Текст книги "Fallout: Equestria (ЛП)"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 116 страниц)
Хомэйдж знает меня сильную, но она также знает меня слабую, худшую. И вместо того, чтобы отстраниться, она обняла меня. Она держала и утешала меня. И она сделала гораздо больше она позволила мне близость, о которой я раньше только мечтала и, как правило, стыдилась этого в себе. С Хомэйдж мне не стыдно.
После того, как я увидела воспоминания СтилХувза, печальное понимание вкралось в мои мысли. Он был единственным из моих спутников, кто был в подобных отношениях. (Пока что... если только Каламити и Вельвет Ремеди не умудрились быть подлыми и хитрыми в намного большей степени, чем я им приписывала.) Как и у меня, у него был компаньон, которому он мог доверять, быть открытым и честным с ним. И так же, как и я, он предпочёл некоторые вещи скрывать от неё. Я совершенно уверена, он не рассказал Эпплджек про убийство, которое он совершил. И я, в моём случае, скрыла от Хомэйдж... ну, ещё одно совершённое им убийство.
Думая об этом, я внезапно увидела жуткую параллель.
СтилХувз однажды сказал, что я узнаю, что он не был "лучшим пони" (что, как я уже поняла, было истиной) точно так же, как когда-то узнала и она. Я могу лишь догадываться, что случилось между ними, но я знаю, что когда начали падать мегазаклинания, они были вместе. Думаю, что они пытались вернуть те отношения, которые были испорчены его секретами. И я также знаю, что в конечном счёте она оставила его. Она предпочла ему свою семью и оставила его.
И он живет с этим отказом уже две сотни лет. Один.
С болью в сердце и чувством неловкости я поняла, что отчаянно желаю поговорить с Хомэйдж. Если повезёт, я смогу сделать это как только мои друзья перехватят контроль над вышкой. Я задалась вопросом, смогу ли я поговорить с ней просто говоря в воздух. Но, судя по тому, что я слышала, мне скорей всего придётся самой придти на станцию, чтобы пообщаться с ней в живую. В любом случае, я решила рассказать ей правду. К лучшему или к худшему.
В отличие от хобби и увлечений моей одинокой юности, дружба действительно может заполнить ту пустоту в душе достаточно, чтобы пони мог быть счастливым. Хоть я обычно и не считаю свой опыт в Эквестрийских Пустошах чем-то счастливым, но я действительно была так счастлива здесь, как никогда не была в Стойле номер два.
Быть с друзьями всё равно, что укрыться одеялом от холода. Это оплот, что делает вас сильнее. Связь, которая делает вас чем-то большим. Без друзей я была беззащитной, маленькой и слабой.
И, отклоняясь от темы, страдающей от чесотки.
* * *
Плетёная ограждающая забаррикадированные внешние ворота металлическая сетка потрескивала энергией. Охранники с забавой наблюдали за тем, как работорговец тащил мою тележку к Стене.
Только одна? спросила охранница. Она носила тяжёлую броню с боевым седлом, на котором крепился четырёхствольный боевой дробовик. Зрелище, которое заставило меня съёжиться. Целая повозка только для одной? Расслабился, Гнаш?
Работорговец, тянувший мою повозку, лишь хмыкнул. Я почесала шею задним копытом и старалась не вздрагивать каждый раз, как повозку тряхнёт, пока мы ехали по разбитым каменистым улицам. У меня была несбыточная надежда, что рабам предоставляют ванны.
Да ещё и такая маленькая, сказал охранник-единорог в подобной броне. Я не заметила у него никакого оружия, за исключением его рога и копыт. Я подумала, делает ли это его более или менее опасным? Если бы это был не единорог, я б сказал сбросить её в озеро.
Зуд был просто ужасен, мне захотелось и впрямь быть сброшенной в озеро. А также мне пришло в голову, что это был не первый раз, когда работорговец говорил о единорогах как об особо ценном товаре. Не шибко удивительно, учитывая, что единороги в Стойле номер два занимались технической работой благодаря возможности тонких манипуляций нашей магией. Я гадала, что же за работу Красный Глаз поручал нам. И, наверное, я узнаю это достаточно скоро.
