Текст книги "Адское пламя"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

Харри не ответил, но подумал: «Да, это эгоистичное желание». К тому же Мэдокс – для собственного удобства, видимо, – явно забыл про сыновей и дочерей других американцев, которых намеревался уничтожить ядерным взрывом в самой Америке.

А Бэйн Мэдокс тем временем обратился ко всем присутствующим:

– Иной раз шутка помогает лучше осознать правду, которую некоторые признавать не желают. Так вот, позвольте мне рассказать вам анекдот, мистер Маллер. Вы, возможно, уже слышали его у себя на службе. – Мэдокс улыбнулся, собираясь угостить слушателей презабавной историей. – Представьте себе ситуацию: наш президент, то есть босс мистера Данна, и министр обороны – босс мистера Уолфера – разошлись во мнениях по какой-то политической проблеме. Зовут к себе кого-то из младших помощников, и министр обороны говорит: «Мы тут решили уничтожить атомной бомбой миллион арабов и одну красавицу блондинку с голубыми глазами и большой грудью. Что вы думаете по этому поводу?» А тот спрашивает в ответ: «Господин министр, а зачем же уничтожать атомной бомбой красавицу блондинку с голубыми глазами и большой грудью?» Министр обороны поворачивается к президенту: «Ну, видите? Я ж говорил вам: никто не станет волноваться по поводу миллиона арабов».

Сидящие за столом сдержанно посмеялись. Харри тоже улыбнулся старому анекдоту, который не раз слышал.

– Итак, вам все понятно? – спросил у него Мэдокс.

Между тем Эдуард Уолфер вновь вернулся к обсуждаемой теме:

– Относительно Ирака следует отметить, что обычные, наземные войны дорого обходятся в плане людских потерь, материального ущерба и расходов. Кроме того, наземная война всегда ведет к непредвиденным последствиям. Я знаю это по собственному опыту – а Пол может подтвердить, что нынешняя администрация всеми силами стремится спровоцировать войну с Ираком, потом с Сирией и в конечном счете с Ираном. В принципе никто из нас не станет выступать против этого. Но воевавшие во Вьетнаме – Бэйн, Джим и я – могут сказать, что, когда спускаешь с поводка псов войны, те сразу выходят из-под контроля. Прелесть ядерного нападения в том, что оно осуществляется быстро и дешево. Мы уже закупили огромный ядерный арсенал и расплатились за него – у нас сейчас имеется около восьми тысяч ядерных боеголовок, которые простаивают и не используются. За мизерную часть стоимости этих боеголовок мы можем добиться грандиозных результатов. Результаты ядерного удара совершенно однозначны. – Он улыбнулся и добавил: – И «Нью-Йорк таймс» или «Вашингтон пост» не станут мучиться по поводу того, выигрываем мы эту войну или нет.

Все засмеялись, и Бэйн Мэдокс сказал:

– Полагаете, мне не придется читать хватающие за душу истории в «Таймс» о какой-то там маленькой девочке и ее бабушке, пострадавших от американских снарядов?

И снова все рассмеялись.

– Не думаю, – ответил Уолфер, – что «Нью-Йорк таймс» или «Вашингтон пост» направит своих репортеров в облака ядерного пепла, чтобы заполучить репортаж, представляющий так называемый чисто человеческий интерес.

Мэдокс усмехнулся и снова повернулся к карте на экране.

– В списке имеется также Асуанская плотина. – Он перевел курсор на Египет и южную часть Нила. – Это, я полагаю, здесь главная цель.

– Правильно полагаете, – подтвердил Уолфер. – Ракета с несколькими боеголовками разрушит плотину, и миллионы тонн воды устремятся вниз по Нилу, смыв, в сущности, Египет с лица земли и утопив от сорока до шестидесяти миллионов человек, поскольку вода по пути к Средиземному морю затопит всю долину Нила. Это будет единственный случай столь значительного ущерба людским и материальным ресурсам, а нефтяных месторождений здесь нет. К сожалению, мы вынуждены смириться с гибелью тысяч западных туристов, археологов, бизнесменов и так далее, равно как и с потерей исторических памятников. Но пирамиды должны это пережить.

