Текст книги "Курдские сказки, легенды и предания"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 50 страниц)

119. Вынужденная похвала

Зап. в марте 1956 г. от Тафуре Мсто (см. № 38).

Жил-был мельник. Безбожно обирал он своих односельчан.

После его смерти мельница досталась сыну.

Привезли как-то крестьяне зерно на мельницу. Молодой мельник встретил их у ворот и говорит:

– Плату беру вперед!

Возмутились люди:

– При твоем отце сначала въезжали во двор. И всегда исправно платили. Отец твой человеком был, в кого ты такой уродился?

– То-то же, не прижми я вас, небось отца моего добрым словом и не вспомнили бы!

120. Всаднику пешего не догнать

Зап. в июле 1960 г. от Ахмаде Мирази (см. № 51).

Шли двое по дороге. Вдруг в небе загрохотало. Спросил один другого:

– Что это за грохот?

Тот, усмехнувшись, ответил:

– Это цокот конских копыт. Отец твой, пеший, вырвал из рук моего отца хлеб и убежал. Теперь мои отец на коне скачет за твоим отцом.

Его собеседник не растерялся:

– Да падет прах на голову того всадника, который на коне пешего догнать не может.

121. Все ли может падишах?

Зап. в марте 1956 г. от Тафуре Мсто (см. № 38).

Сказал как-то падишах своему везиру:

– Везир, отведи меня в дом, где есть человек могущественнее меня. И если найдешь такого, то я должен буду выполнить любое его желание.

Долго думал везир и в конце концов повел падишаха в дом швана 335335
  Шван ― пастух, пасущий мелкий рогатый скот.


[Закрыть]. Переступили они порог, смотрят ― двухлетний ребенок сидит. Падишах шепнул на ухо везиру:

– Ну я ловкач ты! Здесь именно тот человек, которого я больше всего боялся.

– Да продлится жизнь падишаха! Кто в этом доме могущественнее тебя?

– Сейчас увидишь, ― промолвил падишах.

Жена швана накрыла стол гостям. Поставила хлеб, маст 336336
  Маст ― особым образом сквашенное молоко.


[Закрыть], дымс 337337
  Дымс ― уваренный густой сок из виноградных или тутовых ягод.


[Закрыть]. Угощала, чем бог послал. Увидел ребенок еду на столе, захныкал:

– И мне маст!..

Мать налила в миску маст и поставила перед ребенком. Мальчик со своей миской подсел к падишаху. Мать только собралась его пересадить, а он как закричит. Падишах сказал, чтобы мальчика оставили рядом с ним. Смешал падишах маст с дымсом, поставил миску перед ребенком. Увидел это мальчик, велел падишаху:

– Как ты смешал, так и раздели их.

Падишах обратился к хозяйке:

– Принеси еще одну миску маста.

– Нет, не хочу другую, раздели мой маст!

Никак не успокоить малыша. Падишах не мог ничего придумать и сказал:

– Эх, везир, а ты говорил, что здесь нет человека могущественнее меня.

122. Мне достались рожки, а тебе ― курдюк

* Зап. в феврале 1976 г. от Черкесе Ашира (см. № 9).

Как-то падишах и везир отправились странствовать по свету. Встретили они по пути большое стадо. Неподалеку от стада отдыхал гаван. Вдруг одна из коров, задрав хвост, побежала. Падишах сказал своему везиру:

– Эта корова должна отелиться. Теленок будет красный, с белым пятном на лбу.

Тут пастух поднялся и ответил:

– Будь в здравии, падишах, корова и вправду должна отелиться, но теленок будет без белого пятна на лбу. Это он свой хвост прижал ко лбу, вот тебе и показалось, что на лбу у него белое пятно.

– Уважаемый, я падишах, ты же гаван, откуда тебе знать, каким будет теленок? Чья это корова? ― спросил падишах.

– Это корова моего соседа.

– Я заплачу за нее, сколько бы он ни запросил, ― сказал падишах.

И велел он зарезать корову. Видит падишах ― прав оказался гаван: хвост у теленка белый и прижат ко лбу.

– Э, ― говорит падишах, ― да не разрушится твой дом, если ты такой провидец, почему же ты стал гаваном?