Пока пони с четверным дробовиком держала меня на прицеле, её коллега-жеребец опустил рычаг, вырубив электрический треск сетки-забора. Он нажал копытом на кнопку, и часть сетки-забора начала с грохотом сворачиваться, открывая нам проход. Пони с четырёхстволкой, как и два снайпера, скрытых в стальных бункерах, расположенных по обе стороны от ворот, продолжала держать под прицелом меня, одну-единственную единорожку в клетке, закованную в кандалы. Были видны головы патрульных пони, идущих по возвышению позади стены. Даже зная меня, чувствовалось, что это был явно перебор.
Грифон сделал вираж над головой, проверяя последнюю поставку, и улетел смеясь.
Во имя сам-знаешь-кого, Гнаш, когда я только увидела её, подумала, что ты и впрямь притащил кобылку! засмеялась кобыла-охранник, заставляя меня чувствовать себя ещё меньшей. Я подумала, что должна бы хорошенько стукнуть тебе по голове, прежде чем Стерн доберётся до тебя.
Гнаш, мой "шофёр", лишь ещё раз хмыкнул.
А это ещё что? спросил охранник-единорог, глядя на меня. Его рог засветился, и ржавое зазубренное копьё повисло между мной и решёткой. Я отпрянула назад. Единорог нахмурился, подцепил наконечником копья окровавленную тряпку, обматывающую мой ПипБак, и стянул её.
Дерьмо! Я ещё не успела попасть за ворота, а план уже начал рушиться.
О, сказал он с противной улыбкой. Думаешь, ты умная пони? Он жестоко ухмыльнулся. Давай посмотрим, насколько умной ты себя почувствуешь внутри.
Внутри? Неужели он намерен изнасиловать меня? Меня поразил приступ паники. Или просто проведёт через ворота?
Кобыла-охранник смерила его взглядом, а затем жестоко засмеялась.
О, пожалуйста, сделай это! Чёрт, я даже хочу помочь тебе её удержать! она одарила своего спутника злой ухмылкой. Пятнадцать минут веселья... а потом неделю будешь чесаться в паху из-за кусающих тебя там сенных жучков!
Я вдруг почувствовала благодарность к заражённому сену.
Единорог отошёл назад, выглядя испуганным, затем хмуро посмотрел на кобылу.
Тебе бы это действительно понравилось, не так ли?
Больше, чем сама жизнь. Какая отвратительная парочка.
Вот ещё! Он нажал кнопку, чтобы закрыть внешние ворота, и махнул копытом снайперу. Пропускай! Он одарил меня ещё одним взглядом, на этот раз полным отвращения. Его глаза наткнулись на мой ПипБак, теперь частично видимый под тряпками. Да, и покажите её Доку Слаутеру. У неё один из этих терминалов на ноге, которые хер снимешь.
Для пони, которая так сильно разочарована, что у неё кьютимарка в виде ПипБака, я была действительно в ужасе от мысли, что могу лишиться оного. Судя по реакции единорога, эти работорговцы уже видели ПипБаки раньше. И у них были способы их снять.
Он повернул рычаг, и забор вокруг нас начал снова потрескивать и гудеть.
С раздирающим скрежетом, огромные внутренние металлические ворота Стены начали опускаться на массивных цепях подъёмный мост, дополняющийся рвом за внутренней стороной Стены. Мой ПипБак начал быстро щёлкать, улавливая радиацию, просачивающуюся из ила. Стена явно была предназначена для того, чтобы помешать любому выйти, так же, как и помешать любому войти.
После я получила первое представление о внутреннем городе Филлидельфии. Рабовладельцы стояли на страже покрытых сетками ям, одетые в плащи и газовые маски, направив оружие вниз, где бедные пони трудились до изнеможения. Я не могла сказать, какую работу они выполняли, но могла сказать, что выглядели они грязными, больными и дрожащими.
Дымовая труба поднималась из ближайшей ямы. Адский, окрашенный в красный дым лился из нее. Я закрыла рот от зловония немытых пони и вредных газов.
Ярко-желтые и зеленые полосы порхали вокруг трубы, прежде чем сесть на соседнюю груду щебня. Паерлайт!. Она подняла свою голову ко мне.
