеобразные танки тройками, а сверху на высоте полутора тысяч метров их сопровождал один из дисков, осуществляя воздушное прикрытие или управление, если машины были автоматами. Часть машин двинулась по дороге к мосту, остальные вышли на трассы, ведущие в разные стороны от города.
– Наши «драконы» раскатают этих черепах в блин. У них не пушки, а ножки от стульев, – проговорил один из абордажников, имея в виду имперские танки и сравнивая их с машинами пришельцев.
– Только что от наших летунов летели пух и перья, – остудил его прогноз Колдун.
– Хватит трепаться, похоже, настала пора браться за работу, – проговорил гаюн, наблюдавший за врагом.
Действительно. Эскадра противника, разделившись, равномерно распределилась над полушарием планеты. Ближайший к транспортнику корабль, на котором располагались диверсанты, сместился, и до него оставалось не больше двух километров. Прыжок для ранцевого двигателя скафандра ничтожный, но включать его было нельзя. Обследование брошенных бортов дисколетами врага подсказывало абордажникам, что любое активное излучение будет тут же засечено радарами противника.
– Давайте попытаемся прыгнуть, – предложил Колдун.
– Далековато, – произнес кто‑то.
– Масса корабля сама притянет нас к нему. Вокруг болтается много обломков, могут не обратить внимания, – добавил диверсант. – Что, так и будем сидеть здесь, пока кислород не кончится? Предлагаю рискнуть. Первыми пойдут двое или трое. Добравшись до борта, они должны будут найти возможность проникнуть внутрь. Если это удастся, то по сигналу остальные включают ранцевые двигатели и через минуту будут уже на борту.
– А если не найдут?
– Как и планировали, закладываем взрывчатку в районе двигателей и обратно.
– А какая разница, может быть, сделать бросок всей командой, – предложил чей‑то молодой голос.
– Если мы пойдем скопом, то нас обязательно засекут. Что помешает капитану выпустить еще один диск. Он расстреляет нас прямо на корпусе, как в тире. Спрятаться будет негде.
– А это нам зачем? – один из абордажников махнул портативным ракетометом.
– Много истребители навоевали? – спросил Колдун.
Спор закончился. Теперь все смотрели на капитана абордажной команды, который должен был принять решение.
– Попробуем, – после короткого раздумья проговорил тот. – Пойдут трое. Кто хочет идти первым?
– Мое предложение – мне и идти, – произнес диверсант.
Его решение никто не оспаривал.
– Кто еще?
Вызвались идти еще двое молодых парней.
– Удачи вам, – хлопнул каждого по плечу командир.
Прыжок в космосе, без включенного ранцевого двигателя, это далеко не одно и то же, что прыжок на стадионе. В первом случае секунда‑две – и ты у цели. Во втором – плавное, медленное, почти текущее состояние организма и такое же восприятие окружающей обстановки. Борт вражеского корабля наплывал очень медленно.
«Какого черта я сюда сунулся, – подумал Колдун, наблюдая за медленно наплывающим бортом вражеского корабля. – Если выживу, надо менять профиль работы».
Их не заметили, и вскоре все трое коснулись своими ботинками черной брони вражеского борта. На обследование верхней части корпуса они потратили полчаса, но не нашли на нем не только что‑то напоминающее обвод люка, но даже швов, соединяющих отдельные броневые плиты. Можно было подумать, что верхний слой брони отлит целиком. Колдун, видя, что его напарники, как и он сам, не добились никаких результатов, подал знак. Все трое подошли к корме и, отталкиваясь от корпуса, спустились в район дюз. Здесь все было более знакомо. Воронка почти восьмиметрового диаметра, сужающаяся до двух метров в своем конце, за которой шла камера сгорания. Двигателя стояло два, но диверсант решил не рисковать. Все тридцать килограмм бромита, доставленных диверсантами, были опущены в одну камеру сгорания. Детонатор был поставлен кислотный. Еще при сборах на Яде было принято решение не применять никакой электроники. Чувствительность приборов врага была неизвестна, а ее эффективность уже была проверена в ходе состоявшегося воздушного боя.
