Текст книги "Итальянская комедия Возрождения"
Автор книги: Никколо Макиавелли
Соавторы: Пьетро Аретино,Джованни Чекки,Алессандро Пикколомини,Бернардо Довици
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)
Мессер Амброджо, мадонна Вьоланте, Джаннелла.
Амброджо. Теперь можно сказать, что она пылает не меньше моего, если не больше. Ибо не успел уехать ее сын, как она посылает сказать мне, чтобы приходил сегодня ночью. Сегодня так сегодня.
Вьоланте. Полюбуйтесь на муженька Оретты: еле ноги волочит! Ему в могилу пора, а он на стороне переспать затеял.
Амброджо. Ну вот, сходил к аптекарю, взял порцию эликсира и сиропа орехового, дабы взбодриться и начало природное укрепить: как-никак турнир предстоит – и копье должно быть наготове.
Вьоланте. Откуда это вы в такую пору, а, зятек?
Амброджо. О, Вьоланте! Я тебя не заметил. Как поживаешь?
Вьоланте. Хорошо. А вы?
Амброджо. Превосходно. Я от цирюльника. Что скажешь – краше я стал?
Вьоланте. Да, сударь. Я вас за юношу приняла или за влюбленного.
Амброджо. Отчего так, дорогая свояченица?
Вьоланте. Оттого, что вы на себя столько духов вылили.
Амброджо. Что особенного? Захотел и надушился. А ты тут зачем?
Вьоланте. Пришла переночевать у Оретты. Я думала, ежели вы не против, пригласить ее завтра утром в монастырь – комедию посмотреть, которую играют монахини.
Амброджо. Сколько можно комедий! Помешались на них – что вы, что они! Когда бы их нужда заставляла, как они утверждают, они нашли бы другое дело, чем комедию-то ставить. До комедий ли нынче? Предоставили бы играть комедии герцогу и кардиналам, а сами бы пряжей занялись!
Вьоланте. Господь с вами, мессер Амброджо. Бедняжки такие же люди, как мы, и пусть у них тоже будет какое-нибудь развлечение. Вы имеете предложить что-то другое?
Амброджо. Я свое мнение высказал. Что это за узел?
Вьоланте. Вещи, которые я для них собрала.
Амброджо. Показывай! Развяжи. Да тут и ажурные чулки! Гляди-ка, панталоны с иголочки! Тоже в монастырь пойдут?
Вьоланте. А вам бы хотелось, чтоб они пошли для ряженых, для маскарада?
Амброджо. Я не уверен, что их не приготовили для глупцов и для скверных людей.
Вьоланте. Вот тебе и на! Вечно вы худое подозреваете.
Амброджо. Так уж я устроен. Открывай, Джаннелла.
Джаннелла. Обманщик! Ты мне осточертел! Коли я выйду…
Амброджо. Открывай, скотина! Я мессер Амброджо.
Джаннелла. Чума – вот ты кто! Долго ты будешь разными голосами говорить?
Вьоланте. Он вас так же впустит, как меня впустил.
Амброджо. Да откроешь ты наконец, скотина безмозглая?
Джаннелла. Погоди, погоди.
Вьоланте. Кажется, одумался.
Джаннелла. Получай!
Амброджо. Ой-ой-ой!
Вьоланте. Помилосердствуй!
Джаннелла. О хозяин, простите меня, я вас не признал. Вам больно?
Амброджо. А ты как думал, черт бешеный? Холера тебе в бок!
Вьоланте. Бедняжечка! Так ему и надо!
Амброджо. Вьоланте, иди в дом и скажи мадонне Оретте, чтобы приказала жарить голубей, коль скоро они еще не на огне, и собирать на стол: я хочу отужинать нынче пораньше – есть небольшое дело, по которому мне придется уйти.
Вьоланте. Ну что ж, все ясно. Давай вещи. А вы обе живо домой, да не зевайте по сторонам! Завтра утром пораньше зайдете за мной. Я закрываю?
Амброджо. Нет, пусть будет открыто.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕМессер Амброджо, Джаннелла, в дверях.
Амброджо. Джаннелла! Джаннелла! Куда тебя черт унес?
Джаннелла. Бегу, сударь. Я относил палку.
Амброджо. Поди сюда. Ну что ты стал в дверях – и ни с места?
