Текст книги "Итальянская комедия Возрождения"

Автор книги: Никколо Макиавелли

Соавторы: Пьетро Аретино,Джованни Чекки,Алессандро Пикколомини,Бернардо Довици
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Альвиджа, Россо.

Альвиджа. С кем это ты шушукаешься?

Россо. Сам с собой. Ну как наши планы?

Альвиджа. Отлично, отлично. Пинками, кулаками… рвал бороду, к черту посылал, да еще и похуже…

Россо. А тот осел что отвечал?

Альвиджа. «За что это вы, синьор? Что я такого натворил?»

Россо. А что говорил хозяин?

Альвиджа. «Ты сам отлично знаешь, гнусный предатель».

Россо. Ха-ха-ха!

Альвиджа. Как тебе кажется, ожерелье я заслужила?

Россо. Да и алмаз с крестным знамением и благословением в придачу.

Альвиджа. Да, сейчас твоего хозяина можно убедить в чем угодно; к примеру, что мир Божий состоит из одних лестниц. Недаром говорят, что влюбленный человек впадает в детство. Однако хозяин твой должен быть у меня в семь с четвертью. Мешкать нельзя, надо бежать домой. Будь здоров.

Россо. Ну и чертовка! Ну и ведьма! Какой же пробы должна была быть наставница, если такова ученица… Я здесь, хозяин!

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Параболано, Россо.

Параболано. Так-то Валерио мне благодарен?

Россо. Черт знает что, просто неохота ябедничать.

Параболано. На галеры его! Я это твердо решил.

Россо. Да только за один яд, который…

Параболано. Это еще что? Яд?..

Россо. Яд, который он купил, и прочее…

Параболано. Э, да тут уже дело пахнет трибуналом инквизиции.

Россо. А шлюхи, мальчики, карты…

Параболано. А еще что?

Россо. Он такое сочиняет о вашей родне, о вашей тетушке…

Параболано. Только этого не хватало.

Россо. Он говорит, что вы его притесняете, унижаете, не кормите.

Параболано. Сколько слуг, столько врагов.

Россо. Он обвиняет вас в невежестве, неблагодарности, зависти…

Параболано. Врет, собака! Передаю дом в полное твое ведение.

Россо. Если и не справлюсь, то по крайней мере буду верным слугой. Я человек не завистливый и худа никому не желаю. Раз он провинился, накажите его, и баста. Альвиджа свое дело сделает, но что вы скажете своей возлюбленной при первой встрече?

Параболано. А что бы ты сказал?

Россо. Я разговаривал бы руками.

Параболано. Ха-ха-ха!

Россо. Сущее предательство, что она вас не увидит при свете.

Параболано. Почему?

Россо. По правде говоря, потому, что где еще найти подобных вам? Что за глаза, что за брови, что за рот, что за зубы, что за дыхание! Ваша милость обладает удивительной грацией, и я говорю это не из лести. Клянусь Богом, когда вы проходите по улице, женщины готовы выброситься в окошко. Эх, почему я не женщина?

Параболано. Что бы ты сделал, если бы был женщиной?

Россо. Я завоевал бы вас либо умер.

Параболано. Ха-ха-ха!

Россо. Если ваша милость желает ехать верхом, кобыла наготове.

Параболано. Надо бы поупражняться.

Россо. Не переутомляйтесь, ибо помните, что любовные игры требуют мужчин сильных.

Параболано. Так, значит, ты меня считаешь слабым?

Россо. Нет, но я хочу, чтоб с Ливией вы были на высоте.

Параболано. Пройдемся до храма Мира.

Россо. Как вашей милости будет угодно.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Валерио, один.

