Текст книги "Адское пламя"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Глава 36

Кейт вроде успокоилась и примирилась с тем фактом, что идиот, заваривший эту кашу, по-видимому, единственный идиот, способный ее расхлебать.

А я ощущал от этого некоторый напряг, но знал, что, если буду и впредь действовать целенаправленно и раскрою это дело – убийство Харри и тайну Мэдокса, – наши карьерные и личные проблемы попросту исчезнут. А занимаясь этим, мы вполне можем спасти и всю планету. Как говорит Кейт, ничто не бывает столь же успешным, как сам успех.

В противном же случае… ну позор, унижение, увольнение, безработица и еще какой-то ядерный сюрприз. Но зачем печалиться заранее?

И я попытался вовлечь Кейт в принятие окончательного решения.

– О'кей, я приму твой совет, и мы сейчас позвоним Джону Насеффу.

Мы уселись за письменный стол и достали свои блокноты.

Я бы предпочел воспользоваться компом Неда, но вот беда – Джон Насефф, работающий в техническом отделе, не имеет доступа к сети АТОГ.

Кейт набрала номер, пользуясь своей личной телефонной карточкой, в результате чего на определителе появится всего лишь номер «Уилмы», представилась оператору АТОГ и попросила соединить ее с коммандером [33]33
  Воинское звание в ВМФ США и Великобритании; соответствует капитану III ранга или майору сухопутных войск.


[Закрыть]Насеффом. Потом включила громкую связь и, пока нас не соединили, пояснила:

– Джон Насефф по-прежнему считается на действительной службе, так что хотя бы для начала обращайся к нему по полной форме. Он офицер и настоящий джентльмен, поэтому следи за своим языком.

– А ты следи за формулировкой вопросов.

– Думаю, я хорошо знаю, как это делается. А почему бы, собственно, тебе самому не взять на себя ведущую роль?

– Есть, мадам!

Коммандер Джон Насефф вышел на связь:

– Привет, Кейт! Чем могу служить?

– Привет, Джон. Моему мужу – он работает… он работает со мной, – да и мне тоже, нужна информация о сверхнизких радиочастотах. Можете нам помочь?

– Думаю, да… – Он помолчал и спросил: – А можно узнать, зачем это вам?

Тут вмешался я:

– Добрый день, коммандер. Это детектив Джон Кори. Я работаю под началом специального агента Мэйфилд.

– Зовите меня просто Джон.

– И вы меня тоже. Не могу, к сожалению, ответить на ваш вопрос – это закрытое дело, и мы можем только сказать, что оно очень важное и срочное.

– Понимаю… Что бы вы хотели узнать?

– Можно с помощью СНЧ сварить яйцо?

Кейт явно разозлилась, но коммандер Джон ответил:

– Не думаю.

Голос его звучал так, словно это до хруста накрахмаленный и до предела церемонный военно-морской офицер, каковым он, видимо, и был на самом деле, так что я продолжил в ином духе:

– Это просто шутка. Можете нам вкратце объяснить, что это такое – волны СНЧ? Только, пожалуйста, без особых технических подробностей. Я даже свой приемник в машине толком не умею настраивать.

Это улучшило его настроение, он даже посмеялся.

– Ну хорошо… Это довольно сложный технический вопрос, но я попробую объяснить попроще. Первое: сам я не специалист в области СНЧ-радио, но основное вполне могу рассказать.

– Мы все обратились в слух. – Я открыл свой блокнот и взял ручку.

– Так, для начала… Я тут сейчас кое-что выведу на экран компьютера… ага, вот… СНЧ-волны распространяются на сверхнизких частотах… – Он снова засмеялся: – Потому они так и называются… так вот, это на самом деле чрезвычайно длинные волны. Скажем, вы ведете передачу на волне восемьдесят два герца, то есть ноль целых восемьдесят две миллионных мегагерца, – это соответствует длине волны три миллиона шестьсот пятьдесят восемь тысяч пятьсот тридцать пять целых пять десятых метра или три тысячи шестьсот пятьдесят восемь целых пять десятых километра…

Я выронил ручку:

– Погодите, Джон. Погодите. Мы не собираемся посылать сообщения с помощью СНЧ-передатчика. Кто пользуется этой частотой? И для чего она используется?

