Текст книги "Итальянская комедия Возрождения"

Автор книги: Никколо Макиавелли

Соавторы: Пьетро Аретино,Джованни Чекки,Алессандро Пикколомини,Бернардо Довици
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Гульельмо, Лукреция, мессер Консальво, мессер Джаннино и Маркетто.

Гульельмо. Явилась, бесстыжая!

Лукреция. Ах, Гульельмо, окажите последнюю милость, исполните мою предсмертную волю – выслушайте меня, сдержав на время свой гнев, и тогда вы поймете, что перед вами вовсе не бесчестная и не злодейка.

Мессер Джаннино. Что можешь ты сказать в свое оправдание, несчастная? Меня ты променяла на какого-то Лоренцино?

Лукреция. Коли выслушаете, увидите и вы, мессер Джаннино, что гневаетесь на меня понапрасну.

Мессер Консальво. Послушаем ее. Невелика услуга.

Гульельмо. Сказывай, что надумала.

Лукреция. Наперед всего знайте, Гульельмо, что тот, кого вы принимаете за Лоренцино, вашего слугу, равно со мною знатен и уже много лет приходится мне законным супругом. С той поры, как мы обвенчались, и до его прихода в ваш дом я ни разу с ним не видалась. В сказанном мною вы можете увериться хотя бы потому, что открыть свою тайну я решилась лишь после того, как испила из смертной чаши, дабы не мелькнула у вас мысль, будто выгораживаю себя, страшась смерти. Сейчас же, когда участь моя неотвратима, вы не можете усомниться в искренности моих слов. Умоляю вас поверить мне.

Гульельмо. Как у тебя только язык поворачивается, лгунья! Вспомни-ка, что ты плела, когда приютил тебя под своим кровом: будто похитили ее из родимого дома, что под Валенсией; чуть ли не из рук родной матушки вырвали. А уж супруга и в помине никакого не было.

Лукреция. Слукавила я тогда. Родом я вовсе не из Валенсии, и звать меня не Лукрецией. Притворствовала я для того, чтобы вы не повестили моего дядю, признав меня; ибо совестно мне было за то, что бежала из родительского дома вместе с моим суженым, коего зовете вы Лоренцино.

Гульельмо. Чего же было совеститься, коль он муж тебе, как ты уверяешь?

Лукреция. Полагала я, что не поверит мне дядя, ежели не представлю в свидетели моего мужа, коего почитала павшим от рук похитивших меня сарацинов. Так и таилась я до сей поры.

Гульельмо. Тогда что за охота была бежать из родимого дома?

Лукреция. Дядюшка мой ни в какую не соглашался отдать меня за него. Потому и обвенчались мы тайком. С того самого дня я дала обет не знать более ни одного мужчины, кроме него. Кому, как не вам, должно быть ведомо: первое, о чем просила я вас, попав в ваш дом, было скорее убить меня, чем заговаривать о моем замужестве. Тысячу раз согласилась бы я умереть, нежели стать добычей другого мужчины.

Мессер Джаннино. Боже! Сердцем предчувствую такое, что и не вымолвить.

Гульельмо. А этот твой новоявленный супруг, как он очутился в моем доме и отчего не открылся сполна?

Лукреция. Он полагал, что веры ему все равно не будет, вот потому и надумали мы тайно уехать под покровом ночи. Только судьба по-иному расположила.

Гульельмо. Так расположила, что не сладилось у вас извести вашего благодетеля, гнусные мошенники!

Лукреция. Подобного мы и в мыслях не держали. Верно лишь то, что Лоренцино, как он вам и признался, готов был защитить меня от любого, кто взялся бы нам помешать.

Гульельмо. Тебя послушать, так выходит, что не было еще на свете женщины более целомудренной и более постоянной в любви, чем ты. Только все одно я тебе не верю.

Лукреция. Заклинаю вас, Гульельмо, если вы и впрямь любили меня как дочь, окажите последнюю милость в мой предсмертный час, поверьте мне, ибо сказанное мною – чистая правда. И открылась я вам единственно для того, чтобы не таили на меня обиды неправедной, а, буде представится такая оказия, засвидетельствовали мою безгрешность и целомудренность всей моей родне, а наипаче дядюшке, через коего и мой ненаглядный братец обо всем прознает. О батюшке не стану просить, ибо ведать не ведаю, где он.

