Текст книги "Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы"

Автор книги: Николай Гнидюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)

НЕОЖИДАННОСТЬ

Лена открыла дверь и увидела перед собой немецкого офицера – того, который часто приходил к ее старшей сестре и засиживался допоздна.

– Наша девушка, – сказал он, медленно подбирая русские слова, – что слышно у вас?

– Данке шен, – ответила Лена. – Ничего нового…

– Фрау Леля есть?

– Да, дома.

Пауль потрепал девушку по щеке узкой ладонью (это он проделывал всегда, когда Лена открывала ему), она отклонилась, пропуская немца в комнату сестры.

Лисовская встретила гостя неприветливо, даже резко.

– Извините, – сказала она холодно, – но прошу меня оставить. Я вас сегодня не приглашала.

– Может, вы ждете какого-то гостя?

– Это вас не касается. – И, немного подумав, добавила: – Да, жду. Даже очень жду. А вам тут нечего делать.

– Не заменю ли я вам того, кого вы ждете?

– Не думаю, чтоб это вам удалось. До свидания!

– А я постараюсь сделать все, чтоб его заменить.

С этими словами Зиберт бесцеремонно уселся в кресло и, достав из кармана маникюрную пилочку, начал приводить в порядок ногти.

Лисовская вспылила:

– Вы считаете, что вам все можно! Ну конечно! Вы завоеватель, и это дает вам право врываться в чужой дом и вести себя как угодно. Ну чего вы расселись? Оставьте меня одну. Мне опротивело ваше общество.

Зиберта даже передернуло, однако он сдержался и вежливо, но сухо проговорил:

– Я не узнаю вас, фрау Леля… Еще неделю тому назад вы настойчиво добивались встречи со мной, даже были не против стать моей спутницей в поездке по Германии, и вдруг такая враждебность. Не верится, что это вы. Словно вас подменили. Вы забываете, с кем имеете дело, и позволяете себе много лишнего. Смотрите не пожалейте потом.

Лидия Ивановна продолжала нервничать, но в выражениях стала осторожней.

– Простите, герр гауптман, если я вас обидела. Но мне действительно хочется спокойно отдохнуть одной…

Она не успела договорить, открылась дверь, и Лена пальцем поманила ее к себе.

– Извините, – бросила Лисовская Зиберту, – я сейчас…

Она выбежала на кухню и увидела незнакомого немецкого солдата с винтовкой за плечами. Лисовская было совсем растерялась, но немец неожиданно заговорил по-русски:

– Вы – Лидия Ивановна Лисовская?

– Да!

– Мне нужно с вами поговорить.

– Прошу, проходите сюда.

Она провела незнакомца в комнату сестры и плотно прикрыла дверь.

– Слушаю вас.

– Я пришел сюда от партизан. Привет от Попова!

– Наконец-то! – почти воскликнула Лисовская. – Если бы вы знали, как я жду вас. Но что мне делать? У меня в комнате сейчас непрошеный гость, черт бы его побрал. Немецкий офицер, тайный агент гестапо. Никак не могу от него избавиться. Чего доброго, еще увидит вас тут. Вы хотя бы немецкий знаете?

– Нисколько!

– Плохо, плохо. Тогда давайте сюда вашу «игрушку». – Она выхватила из рук «немца» винтовку и спрятала ее за шкаф. Потом побежала на кухню и вскоре вернулась, держа в руках какую-то одежду.

– Возьмите переоденьтесь. А то в солдатском мундире вы выглядите слишком подозрительно. Только побыстрее. Не стесняйтесь, я отвернусь. – Она отвернулась к стене и продолжала: – Это костюм отца. Когда Гитлер вторгся в Польшу, отца взяли на фронт. Больше мы его не видели. Осколком снаряда его контузило в голову, он потерял сознание и умер в госпитале в Радоме. Мне можно обернуться? Ну вот, теперь у вас вполне приличный вид. А это барахло давайте сюда.

Лисовская спрятала солдатскую форму и сказала:

– Мои нервы уже не выдерживают. Я больше не могу. Хорошо, что вы пришли. И хорошо, что этот палач здесь. Вы поможете мне с ним покончить, а то раньше…

Она не договорила, открылась дверь, и на пороге появился Пауль Зиберт.