Я была не одна.
* * *
«Смотрите!» раздался голос Красного Глаза, «Мы стоим на пороге нового рассвета. С каждой фабрикой, что мы восстанавливаем, с каждым заводом, что мы отстраиваем, мы делаем большой шаг к той Эквестрии, в которой наши дети смогут жить в безопасности и комфорте современного города, а не пресмыкаться в ветхих руинах прошлого. Из камня, стекла и стали этих заводов мы можем построить дома, небоскрёбы, дороги и общественный транспорт, которые подарят свободу и процветание грядущим поколениям! Это, дети мои, самое последнее поколение, которое должно съёживаться в пещерах и вести борьбу за остатки двухсотлетней еды.»
Филлидельфийское радиовещание льётся повсюду. Сообщения и музыка нон-стоп постоянные спутники как рабовладельцев, так и рабов.
Гнаш протащил повозку мимо ещё нескольких ям и остановился у бывшей стоянки. Я закашлялась. ПипБак не постеснялся сообщить мне, что газ, шедший из дымовых труб, был токсичен. На охранниках были противогазы, но с рабами они поделиться ими, похоже, не могли. Меня уже трясло от гнева. Расход живой силы здесь, должно быть, просто невообразим.
Стоянка полнилась повозками, большинство из которых уже опустели. Тянувшие их пони выгнали рабов из клеток и собирали их сейчас на свободной части мостовой. Ворота, через которые я сюда попала, были не единственными, и я здесь была не единственным новоприбывшим.
Гнаш открыл мою клетку и сунул в неё свою голову, чтобы схватить зубами цепь, соединяющую мои кандалы и грубо вытащить меня наружу. Я была втянута в толпу страдающих пони, каждый из которых, очевидно, прошёл через недели мучений, прежде чем даже попасть сюда.
Большая чёрная грифина в тёмно-серой броне Когтей приземлилась на крыше рядом с кучей колесниц и смерила нас злым взглядом. Над её белопёрой головой развевался на ветру розовый стяг флаг Красного Глаза. У неё под одним крылом был свёрнут кнут, а к спине была привязана антимех-винтовка.
«Да, работа трудна,» раздавался голос Красного Глаза из ближайшего динамика, пока грифина осматривала группу несчастных пони под ней. «Но только благодаря щедрому дару нашего труда дети и дети наших детей смогут иметь лучший мир. Мы должны бескорыстно отдавать всё, что можем, чтобы Новая Эквестрия могла возродиться и подняться. И это не то, что легко попросить.»
Честно говоря, я не шибко заметила, чтобы Красный Глаз вообще просил.
"Дикари заботятся только о своих небольших группах, они не могут или не хотят видеть более широкую, общую картину. Рейдеры и Стальные Рейнджеры являют собой воплощение эгоизма, их заботят лишь собственные желания и устаревшие кодексы, они берут у нас всё, что хотят, ничего не давая взамен.
Но здесь, сегодня и каждый день, мы отдаём. Мы создаём. Там, где другие только знают, как разрушать, мы строим! И это, дети мои, то, как мы проложим путь для..."
Один из тянувших повозки гаркнул на нас, заставив многих пони съёжиться, а одну даже залиться слезами:
Сделайтесь презентабельными, вы, кучка бесполезных мулов!
Выражение грифины вдруг сменилось с чего-то вроде мягкого презрения на холодный гнев. Она повернула свою массивную бронебойную винтовку быстрее, чем, я думала, это возможно. Выстрел из неё был подобен праведному гневу Луны. Гаркнувшего на нас пони разорвало на две части, пуля пробила асфальт и схоронилась глубоко в земле.
Несколько пони закричали. Пурпурная кобыла с оранжевой гривой начала пятиться, стараясь отступить от распространяющейся лужи крови. Её полное ужаса лицо было забрызгано чем-то, что выглядело, как желудок мёртвого работорговца.
«...Мы не животные. Мы не зебры. Мы пони! У нас лучшая натура и высшее призвание. Мы знаем, что дорога трудна, но мы, столкнувшись с проблемой, стоим на своём и идём дальше. Мы знаем, что многие из нас страдают и гибнут, и никогда не вкусят сладкие плоды нашего труда. Но из-за нашей щедрости и надежды другие познают лучшее будущее. Потому что будущее стоит любых жертв! И да, Новая Эквестрия требует жертв.»