Гульельмо. Как же я исполню твою волю, коль не услышал еще, какого ты роду-племени и кто твой дядя?

Мессер Джаннино. Отец, послушайте. Я почти уверен, что это Джиневра.

Гульельмо. Боже правый!

Мессер Джаннино. Ответь нам, из каких ты мест и как величали твоего отца?

Лукреция. Педрантонио Молендини из Кастилии.

Мессер Джаннино. Джиневра, сестрица милая, вот твой отец и дядя. Я же твой родной брат.

Гульельмо. Доченька!

Мессер Консальво. Драгоценная моя племянница!

Лукреция. Возлюбленный батюшка, бесценный дядя, брат любезный! Теперь и умереть не страшно!

Гульельмо. Ах, несчастный старик! Жалкий горемыка! О, злосчастная судьба, что в одночасье вернула мне дочь и моими же руками лишила ее жизни! О-хо-хо-хо!

Лукреция. Не печальтесь, батюшка, не лейте горьких слез, ведь я умираю со спокойной душой. Перед смертью сподобилась я лицезреть дорогих моему сердцу родичей, о чем мечтала долгие годы. Теперь моя невинность ясна всем. Да и любимый мой муж, Ферранте ди Сельваджо, с готовностью отправится со мной в последний путь.

Гульельмо. Джиневра, дочь моя, прости своего горемычного отца за те обиды и унижения, что снесла от меня.

Мессер Консальво. Не время сейчас слезами заливаться, Педрантонио. Пошлем не мешкая за врачом, дабы сыскал он противоядие.

Гульельмо. Матерь Божья! Слишком крепкий отвар заготовил для меня маэстро Гвиччардо! Однако попытка не пытка. Живее, Маркетто, хоть из-под земли достань мне маэстро Гвиччардо и сейчас веди его сюда: дело, мол, наипервейшей важности.

Маркетто. Вмиг обернусь; он, поди, в лавке аптекаря Грегорио. А, чтоб вас всех! Невелика охота нестись сломя голову. Однако надо, хоть снадобьем здесь уж вряд ли пособишь.

Гульельмо. Ступай в дом, Лукреция. Прилягте вместе с Ферранте: пусть хорошенько прошибет вас пот. Вскоре подоспеет лекарь и чем возможно вас попользует.

Мессер Джаннино. Позволь, я сниму с тебя оковы, сестрица.

Лукреция. Все исполню, как вы велели. И помните, коль не изыщете вы способа исцелить нас, мы умрем безропотно.

Гульельмо. Чего только не творит с нами фортуна, мессер Консальво! В единый миг бросает нас то в жар, то в холод.

Мессер Консальво. Ни разу не встречал я на своем веку такого постоянства и преданности, какие выказывает Джиневра.

Мессер Джаннино. Лишь бы поскорей явился маэстро Гвиччардо.

Гульельмо. Вот и он. Мчится что есть духу. Помоги, Господи!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Мессер Джаннино, маэстро Гвиччардо, Гульельмо, мессер Консальво и Сгвацца.

Гульельмо. Добро пожаловать, любезнейший!

Маэстро Гвиччардо. Бог в помощь. Что за напасть у вас тут приключилась? Маркетто прилетел за мной, не чуя под собой ног.

Гульельмо. Полагаю, вы помните, уважаемый маэстро, как нынче утром я излил перед вами душу?

Маэстро Гвиччардо. Как не помнить. Вы еще просили прознать о вашем сыне, когда прибуду в Рим.

Гульельмо. Истинно так. Теперь же фортуне угодно было разом обрадовать и ввергнуть меня в отчаяние. Сегодня она открыла мне, что этот юноша – мой сын, которого я числил в Риме. А рядом с ним – мой брат.

Маэстро Гвиччардо. Весьма тронут столь счастливым исходом вашего дела. Стало быть, это и есть мессер Консальво? Едва признал вас, а ведь когда-то водили дружбу. Дозвольте вас обнять.

