Текст книги "Нетрацы. Тетралогия"

Автор книги: Николай Раков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 66 страниц)

– Да. Мы уверены, что сможем это сделать.

– Согласно имперскому эдикту, никто кроме гаюнов не имеет права ступить на территорию Гаи.

– Но эдикт императора может нарушить сам император.

– И почему он станет это делать?

– Потому что к нему попадет пленник, информацию от которого он пожелает и сможет получить только сам.

– Этим пленником будет кто‑то из вас?

– Да, генерал.

– Если у вас это получится, то не особо надейтесь попасть на Гаю. Для этого у императора есть вторая планета, Мия.

– Нас устраивает и такой вариант.

– И какого же уровня допуска к секретной информации этот человек должен быть, чтобы им заинтересовался сам император.

– Один из министров системы Босаван или помощник президента.

– А сдаст его гаюнам, конечно, Фокуноса.

– Это наиболее естественно, генерал. По нашему предложению, одобренному президентом, Фокуносу скоро повысят. Его берет под свое крыло сам президент.

– Генерал Повасар скоро свяжется с вами. Для уточнения и проведения всех необходимых мероприятий он прилетит сюда сам.

– Да, господа офицеры, с вами не соскучишься, – протянул задумчиво генерал. – Протолкнуть стратегическую дезинформацию непосредственно императору, это я вам скажу… – и не закончив фразы, он покрутил головой.

– Ну а что прикажете теперь с вами делать? – спросил Кузмин. – Куда, я спрашиваю вас, теперь девать? От ваших авантюрных путешествий и планов я скоро не буду знать, чего ожидать и чем заниматься в первую очередь.

Генерал уже давно покинул свое кресло и расхаживал по кабинету. В движении ему лучше думалось.

– Что скажешь, полковник?

– Они смогут это сделать, – ответил Лузгин.

– Хорошо, я согласен. Приедет Повасар, поговорим. Сейчас вы трое свободны. Мы с полковником еще посидим, помозгуем. Столько наговорили, что в один день и не разгрести.

– Разрешите идти? – спросил Шаман, поднявшись из‑за стола.

– Я же сказал. Свободны.

Дождавшись, пока тройка нарушителей спокойствия или равновесия, говоря словами Босу, покинула кабинет, Кузмин упал в кресло.

– Ну, что я тебе говорил, – констатируя факт, спросил он у Лузгина. – Сделали сообщником. Повязали по рукам и ногам.

– Да никто тебя не вязал. Если это и случилось, то сделал это ты сам. Беги, сообщи адмиралу, а то прямо шифровкой в Совет Союза. Приедут. Расследуют. Этих троих в тюрьму, если, конечно, найдут. С учетом военного времени могут и в расход пустить. Тебя вместе со мной в отставку. Думаю, сможем доказать, что все без нашего участия произошло. Ты злишься потому, что они правы, а ты через эту правду не можешь переступить.

– Должен, но не могу.

– Хочешь, я тебя успокою? И дергаться не будешь, и совесть не заест.

– Я, что баба, чтобы меня успокаивать.

– Ты меня послушай. Кроме нас пятерых о кристалле как информационном носителе никто, никогда, ничего не слышал. То, что он был в системе Босаван, тоже никто подтвердить не может. У Фокуносы память в этой части стерта, да никто бы ему и не поверил. О существовании Босу тоже никому не известно. Может, ты его адресочек контрразведчикам дашь. Они все точно рассчитали. Наши знания для этой троицы безопасны. Заявишь ты сейчас о кристалле, высмеют и в отставку отправят. Единственное, что ты можешь сделать, это специалистов на Сохара послать. Вопрос в результате. Долго ли они там проживут, если доберутся?

– Вот я и говорю, что повязали.

– Если не возражаешь, давай закроем на время эту тему. У нас с тобой текущих вопросов хватает и один из них у меня по этой троице.

– Что‑то еще, чего я не знаю? – насторожился Кузмин.

