Текст книги "Болтливой избы хозяйка 2 (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)
Она подняла руку, чтоб помочь девочке и увидела на безымянном пальце своей правой руки кольцо. Толстое, на всю фалангу, из черненого серебра с причудливыми узорами. Пока она вертела руку, разглядывая рисунок на кольце, мальчик сорвался с места и с криками: «Папа!» убежал куда-то назад. Она хотела обернуться, но тяжелая рука легла на плечо и на ухо густым баритоном прошептал мужской голос:
– Доброе утро, любимая!
– Грей, а мы тебя ждем! – отвечает она, чувствуя, как от его голоса сердце начинает биться чаще и на душе становится спокойно. Сильные руки подхватывают ее в воздух вместе с малышкой и они радостно смеются. Мальчик уже сидит на плечах мужчины и командует:
– Поцелуй маму, поцелуй, маму! – но вместо этого ее щекочут и она визжит, отбиваясь и хохоча. Степанида вскрикнула и проснулась.
В берлоге, или скорее дупле, по-прежнему холодно, но женщине жарко, испарина выступила на лбу, но выбраться из медвежьих объятий не так просто. Его глубокое дыхание щекочет шею, остужая и отправляя по телу сотни мурашек, особой, крупной породы. Степка замерла, все еще под впечатлением сна и не шевелилась, боясь спугнуть чарующий момент цельного счастья, которое хотелось ухватить пальцами, сжать и сберечь под сердцем навсегда. Невероятный сон.
«Что это было? Мое будущее? Мой муж и мои дети? Один муж, не семеро? И это кто-то другой, незнакомый мне мужчина. Но… как же остальные? Как же… Митя?» Воспоминание о водянике разрушило ощущение обволакивающей радости и настроение испортилось. «Это просто сон! Он не обязательно должен сбыться! Я буду с Митей! Не отпущу его ни за что!»
Пыл поостыл, но сон из головы уходить не желал, продолжая терзать мысли. «Может это кто-то из тех, кому я должна помочь сплести судьбы? Когда вернусь домой, нужно будет попробовать послагалить. Буду искать мужчину с именем Грей. Иностранец, наверное…»
Мишка что-то неразборчивое простонал во сне, обнял ее лапами крепче и лизнул в шею. Степка задохнулась. От чистого экстаза, побежавшего по венам. «Черт, он же жених и тоже может воздействовать на меня!» Она испуганно заерзала, но тут Апгрейд прикусил кожу позади на шее, слегка оцарапав зубами. Степка не сдержала стон и мишка проснулся.
– «Прости! Я бы не сделал тебе больно! Не бойся меня!» – его испуганный шепот прозвучал в голове.
– Все… хорошо, я не боюсь тебя! – ответила, дыша, как по время быстрого бега, – случайно заснула и сон странный приснился! Выпустишь меня? Уже согрелась.
Объятья тут же разжались. Слагалица встала, поправила одежду, кое-как связала резинкой сбившуюся в колтуны рыжую гриву и снова присела рядышком с медведем. К слову, выглядел тот получше. Не таким изможденным.
– Ап, – начала она, – ты не против, если стану называть тебя так? Мы часто сокращаем полные имена, – медведь отрицательно покачал головой, – спасибо, Ап. Так вот, ты болел из-за того, что рассорился с Гором?
– «Да»
– И он по той же причине?
– «Да»
– Но ты говорил, что это не серьезная болезнь.
– «Я говорил, поболит и пройдет» – поправил ее мишка.
– Не прошло. Я была у Гора, он усох в половину. На тебя вообще страшно глядеть.
– «Он не умер бы!»
– Откуда знаешь? Он сказал, ты заходил?
– «Да, я был»
– Зачем?
– «Так надо было»
– Секрет? Мужские дела? – изогнула она бровь. «Ну вот, начинается! Терпеть не могу тайны»
– «Нет. Просто помог. Что бы не умер!»
– Как помог? Уж не силу ли свою отдал? Неделю назад ты выглядел лучше!
Медведь опустил морду вниз, словно совершил нечто непростительное и смолчал.
– Апгрейд. Ты не хочешь отвечать, почему? Поговори со мной! Мы, люди, обо всем говорим друг с другом!
– «Я подумал, что ему нужнее»
– Что нужнее? Сила?
