Текст книги "Болтливой избы хозяйка 2 (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)
Глава 42
«Талант великий растет неспешно»
– Енто водяник был, али кто? – поинтересовалась Лукерья, едва дверь за Степкой заперлась.
– Ты сама видела, чего спрашиваешь? – отмахнулась, как от мухи назойливой.
– Чаво хотел-то, страмник яйцеголовый?
– Просто поговорить. Отстань. Как у вас тут? Хорошо все?
– Дык, а чаво могет быть плохого? Жили не тужили, бляны жрали, за жизню лясы точили. Женихи твои забегали, дары в опочивальне дожидаются.
– Спасибо, потом посмотрю. Как девочки?
– Молодо-зелено, хихоньки-хаханьки.
– Ясно. Сами как? – Степанида разложила коробки с рассадой и семенами, выпрямилась, сумку с подарками подхватила и на кухню побрела, – у меня для вас гостинцы.
– Благодарствуем! – в голосе клецницы радость завуалированная послышалась. Женщины они такие, завсегда дарам рады, – и у нас усе ладиком!
– Привет всем! – бодро от двери, – я вернулась!
Дары пришлись по вкусу. С улыбкой глядела Слагалица, как близняшки примеряли кофточки молодежные, да юбчонки джинсовые, крутясь перед зеркалом. Пригожие девчонки, ладные, за всю жизнь едва ли красивее одежонки имели, а Степке за счастье порадовать. Не утерпела и отдала сережечки серебряные, которые на Рождество приберегла. Уж больное те радовались искренне. Бросились с поцелуями, одна перед одной в объятиях сжимая, да благодаря.
Егорычу Степанида ножичек подарила, с красивой резной рукоятью. Лукерье набор для вышивания, Крапивке маленькую бархатную подушечку, баннику набор мыла ручной работы, Конопатке кувалду деревянную. Рыкою подстилку пушистую, чтоб у печи мягче спать было. Наташке достался набор заколочек, от которого она обиженно заморгала, да засопела.
– Не дуйся ты! – сказала Степка, – это не весь подарок. Основной доставят через пару дней. Его как раз изготавливают!
– Да? А что это? – заинтересовалась русалка.
– Не скажу, сюрприз будет!
– Как в том анекдоте, небось? – сощурилась с подозрением, – муж жене перед Новым годом в магазине платочек выбрал и попросил завернуть покрасивше. А продавщица спрашивает, что, жене подарок? Мужик говорит, – сюрприз! Она-то шубку ожидает…
– Не боись, Ната-ударение-на-вторую-а, я тебе платочков дарить не буду!
Побыла хозяйка для приличия в кухоньке, кофейку испила, пару вареничков с ливером куснула и укрылась в опочивальне, где уже привычно ее Апгрейд дожидался.
– Привет, мой хороший, – обняла, в шею уткнувшись, аромат хвои вдохнув, – ты чего один всегда? Рыкой и тот с девчонки тусит.
– «Мне и самому не скучно»
– Тебя никто не обидел?
– «Как меня можно обидеть?»
– Мало ли. Хоть словом, хоть взглядом.
– «Нет. Просто…»
– Что?
– «Беляна… на меня слишком долго глядит и щурится. Не привык, смущаюсь»
– Вот черт! – Степка вскинула брови, – навела девок полный дом, а они к моим женихам неровно задышали. Веста на Никиту украдкой поглядывает, Наташка Антона соблазняла, тут еще и Веста…
– «Русалке Антон разонравился, вчера с Петром заигрывала. Он так убегал, едва кожух не забыл» – в голосе медведя слышалась усмешка.
– Космы им, что ли повыдергать? – спросила беззлобно и устало.
– «Не надо. Это страсти кипят предсвадебные»
– А точно, что-то такое мне Евдотья рассказывала. Я, правда думала это в какие-то ссоры между женихами выльется…
– «Скоро все закончится»
– Да… а я с подарком…
– «Для меня?!»
– Ты чего так удивляешься всегда? Жених ты мне!
– «Прости, но…»
– Вот, примерим…
И Степанида защелкнула на левой лапе мишки браслет из серебра и кожаных шнурков. Браслет был массивным, но все равно на большой лапе смотрелся мелковато.
– Здесь твое имя написано, только сокращенно. Я его как увидала, сразу поняла – для тебя!
– «Мое имя?»