Валерио. Однако я споткнулся о соломинку и, так сказать, сломал на этом шею. Мой синьор на меня обрушился и словом и делом, и я не могу себе представить за что. Наверняка какой-нибудь завистник что-нибудь ему обо мне наплел. И что это синьоры так легко доверяют любой сплетне? Не доискавшись истины, они сразу же делают и говорят все, что им вздумается, без оглядки и рассуждений. Что за натура нынешних господ, что за жизнь у слуг и что за нравы при дворе! Господа ни с чем не считаются, слуги же всегда вверяют свою судьбу чужому непостоянству, а двор не находит большего удовольствия, как доводить того или другого до отчаяния укусами зависти, которая родилась, когда родился двор, и умрет вместе с ним. Что касается меня, то я ни о чем другом не мечтаю, как только уйти на покой. Единственное, что меня огорчает, так это то, что я ухожу в немилости от человека, который сделал меня таким, каков я есть, а из-за ухода я прослыву неблагодарным. Всякий будет волен сказать: «Как это, добрый Валерио так разбогател на службе и вдруг повернулся спиной к своему хозяину?» Вот почему я вне себя, а вовсе не от незаслуженной обиды. Ибо тот, кто служит, всегда вынужден терпеть гнев и раздражение хозяина, подобно тому как вынужден был бы терпеть гнев и раздражение родного отца. Но я теряюсь, ломаю себе голову, разгадывая, что восстановило его против меня. Быть может, неразделенная страсть толкнула его выместить все на мне? Верно, так оно и есть. А потому повременю-ка я, посмотрю, чем все это кончится, буду покорным, а там да будет воля Божья! Пойду попытаюсь разузнать у челяди, в чем дело.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Альвиджа и Тонья.

Альвиджа. Эй, открой!

Тонья. Кто там?

Альвиджа. Это я.

Тонья. Кто – я?

Альвиджа. Я, Альвиджа.

Тонья. Подождите, сейчас.

Альвиджа. Рада, что застала тебя, дорогая дочка.

Тонья. Какой счастливый ветер занес вас сюда?

Альвиджа. Я так извелась эти дни проклятыми постами, что сама себя не узнаю. Gratia plena! Dominus tecum.^{126}

Тонья. Вы вот все молитвы читаете, а я и в приход свой больше не хожу, и доброго ничего не делаю.

Альвиджа. Benedicta tu.^{127} Я более других грешна, – in mulieribus.^{128} Знаешь, что я тебе скажу?

Тонья. Нет, мадонна, не знаю.

Альвиджа. В пять часов ты зайдешь ко мне домой, я хочу по пояс приобщить тебя к настоящим синьорам, – et benedictus ventris tuis^{129} – да и еще кое-что от меня получишь, не то что третьего дня – nunc et in hora.^{130} Послушай меня, – mortis nostrae^{131} – и больше не раздумывай, Amen.

Тонья. Я готова сделать для вас все. Мой пьянчужка так себя ведет, что я готова на любую пакость.

Альвиджа. И мудро поступишь – Pater noster.^{132} Переоденься в мужское платье, ибо эти конюхи – qui es in coelis – так по ночам балуются – sanctificetur nomen tuum, – что мне не хотелось бы, чтобы ты нарвалась на тридцать первого, – как попалась Анджела с мавром – in coelo et in terra^{133}…

Тонья. Ой, а вот и мой муженек.

Альвиджа. Не теряйся, дура, – panem nostrum quotidianum da nobis hodie.^{134} Если не ошибаюсь, дочка, на этой неделе нет другого праздника, кроме «стояния» у Сан-Лоренцо, что за стенами.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Арколано, Тонья, Альвиджа.

Арколано. О чем это вы?

Альвиджа. Debita nostra debitoribus. Мона Антония меня спросила, когда будет «стояние» у Сан-Лоренцо, что за стенами, – sic nos dimittimus.^{135}

Арколано. Не нравятся мне ваши шашни.

Альвиджа. Et ne nos inducas. Добрый человек, ведь надо же когда-нибудь подумать и о душе, – in tentatione.^{136}

Арколано. Ишь какая совестливая стала!

Тонья. А ты воображаешь, будто мы все такие нехристи, вроде тебя. Ты же ни к обедне, ни к утрене носа не кажешь.

Арколано. Молчи, стерва!

Тонья. Душа твоя – помело мое.

Арколано. Коли возьму лопату…

Альвиджа. Не сердись, – sed libera nos a malo.^{137}

Арколано. А тебе, старуха, знаешь что я скажу?

Альвиджа. Vita dulcedo,^{138} – что скажешь?

Арколано. Берегись, если я тебя еще раз застану с этой наглой бабенкой… ты доведешь меня до греха!