– Что-то долго вы заставляете себя ждать, фрау Леля, – недовольно промолвил он и, увидев незнакомого человека, спросил:

– А это кто? Тот, кого вы ждали?

– Да, это он…

– Кто он такой?

– Это мой родственник из…

– Костополя, – перебил ее Зиберт. – Не много ли у вас кузенов, уважаемая Леля?

Она покраснела, но не растерялась.

– Да, это мой родственник. И в конце концов, не все ли вам равно? Лучше идемте выпьем по чашке кофе. Мой родственник в дороге страшно устал и хочет отдохнуть.

– Ладно. Поверю вам и в этот раз.

– Тогда идемте ко мне.

Они зашли в ее комнату. Лисовская накрыла на стол.

– Подождите немного, я сейчас, кофе у нас готов, я его только разолью.

– Мне не мешало бы с дороги сполоснуть руки, – обратился к ней «кузен».

– Идемте со мной на кухню.

Пока «родственник» возился возле умывальника, Лидия Ивановна зашла в соседнюю комнату и сразу же вернулась, держа в руке ампулу. Она разбила ее и вылила несколько капель прозрачной жидкости в чашку. Потом налила туда кофе, положила сахар и начала размешивать.

– Что вы собираетесь делать? – тихо спросил Лисовскую «кузен».

– Отправить на тот свет этого гитлеровца. Я уже давно решила с ним покончить, но ваш предшественник категорически запретил. А вы, думаю, не против избавиться: от этого фашиста?

– Может, сегодня не стоит? Мы только начинаем с вами работать, и сразу такой рискованный шаг. Подумайте, смерть немецкого офицера может нам все испортить.

– Не беспокойтесь. Все будет хорошо. А для нас с вами эта операция послужит неплохим началом. Пошли.

Пауль Зиберт сидел за столом и рассматривал иллюстрированный французский журнал.

– Наконец! – произнес он, увидев хозяйку с подносом в руках и ее подозрительного «родственника». – Что-то долго вы там мыли руки и разливали кофе… Но оставим неприятные разговоры на следующий раз. А сейчас, – он открыл свой портфель, достал оттуда бутылку коньяку, – фрау Леля, подайте нам, пожалуйста, рюмочки. Настоящий кофе вкусен с коньяком. Правда, вы, кажется, разучились его подавать. Разлили по чашкам на кухне, вместо того чтобы принести сюда кофейник. Да уж на этот раз придется вас извинить.

– Не будьте таким придирчивым, герр гауптман, – смутилась Лисовская. – Я обещаю исправить свою ошибку.

Зиберт разлил коньяк и поднялся с рюмкой в руке:

– Разрешите, господа, выпить за нашу очаровательную хозяйку, за то, чтобы она никогда не впадала в отчаяние, а всегда оставалась жизнерадостной и приветливой.

Он посмотрел улыбающимися глазами на Лисовскую, кивнул головой и пригубил рюмку. Потом он опустился в кресло, двумя пальцами осторожно взял чашку с кофе.

В то же мгновение «кузен» вскочил с места и закричал:

– Не пейте! Там яд!

Лицо Лидии Ивановны смертельно побледнело, она схватилась за голову и, не понимая, что здесь происходит, рванулась к человеку, пришедшему к ней с «приветом от Попова» и помешавшему ей отравить ненавистного гитлеровца. Молниеносно возникла мысль: «Провокатор, продажная тварь, будь ты проклят!» Она пыталась крикнуть:

– Вы пров…

Но силы покинули Лисовскую. «Кузен» поддержал ее за руку, но она гневно посмотрела на него, и их взгляды встретились.

– Неужели провокация? Боже! Что же делается…

И в этот момент услышала:

– Лидия Ивановна! Успокойтесь! Это на вас так непохоже…

Она была поражена: «Что это?» Голос такой знакомый, но он всегда звучал по-немецки, а сейчас… Не может быть! Это ей мерещится! Пауль Зиберт и русская речь? Невероятно! Она сошла с ума… А может, это сон?..

Николай Иванович подошел к ней:

– Лидия Ивановна! Садитесь, выслушайте меня…

Нет, это не слуховая галлюцинация. Это действительно говорит Зиберт, гауптман Пауль Зиберт, офицер штаба Кицингера. Тот самый, который совсем недавно пришел сюда с окровавленными руками и пытался завербовать ее в агенты гестапо.