Окей... но жертвы?
Речь Красного Глаза закончилась, и снова началась музыка, возвышенная и царственная. Грифина смотрела не на нас, но на сжавшихся работорговцев.
Не перебивайте, когда Красный Глаз говорит!
Затем она повернулась к нам.
Меня зовут Стерн, заявила грифина, глядя на её новых рабов. И это мой город.
* * *
Вы работники, сообщала нам Стерн, прохаживаясь по крыше выше. Вы работаете над созданием более светлого будущего, Новой Эквестрии, которая будет населена членами Единства. Ваша работа является даром будущему. И вы можете сделать этот дар добровольно, или же Красный Глаз сделает его за вас.
Я оказалась в противоречии. Я кипела от обращения с рабами, которое являлось не чем иным, как медленным и мучительным убийством. И всё же... я поняла цель Красного Глаза. Может быть, не полностью. Всё это Единство становилось совершенно жутким. Но прогресс? Стремление сделать мир лучше любой ценой? То же побуждение оставило меня по круп в крови, и меня за это не терзает чувство вины.
Красный Глаз заставит вас работать над тем, над чем нам, возможно, все равно следовало бы вместе трудиться. (Хотя и добровольно и в более безопасных условиях!) А я? А я прострелю вам голову, если вы насилующий и убивающий паразит на шкуре всего рода пони. Выходит, мы оба решили, что пони, не выбравшие правильный путь, утрачивали право жить свободно, если и жить вообще.
Но была разница. Есть линия между Красным Глазом и мной. Она просто не такая чёткая, как мне бы хотелось. Тем не менее, это не уменьшало боль от того, что я видела и слышала вокруг себя, и не отменяло необходимость прекратить эти ужасы.
Но большинство из вас не шибко заботятся о будущем, не так ли? Я вижу это по вашим глазам. Вам насрать на других пони. Вы заботитесь только о своей "свободе". Ну так слушайте же внимательно, потому что я собираюсь рассказать вам, как освободить себя, сказала Стерн хриплым голосом с осуждением и отвращением. Часть меня хотела закричать, что я забочусь. Но другая, гораздо более сильная, часть меня внимательно слушала. Если я не смогу найти отвёртку и неохраняемое место, чтобы спрятаться, то это могло бы быть моим лучшим шансом.
Свободу здесь зарабатывают! Ага, конечно, подумала я. Но Стерн была быстра, чтобы изложить эту концепцию. Вы можете трудиться на заводах и фабриках и работать дома до упаду, или же вы можете стать добровольцами для более опасной работы. И эти добровольцы будут вознаграждены. Красный Глаз очень щедрый жеребец. Он даёт вам три варианта.
Грифина подняла три когтя-бритвы и начала загибать их.
Вы можете выбрать работу в Группе по Восстановлению Стойл. В области Филлидельфии находится много Стойл, богатых ресурсами. Но Стойла, как правило, опасны. Они зачастую имеют собственную систему безопасности или собственные... уникальные опасности.
Я вздрогнула, почувствовав новую волну ярости.
Грифина нахмурилась.
И, конечно, есть Стальные Рейнджеры, которые охотятся за той же добычей. И, прежде чем у вас появятся какие-либо неправильные идеи, позвольте мне предупредить вас: Стальные Рейнджеры сразу убьют любого, кто встанет у них на пути перед изъятием старой собственности Стойл-Тек. Они начнут убивать вас так же быстро, как начали бы убивать нас. А в тех редких случаях, когда в Стойлах есть ещё живые жители, они, как правило, убивают их всех тоже. А Красный Глаз даёт им те же варианты, что и вам.
Мои глаза расширились, моя челюсть упала. Изнасилуй их Луна своим рогом!
Если вы проработаете два года в Группе по Восстановлению Стойл, Красный Глаз обещает вам свободу. Вы будете помечены и получите разрешение жить так, как вам захочется. Грифина понимающе ухмыльнулась, До тех пор, пока вы не решите стать проблемой.