– «Жизнь»
– О, Боже…
– «У него долг. У него сын. У него мать. Невеста. А я… в общем, ему нужнее»
– Не говори так! – Степка обеими руками с трудом подняла его морду и заглянула в черные глаза-озера, – у тебя тоже невеста!
– «Времени мало было. Я не думал. Делал»
– Господи, какой же ты… добрый! – она даже вздрогнула от осознания, какое огромное сердце находится в теле зверя, – а сейчас все хорошо? Вы раздумали умирать?
– «Сейчас разрыв больше не тянет жизнь. Ты помогла нам»
– Фуф! С ума я с вами сойду!
– «Прости»
– Да ладно, – она прикрыла глаза и снова спросила, – так значит, мириться с ним ты не стал?
– «Это невозможно. Прости»
– Да ладно, – повторила она, – пусть хоть у тебя будет выбор… Ну, тогда надо что-то решать!
– «С чем?»
– С кем. С тобой. Раз ты теперь сам по себе, надо же где-то жить.
– «Я здесь живу! У меня есть дом!» – кажется мишка даже обиделся.
– Да, я вижу. Только как ты сюда жену приведешь? – усмехнулась она, – или раздумал жениться? Если что, то поздно! Я тебе даже метку поставила.
– «Нет, я не раздумал! Я хочу!»
– Ну вот. Теперь подумай, как я буду тут жить? – она блефовала, но интуитивно чувствовала, что этого звере-упрямца легко не уломаешь.
– «Хм»
– Поэтому собирайся и пошли домой, – сказала решительно, – мужья Слагалицы всегда живут в ее доме. Ты не знал?
– «Не знал» – пролепетал мишка.
– Теперь знаешь. Будем жить у меня!
– «Но разве ты уже сделала выбор?»
– Нет, но каков бы ни был мой выбор, ты теперь живешь у меня.
– «Это не правильно!»
– Правильный ты мой! Неправильно жить в одиночестве в холодном дупле!
– «Нормальный у меня дом! Весной построю другой!»
– Не обижайся. Обязательно построишь, если захочешь. А сейчас перебирайся ко мне. Честно говоря, я планирую всем женихам это предложить. Задолбали проблемы! Хочу до свадьбы дожить спокойно.
– «А я не помешаю?»
– Ты еще и стеснительный? – она рассмеялась, – нет, не помешаешь! Дом большой, выберешь себе комнатку, а Лукерья откормит, а то вон, один мех остался! Ты мне живым и здоровым нужен!
– «Я нужен?» – глаза Апгрейд подозрительно заблестели и медведь отвернулся.
– Очень нужен! – сердце Степки пело, хотелось поделиться с ним теплом и заботой. Нежностью, которую зарождал в душе этот невероятный зверь. Она обняла его за шею, чмокнула в морду и добавила последнее, что должно было его наверняка убедить, – меня ведь охранять надо! Вчера хапуны выкрали, еле обились!
– «Снова? Тогда я пойду с тобой, конечно!» – мишка подскочил на все четыре лапы и лизнул ее в щеку, – спасибо!»
* * *
«Из кута по лавке – все женихи»
Перед Степкой стал вопрос, а как собственно провести Апгрейда в дом посреди белого дня? Соседи, поди, офигеют от того, с кем она во двор войдет. Но Мишка сам с этим разобрался, по всему не в первой таиться. У кромки леса разгреб лапами снег с листвой и юркнул в лаз, приглашая Степку и рыкоя с собой.
– Нет уже, спасибо! – засмеялась Слагалица, – я ножками.
– «Тебе нельзя одной оставаться! – возразил лохматый, – забыла про опасность?»
– Нет, но…
– «Здесь много места! Я однажды вел тебя этой дорогой! Забирайся на спину!»
– Ты еще слаб, болел… – но Мишка пресек всяческие споры, подойдя к ней и подхватив зубами за куртку, ловко перебросил себе на спину, – ой!
– «Я жених. Я защитник. Значит, я решаю. Пошли» – выдав эту тираду, Апгрейд юркнул в лаз. Рыкой поспешил следом.
– Ну надо же! Еще один тиран! – воскликнула Степанида, пригибаясь и обхватывая медведя руками и ногами. «Нет, ну мужики все-такие одинаковые! «Я решаю, я защитник!»» Но тем не менее широкая улыбка расползлась по лицу, когда она прятала его в густой черной шерсти.