Джаннелла. Сами и наказывали, чтоб я от двери никуда.
Амброджо. Джаннелла, ты знаешь, как я тебя люблю. Я не раз говорил, заботясь о тебе, что благодаря латыни ты не пропадешь после моей смерти. И доколе я жив и здоров, я хочу сделать из тебя человека весьма ученого.
Джаннелла. У меня только и надежды что на вашу доброту.
Амброджо. И поскольку я знаю, что тебе ведомо – а ежели неведомо, то я тебе скажу, дабы ты усвоил, – что подобно тому, как omnis labor optat praemium,[21]21
Всякое усердие заслуживает награды (лат.).
[Закрыть] так omnis praemium presupponit laborem.[22]22
Всякая награда предусматривает усердие (лат.).
[Закрыть]
Джаннелла. Амброджо, вы ж понимаете, что я покуда еще не так силен в псалтири, по которой вы меня обучаете, чтоб разобраться, о каком таком рассупонивании и о какой раболеме вы толкуете. Сделайте милость, скажите, что от меня требуется, да только не на греческом и не на еврейском скажите, а не то я с ума сворочу.
Амброджо. Ты прав. Кто брюхом здоров, тот просит бобов.
Джаннелла. Вот это другое дело! От бобов я не откажусь, а насчет рассупонивания надо подумать.
Амброджо. Я хочу, чтобы ты понял следующее: в благодарность за мою доброту ты должен служить мне еще усерднее и должен быть готов подвергнуть себя опасности.
Джаннелла. Опасности? Да я для вас ночью на кладбище пойду, пуп для вас надорвать не побоюсь!
Амброджо. Это за мою доброту. А за такую любовь к тебе, как моя?
Джаннелла. Господь свидетель, я вас тоже люблю. И ежели нынче я на вас с палкой налетел, так это, во-первых, для вашего же блага, а во-вторых, я не поверил, что вы это вы.
Амброджо. Забудем об этом – дело прошлое. Поговорим лучше о том, что впереди. Сегодня вечером мне понадобится твоя помощь. Но имей в виду, мне нужен помощник с сердцем льва.
Джаннелла. Кому-нибудь накостылять?
Амброджо. Нет. А быть может, да. Я тебе все скажу, Джаннелла. Но смотри у меня, чтобы ни единому человеку не проболтаться.
Джаннелла. Не бойтесь, я буду нем, как рыба.
Амброджо. Сегодня вечером я получил записку от одной дамы из нашего города: она хочет, чтобы я побыл с ней начиная от двух часов ночи. Но так как у меня имеются кое-какие подозрения, я думаю взять тебя с собой, дабы при необходимости ты мне помог.
Джаннелла. В чем помог?
Амброджо. Ты не слышал? Защитил, если на меня нападут. Поскольку я опасаюсь, кабы нас не узнали, то рассудил, что мы переоденемся – так будет надежнее – и с кинжалами под платьем отправимся туда, где предстоит работа.
Джаннелла. Я тоже должен работать?
Амброджо. Ты нет, твое дело слушать, что я говорю, только и всего.
Джаннелла. Как так? Я понял, что вам и по этой части помощник нужен.
Амброджо. Черта с два! Нет уж, предоставь это мне. Я войду в ее дом, который тут неподалеку, а ты останешься у двери и будешь ждать, пока я не позову тебя на помощь.
Джаннелла. Вопрос еще, услышу ли я.
Амброджо. Я позову громко.
Джаннелла. Звать, черт подери, не надо, а то нас узнают и на пару отправят в тюрьму. Лучше подайте условный сигнал.
Амброджо. Правильно говоришь. Лучше условный сигнал. Итак, коль скоро ты мне понадобишься, я покашляю: кхе-кхе. А хочешь – свистну.
Джаннелла. Что в лоб, что по лбу! Да в Пизе всякую ночь такие сигналы на каждом шагу услышишь – не наделать бы мне по ошибке глупостей каких.
Амброджо. Постой. Я крикну, как во Флоренции кричали по ночам в тридцать втором году:{177} «Кис алья?»
Джаннелла. Что? Мудрено уж больно, неучу вроде меня вовек не запомнить. Лучше три раза ухнете, ежели я понадоблюсь: уху-уху-уху!
Амброджо. Это же по-совиному!
Джаннелла. А какая вам разница? Зато я мигом смекну. Так что кричите по-совиному.