– Эд, – сказал Мэдокс, – как я вижу из списка, несколько египетских городов в долине Нила также должны подвергнуться ударам ядерных боеголовок. Принимая во внимание тот факт, что вода Асуанского водохранилища все равно смоет эти города, ракеты представляются мне излишними. Или это задумано в соответствии с библейской традицией?

Уолфер посмотрел на своего друга и ответил:

– Об этом я, сказать по правде, не задумывался. Вероятно, воды этого потопа потушат пожары в городах.

– Это-то и скверно, – заметил Мэдокс.

– Самое скверное, – подхватил Уолфер, – что при этом погибнет огромное количество людей из стран Запада. Туристы, бизнесмены, сотрудники посольств и тому подобное. Их число может достичь сотни тысяч, причем многие из них будут американцами.

Никто не прокомментировал это замечание.

– К сожалению, – продолжал Уолфер, – мы также не в состоянии предсказать, когда эти земли вновь станут пригодными для проживания и там прекратятся социальные встряски, чтобы наладить оттуда стабильные поставки нефти. Аналитики из министерства обороны все же предполагают, что недостачи в удовлетворении мировых или наших национальных потребностей в нефти будут незначительными, поскольку страны, эту нефть производящие, перестанут ее потреблять. Поэтому нефть из других источников и стратегических запасов вполне удовлетворит краткосрочные потребности Америки и Западной Европы. Нефть из Саудовской Аравии будет доступна нам в первую очередь – через два года.

– Вы, ребята из правительства, должны переговорить с частным сектором, – вмешался Мэдокс. – По моим данным, саудовская нефть пойдет к нам уже через год. Думаю, цена взлетит до ста долларов за баррель, учитывая рост расходов на транспортировку в послеядерный период.

Уолфер немного поколебался.

– Бэйн, министерство обороны полагает, что цена скорее удержится на отметке двадцать долларов за баррель, поскольку мы будем контролировать все трубопроводы и нефтеналивной флот. Дело в том, что нам понадобится дешевая нефть, чтобы оживить американскую экономику, которая, как мы предполагаем, переживет значительный спад после ядерного уничтожения нескольких американских городов.

Мэдокс махнул рукой и заявил:

– Мне кажется, это преувеличение. Скорее мы увидим падение рынка ценных бумаг на тысячи пунктов за год. Многие люди покинут ряд городов, как это было в Нью-Йорке после одиннадцатого сентября. Но когда станет ясно, что враг мертв и похоронен, вы увидите нечто вроде американского Ренессанса, который поразит весь мир. Не стоит поддаваться пессимизму, Эд. Если коллапс Советского Союза возвестил зарю американской эры, то уничтожение ислама откроет тысячелетний период американского мира, процветания и уверенности в себе и в будущем. Не говоря уж о неоспоримой американской власти надо всем миром. В сравнении с этим тысячелетием американского контроля и доминирования в мире Римская империя будет выглядеть как захудалая страна «третьего мира».

Никто не возразил, и Мэдокс продолжил:

– Все будет по-другому. Последняя глобальная угроза Америке перестанет существовать, и американский народ сплотится вокруг правительства, как это было после одиннадцатого сентября и Перл-Харбора. С внутренним врагом, включая растущее мусульманское население, разберутся быстро и жестко. И без чьих-либо протестов. И вы больше не увидите на улицах американских городов, да и нигде в мире, антивоенных демонстраций. А те ублюдки, которые танцевали после одиннадцатого сентября, либо умрут, либо станут целовать нам ноги.