– Нет. Согласно твоему приказу, идет заброска групп на промышленные планеты империи. Я так понимаю, что недалек тот день, когда мы к ним в гости без приглашения нагрянем. Так вот, группы я сформировал, часть уже отправил. Объекты, по которым мое управление должно нанести удары, уничтожим. Но есть у меня одна цель, которую я пока достать не могу и даже не представляю, как это сделать.

– Ты имеешь в виду Портейн.

– Да. Я туда планировал эту троицу отправить. Теперь их нужно беречь как зеницу ока, если действительно руководство согласится с проведением операции, ими предложенной. Так что давай команду, что с ними делать. В отпуск отправлять или на передовую.

– Адмирал мое мнение знает. Портейн диверсионной группой не уничтожить. Сборка линкоров, крейсеров и авианосцев на орбите идет, часть заводов тоже в ближнем космосе. Там эскадра нужна, а то и две. Задачка действительно для этой троицы. Стратегическую дезу пока генштаб одобрит, два‑три месяца пройдет, если не больше. К этому времени мы свою задачу уже выполним. Давай готовь их на заброску. Незаменимых у нас нет, а война не ждет.

– Понял. Завтра и начнем. Только ты запрос в академию сделай, а то шум может получиться. Они его своим специалистом считают.

– Ты где их личные дела держишь? – неожиданно спросил Кузмин.

– В личном сейфе, согласно приказу генштаба по нетрацам. А что?

– Да нет, ничего. Просто методы у них, сам знаешь. До сих пор не верю. У тебя что‑то ко мне еще?

– Так, мелочи.

Они обсуждали текущие вопросы еще в течение часа, после чего Лузгин покинул кабинет генерала и отправился к себе.

– Где капитан Смирнов? – спросил он у дежурного офицера, зайдя в сектор своего управления.

– Полчаса назад ушел в столовую.

– Как только появится, немедленно ко мне.

– Слушаюсь.

Лузгин прошел в свой кабинет, устроился в кресле и, расслабившись, закрыл глаза, так ему легче думалось. Поразмыслить было о чем. Сегодняшним докладом Шаману почти удалось выбить его из обычной колеи. Ему нравился прямой и решительный нетрац, и он едва сдержался в кабинете у Кузмина от заявления, что полностью поддерживает действия группы. Психологически все было верно. Лузгин был диверсантом столько, сколько служил в армии, ему импонировали решительные люди и конкретные действия по уничтожению противника. Кузмин руководил агентурной разведкой, был мастером дезинформации и не любил шума, хотя и понимал, что без силовых акций обойтись невозможно.

Стук в дверь кабинета и просьба о разрешении войти оторвали полковника от анализа и вернули к действительности. В проеме двери стояли виновники сегодняшнего разбора у генерала.

– Входите. Рассаживайтесь, – пригласил полковник.

Когда троица уселась за стол, Лузгин оглядел их хмурым взглядом, и если в кабинете генерала никто не опустил голову под гневным взглядом, то тут все потупились.

– Значит, и мне не доверяете? – огорченно произнес Лузгин.

– Сергей Иванович, – виновато произнес Шаман. – Сами вляпались, приняв решение по кристаллу. Зачем же вас в это втравливать. Ведь мы тогда не знали, как все повернется.

– Ладно, парни, проехали, – улыбнулся полковник. – Давайте выпьем за вашу удачу. Пусть она сопутствует вам всегда. Путь у вас еще длинный и эту даму надо почаще вспоминать, чтобы не обиделась.

– Вы что, суеверным стали, господин полковник? – спросил Колдун.

– Почитаешь ваши рапорта и в храм со свечкой побежишь, причитая чур меня, чур, – улыбаясь, ответил Лузгин, вынимая из‑под стола бутылку хорошего коньяка, набор стаканчиков и плитку шоколада.

Когда все выпили за капризную даму, полковник налил по второй и включил кофеварку.

– Сегодня приказываю вам отдыхать, а завтра к десяти быть у меня в кабинете, и хотя вы все понемногу шаманите, – он подмигнул Гошару – но и мы кое‑что можем. Предрекаю я вам вскоре дорогу дальнюю, с большими хлопотами.

– Для нас новое задание? – спросил Шаман, принимая от Лузгина чашку с кофе.

