Текст книги "Болтливой избы хозяйка 2 (СИ)"

Автор книги: НатАша Шкот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)

– З-злокоман! Да штоб… тебе в жупел свалиться! – в заикавшемся голосе Лукерьи прозвучал истинный страх.

– Почти словил, балаболка черноротая! – процедил сквозь зубы лесник и повернулся в другую сторону, растопырив ладони.

– Стоп! Перестаньте! – Степанида вскочила с места, свалив стул, – да вы что, сдурели?

– Ты Стеша, как хочешь, но клеветать на мать я не позволю! – Гор повернулся лицом к хозяйке, глаза его сверкали гневом.

– Да, хорошо, конечно, успокойся, пожалуйста! – Степка миролюбиво подняла руки, – Лукерья! Ты что себе позволяешь? Нельзя же никого обвинять без доказательств! Мало ли ведьм на свете существует?

Но прежде чем Лукерья успела что-то ответить в свое оправдание, заговорил Антон:

– Ведьма местная, – сказал он, не глядя на Гора, – по крайней мере, так они сказали…

– Да бред! Мало ли что козлы наблеяли! Кому вы поверили? – лесник походил на затравленного зверя, у которого в любой момент слетят тормоза, – мать всю жизнь только добро делала! Нахрена ей хотеть твоей смерти?

– Ну, допустим у твоей матери был повод меня не любить… – Антон шумно выдохнул и поднялся на ноги, – меня, а теперь и Степаниду…

– Эй! А меня-то за что? – опешила Слагалица.

– Все просто. Земля… – Антон бесстрашно подошел к озверевшему леснику и молча протянул ему какие-то бумаги, – смотри сам.

Гор выхватил бумаги из рук Грозного, сел за стол и долго их изучал.

– Ну, и? Объясни! – рыкнул он, отшвыривая от себя увесистую пачку листков.

– Амазонка, помнишь я подарил тебе на день рождения участок? – Антон обратился в женщине, игнорируя Гора.

– Припоминаю, но прости пожалуйста, вылетело из головы, я так и не открывала еще документы…

– Ничего… Так вот. Ни для кого ни секрет, что много земли в этом селе принадлежит мне. Я… хотел… планировал построить большой отельный комплекс на берегу реки. Место живописное, река, лес… Да погодите вы возмущаться! – махнул рукой, увидев, как участковый и водяник открыли рты, – я же сказал «хотел». Короче, с Амазонкой я познакомился тоже только потому, что собирался выкупить ее участок. Мне как раз только его и не хватало для целостного проекта. По соседству уже все выкупил.

– Шустрый ты! – ухмыльнулся Гор.

– Это бизнес! – грубовато ответил Грозный, – и я уже сказал, что эти планы в прошлом.

– Гор, пожалуйста, пусть Антон договорит!

– Когда я понял, что Амазонка не продаст мне свой участок, а без него все равно ничего бы не вышло, ну и плюс… – он замялся, – чувства… Я решил, подарю все что удалось купить, ей. Тем более, наивно полагал, что… в общем… женюсь на ней.

– Эм… не знаю что и сказать… – промямлила Слагалица, – вообще-то я хотела вернуть тебе подарок, но совсем забыла!

– Не надо, Амазонка! – возразил Антон, – эта земля должна принадлежать только тебе! Сама посуди, Полянка и куча земли возле нее будут уже по закону твоей. Мало ли что со мной может случиться… а кто-то другой… не станет церемониться и… вынудит тебя продать.

– Ой, давайте без сантиментов. Я охренительно рад, что ты у нас такой богатый жених, но мать моя здесь каким боком? – Гор нетерпеливо постукивал пальцами по столу, не скрывая нервозности.

– Матильда приходила ко мне. Угрожала, ругалась… Что мол я ирод, собрался строить отель на земле, на которой еще ее предки редкие травы собирали, мол историческое место, и что-то там еще бла-бла-бла. Тогда я не особо прислушивался. Прости уж, отшил да и все. Не буду рассказывать, сколько емких эпитетов прилетело в мой адрес, думаю вы сами можете представить до чего красноречива Матильда. Не веришь, Никиту спроси, только он смог ее утихомирить и забрать с моего двора. Пока он ее в машину паковал, я слушал обещания проклятия до седьмого колена и хм… навечное нарушение половой функций, – усмехнулся Антон, – так что… был повод у твоей матери желать зла мне и Амазонке.

