Текст книги "Болтливой избы хозяйка 2 (СИ)"

Автор книги: НатАша Шкот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц)

Глава 7

«Где хотение, там и умение»

Петр Ильич постучал в дверь по-военному вовремя, аккурат в девять утра. К тому моменту Слагалица успела привести себя в порядок, позавтракать и даже позвонить родителям и подругам. Телефон Мити все так же находился вне зоны действия и это расстраивало. «Ну где же ты, Митенька?»

Она грустно полистала книгу Николая, ознакомилась еще с десятком различных злых и добрых духов и совершенно в них запуталась. «Да в столичном зоопарке животных меньше, чем этой нечисти! Уф, как их всех запомнить?» Дольше всего изучала картинку хапуна, вчитывалась в описание, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, чего он, собственно прицепился.

Рыкой, налакавшись жирной сметанки, уснул у печи, Лукерья и Егорыч от чего-то помалкивали, а Степка и рада была, что ее не трогают и всецело отдалась получению знаний.

– Доброе утро! – она с невольной улыбкой встретила гостя, потому как тот пришел с охапкой белый роз, – спасибо большое, ну что ты, Петя, не стоило…

– Степушка, как можно! Первое свидание, очень даже стоило! – шутливо возмутился сосед, – вот это лежало у порога, – и он протянул ей шнурок с колбочкой, – не теряла?

– Да-да, теряла! – «наверное Гор выронил в драке с моим мишкой, – решила она, – здорово, что все-таки принес, без зелья мне нельзя!» – проходи, пожалуйста, кофе хочешь?

– Спасибо, не откажусь!

– Ты завтракал? – они сели за массивный кухонный стол друг напротив друга, – могу угостить варениками с творогом, вкусные!

– Спасибо, Степушка, я завтракал! – улыбнулся вояка, – позволишь, я поздравляю твоих?

– Кого поздравишь? – не поняла женщина.

– Так, доможилов твоих, ну и дворовых…

– Охоронников, в смысле? А что, праздник какой-то?

– Ты не знаешь? Михайлов день сегодня! – заявил сосед и поставил на стол пакет из супермаркета, – в этот день полагается дарить подарки своим доможилам, профраздник, так сказать!

– Нет, я не знала… – растерялась Слагалица, – откуда? – и даже неловко ей стало, «Вот почему Лукерья и Егорыч были молчаливыми, обиделись, что не поздравила!»

– Лукерья, если я правильно помню, – проговорил куда-то в сторону печи Петр Ильич, – это вам! – и выложил на стол отрез красной блестящей ткани, – на новое платьице или, там, юбку! Егорыч, а это – вам! – на столе оказался небольшой пластиковый чемоданчик с инструментами. Степка даже рот открыла в изумлении, от таких основательных даров, а сосед все продолжал, – ведогоню, простите не знаю его имени, передайте от меня этот топор, мне его очень давно подарил товарищ один, утверждая, что он когда-то принадлежал индейскому вождю… – Петр Ильич развернул кусок мешковины, явив самый настоящий томагавк, с расписной рукоятью, украшенный перьями, разноцветными бусинами и кожаным шнуром, – лезвие я сменил, заказав аналог предыдущего, а вот рукоять та самая, крепкая еще! – военный поднял оружие, лихо подбросил в воздух и словил в полете за рукоять, – отличное метательное оружие!

Степанида даже челюсть уронила, не моргая глядя, как Петр Ильич преобразился, моложе стал, что ли. Его рука, словившая оружие, оказывается, бугрилась мускулами, которые прорисовались сквозь простой серый свитер. «Надо же, и почему я никогда к нему не присматривалась? А он красивый…» Сосед, словив ее взгляд, широко улыбнулся, подмигнул и продолжил:

– Для дворовой у меня особый подарок имеется, зима все-таки на носу! – вынул из пакета пуховой платок, молочно-белого цвета, – надеюсь понравится… Ну и, баннику, вот, передайте от меня… – последним подарком оказался обычный деревянный ковш, – между прочим, вырезал лично!

Ох, что началось, когда сосед замолчал. Дом задрожал, воздух вокруг них превратился в вихрь, дары на столе растворились, словно их и не бывало, а с потолка, как обычно, пыль посыпалась.