Появление Степаниды с Апгрейдом женихи встретили каменными лицами. Почти в полном составе, за исключением Никиты, они сидели в гостиной, заметно нервничая. Кто как. Славик мерил шагами комнату. Антон, стоя у окна, сжимал-разжимал кулаки. Гор сверлил гневным взглядом дверь. Митя развлекался, размораживая-замораживая воду в стакане. Один лишь Петр Ильич сидел у горящего камина с невозмутимым выражением на лице.
– Барышня, слава богам, появились! – радостно шепнул ей на ухо Егорыч, – влАятися изволят женихи.
– Вестимо, с утреца тутачки расселися! – так же шепотом добавила Лукерья, – я им уже и кваску и чайку смородинового. Наливочки страшилась предложить. Лютые, аки волки. Хи-хи-хи.
– И чего это они? – удивилась Степка, – доброе утро, мальчики! – добавила громко, входя в гостиную. Апгрейд тенью шагнул следом. Рыкой стрелой, через всю комнату, подлетел к Антону и запрыгнул тому на руки. «Предатель, – добродушно подумала Слагалица, – любит его сильнее меня».
– Три часа дня! – прогрохотал Гор, – какое утро?
– Панни, ты снова телефон потеряла? – в голосе Мити угадывалась едва сдерживаемая досада, он отставил стакан и понялся на ноги с намерением подойти к ней, но зацепившись взглядом за медведя позади Степки, замер.
– Нет, не потеряла, вроде, – ответила хозяйка дома и вынув телефон из кармана джинсов, разблокировала экран, – ой, а вы звонили, да-а-а?
На дисплее высветились тридцать четыре пропущенных вызова и с два десятка сообщений.
– Хм… а, так это я звук убавила… – пролепетала, подняв на женихов растерянный взгляд.
– Я тебе к телефону сверхзвуковую колонку прикручу! – выкрикнул Антон, сузив глаза, – ты хоть представляешь, что мы подумали? – он сделал несколько шагов в сторону Степаниды, да только запнулся, когда раздался громогласный рык медведя. Апгрейд, с ловкостью прыткой белки загородил женщину своим огромным телом и принял воинственную позу на задних лапах.
– Какого хрена? – гаркнул лесник, тоже поднимаясь на ноги, но добился лишь того, что медведь рыкнул и в его сторону, обнажив свои жуткие зубы.
– М-мальчики, ну вы чего?! – пискнула Степка, попытавшись отодвинуть Апгрейда, да только тот стоял нерушимей гранитной скалы, – не вздумайте ссориться!
– Да мы и не собирались, – парировал Гор, – твой новый защитник зря бисер мечет.
– Апгрейд! – Степка погладила мохнатую спину, – мне никто зла не причинит. Просто мальчики волновались. Успокойся, пожалуйста!
– «Не люблю когда кричат! Тем более на тебя!»– ответил мишка и опустился на четыре лапы, но от Степки не отошел.
– Ребят, спокойно! Я не заметила сколько времени, совершенно случайно заснула. Простите, что так вышло, – протараторила покаянную речь, поочередно заглядывая в глаза каждому.
– Мужики, напоминаю, Степушка ночь не спала, а днем пережила сильнейший стресс, – Петр примирительным тоном попытался погасить возмущения недовольных, – давайте не будем расстраивать ее лишний раз!
– А пофиг, что мы расстраиваемся? – буркнул лесник.
– Справимся. Мужики мы, или кто? – в тоне отставного военного прозвенела сталь, которую раньше Степка не замечала у него.
– Ладно, правильно все! – первым успокоился Антон, потирая лицо одной ладонью, потому как на второй у него умостился Фич, – пупки не надорвались и хорошо.
– Вячеслав два часа по лесу следы искал, – тон Мити был уже иным, но во взгляде все еще плескались тревога и обида, – заледенел.
– Ничего, – выдохнул Славик, словно только что до него дошло, что с невестой все хорошо, – согреюсь. Чертов снег не дал определить в какую сторону ты пошла. Отследил только до Поляны.
– Мальчики, ну простите, честное слово, я случайно! – Степка чуть не расплакалась, так стало стыдно за свое поведение. Она обошла медведя и кинулась в объятия участковому, – как ты, очень замерз? – прошептала ему на ухо, прикладывая ладошки к холодным щекам, – я редиска, да?
– Обожаю тебя, – шепнул Славик, прижимая ее к себе и рвано вздохнул, хотел что-то еще добавить, но лишь повторил, – обожаю!
