Текст книги "Итальянская комедия Возрождения"

Автор книги: Никколо Макиавелли

Соавторы: Пьетро Аретино,Джованни Чекки,Алессандро Пикколомини,Бернардо Довици
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Самия, Руффо.

Самия. Сейчас слишком рано, и он, верно, еще не вернулся к обеду. Пойду поищу его на площади. О! Вот так удача! Глянь-ка! Вот он сам. Эй, Руффо! Руффо! Ты что, оглох?

Руффо. Не пойму, кто там меня зовет?

Самия. Постой!

Руффо. Кто это?

Самия. Из-за тебя я вся взопрела.

Руффо. Ладно, что тебе надо?

Самия. Моя хозяйка просит тебя не мешкая прийти к ней.

Руффо. А кто твоя хозяйка?

Самия. Фульвия.

Руффо. Жена Каландро?

Самия. Она самая.

Руффо. Чего ей от меня надобно?

Самия. Она сама тебе скажет.

Руффо. Не там ли она живет?

Самия. В двух шагах отсюда, идем.

Руффо. Иди вперед, а я пойду следом. Неужели она из числа тех дурищ, что верят в мою некромантию, верят в тот дух, или спиритус, о котором болтают глупые бабенки? Понять, чего она хочет, наверняка не так уж трудно. Надо поспешить, а то кто-то сюда направляется, и будет обидно, если он все испортит.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Фессенио, Каландро.

Фессенио. Теперь мне яснее ясного, что не только смертные, но и боги не прочь дурака валять. Взять хоть, к примеру, Амура, который в свои липучие ловушки завлекает обычно сердца благородные, а тут от безделья, или уж не знаю отчего, сам так погряз в этой скотине Каландро, что не может выбраться. Отсюда ясно, что у Амура дела пошатнулись, раз он вцепился в такого отменного болвана. А может быть, он делает это для того, чтобы Каландро выделялся среди влюбленных, как осел среди мартышек. И разве он ошибся в выборе? Так или иначе, а перышко крепко увязло в смоле.

Каландро. Эй, Фессенио, Фессенио!

Фессенио. Кто меня зовет? Хозяин?

Каландро. Ты видел Сантиллу?

Фессенио. Видел.

Каландро. И каково твое мнение?

Фессенио. Пожалуй, ты не лишен вкуса. Прибавлю, что у тебя самое завидное положение, какое только бывает в этих краях. Добивайся ее, не жалея усилий!

Каландро. Будь спокоен! Я ничего не пожалею, хотя бы мне пришлось ходить голым и босым.

Фессенио. Заучите, влюбленные, эти золотые слова!

Каландро. Если она когда-нибудь станет моей, я сожру ее всю целиком.

Фессенио. Сожрешь? Ха-ха. Каландро, пожалей ты ее. Зверь сжирает зверя, но зачем же мужчине сжирать женщину? Женщину пьют, а не сжирают.

Каландро. Как это – пьют?

Фессенио. Вот так – берут и пьют.

Каландро. Каким же образом?

Фессенио. Разве ты не знаешь?

Каландро. Конечно, нет.

Фессенио. О, как жалко, что такой мужчина не умеет пить женщин.

Каландро. Так научи же меня!

Фессенио. Так и быть: когда ты ее целуешь, Каландро, разве ты ее не сосешь?

Каландро. Сосу.

Фессенио. Хорошо: раз, целуя, ты сосешь женщину, значит, ты ее пьешь.

Каландро. Видимо, так. Однако я свою Фульвию так и не выпил, хотя целовал ее тысячу раз.

Фессенио. Ха-ха-ха! Ты не выпил ее потому, что и она тебя целовала и высасывала из тебя ровно столько, сколько ты высасывал из нее, поэтому ни ты ее не выпил, ни она тебя.

Каландро. Теперь я убедился, Фессенио, что ты ученей самого Роланда. Ведь, несомненно, так оно и есть! Правда твоя, что я никогда не целовал ее без того, чтобы и она меня не целовала.

Фессенио. Теперь ты видишь, что я говорил тебе сущую правду?

Каландро. Но скажи, почему одна испанка всегда целовала мне руки; она хотела их выпить?