– Да, вот, видишь буквы «G», «R», «E», «Y». Это на английском.
– «Значит, меня можно называть, Грей?»
– Мы ведь часто имена сокращаем. Я Степанида, а меня все Степкой кличут. Ты Апгрейд, будешь Греем. Если нравится.
– «Очень нравится. Особенно когда ты говоришь. Говори почаще…» – и осторожно так погладил браслет второй лапой.
– Грей! Грей, Грей! – сказала Степка улыбаясь, уже искренне, не натянуто, и вдруг застыла. «Мы ждали тебя, Грей!» – всплыли в мозгу собственные, когда-то произнесенные слова. Но как иногда бывает, воспоминание крутится в голове, да в точку попасть не может. Нахмурилась Слагалица, а припомнить целиком не вышло. Вот только на уровне инстинктов – доброе это воспоминание, хорошее…
* * *
Дошел черед и Полянке дары от своей Слагалицы принимать. Не желая покамест более никого видать, Степка с Греем в две ходки оттащили к Ручью рассаду с семенами.
В этот раз Рыкой тоже последовал за хозяйкой, а теперича разлегся на одном из деревьев, лениво поглядывая одним глазом по сторонам. Видно скучала животинка за лесом. Какой бы вкусной не была дома Лукерьина сметанка, природа кликала. Медведь же улегся под дубом, предварительно нарыв лапами ямок, где указала Слагалица.
И Степанида взялась. Аж ладошки покалывали, такое нетерпение напало от желания приступить к некогда любимому, но давно позабытому делу.
С головой, как говорится, ушла в посадку, с душой. И сама не заметила, как плохое позабылось, до того приятно было ей сие времяпрепровождение. И пальцы, оказывается, помнят и растения слушаются.
Сперва высадила три сорта клематиса у старого засохшего деревца, уныло стоящего в самом центре. Корчевать деревце не решилась, а вот украсить, почему нет? За пару лет клематис активно разрастется, так и арку можно будет соорудить. Красиво получится, закачаешься. Не хуже, чем у крутых дизайнеров.
Степка даже представила, как лиловый, розовый и голубой клематис сплетутся, смешаются, превращаясь в цветущий ствол. Одно жалко, до свадьбы не успеет эта красота сотвориться.
Опосля полукругом, у того же деревца, густо высадила белую примулу. Руки тут же стали печь и чесаться от жгучих мелких волосков. Однако, целебная водица мигом уняла зуд и мелкие красные прыщики сошли прямо на глазах.
«А еще накуплю вазонных цветов и тоже полукругом расставлю, будет и моя свадьба красивая. Наша, свадьба… И пусть, что о ней не узнают ни друзья, ни родители, все равно хочется праздника, красоты, цветов… Может и мальчикам понравится?»
С этими мыслями она еще активнее принялась за работу, высаживая подле «свадебного места» рассаду и семена. «Ничего-ничего, весной здесь клумба разрастется! Климат влажный, теплый, расти быстро будет и цвести хорошо… жаль, только не похвастаешься… Хотя… в инсте-то можно фотки выложить! Ха-ха, подруги подумают, я куда-то на юга уехала…»
Работа еще веселее пошла и на душе легчало с каждым посажанным семечком. И когда она уставшая, голодная, присела у ручья передохнуть, взгляд случайно упал на противоположный бережок, где редко и как-то сиротливо цвел лютик едкий, он же «куриная слепота» в народе.
– Ух ты… а чего же ты так слабо цветешь? – обратилась она к цветку, – возле воды ты до полуметра вымахать должен… – Слагалица перепрыгнула ручей в самом узком месте и склонилась над растением. И даже попервой задумалась, а откуда ей ведомо, что это за растение и почему водицу любит? И не нашла ответов в своей голове… Знала и все… Словно откуда-то из архивов мозга вынула информацию. «Хм, может во мне проснулись знания прошлых Слагалиц? Интересно, может такое быть? У Лукерьи спрошу…»
Присела у лютика и стала осторожно стебли поднимать. «Надо Фичу и Грею сказать, чтоб не трогали, ядовитое оно. Ой, я и это знаю… Ну ничего себе…» дивилась сама себе.
Оказалось, там где рос лютик, грунт осыпался, обнажив корни, оттого растение и росло еле-еле.
Схватила Степка лопатку и принялась пересаживать его повыше, там где грунт более прочный. Стало жалко мелкие желтые цветочки, которые так остро нуждались в помощи.