– Ею пользуются только военные, – ответил он. – Точнее, флот. Она используется для связи с ядерными подводными лодками, действующими на больших глубинах.

Мы с Кейт обменялись взглядами. Я уже хотел было спросить его, не знаком ли он с Фредом, но вместо этого осведомился:

– А эти передачи на СНЧ можно отследить или перехватить?

– Конечно. Если есть необходимое оборудование. Но придется очень долго ждать, прежде чем вы поймаете передачу на СНЧ.

– Почему?

– Эти частоты используются весьма ограниченно. И все, что вы перехватите, будет зашифровано.

– О'кей… Ну давайте дальше. Кто, что, где, когда, как и зачем?

– Не думаю, что что-то из моих сообщений относится к секретным данным. Но должен спросить, линия-то безопасная? Не прослушивается?

Типичный представитель военной связи. Может, конечно, нас подслушивает Нед – от нечего делать, – но, судя по его виду, на шпиона он не тянет, а Уилма, по всей вероятности, смотрит сейчас «Магазин на диване». И я сказал коммандеру:

– Это обычная телефонная линия, идет из курортного местечка в Адирондакских горах. Я ею воспользуюсь только раз. – Вообще-то мы уже не в горах, но именно там, как должны считать Уолш и Гриффит, все еще находимся, если до них дойдет информация об этом разговоре. – Это курортный отель, называется «Дело». Шеф-повар тут француз, но я уверен, что он не подслушивает.

– Ну хорошо… как я уже сказал, это по большей части не секретные данные. Давайте я вам объясню, как СНЧ-технология применяется на практике. Как вам известно, у нас имеются ядерные подлодки, плавающие на очень больших глубинах весьма продолжительные периоды времени – иногда многие месяцы подряд, и большая часть этих подлодок действует в своих обычных патрульных зонах возле… ну, это немного засекречено… ну, скажем, возле подводных гидроакустических станций, через которые они могут выходить на связь с оперативниками из военно-морских штабов через обычные каналы радиосвязи. Но некоторые такие подлодки уходят в нейтральные воды, слишком далеко от подводных станций, так что в чрезвычайной ситуации у оперативных отделов штабов в Перл-Харборе – он контролирует наш Тихоокеанский флот – и в Норфолке – он отвечает за Атлантический флот – возникает необходимость связаться с этими ядерными подводными лодками, находящимися далеко от поверхности и от подводных релейных станций. Пока все понятно?

Я взглянул на Кейт, она кивнула, и я ответил:

– Понятно. Продолжайте.

– Ну вот, к примеру, передачи на обычно используемых ОНЧ – это значит «очень низкие частоты» – не проходят в океанские глубины, особенно если соленость воды высокая. То есть вода очень соленая.

– Я знаю, что такое соленость.

– Хорошо. А вот СНЧ-волны могут проникать куда угодно, в любую точку мира, вне зависимости от состояния атмосферы, даже сквозь горы, через океаны, через ледники. И в любое время, в любом месте достигают подводную лодку, находящуюся на глубине. По сути дела, если бы не СНЧ, у нас не было бы связи с некоторыми из судов нашего подводного ядерного флота, а это чревато большими проблемами, если лопнет баллон.

– Какой баллон?

– «Ядерная война» на нашем жаргоне.

– Понятно. Баллон мне нравится больше. – И снова мы с Кейт обменялись взглядами, пытаясь осознать услышанное. Не знаю, что она в этот момент чувствовала, но, памятуя про Бэйна Мэдокса, я несколько обеспокоился.

