Текст книги "Итальянская комедия Возрождения"

Автор книги: Никколо Макиавелли

Соавторы: Пьетро Аретино,Джованни Чекки,Алессандро Пикколомини,Бернардо Довици
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Сантилла, в мужском платье, Фаннио.

Сантилла. Так тебе сказала Тиресия?

Фаннио. Да.

Сантилла. И о моей женитьбе говорят в доме как о деле решенном?

Фаннио. Так.

Сантилла. И Вирджиния этому рада?

Фаннио. На седьмом небе.

Сантилла. И готовится свадьба?

Фаннио. Весь дом в хлопотах.

Сантилла. И они воображают, что я довольна?

Фаннио. Они в этом уверены.

Сантилла. О, несчастная Сантилла! То, что другим на пользу, одной мне во вред. Ласковое обращение Перилло и его жены – для меня нож острый, так как я не могу сделать ни того, что они желают, ни того, что могло бы меня спасти! Увы, уж лучше бы Господь даровал мне вместо света мрак, вместо жизни смерть и вместо колыбели могилу,^{3} когда я из материнского чрева вышла на свет Божий, ибо в тот самый миг, как я родилась, счастью моему было суждено умереть. О, сколь безгранично блажен ты, мой сладчайший брат, если, как я предполагаю, ты остался мертвым на родине! А что делать мне, несчастной Сантилле? Ведь только так, а не Лидио могу я отныне называться: я женщина, и приходится быть мужем. Если я женюсь на Вирджинии, она тотчас же обнаружит, что я женщина, а не мужчина, и оскорбленные отец, мать и дочь смогут распорядиться, чтобы меня убили. Отказаться от женитьбы я не могу, а если откажусь, то они проклянут меня и отошлют домой. Если я открою, что я женщина, я сама себе наврежу. Но оставаться в прежнем положении я тоже не могу. Горькая моя участь, ибо с одной стороны передо мною – пропасть, а с другой – волки.

Фаннио. Не отчаивайся, ибо небо тебя, быть может, и не оставит. Мне думается, надо следовать твоему решению – не попадаться сегодня на глаза Перилло. И очень кстати пойти тебе к этой женщине. Платье для тебя я уже приготовил. Помни, что, кто уберег себя от одной беды, избежал их тысячи.

Сантилла. Я всё сделаю. Но где же Руффо?

Фаннио. Останемся здесь, ведь мы условились: кто придет первым, тот должен дожидаться другого.

Сантилла. Лучше, чтобы Руффо нас ждал. Отойдем отсюда, чтобы нас не увидел вон тот человек. Вдруг он меня разыскивает по поручению Перилло. Правда, мне сдается, что он не из его людей.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Фессенио, Каландро.

Фессенио. Дело обернулось так, что лучше не придумаешь. Лидио одевается женщиной, дожидается Каландро в своей нижней спальне и предстанет перед ним в облике прелестнейшей девушки. Засим, чтобы разыграть эту новеллу, Лидио зашторит окна, уложит рядом с Каландро некую потаскуху. Болван этот замешан на таком густом тесте, что осла от соловья не отличит. Гляди-ка, а вот и он собственной персоной идет сюда веселый-превеселый. Да хранит тебя Бог, хозяин.

Каландро. И тебя также, дорогой Фессенио! Сундук готов?

Фессенио. Весь как есть готов, и ты в нем поместишься, не растрепав ни единого волоска, если только поудобней в нем уляжешься.

Каландро. Улягусь как нельзя лучше. Но скажи мне одну вещь, которой я не знаю.

Фессенио. Что такое?

Каландро. В сундуке мне нужно лежать бодрствующим или спящим?

Фессенио. О, вот вопрос так вопрос! Как это так – бодрствующим или спящим? Разве ты не знаешь, что верхом на лошади люди бодрствуют, по улице ходят, за столом едят, на лавках сидят, в постели спят, а в сундуках умирают?

Каландро. Как это – умирают?

Фессенио. Так-таки умирают. А что?

Каландро. Черт! Плохо дело.

Фессенио. Разве ты никогда не умирал?