– Все равно не верю! Да, мать человек эмоциональный, да, любит выразиться, но она не способна на зло! Да она – открытая книга!

– Мы могли бы ее спросить, – оборвал его Вячеслав, – вот только с этим проблема, Гор. Твоя мать исчезла. Я сам не сторонник поспешных выводов, но если ей нечего скрывать, то где она?

– И еще… – добавил Митя, – Гор, а ты знаешь, как погиб твой отец?

__________

Доилица – мамка, кормилица;

Гащи – мужское нижнее белье;

Злокоман – враг;

Жупел – адова смола

_________

– Что? А отец здесь причем? – Степанида, поняв, что лесник находится на грани и, дабы хоть как-то его успокоить, обогнула стол и положила ему руки на плечи. Осторожно погладила, затем обняла, прижавшись щекой к щеке.

– Гор, пожалуйста… И… мальчики, давайте не будем никого обвинять. Просто рассматриваем варианты!

– Никаких обвинений, Гор! – заверил Антон, – голые факты и проработка версий.

– Ладно, проехали, продолжайте… – Гор разомлел от объятий Степки, а из голоса исчезли угрожающие нотки, – валяй водяник, что про отца сказать хотел?

Степанида, обрадовавшись, что удалось успокоить самого взрывного из женихов, чмокнула его в лоб, но уходить пока не решилась. Осталась рядом, легонько поглаживая плечи.

– Оговорюсь сразу, Матильда не виновата… – начал Митя, – но я узнал кое-что о ее связи… невольной связи с огневиком, по мнению моего деда Мечислава… – и водяник поведал, как Николай-Негослав много лет назад, неведомым образом заставил Матильду открыть проход в мир умерших, с целью отыскать душу Нидары, о битве с хлынувшей оттуда нечистью и о гибели прошлого лесника. А так же о том, что эта затея успехом не увенчалась. Негослав не добился желаемого.

– Мы не смогли выяснить причину гибели отца. Его нашли в лесу со множеством ран… не совместимых с жизнью. А так как произошедшее случилось не в человеческом лесу, тело пришлось хоронить тайно… Официальная версия – пропал без вести, утонул в болотах, – грустно сказал Гор после Митиного рассказа, закрыв глаза. Он откинулся на стуле, подставляясь под ласки Степаниды. Горькая складка пролегла у его губ. Воскресли неприятные воспоминания и не менее мерзкие новые факты. Затем он тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Поймал женские пальчики, сжал своими огромными и добавил решительно, – но я все равно должен проверить, правда ли это.

– Каким образом? – поинтересовался Вячеслав, – если сам говоришь, что даже тогда, по свежим следам, не смогли выяснить причину смерти.

– Я тогда молод был, почти ничего не умел. Сейчас знаю способ. В общем, мужики… мне уйти надо, – он сжал ладони Степки еще сильнее, почти причинив боль, – Стеша остается под вашей охраной.

– Ты… когда вернешься? – спросила она, встревожившись, – а… может лучше не надо никуда ходить? А, что если хапуны нападут на тебя и…

– Стеша, твоя вера в мои силы прямо окрыляет, – скривился он, словно кислого квасу хлебанул.

– Н-нет, я просто волнуюсь, – прикусила она язычок и недовольно засопела.

– Сейчас я, пожалуй, даже бабок бы отвалил за возможность подраться, – он резко встал, крепко обнял женщину, а потом отстранил от себя, – а ты дома сиди, поняла?! – и таким тоном это было сказано, что она и пикнуть не решилась, – я приду завтра! А там и Никита вернется. Будет тебе клятва, будет и ритуал. А потом… короче мужики, вы как хотите, а я считаю к хапунам пора в гости завалиться. Оборзели!

После ухода лесника сосед решился поведать еще нечто интересное, что окончательно смешало мысли и разрушило предполагаемые версии случившегося, которые успели сложиться в головах присутствующих.

– Есть еще кое-что… о чем я не стал говорить при Горе… – пробормотал задумчиво, – я думаю что Стас… тот, который бывший жених Зои…

– И мой бывший деловой партнер в одном проекте, – скривившись, добавил Антон.

– Да. Этот Стас… он не двоедушник. Он… василиск…

– Ширше грязь, навоз явилси! – охнула Лукерья, – чаво делается-то…

– Таааак, – протянула Степка, сдавив виски, – а это еще что за зверь такой??