– И куда на этот раз? – поинтересовался Колдун.

– Портейн.

– Не люблю гнилую погоду, – проявил свою осведомленность Самум. – Половину дней в году дождь, слякоть и туманы.

– И откуда тебе это известно? – спросил инженер.

– В молодости мало‑мало шаманил. Приходилось много читать. Зачем совершать ошибки там, где их можно избежать. Вот как‑то и наткнулся на информацию о Портейне.

– Значит, честных граждан обманывал, – сделал вывод Колдун.

– Почему обманывал. Просто делал правильные выводы из минимума информации, помноженной на личные знания.

– А меня такая погода устраивает, – проговорил Шаман. – При таком климате масса дополнительных волновых возмущений, лучшие условия маскировки, большая возможность обнаружения энергетических программ и сущностных образований.

– Уже мечтаешь, как познакомишься с местным Сырохвостом? – поинтересовался Колдун.

– А почему бы и нет.

– Зато знаешь, Миша, какой там самогон из плесени и жаркое из мокруш. Тебе обязательно понравится, – со знанием местной обстановки и кулинарии вмешался Самум.

Колдун от такой перспективы подавился глотком кофе и закашлялся.

– Так тебе и надо, – мстительно добавил Шаман. – Это тебе не Коггети шепчущего сосать и своей хитрой фляжкой шантажировать.

– Я вам вот что скажу, – ответил инженер. – На Портейне мало слякоти. Я вас туда доставлю, и вы у меня там хорошенько всплакнете.

– Ладно, парни, – прекращая подначки и улыбаясь, произнес Лузгин, поднимая стакан. – Пусть ваша дорога к цели будет короткой, встречи желанны, а планы сбывающиеся.

Все выпили, и, поняв намек полковника, Шаман проговорил:

– Пойдем мы, Сергей Иванович. Люди мы сегодня вольные, да и отдохнуть не мешает, когда еще придется.

Мужчины, прощаясь, пожали Лузгину руку и двинулись из кабинета, провожаемые по привычке его взглядом.

– Есть какие‑нибудь предложения? – спросил Колдун, оказавшись в коридоре.

Шаман с Самумом молча пожали плечами.

– Тогда приглашаю вас в одно интересное местечко.

– Это куда? – задал вопрос психолог.

– Помните, мы тут в госпитале отдыхали. Так быстро уехали, что и поблагодарить персонал забыли. Может, сходим? У них сейчас должно быть тихо. Поступления раненых почти нет. И кухня у них отдельная, и знакомая у меня там есть.

– Вот с этого и начинал бы, с кухни и знакомой, – ответил Самум. – А что, пойдем, – посмотрев на Шамана, предложил он. – Не поймут тоскующие мужские души, останемся при своих.

Ответить Смирнов не успел.

– Капитан, рада вас видеть, – прозвенел рядом приятный женский голос.

Шаман обернулся. В двух метрах от них стояла разведчица, проходившая испытание на полосе препятствий, когда он отбирал кандидатку в группу на Сохара.

– Здравствуйте, Наташа, – ответил он.

– Вы даже имя мое запомнили, а вот про обещание еще встретиться, похоже, забыли.

– Командир о вас все время помнил, – вмешался Колдун. – Он очень жалел, что наша совместная поездка тогда не состоялась. Теперь, увидев вас, я его вполне понимаю. Мне даже себя немного жаль. Просто находиться рядом с вами одно удовольствие.

– Если вы меня не обманываете, то мне приятно это слышать.

– Чтобы я посмел обмануть такую прелестную женщину? Вы плохо меня знаете.

– Я вас совсем не знаю.

– Это меня даже радует. Когда командир расскажет вам обо мне, то при встрече вы будете окликать меня первым. Если бы это случилось сегодня, он бы очень огорчился.

– У вас прекрасный друг. Вы мне о нем должны рассказать, – обращаясь к Шаману, проговорила Наташа.

– Все, что только смогу, – ответил Шаман. – Но у него, кроме достоинств, есть еще масса недостатков.