Два года. Это... не вариант. Но я действительно сейчас думала не об этом. Я думала о том, что мне с Блюберри Сэйбр нужно будет обменяться парой очень очень грубых фраз. Я уже выбирала патроны для знаков препинания.
Загнув второй коготь, Стерн продолжила:
Вы можете работать в кратере Филлидельфии. Красному Глазу нужны радиоактивные материалы, и этот кратер просто сокровищница, заполненная ими.
Если Блюберри Сэйбер можно было верить, а с её стороны было бы глупо врать о моей цели, то я знала, зачем Красный Глаз раскапывал кратер. Ему нужно было топливо для реактора. Но работать в эпицентре взрыва мегазаклинания... даже в противорадиационном костюме это было бы смерти подобно!
Красный Глаз заявил, что любой пони, который проработает полные шесть месяцев в кратере Филлидельфии, будет лечиться от лучевой болезни и получит свободу. Её клюв скривился в ложно доброй улыбке. Но так как он такой благотворительный жеребец, Красный Глаз недавно сократил срок до всего четырёх месяцев. Я подозревала, большинство пони умирали от отравления в течение трёх.
И третий вариант, сообщила нам Стерн, держа оставшийся коготь, состоит в том, чтобы сражаться в Яме. Яма арена для битвы, пони против пони. В каждом Турнире по шесть раундов, и обычно Турнир проводят один раз каждую неделю. Чаще, если Красный Глаз почтит нас своим присутствием.
Грифина посмотрела сверху на нас, оценивая жалостное стадо новых рабов.
Если вы последовательно переживёте шесть турниров, то не только получите свою любимую свободу, но и почётное место в армии Красного Глаза. Она выпрямилась, сердито смотря на нас. Но, откровенно говоря, никто из вас не выглядит достойным такой чести.
Чернотелая грифина фыркнула.
Тем не менее, для меня дело чести дать вам этот вариант. Просто постарайтесь не быть слишком лёгким врагом для вашего оппонента, если всё-таки выберете его. Затем, нахмурившись на нас ещё раз, она предупредила: Это способы, заработать свободу. Но есть ещё два способа получить её. Вы можете в любое время решить присоединиться к Единству. Если вы сделаете это, то ваша судьба будет в копытах Богини. Она сказала это слово, как будто оно было неприятно. Или, конечно, вы можете обрести свободу через смерть.
Попытайтесь сделать что-нибудь глупое, попробуйте бунтовать, попробуйте бороться, попытайтесь сбежать... Что угодно из этого прекрасный способ умереть ужасной смертью. Стерн пригвоздила нас взглядом. Но это то, чем они являются.
* * *
Добро пожаловать в Филлидельфийскую Ферму Развлечений!
Выцветшее, преувеличенно-большое изображение головы Пинки Пай и её передних копыт выглядывало, свесившись с верхушки стальных кованых ворот в виде арки. А за ней простирались гниющие руины того, что когда-то было огромным парком аттракционов. Я помню его по изображению на плакате в лачуге СтилХувза. ( "Таким должен был быть Гранд Галлопин Гала! Каждый день! Всегда!)
Нас погнали через арку. Значительная часть старого парка развлечений, где раньше проходили ярмарки, была приспособлена под жилища для рабов. Мне выделили циновку из соломы где-то в ограждении, где пони когда-то носились в небольших вагончиках, врезаясь друг в друга для развлечения. (Так как я была новенькой, мне не приходилось рассчитывать на четыре стены, только на крышу. И мне сказали, что я должна быть рада и этому. Дождь в Филлидельфии, как меня предупредили, жжётся.).
На тропинке к воротам, я увидела рабов, запряженных в те самые вагончики, расчищающих груды булыжников и одновременно тянувших за собой колесницу, в которой стояла пони-рабовладелец, которая хлестала их кнутом, если они шли недостаточно быстро. Либо если рабовладельцу нравились звуки, которые издавали бедняжки под ударами плетью. Либо ей просто было скучно.
Проводил ли хоть кто-нибудь из тех замученных пони свои ночи на Плугодроме? Заебись ирония.