Каландро. Насколько помню, никогда.

Фессенио. Откуда же ты знаешь, что это плохо, раз ты никогда не умирал?

Каландро. А ты сам умирал когда-нибудь?

Фессенио. О-о-о! Тысячу и тысячу раз, не в бровь, а прямо в глаз.

Каландро. А это очень трудно?

Фессенио. Не трудней, чем спать.

Каландро. Придется и мне умереть?

Фессенио. Да, когда залезешь в сундук.

Каландро. А кто меня умертвит?

Фессенио. Сам помрешь.

Каландро. А как это помирают?

Фессенио. Помереть – это целая история. Раз ты этого не знаешь, я охотно тебе расскажу, как это делается.

Каландро. А ну-ка расскажи.

Фессенио. Закрываешь глаза, руки складываешь крестом на груди, лежишь спокойно-спокойно, тихо-тихо, ничего не видишь и не слышишь, кто бы что ни сделал или ни сказал.

Каландро. Понимаю, но самое главное – как сделать, чтобы снова ожить?

Фессенио. Это-то как раз и есть одна из самых глубоких тайн, какие только бывают на свете, и почти никто ее не знает. Будь уверен, что я никому другому ее не поведал бы, но тебе скажу. Однако смотри, Каландро, поклянись, что ты никому на свете никогда ее не откроешь.

Каландро. Клянусь, что никому не открою; более того, если ты потребуешь, то я сам себе ее не скажу.

Фессенио. Ха-ха! Самому себе, пожалуйста, говори, но только в одно ухо, но никак не в другое.

Каландро. Не тяни же, ради Бога!

Фессенио. Вероятно, ты знаешь, что живой от мертвого ничем не отличается, кроме того, что мертвый никогда не двигается, а живой двигается всегда, а потому, если ты будешь точно делать то, что я скажу, ты непременно будешь воскресать.

Каландро. Ну говори.

Фессенио. Повернувшись лицом к небу, ты плюешь вверх, затем встряхиваешься всем телом, открываешь глаза, начинаешь что-нибудь говорить и дрыгать ногами; тогда смерть прощается с тобой и уходит себе с Богом, а человек оживает. И заруби себе на носу, Каландро: кто поступает так, тот не мертвый. Отныне ты имеешь право сказать, что владеешь такой великой тайной, какая только бывает на белом свете и в наших благословенных краях.

Каландро. Конечно, я очень это ценю и теперь сумею спокойно умереть и ожить по своему усмотрению.

Фессенио. Конечно, по своему усмотрению! Эх и болван же ты, хозяин!

Каландро. И все буду исполнять точка в точку.

Фессенио. Это самое главное.

Каландро. Чтобы ты убедился, как я все хорошо понял, давай я тебе сейчас покажу…

Фессенио. Давай, давай! Очень хорошо. Только гляди, делай это как следует.

Каландро. Сам увидишь. Ну вот, смотри!

Фессенио. Скриви рот. Еще. Как следует скриви. В другую сторону. Ниже. Ну-ну. А теперь начинай умирать. Отлично, чего только не сделаешь с умным человеком! Кто мог бы так ловко выучиться умирать, как не сей отменный муж, который столь натурально умирает, если глядеть на него со стороны? Коли он так же хорошо умирает и изнутри, он ничего не почувствует, что бы с ним ни делали. Сейчас проверим. Чик – хорошо! Чик – отлично! Чик – еще лучше. Каландро, эй, Каландро, Каландро!

Каландро. Я мертв, я мертв!

Фессенио. Теперь воскресни, воскресни! Так, так. Клянусь честью, ты здорово умираешь. Плюй вверх.

Каландро. О, о, у, о, о, у, у! Право же, ты скверно поступил, оживив меня.

Фессенио. Почему?

Каландро. Только я начал различать потусторонний мир…

Фессенио. Ты его разглядишь хорошенько на дороге в сундуке.

Каландро. Я прямо сгораю от нетерпения.

Фессенио. Ну пошли! Время не терпит, а по части смерти и воскресения ты настоящий мастак.

Каландро. Идем отсюда скорей!

