Текст книги "Болтливой избы хозяйка 2 (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)
– Красивый. И да, сильно. Он… моя первая любовь… – голос сорвался и вновь реветь захотелось.
– Эй-эй, полегче, не тухни! – русалочка встрепенулась, схватила сухой листик и принялась обмахивать Степку, – ты того… не убивайся! Если не простишь – другого встретишь! Честное слово!
– Я… уже встретила… – Слагалица отвернулась, протолкнув слезы внутрь себя и сцепила зубы. Дудки, в его болоте она истерить не станет.
– Шустрая! – русалка опустила руки и быстро заморгала своими круглыми глазками да ротик приоткрыла, – когда только успела?
– У меня кроме Мити еще шесть женихов.
– А не врешь? – прищурилась, – где откопала-то столько?
– Нигде. Они сами пришли. Слагалица я.
– Да ну… и что, хорошие женихи?
– Самые лучшие.
– Брехня! Не бывает такого!
– Это почему же?
– Само приплывет только *овно, за жемчугом нырять надо!
– А-а-а, ясно… Ты с Лукерьей моей подружишься, – кривовато ухмыльнулась, отряхивая подсыхающую грязь с ног.
– А это еще кто такая?
– Одна из охоронников дома. Клецница. Слышала о таких?
– Не-а, не доводилось, а кто у тебя еще живет? Может и мужики имеются?
– Имеются. Егорыч – дворовой и Ерошка – банник.
– Симпатичные? – заинтересованно так.
– О-о-очень, – ухмыльнулась Степка, вспомнив, как случайно Егорыча увидала. Не дай Бог еще раз!
– Здорово! А ты точно меня к себе жить возьмешь? Не обманешь? – Наташка нахмурилась недоверчиво. Вообще у нее на лице так быстро эмоции менялись, не поспеть за ними.
– Возьму, обещала же. Только ты учти, Лукерья у меня дама с характером, а я склоки и пакости терпеть не стану. Влейся в коллектив, расположи к себе. Придумай дело полезное и живи, мне не жалко.
– Ой, а я ничего не умею…
– Слышь, давай потом, а? – Степка поднялась на ноги, – идем уже!
И в ту самую минуту они услышали приближающийся шум. Стук и треск, словно кто-то мчит прямо на них, ветки ломая.
– К-карау-у-у-л! – взвизгнула Наташка и с головой нырнула в ближайшую ямку.
– Что случилось? Ты куда? – опешила Степанида и тут же была сбита с ног… волком. Большим, черным, горячим… Она и испугаться не успела, как оказалась распластанной на влажном мху, а зверь лизал ее прямо в губы и поскуливал радостно.
– Сла-сла-славик… – проговорила Степа заикаясь, уворачиваясь от горячего языка, – т-ты?
– Ш-ш-ш-ш-теф-а-а-а… – прошипел в самое ухо и обернулся человеком, голым, ясен пень.
Придавленная сильным мужским телом Степка только собралась удивиться, затем обрадоваться, опосля возмутиться, а дальше как пойдет, как вдруг Вячеслав крякнул и взвился на ноги. Изогнувшись в спине, завел руку назад и… буквально оторвал от себя новую Степкину подружку с окровавленными губами, ругающуюся изощреннее Лукерьи:
– Только тронь мою подружку, псина лишайная, я тебя болотный герпесом заражу! Пуголовку бородавками гномными обсыплет, а в полнолуние она ваще отвалится! – визжала Наташка, выворачиваясь в руках участкового и стараясь того цапнуть.
– Штефа, ты знаешь, кто это?! – глаза Славика округлились почти до размеров блюдца, – оно… оно меня за зад укусило!
* * *
Степка прикрыла рот рукой, сдерживая истеричный хохот. Ведь ежели отпустить эмоции, следующими хлынут слезы, и сомнительно, что после этого она сможет остановиться. Поэтому икнула, глотая все, что там у нее внутрях скопилось и поднялась на ноги. Отряхнулась и только после этого ответила:
– А это, Славик, Наташка – моя новая лучшая подружка, познакомьтесь. Ната, ты между прочим, жениха моего укусила.
– Подружка?!
– Жених?!
– Ага, лучшая! Отпусти ее, пожалуйста, она больше не станет кусаться. Не станешь ведь, да, Натали?