Кислотная ампула беззвучно хрустнула под давлением стального поршня, начав неумолимый отсчет времени до взрыва.
Обратный прыжок на транспортник показался диверсантам куда короче, будто они вернулись домой.
– Ничего не нашли? – спросил капитан, хотя и так все было понятно.
– Не единого шва, как на голой заднице, – ответил молодой гаюн, побывавший на корабле.
– Через час грохнет. Если развалится корабль, достанется и нам.
Пятьдесят человек абордажной команды имели небольшую возможность спастись. На борту транспортника был челнок, способный доставить их на планету, но пробиться сквозь плотный огонь летающих убийц у него не было ни одного шанса, это понимали все.
– Приготовились к эвакуации, – скомандовал капитан. – Дело мы сделали. Шатох может подарить нам еще один шанс.
Абордажникам повезло. Разведка захватчиков обнаружила наземные комплексы противокосмической обороны, и они, чтобы не быть просто уничтоженными, осуществили массовый запуск ракет. Корабли врага ощетинились вспышками лазерных орудий, начав маневры уклонения. Диски‑истребители кинулись наперехват. В ближайшем космосе и в атмосфере вновь завертелась карусель. Экипажи брандеров не дремали. Запустив двигатели, бросились на сближение с кораблями врага. Вспышки взрывов то здесь, то там сверкали короткими всплесками мгновенно тухнувших звезд.
– Давай, – крикнул капитан, и пилот челнока рванул рукоять экстренного старта.
Приказ поступил как нельзя вовремя. Выстрел стартовой установки был скрыт мощным взрывом. Этот взрыв не мог быть ничем другим, как взрывом заминированного диверсантами корабля. Корпус транспортника прикрыл диверсантов от смерти, но челнок так тряхнуло, что его двигатели не запустились, и машина камнем пошла к планете. Войдя в верхние слой атмосферы, корпус челнока раскалился, и он падал огненным болидом, на который ни одна из сторон, участвующих в схватке, не обращала никакого внимания.
Пилотам удалось стабилизировать падение, запустив один из двигателей. Хаотичное падение машины отнесло ее в сторону от места схватки.
– Садиться негде, под нами горы, – сообщил пилот. – Двигатели вертикальной посадки не запускаются.
– Давай парашют, – приказал капитан.
Пилот пожал плечами, подавая этим знак, что все бесполезно, но отключил двигатель и перевел закрылки в положение для парашютирования. Машина начала заваливаться на хвост, и через несколько секунд свободного падения раздался резкий хлопок. Всех рвануло из кресел до хруста в плечах. Спасательная система сработала, но это заметил и противник. Очередь прошила огромный, наполненный воздухом купол. Тот начал съеживаться. Падение ускорилось. Вторая очередь простучала по хвостовой части машины, оставляя в ее корпусе дыры полметра в диаметре. Вскоре челнок уже камнем летел вниз.
Не зря капитан помянул Шатоха. Сегодня имперский божок был на стороне авантюристов. Диски‑перехватчики не стали преследовать падающую машину. Стропы сложившегося парашюта зацепились за скальный выступ, изменив угол падения. Оставшихся в живых бойцов резко дернуло. Подвесная система не выдержала. Челнок, проскользив по склону несколько сотен метров, рухнул своей кормой в озеро.
«Приехали», – сквозь туман в голове буквально проползла мысль Колдуна, когда он почувствовал, что его тело никуда не швыряет, не трясет и оно не летит в бездну.
С трудом сбросив скафандр с ноющего при каждом движении побитого тела, диверсант начал осматривать остатки команды, удивляясь про себя, что воспринимает гаюнов как своих товарищей.
Выживших, кроме пилотов, оказалось трое. Лобовые стекла челнока были разбиты, и не пришедших в себя членов команды спустили через них на берег. Надеясь на невероятную удачу, Колдун нырнул в затопленную часть челнока, но в живых больше никого не обнаружил.