– Благодарствуем! – прогудели дружно Лукерья и Егорыч, – нешто в самом деле, нам гостинцы-то?

– В самом деле, вам! – радушно ответил Петр, – праздник, как-никак!

– Благодарствуем… – дрогнувшим голосом повторила клецница, – Конопатка, Крапивка и Ерошка поклоны шлют, дюже сподобились дары, дюже!

– Пожалуйста, очень рад, что удалось угодить!

– А то как же, нам, поди, годков сто, как гостинцев не перепадало! – сказала обиженно, – хоть служим исправно, долг исполняем, не гнушаемся черной работенкой!

Степка наконец, отмерла, сообразив, что последний камень, определенно в ее огород.

– Дорогие мои, так откуда мне знать было? – покаялась она виновато, – почему сами не сказали? Я бы тоже вам что-то приготовила!

– Негоже на дары напрашиваться, – фыркнула Евдотья, – чаво мы, потатуи какие?

– Зачем ты так, я ведь не со зла, а по незнанию!

– Мухоблуды токмо гостинцы у хозяев клянчут, – продолжала обижаться клецница.

– Полно тебе, – осадил ее Егорыч, – насупилась спозаранку, наче скареда! Сказано, не ведали барышня, про Михайлов день!

– А надобно ведать! Ничегошеньки, даже словечка не дождес-си ласкавого! А как варенички, так трескала!

– Ой-ой! Хвате любомудрить, разошлась, погляди! Нежели барышня со зла?

Степка залилась краской и вскочила на ноги.

– А у меня тоже подарки есть! Сейчас, принесу! – и убежала в спальню. Там, в углу, все еще лежали, замотанные в простынь, кое-какие, не разобранные до сих пор вещи. Она долго рылась там, пока, удовлетворенная, не нашла все, что хотела. Бегом спустилась вниз, запыхавшись уселась на место и подмигнув гостю заговорила:

– Лукерья, смотри, какие бусики красивые! Это между прочим, кошачий глаз редкого цвета! – и осторожно положила на стол комплект, некогда подаренный мамой и не разу не одеванный, состоящий из бус, браслета и серег, серого-голубого цвета, – красиво будет смотреться с новым платьем …

– Да-а-а? – протянула совершенно иным тоном Лукерья, – приглядно, приглядно…

– А это для тебя, Егорыч! – рядом с бижутерией положила мультитул, который шел в комплекте, когда она покупала системный блок, – а тебе, Конопатка, вот, кастет! – кастет Степке привезла из Тайланда подруга в качестве местного сувенира, – я правда не знаю, как ним пользоваться, но это тоже оружие!

– Совершенно верно, причем запрещенное! – поддержал хозяйку Петр. Женщина послала ему полный благодарности взгляд.

– А это тебе, Крапивка! – Степка положила на стол маленький хрустальный колокольчик, – я в какой-то книге в детстве прочитала, что домовые любят колокольчики… – она умолчала, что это тоже был один из подарков, некогда преподнесенный подругой. И вот остался последний дар, для банника. Помня, что он вредный, она опасалась, что может не угодить, поэтому добавила волнуясь, – вот еще, Ерошке… шляпа банщика… – эту войлочную шляпу она купила сама, лет пять назад, в поездке в Карпаты, уже и не помня из каких соображений, ведь даже в сауну никогда не ходила.

И вновь домик дрогнул, вихрем закружил воздух и загудел.

– Благостные дары, поклон вам, барышня! – поблагодарил Егорыч и подарки в ту же минуту исчезли. По волосам Степкиным ласково погладила Крапивка.

– Ерошке по нраву шапка, зазывает на днях баньку уважить, обещается ладненько натопить!

– Спасибо, постараюсь, – «фуф, пронесло, кажется, – подумала Степка, – вроде не обиделись…»

– Не держи зазлобы, хозяюшка, – тихонько шепнула Лукерья, – верно бает Егорыч, вздорная я баба…

– Да ничего, я не обиделась, – успокоила ее Степка, – только в следующий раз предупреди меня, если еще какие праздник наметятся.

– Так, десятого дня бокогрея именины у нас… – робко так, промолвила клецница.

– Десятого февраля, то есть, – перевел Петр, – он считается днем рождения всех домовых. И доможил и дворовых, все-всех.