– Не называй меня так! Я Ната, ударение на вторую «а»! – оскалилась русалка, вытирая кровь с губы, – пусти уже, ты мне две волосины выдрал, блохастый!
– Ч-что? Да сама ты блохастая, жаба! – Славик брезгливо отбросил Наташку в ближайшую лужу и обернулся, стараясь разглядеть пострадавший филей, – бешеная какая-то…
– Дай, я посмотрю! – предложила Степанида, – что там? – и потом, увидев след от острых зубов на округлой заднице волка присвистнула.
– Что, до крови, да? Болит, зараза!
– Ну как сказать, у тебя куска попы нету. Повезло, что она карликовая русалка…
– Твою мать! – выругался Славик, – лучше не подходи ко мне ближе чем на три метра, пиранья, не то…
– Больно надо, голо*опый! – отвернулась Наташка, отжимая волосы с невозмутимым видом, прыгнув чешуйчатой попой на гнилой, покосившийся пень.
– Славик, а что ты здесь делаешь? – Степанида устало потерла виски, отряхнула одежду и вопросительно уставилась на жениха, стараясь ниже лица не глядеть.
– Что? – Славик, повернувшись к невесте, – ах, да… черт. С головы все вылетело. Эй, ты случайно не ядовитая? У меня, кажется, нога неметь стала…
– Конечно ядовитая, – кивнула головкой Ната, – советую к знахарке обратиться, пока *опка не сгнила.
– Да ты… – он шагнул было к ней, сжав кулаки и рыкнув, от чего русалка взвизгнула и снова прыгнула в лужицу, скрывшись с головою, – нет, ну вообще!
– Славик, может перевязать? – забеспокоилась Слагалица, – извини ее, она не знала!
– Не надо перевязывать, – скривился Славик, – сейчас перекинусь, само заживет…
– Как на собаке, – хихикнула из лужи Наташка, высунув нос и снова нырнула, когда Славик дернулся в ее сторону.
– Ты Ната, если станешь на моих женихов бросаться, дружбы у нас не выйдет, – Степанида тоже развернулась всем корпусом в сторону лужи, в которой пряталась русалка.
– Эй, ты чего! Я же тебя спасать бросилась! – обиженно скривила губки Наташка, – вот так делай добрые дела!
– Но сейчас-то ты знаешь, что Славик мой жених, – отчитывала ее Слагалица, – я не потерплю такое поведение в своем доме!
– Ой, ну прости-прости… Меня здесь все шпиняют, привыкла обороняться… – Наташка вылезла из воды до пояса и скорчила извиняющуюся рожицу. И только тут до Степки дошло, что русалка-то с голой грудью!
Они со Славиком переглянулись, да захлопнули рты, ничего не сказав. Забирать домой голую «подружку» резко расхотелось. Так ведь не воротишь назад обещание.
– Тогда привыкай! Я же говорила, мне ссоры не нужны! И ты это… прикрыла бы как-то грудь!
– Чего? – русалка опустила взгляд на свои обнаженные достоинства и непонимающе уставилась на Степку, – этот, – она кинула в сторону Вячеслава, – с голой пипкой ходит, а мне значит, самое красивое прячь?!
– Справедливое замечание, Славик! – хмыкнула Степанида, – и ты мне расскажешь, наконец, как здесь очутился? – бросив короткий взгляд на русалку, добавила, – с тобой мы потом поговорим!
– Штефа… – Славик еще разок обернулся на пострадавший тыл и, вздохнув, начал рассказывать, – с тобой что-то произошло… мы почувствовали, но никак не могли отыскать. Лукерья не знала, куда ты пошла. А потом Гор сказал, что ты у водяника, он это как-то отследил и провел нас сюда… Митя же ему разрешил приходить в его мир.
– Что, всех?!
– Всех, кроме медведя. На него он еще обижается, сторонится.
– Та-а-а-к… и что дальше?
– Мы пришли к дому Дмитрия, а там… в общем это ты мне скажи, что случилось? – Славик оглядел ее с ног до головы и нахмурился, – цела вроде, но почему босая?
– Ну, раз вы ходили к его дому, – Степка опустила взгляд, – значит сами видели.
– Видели, но… я не стал разбираться, почувствовал твой запах и помчался следом. Мужики там остались, водяника утихомиривать.