Он перевел дыхание и снова быстро заговорил:

– Европейцы на сей раз заткнутся, потом настанет очередь Кубы и Северной Кореи. Русские тоже будут помалкивать. Поскольку, раз уж мы однажды пустили в ход ядерное оружие, все тут же осознают, что можем проделать это снова. А когда настанет подходящий момент, мы задавим китайскую проблему еще в колыбели, пока она не выросла и не бросила нам вызов.

Харри Маллер наблюдал за присутствующими, пока Мэдокс развивал свои планы. И ему показалось, что остальным стало немного не по себе, когда Мэдокс от проблемы исламских террористов перешел к поиску новых врагов, которых следует уничтожить. А кроме того, существует ведь еще и проблема нефти, игравшая для Бэйна Мэдокса и его «Глобал ойл корпорейшн» столь же важную роль, как избавление от террористов. Харри уже понял, что этот человек – маньяк, сумасшедший, но только теперь осознал, насколько у него съехала крыша; осознали это и все приятели Мэдокса.

Мэдокс встал, его голос звучал резко:

– Как ветеран Вьетнама я говорю вам, что мы восстановим нашу утерянную гордость, когда американские войска войдут в Сайгон и Ханой, а Китай и все остальные даже не пикнут.

Он оглядел своих четверых коллег и заключил:

– Для нас морально неприемлемо и просто преступно не воспользоваться ядерным арсеналом, продолжать эту борьбу с нашими врагами обычным оружием и дипломатическими средствами, теряя людей и ресурсы без всякой надежды на победу. Это недопустимо. У нас есть средство покончить с проблемой быстро и эффективно, решительно и дешево – с помощью ядерного оружия, которое мы имеем. Не применять его против тех, кто не задумываясь воспользуется им против нас, имей он такую возможность, будет национальным самоубийством, стратегическим идиотизмом и вызовом здравому смыслу, а также оскорблением Бога.

Бэйн Мэдокс сел.

Все молчали.

Харри Маллер изучал лица людей за столом: «Ага, они точно знают, что он чокнутый. Но им это безразлично, поскольку он выражает их собственные мысли».

Бэйн Мэдокс закурил сигарету и произнес деловым тоном:

– Ну ладно, теперь поговорим о том, какими городами Америки мы можем пожертвовать, а также как и когда это сделаем.

Часть V
Суббота
Норт-Форк, Лонг-Айленд

Нассау-Пойнт, Лонг-Айленд, 2 августа 1939 г.

Рузвельту, президенту Соединенных Штатов,

Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия

Сэр… может оказаться возможным осуществление цепной ядерной реакции в значительной массе урана, в результате которой будут выделены огромные объемы энергии и большое количество новых элементов, подобных радию… с помощью чего, дорогой господин президент, может оказаться возможным получить мощь громадной разрушительной силы.

Альберт Эйнштейн

Глава 11

После ужина в плавучем ресторане мы с Кейт поехали в сторону Ориент-Пойнт на восточной оконечности мыса Норт-Форк, которым кончается остров Лонг-Айленд.

Небо местами затянули облака, но можно было разглядеть звезды, которые я редко вижу на Манхэттене.

Норт-Форк – продуваемый всеми ветрами кусок земли, довольно красивый, если таковым может быть совершенно голый берег. С севера его омывают воды Лонг-Айленд-саунд, с юга – Гардинерс-Бэй, а с востока – Атлантического океана.

Поскольку окружающая полуостров вода долго хранит остатки летнего тепла, осенью здесь необычно тепло для таких широт. Именно этот микроклимат плюс, вероятно, глобальное потепление стали причиной недавно посаженных тут виноградников, в результате чего последовал резкий наплыв туристов, что кардинально изменило обстановку и впечатление от этих мест.

Мальчишкой я проводил здесь с родителями лето совместно с другими не слишком состоятельными семьями, которые не могли себе позволить дорогие курорты вроде Хэмптона или специально избегали мест, забитых толпами отдыхающих.