– Бокогрей – это февраль, что ли? – спросила хозяйка.

– Как есть, как есть… – подтвердила охоронница.

– Это на каком языке? Не слышала даже…

– На древнерусском, Степушка.

– А остальные, как назывались? – женщина никогда ранее не задумывалась, какая у них богатая история. Надо же, даже месяцы иначе назывались!

– Январь – просинец, февраль – бокогрей, март– свистун, апрель – кветень, май – травень, июнь – изок, июль – грозник, август – серпень, сентябрь – ревун, октябрь – зазимник, ноябрь – грудень, декабрь – студень, – отвечал сосед, – но они так часто переименовывались, что еще много вариантов.

– Петр Ильич, а откуда ты столько всего знаешь? – удивилась Степка, – ладно Николай, тому по долгу профессии положено.

– Многое мать рассказала. Но мне и самому всегда хотелось больше узнать о… своем предназначении… вот и выискивал информацию, заодно изучив традиции, обряды, нравы тех времен.

– А… про хапуна, случайно, слышать не пришлось? – вырвалось само собой.

– Пришлось. Злой дух-похититель, если не ошибаюсь. Торгует украденными людьми в сородичных мирах. А почему ты спросила?

Степка рассказала о том, что произошло вчера. А именно, о нападении хапуна, упустив подробности свидания с Гором и ночевку с медведем.

– Вот оно как, – нахмурился сосед, – значит я не ошибся с тем, что хочу предложить тебе…

– Ты о чем?

– Как у тебя с физической подготовкой? – вместо ответа спросил бывший вояка.

– Э-э-э… никак, – пожала плечами Степанида, – вот, бегаю по утрам, немного… – пролепетала, имея ввиду пробежки по Поляне.

– Это хорошо, надо усилить!

– Зачем? – не поняла она.

– Буду тебя учить технике бесконтактного боя. Слышала про такой?

– Передачу смотрела, как-то, – ответила, – там один мужик вырубал противника, даже не прикасаясь. Они к нему ближе чем на два шага даже подойти не смогли. Оно?

– Почти, но не совсем, – засмеялся Петр Ильич, – боюсь, чтоб осилить ту технику, тебе и жизни не хватит, уж прости, Степушка. Те немногие бойцы, которые ее освоили, с детства занимаются различными видами единоборств, у них уровень физподготовки на уровне фантастики. Но техника, о которой пойдет речь, схожа с той, о которой подумала ты. Я имел ввиду способы борьбы с невидимым злом, оттого и назвал его бесконтактным.

– Не поняла… Как же бороться с тем, чего не видно?

– Есть варианты. Сложные ты не осилишь, но простые – запросто. А раз уж нечисть активизировалась, опасаюсь, это не последняя встреча, – Петр продолжал хмуриться, став похожим на генерала, обдумывающего план боя, – двоедушники, теперь хапун… В идеале, хорошо бы тебе в доме отсидеться, но что-то мне подсказывает, что ты не согласишься.

– Да вот… не хотелось бы становиться узницей, – согласилась Степанида, – но сразу предупрежу, со спортом у меня не очень. Правда, Петь, не мое это, я и разочка отжаться не могу.

– Я из тебя спецназ готовить не планировал, но над реакцией поработать бы не мешало и мышцы укрепить. Пробежка это хорошо, но маловато, – принялся объяснять сосед, – на износ тренировать не стану, моя техника на другом основана. Постепенно покажу и расскажу, если согласишься.

– Уже согласилась, – заверила с горящими глазами Степанида, подумав, что это отличная идея в ее ситуации. Не всегда же кто-то из женихов рядом будет. А ей пора и к родителям наведаться и с подругами погулять, – а что, военных учат бороться с нечистью?

– Вообще-то это моя личная технология, – скромно ответил сосед, – я решил, раз уж так получилось, что я вижу выходцев из всех миров, и не все они безобидные… То мне и учить солдат защищать Родину даже от тех, кого они не видят.

– А что, разные там духи и на границу нападают? – поразилась женщина, – зачем?