– В каком смысле?
– Так он не в себе. Дом свой разворотил, мужики вчетвером его едва скрутили. Что у вас произошло?
– Дом разворотил? – переспросила Степанида, – зачем?
– Озверел, – пожал плечами участковый, – думаю, шок от убийства…
– Убийства? – нахмурилась Степанида, – Славик, я что-то туплю…
– Черт, Штефа. Я, кажется, тоже! Думал он на тебя бросился и ты сбежала…
– Да нет… я сама… ушла… а кто… умер? – пролепетала, чувствуя, как ужасом покрывается, словно липкой шалью.
– Он русалку какую-то убил, – ответил Славик тихо, – их там наплыло к дому множество. Рыдали, руки заламывали. А он… совсем сдурел. Бросался на всех.
– Водяницу, а не русалку… М-мамочки… ужас какой… – Степка, враз обессилив, опустилась на колени и закрыла лицо руками. Все, более не утерпеть.
– Слышь, ты, эй… как там тебя, жених! – шепотом позвала Ната, – на вот, дай ей попить…
– Чистая? – Славик, обнимающий Степку за плечи, с подозрением покосился на скрученный кулечком листок в протянутой руке русалки.
– Конечно! – обиделась та, – и студеная. В миг в себя придет!
– Смотри мне! – глядел грозно, однако листок взял, к воде принюхался. А потом аккуратно поднес к Степкиным губам. Нет, она не ревела. Всхлипывала тихонько, да дрожала, – попей, родная…
Слагалица пришла в себя. Допила водицу, сделала пару глубоких вдохов и повернулась в объятиях Славика, ненадолго уткнувшись лицом ему в шею.
– Одну минутку посидим и пойдем. Боже мой, что за день сегодня…
– Новый год, – вздохнул в ответ Славик, прижимаясь губами к макушке и ласково поглаживая спину, – прикинь, сегодня Новый год…
– Что, правда, Новый год? – вклинилась русалка, бочком подползая ближе, – как же я его давно не праздновала… А у нас дома елка будет?
– Ты глупая? Думаешь до елки сейчас? – шикнул на нее волк.
– Так, а чего? Водяник Лейке башку открутил, видать. Тю-тю, нет больше соперницы. А нет тела – нет дела!
– Пойдемте! – оборвала их Степанида, – домой хочу, устала…
Перед тем, как двинуться в путь, Славик перекинулся в зверя и извернувшись, лизнул полученное «ранение».
– Слышь, подруга, а ничего, что он *опу лижет? – шепнула Наташка, стараясь, чтоб жених не расслышал. Но от Степкиного взгляда невинно захлопала глазками, добавив, – ладно-ладно, не мне же с ним целоваться!
* * *
До озерца доковыляли в тишине. Волк шкандыбал, щадя заднюю лапу, Степка впала в задумчивость без мыслей, передвигаясь на автопилоте, а Наташка едва поспевала за ними, прыгая из лужицу в лужицу.
– Слышь, подруга, подожди! – выкрикнула она, когда деревца стали гуще, а ямки с водой реже, – я дальше не могу…
– Почему? – меланхолично спросила Степка.
– Эй, вернись в люди! Мы как бы отличаемся с тобой ниже пояса, нет?
– Бросаешь, значит…
– Не бросаю, Ната, не бросаю, – Слагалице казалось, что каждое слово давалось титаническим трудом, а ей еще Мите в глаза глядеть, да как-то до дома добираться, – я попрошу кого-то забрать тебя, ты только никуда не уходи.
– Врешь…
– Слово даю! Только и ты слово дай, без зубов и обзывалок.
– Зуб даю – без зубов и обзывалок! Я паинкой буду, медовой конфеткой, котенком ласковым, чтоб у меня чешуя завонялась! – радостно закивала Наташка, – а сколько ждать? День, два, неделю?
– Вонючей чешуи мне только не хватало для полного счастья, – пробурчала под нос женщина, – сегодня, минут через тридцать. Будь здесь!
Увиденное буквально врезало под коленки, едва устояла Степка. Ведь не существовало более красивого домика на воде. На поверхности озерка плавали щепки, да разный мусор, что некогда был жилищем водяника.