Когда-то жеребята и молодые кобылки протащили бы своих родителей целые мили, чтобы играть и веселиться на глупых аттракционах и представлениях Филлидельфийской Фермы Развлечений. Теперь это был чудовищный памятник рабству и смерти, окрашенный в яркую, отслаивающуюся краску.
Пинки Пай не одобрила бы.
Над нами проплывали три Шара Пинки Пай по постоянной орбите над старым парком аттракционов. Один свободно перемещался, другие два были закреплены по одному на каждое из двух самых высоких зданий, которые ещё стояли по эту сторону Стены. Первый был привязан к старому отелю, избитому, но не сломленному, который возвышался всего в нескольких кварталах за пределами восточной окраины Филлидельфийской Фермы Развлечений. Огромная надпись на балконе на двадцатом этаже была изржавевшая и давно потерявшая своё освещение, но даже без него я могла признать отель Альфа-Омега с фотографии в статье, что я видела пару дней назад.
Второй Шар Пинки Пай был привязан к зданию, возвышавшемуся прямо из Фермы Развлечений. Оно явно было стилизованно под амбар, выглядя как ничто иное, как колоссальная версия здания на Ферме "Сладкое яблоко". Первые этажи были покрыты фресками ярких цветов и изображениями сказочных персонажей, большинство из которых соскользнули с Обрыва Детского Легкомыслия в Долину Тревожных Образов. Американские горки, которые описывали петли по всему парку развлечений, проходили сквозь здание на уровне шестого этажа. Огромная радио-баншя на крыше "амбара" была изменена, чтобы выглядеть как огромный смешной флюгер.
Я поняла, что смотрю сейчас на Филлидельфийский центр Министерства Морали.
Я должна была знать. Пинки Пай и её министерство создали спрайт-ботов. Источник вещания спрайт-ботов должен был быть в каком-то из центров Министерства Морали. Он был недостаточно мощным, чтобы охватить Мэйнхэттен, но каждый спрайт-бот ретранслировал сигнал, что позволяло Министерству Морали повысить эффективность до бесконечности. Когда Красный Глаз захватил центр, он просто добавил свои проповеди в список воспроизведения. Саму же музыку Министерство Морали транслировало ещё до войны.
Как будто в насмешку над моим откровением, в динамиках заиграл клавесин, и полились слова песни:
«Вы должны делиться, вы должны заботиться. Это то, что вы должны сделать!»
Я действительно очень захотела пушку.
О, смотри, крикнула кроваво-красная кобыла, чьи тёмно-зелёные волосы были уложены в форме шипов. Она развалилась на зрительских перилах арены Плугодрома. Свежее мяско!
Рабовладельцы, которые шли с нами, ушли. Гнаш кинул мне прощальный взгляд, который я не могла никак объяснить. И нас оставили одних с другими рабами. Многие не обращали на нас внимания. Большинство, удостоившее нас взглядом, делало это с печальным, смирившимся выражением.
Я почувствовала отвращение при виде некоторых из них у многих выпадала шерсть и волосы из гривы, открывая взгляду фурункулы и обесцвеченную плоть, страдающие от сухости конечности, шелушащуюся кожу лица. Медленно умирающие жертвы радиоактивного отравления.
Но здесь были и задиры.
Кроваво-красная кобыла соскользнула с перил и подошла к нам.
Слушайте сюда, мои маленькие личинки червей, пролаяла она. Её кьютимарка была похожа на глазное яблоко, нанизанное на копьё. Я вздрогнула, удивляясь, как и каким образом вообще можно получить такую кьютимарку. Блюберри Сэйбр предупреждала, что мне, возможно, стоит больше опасаться заключённых, нежели охранников.
Другой пони присоединился к ней: неуклюжий жеребец цвета мочи с очень злым жёлтым цветком в качестве кьютимарки. (У меня появилось абсурдное ощущение, что этот цветок хочет убить меня).
В школе Стойла номер два были хулиганы, и эти пони напомнили мне о них. Не важно, насколько бессильными мы все были, они найдут способ сделать всех нас ещё более несчастными. Это было презренным в лучшем случае. В то время, как пони страдают, я чувствовала, что это гнусно, что некоторые из рабов сами ищут способы, как сделать жизнь других ещё хуже. Я знала, что лучший способ стать сильнее через дружбу. Разве мы не должны работать все вместе? Но... это было проще и быстрее для эгоистов.