Альвиджа. Lagrimarum valle, – я больше сюда ни ногой, хоть ты меня озолоти, – a te suspiramus… Господу ведомо, сколь я добра и каковы мои истинные намерения. Мона Антония, непременно приходите на «стояние», как я вам говорила. Видно, сам дьявол опутал вашего мужа, – clementes et flentes,^{139} надо за него помолиться.

Тонья. Вино его опутало. Я приду.

Арколано. Куда ты придешь?

Тонья. На «стояние», для доброго дела. Оглох, что ли?

Арколано. А ну, живо домой!

Тонья. Ну и пойду домой! А что дальше?

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Арколано, один.

Арколано. У кого козы, у того рога. В поговорке всегда зарыта истина. Жена у меня препаршивая. Я давно заметил, что она норовит устроиться повольготней. Проклятая старуха тычет мне моими правами. Хорошо бы нынче в ночь прикинуться пьяным – мне это нетрудно – и подсмотреть, что это у них за «состояние». Слышишь меня? Эй, Тонья!

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Тонья и Арколано.

Тонья. Чего тебе?

Арколано. Иди сюда.

Тонья. Ну?

Арколано. Не жди меня к ужину.

Тонья. Эка невидаль, а когда ты приходил к ужину?

Арколано. Не твоего ума дело.

Тонья. Лучше бы посидел дома, отдохнул бы от кабаков да шлюх.

Арколано. Не морочь голову.

Тонья. И такую бестию черт миновал! Вот напоролся бы на шлюху, которая наградила бы тебя по заслугам!

Арколано. Молчи, язык твой без костей!

Тонья. А я, несчастная, должна терпеть этого скота!

Арколано. Посмей только еще выглядывать из окон и заманивать прохожих!

Тонья. Ты думаешь, я из таких, паршь свинячья.

Арколано. Ну я пошел.

Тонья. Катись, да не в добрый час. Долг платежом красен. Ты – с подружками, я – с дружками; ты – с вином, я – с любовью. Достукаешься ты у меня. Скатертью дорога, пьяница, ревнивый осел. Чтоб ты сдох!

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Россо, Параболано.

Россо. Вы боитесь, как бы солнце и луна в нее не влюбились?

Параболано. Все может быть. Кто знает?

Россо. Я знаю. Судите сами, может природа заставить луну влюбиться в такую женщину, как она?

Параболано. Может быть, ты прав. Ну а солнце?

Россо. Еще того меньше.

Параболано. Почему?

Россо. Потому что оно занято тем, что сушит рубашку Венеры, которую обмочил Меркурий, то бишь Марс.

Параболано. Ты все шутишь, а я вот боюсь, как бы любовью ее не насладились постель, на которой она спит, и дом, в котором она обитает.

Россо. Вы дьявольски ревнивы. Неужто вы полагаете, что постель и дом могут пылать той же страстью, что и вы?

Параболано. Пойдем-ка лучше домой.

Россо. У вашей милости в венах не кровь, а ртуть, потому вы и не находите себе места.

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Грилло, один.

Грилло. Ха-ха-ха! Мессер Мако побывал не в формах для отливки придворных, а в котле и опорожнил кишки, как любой, у кого желудок не переносит большой жары. Они его надушили, побрили и переодели, так что он кажется совсем другим. Он прыгает, пляшет, поет и говорит в гнуснейших выражениях такое, что кажется скорее родом из Бергамо, чем из Сиены.^{140} А мастер Андреа делает вид, что поражается каждому его слову, и неслыханными клятвами убеждает его, что он самый отменный придворный из всех, когда-либо им виденных. Мессеру же Мако, поверившему в эти бредни, представляется, что он еще того лучше. Ха-ха-ха! Прямо животики надорвать можно! И он хочет во что бы то ни стало разбить котел, чтобы им не воспользовались для отливки других столь же великолепных придворных. Он посылает меня в Сиену за марципанами и при этом говорит, что, если я тотчас же не вернусь, он меня изрядно вздует. А дожидаться ему придется, пока рак свистнет. Самое же лучшее впереди – ведь они собираются, как только он выйдет, заставить его взглянуть на себя в вогнутое зеркало, искажающее лицо. Вот смеху-то будет! Если бы мне не нужно было идти к мессеру Агостино Киджи, я непременно остался бы поглядеть на эту потеху. Прощай, Россо, я тебя не заметил.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

Россо, один.