– Власть. Не поверишь, Степушка, но далеко не всегда, те кто разжигают конфликты – люди. Или не только люди. Вот как те же двоедушники. Но этих хоть видно, – но увидев, как вытянулось у нее лицо, осекся, – всего сразу не расскажешь, а я, кажется, уже напугал тебя…

– Есть немного…

– Ты наверное ловишь себя на мысли, что лучше бы и дальше оставалась в неведении о происходящем? – спросил участливо, с опозданием сообразив, что слишком разоткровенничался.

– Угу, есть такое дело. Такое ощущение, что я перечитала на ночь страшных сказок, типа «Вия» и теперь мне снится бесконечный кошмар…

– Разве так все плохо? – Петя протянул через стол свою широкую ладонь и легонько сжал прохладные пальчики, – нас много и мы в состоянии тебя защитить, не бойся… – Степка посмотрела в эти понимающие глаза и сглотнула, вспомнив, что зелье-то еще не выпила. Хрипло ответила, отведя взгляд:

– Вот это особая часть моего кошмара. Уж извини…

– Я понимаю, – сказал со вздохом и потянул ее ладонь ближе, зажав между своих горячих и сухих. И вроде бы жест был невинный, призванный успокоить, но вместо этого испуганное женское сердечко споткнулось и побежало в нервном галопе. «В глаза не смотреть, в глаза не смотреть…» – как мантру повторяла она про себя и даже зажмурилась для надежности, – я понимаю, – повторил Петр Ильич еще раз, – даже не представляю, как бы я реагировал на твоем месте. Нам-то что… единственная проблема, справиться с ревностью.

– А… это вообще, возможно? – спросила шепотом, стараясь не выдать свое взволнованное состояние и чувствуя себя мартовской кошкой, не способной остановиться на одном коте.

– Справиться с ревностью? – переспросил он, – мы все-таки мужики, что нам… какая-то ревность!

– Н-но… – попыталась она спорить, – ведь в нашем современном обществе это не принято. Делить свою женщину с…

– Да знаю я все! – перебил Петр, повысив голос, – и поверь, это мука в моем сердце. Но… стоит представить, каково тебе… мне становится еще хуже. Чувствуешь себя, наверное… – «ой, ты даже не представляешь, кем я себя чувствую, – ответила она про себя», – порочной, озабоченной, не правильной?

– Ну… где-то так, – хмыкнула она, – бывает и хуже, но лучше тебе этого не знать… – в этот момент Степанида вспомнила, как она лежала в стогу и стонала от ласк волка. Щеки заалели.

– Нам проще, нас тянет к одной женщине, – продолжил сосед, не замечая ее смущения, – а ты терзаешься, пытаясь выбрать, пусть даже в глубине души, одного и сконцентрироваться на нем.

– Ты очень догадлив, – всхлипнула она, потому что в этот момент почувствовала его губы на своих пальчиках.

– Не трудно себе это представить, – он разжал маленький кулачек и погладил внутреннюю сторону ладони, – и к сожалению у меня совета, как тебе принять эту ситуацию и настроиться на совместное будущее. Хоть в тысячу голосов будем твердить, убеждая расслабиться, тебе это не поможет…

– Это точно… – Степка потихоньку потянула руку на себя и он выпустил ее. Лишь на мгновение прижал к своей гладковыбритой щеке и бегло коснулся ртом костяшек. Она убрала ладонь под стол и потерла ее, стараясь избавиться от наваждения. И правда помогло. Она сделала большой вздох и решилась распахнуть глаза. Петр смотрел пристально, слегка подавшись вперед через стол и во взгляде его отражалась забота и… едва уловимая обида?

– Я совсем не нравлюсь тебе, да? – спросил с вымученной улыбкой, – навязанный жених, хуже татарина? – перефразировал известную поговорку.

– Да нет, ты же знаешь, что нет… – пролепетала она, – меня ко всем вам тянет одинаково.

– Не одинаково, Степушка, увы, не одинаково… – Петр закрыл глаза, а когда открыл их, в них уже ничего нельзя было прочесть, – ты мне кофе обещала, – и даже улыбнулся, в попытке сменить тему.