Мессер Консальво. Теперь и я узнал вас, маэстро Гвиччардо.

Маэстро Гвиччардо. Мессер Джаннино, поздравляю от души, ибо всегда любил вас как родного сына.

Мессер Джаннино. Я же вечно буду почитать вас как отца.

Гульельмо. Увы, маэстро, еще не услыхали вы самого главного. Недолго я радовался. По воле рока, часом ранее до сказанного мной известия, я опоил отваром, что приготовили вы по моей просьбе, девицу, живущую в моем доме. Позже стало мне известно, что девица эта – не кто иная, как дочь моя Джиневра. А молодчик Лоренцино, с коим я застал Джиневру, – ее законный муж. Обо всем потолкуем мы в доме, ибо промедление сейчас подобно смерти. Верно, вы уж догадались, что мне от вас надобно: изыскать, поелику возможно, противоядие от гибельного питья.

Маэстро Гвиччардо. Поистине, судьба благоволит этому человеку! Неслыханное дело! Я точно чувствовал: сбудется нечаянная радость! Благодарите вашу благосклонную фортуну!

Мессер Джаннино. О чем это вы, маэстро?

Маэстро Гвиччардо. О том, что вы родились под счастливой звездой!

Гульельмо. Не тяните же, умоляю, отчего под счастливой?

Маэстро Гвиччардо. Когда сегодня вы пожаловали ко мне заполучить означенное питье, смекнул я, что не в силах отвратить вас от столь безжалостного умысла, ибо весь вы прямо кипели негодованием; и что, поостыв, вы наверняка раскаетесь в содеянном. Посему я и вручил вам безвредное питье в надежде вернуться к этому делу, когда страсти поулягутся. Ежели бы и тогда продолжали вы стоять на своем – делать нечего, дал бы вам настоящее зелье. Только сердце говорило мне, что вы всенепременно раскаетесь.

Гульельмо. О Вседержитель! Что я слышу!

Маэстро Гвиччардо. Доподлинно вам говорю: отвар, что получили вы от меня, скорее пойдет им на пользу, чем во вред.

Гульельмо. О небо! Большего утешения я и ждать не мог!

Мессер Джаннино. О, благостный день, я буду помнить тебя, покуда жив!

Мессер Консальво. Вот счастья-то нам нынче!

Гульельмо. Досточтимый маэстро, не стану говорить громких слов. Я почитаю себя в таком долгу перед вами, что не успокоюсь, пока не оплачу хотя бы малой его доли.

Мессер Джаннино. Я же вечно буду для вас любящим сыном.

Мессер Консальво. А мы, маэстро, обойдемся без церемоний: слава Богу, не первый год друг друга знаем.

Маэстро Гвиччардо. Благодарю вас всех и принимаю ваши обещания на случай особой нужды. Пока же, видя, что дело ваше сладилось ко всеобщему удовольствию, хотел бы просить вас об одной милости, но не в службу, а в дружбу; да и то коли сочтете мою просьбу приемлемой для вас.

Гульельмо. Исполним все, что в наших силах.

Мессер Джаннино. И я того же мнения. Сказывайте вашу просьбу.

Маэстро Гвиччардо. Размыслил я, что, имея одного-единственного сына, вы не дозволите, чтобы он и далее жил холостяком-отшельником. Буде же вознамеритесь приискать ему жену, коль скоро он сам того пожелает, помните, что есть у меня единородная дочь, которую со всем моим наследством хотел бы ввести в ваш дом. Не ведая еще, кто его родитель, именно на вашем сыне остановил я выбор, как ему известно. Да и сами вы, должно быть, памятуете, что в нашем утреннем разговоре о мессере Лигдонио Караффи я раскрыл вам душу на сей предмет.

Мессер Джаннино. На том и порешим, коль будет ваша воля, отец.

Гульельмо. Ничто так не порадовало бы меня. Однако не подложу ли я свинью мессеру Лигдонио, который уговорил меня быть посредником в этом дельце?

Мессер Джаннино. Да мессеру Лигдонио на это чихать. На худой конец, уступим ему все мои бенефиции: как-никак шесть сотен скудо годового прибытка, да и в пенсионе они зачтены; а поскольку годами он меня обошел, для него это самая что ни на есть выгодная сделка будет.