Россо. Прощай, Грилло, до свиданья! Сгнили бы они от шанкра, все эти любовные похождения, да и все те, кто бросается им навстречу или бегает за ними вслед. Я и впрямь состою на побегушках и доставляю девок пред светлые очи моего хозяина, который намеревается сделать меня своим домоправителем. Я скорее согласился бы быть nihil,^{141} чем мажордомом. Эти грабители откармливают себя, своих наложниц и наложников теми кусками, которые вытаскивают из наших ртов. Но я знаю одного отпетого негодяя, что отдает в рост своему монсеньору деньги, у него же похищенные. Он у него мажордом. О обжоры, о скоты, какая жестокая вещь ваше хозяйничанье! Вы ходите в нужник при ослепительном свете факелов, а мы – по вечерам в темноте; вы пьете божественный нектар, а мы – прокисшее, перебродившее, дешевое вино; вам – отборное мясо, а нам – воловью требуху. Но куда девалась эта неуловимая Альвиджа? И какого черта кричит этот жид?

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ

Жид, Россо.

Жид. Железный лом! Железный лом!

Россо. Хорошо бы облапошить его так, как я облапошил рыбака.

Жид. Железный лом! Железный лом!

Россо. Поди сюда, жид!

Жид. Что прикажете?

Россо. Что это за жилет?

Жид. Он принадлежал кавалеру Брандино. Взгляните, что за атлас!

Россо. Сколько стоит?

Жид. Синьор, примерьте, а потом поговорим о цене.

Россо. Хорошо сказано.

Жид. Снимите плащ. Руку проденьте сюда, вот так. Чтоб не увидеть мне никогда мессии, если он не сшит по вашей мерке! Такого атласа теперь уже не достать.

Россо. Правда?

Жид. Пусть Бог не допустит меня по субботам в синагогу, если он не сидит на вас как литой.

Россо. А теперь о цене. Если ты поступишь по чести, я куплю у тебя еще и эту монашескую рясу для одного из моих братьев, которого я держу в Арачели.

Жид. Если возьмете и рясу, я готов вам уступить. Знайте, что я состоял послушником при преподобнейшем Арачели.

Россо. Тем лучше. Только знаешь, мой брат складно сложен, и я хочу взглянуть, как эта ряса сидит на тебе, а там уж сторгуемся.

Жид. Согласен. Хочу, чтобы свои денежки вы тратили наверняка.

Россо. У тебя шнурок упал. Теперь натяни капюшон. Клянусь честью, ряса что надо!

Жид. А сукно-то одно чего стоит!

Россо. Сукно изрядное. Знаешь, ты мне нравишься, и я придумал для тебя хорошее дело.

Жид(в сторону). Только бы, зараза, не обманул.

Россо. Хочу, чтобы ты сделался христианином.

Жид. Вижу, что вам охота побалагурить. Вы верите в своего Бога, я – в своего. Если хотите купить эти вещи – одно дело, если побалагурить – другое.

Россо. Вот черт! Облагодетельствуешь вашего брата – сразу согрешишь. Разве о балагурстве идет речь? Балагурство – последнее дело.

Жид. Давайте сюда жилет!

Россо. Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты стал христианином по трем причинам.

Жид. Говорю вам, снимайте жилет.

Россо. Да слушай же меня, скотина! Если сделаешься христианином, ты в день своих крестин первым делом огребешь полную миску денег, а потом еще весь Рим сбежится поглазеть на тебя в оливовом венке, что тоже неплохо.

Жид. Вам-то хорошо зубоскалить.

Россо. Вторая причина – ты будешь есть свинину.

Жид. Меня это мало волнует.

Россо. Мало волнует? Да если бы ты отведал хлеба с маслом, ты бы ради этого отрекся от тысячи мессий. О! Что за божественная музыка, когда держишь бутылку между ног и мажешь маслом хлеб, и ешь, и пьешь!

Жид. Отдайте мне мой жилет! Я спешу.

Россо. И последняя – ты не будешь носить красного клейма на груди.^{142}

Жид. Какое это имеет значение?

Россо. Имеет, ведь испанцы всегда готовы вас распять из-за этого клейма.

Жид. Почему распять?