– Э, ― отвечает гаван, ― все очень просто: когда твой отец пришел к твоей матери, баран чесал свои курдюк, а когда мой отец пришел к моей матери, баран чесал свои рога. Вот и вышло, что мне достались рожки, а тебе ― курдюк.

123. И битый ходил, и налог платил

Зап. в феврале 1967 г. от Сидо Арслана (см. № 68).

Опубл.: Курд. посл. О., с. 240.

Жил-был в Джезира-Бота один ага. Раз в год приходили к нему солдаты за налогом. И каждый раз он отказывался платить. Дело обычно кончалось тем, что солдаты жестоко избивали агу, и лишь после этого он сполна платил залог.

Недолго прожил ага. Его место занял сын.

Прошел год. Потребовали налог и с сына аги. Тот сразу же уплатил все.

Узнали об этом односельчане, возмутились:

– Э, сынок, кишка у тебя тонка, трус ты!

– Почему? ― удивился ага.

– Eй-богу, солдатам нелегко было получить налог с твоего отца. Били его ― не давал, пугали ― не давал, пока не избивали в кровь, копейки не получали.

– Но ведь все равно платил? ― возразил сын.

– Да, платил, бог свидетель, платил.

– Э-э! И битый ходил, и налог платил.

124. Сейчас дождь хлынет

Зап. в августе 1956 г. от Джардое Асада (см. № 102).

Одним ясным днем падишах, везир и векиль вышли на охоту. По дороге падишах спрашивает везира:

– Везир, как ты думаешь, будет сегодня дождь или нет?

– Будь в здравии, падишах, ― отвечает везир, ― небо чистое; дождя не будет.

И они пошли дальше.

По дороге встретился им бедный крестьянин на ослике, он очень торопился. Падишах поравнялся с ним и спросил:

– Куро, куда путь держишь и почему ты так торопишься? Может, за тобой разбойники гонятся? Или кто-нибудь преследует тебя?

– Будь в здравии, падишах, ― ответил крестьянин, ― я тороплюсь, потому что сейчас хлынет дождь, ливень будет.

Падишах не обратил внимания на слова крестьянина и отправился со своей свитой дальше. Через некоторое время пошел такой сильный дождь, что падишах и его спутники промокли до нитки. Пришлось вернуться домой с пустыми руками.

Велел падишах призвать крестьянина, он решил сделать его придворным гадальщиком. Привели крестьянина к падишаху. Падишах ему и говорит:

– С сегодняшнего дня ты ― мой предсказатель погоды.

Услышал крестьянин слова падишаха, опечалился. Нахмурился падишах:

– Ты должен благодарить бога и меня за то, что избавился от нищеты, а ты, я вижу, не рад. Почему?

– Будь в здравии, падишах, зачем я тебе нужен? Ведь тебе во дворце не страшны ни дождь, ни ветер, ты их не замечаешь. А крестьяне всегда под дождем и ветром, я им больше нужен. Ради бога, отпусти меня.

Ничего не оставалось делать падишаху, как отпустить крестьянина.

125. Плоды саженца

Зап. в августе 1956 г. от Джардое Асада (см. № 102).

Теплым весенним днем падишах, везир и векиль отправились на прогулку. Видят ― старик сажает ореховое дерево. Подъехал к нему падишах, поздоровался, спросил:

– Отец, зачем ты мучаешься под старость? Разве ты не знаешь, что ореховое дерево не скоро плодоносит? Доживешь ли ты до той поры?

– Дорогой падишах, ― отвечает старик, ― если бы твой покойный отец не трудился и не оставил тебе казны, разве ты смог бы сейчас царствовать? Наши деды и прадеды посадили много деревьев, плоды которых мы едим. А мы сажаем деревья, чтобы их плоды достались нашим детям и внукам.

Падишаху понравились слова старика, и он велел наградить его десятью золотыми. Старик взял деньги, повернулся к дереву и сказал:

– Благодарю тебя, дорогое деревце!

– Отец, почему ты благодаришь дерево? ― обиженно спросил падишах.

– Да продлится твоя жизнь, падишах, ты сам видишь, что мое дерево уже плодоносит.

После этого ответа падишах велел дать старику еще десять золотых.

Взял старик и эти деньги, поклонился падишаху и сказал:

– Вот теперь я снял плоды со своего дерева. Каждое дерево плодоносит раз в году, а мое за день ― два раза.