Она смотрит на него большими изумленными глазами, она не в силах выговорить слова. И глаза, и руки застыли, будто парализованные.

Пауль Зиберт положил руку на ее плечо. Она отшатнулась.

– Довольно, дорогая Лидия Ивановна, играть в прятки. Мы и так измучили вас. Я – советский разведчик из отряда Медведева, Кузнецов. А этот товарищ – тоже разведчик… Знакомьтесь: Валентин Гаврилович Семенов. А это, Валя, – Кузнецов обратился к Семенову, – та чудесная женщина, от которой без ума Гнидюк.

Услышав мою фамилию, Лисовская вздрогнула:

– Где он? Вы, наверное, его схватили и заставили все рассказать? Скажите, он живой?

– Да, живой, здоровый и скоро будет снова в Ровно. Передавал вам привет. Только просил, чтобы я не пил вашего кофе, пока вы не убедитесь, что имеете дело не с гестаповским офицером, а с советским разведчиком.

– Ничего не понимаю, что происходит… – Лисовская взглянула на Кузнецова, потом на Семенова. – Как хочется, чтобы все это оказалось правдой! Как хочется вам верить!

– А вы верьте, Лидия Ивановна, – ласково сказал Валя Семенов.

– Извините меня, товарищи. Я немного разнервничалась. Я была готова к любой неожиданности, но только не к этой.

– Это мы должны извиниться, – возразил Николай Иванович, – что так долго не были с вами откровенными…

– Но ведь вся эта игра в прятки могла окончиться трагически для гауптмана Пауля Зиберта и для всех нас.

– Нет, дорогая Лидия Ивановна. Я хорошо знал, что вы не откажетесь от своего намерения отомстить фашистскому офицеру за его злодеяния. А когда мы с Валей Семеновым шли сюда, я намеренно об этом ему не сказал. Еще раз хотел убедиться в вашей решительности и ненависти к врагам.

– И убедились!

– Да, убедился! И рад, что у нас есть такая отважная разведчица, как вы.

– Не надо комплиментов. Вы же хорошо знаете, что я не люблю их. – И, помолчав, добавила: – Теперь я вижу, как работает наша разведка. Что ж, будем бороться вместе, друзья!..

– Будем бороться, Лидия Ивановна, – ответил Кузнецов. – Бороться, пока хватит сил, пока победим.

Прошло немного времени, и я снова оказался в Ровно. Мне было известно, что на Легионов, 15 приезжает на «оппель-капитане» гауптман Пауль Зиберт со своим шофером Николаусом (так Кузнецов называл Колю Струтинского); что из этого дома после веселых вечеринок иногда «исчезали» высшие офицерские чины и на том же «оппель-капитане» доставлялись в партизанский отряд; что диван, на котором когда-то я спал, а теперь часто отдыхают «друзья» Зиберта, превратился в небольшой склад оружия, а квартира Лисовской – в своеобразный партизанский штаб.

Я знал также, что с нами работает двоюродная сестра Лидии Ивановны – Майя Микота, которую Лисовская прятала от отправки в Германию.

Командование отряда не разрешило мне заходить к Лидии Ивановне, чтобы не навлечь на ее дом подозрений. Но я не выдержал и в один из осенних дней постучал в дверь знакомого дома. Как обычно, открыла Лена.

– Ой! – воскликнула она. – Это вы! Проходите, Лиды нет, а Майя дома. Вы знакомы с ней? Маечка, это наш Коля. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

Майя – красивая, русоволосая, зеленоглазая девушка – поздоровалась со мной.

– Я ненадолго, девчата, у меня тут много дел. Просто проходил мимо вашего дома – дай, думаю, заскочу. А Лидия Ивановна скоро будет?

– Да, да, – защебетала Лена, – она должна скоро прийти. А вы садитесь. Чаю выпьете?

– Нет, спасибо. Чаю не надо.

– Тогда, может, в карты сыграем, в подкидного, а?

– В карты можно.

Минут через двадцать слышу: кто-то поднимается на крыльцо.

– Это Лида! – весело кричит Лена и бежит встречать сестру. – Лидочка! А у нас гость! Угадай кто? Не угадаешь, не угадаешь!

– Не угадаю – скажешь, не скажешь – увижу.