Гульельмо. Верно сказано. Помнится, он и сам не раз намекал, что не прочь стать священником, а жениться надумал единственно ради приданого.

Мессер Джаннино. Посему даю слово маэстро Гвиччардо.

Гульельмо. На том и поладим.

Мессер Джаннино. Вашу руку, маэстро Гвиччардо. Отныне мы родня. Завтра же, не оттягивая, сыграем свадьбу.

Маэстро Гвиччардо. Как вам будет угодно. Вот уж дочь возрадуется нашему уговору.

Мессер Джаннино. По рукам. Иначе и не взял бы ее.

Маэстро Гвиччардо. К вечеру отряжу за ней в монастырь, в коем она дожидается моего возвращения из Рима.

Мессер Джаннино. Всенепременно.

Маэстро Гвиччардо. Позвольте, а отчего вы без плаща? Давно уж собирался спросить вас.

Мессер Джаннино. Обо всем сведаете вы в доме.

Гульельмо. Прошу, синьоры.

Мессер Джаннино. Я тем временем отправлюсь к капитану, чтобы замириться с остальными; там, поди, уж меня заждались.

Гульельмо. Пожалуй, и я присоединюсь к ним, как главный виновник раздора. Ступайте в дом, маэстро, и объявите добрую весть Джиневре и Ферранте, кои уж приготовились к смерти. Вскорости воротимся и мы.

Маэстро Гвиччардо. Жду вас в доме.

Гульельмо. Сынок, радость и веселье переполняют мне сердце!

Сгвацца. Дошло до меня, будто стычке шабаш, и родичи все, как один, друг друга отыскали. Я не я буду, ежели этакую оказию прохлопаю. Тут, видно, свадьба навертывается. А пока отбрехаюсь как-нибудь: мол, у меня и в мыслях не было удирать.

Мессер Джаннино. Пришли. Заходите первым, отец.

Сгвацца. Глянь-ка, входят в дом капитана. Мессер Джаннино, мессер Джаннино! Эй, эй! Дозвольте слово молвить. Рад-радехонек за вас. Только не подумайте, что я со страху дал тягу.

Мессер Джаннино. После драки кулаками не машут. Прости-прощай, Сгвацца. Чуть паленым запахло, так сразу наутек?

Сгвацца. Ха! Точно. Только не наутек, а в укромный уголок. Хотел я, значит, садануть по неприятелю из арбалета так, чтоб надолго запомнили Сгваццу. Однако поведайте и мне, чем дело кончилось.

Мессер Джаннино. Ладно, заходи. Сам все узнаешь.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Аньолетта, одна.

Аньолетта. Эй, синьоры, не возвращался ли мессер Джаннино? Молчите? Не хотите заговаривать со служанкою в присутствии хозяек? Так и быть, сама постучу: коли он дома – сбегаю скоренько за гостинцем. А потом стремглав в монастырь к Маргарите. Бедняжке, поди, не терпится узнать, как-то там ее гостинец.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Аньолетта и Корнаккья.

Аньолетта. Тук-тук-тук!

Корнаккья. Кто? Кто там? О! Помилуй Боже! Аньолетта! Вот прорва! Лавочка закрыта.

Аньолетта. Да я не за тем. Это мы на завтра отложим. Скажи-ка лучше, воротился мессер Джаннино аль нет?

Корнаккья. Нет, как не было, утробушка ты моя ненасытная.

Аньолетта. Тогда прощай. До завтра, что ли?

Корнаккья. А то нет! Ужо покатаемся да поваляемся всласть!

Аньолетта. И где его только черти носят? Видно, до завтра погодить придется.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Сгвацца и Аньолетта.

Сгвацца. Ха-ха-ха! Ой, моченьки моей больше нет! Хоть помирай от радости! Ха-ха-ха!

Аньолетта. Вот разошелся, чумовой, прямо с ног валится от хохота. А ну как я от него что сведаю?

Сгвацца. Прам-пам-пам! Прам-пам-пам! Ха-ха-ха! Вот счастья-то привалило, просто спятить можно!