– Извините, Наташа, – произнес Колдун. – Мне надо получить от командира последние указания, всего на несколько секунд, а потом он в полном вашем распоряжении.

Потянув Смирнова за локоть, он отвел Шамана метров на десять и прошептал:

– Мы с Борькой задержимся до утра. На столе в комнате найдешь все, что надо, чтобы провести приятный вечер. Побродите тут минут пять. Не вздумай ее отпустить, узнаю, никогда больше не видать тебе моих заначек.

Не давая Шаману сказать и слова, инженер вытянулся перед ним, козырнул, как будто получил указания и, обогнав командира, быстро подошел к разведчице.

– Не бросайте его сегодня, – произнес он, поднося руку дамы к своим губам. – У нас небольшие разногласия с начальством и он слегка расстроен.

Запечатлев на пальцах девушки поцелуй, Колдун развернулся и, сделав рукой отмашку Самуму, быстрым деловым шагом двинулся по коридору.

– Ваш подчиненный, капитан, очень галантен. Неожиданно для человека из вашего управления, – и, не останавливаясь, продолжила: – Ну и что мы будем делать? За вами уже два обещания, а не выполнено ни одного.

Смирнов предпочел бы сейчас упасть на кровать, что‑нибудь почитать или заняться медитацией, но под напором двух жизнерадостных особей вынужден был сдаться.

– Честно говоря, у меня сегодня не лучший день, но я рад нашей неожиданной встрече. Если не возражаете, можем где‑нибудь посидеть. Я постараюсь, чтобы вам не было со мной скучно.

– Я бы пригласила вас к себе, но моя подруга сегодня отсыпается после дежурства. Даже не знаю, куда себя деть. Все эти столовые и кафе до того надоели.

– Мы можем посидеть у меня. Ребята все равно заняты делами, – предложил Шаман.

– Великолепно. Я принимаю ваше приглашение. Тем более что у меня тоже есть один недостаток.

– Мне позволено будет спросить какой?

– О, вы выражаетесь так, как пишут в старых романах.

– Я историк и приходилось много читать.

– Тогда вы еще прекрасный собеседник. Ни секунды не сомневалась в ваших мужских достоинствах, как только вас увидела. А недостаток мой для женщины простителен. Я слишком много говорю, а когда увлекаюсь, то еще и очень громко.

– Не очень‑то характерно для нашей системы.

– Почему бы нет. Офицер разведки это одно. Женщина – абсолютно другое. Сегодня и с вами я женщина.

– А я, грешным делом, подумал, что это проверка службы собственной безопасности.

– Вы хотите, чтобы я обиделась.

– Прошу простить за неудачную шутку.

– Прощаю, помня, что у вас сегодня тяжелый день.

Шаман сделал шаг в сторону и жестом руки предложил даме пройти, указывая направление. Наташа всю дорогу весело щебетала. Уже в коридоре жилой части сектора они столкнулись с Колдуном и Самумом, которые с улыбками, кивнув парочке, ускорили шаг, проходя мимо.

Смирнов открыл дверь в скромный офицерский двухместный номер и пропустил гостью вперед. Закрывая ее за собой, он вздрогнул от неожиданного восклицания.

– Вот это да!

Шаман быстро оглянулся и мгновенно окинул взглядом маленькую гостиную. Напротив дивана, на котором спал Самум, стоял журнальный столик. Его поверхность сейчас была украшена бутылкой вина с ярко‑красной этикеткой, имеющей золотой ободок, и тремя пакетами в не менее красочном оформлении, один из которых стоял, а два лежали. Рядом с бутылкой стояли два миниатюрных стаканчика тонкой работы, а на тарелке лежал упакованный малый столовый набор.

– Чем вы так удивлены? – подходя, спросил Шаман.

– Да ведь это настоящий «Рамор», – указывая на бутылку, произнесла женщина. – Его пьют только короли и президенты. Вы случайно не сын одной из таких особ?

Смирнов не успел ответить.