126. Как Усуб женился

Зап. в ноябре 1957 г. от Джардое Асада (см. № 102).

Жил когда-то один бедняк со своей матерью. Звали его Усуб. Ни одна девушка не хотела выходить замуж за такого бедняка. И вот собрал он однажды своих друзей и сказал им:

– Друзья мои, в нашей деревне нет девушки, которая вышла бы за меня замуж, так я беден. Один у меня выход: ехать в другую деревню и обманом привести в дом невесту.

Надо сказать, что Усуб был красив собой. Одолжил он у друзей одежду, сел на вороного коня и с шестью товарищами пустился в путь, в деревню гасни 338338
  Деревня, где проживают курды из племени гасни.


[Закрыть]. По дороге друзья узнали, что у одного аги есть дочь необыкновенной красоты, рукодельница и умница. Перед тем как въехать в деревню, Усуб обратился к друзьям:

– Я поеду в гости к aгe, переночую у него. А утром один из вас пусть прискачет на коне и скажет вше: «Усуб-ага, твои люди со стадами прибыли к подножию Алагяза 339339
  См. примеч. 2 к № 20.


[Закрыть]. Где ты нынче велишь устроить стоянку?» А вечером пусть второй приедет и сообщит: мол, весь твой скот вывели на склоны Алагяза. На следующее утро пусть третий явится и тоже скажет что-нибудь, чтобы возвысить меня. И так пусть каждый из вас приезжает ко мне по очереди.

Пришел Усуб в гости к aгe, а хозяин не знает, кто он такой, и спрашивать неловко. Поговорили о том о сем. Остался бедняк ночевать у аги. Рано утром один из его друзей стал расспрашивать в деревне, у кого остановился Усуб-ага.

Сказали крестьяне:

– У нашего аги гость, но как его зовут и кто он такой, нам неизвестно.

Пришел друг в дом аги, поздоровался с хозяевами, поклонился в ноги Усуб-аге:

– Усуб-ага, люди уже откочевали к Алагязу. Где ты велишь устроить нынче стоянку? Слава богу, все живы и здоровы.

Видит ага ― гость его из богатых, тут же велел зарезать двух баранов, созвал богачей и устроил пиршество. Не прошло и часа, как явился второй друг. Поклонился он в ноги Усубу:

– Долгих лет нашему aгe, отец твой велел передать тебе, что половину отар овец мы уже отправили. Слава богу, все живы и здоровы.

Вдоволь угостили «слугу» в доме и отпустили с богом.

Только наступил вечер, прискакал третий друг Усуба и сообщил о табуне коней.

На другое утро приехали еще три друга Усуба и, поклонившись ему в ноги, сообщили, что хозяйство цело, в доме все благополучно. Вся деревня удивлялась богатству Усуба. А тем временем Усуб успел полюбить дочь аги. Хозяин еще на несколько дней задержал в своем доме гостя. И Усуб успел взять с девушки обещание, что она выйдет за него замуж. Позвал он ее мать и тихонько сказал:

– Матушка, есть у меня тайна. Тебе известно, что я ага, богатства моего не счесть. Да вот взял я грех на душу ― дочь твою обесчестил. Но я не отказываюсь от нее. Только теперь свадьбе не бывать, ведь ты знаешь наши обычаи: ввести в дом вместо девушки женщину ― позор. Давай я этой ночью тайком увезу ее.

– Пусть будет по-твоему, сын мой. Что же делать, я буду рада, что дочь моя не останется обесчещенной, ― ответила она.

Собрала она дочь в дорогу, ночью сели Усуб и девушка на коней и ускакали. Привез Усуб девушку в дом, и тут она увидела, что ага бедняк из бедняков. Но что оставалось ей делать? Пришлось засучить рукава и взяться за работу.

Как-то мать девушки сказала мужу:

– Усуб-ага увез нашу дочь, поезжай и возьми с него калым, заодно и проведаешь молодых 340340
  По курдским обычаям, спустя недели две после свадьбы родители девушки навещают свою дочь и привозят подарки. Этот традиционно установившийся порядок называется сартедан (букв. «посещать», «навещать»).


[Закрыть].

На другое утро ага отправился в путь. Добрался он до деревни, спросил у встречных пастухов:

– Скажи, где дом Усуб-аги?

Удивился пастух, ответил:

– Почтенный, я из этой деревни, но первый раз слышу, чтоб у нас жил Усуб-ага.