Амброджо. Ладно, буду ухать.
Джаннелла. Хозяин, а как ваша мадонна Оретта посмотрит на то, что вы уходите среди ночи? Этакое с вами и днем-то редко случается.
Амброджо. Я все продумал. Скажу ей, будто за мной прислал комиссар, коему необходимо обсудить одно дело и до утра сообщить свое решение его светлости.{178}
Джаннелла. Еще вопрос, поверит ли она.
Амброджо. А я так поведу разговор, чтоб поверила.
Джаннелла. Плохо, коли она увидит вас переодетым.
Амброджо. Дурак ты, дурак. Думаешь, я выряжусь, чтобы попасться ей на глаза? Она будет с сестрой в зале, мы же под предлогом, будто нам нужно кое-какие бумаги захватить, переоденемся внизу, в кабинете.
Джаннелла. А во что?
Амброджо. Найдем. Хотя бы в плащи, которые я велел сшить для двух пажей в бытность свою подестой в городе Форли. Пошли ужинать – уже, наверно, второй час.
Джаннелла. Надо наесться вдоволь, чтоб если уж помирать, так хоть на сытое брюхо.
Амброджо. Мне лучше не переедать перед работой, а то прыти не будет. Советую и тебе не объедаться.
Джаннелла. Ну, из меня-то плохой работник, ежели я брюхо не набью, как барабан.
Амброджо. Тогда набивай. Раз от этого зависит твоя удаль, тебе виднее. Идем.
Джаннелла. Да будет благословенна эта дама! Почаще бы она так.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕМессер Ринуччо, один.
Ринуччо. Пробило два. Еще немного – и мессер Старьёджо выйдет из дома. Во избежание ошибки мне лучше дождаться где-нибудь здесь, пока он не появится: тогда, буде он не возьмет с собой это ничтожество Джаннеллу, я прикажу, чтоб ему не открывали. Чего ради запирать старика в ловушке, коль скоро Джаннелла останется в доме? О, жалкая доля влюбленного! Презренный слуга, коего жизнь не стоит ломаного гроша, может сделать меня счастливейшим или несчастнейшим человеком на свете в зависимости от того, выйдет он из дому либо нет. Все же я надеюсь на лучшее и не поверю, чтобы Фортуна не желала благополучного исхода моей любви, когда обстоятельства сложились столь удачно, что этот выживший из ума старик, который на ладан дышит, влюбился в мою матушку. И уж точно, кабы не это обстоятельство, скорее бы рак свистнул, чем я остался наедине с мадонной Ореттой, – такова ревность этого безумца. Внимание, дверь открывается. Слава Богу, это переодетый старик.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕМессер Амброджо и Джаннелла, переодетые, мессер Ринуччо.
Амброджо. Ты взял кинжал и щит?
Джаннелла. Да, сударь. Чертова шляпа – на глаза налезает.
Ринуччо. Джаннелла с ним. Все идет как по маслу.
Амброджо. Запри дверь.
Ринуччо. Что это они на себя напялили?
Амброджо. Хорошо закрыл?
Джаннелла. Да, сударь. Будь они прокляты, эти кинжалы!
Амброджо. Проверь кольцо – лег ли на место засов. Я хочу быть спокоен.
Ринуччо. Мне лучше убраться, пока они меня не заметили и не заподозрили неладное. Заодно дам знать мессеру Джулио, что птичка летит в сети.
Амброджо. Какого черта ты дергаешь дверь?
Джаннелла. Гляжу, хорошо ли закрылась.
Амброджо. Хватит дергать! Ты что, хочешь, чтобы Аньола высунулась из окна и увидела нас в этом наряде?
Джаннелла. По правде говоря, у меня не запирается.
Амброджо. Ты же сказал, что запер.
Джаннелла. Засов заело. Может, мне лучше остаться и сторожить дверь?
Амброджо. Ты у меня останешься, осел, холера тебе в бок! Сам не знаю, кто мне мешает сломать этот кинжал о твою голову. Отойди!
Джаннелла. Не зря я дергал, вот и поддел засов. Запираю.
Амброджо. Отойди, говорю. Хватит, больше не желаю никому верить.
Джаннелла. Да что, по-вашему, было бы, кабы двери не запереть? Думаете, любовники набегут и примутся по очереди кольцо ощупывать?