Я Блад, объявила багровошкурая кобыла с гривой-шипами. Затем, представляя перекачанного жеребца, добавила: А это Нарц. Бугай глазел на нас, задерживая взгляд на кобылах.
Я знаю, вы там сейчас слышали те разглагольствования Стерн, мол, Филлидельфия вся её и всё такое, сказала Блад. (Я готова была спорить, она не посмела бы, будь грифина где-то поблизости.) Так вот: Плугодромом владеем мы!
Да у вас здесь просто славная империя, успела вполголоса съязвить я, прежде чем смогла замолчать.
Блад будто дали пощёчину.
Чё сказала? Она подошла ко мне, прищурившись. Ты сказала там что-то? Вроде звук был, будто ты говорила, хотя я что-то не припомню, чтоб разрешала тебе.
Что же это я не могу рот закрытым подержать? Ладно, раз уж она собирается вышибить из меня всё дерьмо, может заодно и жуков кусачих вытрясет.
А если подумать, то наверное, хорошо, что я привлекла её внимание. Если задиры получат новую кобылку для битья, это хотя бы немного отвлечёт их от остальных рабов. А я уже и с драконом сталкивалась, так что смогу вынести всё дерьмо от этих двоих.
Ладно, убегала от дракона. Но это уже придирки.
Так ты что-то там говорила? спросила Блад, нос к носу со мной. Для такой позы ей нужно было слегка опустить голову, и это, как я видела, доставляло ей удовольствие. Мой невысокий рост делал меня весьма привлекательной жертвой.
Я... я п-просто сказала... какая у вас славная империя. Нуу, понимаете... целый парковый аттракцион-развалина, заикаясь выдала я и отклонилась назад. Вы н-наверняка так гордитесь!
Глаза Блад округлились.
О... так ты просто у-мо-ляешь меня тебя избить. Она подняла копыто и поставила его на цепь от моих оков, отправив меня лицом в грязь. Слушай сюда, кобылка, правила теперь такие. Говоришь, когда я разрешу. Лижешь, где я скажу. По вечерам полпайка отдаешь мне. И тогда, возможно, лишь возможно, я придержу тебя для себя и не отдам Нарцу иметь тебя каждую Луной проклятую ночь, пока он тебя не располовинит!
Я взглянула на неё, нацепив жалостное выражение лица.
Нарц, сказала она громиле цвета мочи. Ну-ка выеби её хорошенько!
Тяжело ступавший жеребец подошёл ко мне с мерзкой ухмылкой:
С удовольствием!
Он развернулся и лягнул.
ОЧЕНЬ СИЛЬНО!
Боль взорвалась в моей груди. Я обнаружила себя летящей назад. Я пробила сгнившие останки того, что когда-то было ларьком для продажи хот-догов (с изображением Пинки Пай, обильно поливавшей их горчицей).
Я изо всех сил пыталась встать на ноги, когда он ещё раз врезал мне на полном скаку, сбивая с ног. Думаю, я услышала, как трещат рёбра. Стало больно дышать.
Самец подбежал ко мне, пока я пыталась перевести дыхание, и встал сзади. Я боялась, что он сломает мою незащищенную спину, и перевернулась. Он компенсировал это, поставив копыта на мой живот, выбив ударом весь воздух, что во мне был. Я закашляла, почувствовав кровь.
Огромный жеребец встал, нависая надо мной.
Мой рог слабо застветился, обернув его очень нежную часть в телекинетическое поле, и предупреждающе сдавил.
Нарц резко остановился.
Предлагаю сделку, прошептала я, полустоном от боли. Ты сам решаешь, что я недостойна твоего внимания... Таким образом ты сохранишь лицо. И в ответ я не покажу тебе, насколько я хороша в этом деле. Я сжала немного сильнее, и его тряхнуло от боли, у него выступил пот. И ты держишься подальше от других рабов, иначе сделка отменяется. С ещё одним маленьким сдавливанием Нарц горячо кивнул, проливая слёзы из глаз от натуги, стараясь при этом не закричать.