– Боже мой, что произошло, как? – женщина схватилась за ближайшую осинку, лишь бы не свалиться кулем, – Ни-кита, Гор, Петя? – она перевела взгляд на мужчин, стоящих к ней спиной у самого берега.
Женихи резко развернулись боком, что-то загораживая. Вперед вышел Антон, обнял ее, помог выпрямиться. Шепнул на ухо нежно:
– Привет, родная. Ты чего это расклеилась? Крепись…
– Ч-что… М-митя… – просипела она, подумав худшее.
– Нет-нет, он жив, только…
– П-пусти…
– Спокойно. Все хорошо, сейчас отпущу. Просто он не в себе, ты лучше не подходи пока.
– Точно? Он жив, не ранен?
– Жив. Не ранен… – заверил Грозный. Однако в глазах его была тревога.
– Так. Ладно. Я спокойна, – Степанида выдохнула, отстранилась, – Антон, у меня просьба.
– Все, что хочешь…
– В болоте, здесь недалеко, я подругу оставила. Ты не мог бы ее… к-хм… принести?
– Подругу в болоте, оставила?! – Антон изогнул бровь.
– Славик, проводи, пожалуйста, – обратилась к волку Степка, – ты как, можешь?
Волк кивнул.
– Антош, я потом все объясню. Это русалка. Небольшая такая, волосы зеленые, Наташкой зовут. Она будет у меня дома жить. Принеси, а?
– Амазонка, с тобой не соскучишься! – хмыкнул Антон, – ладно, че, нормальная просьба! Веди, Слав…
– Мальчики… пропустите, – Степанида подошла к хмурым мужикам, стоявшим плечо к плечу, словно бравые солдаты.
– Стеее-ш, – Гор словил ее за руку и притянул к себе, уткнув лицом в грудь.
– Ты… мокрый, – Степа подняла на него взгляд, от волнения только сейчас разглядев, что свитер и брюки лесника насквозь мокрые, а с бороды течет. Потом пригляделась к другим и охнула. Отступила, рассматривая.
– Никита, что с лицом? Петя… Боже мой, что произошло?!
Пожалуй, она в первые видела женихов в таком состоянии. Лица оцарапанные, у Никиты синяк под глазом, у Петра куртка в крови, нос опух. Более сносно выглядел только Гор.
– Вы… подрались… с Митей?
– Степушка, не волнуйся только, – Петр протянул к ней руку и тут же опустил, спрятав за спину. Но Степанида успела разглядеть опухшие, счесанные костяшки.
– М-мальчики… это он вас так? Митя? А с ним что? Да пустите меня!
– Степанида! – пробасил Никита, – он плохо выглядит, может не надо?
– Хуже вас?! – взвизгнула она и сама поморщилась от собственного голоса, – вы его что, дружно колотили?!
– Ну спасибо за доверие! – возмутился Гор, – мы этого придурка просто держали, чтоб он здесь к херам все не раскурочил.
– Что произошло? Он сделал тебя больно? От чего ты бежала? – спросил Петя, – я дома был, мне так плохо стало, словно… не знаю… как если бы я узнал, что ты умерла… – он глядел на нее с тревогой, все так же пряча ладони за спиной.
– Вот-вот. Пока сюда добрались, едва не обделались! – хмыкнул Гор. Никита поджал губы, потер подбородок и скривился. Еще один синяк Степанида разглядела на скуле мэра.
– Я… он… – Степанида опустила глаза вниз, – давайте дома, а? Где Митя, спрашиваю вас?
Мужчины как по команде расступились и женщина не смогла сдержать крик. Водяник лежал на траве. Из одежды на нем были только спортивные брюки. Его тело походило на синюю, высушенную мумию – кожа, да кости. Под закрытыми глазами черные ямы, щеки впали. Таким она его видела лишь однажды и водяник назвал это обезвоживанием.
– Н-но, как… – Степанида рухнула бы наземь, не подхвати ее на руки Гор, – я же… видела его… с полчаса назад… что… я не понимаю…
– Когда мы пришли, дом раскачивался, как яхта в шторм, блин! – стал рассказывать Никита, – я с отцом ворвались внутрь, остальные не успели. Он… русалку убил. Мы метались, тебя искали. Славик почувствовал запах и умчался в лес. А потом… все как-то быстро. Еле спаслись сами и дурака этого вытащили. Ну… как-то так…
– Он не соображал ничерта, – добавил Петр, – мне кажется здесь на лицо воздействие заклятия.