Работала и думала. О разном. О родителях, подругах. С одной из них целый день вчера провела. Той, что тройня детишек по году. Славные малявки такие, смешные, шкодные, вихрем по дому носятся, как цыплята. Красивые у Настены детки, светлые, пушистые головки, лыбы до ушей и щебечут что-то непонятное, ну точно цыплята.
Да и Наська женщина красивая, видная. И не скажешь, что тройню выносила. Худенькая, стройная, морщинки ни одной. А глазища так – вообще! На половину лица голубые озера. Вот только… муж… Объелся груш. Тот еще мудак. Они с девчонками его не переваривали. Нахлебник чертов. Вцепился, как клещами, башку задурил, сам не работает нигде. Трутень. Этот, как это? Типа, свободный художник. Тоже мне художник, от слова «худо». По одной картине в год рисует. И разве то картины? Дети в саду и то лучше нарисуют. Каляки какие-то, гордо обозванные «абстракцией». «Абсракция у него, а не абстракция!» – говорили общие знакомые шепотом и глаза закатывали, но только незаметно, ведь Наську расстраивать никто не хотел. Любила она за что-то супруга, недостатков не замечая. Себя не щадила, сразу после родов на работу выскочила, дабы отару детей прокормить и муженька с его маменькой, в одной квартире с ними проживающую.
«Дуры, мы бабы, ох дуры… – вздыхала Степка, земельку ковыряя, – молодость, красоту, здоровье, на козлов тратим! Хотя нет, этот ее Генка-художник, скорее на пса похож, чем на козла. На коротколапого французского бульдога. Точно! – хихикнула себе под нос, – ножки короткие, грудь колесом, щеки налопал, на плечах уже лежат. И смердит от него вечно псиной! Фу! – а потом застыла Степка с лопаткой поднятой и побледнела от мыслишки острой, – ой, мамочки… а что… если… Генка… двоедушник?»
Аж сердце застыло от понимания. А что, если правда? Как там Лукерья про двоедушников говорила? Две души у них, человечья и животного. И что они присасываются к кому-то и всю жизнь потихоньку силу сосут. «Мля… неужели Наська за двоедушника замуж выскочила? Черт, что ж делать, как выяснить?» Вчера, когда она подругу проведывала, муженька дома не оказалось, а свекровь со своей комнаты не выходила. Может сейчас, когда в Степке проснулись силы, она бы и разглядела их вторую сущность, как было с теми «вонючками», что на Антона напали?
Одно поняла точно, подругу надо спасать! Срочно выяснить, является ли ее Генка демонякой, али нет. Ежели нет, то пусть живут, как хотят. Любовь зла и все такое… Но ежели окажется, что художник, малюющий «абсракции» из породы мерзких пиявок, придется что-то решать и избавлять Наську от него. «Вечером попрошу мальчиков зайти, надо придумать план!»
От переживаний за подругу даже о предстоящей свадьбе позабыла и измене Мити. Решила завершить с лютиками и поспешить домой.
А пока ковырялась, все о Настене думала. Вот правда, подруга у нее – фотомодель, не меньше. Такую красавицу муж на руках носить должен. Вот, какой ей нужен? Ну… в первую очередь, заботливый. Да. Настена женщина хрупкая, нежная, беззащитная. Терпеливая, до зубовного скрежету, если быть честной. Что тоже, стало быть, достоинство, мало кто им обладает. А красота в ней, благородная, что ли… Такая красота в огранке нуждается. Из золота и мехов! И где найти принца, спрашивается, кто идеально подошел бы? Хм-хм. А есть ли такие? Существуют ли? Кажется Степаниде лучшие достались. Больше нету достойных. Ой, ну точно, Антон Грозный! – образ идеального мужика для подруги в голове сложился, – ну да, он и детей любит, малявок бы ее принял как своих, заботливый – тоже про него, плюс в меха Наську одел бы, запросто, не жмот. Да, хорошая получилась бы пара. И глаза у обоих красивые, голубые… И Антону хорошо бы с Наськой было, сто процентов. Она любить умеет, причем, судя по Генке, безвозмездно… Да, Антон с Настей просто удивительно друг другу подходят…»
И тут как в спину толчок! Очнулась Степанида. Глаза открыла и опешила. А перед нею лютики, которые еще несколько минут назад погибали, сейчас буйно зацвели, в рост пошли, уже выше сидящей на корточках Степки стали. И главное – зелень сочная, напитанная, цветки крупнее обычного раза в два.