Степанида чмокнула его в щеку и подошла к Антону. Грозный, нахмуренный, с губами сжатыми в узкую линию, не глядел на нее. Дулся. Слагалица обняла его за талию и ткнулась лбом в грудь.
– Антош, прости! – щипнула его за бок, – я ведь написала в смс, что с Апгрейдом. Ну что со мной могло случиться?
– Уже простил, – ответил олигарх грустно, погладив свободной рукой по спине и чмокнул в рыжую макушку, – но имей ввиду, мы мужчины, существа ранимые, овдовеешь раньше времени!
– Ты почти вечный! – парировала Степка, ткнув его локтем, – твой предшественник богов видел!
– А у него невеста была? – на губах Антона заиграла улыбка.
– Не было, – ответил Петр Ильич, как обычно все про всех знающий.
– Ну вот тебе и ответ. Доконаешь, дорогая! – однако голос олигарха стал уже почти веселым.
Степка чмокнула его и подошла к Петру.
– Спасибо, – шепнула, привстав на цыпочки, обнимая за шею, – за поддержку, за понимание! И за то, что остановил ссору!
– Пустяки! – отмахнулся сосед, – просто перенервничали.
– Все равно, спасибо! – поцелуй достался и ему и Степка подошла к Гору.
Лесник выглядел, как бочка с порохом, готовая рвануть, поэтому его она приобняла с опаской.
– Хватит быть букой, – шепнула так, чтоб услышал только он, – все же хорошо. Давай жить дружно.
– Этот, что здесь делает? – Гор махнул головой в сторону медведя, зорким взглядом следившим за происходящим.
– Он такой же жених, как и вы!
– Предатель он, а не жених! – вспылил Гор и Степка отпрянула.
– Не смей так о нем! – зашипела, меняясь в лице, – он для тебя жизни не пожалел, а ты!
– «Не ссорься из-за меня!»
– Это он тебе наплел? Настроил против меня? – глаза Гора сузились, превратившись в щелки.
– Остановись, Гор! Хоть раз подумай головой, сдерживая эмоции! – Степка сжала его плечо, пытаясь успокоить. У нее у самой куча обидных словечек вертелись на языке, ведь нрав горячий, вспыхивала, как спичка. Да только прочно в голове засели слова: «Сбереги семерых», не позволяя показать характер. Раньше она высказала бы ему все не колеблясь, – вам двоим поговорить надо, – добавила устало, – один на один.
– И поговорим, еще как поговорим! – Гор отвернулся.
– И что тебя не устраивает, не понимаю? Откуда злость? Ты же мечтал быть сам по себе, убивался по временам, когда еще не был оборотником?
– Я сказал, поговорим потом!!!
– Эй! Не хами, лесник! – вскинулся Митя, – ты в этом доме гость, так и веди себя соответственно.
– Тебя забыл спросить! – гаркнул Гор в ответ.
– Так, все! – по-военному командный рык Петра на мгновение оглушил, – вы не забыли цель визита, нет? Нашей женщине грозит опасность, а вы гавкаетесь, как пацанята зеленые!
– Не ори на меня! – огрызнулся Гор, – раз я здесь простой гость и по всему нежеланный, могу и уйти!
– Сиди! Придурок! – подключился Грозный, – ты хоть знаешь, что она перенесла вчера? И тем не менее, падая с ног, бросилась спасать тебя, козла!
– От козла слышу!
Степка не смогла больше этого слушать. Горькая обида затопила, сжала горло, а в глазах запекли слезы. «Пусть уходит! Невозможный человек!»
– Я в душ! – выдавила из себя и выскочила из гостиной, как ошпаренная.
В ванной комнате долго рыдала, включив воду на полную. Жалость к себе оглушила, полонила и размазала чувства. Ведь столько всего случилось в одночасье, не переплакать, не переварить.
Тяжко. Да, она уже не бунтовала против судьбы, а старалась быть мудрой и не натворить ошибок, что с ее сложным характером само по себе подвиг. Эта покорность стоила много. Ведь ничегошеньки не изменилось, мысль жить с семью мужиками по-прежнему казалась дикой. Но тем не менее Степка держалась, не позволяя себе истерику, никому не нужную панику, или нытье. А ведь она всего-навсего слабая женщина. Ей страшно. Ей больно. Ей обидно. А Гор… «Да козел он!»