Амброджо. Теперь я могу быть спокоен – собственными руками проверил. Тем не менее, Джаннелла, будет лучше, коль скоро, сопроводив меня, куда мне нужно, – а это в двух шагах, – ты, как только я войду, вернешься и посмотришь, не шляется ли кто вокруг; и доколе я буду там, твое дело бегать от дома моей дамы до нашего и обратно. Таким образом, ты, в случае чего, засаду и там, и тут обнаружить сумеешь, да и не замерзнешь.
Джаннелла. Мне уже холодно: зря не надел свой капюшон.
Амброджо. Какой еще капюшон? Согреешься, коли руки придется пустить в ход. Смотри же, не робей!
Джаннелла. Ежели надо, я и ноги в ход пущу. Не маленький!
Амброджо. Как ты думаешь, нас можно узнать?
Джаннелла. Еще чего! Да нас сам черт не признает. Надень мы маски, можно было бы подумать, что на маскарад собрались.
Амброджо. На маскарад собрались или спятили – не все ли равно, кто что подумает? Мне важно одно – чтоб меня не узнали. Да и карнавал на носу. Ступай вперед и смотри, нет ли кого на улице.
Джаннелла. Сами вперед идите, вы же хозяин, вам и положено.
Амброджо. В штаны наложено! Трясешься? Я слышал, что ты сказал.
Джаннелла. А как тут не трястись, когда я боюсь. Я хотел сказать, что замерз.
Амброджо. И то и другое. Я тебе верю, не трудись объяснять. А кинжал-то на что? Можно подумать, что на тебя самого с кинжалом напали.
Джаннелла. Ладно уж, двинулись, коли вам угодно. Мне бы ваши заботы! Я помираю от холода в этой полосатой одежке. Ежели вы намерены топтаться здесь, то я пошел от вас в дом. Вон уже три часа пробило.
Амброджо. Самое время. Идем, мне послышались чьи-то шаги.
Джаннелла. Кто бы это ни был, у нас свои дела.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕМадонна Оретта, переодетая мужчиной, одна.
Оретта. Как жалка и несчастна женская наша доля, в состоянии понять, да и то лишь отчасти, только тот, кто представит, сколько мы испытываем неприятностей и скольких лишены удовольствий. Чаще всего нам приходится жить под жестоким гнетом. Мужчины, беря жену, почти всегда берут ее по своему выбору, нам же подчас – и я, увы, могу служить тому подтверждением – приходится выходить за такого, кто, не говоря уж о разнице в возрасте, при которой он более в отцы нам годится, нежели в мужья, до того груб и бесчеловечен, что скорее двуногой скотиною, чем человеком, зваться может. Оставим, однако, сетования на несчастную долю других и поговорим о моей, из несчастных несчастнейшей. Я замужем за мессером Амброджо, что мог бы быть мне дедушкой. О, он богат! И при этом мне нельзя съесть лишний кусок хлеба. Мало того, что муж у меня старик, так он еще, на мою беду, и ревнивец, и хоть ревнует понапрасну, но до того сильно, что сильнее, думаю, невозможно. Из-за его ревности я лишена удовольствий за пределами дома, а из-за его старости – удовольствий домашних. Судьбе же недостаточно было всех моих несчастий, и она сыграла со мной еще одну злую шутку, еще больше насмеялась надо мной, сделав так, что мой старый безумец, коему, похоже, враз изменили силы разума и силы телесные, влюбился. Бедная Оретта, только этого тебе недоставало! В итоге – пожизненное заточение и старик супруг, ревнивый, влюбленный, впавший в детство. Дошло до того, что я, дабы вернуть его домой, должна в четыре часа ночи перелезть в мужском платье через ограду сада и, выбравшись на улицу, пройти по Пизе переодетой, войти в чужой дом и смириться с тем, что меня, возможно, сочтут тою, кем я никогда не была и быть не хотела. И если бы я не надеялась с помощью этого лекарства вправить мозги полоумному старикашке, я бы действовала по-другому. Чу, скрипнула дверь – кажется, у мадонны Анфрозины. Так и есть. Вот и служанка мне сигнал подает. Пора, птичка в клетке; явился, почтеннейший, добро пожаловать!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕДжаннелла, один.