А тут еще коммандер Насефф выдал мрачную шуточку в духе совершенно висельного юмора:

– Если бы не было СНЧ, мы не смогли бы начать хорошую, полноценную атомную войну.

– Тогда слава Богу, что у нас есть СНЧ!

Он засмеялся:

– Это старая шуточка военно-морских связистов.

– Сногсшибательная шуточка. А есть и другие такие же?

– Ну, знаете, со времен «холодной войны» столько воды утекло… Однако…

Я обычно не люблю перебивать свидетеля, но сейчас перебил:

– Итак, это единственный способ… единственная причина, в силу которой кто-то воспользуется СНЧ-передатчиком, – для связи с подводной лодкой.

– Ну, вы понимаете, это вообще-то не голосовая связь, а скорее передача радиосигналов, как на телеграфе, – посылается сообщение, зашифрованное буквенным кодом.

– И только на подводную лодку?

– Да. На подлодку, находящуюся на большой глубине. СНЧ-волны очень длинные, поэтому передачи идут медленно. Но они способны проникнуть сквозь что угодно. Таким образом, их единственное практическое использование – это связь с подлодками на глубине, когда невозможно применить обычные средства.

– Понятно. А могут СНЧ-волны испортить мой сотовый телефон?

Он опять засмеялся:

– Не могут. Эти частоты настолько далеки от обычных радио– и телефонных диапазонов, что никогда не пересекаются с другими радиоволнами, микроволнами и всем остальным, используемым нынче повседневно.

– Стало быть, эти СНЧ-передатчики применяют буквенные коды? – уточнила Кейт.

– Правильно.

– И их могут принимать только подводные лодки?

– Ну, их может принимать кто угодно, у кого есть СНЧ-приемник. Но если вы не знаете код, который часто меняется, это бессмысленно. Все, что вы услышите, это импульсы, являющиеся буквами в зашифрованном виде. Насколько мне известно, самый распространенный код – трехбуквенный.

– И таким образом парням на подлодке сообщается все, что им надо знать?

– Как правило, это просьба установить обычную радиосвязь. – И пояснил: – СНЧ-передачи еще называют «звонком вызова», который извещает командира подлодки, что возникла ситуация, когда ему нужно немедленно выйти на связь. Но иногда соответствующий трехбуквенный код говорит сам за себя – например, он может означать «Срочное всплытие» или «Следовать в точку А», а точка имеет заранее обговоренные координаты. Понимаете?

– Кажется, да, – ответила Кейт.

– СНЧ нельзя использовать для длинных передач или переговоров. Сигналу, чтобы достичь подлодки, иногда требуется полчаса. И я бы еще отметил, что с подлодки нельзя послать СНЧ-сигнал или СНЧ-сообщение. Она может их только принимать.

– Типа: не звоните нам, мы сами позвоним, – сказал я.

– Точно.

– А почему с подлодки нельзя послать СНЧ-сигнал? – спросила Кейт.

– Передатчик и антенна должны находиться на земле. Я потом вам объясню. А пока вот что: если командиру требуется дополнительная информация, тогда подлодке нужно приблизиться к одной из подводных гидроакустических станций – если есть время, конечно, – или всплыть ближе к поверхности и выпустить буек с антенной, чтобы ответить на запрос или получить дополнительную информацию уже на ОНЧ или через спутник, как это теперь обычно делается. Или каким-то иным способом.

– Что вы имели в виду под словами «если есть время»? – спросил я.

– Ну, например, если противная сторона уже запустила на нас свои МБР, тогда нет времени устанавливать обычную радиосвязь, поскольку к тому времени, когда подлодка получит СНЧ-сигнал, что, как я уже говорил, может занять тридцать минут, все виды и формы связи в США превратятся в дым, а атомная война будет в полном разгаре. – И объяснил: – Если на поверхности все произойдет именно так, тогда подлодка получит последний и единственный СНЧ-сигнал, который вообще получит, – трехбуквенный кодовый условный знак, означающий… ну, скажем, «Открыть ответный огонь».