Не успела Лидия Ивановна переступить порог комнаты, как Лена воскликнула:

– Партизан Коля Гнидюк пришел!

Вот так неожиданность! Лена, которой никто не открывал нашей тайны, вдруг называет меня партизаном.

– Откуда ты это взяла? – удивилась Лидия Ивановна. – Кто тебе сказал?

– Никто мне ничего не говорил, и никого ни о чем я не спрашивала. Но я все знаю и все буду знать. Мне нравится, что вы партизаны, и я хочу партизанкой быть.

Лисовская рассердилась:

– Прикуси язык, а то…

– Уже прикусила, – перебила ее Лена, – и можете от меня не прятаться. Майя, идем!

Мы остались вдвоем с Лисовской.

– Ну, теперь здравствуйте! – сказала она.

– Здравствуйте, Лидия Ивановна!

– Мы снова вместе будем работать?

– Как вам сказать?.. Конечно, вместе, ведь мы делаем одно дело. Но встречаться, наверно, нам не придется. У меня теперь другое задание, не связанное с вашим. И зашел я к вам просто так, по пути, говоря откровенно, без разрешения командования. Захотелось вас увидеть…

– Надеюсь, вы уже успели познакомиться с Майей?

– Да, успел. Они с Леной даже дважды оставили меня в дураках, – рассмеялся я.

– Майя – молодец! Она нам хорошо помогает. Николай Иванович ею очень доволен.

– Лукин тоже доволен, – добавил я. – В отряде он мне рассказывал и о вас, и о вашей сестре. Хвалил. Я за вас очень рад. Я и раньше говорил, что из вас получится чудесная разведчица.

– И играли со мной в прятки…

– Но ведь…

– Не оправдывайтесь. Мне все понятно. Но правду вы могли мне сказать немного раньше. Ведь вы первым пришли сюда, первым мне доверились, вам первому я открыла свою душу. Так? Скажу откровенно: в вашем лице я нашла не только товарища по борьбе, но и настоящего друга… Ну, не смотрите на меня так, я на вас не сержусь. Наоборот, даже довольна всем этим. Имейте в виду: если вам с Николаем Ивановичем придется еще когда-нибудь разыгрывать подобный спектакль, будьте более осторожны. Я собиралась его отравить, и вы об этом ему рассказали. Но ведь я могла уничтожить его другим способом. И потом могла вас не предупредить. Я и тогда жалела, что рассказала вам о своем намерении. Думала: «Уничтожу гада и преподнесу нашим сюрприз». Ну и сюрприз бы был!

– Думаю, теперь вы не жалеете, что ваш план не удался?

– Конечно, нет! Николай Иванович – блестящий разведчик, и работать под его руководством очень интересно. Вообще у вас чудесные ребята. И Коля Струтинский, и Валя Семенов…

– «Провокатор»? – смеясь, спросил я.

– А вы знаете? Он вам рассказывал?

– И он, и Николай Иванович. Мы все очень смеялись.

– Теперь и мне смешно. А тогда я думала, что все кончено. Никак не могла представить себе, что Пауль Зиберт – не немец, не фашист, а русский партизан. Семенову, когда он передал «привет от Попова», я поверила сразу, что он мне поможет избавиться от Зиберта. И вдруг он предупреждает Зиберта, что кофе отравлен. Вы можете представить, что со мной было? Я не верила, думала: они вас схватили и заставили говорить.

– Когда мы с вами договаривались о пароле, – сказал я, – мы думали, что Николай Иванович придет к вам один. Но потом Лукин возразил. Он сказал, что паролям не всегда верят, тем более что вы хорошо знаете Зиберта как немецкого офицера, гестаповца и ненавидите его. Поэтому Лукин решил послать с Кузнецовым Валю Семенова. Да и Валентин все время просился в город.

– А что, он до этого не был в Ровно? – спросила Лисовская.

– Нет, он выполнял другие задания. Он никогда не знает отдыха. Если отряд переходит из одного места в другое и преодолевает, скажем, тридцать километров в день, то Валя со своими ребятами проходит вдвое больше: нужно ведь сначала все разведать и проверить – местность, обстановку. В отряде и на стоянке партизаны несут караульную службу, а разведчики ежедневно отмеряют по полсотни километров – на «маяк» и обратно, доставляют донесения от городских разведчиков-подпольщиков, таких, как мы с вами. Валя рвался в город, но его не пускали.