Трое суток они бродили по горам, пока не наткнулись на местных жителей. Полученные новости были нерадостны. Никакой вид связи на планете не работал. Остатки военных пришельцы загнали в горы. Диски‑перехватчики буквально вели охоту за каждым человеком. Люди прятались по узким ущельям и пещерам, боясь лишний раз развести огонь. Даже дым костра был поводом для воздушного налета.
Еще через неделю, отдохнув и восстановив силы, они добрались до секретной военной базы, где их встретили Сан‑Ком с Ю‑Симом.
Когда удивление от появления «погибшего» синока несколько прошло, Сан‑Ком сообщил последние новости.
– На моих глазах, – говорил он, – эти маленькие черепахи разнесли на раз нашу танковую дивизию. Было похоже, что «драконы» сделаны из пластика. От единственного попадания броня танков раскалывалась и летела кусками в разные стороны. Правда, мы не решились поднять авиацию. Чертовы диски висели над полем и снимали свою часть боевых трофеев. Нам остается только прятаться и ждать. Но чего здесь мы можем дождаться? – спрашивал он.
– Они применяют какой‑то новый вид лазеров. Сначала облучают им нашу технику, после чего броня становится хрупкой и непрочной, похожей на стекло, – добавил Ю‑Сим.
– Над этим уже работают наши ученые, но сейчас нас заперли, как вино в бутылке, – жаловался престолонаследник.
– Успокойтесь, ваше величество, – говорил разведчик. – Мои люди работают. Флот уже должен был получить сигнал тревоги.
Действительно, император с помощью своих союзников одним ударом прекратил попытки любого сопротивления, загнав целую планету в кольцо блокады.
«Где же Шаман с Самумом», – думал Колдун, ни секунды не сомневающийся, что оба нетраца живы и продолжают действовать.
Неприятеля можно было бить. Два корабля инопланетян были уничтожены. Один подорвала команда Колдуна, в другой удачно попал брандер.
«Десяток моих парней справятся там, где ничего не сможет сделать целый флот», – с гордостью, за своих диверсантов говорил полковник Лузгин, и Колдун свято верил в лозунг «Где мы – там победа».
Глава 6
Козары
Никто и никогда не напишет историю вселенной. Все лены – все территории, все наделы. Все без исключения во всем существующем пространстве? А где они кончаются? Что, если за точку начала принять лен, в котором находится тот или иной индивидуум, государство, планета, галактика. А кто? Бог, вселенский разум или что‑то еще разделили все пространство на эти самые лены и сколько их? И какое дело разумным существам с планеты Земля до истории открытой ими планеты за миллиарды световых лет. Открыли планету. Назвали Зета‑7. Что дальше? Пусть даже земляне узнают каким‑то невероятным образом, что там идет кровопролитная война. Или совсем наоборот. Там сплошной рай и благоденствие. Что это изменит в их жизни? Вот если бы они могли туда попасть, или та война или рай имели бы на них свое воздействие, тогда да, тогда конечно, тогда нужно знать, потому что это касается или может коснуться тебя. Любую цивилизацию, государство, общность людей в своей основе больше интересует даже не сегодняшний, а скорее завтрашний день. Считается, что основной постулат истории – это время. Но и время в каждом своем лене многомерно. Что бы изменилось в жизни американских индейцев, если бы они узнали, что Александр Македонский двинул свои войска в поход на Индию? Да ничего бы в их жизни не изменилось. Какое дело племенам Сибири до третьего или пятого крестового похода. А ведь и те и другие жили на одной планете в одно и то же, но, получается, в разное время. Что же это за многомерность времени? Значит, существует еще один незыблемый постулат во вселенной, диктующий свои условия этой многомерности, и этот постулат – пространство. Значит, покорив пространство, можно изменить время. И если ты это сделаешь, то та война, что ведется за миллиарды световых лет от тебя, может стать твоей войной. Твой лен, твое пространство, может стать интересным и притягательным для чужих, а ты будешь вынужден изучать и интересоваться тем, на что раньше не обращал никакого внимания. И если бы только изучать и интересоваться. Ты будешь вынужден принять для себя решение, на чью сторону встать в той чужой для тебя войне. Время безжалостно с каждой пройденной секундой сокращает твою жизнь. Получается, что пространство может быть не менее безжалостным. Сокращаясь, оно может привести тебя во время жестокого выбора или твоего конца.