Фессенио. Э, нет, обожди! Все должно следовать своим чередом. Ведь не хочешь же ты, чтобы Фульвия обо всем догадалась. Пойди скажи ей, что отправляешься на свою виллу; потом приходи в дом к Меникуччо, где застанешь меня со всеми нужными приспособлениями.

Каландро. Ладно, бегу, ибо зверек мой уже наготове.

Фессенио. Покажи, в порядке ли он у тебя?

Каландро. Ха-ха! Я хотел сказать, что мул стоит в дверях и уже оседлан.

Фессенио. A-а! Мул-то, оказывается, у тебя смекалистый.

Каландро. Э, Фессенио, Фессенио! Мне кажется, что я уже дал шпоры и лечу в объятия этой моей девочки, этого ангелочка.

Фессенио. Ангелочка? Ой ли? Ну так и быть, мчись. И я не я, если нынче же глупость не покроет сальность. Однако надо и мне поспешить и сказать этой грязной спинке, чтобы она приготовилась. У-у-ух ты! Поглядите только на Каландро, он уже верхом. Чудо-герой этот маленький мул, который так легко несет на своей спине этакого огромного, вонючего слона!

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Каландро, Фульвия.

Каландро. Фульвия! Фульвия!

Фульвия. Что вам, сударь?

Каландро. Выгляни в окно.

Фульвия. В чем дело?

Каландро. Какое еще тебе дело? Просто я еду на загородную виллу, чтобы присмотреть за нашим Фламинио. Боюсь, что он слишком изводит себя на охоте.

Фульвия. Правильно делаешь. Когда вернешься?

Каландро. Быть может, еще сегодня. Ну, с Богом, Фульвия!

Фульвия. С миром. Скатертью дорожка! Поглядите-ка, каким очаровательным муженьком наградили меня мои братцы! Да меня прямо с души воротит, стоит только на него взглянуть!

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Фессенио, один.

Фессенио. Полюбуйтесь, почтенные зрители, вот они, любовные трофеи! Кто мечтает о том, чтобы по сходной цене приобрести благородство, остроумие, находчивость, пусть купит эти одежды и некоторое время их поносит, ибо принадлежат они очаровательному Каландро, человеку настолько проницательному, что, влюбившись в юношу, он принимает его за девицу, человеку, в котором столько святости, что он по желанию умирает и воскресает. Кто хочет их купить, пусть раскошеливается! Я продаю вещи ушедшего из этой жизни, ибо еще прежде, чем попасть в объятия любимой, он прикинулся мертвым… Вот смеху-то! А в это самое время Лидио, обрядившись в нарядное женское платье, потирая руки, предвкушает появление этого нетерпеливого любовника, который, по чести говоря, гнуснее самого Браманта.^{4} Я же поспешил вперед, чтобы встретиться здесь с одной потаскухой, с которой заранее обо всем условился. А вот и она. Глядите-ка, а там с сундуком стоит носильщик, воображающий, что несет драгоценнейший товар, и вовсе не подозревающий, что паскуднее этого товара не найдется на всем белом свете. Никто не хочет этой одежды? Нет? В таком случае прощайте, зрители! Я же пойду и устрою все дело так, что глупый немощный баран покроет самую что ни на есть грязную свинью. Счастливо оставаться.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Блудница, Фессенио, носильщик, таможенная стража, Каландро.

Блудница. А вот и я, Фессенио, пойдем, что ли?

Фессенио. Пусть сперва протащат этот наш сундучок. Не туда, носильщик, не туда. Иди прямо.

Блудница. Что в нем такое?

Фессенио. В нем, душенька, нечто для тебя.

Блудница. Что?

Фессенио. Шелк и атлас.

Блудница. Чьи они?

Фессенио. Того, с кем тебе предстоит кутнуть, красотка.

Блудница. О! А он мне что-нибудь отвалит?

Фессенио. Конечно, если только ты провернешь то дельце, о котором мы с тобой говорили.

Блудница. Уж я, будь спокоен, не подкачаю.

Фессенио. Главное, не забывай, что тебя зовут Сантиллой, да и обо всем остальном помни.