– Почему?

– Как же было ему, человеку, все время жившему в Москве и, кроме русского языка, никаким другим не владевшему, появиться в «столице» оккупированной Украины? Он сразу бы вызвал подозрение и, чего доброго, попал бы в лапы гестаповцев.

– Но все-таки его пустили?

– Да. Лукин нашел чудесный выход из положения. Он сказал Семенову: «Наденешь форму немецкого солдата, сделаем тебе удостоверение «дойч-казака»[4]4
  Гитлеровцы на временно оккупированной территории формировали подразделения из военнопленных. Их называли «дойч-казаками».


[Закрыть], и ты будешь иметь право ходить по городу с оружием. Это для тебя будет лучшей униформой. Только хорошо научись козырять и выкрикивать «хайль Гитлер». Вот так и пришел он к вам, на помощь Кузнецову.

– И очень хорошо, что пришел, иначе бы я Зиберту не поверила.

– А что Лена? – спросил я. – Она тогда ничего не слышала?

– Нет. К счастью, она куда-то ушла, и дома никого не было. А вообще она очень наблюдательная девушка. Кстати, она не впервые ставит меня в затруднительное положение. Недавно она сказала: «Знаешь, Лида, мне кажется, что этот шофер, который приезжает с Паулем Зибертом… ну тот, Николаус, наверное, партизан». – «Ты откуда это взяла?» – крикнула я на нее. А она спокойно рассуждает: «Если он не настоящий партизан, то все равно немцев ненавидит. На него Зиберт кричит, а он ни слова в ответ. Я у него подметила два пистолета. Для чего шоферу два пистолета и полный портфель гранат? Это только партизаны так вооружены. Он когда-нибудь завезет этого Зиберта туда, куда Макар телят не гонял. Вот увидишь!» Ну что ты с ней поделаешь? А сегодняшний случай… Знаете, от нее все труднее прятаться…

– Она девчушка сообразительная, и сердиться на нее из-за этого не стоит. Уверен, что она никому не проговорится, – попытался я успокоить Лисовскую.

– Я так и знала, что вы ее будете защищать. Вы ей очень симпатизируете. Вас долго не было, а она все время спрашивала, что с вами, почему не приходите. Все вспоминала, как вы дергали ее за косички.

– Каюсь, было такое, – сказал я. И добавил: – Это очень хорошо, что у нас растет такая молодежь. Иногда посмотришь на девчонку: кажется, еще ребенок. Что с нее взять? А потом оказывается, что этот ребенок способен совершать настоящие подвиги. Вот недавно с помощью одной девушки мы взорвали железнодорожный мост. Придет время, и Лена, так же как и мы с вами, как ваша Майя, включится в борьбу. Может, только не успеет – гитлеровцев прогонят с нашей земли.

Я посмотрел на часы: пора идти. Поднялся.

– Ну, бывайте.

– Да посидите еще немного! Ох, какая я негостеприимная, даже не предложила вам кофе…

– Спасибо. Не нужно. Я уже и так засиделся, а меня ждут.

– Вы еще наведаетесь к нам?

– Обязательно, но пока не обещаю. Завтра я покидаю Ровно. Возможно, скоро вернусь сюда, и тогда увидимся.

– Всего хорошего!

На крыльце стояла Лена. Увидев меня, она спросила:

– Почему так быстро?

– Нужно, Леночка.

– Заходите!

В ответ я весело подмигнул и дернул ее за косички. Лена рассмеялась и тихо, чтоб никто, кроме меня, не услышал, одними губами прошептала:

– Пар-ти-зан!

И быстро исчезла за дверью.

ГЕНЕРАЛ ИЛЬГЕН БРОСАЕТ ВЫЗОВ

Штаб особых войск охраны тыла руководил борьбой с партизанами, подпольщиками и другими «неблагонадежными элементами», которые не хотели подчиниться «новому порядку» гитлеровцев. Таких «неблагонадежных» на оккупированной территории было слишком много, и штабу особых войск работы хватало. Ему были подчинены отборные пехотные и моторизованные части войск СС и даже авиационный полк, оснащенный специальными средствами для борьбы с партизанами. Это были специальные контейнеры, наполненные небольшими бомбами и ручными гранатами. Когда такой контейнер гитлеровцы сбрасывали над лесом, бомбы и гранаты разлетались в стороны, поражая все живое на большой территории. В подчинении штаба были подразделения связи, пеленгационной службы, саперные части и минеры, бронепоезда, танки.