Козары несколько тысячелетий назад победили пространство. Вторгнувшись в многомерность времени сотен и тысяч миров, они почувствовали себя если и не богами, то теми, кто имеет право изменять эти миры для себя, пользуясь благами более слабых или делая слабыми сильных. Со временем они превратились в племя безжалостных космических волков, шныряющих по вселенной, забывших родной дом.
Раскрыв тайну зон пространственных переходов, они осторожно вели разведку. Наткнувшись на сильного противника, выискивали его слабые места, провоцировали на войны с соседями, если такие обнаруживались в ближнем пространстве. Усиливали одних и ослабляли других, частенько наблюдая с галерки за гибелью цивилизаций. Получая от этого удовольствие, они, восхваляя свой ум, насмехаясь над недалекими, устраивали пиршество на развалинах планет и городов, еще пахнувших гарью пожаров и крови.
Десять лет назад они проникли в пространство империи и решили, что в этом лене пространства можно задержаться. Десятилетие для вечных странников – это ничто. Перестроив этот мир по своему желанию, можно будет добавить толику от него к своему могуществу. Что значит гибель какой‑то маленькой империи, а вместе с ней и другой цивилизации, если этого хотят они, козары, сила самой вселенной. Кто сможет противостоять их хитрости, силе, вероломству.
Сейчас до дня победы оставалось совсем немного. Два огромных флота должны были уничтожить друг друга. Потом останется самое приятное и легкое. Разграбить и уничтожить оставшиеся без защиты планеты или, проявив милость, оставить этих жалких людишек на развалинах их домов. Вернуться сюда через пару сотен лет, повторив урок повиновения.
Так они всегда поступали. Так собирались поступать и впредь.
Милость будет зависеть от самих ничтожных, и они должны это понять. Чем яростнее сопротивление, тем тяжелее кара за него.
Не все идет так, как должно было идти. Этими недоумками уничтожены три пространственных перехода. Еще один не удалось сохранить в тылу их противников. У паршивой планетки, вставшей против своего же властителя, сбиты два корабля. За все это придется спросить сполна. Отрезать бы сейчас их властителю голову, да не пришло еще время. Эта кукла должна отслужить свое, прежде чем кончится ее время. Надутый болван захотел власти. Она ему будет дана, но не в этом мире. Есть только одна власть, и она принадлежит козарам. Все, до чего они могут дотянуться, тоже принадлежит им.
Группа в двадцать бортов, боевых кораблей, в которую входил крейсер под командованием И‑Рида, задержалась на границе империи, не успев соединиться с основными силами флота. Виной тому были невидимки из Патриотического фронта, халатность тыловых крыс и контрразведки, допустивших отравление пищевых продуктов, поступивших на корабли. Проверки различных служб выматывали экипажи.
К концу дня И‑Рид наконец добрался до своей каюты и, расстегнув мундир, упал в кресло.
«Когда же все это закончится и поступит приказ идти на соединение с флотом, – сидя с закрытыми глазами, думал он. – Хоть в прыжке отдохнем от этой нервотрепки».
Сигнал вызова с мостика заставил открыть глаза.
– Ну что там еще? – раздраженно рявкнул он.
– Капитан, идет передача открытым текстом, – прозвучал голос первого помощника. – Вам это обязательно надо видеть.
– Включай, – тяжело вздохнув, отдал приказ И‑Рид.
Голоэкран развернулся, и на нем появилось лицо Сан‑Кома.
Первые же слова друга выбросили капитана из кресла.
«Началось», – мелькнуло у него в голове, пока он быстро застегивал китель и опоясывался ремнем с кобурой бластера, одновременно отдавая команды.
– Заблокировать доступ в оружейную каюту. Взять под охрану томасола. Отключить питание от установок пси‑подавления. Подготовиться к аварийной герметизации отсеков. Начальникам служб явиться на капитанский мостик.