А потом вспомнилось все плохое, случившееся в последнее время. Как лежала в больнице с безумной болью от приворота водяника. О метке медведя, после которой горела в горячке. О том, как побывала в теле Первой Слагалицы во время самоубийства. О первом нападении хапуна. О смерти огневика от ее же поцелуя. О кошмарной поездке на мотоцикле. О похищении. О бойне и о том, как мысленно прощалась с женихами, готовясь к худшему. А еще они с пугающей стабильностью взяли привычку умирать у нее на руках, едва отпаивать успевала. А Никита, так и вовсе, пропал. «Не могу больше… Устала!»
Все плакала Слагалица и плакала, отмахиваясь от Лукерьи, не реагируя на слова утешения. Обиды надобно выплакивать до конца.
Но слезы через время иссякли, очистив душу. Поикала немного, да утихла.
– В-все, н-нормально, Л-лукерья! – пролепетала, пытаясь совладать с охрипшим голосом, – мне надо было поплакать…
– Ироды, мордофили, баламошки, шаврики смердючие, псавые лохи, – разразилась клецница емкими эпитетами, – довели хозяюшку, чтоб им гульни поотсыхали!
– Н-не надо, пусть себе болтаются гульни, – хохотнула Степка, – им пригодятся еще.
– Кочергу в гузку! – зверствовала Лукерья, – устроили из гридни хозяйской побоище! Олухи!
– Они что, еще и подрались?
– Пошти. Конопатка труханул их малость, сразу поутихли.
– Драк только не хватало, – Степка схватилась за голову, – как бы до свадьбы дожить и не сбрендить, а?
– ебрюшилося все на твою головушку, – тоже вздохнула Лукерья, – хотишь наливочки?
– Не хочу, спасибо! Кофе хочу.
– Принесть?
– Нет, я сейчас себя в порядок приведу, а потом в кухне со всеми и выпью, не прятаться же мне от них. Надо поговорить.
Но когда вышла из ванны и увидела свое отражение в зеркале, охнула.
– Ма-ма родная! Я с такой рожей отсюда не выйду! Да они от такой невесты в разные стороны со скоростью света умчатся!
– Прям!
– Да ты погляди на эти глаза! Типа меня пчелы покусали! А на голове… это точно волосы? Вшивый домик.
– Хотишь, мы с Крапивкой подсобим? – заговорчески шепнула охоронница, – пусть помаются, басурманы, а мы красоту наведем.
– А хочу! – сразу согласилась Степка, – сможешь сюда кое-что принести?
– Легко! А чаво?
– Жаль испачкались покупки, там такое платье домашнее красивое было…
– Так опрала вчерась! Принесть?
– Лукерья, обожаю тебя! Принеси, пожалуйста! Красное платье с разрезами по бокам и к нему лосины черные. Еще шлепанцы пушистые на каблучке. Надоели джинсы, да спортивки, хочу вспомнить, что я красивая женщина! А в коробке с ленточками есть круглая жестяная баночка с воском для волос, похоже без него не обойтись. Так просто это гнездо не распутать.
– Чичас будеть!
Следующий час в ванной был проведен с удовольствием. Крапивка и Лукерья оказались знатоками женской красоты и творили с ней чудеса чудесные, не давая глядеться в зеркало. Колдовали так сказать, в четыре руки.
Сперва намазали волосы каким-то ароматным маслом. На лицо наложили маску из меда и огуречного сока. На глаза, чередуя, прикладывали тряпицы из отваров трав.
Лукерья вынудила выпить чай по собственному рецепту и мягкое спокойствие окутало своим теплом. Крапивка тем временем разминала плечи.
Пока маски творили свои волшебные дела, Лукерья рассказывала, как в старину Слагалицы ухаживали за собой, пользуясь дарами природы. Травки там, разные, медок, простокваша.
– Но первый способ, вестимо, голяка по Полянке пробежаться. Токмо Слагалицы, конда свадебку сыгрывают, запамятуют про то.
– А почему?
– Дык, откаты гасить ужо муженек сгораздится. Вот и перестают на Полянку бегать. А зря.
– Обрастают жирком, одеваются как попало, брови не щипают? – хихикнула Степка, – знакомая история. Как бы и себе такой не стать, – она поглядела на свои обломанные ногти, которые еще недавно красовались свежим маникюром и вздохнула, – правда у меня другой случай. Как успеть за красотой уследить, если тебя то крадут, то в берлоге ночуешь, то по стогам откаты гасишь?