О существовании этого штаба нам стало известно с первых же дней нашего пребывания в Ровно. Мы знали численность, техническую оснащенность и дислокацию этих войск, больше того – через работников гестапо, тайных агентов службы СД заранее узнавали о карательных операциях, которые должны были проводиться на оккупированной территории.

И сколько фашисты ни пытались посылать свои отборные части на борьбу с партизанами, их замыслы и планы кончались провалом.

Давно было известно нам и то, что штабом войск особого назначения командует заядлый фашист, уже немолодой генерал-лейтенант Ильген. Он неплохо устроился в «столице» оккупированной Украины. В живописной части города, по улице Мельничной, он занял небольшой особняк, обставив его дорогой мебелью, награбленной по всей Европе.

Ильген, как и все немецкие генералы, любил блеск, элегантность, вел роскошный образ жизни, требуя строгости и дисциплины по службе. Его действиями были довольны и рейхскомиссар Украины Эрих Кох, и командующий войсками тыла генерал-полковник Кицингер, и начальник всеукраинского СД оберштурмбанфюрер Прицман. Позже, когда на территории западных областей Украины активнее начали действовать партизанские отряды и целые соединения, репутация Ильгена оказалась подмоченной. Он забеспокоился и начал проявлять нервозность. Частые вызовы в генеральный штаб, рейхскомиссариат, многочисленные директивы и приказы, телефонные звонки вывели из равновесия самодовольного генерала.

Однажды в разговоре с командиром отряда Николай Иванович сказал:

– Давно собираюсь, Дмитрий Николаевич, просить у вас разрешения заняться генералом фон Ильгеном…

– Что вы имеете в виду? – спросил Медведев.

– Ну, как вам сказать?.. Генерал живет на тихой, безлюдной улице, охрана у него небольшая, гарнизонов вблизи нет… Разрешите доставить его в отряд. По всей вероятности, он, я уверен, знает немало о планах и замыслах верховного командования.

– Это что за новости? – спросил командир.

– Никакая не новость. Просто увезем Ильгена, и все. Немцам и в голову не взбредет, куда девался генерал.

Но сколько ни просил Николай Иванович у командира разрешения, чтобы украсть Ильгена, Медведев был неумолим. И не потому, что в этом не было необходимости или Дмитрий Николаевич сомневался в успехе дела. Просто вся наша деятельность в Ровно была подчинена единой цели – разведке, и Медведев любил нам напоминать:

– Разведка, разведка и еще раз разведка.

Николай Иванович не случайно просил у командования разрешения на такого рода операции. Нас, разведчиков, тянуло к более активным действиям. Представьте себе: по одной из главных улиц города шагает немецкий офицер. Он идет не торопясь, важно, гордо подняв голову, смело ступая, как завоеватель, не так, как те, которые потеряли веру в победу фюрера и думают лишь о том, как быстрее удрать. За офицером – ребята в гражданской одежде, со значками свастики на груди. Они тоже идут уверенно, твердой поступью, довольны своей судьбой, состоянием, успехами. Оккупанты радуются, когда видят их лица, улыбаются, подбадриваются.

Но вот ковыляет навстречу им старенькая немощная бабушка, которой фашисты принесли большое горе: или убили сына, или обесчестили дочь. Увидя скуластого гитлеровского офицера и его самодовольных спутников, она остановится, вздохнет и пошлет им вдогонку сто проклятий: «чтобы вы ноги поломали», «чтобы вы пропали», «чтобы земля вас не приняла, проклятых выродков…» Проклятия сыплются и в адрес матерей, которые родили таких выродков, ублюдков…

Как тяжело было на душе, как хотелось подойти к этому человеку, который ожег тебя ненавидящим взглядом, приняв за врага, и объяснить ему все, обнять нежно, сказать: «Дорогие, не кляните нас, мы не те, за кого вы нас принимаете, мы свои…» Но приходилось сдерживать себя, хотя иногда казалось, что нервы не выдержат.