– Ну… касательно этого существа слишком много разные баек, я расскажу одну из самых простых… – Петр усмехнулся каким-то своим мыслям, и выдал невероятное: – раз в сто лет, черный петух, которому исполнилось семь лет, несет яйцо…

– Э-э-э, минуточку, – перебил Вячеслав, – петух? Петух несет яйцо?

– Совершенно верно, – кивнул сосед, – я предупреждал, что версии невероятные…

– Да ладно, подумаешь, петух снесся! – истерически, громогласно, на всю кухоньку хохотнула Степка, – самовозгорающиеся люди, оборотни, русалки и домовые значит вероятно, а яйцо петуха – невероятно?!

– Милая… – встрепенулся Митя, – ты как? Может остальное завтра, а? Сегодня отдохнешь?

– Нет! – взвизгнула Степка, – я нормально! Рассказывайте!

– Семилетний черный петух несет яйцо… И вот дальше различные варианты, что с ним может произойти и кто из этого яйца вылупится. Если его на десять лет зарыть в навоз, вырастет дракон. Если проглотит животное – со временем мутирует в жуткого монстра, а если женщина… эм, выносит в себе, то… в общем родится… некая тварь, внешне один в один, как человек. Слышал, случалось внешнее сходство с… не знаю, можно ли назвать ту женщину матерью…

– Погоди, а что значит «выносит в себе»? – полюбопытствовала Степка, – при себе, ты хотел сказать?

– Чаво ты как муженеискусная, право слово! – вклинилась клецница, – в ложесну она яво сует…

– К-куда?

– В… утробу, Степушка, уж прости…

– Ой, фу-у-у…

– Отож! – хихикнула клецница, в отличие от соседа не устыдившись деликатной темы, – теперича достижно?

– Гадость какая…

– Ну, в общем да… – согласился Петр, – так вот, василиск очень предан «родившей» его женщине. Поэтому расколоть его было крайне сложно…

– И? Ты считаешь, что Стас может быть… эм… «сыном» Матильды? А кто кстати помнит, как он выглядел?

– Ну, с Гором точно сходства нет, – ответил Антон, – ну какой, обычный парень ничем не приметный. Ну разве что… рыжий… А какого цвета в молодости у Матильды волосы были?

– Дык, аки огонь, – вставила Лукерья, – рыжее не бываить! Как по селу шла – токмо ее видать!

– Ну, рыжие волосы ведь не доказательство того, что Стас – Матильдин… э-э-э, точно, можно называть его сыном? – брезгливо скривилась Степка.

– А я ведаю, как спознаться, выродила ли баба василиска! – радостно закричала охоронница, – я ведаю!

– Откуда? – удивилась Степка.

– И как? – воскликнул Петр.

– Откудва, откудва… – пробурчала Лукерья, – чаво я, увечная? Мы, значится, тож не дармоеды, ведаем, за что хлеб хозяйский едим!

– О-о-о, затарахтела! – перебил ее Егорыч, – на похвалы просится! Бай ужо, об чем начала!

– Тебя не спросила, – обиженно парировала Лукерья.

– Лукерья, в самом деле! – возмутилась Степка, – что с тобой сегодня? Кидаешься на всех?!

– С печи спозаранку ебрушилась, – вместо Лукерьи ответил Егорыч с ехидным смешком, – обнощь сны про Ерошку глядела-глядела, да недоглядела!

– Окстись! – кажется Лукерья впервые не знала что ответить и снова пролепетала, – окстись, баламошка!

– Народ! – для пущей строгости Степанида даже по столу хлопнула, – мне стыдно за ваше поведение!

После этих слов женихи дружно опустили головы, скрывая улыбки. Как бы там ни было, перепалка охоронников отвлекала, тогда как происходящее в последние дни только удручало.

– Лукерья, так ты поделишься с нами, как опознать женщину, которая «родила» василиска?

– У ей зндебка имеется в форме гадюки, – тихонько, пристыженно ответила клецница, – мне мамка исчо сызмальства сказывала…

– Хм, ну это нам не очень помогло… Я не видела у нее родинок… вроде…

– Ну да…

В образовавшейся тишине каждый размышлял об услышанном, поэтому, когда у олигарха пиликнул полученным сообщением телефон, все вскинулись. Антон разблокировал телефон. Долго читал сообщение, а затем вздернув бровь, заявил:

– Петя прислал видео с камеры наблюдения. Здорово, я и забыл о ней!

– Так давай скорее смотреть! – Слагалица схватилась с места, а за ней и остальные женихи. Обступив олигарха все дружно уставились на экран его телефона.