– Как же ты по знаешь его? Он недавно украл девушку из племени гасни!

Рассмеялся пастух, толкнул товарища в бок:

– А, это тот Усуб, который обманул агу и увез его дочь.

Что оставалось делать are? Не возвращаться же обратно, не повидав дочь. Подошел он к дому Усуба. Видит ― живут его дочь и зять в нищете, а бог уже послал им сына. Обрадовались и дочь, и Усуб приходу аги, посадили его на самое почетное место.

– Ну что ж, ты молодец, коль сумел хитростью увезти мою дочь. Но скажи, ради всевышнего, почему ты ни разу не обратился ко мне? ― спросил ага у зятя.

– И на том спасибо, что за дочь калыма не берете, ― отвечал бедняк. ― Вот бог нам сына дал, и нет конца нашей радости.

Погостил ага у зятя несколько дней и со спокойной душой вернулся домой.

А односельчане еще долго вспоминали, как бедняк Усуб женился на дочке аги.

127. Слеп, да неглуп

Зап. в январе 1967 г. от Рзгое Ато (см. № 46).

Несколько человек играли в бабки. Подошли трое, видят ― среди игроков один слепой.

Слепого спросили:

– Дорогой, ты же слеп, откуда знаешь, что тебе попалось?

– О, у моего соперника всегда есть недруг, он подскажет мне и не даст моей копейке пропасть.

128. Сын ячменя и пшеницы

Зап. в июле 1977 г. от Аракела Сероняна (см. № 42).

Рассказывают, что в давние времена эмир Бота 341341
  См. примеч. 1 к № 118.


[Закрыть]сидел как-то на крыше своего дома. Мимо проехал всадник и не поздоровался с ним. Рассердился эмир, позвал к себе слуг и приказал:

– Догоните всадника и приведите его ко мне.

Слуги поскакали, догнали всадника и привели его к эмиру.

Эмир спросил:

– Куро, почему ты проехал мимо и не поздоровался? Ведь «салам» ― божье слово, не захотел меня уважить, но народ-то за что обидел? Почему с людьми не поздоровался? Чей ты сын? ― спросил эмир.

Всадник не растерялся:

– Я сын ячменя и пшеницы.

– Клянусь головой своего отца, если бы ты не сказал мне этих слов, я велел бы сбросить тебя со скалы. Но ведь ячмень и пшеница дороже моей головы. Все мы зависим от ячменя и пшеницы.

И эмир отпустил находчивого всадника.

129. Многоликий гость

Зап. в январе 1966 Года от Мзафаре Гасо (59 лет) в совхозе № 38 Аштаракского р-на АрмССР.

Застала путника в дороге ночь, и пришлось ему попроситься на ночлег. Постучался он в первую попавшуюся дверь.

– Алейкум-салам, мой Азраил! ― приветствовал хозяин гостя и пригласил его в дом.

Разговорились… Гостеприимный крестьянин, видя, что путник идет издалека, предложил:

– Куда ты пойдешь на ночь глядя, агнец мой, приляг, отдохни.

Задумался гость. Странными показались ему слова хозяина. При встрече тот назвал его «Азраилом», теперь «ягненком».

Рано утром поблагодарил гость хозяина за гостеприимство и собрался в путь.

Крестьянин говорит ему на прощание:

– В добрый путь, мой зурначи.

И решил путник во что бы то ни стало разгадать слова хозяина. Встретил он на пути старика и попросил его объяснить ему смысл странных слов.

– Хозяин назвал тебя «Азраилом» потому, что ты был у него в доме впервые и он не знал, чего от тебя ждать. Поговорив с тобою, он понял, что ты мягкий и совестливый человек, потому он и назвал тебя агнцем, а когда ты уходил, честь хозяина была в твоих руках. Если материнское молоко пошло тебе впрок, ты всюду будешь вспоминать хозяина с благодарностью и голос твой, подобно зурне, зазвучит в разных местах.

130. Или овцы, или рис

Зап. в июне 1982 г. от Сыло Коро (60 лет) в селе Ханасарре, р-н Дерын (Сирийская Арабская Республика).

Призвал эмир своего пастуха и сказал:

– Ты должен пасти моих овец так, чтобы они были тучнее, чем овцы моих соседей.