Аньолетта. Что за околесицу он несет?

Сгвацца. Отныне мне сам черт не брат. Вот уж растешусь-разгуляюсь, покучу-пображничаю! Поесть, поплясать – против нас не сыскать. Эх! Попадись мне сейчас под шалую руку кто-нибудь из этих подлых монахов, кои только и знают, что предписывать всякие посты да воздержания, уж я бы ему такую затрещину отвесил – мигом в райские кущи отлетел бы. Ах, животинушка ты мой распузатистый! Приспело твое времечко, шельмец! Ах ты, глотушка моя заглотущая! Знай себе уплетай, пируй – не горюй! Ах, зубушки-клычки, навостритесь пуще железа каленого! Ой ты, брюхо, уминай чего попало – чтоб за ушами трещало! Вы только послушайте, достопочтенные синьоры. Послушайте и вы, любезнейшие дамы, – прекрасные, нежные, сахарные, налитые, свежие, цветистые, игристые. Мессер Джаннино, а по-теперешнему Иоандр… ха-ха-ха!.. до того раздобрился, что поить-кормить меня от пуза обещался. А Гульельмо, сиречь Педрантонио, определил меня дворецким и вдобавок ключником аж на целых пятнадцать деньков, ибо намерен задать пир на весь мир.

Аньолетта. Да что он такое заливает? Виданное ли дело? Не прослушать бы чего важного.

Сгвацца. Ну, что скажете, сударыни? Оборотитесь ко мне. На что вы там засмотрелись? Полюбуйтесь-ка лучше на меня, не прогадаете. Каков? Эх! Яблочки вы мои наливные! Кто напоит меня своими спелыми соками? Так бы всех вас и перепробовал! Однако пора мне к мессеру Лигдонио. Объявлю ему славную весть: кое-кто намерен отказаться в его пользу от дохода в шесть сотен скудо. Уж он-то сумеет ими распорядиться! И мяснику, и птичнику, и бакалейщику – всем перепадет. Быть ему священником. А больше я вам ничего не скажу.

Аньолетта. Вот те раз! Откроюсь, пожалуй. Эй, Сгвацца! Почто такой развеселый нынче?

Сгвацца. А по то, красавица, что потискать мне тебя нравится.

Аньолетта. Ишь распетушился! Играй, играй, а рукам волю не давай!

Сгвацца. Тоже мне недотрога. Этакие грудки-яблочки да не цапнуть!

Аньолетта. Отвяжись, кому говорят. Я тебе и с голодухи не потрафлю.

Сгвацца. Ого! А они у тебя ничего, крепенькие. Ответь-ка, Аньолетта, как на духу: который тебе годок?

Аньолетта. Когда уезжала из Монтальчино, – об эту пору там уж испанцы стояли, – как раз шестнадцатый пошел.

Сгвацца. Ха! И что ж ты там поделывала?

Аньолетта. Ха-ха! Да я родом из этих мест.

Сгвацца. Стало быть, жила там под испанцами?

Аньолетта. Пару месяцев.

Сгвацца. Ну, коли под испанцами, то дело ясное.

Аньолетта. Кому ясное, а кому ненастное. Я-то, между прочим, убереглась. А вот бабьему нашему сословию несладко пришлось бы, когда б не вытурил испанцев французский маркиз.^{171}

Сгвацца. Ладно. Мне пора.

Аньолетта. Постой, скажи прежде, что слышно новенького?

Сгвацца. Нынче отыскались пропащие сородичи. Что еще? Не далее как завтра гулять тебе на свадьбе: маэстро Гвиччардо просватал Маргариту.

Аньолетта. Как так просватал? За кого?

Сгвацца. За мессера Джаннино.

Аньолетта. Матерь Божья! Да ну? Теперь дело за тем, изъявит ли он согласие.

Сгвацца. Согласие? Да он ждет не дождется, чтоб завтра сыграли свадьбу.

Аньолетта. Боже милостивый! Ну и поворот. Намедни он и слышать об этом не хотел! Уж я-то знаю. Эй, Сгвацца, а ты, часом, не брешешь?