– М-ма-мочки… что наделала?! Это я что же… слагалила?! Нет! Нет! НЕТ!!! – и понимание холодом с головы до пят окатило.
От мысли, что только что свела лучшую подругу и жениха, так страшно стало, до боли в печенках. А еще злость лютая. Схватила лопатку и стала отчаянно махать, под корень срубывая молодые побеги. А потом еще ногами топтать стала.
Обессилено уселась на траву опосля и, хватая ртом воздух, глядела на то, что натворила – затоптанные и покрошенные в кашу желто-зеленые побеги на месте буйной зелени.
– Н-нет, не отдам, – пролепетала, – не отдам! Он мой! Мой! – и снова заревела, осознав весь ужас едва не случившегося.
Глава 43
«Дни рождаются из дней, настоящее приходит из прошлого и начинает будущее»
Вернувшись восвояси, зайдя в домик лишь на минуточку, поспешила Степка к Петру. Вот кто лепший помощник в возникшей проблемке. Кто, как не чаур, от которого нечисть бежит, аки от огня, способен подсобить?
Войдя в вымытую до зеркального блеска гостиную, Степка робко потопталась на месте, вдруг засоромившись. Ведь как получается, из-за сменяющих друг друга зубодробильных событий, она совершенно не уделяла должного внимания женихам. Давнече наедине не оставалась. Оробела, да больше от угрызений совести. Петя же совсем позабыт-позаброшен, получается. И приперлась она за помощью, а не так, чаи погонять, да добрым словом порадовать, помиловаться… Эх, совесть-мучительница… И обещание свое не сдержала, гардеробчик-то обновить бывшему вояке. «Говняная невеста из меня. Будет неудивительно, если один за одним разбегутся…»
– Степушка, у меня прямо праздник сегодня! – широко улыбаясь, держа ее ладони, сказал чаур, не замечая терзаний женских, – очень неожиданно, но приятноооо.
– Не смущай, Петр Ильич! – Степка вернула улыбку и мягко отняв руки, приобняла жениха и к груди на пару минуток прижалась. Вот всегда в объятиях его спокойно, уютно. Особенный он, соседушка, – я с подарком. Ну и за твой поблагодарить.
– Спасибо, родная! – при слове «родная» Степка залилась румянцем, уж больно интимно-гортанным тоном сказано было. Кольнуло где-то. Не то в грудях, не то пониже талии.
– Вот, посмотри, идет мне? – скинула куртку (вместе с мороком мгновенной похоти) и показала приколотую на груди брошь-солнце. Новая, подаренная взамен сломанной, была краше прежней. Крупнее, с большим количеством янтаря и с усиленной золотой основой.
– Очень идет! – заверил Петр, а в глазах его появился довольный блеск. Обрадовался, что подарок надела, – и эту брошь так просто не сломаешь, камень даже гвоздем не выковырять! Так что подобраться к тебе будет непросто.
– Думаешь еще будут попытки?
– Нет, не думаю, но лучше быть готовой…
– Ну да, ну да… А у меня для тебя… так скажем, мистический подарок, – и добавила с нервным смешком, – чему я давно не удивляюсь в своей жизни, так это сверхъестественной фигне. Пройдем в дом?
– Прости, Степушка, засмотрелся на тебя, голову потерял! – спохватился Петр, склонился над невестой, помогая снять обувь, – пойдем! Кофе, чай?
– Спасибо, откажусь!
– Итак, о подарке… – они расположились на диване, где Петр слегка наглым жестом сцапал ее руку и принялся осторожно целовать пальчики, чем сбивал с мысли, – ты только не смейся, но…
– Как я могу?