– Ладно, ― ответил пастух и ушел.

На следующий день пастух пригнал всю отару на рисовое поле эмира. Люди побежали к эмиру с жалобой:

– Эмир, твой пастух пустил овец на твое рисовое поле!

Повелел эмир привести пастуха.

– Я прикажу отрубить тебе голову! ― в гневе воскликнул он. ― Ты почему пасешь овец на моем рисовом поле?

– Эмир, ―ответил пастух, ―ты хочешь и тучных овец иметь, и рис вырастить, но это невозможно 342342
  В некоторых горных районах Курдистана природные условия не позволяют одновременно развивать и земледелие, и скотоводство.


[Закрыть].

131. Рассказ про пятнистого пса

Зап. в марте 1956 г, от Отаре Шаро (см. № 67).

Рассказывают: когда-то пятнистый пес сторожил отару овец.

Хозяин отары доверял своему псу и часто оставлял овец надолго. Однажды решил пастух проведать отару, посмотреть, как там пес, верно ли служит. Тем временем волки собрались возле отары, и одни из них крикнул:

– Эй ты, пятнистый!

– Что надо?

– Пусти нас. Зарежем двух-трех овец, курдюки нам, а мясо тебе.

Ответил он:

– Убирайтесь вон! Пока я жив, этому не бывать, не предам я своего хозяина.

– Ты что, не знаешь, что народ восстал против своих правителей? ― говорят ему волки. ― Вот-вот падишаха свергнут, а ты верен своему хозяину. Ну-ка, скажи, кто в этой стране служит верой и правдой? Чтобы ты так служил, твой хозяин в день дает тебе лишь кусок хлеба, а стоит ли из-за куска хлеба служить так честно? Лучше переходи на нашу сторону и отдай нам овец, вместе попируем.

Уговорили волки пса.

Пришел пастух, увидел зарезанных овец, тут же привязал веревку к шее пса и повесил его.

Тем временем падишах и везир переоделись в крестьянскую одежду и отправились на прогулку. Увидев повешенного на суку пса, поразились:

– О везир, ― сказал падишах, ― много повидал я на своем веку, но такого еще не видел. В чем провинилась эта бессловесная тварь, что так наказана?

– Наверное, это дело рук того пастуха. Подождем его здесь и спросим.

Сели они под деревом и стали ждать пастуха. Пригнал он овец на водопой и тоже присел под деревом.

Падишах спросил его:

– Добрый юноша, этот повешенный пес ― твой?

– Да.

– А за что ты его повесил?

Пастух не знал, что беседует с падишахом, и грубо ответил:

– Не ваше дело, идите своей дорогой.

– Пастух, сделай милость, расскажи, в чем виноват был пятнистый пес? ― не отстает от него падишах.

– Ты что, хочешь, чтоб и тебя, как этого пса, повесили? Говорю, ступай своей дорогой.

Падишах обернулся к везиру:

– Этот злой человек не знает, кто мы такие, еще и в самом деле чего-нибудь натворит, пойдем отсюда.

Вернулись они во дворец. Падишах приказал привести пастуха.

Поклонился пастух падишаху:

– Будь в здравии, падишах, зачем ты меня позвал?

– Пастух, расскажи мне про пятнистого пса.

– Про пятнистого пса? ― переспросил пастух.

– Да.

– Ей-богу, даже если тысяча падишахов потребует рассказа про моего пятнистого пса, я не расскажу.

– Я приказываю тебе рассказать.

– Падишах, даже если ты прикажешь повесить меня, я ничего не скажу.

Тогда падишах велел страже:

– Уведите его и убейте.

Пастуха увели. Но от этого падишаху не стало легче, и он загоревал. Велел он вернуть пастуха, стал его уговаривать:

– Ну сделай милость, прошу тебя, расскажи, за что ты повесил своего пса?

Но пастух заупрямился. Как ни просил его падишах, он не рассказывал. Один из мудрых приближенных сказал:

– Падишах, только женщина может выведать его тайну. Выдай свою дочь за него замуж, она у него и выспросит, и незачем тебе горевать.

Выдал падишах свою дочь за пастуха. Прошел месяц, два, жена день и ночь упрашивает мужа:

– Мой дорогой, повелитель ты мой, пожалей моего отца! Несчастный постарел, твоя тайна, как болезнь, точит его. Прошу тебя, залечи его рану, вынь из его сердца эту боль, раскрой тайну.