Одной из таких дерзких и самоуверенных личностей был Альберт Эйнштейн, проводивший лето 1939 года в местечке под названием Нассау-Пойнт, и поскольку тут нечем было особенно заняться, у него, видимо, оставалось много времени на размышления. И вот в один прекрасный день, подталкиваемый другими физиками, он написал письмо Франклину Рузвельту – теперь оно называется «Письмо из Нассау-Пойнт», – в котором настоятельно советовал президенту всерьез заняться созданием атомной бомбы, пока нацисты не создали свою. Остальное, как говорится, уже история.

Поразмыслив о микроклимате и глобальном потеплении, я предложил Кейт:

– Поедем искупаемся голышом.

Она повернулась ко мне и возразила:

– Уже ведь октябрь, Джон.

– Следует воспользоваться глобальным потеплением, – сказал я, – прежде чем им начнут пользоваться все остальные. Через десять лет здесь вырастут пальмы вместо виноградников и в октябре сюда будут приезжать тысячи людей – понежиться на солнышке.

– Тогда давай вернемся сюда через десять лет. Тогда и поплаваем.

Я ехал по шоссе двадцать пять, старой дороге еще колониальных времен, известной под названием Кингз-хайвей, когда здесь хозяйничали британцы, то есть до революции. Вдоль дороги, среди подступавших к ней с севера утесов, виднелись старые белые дощатые дома и недавно построенные летние домики из кипариса и стекла. Мне, в сущности, никогда не хотелось стать богачом, однако время от времени я подумываю, не устроить ли еще одну революцию, чтобы я мог заграбастать себе летний дом какого-нибудь биржевого маклера, стоящий у самого берега. Я бы, конечно, отдал его назад через несколько лет, но от этого эксперимента выиграли бы все.

Мы уже почти доехали до Ориент-Пойнт, и впереди показался причал, от которого ходят паромы в Нью-Лондон, штат Коннектикут, а за ним запретная зона для служебных судов, приходящих с острова Плам, где размещается секретный Центр болезней животных.

Это, конечно, тут же заставило меня мысленно возвратиться в то лето, когда я проходил здесь реабилитацию после огнестрельных ранений и оказался замешан в странную историю с самоубийствами, вместо того чтобы следить, как затягиваются дырки, проделанные во мне пулями. И еще я тогда связался с женщиной по имени Эмма Уильямс, о которой до сих пор нередко вспоминаю.

Вследствие этого я также оказался в тесном контакте с другой дамой, Бет Пенроуз, детективом из окружного управления полиции, – ее назначили расследовать это дело. Знакомство с Бет предшествовало знакомству с Кейт или даже немного совпало по времени. Так что остров Плам и Бет Пенроуз не слишком часто всплывали на поверхность, когда мы с Кейт обсуждали прежние времена.

И еще – работая над этим делом, я впервые встретил мистера Теда Нэша из Центрального разведывательного управления, и эта встреча впоследствии оказала колоссальное воздействие на мою жизнь и, как потом выяснилось, на его – тоже. Он ушел в мир иной раньше меня, так что больше обо мне не думает, а вот я его то и дело вспоминаю.

И еще одно. По какому-то невероятному капризу судьбы Тед Нэш первым познакомился с Кейт, и я всерьез подозреваю, что между ними что-то было – до того как на горизонте появился я.

Поэтому у меня иногда возникает такая дикая фантазия – мысль, что Нэш выжил во Всемирном торговом центре и мы с ним еще встретимся. Фантазия развивается дальше, переходит в словесную перепалку, в которой я, конечно же, побеждаю, за чем следует физическая конфронтация – никакой стрельбы! – в результате чего я сбрасываю его с обрыва или с крыши небоскреба или просто сворачиваю ему шею и наблюдаю, как он подыхает в муках.

– Ты о чем задумался? – спросила Кейт.

Я оторвался от своих счастливых мечтаний и ответил:

– О том, какое это красивое место – наш мир.