«О Боже, он знает… Знает, что у меня что-то было с другими… Вот я идиотка, сколько раз мне говорили, что нельзя кому-то из женихов уделять больше внимания, иначе другие могут обозлиться… А я то с Митей под деревом… то с Гором… тоже под деревом, то со Славиком в стогу… И даже с Антоном целовалась, блин… А у Петра руку забрала… И объясни теперь, что не от того, что неприятен…»

– Степушка, – ворвался в ее самобичевания его голос, – ты просто знай, я тебя ни к чему принуждать не буду. Никогда. И торопить не стану, – сказал, словно мысли прочел, – за волосы и в пещеру – не мой метод …

– Спасибо! – искренне ответила Слагалица, почувствовав теплый толчок в сердце. А это приятно, оказаться понятой. Импульсивно поднялась со стула, потянулась через стол, обхватила соседа за лицо и прижалась к твердым, словно вылепленным в гипсе устам. Петр был не готов и поэтому замешкался на секунду. Рвано выдохнул в ее рот, привстал, одной рукой обнимая за шею, а вторую запутав в кудрях.

Поцелуй военного был несмелым лишь десятую долю мгновения. Или он просто не спешил, замерев у уголка розовых пухлых губок, наслаждаясь, и до конца не веря? Степка улыбнулась и сама приоткрыла губы, потерлась о мужественный рот, нырнув в поцелуй, как в омут.

Жених целоваться умел. Эта мысль, пришедшая в голову, женщину удивила. А как же, она-то его себе Дон Жуаном не представляла, от чего-то решив, что в его жизни была только армия. Как бы там ни было на самом деле, целовал он ее искусно.

Гладил шею под распущенными волосами, зарываясь все глубже пальцами, сокращая расстояние между ними. Ласкал губами неспешно, отдаваясь поцелую целиком, словно хотел запомнить каждую секунду. От этих медленных движений твердого, но чувственного рта, женское сердце колотилось в рьяном темпе, кровь устремилась пониже талии, а в груди рождались и гасли стоны, тогда как инстинкт размножения, захлебываясь восторгом, требовал не прерываться.

Не помня себя, Степка оказалась в объятьях соседа, прижатая к его твердой груди, ягодицами упираясь в стол. Петр отпустил ее губы, плавно сместившись на шею, от чего ей пришлось откинуть голову назад, жадно хватая ртом воздух, не в силах более удерживать стоны.

Отвел с сторону ворот джинсовой рубашки и лизнул ключицу. Слагалица вцепилась в его волосы, выдав тем самым, как чувствительна даже к простым ласкам.

– Ты… так пахнешь приятно, – прошептал в ложбинку между грудью, уткнувшись носом и замирая. Ладонями крепко сжал талию и со смешком с голосе прохрипел, – и, кажется, твой кот сожрал мою ногу…

– Что? – спросила слабо, не понимая не единого слова.

– Вот шельмец, – раздался голос Лукерьи, – не дал порахубничать хозяюшке! Пусти жениха, невеглась!

– Ой! – пришла в себя Степанида, дернулась, поглядела по сторонам. «Между нами ведь стол был! Когда я только успела?» Встретилась глазами с Петром, только сейчас заметив, что они у него серого, практически стального оттенка. Они глядели с беспредельной нежностью, на самом дне полыхая сдерживаемой страстью. Степка сглотнула, прикрыла глаза, устыдившись и прошептала, – Фич, фу, откат!

– Фич? – переспросил военный, не разжимая объятий – это его кличка?

– Ага! – Степка не вырывалась, в его руках было тепло и надежно и совсем не страшно, что он попытается пойти дальше, начхав на запреты, – только что придумала, – в попытке привести дыхание в норму она положила голову ему на плечо, обняла за талию. Петр пах костром и паленой канифолью и этот запах ассоциировался с чем-то хорошим.

– Почему «Фич»? – спокойно, словно на его ноге не висел, вцепившись зубами в икру, зубастый котяра, поинтересовался сосед.

– От термина «фича», который очень любят программеры, – ответила она, – означает некую уникальность, особенность. Иногда мы так даже баги называем, – хихикнула.

– Понятно, – протянул он, – ему подходит, уникальность не оспоришь…

– Очень болит? – дыхание пришло в норму, но покидать объятия не хотелось.

– Нет, не очень. Когда ты так прижимаешься, я вообще о нем забываю…

– Блин, – опять хохотнула она, – прости, просто я велела ему не дать мне… ну… ты понимаешь…

– Спасибо, милая, – вдруг совершенно серьезно сказал вояка.