– А мы с Крапивкой на што? Завсегдась подсобим, токмо кликни! И про истопку не запамятуй. Там и краса и самочувствие! Многие болячки прочь!
– Слушай, а я вот спросить хотела, по идее Слагалицы и болеть не должны с таким-то родником лечебным.
– Так-то оно так, токмо водицу бездумно хлебать тож не можно. Буде время, она лечить перестанет.
– Да ты что?
– А ты как мекала? Силушка любая иссякнуть могет. Источник жеж, питать надобно.
– А как питать?
– Не ведаю про то. У Письмовника вопрошай.
– Знаешь, не хочется почему-то. Стыдно.
– А чаво такова?
– Перед Евдотьей. Она мне советовала почаще творить, пары соединять. А у меня то времени нет, то проблемы одна за одной накатывают. Да и страшно пока.
– Об откате печешься? Страшишься яво?
– Угу. Не хочу быть самкой озабоченной. Все больше думаю, что Матильда права была, до свадьбы лучше не рисковать.
– Ну, тебе вестимо, виднее, – помолчав, сказала клецница, – а души ждали, еще подождут.
______________________________________
Влаятись – волноваться, колебаться;
Гридня – гостиная, комната, где принимали и потчевали гостей.
Из ванной комнаты Степка вышла обновленной. И душой и телом. Целебный чаек Лукерьи, выплаканная горечь, да разговор задушевный с клецницей вернули спокойствие, а новый наряд и красивые, волнами упавшие на спину волосы, уверенности. Блеск глаз, румянец на щеках, ровная спинка, кокетливый стук каблучков домашних пушистых тапочек, симпатичное красное платье, с высокой талией и черные велюровые лосины. Вот какой она вышла к женихам. Окинула гостиную беглым взглядом и не глядя ни на кого, царственным тоном произнесла:
– Пойдемте-ка, поговорим! – и прошлепала мимо офигевших женихов, высоко держа голову, в сторону кухни.
В кухне выбрала место во главе длинного стола, отодвинув спинку так, чтоб всем вошедшим была хорошо видна ножка в разрезе платья. Откинулась, поправив волосы, оголила шею, украдкой словив пять голодных мужских взглядов и один звериный. Про себя довольно ухмыльнулась. «Вот они у меня где, родимые!» В общем власть над мужикам ощущать было приятно. Да и чего таиться, пора начать этим пользоваться.
– Мальчики, – тут она сделала паузу, поджав губы. Томно выдохнула, переведя взгляд в окно, – так дело не пойдет…
– Что… ты о чем? – откашлявшись поинтересовался Антон, первым усаживаясь рядом с ней. Фич умостился у ее ног, интуитивно чувствуя, что хозяйка недовольна и потерся мордочкой и пушистый тапочек. Степка лениво погладила питомца, все еще не глядя на женихов.
– Я так больше не могу, – проронила через минуту, когда женихи расселись по табуретам, повернулась к ним лицом, глядя на свои ладони, – со всей серьезностью заявляю, что уйду на Поляну, отрекусь от всех и попрошу у богов обновления жениховского состава!
Офигели все. Даже охоронники. В кухне повисла гробовая тишина.
– Ополоумела, штоль? – шепнула на ухо Лукерья, – мы об чем говорили-то?
Степка, не подав вида, что услышала ее слова, продолжила:
– Да, это будет трудно. Но в сложившейся ситуации я не вижу другого выхода. Все зашло слишком далеко!
– Рыженькая, Панни! – отмер Митя и подавшись вперед, попытался словить ее взгляд, – ты ведь не серьезно!
– Да! Просто проучить нас решила! – поддакнул Гор.
– Я серьезно, Митенька! – Слагалица вздохнула и на миг подарила водянику взгляд полный боли, – я так больше не могу!
– Степушка, – нежно позвал Петр, привлекая ее внимание, – пожалуйста, не горячись! На тебя слишком много всего свалилось. Давай мы сейчас уйдем, успокоимся. А завтра вновь соберемся на свежую голову и поговорим!