– Как, ты сказал, тебя зовут?

– Не груби. Я просто пытаюсь создать себе настроение… ну, особое настроение.

– Отлично, – одобрила она и предложила: – А давай вернемся в гостиницу и займемся любовью.

Я немедленно совершил стремительный разворот, чуть не завалив машину на бок, и утопил акселератор в пол.

– Помедленнее, – сказала она.

Я чуть отпустил педаль газа. Как утверждает старая поговорка, женщине для секса нужна причина, мужчине – только место. Именно в этом настроении я быстренько свернул направо, под надпись «Парк Ориент-Бич».

– Куда это ты направился?

– В одно романтическое местечко.

– Джон, давай вернемся в гостиницу!..

– Это место ближе.

– Перестань, Джон! Мне не нравится заниматься этим на улице.

А мне все равно, где этим заниматься, лишь бы заниматься. К тому же моя карманная ракета уже четко и ясно указывала именно это направление.

Я продолжал мчаться по темной дороге, протянувшейся вдоль узкого полуострова сквозь заросли тростника и высокой травы. Потом дорога расширилась, и я увидел слева прогалину в зарослях, куда и свернул по дорожке, ведущей прямо к воде. Включив передний мост, я поехал дальше по болотистой почве, пока мы не достигли небольшого песчаного пляжа на берегу Гардинерс-Бэй.

Я выключил зажигание, мы выбрались из джипа, сняли обувь и подошли к воде.

На востоке виднелся таинственный берег острова Плам, а к югу лежал остров Гардинерс, еще с начала семнадцатого века принадлежавший семейству Гардинер. По легенде, именно там знаменитый пират капитан Кидд зарыл свои сокровища. Это могло быть и правдой, только семейство Гардинер об этом помалкивает в тряпочку.

Дальше к югу, по ту сторону залива, виднелись огни Хэмптона, у летних обитателей которого было больше сокровищ, чем любой пират мог собрать за многие годы разбоев и грабежей.

Однако я отклонился от предмета, о котором говорил, заключавшегося в том, чего мне очень хочется.

– Давай нырнем голышом, – предложил я. Снял куртку и швырнул ее за спину на песок.

Кейт попробовала ногой воду.

– Холодная!

– Она теплее, чем воздух. – Я снял рубашку и брюки. – Ну же, давай! – Я уже стянул трусы-боксеры и вошел в воду. Боже милосердный! Мой восставший член тут же обвис, как холодная макаронина.

Кейт заметила это и сказала:

– Может, тебе и впрямь следует чуть остудиться. – И подтолкнула меня вперед. – Иди же, Тарзан!

Ну что же, это ведь была моя идея. И вот, припомнив ежегодные январские ныряния членов клуба «Полярный медведь» в воды Атлантического океана на Кони-Айленде, я испустил душераздирающий вопль и ринулся в воду.

Сердце остановилось, а вот яйца точно рванули вверх, в промежность, тогда как мой еще недавно напряженный член скукожился до размеров запятой в телефонном справочнике.

Я оставался под водой, пока хватало сил, потом вынырнул и поплыл к берегу.

– В воде хорошо, когда нырнешь, – сообщил я Кейт.

– Вот и славно. Сиди там. А я возвращаюсь в гостиницу. Пока!

– Эй! – заорал я. – А я-то думал, что в ФБР все крутые! Трусиха!

– А ты идиот. Вылезай, пока до смерти не замерз!

– О'кей… Ох… Господи… У меня мурашки по всему телу… – Я еще раз нырнул, вынырнул, выплюнул воду и заорал: – Спасите!

– Ты что, шутить вздумал?

– Помогите!

И услышал в ответ «Черт побери!». А может, это было «Чтоб ты утоп!». Она быстро скинула одежду, глубоко вдохнула и бросилась в воду, которая сразу дошла ей до пояса. Потом нырнула и поплыла ко мне.