– М-м-м, за что? – поинтересовалась Слагалица, непроизвольно проведя по его спине, отмечая про себя стальные мышцы. «Не выставляет на показ такую красоту, вот, широкий свитер надел… Скромный, что ли?»

– За поцелуй, – он запрокинул ее голову к своему лицу, – за нежность.

– Ну что ты… Мне… мне тоже понравилось, – прошептала в ответ, – ты… хорошо целуешься…

Петр Ильич запрокинул голову и громко, счастливо рассмеялся, прижав ее к себе ближе, от чего она ощутила еще кое-что стальное, к счастью скрытое за плотными джинсами. В который раз покраснела и опять спрятала лицо в его свитер.

– Спасибо, Степушка, правда! – повторил он, когда отсмеялся, – я прямо перестал чувствовать себя старым дырявым ведром.

– Да ладно, старик нашелся! – фыркнула она, – все, отпускай меня, буду лечить твои боевые раны!

Усадив соседа на стул и велев подкатить брючину, Степка принялась осматривать место укуса. Рыкой молодец, прокусил кожу ювелирно, не нанеся серьезных повреждений, видно решив лишь припугнуть. Лукерья услужливо подала рюмку водки и кусок белой тряпицы, чем Степка и воспользовалась в целях дезинфекции.

– Может тебе прививку сделать от столбняка? Что думаешь? – поинтересовалась она, аккуратно вытирая кровь с волосатой мужской ноги. «Интересно, а грудь у него волосатая?»

– Да ну, пустяки, – отмахнулся Петр, – спасибо за помощь!

– Пустяки! – повторила его слова женщина, поднимаясь, – ну, теперь точно пьем кофе!

За чашкой кофе она решила выведать о нем побольше информации.

– Петр Ильич, очень нагло с моей стороны будет поинтересоваться, почему ты не женат?

– Степушка, – скривился вояка, – может давай без отчества, а? Вот какой я тебе Петр Ильич?

– Окей, – тут же согласилась она, – и все же?

– Что сказать. Из-за работы, в первую очередь. Да и не встретил никого…

– Как это может быть? Ты же красивый! Да-да, не делай такие удивленные глаза! Магия, к тому же, явно не маловажный факт. Звание. Ты ведь не рядовым в отставку вышел, так?

– Ну, так, – пожал плечами.

– Что, женщины не падали к ногам? – послала коварную улыбку.

– Не знаю, я не видел, – совсем засмущался Петр, – так, встречался несколько раз кое с кем… До свадьбы не дошло. У чуров с этим вообще тяжело. Если в молодости не встретил, то скорее всего и не встретишь. Много наших до конца дней отдают всего себя родине.

– А расскажи мне о себе. Ну, о том, кто ты. Я ведь не знаю ничегошеньки.

– А скучно не будет? Это как-то… не романтично.

– Ты же мой будущий… муж, – она запнулась на последнем слове, – я… в общем хотела бы знать. Расскажи!

– Если ты просишь, то конечно… – он покрутил в руках полную чашку, так и не отпив ни глотка, – начну с начала. С происхождения названия моего вида. Чурами в старину называли столбы, которые устанавливали на границе земельных владений. Считалось через них не пройдет чужак. Более старое название, «щур», созвучно с украинским словом «пращур» – предок. Это я к тому что мы, одни из первых охранников в этом мире.

– Ух ты! А говоришь не интересно!

– Да что интересного. В силу магических особенностей, такие как я видят всех выходцев из сородичных миров. Нечисть нас боится по-умолчанию и даже не подходит в определенной близи.

– Так-так, а… почему?

– Знаешь чего больше всего боится нечисть?

– Нет, чего?

– Огня.

– Пожалуй, не только они, – не согласилась Степка. – в огне страшная смерть. Я тоже его боюсь.

– Да, ты права, – он помолчал с минуту, – но больше чем огня, нечисть боится божественного огня. В каждом чауре горит божественный огонь. Он жжет сильно, так, что не подойти.

– Типа не подойдешь близко к горящему костру?

– Где-то так. Но мы контролируем наш огонь. Твои доможилы меня не боятся, против них я не выступлю. А зло само не подойдет. Десятой дорогой обойдет.