Согласен? спросила я, хотя я знала, что он уже согласен, так как я слегка скрутила телекенетическое поле. Его реакция безусловно того стоила.
Хорошо, буркнула я, чувствуя во рту привкус тёплой меди. Я отпустила его и опустила голову, у меня перед глазами всё плыло. Я нуждалась в медицинской пони. Я нуждалась в Вельвет Ремеди.
Отряхиваясь, Нарц сделал вид, что смотрит на меня сверху вниз. Потом в раздражении отступил.
К чёрту! сказал он слишком громко. Она настолько мала, что смахивает на грёбаного ребёнка! Он обернулся, Блад смотрела на него, сузив один глаз в недоверии.
Нарц оглянулся через плечо на меня и фыркнул, видимо, решая, что ему может и не может сойти с копыт. Он отвёл свою правую заднюю ногу и сделал выпад, обрушив отвратительно жёсткий удар прямо меж моих задних ног. После чего побежал прочь, греясь в очевидном одобрении кобылы цвета крови.
Я никогда в жизни так сильно не кричала.
* * *
«Я гулял по улицам Филлидельфии, очищенным от булыжников, и видел завод, производящий сталь, текстильные фабрики, производящие одежду, электростанцию, производящую электричество,» голос Красного Глаза гордо звучал из металлических динамиков на стальных столбах, которые пронзали красноватый вечерний воздух. «Это начало, но такое славное начало. И все это принадлежит нам... каждому из нас».
Что это? спросила я, чуть не плача, когда мне сунули под нос миску с непонятной кашеобразной массой. От запаха мой избитый желудок сжался в спазме.
Овсянка, равнодушно ответил пони-раб, зачерпывая полную миску той же бесцветной жижи для следующего пони.
Овсянка? Вы с ума сошли? Я посмотрела на него с недоумением. Это нисколько не похоже на овсянку! Ни по виду. Ни по запаху. Ни по... Ещё одна порция дряни плюхнулась из черпака в миску. ...звуку.
Я отдала половину "овсянки" Блад, чувствуя себя так, будто это я проявляю жестокость. Потом я помоталась вокруг, пока не нашла другого пони, у которого отбирали его порцию, и отдала ему остальное. У меня всё равно слишком болели мягкие места, включая живот, чтобы пытаться есть.
В благодарность он дал мне мрачный совет по продолжительному существованию в качестве "работника" в Филлидельфии. Не выбирай Кратер. Большинство пони, которые идут туда, не проживают и трёх месяцев. Что уж говорить о четырёх. Не выбирай Яму. Тебе придётся пережить тридцать шесть схваток с рабами, чтобы выйти из неё, а схватки всегда на смерть. Я застонала. Я не представляла себя забирающей жизнь другого раба. Ну, может быть, Блад или Нарца, но никак не безвинных.
Сам он работал на свалках, пользуясь инструментом, который он называл авто-топором, чтобы разрезать на части колесницы и другие крупные куски металла для переплавки. Это была опасная работа, и их держали под постоянным наблюдением охранников, стоящих на высоких местах, но без кнутов. Ни один рабовладелец не стал бы появляться на свалке с рабами, вооружёнными вращающимися лезвиями, магически зачарованными, чтобы легко прорубаться сквозь металл.
Он потчевал меня многочисленными способами смерти, имевшимися в Филлидельфии. Одним из самых неприятных была работа в карьерах, которые я видела по пути сюда.
Но к счастью, сказал он, их берегут для пони, которые пытались бежать или даже хуже саботировать работу Красного Глаза.
А что в них?
У Филлидельфии есть небольшая проблема с параспрайтами, сказал пони, доедая остатки моей жижи. Очевидно, было какое-то массовое заражение может быть за три или четыре десятилетия до мегазаклинаний. Предположительно, его побороли, но параспрайты очень живучи.
Он стал вылизывать миску, пока я пыталась сдержать рвоту.
Пару лет назад ребята Красного Глаза пробивались в одно из Стоил, располагавшееся довольно близко к Кратеру, и открыли карман, набитый проклятыми тварями все облучённые до чёрта и мерзкие как никогда.