Я наполнил легкие воздухом, перевернулся на спину и поплыл так, глядя вверх, в потрясающее ночное небо. Кажется, мне удалось разглядеть созвездие Пегаса сквозь летящие облака.

Кейт добралась до меня и остановилась в нескольких футах.

– Ты просто засранец! – сообщила она мне.

– Прошу прощения?

– Если ты еще не утонул, то сейчас точно утонешь!

– А я вовсе не говорил, что тону, – возразил я и предложил: – Поплавай на спине. Я покажу тебе созвездие Пегаса.

– С ума сойти, мать твою так! Зачем ты это устроил? Я же сейчас окоченею!

– В воде теплее, чем…

Она положила мне ладонь на лицо и нажала. Моя голова ушла под воду. И она держала ее там. Долго.

Я отплыл от нее под водой и сделал круг, обойдя сзади. Потрясающая голая попка оказалась прямо передо мной, ну как было устоять и не укусить ее любовно за правую ягодичку?!

Она чуть не выпрыгнула из воды, а когда я вынырнул, уже плыла, завершая круг, – пыталась уйти от меня в темноту.

– Я только что укусил белозадую акулу, – сообщил я.

Она обернулась в мою сторону и выпалила множество слов, звучавших очень неприятно. Я сумел расслышать «идиот гребаный».

Ну ладно, хватит любовных игрищ.

– Я плыву назад! – крикнул я. – Ты еще поплаваешь?

Она не ответила и направилась к берегу, делая мощные гребки.

Кейт плыла быстро, но я ее нагнал и мы поплыли наперегонки. Наверное, мы с ней оба склонны к соперничеству, и именно это делает наши отношения столь интересными. Кроме того, один из нас – так никогда и не повзрослевший идиот, а другой – нет, так что мы в некотором роде дополняем друг друга, как бабуин-самец с замашками вожака и его укротительница.

Все же, думаю, Кейт на меня немного рассердилась, так что я позволил ей первой добраться до берега, и когда вылез на песок, она уже вытиралась моими штанами и спортивной курткой.

На воздухе было и впрямь холодно, а тут еще подул легкий бриз, так что зубы у меня сразу же застучали.

– Правда, освежает? – спросил я.

Ответа не последовало.

Я попробовал другой подход:

– Эй, ты же прекрасная пловчиха! Так что, займемся сексом?

Она собирала с песка свои одежки и, кажется, не слышала меня.

– Кейт! Ты где?

Тут она повернулась.

– Никогда в жизни мне не попадался мужчина хоть и взрослый, но такой инфантильный, такой тупой, безмозглый, такой слабоумный, такой…

– Стало быть, вопрос о совокуплении больше не стоит, – перебил я.

– О чем?! Ты что, смеешься?!

– Ну… мне показалось, ты сказала…

– Я с тобой не разговариваю!

– О'кей.

Мы стояли на берегу, на этом маленьком пляже, голые, и она была просто прелестна, несмотря на мокрые волосы и посиневшие губы. У Кейт удивительно спортивное, атлетическое, но вместе с тем пышное и чувственное тело – грудь бросает вызов всем законам гравитации, живот плоский и твердый, как стойка бара, длинные ноги, самые красивые из виденных мной, включая мои собственные, и кустик светлых волос на лобке, который буквально сводит меня с ума. Плюс к тому у нее такая упругая попка, что мне с трудом удается ее куснуть.

Кейт тоже смотрела на меня, и я понял, что она заводится, несмотря на прохладный воздух. Мы привлекаем друг друга физически и очень подходим сексуально, так что, даже когда она со мной не разговаривает – а это случается примерно пару раз в неделю, – все равно занимаемся любовью. Сказать по правде, мне иногда это очень нравится.

И я сделал первый шаг по направлению к ней. Она поколебалась, потом бросила свои одежки на песок и шагнула в мою сторону.

Я почувствовал, как горячая кровь устремилась обратно в усохший пенис.