– Это… приворот, – Степанида плакала и даже не замечала этого, – та водяница его приворожила. Я в болоте русалку встретила и она мне все рассказала. Лея, так звали… водяницу… нарочно ждала меня, хотела, чтобы…
– Что бы ты увидела, – закончил за нее Гор, – все понятно. Ну и дура, сама себя в могилу загнала.
– Но… почему он ее убил… как?
– Шею свернул.
– Боже…
– Стеш, его состояние очень похоже на твое после приворота. Помнишь, ты тогда в больницу попала.
– Д-да… но ведь у меня так случилось из-за того, что приворота было два: от медведя и…
– Отец прав, – согласился Никита, – он реально свихнулся. Орал, крушил все вокруг, словно сам изнутри горел. Больно ему…
– Возможно водяница для надежности несколько приворотов применила? – предположил Петр.
– Этот страшко и есть наш водяник?! – они совершенно не слышали, как подошел Антон, но русалку не услышать было трудно, – не, подруга, это не первая любовь, это первые грабли! Вкус у тебя, скажу честно, так себе…
Они резко развернулись. От увиденного у всех вытянулись лица. Антон, красный как свекла, держал на руках русалку, замотанную в пиджак. А Наташка, нежно приобняв его за шею, ворошила прическу олигарха, глядя на того влюбленным взглядом.
– А этот клевый такой… – добавила шепотом, – не знаешь, свободен, нет? Кажется я пропала… М-м-м… какие глазища…
– Убейте меня… – пробормотала Степанида, уткнувшись лбом в плечо Гора.
– Здрасьте, мальчики! – русалочка приветливо помахала ручкой и снова прильнула к Грозному. Олигарх побелел, затем снова покраснел и послал женихам взгляд полный мольбы о помощи.
– Здрасьте… – хмыкнул Гор, – он не свободен. Скажу больше, почти женат…
– Правда? – ротик русалки обиженно искривился, а в глазах заблестели слезы, однако уже через мгновение грусть сменилась улыбкой и она заявила, – ну, почти не считается!
– Ам-мазонка, я… – начал было Антон, но его оборвал громкий стон водяника.
– Стеш, я не знаю как ему помочь. Ничего кроме твоего ручья в голову не приходит.
– Д-да… хорошо. Давайте отнесем, – совсем тихо сказала Степанида, – Славик, ты как?
Волк неопределенно потряс головой, однако было заметно, что чувствует себя он неважно. Стоял, покачиваясь, поджав заднюю лапу.
– Это я его укусила! – радостно поделилась Наташка, глядя на олигарха осоловевшими глазками, – думала он мою подругу изнасиловать хочет. Теперь вот гниет. К знахарке надо.
У Антона так перекосилось лицо, что Никита едва сдержал смех, не смотря на далеко не забавную ситуацию.
– Так все, валим отсюда! – скомандовал Гор, – Петя, Никита, вы несете водяника…
Глава 40
«Милые взоры, да пустые разговоры»
На Полянку Степанида отправилась с Гором, тащившем на плече Митю, да участковым. Антон с Наташкой был спроважен в Слагалий дом, Никиту отправили за одежей. Петр же ушел восвояси, отказавшись от лечения, как он выразился, царапин.
Водяника без промедления опустили в ручей, а сами сели на бережке, отпочить. Водица вокруг Мити бурлила, искрилась, впитываясь тому под кожу. Мужчина метался, стонал, однако прямо-таки на глазах стал выглядеть краше, аки губка, напитываясь влагой.
– Славик, ты бы промыл рану, – предложила Слагалица, глянув на участкового и отметив испарину на лбу и шибко блестящие глаза, – кажется, у тебя жар.
– Да, что-то я странно себя ощущаю, – надо же, жаба укусила… аж зад отнялся!
– Прости, Слав, это я виновата…
– Перестань, родная… – Славик погладил невесту по щеке и вяло улыбнулся, – а попить можно из ручья? Сушит, типа бухал всю ночь…
– Попей и рану промой…
Степка села у деревца, подобрав ноги и смежив веки. Нервы последние силенки отобрали. Даже плакать не хотелось. Только остаться одной и замотаться с головой под одеялко в опочивальне. Да не все дела завершены покамест. Вот тебе и Новый год…
– Прости его, Стеш… – услышала голос Гора и вздрогнула.