Корабль нужно было во что бы то ни стало сохранить в полной боеготовности. Бунт на военном корабле да еще во время войны допустить было нельзя. Этот корабль нужен был ему, и с момента расставания с Сан‑Комом он почти ежедневно думал именно об этом.
Экипаж будет разделен и закрыт по своим постам и «аварийным» секторам. Массовых схваток на палубах удастся избежать. Больше всего сейчас его волновали офицеры корабля. Немало часов он провел, беседуя с каждым, и в своей каюте, и на мостике во время дежурств, осторожно прощупывая настроение подчиненных. Как они отнесутся к тому, что он им скажет. Очень хотелось верить, что поймут и сделают правильный выбор.
В рубке он появился в тот момент, когда Сан‑Ком стал говорить о предательстве императора и инопланетном вторжении.
Кивок старшего помощника подтвердил, что все его приказания выполнены. Он не стал нарушать установившуюся тишину и молча дослушал сообщение.
– Мы сейчас ждем отряд кораблей инопланетян на Яде, – закончил престолонаследник. – Слабость нашей обороны известна противнику. Я прошу не за себя, а за жителей целой планеты, возможно, ваших отцов, матерей, жен и детей. Вспомните о своем долге солдата защищать свой народ от любого посягательства, как внешнего, так и внутреннего врага. Уничтожьте непрошеных гостей, несущих нам смерть и порабощение. Победу нам может принести только единство.
Экран погас. В рубке по‑прежнему висела глубокая тишина.
– Откуда поступило сообщение? – спросил И‑Рид.
– Передача велась с нашего автоматического разведчика.
– Значит, в его программу было заранее вписано это сообщение.
– Да, капитан, – ответил помощник.
– Это невозможно, – раздался истерический голос с поста внешнего наблюдения.
На капитанском мостике к этому моменту собрался весь офицерский состав крейсера «Паутоло».
– Объявить боевую тревогу, – приказал И‑Рид. – Всем присутствующим оставаться на своих местах.
Помощник сделал шаг в сторону капитанского пульта и нажал кнопку.
Помещения корабля огласились ревом боевых сирен.
И‑Рид поднялся на возвышение капитанского пульта и сверху оглядел всех присутствующих. Было как‑то непривычно видеть перед собой не дежурных постов боевых служб. Все свободное пространство занимала группа офицеров корабля.
– Господа, – начал он. – Сейчас от нас с вами зависит, будет ли наш славный корабль, ставший нам вторым домом, по‑прежнему боевой единицей и, как я всегда считал, останемся ли мы одной сплоченной семьей. К нам пришел враг, и сейчас главное именно это. Связан ли император с ним или нет, это второй вопрос. Воинская присяга, которую мы все давали, говорит, что мы должны уничтожать любого врага, если он появится в пределах досягаемости наших орудий, а если нет, то мы должны сократить это расстояние и сделать то же самое. До тех пор пока я жив, этот корабль подчиняется мне. Я иду на Яду. Те, кто решил идти со мной и верен присяге, прошу встать справа от меня.
Момент был решающий.
Группа колыхнулась, и слева от капитанского пульта остались стоять всего два человека.
– Благодарю за верность, – произнес И‑Рид. – Этих двоих запереть в одной из кают.
Когда несогласных с решением, принятым командой, увели, он продолжил:
– Наша семья не исчерпывается только теми, кто здесь находится. Все матросы этого корабля тоже являются ее членами, имеют право знать правду и сделать свой выбор. Начальникам служб приказываю занять свои посты и принять меры к поддержанию полного порядка на корабле.
Офицеры, отсалютовав своему капитану, торопливо покидали рубку, разбегаясь по боевым постам.
– Дать громкую связь по кораблю и обеспечить прием видеоинформации по всем мониторам, – отдал приказ И‑Рид. – Службе наблюдения особое внимание.
– Есть особое внимание, – ответил дежурный офицер.
– Выполнено, – спустя несколько секунд доложил пост связи. – Все боевые посты подключены к видеоканалу.