Кейт явно забеспокоилась, но у коммандера Насеффа были и хорошие новости.

– СНЧ-сигнал не подвержен воздействию даже термоядерного взрыва.

– Ну слава Богу хоть это, – вздохнул я. – Но скажите мне вот что: если парень, направляющий сигнал о пуске ядерных ракет, пошлет не те буквы? Ну, например, он хотел послать ОП, что означает «Обеденный перерыв», но все перепутал и послал ЯП, что означает «Ядерный пуск»?

Коммандер Насефф слегка удивился и заверил:

– Такого случиться не может.

– Почему же? Сами ведь знаете, какие иногда вам приходят сообщения по е-мейл.

– На этот случай, – терпеливо объяснил он, – разработаны меры предосторожности, и все приказы о запуске ракет должны сначала получить подтверждение.

– От кого? К тому времени, когда подлодка получит приказ о запуске – через полчаса после того, как он был послан, – как вы сами отметили, не останется никого, кто мог бы что-либо подтвердить.

– Это так. Но все же будьте уверены – такого случиться не может.

– Да почему? Вы говорите о трех идиотских буквах. Это все равно как обезьяне перепечатать «Короля Лира».

– Для вашего сведения, трехбуквенный код дает семнадцать тысяч пятьсот семьдесят шесть разных сочетаний букв английского алфавита. В русском алфавите тридцать три буквы, он дает тридцать пять тысяч девятьсот тридцать семь разных сочетаний, то есть разных кодов. Тридцать три, помноженные на тридцать три и еще раз помноженные на тридцать три, – в результате тридцать пять тысяч девятьсот тридцать семь. Ну и каковы же шансы, что военно-морской радист по ошибке пошлет на подлодку не тот код, дав сигнал к запуску ядерных ракет, наведенных на заранее определенные цели?

«Доказанный факт: если что-то может пойти не так, оно вполне может пойти не так, – подумал я. – Так что шансы есть, и неплохие». А вслух сказал:

– Может, нам следует пользоваться русским алфавитом? Там больше букв. Меньше шансов начать ядерную войну по случайности.

Он решил, что это смешно.

– Вообще-то, если хотите узнать больше, чем вам положено, такие сигналы дублируются, и не неоднократно, чтобы избежать ошибки. А вслед за первыми тремя буквами идет еще один, но уже другой трехбуквенный код – в подтверждение предыдущего. Так что никто тут ничего не напутает.

Тогда я задал очевидный, но более важный вопрос:

– А если это сделать специально? Скажем, какой-нибудь чокнутый придурок, решивший начать ядерную войну, пошлет такой сигнал?

Он обдумал это и ответил:

– Я уже говорил, что коды часто меняются.

– Но если у кого-то есть нужный код…

– Я не могу себе представить ситуацию, при которой некто, не имея соответствующих прав и допусков, получит код пуска и код подтверждения да плюс еще действующий метод шифровки. К тому же компьютерная программа шифровки настолько сложна, что такое и вообразить невозможно. Вам не стоит волноваться о подобных вещах.

Я подумал о Бэйне Мэдоксе и хотел сказать коммандеру Насеффу, что волноваться-то должен не я, а он.

– А другие возможные области применения этих средств связи существуют? То есть СНЧ можно использовать для иных целей, не военных? – спросила Кейт.

– Ну, когда-то было нельзя. Но насколько мне известно, после окончания «холодной войны» русский СНЧ-передатчик использовался для геофизических исследований. Перековали мечи на орала. – И пояснил: – СНЧ-волны могут проникать глубоко в земную кору и использоваться для электромагнитного зондирования. Например, при изучении сейсмически опасных регионов. Для предсказания землетрясений и тому подобных катаклизмов. Но я не слишком много про это знаю.