– Почему ты об этом просишь? – спросила скривившись. Говорить не хотелось, а обсуждать измену тем паче.
– Он не виноват! Вспомни, как было тогда с Катериной. Не окажись тебя рядом, кто его знает, что учудил бы я…
– Но не учудил же…
– Мне повезло, ему нет. Но ты ведь понимаешь, в нормальном состоянии этого не могло случиться!
– Почему ты его защищаешь? Раньше был бы рад устранению соперника.
– Обстоятельства изменились…
– Это ты изменился. Сразу после братания. Неужели и правда тот обряд так много изменил?
– Злость ушла. Врать не стану, ревность осталась, но… не знаю, как пояснить, – лесник вздохнул, словно смиряясь с тем, что сейчас скажет, – стоящий водяник, мужик. Да и другие, тоже. Достойные. Поэтому хочу, чтобы честно все было.
– А к Апгрейду что чувствуешь?
– Вот о нем пока говорить неохота. Оставь.
– Ясно…
– Стеш, ты ведь не откажешься теперь от Митяя только из-за этого?
– Только? – хмыкнула, чувствуя, что начинает злиться по-новой. На Митю, на дуру-Лею, на Гора, который не дает покоя, когда и так выть охота.
– Нельзя судить за поступки, которые вынудили совершить! – сказал Гор импульсивно, повысив голос, – никто не застрахован, даже ты!
– Отвали, Гор! Вот сейчас, серьезно, отвали! – прошипела она, открыв глаза, чтобы полоснуть по леснику гневным взглядом, – правильный какой стал! А ты о моих чувствах подумал? Каждый из вас сам по себе. А мне, черт! – она кричала и даже не замечала этого, – мне приходится думать о каждом из вас! Не обидеть, не обделить! При этом выжить, когда только ленивый не хочет мне смерти! Вас сбереги, все пойми, прости и улыбайся?! Я устала, понимаешь, устала?!
– Стеш, перестань! Я не о том, я все понимаю, ты маленькая, слабая женщина и тебе досталось, я не то имел ввиду…
– Если понимаешь, то не лечи меня! Оставь эту тему… И так… тошно…
– Я просто не хочу, чтобы ты под действием эмоций совершила ошибку! Жалеть же потом станешь!
– Я не собираюсь гнать Митю! Я помню пророчество – сберечь семерых! – Степкин голос срывался от крика, ее всю трясло, по щекам катились слезы, – и сберегу! Но вот как жить дальше буду… не знаю, – она, выдохшись, последнее едва прошептала, – как видеть его, как в глаза смотреть… Чертова свадьба, скорее бы все закончилось…
Сзади тихонько подошел Славик, сгреб ее в охапку и усадил на руки. Молча прижал к себе и стал баюкать, как ребенка, зло сверкнув черными очами на лесника.
– Прости… – выдохнул Гор и отвернулся, – просто хотел, как лучше. Объяснить, что Митяй не виноват…
– Все, Гор! Закрыли тему! – Славик покачал головой, – будет еще время. Штефа, а водичка твоя – чудо из чудес. Я бодр и полон сил, как в шестнадцать!
– Лучше стало? – спросила тихо.
– Не поверишь, сразу! А еще желудок тянуть перестал. Язва обострилась, неделю на лекарствах, а тут пару глотков и как ни бывало!
– У тебя язва? Почему не говорил? – Степка оторвала лицо от его груди и осуждающе посмотрела, – давно бы сходили на Полянку.
– Да пустяки, это все из-за работы нервной, привык. Не думал даже…
– Досталось всем нам, да?
– Ничего, – чмокнул ее в макушку, от чего лесник скривился и отвернулся, но смолчал, – прорвемся.
– А как с поиском Матильды? Есть что-то?
– Ноль… – ответил Гор, – как сквозь землю. Судя по обстановке в доме, она внатуре словно испарилась! Ногти красила, бутылочка открытой сталась.
– Слушайте, а может ее украли?