– Матросы, – глядя в голоэкран, развернувшийся перед ним, проговорил И‑Рид. – С вами говорю я, ваш капитан. Сейчас вы просмотрите запись, присланную нам с Яды. Империю ждут нелегкие времена. Настало время выбора. Я хочу знать, с кем вы и могу ли я на вас положиться, как полагался всегда, на вашу храбрость и верность. Ваши офицеры приняли решение, и оно согласуется с моим. Если коротко, то это «Смерть предателям империи. Умрем за свободу». Я жду вашего ответа через ваших командиров.
И‑Рид подал сигнал рукой включить трансляцию записи.
– Что на других кораблях? – с тревогой спросил первый помощник.
– Связь с флагманом, – приказал капитан.
– А, это вы, И‑Рид, – прозвучало из динамика, когда на экране появилось осунувшееся лицо полковника Е‑Фока. – Вы, конечно, хотите знать, с кем я?
– Это естественное желание всех капитанов, – ответил И‑Рид.
– Я не хочу верить во все это, – ответил командир группы.
– Так давайте сходим на Яду и убедимся, что все именно так, как мы только что видели.
– Уход без приказа – это предательство.
– Бросить свой народ и ничего не делать еще большее предательство.
– Я не верю во все это, но сердце мне подсказывает, что это правда.
Полковник разговаривал из своей каюты; закончив фразу, налил себе полный бокал и быстро выпил.
– Мазан полковник, придите в себя, – повысил голос И‑Рид. – Я дрался под вашим командованием у Веды. Мы вместе прорывались из кольца в поясе Рога. Там было ничуть не легче.
– Легче, капитан. Легче. Там все было понятно и конкретно. Там были только свои и чужие. А что сейчас? Свои против своих?
– Одно ваше слово – и не только наша группа, половина флота пойдет за вами.
– Свои против своих, – повторил полковник. – Я никогда никого не предавал. Предали меня.
Экран потух.
– Старик, похоже, сломался, – проговорил помощник.
– Похоже, что так, – с сожалением согласился И‑Рид.
Экран вспыхнул вновь, на этот раз демонстрируя совсем другое лицо.
– Капитан И‑Рид, с вами говорит заместитель командира группы полковник Ю‑Бар. Приказываю арестовать всех бунтовщиков и ожидать моей команды.
– А на каком, собственно, основании вы отдаете приказы?
– Полковник Е‑Фок застрелился. Я принял командование.
– Я не собираюсь подчиняться предателю всех имперцев.
– Арестуйте капитана, – побагровев, крикнул Ю‑Бар с экрана, видя рядом с И‑Ридом его помощника.
– Если ты сейчас не заткнешься, жирный базан, то получишь в свой борт парочку торпед, а потом, если останешься жив, я тебя кастрирую, – прозвучало с экрана, и на нем отдельной картинкой появился А‑Сек, командир крейсера «Бесстрашный». – Дай циркуляр по бортам, И‑Рид, а этого петушка я придержу на мушке. «Гром» и «Небезед» с нами.
– Я И‑Рид, капитан крейсера «Паутоло». Всем постам связи. Обеспечить циркулярную связь бортов группы.
Голоэкран покрылся рябью, но тут же разделился сеткой на двадцать ячеек, в которых начали возникать знакомые лица.
– «Зеда» идет с вами, капитан И‑Рид, – отозвался капитан О‑Бок.
– Нам по пути, – подмигнул с экрана весельчак У‑Мар.
– Жду приказа, – четко сообщил капитан «Лежея».
– Присоединяюсь, – отрапортовал А‑Кос.
Неожиданно засветился один из темных секторов.
– Помогите, эти сво…
Корабль чувствительно тряхнуло.
– Взорвался «Сурос», – громко доложил дежурный поста наблюдения.
Капитаны на экране сняли фуражки.
Десятисекундное молчание – и перекличка единомышленников продолжилась.
– С нами нет троих, – подвел итог И‑Рид. – На связь не вышли Тапур, Консол и Нирега.