– Значит, – не отступала Кейт, – теоретически не только военные могут пользоваться передачами в СНЧ-диапазоне. Например, ученые.

– Теоретически – да, но во всем мире имеется лишь три СНЧ-передатчика, и они принадлежат военным. У нас два, у них – один.

Кейт переварила услышанное.

– Понимаю… но теоретически… это что, сверхсекретная конструкция или самому собрать такой передатчик незаконно?

– Я не знаю, законно это или нет, но в плане технологии или физики, на которых все это основано, тут нет ничего сверхсекретного. Проблема фактически в том, что собрать радиостанцию, работающую в СНЧ-диапазоне, очень дорого, а практического применения она не получила, за исключением связи с подводными лодками и, как недавно выяснилось, для ограниченных геофизических исследований.

Не думаю, что Бэйн Мэдокс интересуется геофизическими исследованиями, хотя и вполне возможно.

– А с помощью этих СНЧ-волн можно обнаружить месторождения нефти?

– Вероятно, можно.

– Значит, геологи могут ими пользоваться, когда ищут нефть?

– Теоретически да, но СНЧ-радиостанции можно построить лишь в нескольких местах на планете.

– Почему? – поинтересовалась Кейт.

– Ну, раз уж мы заговорили о самих передатчиках… Вы спрашивали, почему подлодка не может посылать СНЧ-сигналы. Причина в том, что СНЧ-передатчик должен находиться на земле, причем в районе, где почвы имеют очень низкий коэффициент проводимости. А на всей планете всего несколько таких мест, отличающихся подобной геологической особенностью.

Я, конечно же, спросил:

– И где они находятся?

– Русский передатчик, он называется «Зевс», находится к северо-западу от Мурманска, недалеко от Полярного круга. Другое место с такой же особенностью почвы у нас, в США. Наши два передатчика стоят в Висконсинском и Мичиганском радиоцентрах. И оба установлены на том же самом геологическом образовании, именуемом платформой Святого Лаврентия.

– И это все?

– Это касается действующих СНЧ-передатчиков. Но британцы во времена «холодной войны» почти закончили создание своего аппарата для Королевского военно-морского флота в подходящем месте – это Гленгэрри-Форест в Шотландии. Но потом, в силу как политических, так и практических причин, эту идею похерили.

Мы с Кейт молчали, наконец она пришла в себя:

– Значит, во всем мире существует только три СНЧ-передатчика.

– Именно столько я насчитал в последний раз, – пошутил коммандер Насефф.

«Ну что же, коммандер, – подумал я, – скоро вам придется пересчитать их вновь».

Мы с Кейт переглянулись, но ни один не задал лежащий на поверхности вопрос о других и, вероятно, более близко расположенных подходящих местах. Мы оба понимали: с таким вопросом нельзя соваться очертя голову, чтобы коммандер Насефф, сидя где-нибудь в баре, не проболтался, что Кори и Мэйфилд расспрашивали его о СНЧ-передатчиках в Адирондакских горах.

Джон Насефф воспринял наше молчание как знак, что мы закончили злоупотреблять его терпением.

– Ну, вы удовлетворены?

– Весьма! – ответила Кейт. – Спасибо. Еще один вопрос. Мне кое-что не совсем понятно. Вот вы говорите, что частное лицо вполне может собрать СНЧ-передатчик. Да?

Джон Насефф, видимо, уже подумывал насчет ленча, но все-таки ответил:

– Конечно. Кто-то вполне способен сделать такой передатчик в собственном подвале или гараже. Технически это совсем не трудно, а многие компоненты, вероятно, имеются в свободной продаже. А то, что нельзя купить в готовом виде, можно заказать за хорошие деньги. Настоящая проблема в месте размещения антенны и ее размерах.

– А в чем тут проблема?