– Или сбежала…
– Не вовремя эта свадьба дурацкая! Черт и не отменишь же…
– Ну все, все! – волк крепче сжал объятия, – давайте отложим ВСЕ разговоры.
– Панни… – донеслось через время со стороны ручья и Степка вздрогнула всем телом от звука его голоса. Прямо каждый суставчик заныл. Не готова она так скоро в глаза ему глядеть. Еще глубже в свитер Славика закопалась, словно укрыться хотела. Гор поднялся и пошел к водянику.
– Привет, дружище! Ты как? – сказал нарочито весело.
– П-погано… Что… со мной? Мы ведь на Поляне?
– Ага, на ней. А ты не помнишь?
– Не очень… – кроме слабости в голосе звучал страх и неуверенность, – я херню сделал, да?
– Давай, потом. Приглашаю в гости, отлежишься, придешь в себя, там и потолкуем.
– К… тебе?
– Ко мне, а что такого? Ты давно мечтал, мою территорию изучить, разве нет? – Гор подмигнул, – вот тебе и повод!
– А… Панни где?
– Ей отдохнуть надо, день тяжелый.
– Черт. Я обидел ее, да? Скажи, не ври мне!
– Тише-тише! Ты слабый еще, а полчаса назад вообще, как столетний трупак выглядел. Давай потом.
– Что с Панни?!
– Митя… – Степанида сделала над собой нечеловеческое усилие и выбралась из спасительных объятий участкового, – я здесь. Тебе надо поправиться… – она подошла ближе, однако не смогла поглядеть ему в глаза, – а со мной… нормально все…
И не в силах больше выносить его присутствие, быстро зашагала к дубу, бросив скупое:
– Домой…
По ту сторону Слагальего дуба Никита ожидал с одеждой для Степки и одеялом для водяника. Женщина схватила куртку, и не дожидаясь остальных, бросилась домой почти бегом. Славик нагнал быстро, подхватил на руки и донес до порога, прижимая к груди.
А дома все тоже оказалось непросто. Едва заперев за собой двери, Степка попала в скандал.
– Не пущу срамницу далее порогу! – верещала не своим голосом Лукерья, – нехай на табурете сидит!
– Кончай обзываться, я тоже умею! – огрызнулась русалка. Она сидела на табурете почти у самой входной двери, рядом топтался растерянный Грозный.
– Народ, что происходит? – спросила устало, прислонившись к стене Степка.
– Хозяюшка! Енто что, делается-то?! – тут же заголосила охоронница, – голые девки в хате…
– Амазонка, Слава Богу! – перебил Антон, – я думал этот цирк никогда не кончится! Твои нас не пропускают!
– Ага, – вздохнула русалка, – ни хлеб-соли тебе, ни чашки чаю с ромашкой озябшей подружке… Гостеприимства – шиш!
– Лукерья, Егорыч… – Степка сжала виски, в попытке взять себя в руки и дожить до того момента, когда доберется до кровати, – это Ната, она будет жить с нами…
Но договорить ей не дал стремительно появившийся мишка. Несмотря на габариты, метнулся к ней, в объятия сгреб, хвойным запахом окутав.
– «Со мной хорошо все, Апгрейд!»
– «Тебе плохо, не ври мне»
– «Жива, здорова. С остальным справимся. Ты как, волновался?»
– «Сперва. Недолго. Потом понял, что ты цела, а болит душа…»
– «Я потом тебе расскажу, ладно?»
– «Я подожду» – и он отступил, нежно рыкнув на ушко.
– Значит, так! Наташка будет жить с нами, – повторила громко, – она спасла мне жизнь, поэтому я прошу вас относиться к ней с уважением.
– Но… как же… – возмутилась Лукерья, – с голыми титьками в хате, полной мужиков?!
– Наташка, тут я согласна. Придумай себе лифчик какой-нибудь, тебе здесь не нудистский пляж!
– Амазонка, – шепнул на ухо Антон, – тут такое было! Если бы не Петя, твои бы нас и на порог не пустили!
– Почему?
– Лукерья громыхала, мол зло в дом не пропустит. Пока Петр не подтвердил, что зла в ней нет – ни в какую!
– Блин, я не подумала. Митя мне тоже как-то говорил, что русалки злые.
– Я не злая! – обиделась Наташка, обиженно поджав губы.