– Подарок странный, серьезно! И как по мне, совершенно не полезный, но черт его знает, могу ошибаться… Итак, история его бородатая, внимай! Очень давно, когда мой папа еще был ребенком, он стащил у своего деда поломанные старые часы на цепочке. Говорят, в те времена было модно носить такие. Когда родители увидели, чем он играется, хотели наказать, но дед вступился и сказал отцу такую фразу: «Теперь украденная минута – твоя. Береги и отдай тому, кому будет очень нужно». Отец был совсем зеленым и не придал этой фразе никакого значения, часами поигрался, да забросил. И вот однажды, – Петр слушал внимательно и, казалось, не дышал, все так же прижимая ко рту ее холодные пальцы, – когда мне было лет тринадцать, я нашла их в коробке с разным хламом и прицепилась к нему, требуя подарить. Помню, отец отмахивался от меня, говорил что это память о деде, а я мол, разобью. Но в меня словно кто-то вселился. Я молила, ревела, требовала. Чтобы ты понимал, такое поведение мне не свойственно, я была спокойным ребенком. Но в тот раз катала истерики неделю. Приспичило, ни о чем другом думать не могла. Папа через время сдался, психанул, отдал их мне. Сказал, забирай, раз тебе так сильно надо, оставь только меня в покое. А я… тут же потеряла к ним интерес. Поигралась часок и тоже забросила…
– Интересная история. И что было дальше?
– А два дня назад, в родительском доме, внезапно вспомнила о часиках. Годы не помнила и тут на тебе. Знаешь, как бывает, с того ни с сего мысль оглушающая. И страх, что часы потеряны. Бросилась в панике искать, перерыла старые вещи и с трудом нашла. А как нашла, полегчало. Почистила их, купила коробочку, сложила. И…
– И? Что, Степушка?
– А среди ночи проснулась с четким пониманием, что они твои.
– Хм, вот как. Почему именно мои? А не… Мити, например? – казалось Петр выглядел удивленным и… удрученным.
– Не знаю, Петь. Интуиция. Как сильно в детстве мне хотелось их получить, так же сильно хочется подарить тебе сейчас. А к интуиции Слагалицы стоит прислушаться, – добавила с улыбкой, – возьми пожалуйста. Даже если считаешь глупым подарком…
– Степушка. То, что ты называешь глупым, скорее всего семейный оберег, или реликвия рода. Мощная штука. Так что не стоит принижать ее ценность! Я буду счастлив такому подарку и клянусь отнестись со всей серьезностью! – и опять Степке показалось, что Петр погрустнел. С чего бы это? Или примерещилось? Ведь говорит, что рад.
– Вот наверное поэтому я и чувствую необходимость подарить их именно тебе! – Степка, помедлив мгновение, вынула коробочку из кармана и протянула соседу, – вот, они твои!
Часы сохранились относительно хорошо, корпус из серебра был вычищен до блеска, уж Степанида постаралась придать подарку привлекательный облик. Цепочка из звеньев в форме знака бесконечности, заканчивалась крючком для крепления к одежде. Стекло же было таким старым и мутным, что через него невозможно было разглядеть циферблат.
– Нет, – задумчиво проговорил Петр, – не похож на оберег, или фамильную вещь, здесь что-то другое… Но безусловно сильная штука. Спасибо! Попробую разобраться, но уже сейчас скажу точно – это не часы! – и вроде как выдохнул с облегчением.
– Нет? А что же? – сказать, что Степка была удивлена реакцией чаура, ничего не сказать.
– Не знаю пока. Но в нем чувствуется какая-то определенная миссия.
– Связанная с нашей свадьбой?
– Без понятия. Но если ты вспомнила о них так внезапно, то возможно. И то, что это не часы, очень даже хорошо… – заявил радостно, поглаживая пальцем мутное стекло, – иначе пришлось бы кое-что предпринимать…
– Что предпринимать? Не поняла? – напряглась женщина.
– Ты не знаешь, что часы дарить нельзя?
– Как?! Почему?!
– Да погоди ты волноваться, – Петр обнял ее и чмокнул в макушку, – объясню сейчас. Дело в том, что с часами связано много поверий. Часть из которых сказки, конечно…
– Например?
– В Китае дарят часы, приглашая на похороны, – усмехнулся вояка.
– Блин…
– А у нас дарить часы, значит к расставанию…
– Петя, я надеюсь ты не думаешь, что я с намеком, или…
– Не думаю! Успокойся! Тем более, что я сказал – не часы это!
– Точно? Менее всего я хотела бы тебя обидеть. Черт, надо же, прислушалась к интуиции.
– Степушка! Даже если бы ты подарила мне часы, я бы дал тебе за них денег. И нет проблем, все, не нервничай.
– Денег?
– Ну да, откупился бы от разлуки.
– Черти что…
* * *
– Но тебя беспокоят не часы, верно? – вопрос Петра вырвал Степку из глубоких размышлений и она встрепенулась, вздрогнула.