– В том, что СНЧ-антенна отличается от обычной – это длинный кабель или пучок кабелей, которые натягивают на столбах как телефонную линию, обычно огромной замкнутой петлей длиной в несколько миль.

Это мне кое-что напомнило из виденного совсем недавно. И я спросил:

– Неужели это так трудно… или дорого?

– Да, это дорогое удовольствие, – подтвердил Насефф. – Даже для правительства. – И рассмеялся. – Как я сказал, тут все дело в геологии и географии. Нужно найти место с подходящими скальными образованиями, а затем обзавестись достаточной территорией.

– А потом?

– А потом натянуть кабели, которые, в сущности, будут питать вашу антенну. Длина их может достигать сотен миль – петлями для экономии места – или, если геологические условия идеальные, миль пятьдесят или даже меньше.

– Мне не совсем понятна геологическая сторона дела, – проговорила Кейт.

– Ах да… дайте-ка я посмотрю в компьютере… ага, необходимое условие для установки СНЧ-антенны – это район с несколькими метрами песка или моренных отложений. А под ними должно быть скальное основание из магматического гранита или метаморфического… а это что еще за хреновина? – И прочитал по буквам: – Г-н-е-й-с-а.

– Надеюсь, это не кодовый сигнал к пуску ракет, – заметил я.

Он фыркнул.

– Наверное, какой-то камень. Так, посмотрим… районы старых докембрийских горных цепей, например платформа Святого Лаврентия, где находится наш передатчик, Кольский полуостров в России, где они поставили свой… это местечко в Шотландии, где бритты решили построить СНЧ-станцию… район возле Балтийского моря… ну вот такая картинка, понятно?

Я не услышал от него «Адирондакские горы», а ведь слушал внимательно.

А он тем временем продолжал:

– Итак, желающий построить собственную СНЧ-станцию едет в одно из этих мест, покупает достаточно большой участок земли, вбивает в каменное основание телефонные столбы и натягивает между ними кабели антенны, петлями. Чем лучше геологические условия, тем меньше потребуется кабеля, при той же передающей мощности. Потом кабель антенны подсоединяется к мощной медной штанге заземления, которая крепится к одному или нескольким телефонным столбам и уходит вниз по пробуренной скважине, глубоко в каменное основание, имеющее низкую проводимость. Затем ко всему этому подключается мощный электрогенератор – самая дорогостоящая часть оборудования, питающая кабели антенны; ток идет по кабелям, по кругу, и уходит вниз по медной штанге заземления в камень. А затем сама Земля становится антенной. Понимаете?

– Абсолютно, – заверил я.

Не думаю, что он мне поверил.

– Это немного сложно технически, даже для меня. Но полагаю, если имеется генератор достаточной мощности – порядка нескольких тысяч киловатт – и антенна установлена правильно, то сам радиопередатчик не так уж трудно собрать, после чего можете передавать СНЧ-сигналы, сколько вашей душе угодно. К сожалению, вас никто не услышит.

– На подлодках могут услышать, – напомнил я.

– Только если случайно настроятся на ту же частоту, на которой вы ведете передачу. Русские используют частоту в восемьдесят два герца, а мы ведем передачи на семидесяти шести герц. Но даже если на подлодке услышат что-то на соответствующей частоте, их СНЧ-приемник наверняка не примет этот сигнал.

– Почему?

– Потому что, как я уже говорил, у военных все передачи шифрованные. Они шифруются, передаются в эфир, затем расшифровываются по приеме. В противном случае, – пояснил он, – любой придурок, как вы это только что предположили, может, теоретически, устроить бардак на русском или американском подводном флоте. Например, начать третью мировую войну.

Я уже понял, даже без подобных примеров.

– А кто-нибудь когда-нибудь подобное пробовал сделать? – спросила Кейт.

Коммандер Насефф промолчал, поэтому я задал тот же вопрос.

– На что это вы, ребята, нацелились? – вместо ответа поинтересовался он.