Изображение было нечетким, с некоторым торможением и рябью. Однако удалось различить три фигуры на полу темной комнаты без окон, освещенной лишь тусклой лампой. Одна из фигур вдруг поднялась и начала метаться от стенки к стенке, схватившись за голову.

– Это Стасик, – сказал олигарх. Он хотел еще что-то добавить, но осекся, потому что Стасик резко остановился и задрал голову вверх.

– Он что-то бормочет? – спросил участковый, – вроде губы шевелятся. А звук есть?

– К сожалению нет…

– Гляди, эка яво раскорячило! – охнула Лукерья. И действительно, Стасик вдруг изогнулся дугой, став почти на мостик, затем упала на пол и стал извиваться.

– Чего это с ним?

Но ответить Степаниде было некому, потому что все не дыша смотрели, как Стасик, перестав ползать по полу, медленно встал и качаясь направился к одной из фигур, предположительно спящей в углу помещения.

– А это хапун, – прокомментировал Антон.

– А что он… – начала Степка и вдруг испуганно вскрикнула. Стасик присел возле хапуна и возложил на него обе ладони, от которых полыхнул огонь, как он горящей головешки. От чего-то хапун сгорел быстро, даже не успев проснуться.

– Мать честная! Так енто он яво…

Все остальные молчали, затаив дыхание глядя, как Стасик повернулся к третьем арестанту. Некифор не спал. Увидев, что произошло с сокамерником, он попытался сбежать, метался, колотил руками в дверь. А горящий василиск между тем быстро приближался к нему. У него горели уже не только руки, но даже голова и ноги.

– Боже мой! – Степка закрыла лицо ладонями не в силах смотреть, как Стасик сжигает Некифора. Опосля он отошел на несколько шагов и загоревшись еще сильнее, истлел в считанные секунды, рассыпавшись в пепел.

– Твою мать! – выдал Антон, выключая телефон, – я в шоке!

– А почему они у тебя в одной камере находились? – поинтересовался Вячеслав, – кто же подельников в одной камере закрывает?

– Какая нахрен камера? – возмутился Антон, – у меня что, тюрьма? Я их в винном погребе запер…

– Перестань, Славик! – пристыдил участкового Петр, – кто мог знать, что василиск умеет самовозгораться?

– Стоп! Стоп! – Степка так быстро подскочила с места, что едва не упала, – я читала про него, я вспомнила! В книге, которую подарил Николай! Точно! Лукерья, Лукерья, где книга? – кричала она.

– Чичас обнаружим, не голосуй! – ответила охоронница и тут же на стол упал толстый фолиант-подарок Степке на день рождения от Николая. Хозяйка схватила книгу и долго ее листала дрожащими руками, приговаривая:

– Сейчас… где-то здесь… а вот оно… – и зачитала вслух дрожащим голосом: – «Данное чудовище является огненным змеем, который может убить людей дыханием, либо взглядом. Он появляется на свет из яйца, который снес семилетний петух, зарытый в горячем навозе, или который был высижен жабой. Если учесть последний случай, тогда у василиска может быть петушиная голова, змеиный хвост и жабье туловище. Петушиный гребень будет словно корона, и благодаря этому и происходит его название…» так это не то… минуточку… где же я видела?…

«Если верить поверьям, крестьяне боялись держать у себя дома черного петуха, которому было больше семи лет. Отличить этого петуха можно было, благодаря его крупному размеру, а вот яйцо наоборот, должно иметь маленький размер, круглое, черного колера. В случае, если девушка, обладающая магической силой, решит продержать это яйцо шесть недель в своей утробе, тогда из него появится василиск, который всегда будет слушаться свою хозяйку, защищать, приносить золото и рассказывать тайны…» так, вот, точно нашла! «Когда же василиск теряет свою ценность, хозяйка дает ему ментальный приказ и чудище вынуждено самоуничтожиться. Обычно это самовозгорание…»

– Твою мать! – вновь выругался Антон.

Не известно, о чем подумали остальные, но ясно было лишь одно. Огневик к гибели пленников никакого отношения не имел.

__________

Ложесна – утроба;

Муженеискусная – девственница, то есть не познавшая мужчину;

Отож! – вот так-то!

Достижно – понятно;

Обнощь – всю ночь;

Зндебка – родинка или родимое пятно;

Окстись – перекрестись

«Что червь в орехе, то печаль в сердце»

Женихи разошлись. «Военный совет» вышел до того напряженным, что даже сосед выглядел уставшим и донельзя сосредоточенным. Антон поспешил домой, узнать как там Зоя и Петр. Вячеслав откланялся, сказав, что хочет посоветоваться с Лапой, так как друг – единственный, от кого в данной ситуации можно ждать помощи, или дельного совета. Митя сказал, что запустил дела и ему срочно надо кое-что сделать.