Особенно глубоко воспринимал и тяжко переносил подобные сцены Николай Иванович. Возвратясь на квартиру, где мы собирались, он говорил:

– Нет, не могу я, товарищи, спокойно глядеть на все это. Требуется какая-то разрядка, чтобы успокоить нервы. Уже на душе так тяжело, что больше нет сил.

Вот почему каждый раз Николай Иванович или кто-либо из ребят, прибывших в отряд, просили разрешения перейти к более активным действиям. Но Медведев неизменно отвечал:

– Возьмите себя в руки. Еще не пришло время. Ждите…

И мы ждали.

Валя Довгер разносила секретные документы в штабы и учреждения, и ей, как одной из наиболее исполнительных и безупречных рассыльных рейхскомиссариата, приходилось даже бывать на квартирах высокопоставленных чинов гестапо и генералов штаба Кицингера. Часто присутствовала она на офицерских собраниях и вечеринках. Молодая, симпатичная девушка, немного наивная (да еще и фольксдойче), не вызывала никаких подозрений. Наоборот, ей симпатизировали и охотно приглашали в свои компании.

Встречалась она и с генералом Ильгеном: Валя часто приносила ему почту не только в штаб, но иногда и на квартиру. Старому генералу нравилось беседовать с молоденькой красавицей, не скупившейся на похвалы в адрес «великого рейха», немецких офицеров и самого фюрера. Случалось, когда Валя приносила Ильгену пакет на дом, он просил девушку приготовить ему кофе или поджарить яичницу и приглашал к столу:

– Не могу терпеть, когда мужчина, да еще офицер, возится с кастрюлями и сковородками. Женщина приготовит – и еда вкуснее, – говорил генерал.

– А почему вы не подыщете себе экономку? – спрашивала Валя.

– Понимаете, фрейлейн Валя, не так-то легко найти порядочного человека. Уже пробовали искать, но все кандидатуры отпали, гестапо не рекомендует. Вот такую девушку, как вы, фрейлейн Валя, я с удовольствием взял бы.

– Что вы, господин генерал! Какая из меня экономка? Я только умею кофе заварить да яичницу поджарить. А картошка у меня обязательно подгорит.

Подобные разговоры не раз заводил генерал с нашей разведчицей, и кончались они обычно тем, что Валя обещала подыскать Ильгену подходящую и надежную кандидатуру в экономки.

Как-то под вечер генерал встретил Валю на пороге своего дома и немного обеспокоенно промолвил:

– О, фрейлейн Валя, битте, битте! Как хорошо, что вы пришли, а то сегодня у меня будет гость из самого Берлина. Услышав шаги, я подумал, что это полковник фон Пиппер. Уже час жду, а его все нет. Что там у вас? Давайте!

Генерал взял пакет, положил его на стол, посмотрел на часы и еще больше начал сетовать на опаздывавшего полковника.

Полковник Пиппер… Кто бы это мог быть? Валя никогда не слышала этой фамилии. «Вероятно, какая-то очень важная персона, – подумала Валя, – иначе Ильген не стал бы его так нетерпеливо и долго ожидать и уж конечно не выбежал бы навстречу. Обязательно надо выяснить, кто он, этот Пиппер, зачем ждет его генерал». И Валя, будто невзначай, поинтересовалась:

– А почему это, господин генерал, какой-то полковник заставляет вас ждать больше часа?

– О, фрейлейн Валя! Полковник фон Пиппер – это знатная личность. Это не обыкновенный полковник. За его плечами громадный опыт борьбы с коммунизмом и вообще со всеми теми, кто выступает против нас. Его хорошо знают французские «маки», партизаны Чехословакии, Польши, Югославии, Греции… Наше высшее офицерство восхищается его способностями, мужеством и воинственностью. Сам фюрер знает о нем, и его называют «мастером смерти». Вот кто он – фон Пиппер! Побольше бы нам таких полковников! Многие генералы согласны ждать его не один час. Он мне сегодня очень нужен… Садитесь, фрейлейн Валя, ваше присутствие украсит нашу компанию… А вот, кажется, и полковник идет…

Дверь открылась, и на пороге появился полковник с суровым, самоуверенным лицом.

– Господин генерал-лейтенант! Командир части особого назначения полковник фон Пиппер по вашему приказанию прибыл. Хайль Гитлер! Извините за опоздание.