– Нет! – почти выкрикнула женщина, подавшись вперед, – до завтра еще что-нибудь случится! А я, как ты правильно заметил – УСТАЛА! От всего устала, Петь… Мне эта жениховская лихорадка… вот она у меня где! – ударила ребром ладони по горлу, чувствуя, что заводится, – я уже молчу, что предсвадебный период у невесты – самое счастливое время, понимая, что у нас ситуация, мягко говоря не стандартная, но так дальше продолжаться не может! – повторила с нажимом.
– Так, а что не так? Мы-то в чем виноваты? – взволновано спросил Славик.
– Ты сейчас на что обижаешься, – подал голос Грозный, прищурившись – на то, что плохо тебя защищаем, или на что-то другое?
– На другое! – ответила Слагалица ехидным тоном, – мы не команда, и поэтому у нас ничего не выйдет!
– Как это не команда? – участковый выглядел самый растерянным, – мы же вместе решаем свалившиеся проблемы, разве нет?
– Нет! – ответила резко и поднялась на ноги. Процокола каблучками к окну, став к ним спиной, дав какое-то время полюбоваться примечательной частью своего нового тела, – команда не грызется. Не бросается друг на друга, намереваясь вырвать горлянку.
– Н-но…
– Дайте договорю! – она повернулась, позволив облаку кудрей красиво взвиться в воздух и плавно опасть за спину, – Митя, расскажи пожалуйста, что случилось на свадьбе Первой Слагалицы и почему.
Водяник, скрестив руки на груди и полоснув по Степаниде нечитаемым взглядом синих глаз, словно нехотя поведал как боги внесли рокировку в жениховский состав Нидары. А потом и обо всем, что узнал на Дне.
– Так вот, – не дав мужчинам переварить новую информацию, продолжила хозяйка домика, – я не хочу повторения. Поэтому вижу единственное решение. Так как я отказаться от участия не могу, попрошу обновления мужского состава. До свадьбы еще время есть. Без обид мальчики, – добавила грустно, – вы все… очень дороги мне. Очень! Но… у нас не получается сработаться, вот как-то так, – она развела руками и скривила горестное личико, вновь отвернувшись к окну.
Тишину в кухне не нарушало даже дыхание. Замер даже Фич. Степка напряглась. Блефовала впервые в жизни и вдруг испугалась, а не напрасно ли взялась за это дело? Они ведь могут и согласиться. А что делать в этом случае она еще не придумала… Но так или иначе, ей нужно было настроить их на правильный лад, прежде чем кое-что предложить и рассчитывать на их согласие.
– Ну нахрен! – тишину разрезал на части рык лесника, – я все понял! Ладно. Стеша, ты короче уела меня…
– И не собиралась, – пожала плечами Степка и тряхнула кудрявой гривой, всеми силами играя безразличное спокойствие.
– Ну, паршивая овца в твоем стаде – я, – он так и сказал «стаде», особо выделяя интонацией именно это слово, – воду баламучу, не участвую в спасательной операции…
– Ты, лесник, типа добровольно слиться собираешься? – перебил его Митя, – если да, то я согласен!
– Мужики… – застонал сосед, ударив себя по лбу, – может вы оба сольетесь?
– Вот-вот, – поддакнул Славик, – без вас вчера мы отлично сработались!
– Ты вообще заткнись! – парировал Гор, – с твоей подачи лишний хахаль нарисовался!
Славик обнажил зубы, взъерошился, царапнул ногтями стол, в попытке сдержаться.
– Что и следовало доказать! – громко вздохнула женщина, прижавшись лбом к холодному стеклу, – если до свадьбы друг друга не перегрызете, то на обряде точно нарвемся на неприятности. Можете думать что угодно, но я боюсь. Прос*рать из-за вас шанс освободиться я не хочу!
– Так! – Антон стукнул ладонью по столу и привстал, – Амазонка! Ты никуда не пойдешь, это – раз! А два – мужики, Дима, Гор! Предлагаю заключить перемирие. Серьезное, слышите? Серьезное перемирие! Мы или решаем все сообща, обсуждая аргументы несогласных, или потеряем свою женщину! Степанида права, в данной ситуации из-за одного могут пострадать все!
– А тебя кто главным избрал? – вздернул бровь Гор, – я пропустил выборы?
– Всруся, но не покорюся! – возмущенно ахнула Лукерья, – гони яво, хозяюшка. Остальные пущай остаются!