Фессенио. Проще простого! Испанки целуют вовсе не из любви к тебе и не для того, чтобы выпить твои руки, о нет, но чтобы высасывать кольца, которые носят на пальцах.

Каландро. О Фессенио, Фессенио, ты знаешь больше женских тайн, чем…

Фессенио. Особенно тайн твоей жены.

Каландро. …чем любой архитектор…

Фессенио. Архитектор, ха!

Каландро. Целых два кольца выпила у меня эта испанка. Теперь, клянусь Богом, я буду смотреть в оба, чтобы меня не выпили.

Фессенио. Ты мудрец, Каландро!

Каландро. Больше ни одна не будет меня целовать без того, чтобы и я ее не целовал.

Фессенио. Берегись, Каландро, если одна из них выпьет у тебя нос, щеку или глаз, ты останешься самым безобразным мужчиной на свете.

Каландро. Об этом я уж позабочусь. Однако поторопись сделать так, чтобы я мог поскорее обнять свою Сантиллу.

Фессенио. Положись на меня; я бегу и мигом закончу это дело.

Каландро. Только, ради Бога, не мешкай!

Фессенио. Остался сущий пустяк – слетать туда, предупредить и тотчас же вернуться с окончательным решением.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Руффо, один.

Руффо. Человек никогда не должен отчаиваться, ибо часто удачи приходят тогда, когда их меньше всего ожидаешь. Эта женщина, как я и думал, уверена, что мне подвластен всемогущий дух. А так как она без памяти влюблена в одного юношу и ей хочется во что бы то ни стало его приворожить, то вот она и желает, чтобы я заставил его являться к ней днем в обличье женщины, и за то обещает мне много-много денег. Думаю, что это мне удастся, ибо возлюбленный ее – некий Лидио, грек, мой приятель, родом из тех же краев, что и я. Слуга его, Фессенио, тоже грек и тоже мой приятель. Вот почему я и думаю, что дельце это не такое уж многотрудное. Ей я ничего определенного не обещал, прежде чем не поговорю с Лидио. Удачи на нас так и сыплются! Только бы она попалась на удочку Лидио, так же как на мою. Ну а теперь я пойду в дом Перилло, флорентийского купца, где остановился Лидио, и так как время сейчас обеденное, может быть, застану его дома.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Сантилла, в мужском платье, Фаннио, кормилица.

Сантилла. Всякому ясно, насколько мужская доля легче женской, и я более других женщин познала это на собственном опыте. Ведь с того самого дня, как нашу родину, Модон, спалили турки, я всегда одевалась мужчиной, именуя себя Лидио – так звали моего ненаглядного брата, – и все неизменно принимали меня за мужчину. Мне везло, и потому все наши дела оборачивались к лучшему. Между тем если бы одеждой и именем я оставалась женщиной, будучи и в самом деле таковой, то ни турки, рабами которых мы оказались, нас не продали бы, ни Перилло нас бы не выкупил, зная, что я женщина, и мы по гроб жизни были бы обречены на жалкое подневольное существование. Так вот я и говорю вам, что, если я, женщина, буду оставаться мужчиной, мы всегда будем спокойно наслаждаться жизнью, ибо Перилло, который, как вы знаете, всегда считал меня самым преданным ему человеком во всех его делах, полюбил меня настолько, что вознамерился выдать за меня единственную свою дочь Вирджинию и завещать нам все свое имущество. Но после того, как его племянник сообщил мне, что Перилло желает уже не сегодня завтра нас женить, я вырвалась из дому, чтобы обсудить это дело с тобой, моя кормилица, и с тобой, мой слуга Фаннио, ибо вы легко можете себе представить, насколько я озабочена; и я не знаю…

Фаннио. Молчи, несчастная, молчи, только бы эта женщина, что подходит к нам и явно чем-то расстроена, не догадалась, о чем мы тут говорим.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Самия, Сантилла, в мужском платье, Фаннио.

Самия. Да, скажу я вам, глубоко это в нее засело! Завидев из окна своего Лидио, она не выдержала и тут же послала меня поговорить с ним. Отведу-ка его в сторонку и заговорю с ним. Доброе вам здоровье, сударь!

Сантилла. Твоими бы устами.

Самия. Можно вас на два слова?

Сантилла. Ты кто такая?

Самия. Ты спрашиваешь, кто я?