– Хм, здорово. То есть, если бы я была с тобой вчера, то хапун не напал бы.

– Нет, конечно. Он же не камикадзе. Сгорел бы в полете, – Петр не хвастался. Сказал это ровно, просто констатировав факт.

– А есть какая-то классификация у нечисти? Ну, высшая лига, слабаки… Или все-все тебя боятся?

– Скажем так, лишний раз связываться не захочет никто. Но, например, демоны высшей, как ты говоришь лиги, в случае крайней нужды смогли бы подойти ко мне на расстояние вытянутой руки. Не сгорели бы, но им было бы некомфортно.

– Здорово… Тогда жаль, что тебя не было здесь, когда напали двоедушники.

– Мне тоже жаль, но Николай разобрался с ними, так что не стоит переживать, милая.

Ласковое прозвище из его уст звучало непривычно. Прежде всего для него самого. Но ничего поделать с собой не мог. Слова рвались из уст сами. Да что там, хотелось сказать больше, признаться в том, что чувствует, как давит под ребрами от желания провести по лицу, заправить волосы за уши и снова испробовать на вкус губы. Но он держался. Обещал ведь. Но себя не обманешь. «За волосы и в пещеру, иногда заманчивый способ, покорить женщину, – он криво улыбнулся своим мыслям, – м-да, а до поцелуя сдерживаться было легче…»

– Да уж, разобрался. Устроил тут пионерский костер! – презрительно скривилась Степка.

– Ты знаешь, что такое пионерский костер? – удивился он.

– Нет, мама рассказывала…

– Понятно… а ты… расскажешь что-то о себе?

– Расскажу, только что? – пожала плечами, совсем как недавно он, – я обычный человек. По крайней мере была еще недавно. Как любая девушка училась в школе, потом в универе. На последнем курсе познакомилась с Николаем. Стали вместе жить. Вообще я сейчас понимаю, что странные у нас были отношения. Я ведь и не любила его никогда. Как мы съехались? Черт разбери теперь. Даже воспоминаний конкретных нет, только осадок, что отношения были прохладными.

– И ты не доверяешь ему, – не спросил, сказал он.

– Ничего с собой поделать не могу. Это на уровне инстинктов. Вот вроде и правду он говорит, факты сходятся, но бесит меня. Словно мое негативное отношение к нему прорвалось и никак не уймется. Раздражает.

– Я полагаю это из-за его манеры общения. У огневика есть преимущество перед нами всеми в опыте, знаниях и силе. Он это знает и не упускает случая ткнуть носом. Но… почти все мужчины такие, Степушка. Мы хотим доминировать, показать своей женщине, вот какой я классный, посмотри, заметь меня, выдели среди других, – сказал сосед глядя в чашку.

– Да, и ты? – приподняла одну бровь хозяйка дома.

– И я, чего уж там. Приходится сдерживаться, – он все-таки улыбнулся.

– И поэтому носишь такую одежду? – она тоже улыбнулась.

– Какую? А что с моей одеждой? – он оглядел себя, словно впервые увидел то, что на нем было надето.

– Свитера широкие, джинсы, словно не твои, – сказала она, – вот в форме ты выглядел бесподобно.

– Хм… да? – на его лице было написано истинное изумление, – я в одежде не разбираюсь, – признался растерянно, – в армии было гораздо проще, взял форму своего размера и носи. Хм… что, плохо выгляжу?

– У тебя красивая фигура, на сколько я могла понять. Можно и похвастаться.

– Хм… – промычал он и еще несколько раз повторил, – хм, хм…

– А хочешь, – вдруг предложила она, – в следующий вторник поедем обновлять гардероб? Я сама похудела, все вещи велики стали. Заодно и тебе что-нибудь приобретем. А то правда, одеваешься, как мой дедушка.

– Как дедушка? – серые глаза распахнулись, полыхнув ужасом, а Степка в который раз рассмеялась.

– Ну хорошо, не дедушка. Папа.

– Ну спасибо тебе, утешила! – он наконец понял, что она шутит и расслабился, – спасибо за предложение, поеду с удовольствием!

– Значит, договорились!

– Спасибо за кофе, – Петр поднялся на ноги, поставив полную чашку на стол, – не хочешь попробовать потренироваться?