– Ты прав, – согласилась, – я пришла еще и за советом. Понимаешь, мне кажется, что моя подруга замужем за двоедушником! – выпалила, решив, что надо ковать железо пока горячо.
– Вот те на! – брови Петра взлетели на лоб, – и ты его видела?
– Нет, не видела. В смысле, раньше видела, конечно, в своей прошлой, «слепой» жизни, – исправилась, – а в этот мой приезд его не оказалось дома. Но сложив вместе некоторые факты, пришла к выводу, что совпадений слишком много.
– Запах?
– Угу, у них в доме смердит псиной, хотя домашних животных отродясь не водилось. Причем чисто везде, почти как у тебя! – Степка обвела взглядом жилище жениха, – а сам муж мне бульдога напоминает. И по поведению похож на двоедушника, не только внешне. Типичный трутень, пользующийся плодами чужих трудов. И он сто процентов задурил Настьке голову! Ты б ее видел – красавица! Ноги от ушей, модельная внешность. Работа хорошая, деньги зарабатывает в семье она. А он – чмо натуральное, уж прости за выражение, других слов не найти!
– Алкоголик?
– Нет. Этого за ним не водится. Свободный художник. А, еще маменька его с ними проживает, мегера та еще, пилит бедную Настьку по поводу и без.
– Дети есть?
– Тройня! По году всего. Что делать, Петь, а? – посмотрела на жениха с мольбой, – он ее доконает.
– Сперва узнать, действительно ли двоедушник. Если да, то принимать меры.
– И ты поможешь, правда?
– Само собой, родная! Вот только мне к ним соваться не стоит.
– Потому что сгорят при твоем приближении?
– Сама посуди, если все, как мы думаем, как дети перенесут самовозгорание отца и бабушки? – хмыкнул.
– Ну… а, как тогда? – пришлось согласиться с веским аргументом.
– Нужен план. И так как есть вероятность, что этот двоедушник может быть связан с теми, кто обитал в доме Грозного…
– Думаешь, он из той же банды «вонючек»?!
– Нельзя исключать вероятность. Поэтому будет правильно, если с тобой в гости к подруге сходит Антон. Он почувствует, есть ли связь… – но не успел сосед договорить мысль, как Степка закричала:
– Нет! Только не Антон!
* * *
Пояснять нежелание идти с Грозным, Степка не захотела, а мудрый сосед не настаивал. Славик, как кандидат, отпал сразу же, поди знай, как поведет себя собака (если Геннадий все же двоедушник) в присутствии волка. Так что было решено отправиться вместе с Гором. С прежними «вонючками» он дела водил, так сказать близкие, признает по запаху, ежели что. На зов лесник отозвался быстро и в условленное время заехал за Степанидой.
Вечерело. Самое время для гостиного визита накануне праздника. С Гором Степка условились, что забегут в самом деле ненадолго, чаю попить, с целью разведки, не более.
– Только Гор, я тебя умаляю, держи себя в руках! Помни, там маленькие дети! – раз третий напомнила Слагалица, изрядно нервничая. Лесник же был спокоен, почти до безразличия, чем и пугал.
– Да не стану я никого трогать, – повел плечом, не отрывая рук от баранки своего внедорожника, – если сам не нарвется…
– Гор…
– Стеш. Все, успокаивайся, ты слишком нервничаешь.
– Не будешь тут нервничать! – пробурчала, отворачиваясь, – прибьешь Наськиного будольдога ненароком, а она в него, как кошка влюблена, не простит мне вовек…
– Не начнет первый – не трону. Разведка, я помню! Все, выдохни, кажется приехали. Этот дом?
– Этот! Что ты как в садике, первый, второй. В случае непредвиденной ситуации просто уходим домой. И вообще, может его снова нету. Ты по запаху в квартире сможешь что-то понять?
– Смогу! Все, пошли, невеста! Познакомишь с подругой…
Открывшая дверь Настя удивленно воззрилась на Степаниду в компании незнакомого гиганта.
– З-здрасьте…
– Настена, приветик! А это я! – защебетала Степка, вваливаясь в прихожую и втягивая за собой Гора, – то есть, мы! Шли мимо, решили забежать поздороваться. Познакомься, это… мой… мой…
– Жених! – подсказал Гор и обаятельно улыбнулся, – добрый вечер! Приятно познакомиться, Гор!
– Ж-же-же… кто? – на лице подруги удивление сменилось изумлением крайней степени, – Г-гор, – это… кличка? – и медленно «измерила» взглядом рост гостя.