Сантилла. Да, хочу узнать, чего не знаю.

Самия. Скоро узнаешь.

Сантилла. В чем дело?

Самия. Моя хозяйка просит, чтобы ты любил ее так же, как она тебя любит, и чтобы ты приходил к ней, как только захочешь.

Сантилла. Не понимаю. Кто твоя хозяйка?

Самия. Эх, Лидио, Лидио. Зачем ты морочишь мне голову?

Сантилла. Это ты мне морочишь голову.

Самия. Допустим, что ты не знаешь, кто такая Фульвия, и не знаком со мной. Но все же, что ей передать?

Сантилла. Голубушка, если это все, что ты можешь мне сказать, то и передавать ничего не нужно.

Самия. Прикидываешься, что не понимаешь, а?

Сантилла. Не понимаю, тебя не знаю и меньше всего хочу тебя слушать и понимать. Иди с миром.

Самия. Конечно, ты осторожен, клянусь Крестом Господним. Но уж что-то утешительное для ответа хозяйке придумать придется.

Сантилла. Придумывай что хочешь, только с глаз моих скройся, и чтобы и ей и тебе пусто было.

Самия. Пусть тебе будет пусто! А оно так и будет, грек ты паршивый, ибо хозяйка посылает меня к некроманту. А уж некромант заставит тебя подчиниться.

Сантилла. Поистине, горемычна и печальна наша женская доля, и все это со мной приключается лишь для того, чтобы я еще глубже изведала и оплакала те лишения, которые я претерпеваю оттого, что я – женщина.

Фаннио. А по-моему, надлежало выслушать эту женщину, ибо никакого ущерба от этого не было бы.

Сантилла. Сейчас меня одолевает забота, куда поважнее. Но я готова была бы выслушать ее, если бы она изъяснила все потолковее.

Фаннио. Я ее знаю.

Сантилла. Кто она?

Фаннио. Самия, служанка Фульвии, знатной римской особы.

Сантилла. О-о, теперь я поняла, о ком идет речь! Терпение, она весьма кстати упомянула Фульвию.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Руффо, Сантилла, Фаннио, кормилица.

Руффо. Эй-эй-эй!

Сантилла. Чей это голос?

Руффо. А я-то вас разыскиваю.

Фаннио. Здравствуй, Руффо! Что нового?

Руффо. Только хорошее.

Фаннио. Что именно?

Руффо. Сейчас узнаете.

Сантилла. Обожди, Руффо. Послушай, Тиресия, ты идешь домой, разузнай, что делает наш хозяин Перилло в связи с моей свадьбой, а когда придет Фаннио, передай мне через него обо всем, что там происходит. Сама я решила нынче никому не показываться – хочу на себе проверить народную мудрость: время и труд все перетрут. Ну иди. А теперь скажи, Руффо, что хорошего ты нам принес?

Руффо. Хоть я познакомился с вами совсем недавно, все же я вас очень люблю, ибо все мы земляки и само небо предоставляет нам возможность друг другу помочь.

Сантилла. Будь уверен, что и мы тебя любим и всегда охотно тебе поможем. Но что же ты собирался сказать?

Руффо. Скажу прямо. Слушай, Лидио. Некая женщина, влюбленная в тебя по уши, мечтает владеть тобой так же, как ты владеешь ею, и говорит, что решила прибегнуть к моей помощи, так как ничто другое ей не помогает. Вот она и обратилась ко мне, прослышав, что я обучен чернокнижию и хиромантии. Среди женщин – они ведь так легковерны – я прослыл знатным некромантом; они верят, что в подчинении у меня есть всемогущий дух, при помощи которого я делаю и переделываю все, что мне заблагорассудится. Я охотно соглашаюсь, ибо извлекаю из этих дурочек величайшую пользу для себя, а нередко отменные радости для них. Сойдет дело и на этот раз, если ты будешь благоразумен. Она хочет, чтобы я уговорил тебя к ней пойти, а я, полагаясь на нашу с тобой дружбу, ее обнадежил. И вот – если, конечно, ты этого захочешь – мы оба с тобой разбогатеем, а ты вдобавок сможешь еще и насладиться ею.