– Если даже твой отец умрет завтра ― я ничего не расскажу, ― отвечает муж.

В конце концов после долгих уговоров и просьб жены он сказал своему тестю:

– Отдай мне на месяц свой трон, тогда я расскажу тебе про пятнистого пса.

Падишах отдал свой трон и корону зятю. Только пастух занял трон, тут же приказал страже схватить прежнего падишаха и бросить его в темницу.

Запричитала его жена:

– Ах неблагодарный, отец ему трон уступил и отца же в темницу?

– Не твое это дело, ― грозно ответил муж.

Спустя несколько дней велел новый падишах собраться всем приближенным.

Собрались они во дворце, заговорили, стали жаловаться на старого падишаха: мол, мы давно хотели свергнуть его, да сил не хватало. Выслушал их падишах и объявил:

– Кто не желает, чтобы мой тесть снова стал падишахом, пусть внесет свое имя в этот список.

Все приближенные написали свои имена на бумаге. Лишь одни везир отказался, он сказал: «Жизнь моя принадлежит моему падишаху». Пастух приказал и его бросить в темницу к падишаху. Потом он громко прочитал все имена в списке и велел:

– Собирайтесь и выезжайте из города, ждите меня в та ком-то месте, я приеду к вам.

И они все покинули город. А новый падишах послал им вслед войско и приказал:

– Догнать и убить всех предателей.

Затем он освободил своего тестя и его верного друга ― везира и сказал:

– Падишах мой, теперь я могу рассказать тебе про пятнистого пса. Как твои люди предали тебя, так и мой пес меня предал потому я его и повесил.

132. Молчаливый слуга

* Зап. в июле 1977 г. от Аракела Сероняна (см. № 42).

Однажды эмир Джезира-Бота заметил, что один из его слуг, по имени Рамо, каждый раз приходил в диван и садился у дверей, где гости оставляли свою обувь 343343
  В ориг.: «где гости снимали свои калаш» (национальная самодельная обувь, широко распространенная среди курдов Ирака, Ирана, Турции и Сирии). Курды-мусульмане, входя в дом, у порога снимают обувь и лишь потом идут в комнату.


[Закрыть]. Садился и гордо крутил свои усы. А усы его вот такой величины! 344344
  При этом сказитель показал руками длину усов.


[Закрыть]Эмир заметил еще, что он никогда слова не промолвит: диван уже расходится, а он все молчит.

– Вах, вах, ― удивляется эмир, ― самый бедный из всех моих слуг и сидит всегда на самом непочетном месте. Слова никогда не вымолвит, но самодовольно крутит свои усы. Попробую я его испытать, ― решил он.

И когда в следующий раз собрался диван, эмир обратился к присутствующим:

– Есть ли среди вас человек, который не испугался бы и вышел навстречу всадникам?

Никто из присутствующих не откликнулся. А среди сидящих были и те, кому за храбрость эмир в свое время пожаловал десять-двадцать деревень. Рамо только самодовольно подкрутил усы. Эмир огорченно вздохнул. А на следующий день он приказал своим слугам:

– Ступайте и устройте Рамо засаду, а я тем временем пошлю его в деревню.

Остановились слуги в ущелье, Рамо поджидают. А когда он появился на дороге, вышли из укрытия и преградили ему путь.

– Стой, Рамо! ― закричали слуги эмира. ― Настал твой конец!

Не успели они и глазом моргнуть, как Рамо десятерых уложил, остальные в испуге пустились наутек.

Рамо же сходил в деревню, выполнил поручение эмира, собрал дань и вечером пустился в обратную дорогу. Вернулись уцелевшие слуги в диван, эмир спросил их:

– Ну как?

– Клянемся головой твоего отца, не успели мы его окликнуть, как он уложил десятерых, ― отвечали слуги.

Прошло некоторое время. Решил эмир снова испытать Рамо. Как-то спросил он у собравшихся в диване:

– Есть ли среди вас такой человек, который выпьет чашку яда и даже не почувствует этого?

Все промолчали. А Рамо вновь подкрутил усы.

Прошло время, все забыли об этом разговоре. Однажды эмир сказал своему кавачи 345345
  В ориг.: кавачи ― «слуга», который готовит и подает кофе.