– Гор – это имя!
– Вам идет… – сказала рассеяно и перевела недоуменный взгляд на подругу. Степка улыбнулась так же очаровательно, как и Гор и добавила:
– А мы с блинами! Вкууусными…. К чаю… Пустишь?
– Эм, да, да, конечно, проходите, – Настя отступила и неуверенно добавила, – пойдемте в кухню.
– Нам не рады, – шепнул Гор на ухо Степке и та кивнула, закусив губу. Настена довольной не выглядела. С чего бы?
– А откуда блины? Неужели ты полюбила стряпню? – спросила подруга, раскладывая Лукерьины блины в тарелку, – не магазинные, сразу видно.
– А это я! – отозвался Гор, – очень люблю готовить.
– Хм, похвально! – подруга приподняла бровь, опалив Степку нечитаемым взглядом, – и куда же вышли с блинами, что случайно забрели в наш район? Твои родители живут в другом краю города…
– Да вот решили перед Рождеством познакомиться со всеми близкими Стеше людьми, – Гор, видя, что невеста слегка заторможена, взял «оборону» на себя, – она много о вас рассказывала.
– Да ну? А о вас, признаться – ни слова!
– Это она от скромности.
– Безусловно! – и снова Гор удосужился «измерительного» взгляда, – а могла б и похвастаться!
– Настен! Мы что, не вовремя? – отмерла Степанида, – прости, что без звонка, реально спонтанное решение…
– Нет-нет, Стю! Ничего. Просто неожиданно…
– Стю? – переспросил Гор, – почему Стю?
– Ага, мы все ее так называем. Еще с универа повелось. На первом курсе Степа сделала себе завивку на мелкие коклюшки и полгода проходила кудрявая, как баран. Даже преподы называли ее «Кудряшка Сью». А мы перекроили на Стю.
– Как интересно! Жаль, я ее тогда не знал! – восхитился Гор, – а нет фотографий студенческих лет?
– Гор, не надо! – взмолилась Степка, – мы не за тем пришли!
– Конечно есть! Сейчас принесу! – хозяйка квартиры сорвалась с места, – я на минуточку!
– Гор, ну зачем ты?! – зашипела Степка.
– А что такого?
– Мы не за тем пришли?!
– Одно другому не мешает!
– Скажи лучше, как тебе Настена?
– Ну… симпатичная, – заморгал Гор, не зная, как ответить, честно, или мудро? – ты красивее!
– Да ну тебя! Я не о том! Она вроде нервничать стала с нашим появлением?
– Может от того, что ты раньше к ней в гости с мужиками не заваливалась?
Их перешептывания были прерваны внезапно появившимся хозяином дома. Степка вздрогнула, Гор выпрямился, а Генка… А Генка от неожиданности заскулил и стал пятиться. В кухне ощутимо завоняло псиной.
– Генка! Привет! – почему-то закричала Степка, – а мы на чай!
– П-привет! – тоненьким голоском пропищал низенький пузатенький Генка, глядя исключительно на Гора.
И вот тогда-то Слагалица отчетливо увидела то, чего не замечала ранее. С двух сторон от головы хозяина дома «свисали» полупрозрачные уши, причем правое было с рыжим пятном, а левое изодрано пополам. В круглых глазках плескался ужас и Степке пришла в голову мысль, что зря она его с бульдогом сравнила, он скорее мини-той-терьер. Изрядно беременный мини-той-терьер. «М-да, значит не ошиблась. Генка – двоедушник и… и он испугался Гора»
– Добрый вечер! – пробасил лесник, – Гор, очень приятно! – и сощурившись, протянул руку для пожатия, привстав с табурета.
Но тут в кухню влетела Настасья и началось такое… Степка опешила, увидев подругу в столь странном, «маскарадном» виде.
На ней был надет темный плащ с перьями, черные волосы распущены, глаза буквально горели злым блеском. Она проскрипела чужим голосом:
– Генка – к детям! – и буквально вытолкнула супруга из кухни. А потом… Засвистела.
Сжав губы трубочкой, став похожей на огромную ворону, принялась издавать гортанные звуки, похожие на что-то среднее между свистом и звуком горна.
Гор тяжело рухнул на табурет и откинулся на стену. Его взгляд застекленел.
– Пипец, чайку попили, – икнула Степка.