– Не подначивай, Лукерья! – оборвал ее Петр, – это все эмоции! Мы должны остаться прежним составом, не известно, кто придет на место лесника. Если силовика могут заменить лишь два человека, то женихов может оказаться восемь. Так что давайте остынем и настроимся дойти до конца! И вообще, черт подери! У нас серьезная проблема. Мы в принципе до свадьбы рискуем не дожить. Какие, вашу мать, рокировки??? – на конце тирады сосед неожиданно выругался, чем удивил не только Слагалицу.
– Правильно, Петр Ильич! – поддержал Грозный, – такими темпами до свадьбы можно не дожить. Признаться, я вчера едва в штаны не навалил!
Степаниде хотелось сказать, что он выглядел очень храбро и действовал уверенно, но удержалась, помня, что надо разобраться со сложившейся ситуацией один раз и до конца.
* * *
А задум был прост. Напомнить, эдакая красна девица им досталась, наружности примечательной, ума непростецкого, да предложить отказаться от лакомки по доброй воле. Да кто из мужиков-то сгораздится на подобное, тем паче в угоду соперникам? Задумка сработала.
– Харэ! – припечатал по столу громадной пятерней Гор, а Степка едва не подпрыгнула от неожиданности, – остановись!
В третий раз за вечер тишина поглотила остальные звуки. Замерли в ожидании все присутствующие. Слагалица напряглась. «Только бы не психанул и не ушел, хлопнув дверью. Остальное еще можно будет переиграть» думала она, не осознавая, что от волнения выпрямилась до боли в спине.
– Короче. Правы вы все. А у меня… характер дурацкий, – чеканя слова продолжал лесник, словно после каждого слова гвоздь забивал, – психанул… – раздался звук резко отодвигаемого стула и шаги, – прости… – прошептал где-то у самого уха Степаниды, возродив толпу мурашек на ее шее, – не оправдываюсь, но… ревную, ты пойми. Потом, предатель этот… – впрочем, последнее сказал уже беззлобно, – да и жаба задавила, что вчера не был со всеми… Не сломал ни единого хребта из тех, кто посмел на тебя… – голос Гора дрогнул, словно он сдержал ругательства, – мать куда-то запропастилась, с Никитой поссорился… Короче. Прости, Стеша. Я… мудак, наверное?
Степанида закусила губу, чтоб сдержать подобравшийся к горлу всхлип. Слабо кивнула, все еще боясь оборачиваться, дабы чувства не выдать. А лесник продолжал, уже обращаясь ко всем остальным:
– Лады, мужики. Беру назад свои слова. Но предупреждаю, со мной легко не будет. Я всю жизнь сам по себе, в команде работать не умею!
– А мы типа из секты Свидетелей Иеговы! – фыркнул Антон, – было бы желание!
– Я тоже не прав! – вставил водяник, – буду сдерживаться в дальнейшем, – сказал уж шибко официальным тоном, – до свадьбы так точно…
– Вот и здорово! – на этот раз по столу ударил сосед, – вот это дело! Вот это по-мужски!
– Амазонка… ты как? Даешь нам второй шанс? – Степка не услышала когда Грозный подошел и стал с другой стороны, пытаясь заглянуть в лицо, которое она прятала за волнистыми прядями.
– Штефа, мы не будем больше! Правда! – в голосе Вячеслава звучал смех и она едва не рассмеялась тоже. От облегчения. Но роль надо доиграть до конца, поэтому, поджав губы она медленно обернулась и произнесла одно слово:
– Клятва!
– Реснота! – вдруг закричала Лукерья, – истинно, хозяюшка, баешь! Роту с кажного стребуй! Пущай братаются!
– Не понял! Чего требовать? – нахмурился Грозный, попытавшись вникнуть в смысл слов охоронницы.
– Про обряд старинный говоришь сейчас? – спросил сосед, заинтересовавшись.
– Об нем, об нем! – подтвердила клецница, – опосля же наопак не воротишь, да обещников не предашь!
– А можно с переводом? – попросил Славик, – не до конца понятно…
– Есть… нет, был… Был один обряд в старину глубокую. Назывался обрядом кровного братания. Проводился по желанию, или накануне битвы. Что бы не пришлось сомневаться в поддержке товарища по оружию, – стал пояснять Петр, – основывался на невозвратных словах клятвы и крови.
– Что значит невозвратных?
– А ты не мжись, лесник! – не дав соседу пояснить сказала Лукерья, еще злясь на Гора, – ежели не желаешь, то и дуй мимотещи, Степушка же баяла!