Джаннелла. Я проводил хозяина. Доставил в целости к дому дамы. Мне повезло – не пришлось ни с кем драться. Кроме того, я узнал нынче две вещи, в которые сроду бы не поверил: первая – что хозяин влюбился; вторая – что мадонна Анфрозина занимается такими делами. Я-то думал, старику дай Бог дома управиться, а ему, оказывается, докучает искушение плоти. Да и мадонна Анфрозина казалась мне наполовину святой. Считай, на другую половину она дьявол. Вот уж впрямь поди разберись в любовных шашнях! У кого зуд, тот сам чешется или ищет, кто б его почесал. Кабы и мне так! А я в четыре часа ночи ношусь по городу переодетый и сторожу, чтобы, покуда хозяин в чужие ворота стучится, у него самого дверь не высадили, хоть он того и заслуживает.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕМессер Ринуччо и Джаннелла.
Ринуччо. На моих глазах мессер Старьёджо вошел в западню. Погляжу я на него, когда… А это еще кто? Что он тут забыл? Так-так.
Джаннелла. Черт побери! Я тут от холода подыхаю, а хозяин удовольствие получает.
Ринуччо. Господи, да ведь это Джаннелла! Склеп охраняет. Погоди же у меня!
Джаннелла. Сколько можно! Ох-ох-ох, сил моих больше нету.
Ринуччо. Защищайся, трус!
Джаннелла. Пощадите бедного слугу!
Ринуччо. Заткнись! И брось кинжал. Слава Богу, из оруженосца такой же вояка, как из хозяина доблестный рыцарь в постели. Что я вижу! Так и есть – полотенце в окне. Мадонна Аньола не подкачала. Очередь за отмычкой. Отпираем. Красотка – наша. Путь открыт, враг повержен.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕДжорджетто, один.
Джорджетто. Покуда хозяин ведет рукопашную баталию в лагере доктора, послежу-ка я за тем, чтобы его раньше времени внезапно не атаковал мессер Ринуччо, который, сгорая от нетерпения, поспешил к дому доктора за добычей, но, найдя его пустым, тотчас воротится. Тоже мне разбежался! Думаю, такой оборот будет ему не по вкусу, только виноват-то он сам. Теперь мой хозяин видит, чего я стою. Благодаря мне мессер Старьёджо сидит запертый во дворе, а он на пару с его женой в постели лежит, и я, ежели понадобится, могу подтвердить, хоть и не видел в темноте, зато очень даже хорошо слышал, что он плотью с ней породнился. Я их одобряю: больше дела, меньше слов. Мадонна Оретта не сравнит обхождение мессера Джулио с обхождением своего обалдуя, который, на манер Риччардо да Кинцика из «Декамерона»,{179} всегда должен численник под рукой иметь. У моего же хозяина численник выпал из-за пояса, и они могут малость разговеться: дал Бог роток, дал и кусок. Но что это я говорю – малость? Будто одной ночкой все и закончится! Как бы не так! И сколько бы на пальце у старика ни оставалось кольцо, которое дьявол дал живописцу, рога у него вырастут подлиннее, чем у Актеона, по женской милости!{180} Надо быть последней дурой, чтобы упустить такую возможность, чтобы видеть лакомство – ешь сколько хочешь – и не протянуть к нему руку, не положить в рот. Для этого нужно быть глупее этого мессера Овечки, который, покуда ему наставляют рога, кричит во дворе по-совиному что есть мочи. Я чуть скулы от смеха не своротил, слушая, как он выводит песенку совы. Дуракам закон не писан.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕДжаннелла и Джорджетто.
Джаннелла. Уф! Я так бежал, что чуть было не помер.
Джорджетто. Господи, он выбрался – не иначе как запор сломал!
Джаннелла. Мне и полгода не хватит в себя прийти.
Джорджетто. Он? Нет. Так-так-так, да ведь это придурок Джаннелла. Какого черта он ищет на земле?
Джаннелла. Господи, мне бы кинжал мой найти.
Джорджетто. Что ты там ищешь? Эй!
Джаннелла. Ой, не бейте меня, это не я!
Джорджетто. Поди сюда, осел! Кто тебя собирается бить? Ты что ищешь?
Джаннелла. Свой кинжал – я его сейчас только обронил.
Джорджетто. Откуда ты взялся? Разве такие ратники еще не перевелись? Тебе только султана из куриных перьев недостает для приманки лисиц.