Сантилла. Руффо, я слышал, в таких делах совершается много обманов, и я, как человек неопытный, легко могу попасть впросак. Но, полагаясь на тебя как на посредника, я отказываться не буду, и раз уж условились, то я с Фаннио все обдумаю. А теперь скажи, кто она такая?

Руффо. Некая Фульвия, дама богатая, знатная и красивая.

Фаннио. Вот так штука! Да это хозяйка той самой, которая только что с тобой разговаривала.

Сантилла. Да, видно, она самая.

Руффо. Как? Ее служанка с тобой разговаривала?

Сантилла. Только что.

Руффо. И что же ты ей ответил?

Сантилла. Я выпроводил ее, наговорив грубостей.

Руффо. Это было нелишне, однако, если она еще раз с тобой заговорит, будь с ней повежливей, раз уж мы решили за это дело взяться.

Сантилла. Постараюсь.

Фаннио. Скажи, Руффо, когда должен Лидио встретиться с ней?

Руффо. Чем скорее, тем лучше.

Фаннио. В какое время?

Руффо. Днем.

Сантилла. А вдруг меня увидят?

Руффо. Пусть видят, ничего страшного. Ведь она хочет, чтобы дух заставил тебя прийти к ней в виде женщины.

Фаннио. Как же ты сумеешь превратить Лидио в женщину? Да и зачем Фульвии женщина?

Руффо. Думаю, что она хотела сказать – в одежде женщины, а не в виде женщины. По крайней мере, мне она именно так сказала.

Сантилла. Вот уж завязка так завязка! Понимаешь, Фаннио?

Фаннио. Отлично понимаю, и это мне по душе.

Руффо. Что ж, согласны?

Сантилла. Скоро мы сообщим наше окончательное решение.

Руффо. Где мы встретимся?

Фаннио. Здесь.

Сантилла. Кто придет первым, пусть дождется другого.

Руффо. Ладно. Прощайте.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Фаннио, Сантилла, в мужском платье.

Фаннио. Само небо ниспосылает нам возможность, вполне отвечающую твоему желанию: чтобы сегодня никто тебя не обнаружил. В женском платье тебя не распознал бы сам Юпитер; к тому же, как скоро ты убедишься, что она продажная, тебе наверняка будут перепадать кое-какие денежки в уплату за молчание. Только смотри не проговорись! А дело-то – сущая умора: она требует, чтобы ты имел вид женщины, ты же, будучи и в самом деле женщиной, к ней пойдешь, и Фульвия, испытав то, чего добивается, обнаружит то, чего она вовсе не желала бы.

Сантилла. Что ж! Я готова!

Фаннио. Впрочем, можно и отказаться.

Сантилла. Ладно, беги домой, разузнай, что там происходит, раздобудь женское платье – и сюда! Меня найдешь в лавке Франдзино, и мы дадим Руффо утвердительный ответ.

Фаннио. Скройся куда-нибудь, ибо человек, которого я там вижу, может оказаться посланцем Перилло и, возможно, разыскивает тебя.

Сантилла. Хоть он и не из наших, однако лучше поостеречься.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Фессенио, Фульвия.

Фессенио. Подойду-ка я к Фульвии, которая, как я вижу, появилась на своем пороге, и скажу, что Лидио собирается уехать. Интересно, как она к этому отнесется.

Фульвия. Рада тебя видеть, дорогой Фессенио. Скажи, что с моим Лидио?

Фессенио. Он, мне кажется, не в себе.

Фульвия. Говори скорей, что с ним?

Фессенио. Да ничего особенного. Просто решил отправиться на розыски своей сестры Сантиллы.

Фульвия. О, я несчастная! Неужели он хочет уехать?

Фессенио. Да, он так решил.

Фульвия. Фессенио, милый, если ты хочешь для себя пользы, если тебе дорого благополучие Лидио, если ты считаешься с моим счастьем, разыщи его, уговори, упроси, заставь, умоли, чтобы он не уезжал; я сделаю все, чтобы его сестру искали по всей Италии, и, если ее найдут, я тут же, дорогой Фессенио, как я уже не раз тебе говорила, женю на ней моего единственного сына, Фламинио.

Фессенио. Значит, твое обещание я могу передать хозяину?

Фульвия. Можешь. Клянусь, что так я и сделаю.