– Ну прости, подруга, ваша слава идет впереди вас! – развела руками, – обращаюсь ко всем, – ту она повысила голос, – Ната у нас русалка не настоящая, от того, что добрая! Так что прошу оказать теплый прием… Повторяю, она спасла мне жизнь!
В ответ тишина. Степка вздохнула и повернулась к Грозному.
– Антош, спасибо тебе. Иди отдыхай, я уже тут сама…
– Может, на Новый год, к нам? – Антон привлек ее к себе, обняв за талию, а позади них раздался вскрик.
– Так он… твой жених? – пискнула Наташка и вытаращила на Степку глаза, – здравствуй, *опа, Новый год, я пришел на елку!
– Мой! Так что закати губу! – Степка чмокнула Антона в щеку и отстранилась, – спасибо, родной. Но мне не до праздника. А вы погуляйте! Зое и Пете привет!
– Амазонка, пойдем…
– Пожалуйста, Антон! Я хочу побыть одна, ладно?
– Ладно… – тут же осекся, увидев ее выражение лица, – но завтра зайду, подарок занесу.
– Так… – Слагалица рухнула на диван в прихожей и прикрыла глаза, – народ… у меня сил – кот наплакал. Поэтому… я вас просто умоляю. Давайте без ссор. Ради меня. Найдите общий язык, разместите Наташку, покормите. Ну что, мне вас учить, в самом деле? Где Веста и Беляна?
– Дык, стряпают! Олявье какой-то… – пробормотала Лукерья все еще обиженным голосом.
– Оливье?! – простонала Наташка, – мое любимое… м-м-м…
– Вот и отлично! Лукерья, познакомь всех. Ну и… празднуйте…
– А ты?
– А я… спать пойду.
– А гулять-выпивать? Ты чего, подруженция? Новый год!
– Погуляйте без меня. Я устала.
– Дык, а чаво сталось? Хде была, болезная? Чаво белая-то такая? – вопрошала Лукерья.
– А ей жених изменил, представляете? – вместо Степки ответила русалка, – но он такой стр-а-а-а-а-шный, зря расстраивается, в самом деле! Я б такого даром отдала!
– Хто?! – опешила клецница и потом добавила нерешительно: – не могет быть…
– Бл* буду! – стукнула себя кулачком в грудь зеленоволосая, – Лейка водяника опоила и на телеса свои соблазнила, вот такая, картошка… так тебя, стало быть, Лукерьей зовут, да? Будем знакомы!
– Едрена Матрена… – охнул Егорыч, – водяник? С иной бабой сгреховничал?
– Лея не баба! Она водяница!
– Пятигуз треклятый! А я ведала, усе мужики – шаврики! Хошь замуж – выбирай кучку поменьше! Эх, чаво делается-то, чаво делается… Она ж к ему накрепко присохла!
– Лукерья…
– Чаво, Лукерья? – клецница вздохнула, – аж в грудях запело, так за тебя, лоху, обидно…
– Поклон низкий за лоху! – Степка поднялась с дивана, поклон отвесила и побрела на деревянных ногах в сторону лестницы, – я к себе, меня не беспокоить, хоть потоп, хоть пожар!
– Мож наливочки?
– Аль истопку затопить, а, барышня?
– Спасибо, ничего не хочу…
– С Новым годом, подруженция…
* * *
– «Я хотел бы себе забрать то, что тебе грудь раздирает»
– «Ничего, Апгрейд, ничего…»
– «Прости его, легче станет»
– «Простить можно, а вот забыть…»
– «Это всего лишь испытание. Как обычный шаг, который ты легко можешь сделаешь одной ногой. Шагни, а случившееся оставь за спиной»
– «Ты удивительно мудр для медведя»
– «Я долго жил»
– «Спасибо, что ты всегда рядом»
– «Что ты. Мне за счастье. Тебя благодарить стоит»
– «Бери Фича и идите праздновать к остальным. А я посплю»
– «Не хочу, мне с тобой лучше. Спи, я буду охранять…»
– «Знаешь, я почему-то думала, судьба Слагалицы – счастье и безграничная любовь. Но судя по Нидаре, мне или даже бабушке Евдотье, и здесь применима поговорка «Сапожник без сапог»»
– «Не думай так. Твоя судьба Слагалицы только начинается»
– «Вот это и пугает…»