– Хайль Гитлер! Садитесь, полковник. Мы тут с фрейлейн Валентиной уже заждались вас. Это – курьер рейхскомиссариата, знакомьтесь! Надеюсь, и для вас будет приятным общество моей юной гостьи?

Полковник Пиппер склонил голову и любезно поздоровался с Валей. На его лице мелькнула едва уловимая улыбка.

– О, конечно, конечно! Я очень рад познакомиться с таким ангелочком. Она напоминает мне мою дочку Луизу. У нее такая же прическа.

Фон Пиппер опустился в кресло напротив Ильгена.

– Вам коньяк или ром? – любезно спросил генерал.

– Все равно, господин генерал, я буду пить то, что и вы, – ответил Пиппер.

– Фрейлейн Валя, – обратился генерал к нашей разведчице, – поухаживайте, пожалуйста, за нами – приготовьте что-нибудь перекусить, налейте горячего кофе и сами присаживайтесь к столу.

– Вам, полковник, – начал генерал, осушив рюмку, – вполне заслуженно присвоено звание «мастера смерти». Любой из офицеров армии фюрера может вам позавидовать.

Лицо Пиппера расплылось в самодовольной улыбке:

– Благодарю вас, мой генерал, за признание.

– Но, – Ильген глубоко затянулся и стряхнул пепел с сигары в пепельницу из красного мрамора, напоминавшую листок лотоса, – каждая вещь требует обновления. Вы должны подкрепить свою репутацию свежими делами.

– Готов к вашим услугам, господин генерал-лейтенант! – приподнялся «мастер смерти».

– Сидите, сидите, полковник.

– Прошу прощения.

– Добавлю только, – продолжал Ильген, – что на этот раз вам поручается дело, от которого ваша карьера станет более блестящей.

– Готов выполнить любой приказ! – не сдерживая радости, выпалил фон Пиппер и снова поднялся с кресла.

– Не торопитесь, – остановил его генерал. – Нам стало известно, что в Ровенских лесах действует очень опасный для нас партизанский отряд полковника Медведева. Наши попытки уничтожить эту банду не имели успеха. Люди, которых мы посылали на эти операции, не возвращались из леса. Именно так, не возвращались…

Он пристально поглядел на Пиппера, вероятно желая узнать, как будет реагировать полковник на последние слова, и, оставшись довольным, продолжал:

– Не дали никаких результатов и воздушные операции. Больше того, до сих пор мы не знаем численности отряда и его расположения. Гестапо ничего толком о нем не знает. Эти горе-разведчики, вероятно, лучше ориентируются в том, где есть хороший шнапс и красивые девчонки.

Ильген, улыбаясь, взглянул на Валю, потом перевел взгляд на полковника.

– Район действий этого отряда близок, ориентировочно – Сарненские и Цуманские леса. Гаулейтер проводил специальное совещание по борьбе с бандитами и рекомендовал поручить это дело вам. Я охотно поддержал его предложение.

– Уверяю вас, господин генерал-лейтенант, через месяц от банды Медведева останется лишь воспоминание.

– Этого мало, – остановил самоуверенного полковника Ильген. – Постарайтесь Медведева взять живым. Я хочу встретиться с этим хитрым советским полковником. Я должен поговорить, понимаете – по-го-во-рить (на последнем слове генерал сделал ударение) с ним тут, у себя дома, за чашкой кофе, а фрейлейн Валя нам его подаст…

– Я вас очень хорошо понимаю, господин генерал…

– Не перебивайте старших, полковник, – немного раздраженно оборвал его генерал.

– Прошу прощения…

– Так вот: поймать Медведева живым и доставить его ко мне. А отряд… Ну, не вас учить, что с ним делать. Это уже ваше дело.

– Слушаюсь, господин генерал-лейтенант. Ваша воля будет исполнена. Для великой Германии, для фюрера я готов сделать все. Полковник Медведев будет доставлен лично к вам.

– Желаю удачи, – Ильген протянул руку.

– У меня к вам одна просьба. Если позволите, господин генерал-лейтенант?.. – Пиппер уставился глазами в Ильгена, словно желая угадать, своевременно ли задает он вопрос.

– Я готов на любые условия, – на этот раз поспешил Ильген. – Если будет необходимость, дам целую дивизию.

– Сил у меня достаточно, господин генерал-лейтенант… – И Пиппер снова замолчал, будто не зная, с чего начать.