Фессенио. Уверен, что ему это будет приятно слышать и наверняка образумит его.

Фульвия. Если ты не похлопочешь перед Лидио, я погибла. Уговори его спасти жизнь, которая целиком принадлежит ему.

Фессенио. Сделаю все, что ты просишь, и, дабы угодить тебе, поспешу домой, где он сейчас сидит и ждет меня.

Фульвия. Милый Фессенио, этим ты принесешь себе пользу не меньшую, чем мне. Ступай с Богом.

Фессенио. Несчастная женщина! Она влюблена в него как кошка, и, клянусь, стоит ее пожалеть. Хорошо, если бы Лидио, переодетый, как обычно, в женщину, пришел к ней сегодня же. Да, верно, он так и сделает, ибо жаждет этого не меньше, чем она. Однако прежде всего надобно уладить дело с Каландро. А вот и он, тут как тут. Навру-ка ему, что я уже все уладил.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Фессенио, Каландро.

Фессенио. Здравствуй, хозяин, ведь ты наверняка здравствуешь, раз я желаю тебе здравствовать. Дай руку.

Каландро. И руку и ногу.

Фессенио. Большего остроумия от него ожидать нельзя!

Каландро. Как мои дела?

Фессенио. Твои дела? Весь мир принадлежит тебе, ты счастливец из счастливцев.

Каландро. Что ты мне принес?

Фессенио. Принес тебе твою Сантиллу, которая обожает тебя сильнее, чем ты ее, и которая жаждет быть с тобой больше, чем жаждешь этого ты. Я ей нарассказал столько про твою щедрость, красоту и ум, что теперь она хочет именно того, что хочешь ты. Послушай, хозяин: не успела она услышать твое имя, как воспылала к тебе превеликой любовью. Теперь ты действительно будешь счастлив.

Каландро. Ох, Фессенио, неужто правду ты говоришь? Не дождусь присосаться к этим аленьким губкам, к этим щечкам цвета вина с варенцом!

Фессенио. Ты хотел сказать – крови с молоком.

Каландро. Фессенио, я готов сделать тебя императором.

Фессенио. Вот как просто, оказывается, добыть императорскую корону.

Каландро. Сейчас же идем к ней!

Фессенио. Ишь заторопился! Или ты думаешь, что она девка из публичного дома? Ты должен идти к ней чинно.

Каландро. Как же к ней надо идти?

Фессенио. Ногами.

Каландро. Сам знаю, что ногами, но я спрашиваю: каким образом?

Фессенио. Ты должен понимать, что, если пойдешь к ней в открытую, тебя могут увидеть. Чтобы тебя не обнаружили, а ее не опозорили, необходимо тебе залезть в сундук, приказать отнести этот сундук к ней в спальню, и там вы насладитесь тем, чем вам обоим приспичит насладиться.

Каландро. Так, значит, я пойду к ней не ногами, как ты сам говорил?

Фессенио. Ха-ха-ха! Какой догадливый любовник! Быстро ты догадался!

Каландро. Но это не страшно – в сундуке-то, а? Как ты считаешь, Фессенио?

Фессенио. Нет, поросеночек ты мой, о нет.

Каландро. Скажи, а сундук будет достаточно велик, чтобы я мог целиком в нем поместиться?

Фессенио. Да какое это имеет значение? Не поместишься целиком – разрежем тебя на куски.

Каландро. Как – на куски?

Фессенио. Так просто, на куски.

Каландро. О! Каким же образом?

Фессенио. Обыкновенным образом.

Каландро. Объясни.

Фессенио. Будто сам не знаешь?

Каландро. Не знаю, вот тебе крест.

Фессенио. Когда б ты был мореплавателем, ты бы видел, как часто случается набивать в маленькую лодку целую сотню людей. Они ни в жизнь не влезли бы, если бы не отрубить у кого кисть руки, у кого всю руку, а у кого и обе ноги. Словом, с людьми поступают как с любым другим товаром – укладывают их слоями, штабелями, лишь бы они занимали поменьше места.

Каландро. А потом?

Фессенио. А потом, приплыв в гавань, каждый по своему усмотрению подбирает и приделывает себе свой отрубленный член, хотя, конечно, случается, что по рассеянности или злому умыслу кто-нибудь возьмет себе чужой и приляпает его туда, куда ему больше понравится. Иной раз бывает и так, что берут то слишком длинную руку, то слишком короткую ногу, отчего потом оказываются хромыми или нескладными. Понимаешь?