– Ну конечно, я не могла ошибиться, это корни узура, а это сок тропалы. А что это? – Она подняла со столешницы и вертела в руках блестящий пакет без маркировки. – Скорее всего, тоже что‑то очень вкусное. Вы сегодня не перестаете удивлять меня, капитан. Пригласите даму сесть и садитесь сами. И даже не надейтесь, что я уйду от вас без рассказа о том, где вы раздобыли эти яства.

Шаман ругнул про себя Колдуна. Этот пройдоха успел выкроить время и побывал на президентской кухне Гармака. Как он ублажил поварих, предстояло еще выяснить, но то, что они остались им довольны, не вызывало ни малейшего сомнения.

«Погорим когда‑нибудь на его слабостях, – подумал Смирнов. – Теперь придется выдумывать целую историю».

Он прошел к сервированному столику и, подав руку гостье, предложил ей опуститься в одно из двух кресел, но она каким‑то неуловимым движением извернулась и села на диван.

– Прошу вас, капитан, – она хлопнула по дивану ладошкой рядом с собой. – Открывайте бутылку, это как и женщину, должен сделать мужчина, а я займусь остальным.

Ее руки быстро замелькали над столом, разложив вилки, ножи и вскрыв оба пакета.

– Я так и подозревала, – твердо проговорила она, рассмотрев содержимое пакета без названия. – Это мясо тосама, и не могло быть здесь ничего другого. Иначе была бы нарушена гармония.

Все произнесенные названия ничего Смирнову не говорили. Было понятно только одно. Набор продуктов осуществил специалист самого высокого ранга. Сам он чувствовал себя не в своей тарелке, так как не мог справиться с пробкой, вытащив ее только наполовину.

– Что там у вас? – спросила женщина, видя, что от прилагаемых усилий лицо хозяина слегка побагровело. – Дайте сюда.

Она протянула руку, взяла бутылку и поставила ее на столик. Легким движением пальца вогнала пробку обратно. Мило улыбнувшись хозяину, будто извиняясь за свою умелость, обхватила пробку тремя пальцами и провернула ее два раза вокруг оси против часовой стрелки, а потом еще раз в обратную сторону – и пробка оказалась у нее в руке.

– Теперь я буду вынужден спросить, откуда вам известны тайны королевских подвалов, – шутливо произнес Шаман, беря бутылку и разливая вино.

– Не поймали, – засмеялась гостья. – Мужчины не читают рекламных журналов. Несколько лет назад, еще до войны, все эти прелести, – она обвела рукой стол, – были описаны в журнале «Вселенная для женщины».

– А я уж подумал, что это вы из королевской семьи, что было бы не очень и удивительно.

– Спасибо за комплимент, но давайте выпьем за дружбу.

– Давайте, но почему именно за нее? Женщины обычно хотят выпить за любовь.

– За любовь мы обязательно выпьем, но время для этого еще не пришло. Любовь – это хрупкое и нежное создание, способное разбиться или пройти. Дружба – это сила и уверенность в партнере. Я люблю силу, но хочу любви, как каждая женщина.

Она подняла стаканчик и медленно, маленькими глотками стала пить, закрыв от удовольствия глаза.

Шаман, тоже не торопясь, пригубил свой, прижимая вино языком к нёбу. Оно было действительно изумительного вкуса. Мягчайший бархат коснулся губ и языка, растекся легкой сладостью во рту и, нежно стекая в горло, обволок его приятным холодком. Живительная струйка легким теплом взорвалась в желудке и, не остановившись, приятной волной охватила низ живота. Хотелось закрыть глаза и бесконечно пить и ощущать эту вкусовую поэму чувств.

Смирнов не был поэтом, но что‑то подобное мелькнуло у него в голове, когда вместе с первым глотком он ощутил аромат, от которого голова слегка поплыла, тело на пару секунд сделалось невесомым, а потом медленно стало наливаться силой.

Он посмотрел на гостью. Женщина замерла с закрытыми глазами, но под его взглядом медленно их раскрыла. Они лучились коварным, притягательным блеском.

– Я ошиблась, – слегка охрипшим голосом проговорила она.

От звука ее голоса у Шамана мурашки побежали по телу.

– «Рамор» нельзя пить за дружбу.