Россо. Потому что с таким клеймом вас можно принять за испанцев.^{143}

Жид. Однако есть же разница между ними и нами.

Россо. Наоборот – с этим клеймом нет никакой разницы. К тому же, не будь у вас этой жидовской отметины, детишки не донимали бы вас с утра до ночи, не забрасывали бы вас корками апельсинов, тыкв и дынь. Итак, прими христианскую веру, стань христианином, крестись. Третий раз тебе говорю!

Жид. Не хочу принимать христианскую веру, не хочу быть христианином, не хочу креститься! Вот и я говорю тебе третий раз.

Россо. Я, мессер жид, как человек порядочный, исполнил свой долг и облегчил свою совесть. Теперь дело за тобой, ибо ничего больше сделать для тебя я не могу. А теперь, сколько хочешь за все это барахло?

Жид. Двенадцать дукатов.

Россо. Золотом или в карлинах?

Жид. Разумеется, в римской монете.

Россо. Повернись-ка малость, я посмотрю, как она со спины.

Жид. Так?

Россо. Стой смирно. Что это? Моль?

Жид. Ничего подобного.

Россо. Подожди, не шевелись!

Жид. Я не шевелюсь, можете смотреть сколько вам угодно.

Россо убегает в жилете, жид в монашеской рясе бежит за ним.

Караул! Караул! Держи вора! Хватай его!

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ

Пристав, стражники, Россо, жид.

Пристав. Стой! Именем закона! Что за шум?

Россо. Синьор капитан, этот монах выходил пьяным из дома какой-нибудь потаскухи или из таверны и бросился на меня, а я, чтобы не связываться с особами духовного звания, пустился наутек. Но если он такой задира и хочет драться, то я уж не посчитаюсь с его духовным саном, будь он хоть сам святой Франциск.

Жид. Я не монах, я жид Романелло и хочу получить свой жилет, который на нем.

Россо. Ах ты, грязная, вонючая собака! Так ты еще и издеваешься над нашей верой? Хватайте его, вяжите, тащите его в тюрьму!

Жид. Синьор капитан, этот человек – жулик.

Стражник. Молчи, жидовская харя!

Пристав. Заковать жида в колодки, посадить на цепь, надеть наручники!

Стражник. Будет сделано.

Пристав. И всыпать ему десять плетей нынче же вечером!

Стражник. Не хватит десяти – дадим двадцать пять!

Россо. Накажите его, ваша милость. Я так бежал, что боюсь, не слишком ли я разгорячился. Так и простудиться недолго.

Пристав. Ай! Ай! Ай!

Россо. Я весь в мыле, монах ты проклятый!

Пристав. А ты иди своей дорогой. У тебя лицо порядочного человека.

Россо. К услугам вашей милости.

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ

Россо, один.

Россо. Не кажется ли вам, что пристав здорово разбирается в лицах? Ну и приставы же пошли. Они готовы высечь человека только за то, что он носит при себе перочинный ножичек, и похвалить вора, как похвалили меня за то, что я этого палача назвал капитаном. А теперь разыщу старуху и скажу ей, что жилет мне подарил хозяин, а хозяину – что мне его преподнесла Ливия.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ

Мастер Андреа, мессер Мако, магистр Меркурио, с кривым зеркалом.

Мастер Андреа. «Все от Бога, нам и малый ум к лицу», – гласит девиз на круглом щите, который держит Тодескино.

Мессер Мако. О, сколь прекрасным, о, сколь божественным придворным я себя чувствую!

Магистр Меркурио. Другого такого и за тысячу лет не изготовишь.

Мессер Мако. Хочу, хочу за себя постоять, раз я уже стал придворным.

Мастер Андреа. Поглядитесь в это зеркало, но не делайте тех глупостей, которые делал Нарцисс.

Мессер Мако. Погляжу на свое лицо, давайте сюда зеркало! О, что я пережил! Пожалуй, я предпочел бы родить, чем еще раз побывать в форме для отливки придворных.

Мастер Андреа. Взгляните на себя хоть раз.

Мессер Мако. О Боже, Господи! Я весь изуродован! А, грабители, верните мое лицо, верните мне мою голову, мои волосы, мой нос! О! Что за рот! Черт знает что! Что за глаза! Commendo spiritum meum!^{144}

Магистр Меркурио. Встаньте. Эта дрожь, этот туман затемняют вам мозги.