Теперь нас разделяла всего пара футов, мы стояли лицом к лицу, потом обнялись и принялись гладить и ласкать друг друга. Джон-младший приподнялся еще больше, она взяла его в ладонь и сказала:

– Какой горячий!

Я коснулся пальцами у нее между ног:

– У тебя тут тоже горячо.

К этому моменту мы оба уже пылали, как только что испеченные пончики, лишний раз доказав, что, поссорившись с подружкой, нужно тут же кончать все разговоры и переходить к сексу.

Мы еще сильнее прижались друг к другу, и я почувствовал ее груди и бедра, прижатые к моим, и ее руки у себя на ягодицах – она еще ближе притягивала меня к себе.

Я упал на колени, поцеловал ее светлый кустик и собрался уже повалиться на спину, чтобы она могла залезть на меня, но Кейт вдруг повернулась спиной и потребовала:

– Целуй туда, где укусил!

О'кей. Правда, я уже толком не помнил, куда именно кусал, так что покрыл поцелуями всю территорию.

Потом она повернулась обратно и потребовала:

– А теперь проси прощения!

По-прежнему стоя на коленях, я сказал:

– Прости меня.

– Целуй мне ноги!

Ну хорошо. Я стал целовать покрытые песком пальчики ее ног.

– Ляг на спину!

Я повиновался.

Кейт опустилась на колени, разместившись у меня между ног, взяла Джона-младшего в руку и заметила:

– Этому парню надо бы помочь.

Потом положила ладонь мне на промежность:

– А куда они подевались?

– Туда, где теплее.

Она нагнулась к моему животу, и через минуту яички заняли положенное им место, а Джон-младший стоял как истукан, указывая на созвездие Пегаса.

Кейт опустилась на меня и задвигала бедрами в удобном ей ритме, пока не достигла тихого, но мощного оргазма.

Потом скатилась с меня, встала и начала одеваться.

Я почувствовал, что меня гнусно использовали.

– Кажется, ты забыла обо мне.

Она вытряхнула песок из лифчика и заявила:

– Ты гораздо лучше себя ведешь, когда заведешься.

– На самом деле я становлюсь по-настоящему гнусным, когда заведусь.

– Ничего подобного, – улыбнулась она. – Ты тогда похож на щенка-подлизу.

Я сел.

– Да я почти кончил! Мне и нужно-то всего одну минутку…

Она натянула юбку и свитер.

– Если подождешь, пока мы примем горячий душ, я тебе все возмещу.

– Ладно, договорились. – Я быстро поднялся на ноги и натянул свою влажную одежду.

Мы залезли в джип, и Кейт включила печку на полную мощность.

Мы выехали из парка и повернули обратно на запад, в сторону своей гостиницы.

– Если у меня начнется воспаление легких, виноват будешь ты, – пригрозила Кейт.

– Я знаю. Прости меня.

– Я ведь и вправду подумала, что это акула меня укусила.

– Знаю. Глупо с моей стороны. Извини.

– И ты никогда – никогда, слышишь! – не будешь больше притворяться, что тонешь!

– Я понимаю, это совершенно непростительно. Но ты меня все же прости.

– Ты просто жалкий клоун!

– Я знаю. Хочешь, потрахаемся?

Она засмеялась.

Так мы и ехали по пустынному шоссе, держась за руки и слушая какую-то местную радиостанцию, передававшую песни Джонни Матиса, Нэта Кинга Коула и Эллы Фицджералд.

Мы вернулись в гостиницу, и идиотский ключ никак не желал отпирать замок, так что я чуть не вышиб дверь, но Кейт все же отперла ее, и мы рванули вверх по лестнице как два тинейджера, которые только час назад познали радости секса.

Стоит добавить, что горячий душ оказался гораздо лучше, чем холодная вода в заливе, и Кейт, выполняя данное обещание, возместила мне потерянное на ожидание время.