Сгвацца. Пес брешет, а я говорю как есть.

Аньолетта. Не верю я тебе, и все тут.

Сгвацца. Хочешь – верь, хочешь – нет, – дело твое. Пора мне, а то из-за тебя с мессером Лигдонио не свижусь.

Аньолетта. Слушай, скажи: неужто правда?

Сгвацца. Правдивее не бывает! Довольно или еще повторить?

Аньолетта. Пресвятые угодники! Вот радости-то!

Сгвацца. Прощай, Аньолетта.

Аньолетта. Прощай.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Аньолетта, одна.

Аньолетта. Ну, запляшет от радости Маргарита, когда обо всем прознает! Воздалось ей за упорство и твердость, пришел конец ее страданиям, что терпела до сих пор; отныне вместо охов да вздохов будут всё лобзания да объятия; отныне ее постоянство в любви станет всему миру примером. Дамы, будьте столь же постоянны в ваших помыслах, как и Маргарита, а уж в дальнейшем не сомневайтесь. Влюбленные, не впадайте в отчаяние от превратностей судьбы, терпеливо сносите невзгоды, покуда и для вас не настанут благие времена. Ну да будет с вас. Я же поспешу к Маргарите: ох, не терпится обрадовать ее столь счастливым известием.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Мессер Лигдонио и Сгвацца.

Мессер Лигдонио. Вот получу шесть сотен дохода, провалиться мне на этом месте, Сгвацца, заживу как настоящий пизанский дворянин. Однако скажи на милость: с чего это они так расщедрились?

Сгвацца. Неужто вы того не заслуживаете? Сами обо всем у них и разузнаете.

Мессер Лигдонио. Вот что я тебе скажу, Сгвацца. Покуда я жив, за моим столом ты желанный гость. А случится, помру, так завещаю родичам, чтоб ты ни в чем не знал нужды.

Сгвацца. Для полного счастья только этого мне и не доставало. Эх, Сгвацца, Сгвацца! Гуляй – не хочу!

Мессер Лигдонио. Да и мне счастье улыбнулось: лучше не придумаешь. Кабы и женился я, то не по охоте, а чтобы разбогатеть. А теперь куда как славно: ни жены, ни хлопот, зато мошну потуже набью. О, блаженство! Вот бы поскорее поведать обо всем моему Панцане.

Сгвацца. А куда это он запропастился?

Мессер Лигдонио. Хлопочет насчет ужина.

Сгвацца. У меня уж слюнки текут.

Мессер Лигдонио. А мне не терпится войти в дом Гульельмо.

Сгвацца. Отчего не войти. Правда, не знаю, вернулись ли Гульельмо и мессер Джаннино.

Мессер Лигдонио. А где они?

Сгвацца. Бражничают у капитана. Замирились кое с кем, вот и празднуют это событие. Я тоже приложился с ними за компанию. Однако войдемте в дом: сказывали мне, будто бы и маэстро Гвиччардо там.

Мессер Лигдонио. Пошли.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Гульельмо, капитан (говорит по-испански) и мессер Джаннино.

Гульельмо. Прошу всех присутствующих, из уважения ко мне, а также в знак полнейшего примирения, облобызать друг друга прямо здесь, на улице.

Капитан. Изрядно сказано, Гульельмо! Милостивые государи, за дело!

Мессер Джаннино. Прекрасно! Я первый и начну. А вы за мной!

Следует чинный мавританский танец с поцелуями.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Капитан (говорит по-испански), немец, мессер Джаннино.

Капитан. Душевно рад вашему братанию. Да хранит Господь сей дружеский союз!

Немец. Танцевай, плясай, мессер Ианнин. Плясай да полнее наливай.

Мессер Джаннино. Веселее, друзья! Больше жару!

Следует неистовый мавританский танец.

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Немец, мессер Джаннино, Латтанцио, испанец, (говорит по-испански).

Немец. Эх, жарь, плясай, играй! Тир-лу-лу, тир-лу-лу! Весельей, не робьей!

Мессер Джаннино. Смелее, ублажим мессера Йоханна!

Латтанцио. Ублажим!

Испанец. Бей, бей в барабан!

Следует буйная пляска.