Блудница. Все, все помню.

Фессенио. Иначе ни гроша не получишь.

Блудница. Выполняю все в точности. Однако – ай-ай-ай! – чего это стражники прицепились к нашему носильщику?

Фессенио. Беда! Стой тихо и гляди в оба!

Стражник. Ну, мерзавец, что там внутри?

Носильщик. Почем я знаю!

Стражник. На таможне был?

Носильщик. Никак нет.

Стражник. Что внутри? Признавайся!

Носильщик. Честное слово, не знаю.

Стражник. Говори, негодяй!

Носильщик. Мне было сказано: шелк, не то какой-то атлас! Так мне сказали!

Стражник. Ах, шелк?

Носильщик. Ну да, шелк.

Стражник. Он заперт?

Носильщик. Пожалуй, что нет.

Стражник. В нем запрещенные товары. Поставь-ка сундук!

Носильщик. Зачем же ставить, начальник?

Стражник. Ставь, негодяй! Хочешь, чтобы я всыпал тебе хорошенько?

Фессенио. Вот еще незадача! Дело-то наше, кажется, дрянь, все пошло прахом, остались мы у разбитого корыта!

Блудница. В чем дело?

Фессенио. Рухнула наша затея.

Блудница. Говори, Фессенио! В чем дело?

Фессенио. Помоги мне, Софилла.

Блудница. Чем могу я тебе помочь?

Фессенио. Плачь, причитай, рви на себе волосы.

Блудница. Зачем?

Фессенио. Скоро узнаешь.

Блудница. Вот так. О-о, у-а!

Стражник. У-у-ух! Да здесь покойник!

Фессенио. Что вы там делаете? Что вы ищете?

Стражник. Носильщик признался, что там товар, а оказался – мертвец.

Фессенио. И притом самый настоящий.

Стражник. Кто он?

Фессенио. Муж этой несчастной. Разве вы не видите, как она убивается?

Стражник. Почему же вы несете его в сундуке?

Фессенио. Говоря по чести, чтобы обмануть людей.

Стражник. Зачем же вам нужно их обманывать?

Фессенио. Иначе все будут от нас шарахаться.

Стражник. Почему же они будут шарахаться?

Фессенио. Он умер от чумы.

Стражник. От чумы? А я-то, несчастный, до него дотронулся!

Фессенио. Сам виноват.

Стражник. Куда вы его тащите?

Фессенио. Закопать в какую-нибудь яму, а то и просто швырнем в речку – и делу конец.

Каландро. Как?! Ты хочешь меня утопить? Я еще не умер, я жив, я вам покажу, негодяи!

Фессенио. Ишь какого страха нагнал, все задали стрекача! Эй, Софилла, носильщик! Софилла, носильщик! Поди ты, попробуй догони их! Сам черт не догонит. Вот и связывайся после этого с идиотами!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Каландро, Фессенио.

Каландро. А, мерзавец, ты хотел утопить меня?

Фессенио. Уж не собираешься ли ты меня побить, хозяин?

Каландро. А что ж ты думал, негодяй ты этакий?

Фессенио. За что?

Каландро. Он еще будет спрашивать – за что, подлец!

Фессенио. «Несчастен тот, кому добром не угодишь». Значит, ты меня обижаешь за то, что я тебя спас?

Каландро. Как же ты меня спас?

Фессенио. Как спас? А вот отнесли бы тебя в таможню, так ты бы иное запел.

Каландро. Ну и пусть бы отнесли, что с того?

Фессенио. Как это – что с того? Нет, ты и вправду заслужил, чтоб тебя отнесли туда. Хлебнул бы горя.

Каландро. Какого же горя?

Фессенио. Словно ты только сегодня родился. Посуди сам: тебя изловили на месте преступления, задержали, а потом наверняка продали бы, как продают всякое другое барахло, которое отбирают за нарушение таможенных законов.

Каландро. Так, значит, ты совершил очень добрый поступок. Прости меня, Фессенио.

Фессенио. Другой раз не торопись серчать. Я не я, если не отплачу тебе за обиду.