Я уже знал, что́ сейчас последует, а мне вовсе не хотелось, чтобы он послал в Пентагон трехбуквенное кодовое предупреждение типа «Проверить Кори и Мэйфилд». Поэтому пояснил:

– Ну вы же знаете, мы работаем в отделе Ближнего Востока. Это все, что я могу сказать.

Он еще немного помолчал.

– Ну, понимаете… эти ребята могут иметь такую технику… или приобрести ее… но вряд ли в этих странах найдется участок с подходящими геологическими условиями.

– Хорошая новость, – заметил я. Но дело-то было вовсе не в наших друзьях с Ближнего Востока. – Кто-нибудь – в прошлом – хоть раз пытался послать липовый сигнал нашим подлодкам?

– Однажды я слышал такую сплетню.

– Когда? Каким образом? И что в итоге произошло?

– Ну… если верить сплетне, то лет пятнадцать назад наш подводный флот вдруг начал получать шифрованные СНЧ-сообщения, но бортовые компьютеры подлодок не могли проверить и подтвердить их законность и аутентичность, поэтому отказались принимать. Отвергли. А когда командиры подлодок другими средствами связались с оперативными отделами штабов в Перл-Харборе и Норфолке, их проинформировали, что через Висконсинскую станцию не передавали никаких подобных сообщений, – Мичиганскую тогда еще не достроили. – Он несколько секунд помолчал. – Получается, что… некто посылал фальшивые сигналы, но меры предосторожности сработали, и ни одна из подлодок не начала активных действий, основываясь на них.

– Каких активных действий? Какой приказ несли эти сигналы?

– Запуск.

В комнате повисла тишина. Потом Кейт ее нарушила:

– Может, русские посылали эти сигналы?

– Нет. Во-первых, у русских не было СНЧ-передающих станций примерно до девяностого года, но даже если бы они их имели, у них не было никаких логических оснований, чтобы дать американским подлодкам приказ запустить ракеты на СССР.

С этим я был вполне согласен.

– И кто же тогда это сделал?

– Видите ли, это ведь вполне может оказаться одной из апокрифических историй времен «холодной войны», каких вообще-то полно. Многие подводники, особенно связисты, любят попугать своих подружек или собутыльников, чтобы произвести впечатление.

– Точно. Такая история вполне заслуживает дружеского хлопка по плечу или угощения пивом. Но она могла быть и правдой.

– Могла.

– И значит, – подвел я итог, – количество существующих в мире СНЧ-передатчиков подсчитано, по-видимому, неверно. Похоже, что их четыре.

– Вообще-то, – задумчиво проговорил он, – лет пятнадцать-шестнадцать назад в мире существовала только одна СНЧ-станция – наша, в Висконсине. Мичиганская, как вы помните, еще не была построена. И русский «Зевс» тоже. Поэтому я считаю эту историю выдумкой. Ну кому в голову придет такая мысль – создать и пустить в дело СНЧ-передатчик с целью развязать ядерную войну?

Я подумал, что мой безумный бывший тесть вполне мог бы решиться на такое, но он был слишком жаден, чтобы расстаться со своими баксами. И вообще – дешевка. И предложил иной вариант:

– Может, китайцы? Понимаете? Посылают нам приказ запустить ракеты на русских, а сами сидят в сторонке и наблюдают, как мы колошматим друг друга.

– Да, такое возможно. Но если бы их на этом поймали, я бы не удивился решению русских и американцев объединиться и закидать их ядерными ракетами. Это очень опасная игра, чреватая самыми тяжкими последствиями.

Это уж точно, особенно если Китай или русские задумали мошенническую игру. Тут семь раз подумаешь, прежде чем такое начать. Но богатый и достаточно сумасшедший индивидуум с собственными взглядами на мир и жизнь вполне может захотеть поиграть с СНЧ-передатчиком. Именно это я и сообщил коммандеру Насеффу:

– Вы сказали, что СНЧ-передачи можно отследить, и, полагаю, также можно выяснить и местонахождение передатчика.