[Закрыть]:

– Свари кофе и в одну на чашек всыпь яду. Неотравленный кофе подашь нам, а с ядом ― Рамо.

Вечером в диване кавачи поднес всем присутствующим кофе.

После кофе гости обычно курили. Рамо выпил свои кофе, потом выкурил поднесенную ему трубку. Диван разошелся, ушел и Рамо как ни в чем не бывало.

Удивился эмир:

– Что это за человек, выпил чашку яда, и хоть бы что!

Прошло еще некоторое время. Как-то опять под вечер в диване эмир спросил:

– Найдется ли среди вас человек, который, увидев свою жену с мужчиной в постели, сдержится и не тронет их?

Все смолчали. А Рамо опять лишь подкрутил усы.

Спустя несколько дней эмир послал Рамо в одну деревню собирать дань. А к себе призвал одного из самых верных и храбрых слуг, о которых говорят: «не мужчина, а сто мужчин», и сказал ему:

– Этой ночью пойдешь в дом Рамо, к его жене.

– О мой эмир, я его боюсь. Он же при мне сто всадников обратил в бегство. Как же я пойду в его дом?

– Не пойдешь, велю отрубить тебе голову.

Задумался слуга: «Что делать? И так плохо, а иначе ― еще хуже».

– Хорошо, я пойду, мой эмир, ― согласился он.

Вечером пошел он в дом Рамо.

– Добрый вечер, ― поздоровался слуга эмира с женой Рамо.

– Милости прошу. С доброй ли ты? ― спросила хозяйка.

– Зашел я к вам в гости.

Хозяйка накрыла стол. Поужинали. Поздно вечером жена Рамо сказала:

– Почтенный гость, моего мужа этой ночью не будет дома, поэтому, будь добр, уходи, мне спать пора.

– А знаешь, что меня привело в ваш дом? ― сказал слуга. ― Я пришел лишь ради тебя.

– Ну, раз так, оставайся, ― согласилась жена Рамо.

А у Рамо было обыкновение: где бы он ни был, куда бы ни уезжал, возвращаясь, сначала заглядывал домой, а потом уже шел в диван к эмиру и сообщал о делах. И в эту ночь он торопился, будто сразу десятеро шептали ему па ухо: «Загляни домой».

Зашел он в дом, а слуга эмира услышал шорох и задрожал от страха. Женщина заметила это и сказала:

– А еще говорят, что ты стоишь ста мужчин. Чего ты испугался? Помирать, так обоим!

Рамо же увидел верхнюю одежду слуги эмира, она заметно отличалась от одежды других мужчин. Подошел Рамо ближе, смотрит ― слуга эмира в постели с его женой. Приподнял он одеяло, видит ― рука слуги под головой жены. Неслышно опустил он одеяло и подумал: «Видит бог, он не успел согрешить, если бы он осквернил мое ложе, рука бы лежала поверх одеяла».

Оставил он их и пошел в диван эмира. Эмир спросил его:

– Ты был дома?

– Да.

– Ну и что ты видел?

– Эмир, что бы я тебе ни сказал, ты все равно не поверишь, позови лучше своего слугу, пусть он сам расскажет.

Спросил у мир у слуги:

– Скажи правду, поклянись головой моего отца, ты был в доме Рамо?

– Да, клянусь головой твоего отца, я был в его доме.

– Так что же было?

– Видит бог, она не отказалась. Но когда Рамо вошел, я от страха потерял все мужество.

Тут эмир обратился к Рамо:

– Куро, а как ты узнал, что он потерял мужество?

– Эмир мой, когда я приподнял одеяло, рука его была под головой моей жены, и я все понял.

Тогда эмир попросил Рамо объяснить, почему он всегда молчал.

– Эмир мой, все, кто приходил в твой диван, только о себе и говорили. Ели, пили, хвастались. Я молчал бы до тех пор, пока тебе не понадобилась бы помощь. Тогда ты убедился бы, кто достоин есть твой хлеб.

– Это я понял, когда ты обратил к бегство моих слуг и когда ты не отравился.

– Э, мой эмир, есть у меня семь глубоких ран на душе, каждая капля яда попала на раны моей души, потому я и не почувствовал отравы.

Понял эмир, что Рамо ― самый достойный и храбрый в Ливане, и с того времени он всегда сажал его рядом с собой.