– А за что же его тогда пить? – спросил Смирнов, удивляясь тембру своего голоса. Тягучего, хрипловатого, завораживающего.

– За вечность в раю. За секунду страсти, длящейся вечность, – ответила она.

Еще около минуты они сидели в легкой прострации, когда не хочется ни двигаться, ни думать, а только ощущать и наслаждаться.

– Коварно, как женщина, – наконец произнес Шаман, делая попытку побыстрее освободиться от отпускающей его неги. – Но сейчас я впервые пожалел, что не являюсь королем.

Он взял вилку и потянулся к мясу.

– Нет, – остановила его движение женщина. – Первую рюмку закусывают корнем узура.

Она первой взяла маленький кусочек и, положив его себе в рот, стала медленно жевать. Смирнов не стал спорить и сделал то же самое, пытаясь уловить малейшие нюансы вкуса. Было приятно, но по сравнению с только что пережитыми ощущениями вкус не создавал чувства эйфории и нежелания с ней бороться.

Второй стаканчик, который он пил с легкой опаской, а гостья – с желанием в глазах, выбросил обоих в мир счастья и наслаждений. Она ласкала его, как не ласкала ни одна женщина, а он, опьяненный этими всепоглощающими ласками, раз за разом овладевал ею, как будто вновь и вновь прикладывался к стаканчику и улетал, не ощущая своего тела, одновременно остро чувствуя все подробности кипевшей в нем и в партнерше страсти.

Очнулись они лежащими на диване, абсолютно обнаженными, с ощущением полного счастья, и, обнявшись вновь, еще несколько минут с наслаждением чувствовали близость друг друга.

– Мне хочется пить, – прошептала она ему в ухо, будто боялась нарушить тишину.

Отпускать ее не хотелось, но и он ощутил легкую сухость во рту. Пришлось слегка отстраниться от этого манящего тела и, протянув руку, достать сок, оставленный Колдуном.

Сделав по нескольку глотков прямо из пакета, они откинулись на мягкий диванный валик.

Сок утолил жажду, но через несколько минут оба почувствовали яростный голод. Мясо тосама быстро утолило его, и они, дурачась, начали смеяться и кормить друг друга, дразня аппетитным кусочком, то приближая его к губам партнера, то быстро убирая или одновременно впиваясь в него зубами с двух сторон.

Потом были третий стаканчик, корень узура, и апофеоз блаженства слияния тел повторился не менее бурно.

Насколько им хватило бутылки, они не знали и не хотели знать. Каждый раз, отрываясь друг от друга, ощущали полное удовлетворение, и, выпив, вновь непередаваемое желание овладеть друг другом захлестывало их, чему они ни секунды не противились, отдаваясь наслаждению без остатка.

Смирнов проснулся бодрым, с чувством легкости, счастья и подозрительно бесшабашного удальства. Он помнил всю ночь до малейшей подробности, но желания прямо сейчас вновь обладать прекрасным телом почему‑то не было.

«Коварно, как женщина», – вспомнил он свою фразу и сел на диване.

Стук в дверь оторвал его от воспоминаний.

– Войдите, – крикнул он, набрасывая простыню на колени.

Первым в номер зашел ехидно улыбающийся инженер и оглядел стол.

– Колдун, я сейчас не знаю, что с тобой делать, – вместо приветствия проговорил Шаман.

– Что, так не понравилось? – спросил возмутитель спокойствия командирской души.

– Нет слов.

– Если хочешь, можешь сказать только спасибо.

– Значит, закусывали корнем узура, а ты переживал, – прокомментировал состояние командира Самум.

– Я в ней не ошибся. Умная женщина всегда знает, что хочет, а самое главное, как этого добиться, – ответил Колдун.

– Ладно, остряки, идите, я оденусь.

– Ты посмотри, какой скромный. Неужели и ночью был таким, – спросил психолог у инженера.

– Если вы сейчас же не уберетесь, я вас порву, – прорычал Шаман.

– Идем, подождем его у дежурного. А у тебя десять минут, – сообщил Самум и потянул напарника по ночным похождениям к двери.