– На здоровье! Хочу конечно, а что делать? Командуй!

– Сегодня начнем с простого, иди сюда!

Сосед поставил на середину кухни стул, усадил туда Степаниду и попросил закрыть глаза.

– Сконцентрируйся на звуках. Разбери их на составляющие и определи.

– Например?

– Что ты слышишь? Вокруг ведь много разных звуков. Например у печки кот урчит, скрипит половица, когда на нее наступает Егорыч, за окном проехала машина.

– Ладно, попробую, – Степка уселась поудобнее и стала прислушиваться. По началу ничего особенного не слышала. Но через короткое время ее уши уловили легкое мурчание левее от себя и свист в печной трубе, затем на улице залаял соседский пес, – слышу…

– Теперь попытайся приблизить их. Вроде как добавить громкости.

– Это как? – не поняла она. На плечи легли горячие ладони.

– Выбери какой-то звук. Один. Прислушайся к нему. Представь, что ты подходишь к его источнику. Шаг за шагом. Давай, а я помогу.

– Хорошо. Пусть будет мурчание рыкоя. Только я не пойму, что делать.

– Молчи, концентрируйся только на нем. Выключи все остальное.

Степка честно попыталась. Вслушивалась в звуки, издаваемые Фичем, но как бы она вслушивалась, громче мурчание не стало. «Пробки в ушах, что ли?» Но тут от ладоней Петра по плечам к шее «побежали» колючие иголочки. Они проникали под кожу, словно в том месте ей делали электрофорез.

– Не зажимайся, я помогаю… просто усилю ощущения, – шептал на ухо Петр и в добавок к покалываниям по спине побежали мурашки другого типа. Она сжала зубы и попыталась сделать как он велел. И… вдруг получилось. Сначала подумала, что рыкой просто громче заурчал, но… в голове усилились все звуки. Ветер в трубе завыл диким зверем и Степка даже дернулась. Соседский пес надрывался так, словно в шаге от нее, а голос Петра показался громовым:

– Умница! Получилось?

– Ой, не кричи ты так, оглохну! – зажала уши руками.

Сосед тут же отдернул руки и вокруг все стихло.

– Умница моя! – он развернул ее вместе со стулом и чмокнул в кончик носика, не сдержавшись.

– За что ты меня хвалишь? – Степка смотрела в недоумении, – я ровным счетом ничего не сделала!

– Ты способна слышать! – в глазах бывшего вояки светилось ликование, – а это не всем дано! Нам осталось только развить умение. А когда ты начнешь слышать врага, то…

– Стой, подожди! – она поднялась на ноги и отошла на пару шагов, чтоб услышать все, что он говорит, а не тупо пялится на полные губы, – ты считаешь, что у меня есть враги?

– Степушка! – Петр покачал головой, словно говорил с несмышленым ребенком, – все очевидно милая, этого не осознаешь только ты. Помнишь, Николай в первую встречу, на твоем дне рождения заметил, что мы навешали на тебя охранных амулетов. Он не шутил, каждый из нас и вправду это сделал.

– Ты про подарки?

– Да!

– И брошь? И картина и шаль? Они защитные амулеты?

– Если ты помнишь, брошь в форме солнца, заключенного в янтарь. Символ Сварога, бога огня. Носи его при себе и низшая нечисть не рискнет подойти.

– Только низшая?

– Понимаешь, – Петр сел за стол и жестом предложил присесть ей, – у высших каст тоже могут иметься амулеты, наделенные другой силой. Например, выпивать потенциал охоронных. Поэтому моя брошь, увы не панацея.

– А остальные подарки какую силу имеют? – Степка потянула на себя остывший кофе соседа и жадно отпила, вновь ощутив противную, липкую раздраженность, которая накатывала на нее, когда вскрывалась очередная «правда».

– Об этом лучше у дарителей спросить, я могу и ошибаться.

– Хорошо, спрошу…

– Расстроил я тебя, да? – горячие ладони накрыла ее холодные, сжимающие чашку.

– Есть немного, – вздохнула, – а скажи, почему вы подарили амулеты, какую опасность ждали? – она вспомнила, что тогда, на дне рождения, женихи вели себя странно, завуалированно говорили о безопасности, когда вручали подарки, а Митя даже реликвию рода принес.