– Тапур у меня в прицеле, – сообщил А‑Сек. – Сейчас я…
– Отставить, капитан, – приказал И‑Рид. – Возможно, они поймут позже, возможно, никогда, но сегодня мы не враги. Пусть уходят. Они выбрали свою дорогу. Если придется, то мы их еще увидим на встречных курсах.
– Тогда вперед. Судя по сообщению, нам нужно торопиться, – проговорил А‑Сек.
– Нам еще нужно выбрать командующего группой.
– Вот и командуй, у тебя это неплохо получается. Самое главное, что я прекрасно тебя слышу, – проговорил Потамус.
Командир «Бесстрашного» был авантюристом и завзятым игроком. Ему было неважно, где, когда и во что играть, главное, чтобы риск в этой игре был запредельным. Во флоте таких офицеров звали Потамусами, то есть Безголовыми.
А‑Сек был известен во всем флоте. Он трижды ставил свою жизнь на кон за карточным столом, и трижды судьба улыбнулась ему. Дослужившись до капитана крейсера, он не оставил своих привычек, но, участвуя в боях и отдельных рискованных операциях, показал себя как расчетливый и грамотный капитан, ценящий жизни членов своего экипажа.
– Давай не тушуйся. Жду приказа. – А‑Сек отключился.
За ним, отдавая честь с экрана, начали исчезать и остальные.
– Жду ваших приказаний, командующий, – улыбнулся помощник, видя слегка растерянное лицо И‑Рида.
– Ну, сами напросились, – проговорил имперец, обегая глазами рубку.
Дежурные постов склонили головы, чтобы командир не увидел их улыбающихся физиономий.
– Передать по эскадре – курс на Яду, – скомандовал И‑Рид.
– Принял. Курс на Яду, – отозвался штурман, и его руки замелькали по расчетной панели управления.
* * *
– Господин генерал, разрешите обратиться?
– Я вас слушаю, капитан, – проговорил генерал У‑Сум, не отрываясь от экрана голографа.
– Совсем недавно вы разговаривали с одним человеком и спросили, что делать, если войсками в ходе маневров будет обнаружено что‑то не совсем понятное, о чем вас предупреждали.
У‑Сум сразу вспомнил свой разговор с Сан‑Комом и с некоторым напряжением взглянул на своего нового адъютанта. Это мог быть провокатор контрразведки или офицер связи престолонаследника. Офицер стоял прямо и спокойным взглядом смотрел на генерала.
– Не припоминаю подобного разговора, – несколько задумчиво произнес У‑Сум. – А что, наши разведчики обнаружили что‑то странное?
– Пока нет, мазан генерал, но, судя по сведениям из передового батальона, их разведчики‑автоматы отклонились от заданного курса.
– Причина отклонения? Они что‑нибудь обнаружили?
– Нет, господин генерал. Они просто сошли с определенного программой маршрута.
– И зачем вы мне это докладываете? Там есть командир дивизии, вот пусть он и принимает решение.
– Вы приказали докладывать обо всех странностях, происходящих во время маневров.
– Пусть пошлют авиационную разведку.
– По условиям маневров, войска выдвигаются в зоны развертывания при максимальной степени маскировки. Вы запретили использовать авиацию.
– Да, ты прав, капитан. Благодарю за информацию. Пусть дадут связь с командиром дивизии.
– Будет исполнено, мазан генерал.
Офицер стоял у стола и, подтверждая приказ, положил на его край кристалл записи.
– Что это? – спросил У‑Сум.
– Не могу знать, господин генерал. Возможно, информация по тому разговору, о котором вы забыли.
– Хорошо, идите.
Офицер покинул кабинет, а У‑Сум взял в руку переданный кристалл и, покрутив его в пальцах, вложил в приемное окно блока воспроизведения.
«Уничтожить» – крупными буквами высветилось на экране.
«Вот и ответ на мой вопрос», – подумал генерал, отчетливо помнящий разговор, состоявшийся с престолонаследником в бунгало.
От этой мысли его оторвал сигнал с пульта связи.
– Генерал У‑Сум. Говорите.
– Полковник Я‑Рош, командир сто тридцать первой пехотной дивизии, мазан генерал. Мне поступил приказ выйти с вами на связь.