Глава 2

Подготовка

– Рад видеть вас отдохнувшими и готовыми приступить к работе, – приветствовал Лузгин, когда они появились у него в кабинете. – Вот код замка и сейфа, – протянул он листок бумаги. – Комната сто семь. Работайте, но постарайтесь побыстрее.

– Что предлагает командование по способу заброски? – спросил Шаман.

– Адмирал готов выделить крейсер и два эсминца. Под шумок разведки боем высадить вас на катере.

– Сергей Иванович, это чистой воды липа, и вы это прекрасно понимаете. В глубоком тылу противника проводить разведку боем да еще такими минимальными силами. Гаюны не дураки и в это никогда не поверят. Просчитают на раз, прикрытие высадки группы и если не собьют, то потом устроят такую охоту на планете, что только успевай уносить ноги. Некогда будет задание выполнять. Ужесточенный режим охраны объектов тоже со счетов нельзя сбрасывать.

– Я все это понимаю. Что ты меня тыкаешь в азбуку, как мальчишку, – со злинкой в голосе проговорил полковник. – Вам высаживаться, вам и способ высадки определять. Когда это было, чтобы я в чем‑то своим отказал. Идите и думайте. Будут другие варианты, поговорим.

– Начало нашего путешествия что‑то не впечатляет, – протянул задумчиво Самум уже в коридоре. – Идти на высадку на борту, общаться с парнями и знать, что домой они не вернутся, когда они тоже это понимают. Нет, такой вариант не для меня.

– Можно подумать, что кто‑то в восторге от щедрости командования. Они прикажут и все, а нам дальше с этим жить.

– Ты говоришь так, будто уже с Портейна вернулся, – оценил реплику командира Колдун.

– Если бы я думал иначе, то отказался бы от задания, – ответил Шаман. – Это тебе сейчас надо мозги включать. Ты у нас начитанный, даже, как я недавно узнал, глянцевые журналы типа «Вселенная для женщины» просматриваешь. Вот и напрягись.

– Можно подумать тебе это в чем‑то помешало.

– Брэк, – вмешался в пикировку Самум. – Мы еще никого не подставили и подставлять не собираемся. Шоу только начинается. Разберемся по ходу пьесы.

До комнаты, отведенной группе для ознакомления с материалами по Портейну и для разработки плана высадки, они прошли в полном молчании. Вскрыли сейф и, разложив несколько папок с имеющейся информацией на столе, закурили, собираясь перед предстоящей работой, требующей максимального внимания.

Колдун встал и включил кофеварку. Шаман, сделав несколько затяжек, спросил:

– Что, так и будем попусту время терять? Кто‑то несколько минут назад сообщил, что информирован о Портейне. Пока кофе попьем, уже кое‑что в голове уляжется.