Джаннелла. Я почему его обронил? На меня человек полтораста напали.
Джорджетто. Улепетывает. Эй, ты куда? Убежал, скотина. Что-то мессер Ринуччо долго не выходит. То ли его там нет, то ли выйти не может. Но запор-то открыт – значит, он там. А ежели там, чего не выходит? Вот возьму да запру его. А потом сам женским сословием займусь – не одним же молокососам нынче ночью мясоед праздновать. Тем паче, все эти хлопоты-перехлопоты подняли голубчика, который, почитай, целый год спал.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕДжаннелла, один.
Джаннелла. Плакал мой кинжал! И ножны в придачу. Было, да сплыло. Проклятые шуры-муры! Чертов хозяин – чтоб он провалился вместе со своей полюбовницей! Дрянную ночку они мне устроили – еще немного, и меня бы изрубили на куски. Чу! кажется, я слышу сигнал. Господи, так и есть! Как назло – хозяин попал в передрягу, а я без оружия. Что делать? Кабы у меня хоть ключ был от дома! Все пуще кричит. Бедненький. К Всевышнему обращайся, я тебе не помощник. Сюда бегут – я слышу топот толпы. Ох и отдубасят меня!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕМессер Амброджо, Джаннелла.
Амброджо. Кхе-кхе-кхе. Домой, домой!
Джаннелла. Ой, это хозяин. Что с вами, хозяин?
Амброджо. Худо мне, Джаннелла! Кхе-кхе-кхе, я продрог до костей.
Джаннелла. Что случилось?
Амброджо. Холера им в бок – и женщинам, и мужчинам! Кхе-кхе-кхе. Попробуй после такого не закашляй! Кхе-кхе.
Джаннелла. Где это вы простыли? Неужто в постели мадонны Анфрозины?
Амброджо. Чтоб ее Бог наказал, обманщицу! Всю ночь во дворе меня продержала – я чуть не околел от холода. Кхе-кхе-кхе. И могу тебе сказать, что имел по твоей милости удовольствие изображать сову. Легче было удавиться, чем дождаться от тебя помощи. Кхе-кхе-кхе.
Джаннелла. Ох, хозяин, не одному вам досталось. На меня добрых три сотни вооруженных молодчиков напало – окружили меня и задали жару, искололи всего, в решето превратили. Ежели хотите знать, я в этой свалке обронил ваш кинжал.
Амброджо. Ты его потерял?
Джаннелла. Нет, сударь. Я так понимаю, что они его захватили.
Амброджо. Чтоб тебе ни дна ни покрышки, раззява ты этакий! А мой кинжал сломался, когда я ковырял им в замке, пытаясь выбраться из треклятого двора, где меня заперли; но он-то меня и выручил: кабы нечем было дверь отпереть, я бы в сосульку превратился из-за этой обманщицы. Ну да ничего, ежели буду жив, я ей отплачу. Тем хотя бы, что она и ее сыночек проиграют дело, которым я занимаюсь, кхе-кхе-кхе.
Джаннелла. Вот это правильно, хозяин! Честно сказать, не хочется, чтобы у нас в привычку вошло таскаться по ночам к женщинам. Оставьте мне сторожить вход в дом и запирать дверь изнутри. Уж я вам докажу, что неистовый Морганте{181} и тот в подметки мне не годится.
Амброджо. На ошибках учатся. Ой, кто-то трогал замок! Горе мне! Я погиб! Дверь отперта. Сюда входили. Какой ужас!
Джаннелла. Разве ключ был не у вас?
Амброджо. Ну и что? Кто-то обзавелся своим ключом. Бедный Амброджо! На старости лет…
Джаннелла. А может, обошлось без того, чего вы боитесь.
Амброджо. Где задета честь, да свершится месть! Стой, Джаннелла. Запри дверь снаружи, дабы никто не вышел.
Джаннелла. Смотрите, не пристукнули бы вас. Ну вот, теперь можно не бояться, кто б там ни был: ежели он не высадит дверь, ему не выйти. Вишь, в какую передрягу мы нынче попали из-за охоты с женщиной переспать! Как будто у хозяина своей в доме нет, да еще такой красавицы, или как будто в темноте они не все на один лад. Приготовились: я слышу шаги на лестнице. Не спешите, голубчики, успеете получить на орехи.