Каландро. Хорошо, Фессенио, другой раз не буду торопиться. Но скажи, кто была эта уродина, которая так поспешно удрала?

Фессенио. Кто она такая? А! Да разве ты ее не знаешь?

Каландро. Нет.

Фессенио. Это сама смерть была вместе с тобой в сундуке.

Каландро. Со мной в сундуке?

Фессенио. Да, с тобой.

Каландро. О-о! Но я ее там что-то не заметил.

Фессенио. О, наивный человек! Да ведь ты ни сна не видишь, когда спишь, ни жажды, когда пьешь, ни голода, когда ешь. Более того: если хочешь знать правду, то и сейчас, когда жив, ты же не видишь жизни, а все-таки она при тебе.

Каландро. Конечно, не вижу. Ты прав.

Фессенио. И смерти не видишь, когда умираешь.

Каландро. А отчего убежал носильщик?

Фессенио. От смерти. Я даже боюсь, что сегодня ты не сможешь пойти к Сантилле.

Каландро. Если сегодня я не буду с ней, считай меня трусом.

Фессенио. Не сумею тебе помочь, коли ты сам не приложишь некоторых усилий.

Каландро. Фессенио, чтобы очутиться с ней, я сделаю все возможное, вплоть до того, что с босыми ногами залезу в постель.

Фессенио. Ха-ха! В постель с босыми ногами, каково? Нет, это уж слишком! Не дай Бог!

Каландро. Так что же мне делать, Фессенио?

Фессенио. Тебе нужно переодеться носильщиком, наряд этот, а также твоя физиономия, которая сильно изменилась, покуда ты побывал в покойниках, сделают тебя неузнаваемым. Я же появлюсь там в качестве того столяра, который смастерил сундук. Сантилла тотчас же смекнет, в чем дело, ибо она мудрей любой сивиллы,^{5} и вы вволю насладитесь друг другом.

Каландро. О, ты ловко придумал. Ради нее я готов навьючить на себя любую поклажу.

Фессенио. Вот это страсть так страсть, когда человек готов превратиться во вьючного мула! Тпру-у-у! Стой смирно! О, черт, да ты падаешь. Стой! Держись!

Каландро. Все в порядке.

Фессенио. Но-о, пошел! Остановись у двери, а я пойду следом. Ну и хороша же эта вьючная скотина под своей ношей! Глупое ты животное! Да, главное, надо успеть привести с черного хода эту самую потаскуху. Лидио, хочет он того или нет, а придется пойти на то, чтобы Каландро его поцеловал. Но сколь противны покажутся ему поцелуи этого болвана, столь сладкими будут ему поцелуи красавицы Фульвии. Но вот и Самия. Она не заметила Каландро. Скажу ей два слова про Лидио для Фульвии, пусть этот рогатый ублюдок Каландро вдвойне почувствует свой груз.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Фессенио, Самия.

Фессенио. Откуда ты?

Самия. От того самого некроманта, к которому она меня только что посылала.

Фессенио. А что он сказал?

Самия. Что скоро к ней придет.

Фессенио. Э-э! Все это брехня. Я иду к Лидио, чтобы выполнить то, что госпожа твоя мне намедни наказала.

Самия. Разве он дома?

Фессенио. Да.

Самия. И что ты думаешь?

Фессенио. Между нами, ничего хорошего. Впрочем, не знаю.

Самия. Боюсь, что все лопнуло. Ну посмотрим.

Фессенио. Прощай.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Самия, Фульвия.

Самия. Могу вас заверить, что все обстоит хорошо, ибо ничего хорошего ни от Лидио, ни от духа я не принесла. На этот раз пусть Фульвия впадает в отчаяние. Глядите, вот она уже дожидается на пороге.

Фульвия. Чего так долго?

Самия. Я только сейчас отыскала Руффо.

Фульвия. Что он говорит?

Самия. Да ничего, так мне кажется.

Фульвия. А все-таки?

Самия. Что дух ответил… О, как это он сказал?.. Не припомню.

Фульвия. Чтоб тебе пусто было, гусиные твои мозги!

Самия. О-о-о, да, припоминаю: говорит, что дух ответил худомысленно.