– Только договорились – не перебивать и без вопросов, – предупредил Самум. – Информация старая, да и читал я ее с другой целью. Начну с небольшой исторической справки. Лет около двухсот тому назад, когда империя гаюнов еще окончательно не сформировалась и обшаривала, по нашим сейчас понятиям, ближний космос, в секторе Гаи, им несказанно повезло. Планета, богатая полезными ископаемыми да еще населенная технически развитой цивилизацией, стоящей на уровне открытия ядерной энергии. Гаюны поступили достаточно умно, не стали устраивать войну, а передали геммам, так называл себя народ, передовые для него технологии производства и добычи полезных ископаемых, подняли науку. Все это они сделали не бесплатно, а в обмен на золото, сталь, нефть, редкоземельные элементы, о которых аборигены ничего не знали, и многое другое. При этом сырье с планеты не вывозилось, а в соответствии с заказами добрых дяденек из космоса, перерабатывалось в продукцию, в которой нуждались Гая и другие планеты. Несмотря на все потуги геммов, долг перед пришельцами не только не уменьшался, а все больше рос. Дело упрощалось еще и тем, что геммы оказались по своей психологии очень миролюбивым народом. Солдаты они были никакие, зато инженеры, художники, поэты, скульпторы – поискать не найдешь. Но как и в любом сообществе, человеческом или животном, всегда существуют отклонения от общепризнанных норм. Так и в обществе геммов появлялись личности, стремящиеся к власти, поклонению, с большими амбициями. Именно эти субъекты и становились у руля управления планетой. Но чем выше социальная лестница, тем круче и уже ее верхние ступеньки, и на самом верху всем желающим места не хватит. Так произошло и у геммов. В результате образовалась группа, называвшая себя реформаторами. До прилета на планету гаюнов перевороты происходили быстро, тихо и почти бескровно. Утром один президент, а вечером без стрельбы, взрывов и прочих аксессуаров революции, уже другой. С появлением гаюнов положение резко изменилось. Каждый раз договариваться с новым правительством и президентом они не пожелали и после очередного перехода власти предложили свои услуги действующему президенту. Им не составило трудностей выловить и физически устранить руководителей и большинство членов партии реформаторов. После этого партия Спокойствия стала партией режима, поддерживаемая стволами и штыками имперцев, а фактически марионеточным правительством. На Гемме была организована служба порядка, состоящая из гаюнов. Власть постепенно уплыла из рук правящей верхушки, оставив только возможность общения со своим народом, для разъяснения причин изменений, происходящих в обществе, и призывов строго соблюдать эти требования. Проявления малейшего недовольства быстро пресекалось самыми радикальными методами. Его возмутители исчезали бесследно. Я не удивлюсь, если, изучив материалы, мы узнаем, что на планете существует подполье и реформаторы ведут борьбу с захватчиками и своим правительством.

– С такими характерами, как у них, вся борьба в подполье сводится к разговорам, как было бы хорошо победить, – с сарказмом проговорил Колдун.

– На Гемме, или Портейне, как переименовали официально планету гаюны, – не обращая внимания на реплику Колдуна, продолжал Самум, – имеется три огромных материка, занимающих двадцать пять процентов всей поверхности планеты. Население около восьми миллиардов человек. Сама планета немного больше Земли и имеет ненамного более высокую гравитационную постоянную. В результате варварской эксплуатации полезных ископаемых и постройки огромного количества заводов экологическое равновесие достаточно сильно нарушено. Погодные условия также резко изменились. Как я уже говорил, постоянные дожди, ветер, туманы, сырость. Корабли Союза посещали Гемму три раза, на четвертый в высадке представителей правительства и экипажа было отказано. Скорее всего, это было уже решением гаюнов.

– А как там обстоит вопрос с вероисповеданием? Что представляет собой бог геммов?

– Вот об этом я ничего сказать не могу. Статья была обличительная. Высказывала сожаление о возможной гибели самобытной культуры. Гаюны были представлены в ней как захватчики.

– Правильно кто‑то из писак сориентировался, – высказал свое мнение Колдун.

– Мне кажется, обстановка не настолько плоха. Я бы даже оценил ее как перспективную, – сделал свой вывод Шаман. – Давайте возьмемся за дело. Определимся, что у нас сейчас есть. К концу дня обсудим, что мы сможем использовать и взять на вооружение.

Все трое раскрыли папки и приступили к изучению материалов, которые содержали доклады направленных на Гемму представителей правительства, экспертов, разведчиков, попавших в посольство под видом секретарей и обслуживающего персонала, журналистов и членов экипажей, побывавших на планете.

Вкратце картина выглядела именно такой, как передал ее Самум, но диверсантов интересовали подробности и мелочи, именно то, что можно было использовать при выполнении задания. Географические карты, планы городов, расположение заводов, выпускаемая продукция и многое другое. Конечно, за тридцать лет, прошедших с момента получения информации, которой они сейчас пользовались, на планете произошло множество изменений, но зная психологию противника, его потребности в ходе ведения войны, а также имея представление о коренных жителях планеты, произошедшие изменения можно было спрогнозировать. В ходе ознакомления с информацией выяснился вопрос и с вероисповеданием. Геммы оказались достаточно верующим народом. Они поклонялись своему прародителю, богу Хосу, создавшему их мир и в настоящее время взирающему на своих учеников сверху. Каждый гемм по канонам религии являлся учеником Хосу и нес в общество частичку его доброты, терпимости и служения ближнему.