Мастер Андреа. Поглядитесь и увидите, что это вам показалось.

Мессер Мако. Гляжу.

Мессеру Мако подносят обыкновенное зеркало.

Будто с того света вернулся. Вот это действительно я так я!

Мастер Андреа. Ваша милость, вы нас обманули, сказали, что вас изуродовали.

Мессер Мако. Меня починили, я стал снова как живой, я стал снова собою. Теперь я хочу быть правителем Рима, хочу содрать шкуру с губернатора, пославшего пристава меня разыскивать. Хочу ругаться, хочу носить оружие, хочу потрошить всех женщин, всех, кто попадется. Уходи, врач! Подойди сюда, учитель, клянусь телом… С тех пор как я стал придворным, ты меня больше не узнаешь? А?

Магистр Меркурио. Всегда к услугам вашей милости. Желаю вам счастья!

Мастер Андреа. Ха-ха-ха!

Мессер Мако. Хочу сегодня же стать епископом, нынче вечером – кардиналом, завтра утром – папой. Ты видишь дом Камиллы? Стучи сильней.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ

Бьяджина, мастер Андреа, мессер Мако.

Бьяджина. Кто там?

Мастер Андреа. Отвори синьору.

Бьяджина. А кто этот синьор?

Мессер Мако. Синьор Мако.

Бьяджина. Какой такой синьор Мако?

Мессер Мако. Разрази тебя Господь, трусиха, свинья ты этакая!

Бьяджина. У синьоры гости.

Мессер Мако. Гони их к черту!

Бьяджина. Как? К черту друзей моей госпожи?

Мессер Мако. Да, к черту! Не то не сосчитаешь затрещин, а хозяйке твоей поставлю тысячу клистиров из ледяной воды.

Мастер Андреа. Отвори новому придворному.

Бьяджина. А, понятно, мастер Андреа, сейчас отворю.

Мастер Андреа. Дерни за шнурок.

Бьяджина. Сейчас.

Мессер Мако. Что она говорит?

Мастер Андреа. Говорит, что обожает вас.

Мессер Мако. К черту!

Бьяджина. Ну и шут гороховый!

Мессер Мако. Что она бормочет?

Мастер Андреа. Извиняется, но она вас не знает.

Мессер Мако. Хочу, чтобы все меня знали, хочу!

Мастер Андреа. Входите, ваша милость.

Мессер Мако. И вхожу. Клянусь кровью… Я всех вас упрячу под замок.

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ

Россо, Альвиджа.

Россо(стучит в дверь). Эй, отопри!

Альвиджа. Это либо сумасшедший, либо кто-то из своих.

Россо(снова стучит). Быстрее!

Альвиджа. Хочешь дверь проломить?

Россо. Отвори, это я, Россо.

Альвиджа. А я уж думала, что ты хочешь выломать дверь.

Россо. Что ты делала? Колдовала?

Альвиджа. Сушила в тени всякие коренья, названия которых тебе нельзя знать, и кипятила разные колбы для изготовления живой воды.

Россо. Ты говорила с ней?

Альвиджа. Да, но…

Россо. Что значит это «но»?

Альвиджа. Ее муж ревнивый козел…

Россо. Что? Догадывается?

Альвиджа. И догадывается и не догадывается. Al tandem^{145} она придет.

Россо. Говори по-итальянски. Ведь сам магистр дьявольских наук ни черта не смекнет в этих твоих «tamen», «verbi gratia» и «al tandem».^{146}

Альвиджа. Приходится так выражаться, если не хочешь, чтобы тебя считали последней потаскухой. Скажи хозяину, чтобы он был тут ровно в семь с четвертью.

Россо. Один только поцелуй, царица всех цариц, венец всех венцов! Ведь без тебя Рим был бы хуже колодца без ведра. Я пришлю его. Видишь, и я не хуже твоего умею выражаться?

Альвиджа. Вот проныра!

Россо. Иди, возвращайся к своему вареву. А я побегу разыскивать хозяина. Он наверняка где-нибудь тут поблизости вертится, ибо проныра Амур закрутил его волчком.

Альвиджа. Можешь не сомневаться.