Каландро. Еще бы! Я уж, будь спокоен, позабочусь о том, чтобы в сундуке мне ничего не подменили.

Фессенио. Если ты сам не подменишь, никто другой наверняка не подменит: ты же один полезешь в сундук. Если же, как я говорил, ты целиком в него не войдешь, мы сможем – как у тех, что плавают на корабле, – отнять хотя бы одни только ноги, так как они тебе не понадобятся, поскольку тебя все равно будут нести.

Каландро. А в каких местах разнимают человека на части?

Фессенио. А в тех местах, где тело вращается; взять хоть тут, тут или тут. Хочешь посмотреть?

Каландро. Прошу тебя, покажи.

Фессенио. Вмиг покажу, ибо это не трудно и делается это при помощи небольшого заклинания. Повторяй заклинание за мной, но вполголоса, иначе стоит тебе хоть раз вскрикнуть, как все пойдет прахом.

Каландро. Не беспокойся.

Фессенио. Давай попробуем. Подойди сюда, дай руку и повторяй за мной: амбракуллак.

Каландро. Анкулабрак.

Фессенио. Вот ты и ошибся. Скажи: амбракуллак.

Каландро. Алабракук.

Фессенио. Еще хуже. Амбракуллак.

Каландро. Алукабрак.

Фессенио. Ай-ай-ай! В таком случае давай по складам: Ам…

Каландро. Ам…

Фессенио. Бра…

Каландро. Бра…

Фессенио. Кул…

Каландро. Кул…

Фессенио. Лак.

Каландро. Лак.

Фессенио. Ду…

Каландро. Ду…

Фессенио. Ра…

Каландро. Ра…

Фессенио. Лей.

Каландро. Лей.

Фессенио. Вот.

Каландро. Вот.

Фессенио. Уж.

Каландро. Уж.

Фессенио. Как.

Каландро. Как.

Фессенио. Дам.

Каландро. О-о-о! Ой-ой-ой! Рука, рука!

Фессенио. Ты этак целый мир загубишь. О, проклятое беспамятство и проклятое нетерпение! О, скотская твоя утроба! Разве я не говорил тебе, что ты не должен кричать? Ты погубил все заклинание.

Каландро. А ты погубил мне руку.

Фессенио. Знаешь, что теперь тебя уже нельзя разнять?

Каландро. Как же быть?

Фессенио. Придется доставать такой сундук, в который ты бы мог влезть целиком.

Каландро. Ладно, пусть так, я согласен. Только, ради Бога, пойди и достань его, чтобы меня не пришлось разнимать. Ты же мне и так чуть не выломал руку, скотина ты этакая.

Фессенио. Вмиг все устрою.

Каландро. А я схожу на рынок и тотчас вернусь.

Фессенио. Ладно. Прощай. А теперь хорошо бы разыскать Лидио и обмозговать с ним это веселое дельце. Смеху хватит на целый год. Однако я скроюсь, ни слова не сказав Самии. Она, я вижу, стоит на пороге и что-то бормочет про себя.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Самия, одна.

Самия. Чего только не насмотришься на этом свете! Еще месяца не прошло с тех пор, когда Лидио, воспылав к моей госпоже великой любовью, не мог и часа без нее прожить. А теперь, увидев, что и она вовсю распалилась, ценит ее не дороже дерьма. Если не найдется способа помочь ей, Фульвия наверняка выкинет такое, что весь город всполошится. Да к тому же сдается мне, что братья Каландро кое-что об этом уже пронюхали, и сама она в этом виновата, ибо ни о ком другом, как только о Лидио, она не думает, не заботится и не говорит. А ведь недаром идет молва, что у кого на сердце любовь, у того шпора в боку… Дай Бог, чтобы все повернулось к лучшему.

Голос Фульвии: «Самия!»

Ишь ты! Сверху меня кличет. Небось в окно увидела, что Лидио с кем-то там разговаривает, а то, может быть, и снова хочет послать меня к Руффо.

Голос Фульвии: «Са-а-мия!»

Иду-у-у!