Фульвия. Ты хочешь сказать – двусмысленно?

Самия. Да, похоже.

Фульвия. И это все?

Самия. Сказал, что снова его попросит.

Фульвия. Еще что?

Самия. Что, желая тебе услужить, он тотчас же придет к тебе и сам все скажет.

Фульвия. Боже, Боже! Ничего-то из этого не выйдет. А Лидио?

Самия. Считается с тобой не больше, чем со старым башмаком.

Фульвия. Ты его видела?

Самия. И даже говорила.

Фульвия. Скажи, в чем там дело?

Самия. Боюсь огорчить тебя.

Фульвия. В чем там дело? Говори сейчас же.

Самия. Да получилось так, что он тебя вроде никогда и не знал.

Фульвия. Что ты говоришь?

Самия. Так он сказал.

Фульвия. А может, тебе только показалось?

Самия. Нет, он так мне ответил, что я даже напугалась.

Фульвия. А если он решил тебя разыграть?

Самия. Зачем бы он стал морочить мне голову?

Фульвия. Может быть, ты плохо ему объяснила?

Самия. Я сказала все, что ты велела.

Фульвия. Он был один?

Самия. Нет, но я отвела его в сторону.

Фульвия. А может, ты говорила слишком громко?

Самия. Почти что на ухо.

Фульвия. В конце концов, что же он тебе сказал?

Самия. Прогнал меня.

Фульвия. Значит, он меня больше не любит?

Самия. Не любит и не уважает.

Фульвия. Ты думаешь?

Самия. Уверена в этом.

Фульвия. Несчастная, что я слышу!

Самия. Теперь ты понимаешь?

Фульвия. А обо мне он тебя даже не спрашивал?

Самия. Куда там! Сказал, что и в глаза тебя не видел.

Фульвия. Значит, он забыл меня?

Самия. Хорошо еще, если не возненавидел!

Фульвия. О жестокие небеса! Вот когда я поняла наконец, сколь он жестокосерд и сколь я несчастлива! О, как печальна женская наша доля! Как плохо вознаграждается женская любовь! О, безумная, зачем нужно было вкладывать столько страсти в любовь к этому человеку! Порой мне кажется, что я сама себе уже больше не принадлежу! А вы, небеса, почему не заставляете Лидио любить меня так, как я его люблю? Тогда заставьте меня бегать от него так, как он бегает от меня! О, жестокая, о чем прошу я? Разлюбить и бежать от своего Лидио? Но ведь этого я не могу и не хочу. О нет, я сама мечтаю к нему пойти, и почему мне нельзя один-единственный раз одеться мужчиной и пойти к нему так же, как он, переодевшись женщиной, не раз ко мне являлся? Ведь это разумно, и Лидио, конечно, заслуживает того, чтобы не только это, но и большее было сделано ради него. Почему же я не должна этого делать? Почему я не иду, не спешу, не лечу? Почему я не пользуюсь своей молодостью? Горе тому, кто воображает, будто молодость можно вернуть. Когда я еще найду такого возлюбленного? Когда еще представится более удобный случай пойти к нему? Лидио сейчас дома, а муж мой в отлучке. Кто запретит мне? Кто удержит меня? Конечно, я так и поступлю, ведь я прекрасно заметила, что Руффо не очень-то был уверен, что сумеет расположить духа в мою пользу. Посредники никогда не действуют так исправно, как те, кого это непосредственно касается: они не выбирают подходящего времени и не проявляют страсти влюбленного. Но если я пойду к Лидио, он увидит мои слезы, почувствует мое горе, услышит мои мольбы, я брошусь к его ногам, притворюсь умирающей, руками обовью его шею. Неужели же он будет столь жесток, что не дрогнет, не пожалеет меня? Любовные речи, воспринятые сердцем через слух, действуют сильнее, чем это можно себе представить, и для любящих почти нет ничего невозможного. Так я и поступлю. А теперь пойду и переоденусь мужчиной, ты же, Самия, посторожи у дверей и никому не давай останавливаться, чтобы при выходе из дома меня не узнали. Все это я сделаю мгновенно.