– Правильное предположение. Но если по правде, то нельзя. Вспомните, антенной служит сама Земля, так что создается ощущение, будто сигналы приходят отовсюду.

– Как космические сигналы?

– Ну… это скорее напомнит вибрацию грунта в результате землетрясения. И кажется, что сигнал поступает сразу отовсюду, со всех сторон.

– Значит, выявить источник СНЧ-сигналов невозможно?

– Так, как вы полагаете, нет. Но СНЧ-приемник может определить общее направление, откуда поступают сообщения и где находится их источник, сравнивая эффективную мощность сигналов, которые он принимает. Как и со всеми прочими источниками передач, чем дальше вы находитесь от него, тем слабее сигнал. Именно так мы узнали о существовании русского передатчика «Зевс» – мы подозревали, что у русских появился СНЧ-передатчик для связи с подлодками, поэтому разместили принимающую станцию в Гренландии, и она начала принимать сильные сигналы. И вскоре точно определили местоположение передатчика на Кольском полуострове, что потом подтвердили спутники-шпионы. Но это произошло только потому, что русские вели передачи непрерывно, когда мы охотились за их сигналами.

– А ребята из ВМФ так и не сумели выяснить, откуда поступали те липовые сигналы?

– Понятия не имею. Но подозреваю, что не сумели, иначе все имеющие отношение к военной связи знали бы об этом. А я никогда про такое не слышал. Еще раз повторяю: этих липовых сигналов вообще могло не быть.

Ну а я полагаю, что они были, и, подозреваю, коммандер Насефф тоже так считает. И еще я знаю, где находится их источник.

А пока перешел к более приятной теме:

– Ну что же, слава Богу, «холодная война» позади.

– Воистину так.

Однако сам он явно придерживался иного мнения.

– Что-нибудь еще?

Я вспомнил про Михаила Путова.

– Скажите, человек, занимающийся ядерной физикой, может быть связан со сверхнизкими частотами?

– Нет. Он, вероятно, знает о них еще меньше, чем вы.

– Ха, да я теперь настоящий эксперт! И уже никому никогда не всучить мне микроволновку, работающую на СНЧ!

– А с какой стати, – вдруг осведомился коммандер Насефф, – отдел Ближнего Востока Антитеррористической оперативной группы заинтересовался СНЧ?

Мы с Кейт обменялись взглядами, и она быстро написала в моем блокноте:

«Давай, ты ж у нас главный специалист по запудриванию мозгов!»

Ну спасибо, Кейт! Но отвечать коммандеру все равно пришлось мне.

– Понимаете, так получилось… мы исходили из полученной информации… и наверное… ну, попали не на ту волну. – Я пофыркал, усиливая эффект. – Мы вообще-то расследуем одно дело, связанное с группой экологических террористов – они называют себя «Свобода – надежда человечества». Тоже СНЧ, но другое. Так что извините.

Он хоть и был истинным офицером и джентльменом, но не удостоил этот бред никаким ответом.

Кейт, которая прекрасно знала, как задать человеку вопрос, не заставив его поднять ушки торчком, сказала Насеффу:

– Джон, я тут смотрю в свои записи… Вы, кажется, говорили, что единственное место в Соединенных Штатах, где можно установить СНЧ-антенну и передатчик, – это подходящие в геологическом отношении районы Висконсина и Мичигана, которые называются платформой Святого Лаврентия. Правильно?

Он, конечно, мог придраться и спросить, какое отношение это имеет к группе «Свобода – надежда человечества», но не стал этого делать.

– Кажется, правильно… погодите… Ага, вот еще одно место в США, где можно поставить СНЧ-передатчик.

Мы с Кейт не стали задавать вопросы, где именно, но Джон Насефф сообщил:

– Вообще-то именно там вы и находитесь.