Они ушли, стребовав со Степки обещание не выходить из дому и встретиться завтра. Один лишь мишка остался, чему хозяйка была несказанно рада, не желая оставаться самой.

Попросила Егорыч разжечь камин, уселась перед ним прямо на пол и уставилась на огонь. Мишка тут же расположился позади, свернувшись калачиком. Слагалица прилегла, расположившись как в кресле, «укутавшись» в тепло и защиту своего самого удивительного жениха.

В голове было пусто, как она не старалась собраться с мыслями и обдумать сложившуюся ситуацию. Не получалось. Казалось, есть во всем случившемся нечто незримое, но шибко важное, что она упустила, позабыла и стоит только напрячься, обнаружится та самая тонкая ниточка, дернув за которую, клубок тайн распустится. Вроде на поверхности оно, но никак не обнаруживалось.

Повздыхала Степанида, да делать нечего. Утомленная и морально обессиленная она побрела в душ и спать. Мишка остался у камина, облюбовав местечко, наотрез отказавшись от комнаты.

* * *

А тем временем Никита…

Никогда прежде не испытывал мэр небольшого поселка с романтичным и многообещающим названием «Счастье» так много боли прямо в середине своей широкой груди.

Никогда. Даже когда понял, что Гор ему не родной отец. И даже когда Катерина ушла к нему же, после слов любви, клятв и планов на будущее. Даже тогда боль не ломала грудину клещами. Даже тогда он не чувствовал себя пустым, дырявым, никому не нужным.

В общем-то он догадывался, что настоящему отцу не нужен. И даже не претендовал ни на что. Но после очередной ссоры с лесником, которые учащались по мере взросления приемного сына, злые слова, брошенные сгоряча, подтолкнули его пойти на встречу со Стрибогом.

Ему было лет пятнадцать, когда он неожиданно обнаружил в себе способности управлять воздухом. Не поверил сперва, решил примерещилось, ошибся. А когда понял, что силы реальны, долго держал в секрете способности, не решаясь пользоваться ними. Наоборот запретил себе пользоваться ними, опасаясь измениться, стать не таким, как все.

Так же внезапно, как пришли умения, пришло понимание кто он есть. Просто однажды понял и все. Но и это ничего не изменило в его жизни. Как бы так ни было, у него была обычная человеческая жизнь, человеческие мечты и планы на жизнь, которые были ему нужны, чтобы считать себя целым, настоящим, живым.

Искать встреч с богом-отцом не планировал. Предпочитал забыть, не думать, не вспоминать. И в общем-то неплохо справлялся.

Но потом все изменилось. С появлением Степаниды и пониманием, что его цели отныне иные и прожить жизнь придется по-другому, стал чаще задумываться о разговоре со Стрибогом. Ссора с Гором лишь подстегнула.

То, что он узнал о своем рождении, об отношении великого бога к своим, так называемым детям, лишило почвы под ногами. Он внезапно понял все о себе. Пазл сложился в картинку, которая повергла его в шок. Не нужный никому, матери, настоящему отцу, приемному родителю, бывшей любимой и чего таиться, настоящей невесте тоже. Ведь нет у нее к нему истинных чувств. Скорее легкая симпатия, навеянная чарами жениховского обряда. И даже надежды нет на сильные чувства, на то, что принадлежать будет лишь ему одному. В лучшем случае он может рассчитывать на осколок внимания и одну седьмую сердца.

Обид не было. Гадко было. Мерзко от себя самого. Что появился на свет не от любви и претендовать на ту самую не может. Почему? Не достоин, не такой, неправильный? А, плевать! На все плевать! На всех!

Он шел по родному селу, не замечая острого холода, принизывающего, усиливающегося ветра, колючего мороза, прибирающегося под тонкий свитер. Боль рвала на миллиарды частиц, выжигала кровь и гнала его вперед.

Требовалось что-то сделать. Срочно выплеснуть ее наружу, не то она поглотит его целиком, а затем, прорвавшись наружу, наделает бед. Никита сорвался и побежал. Не замечая дороги, не обращая внимания, что село осталось позади. Пришел в себя, когда сугробы стали доходить до пояса. Остановился, огляделся.

Он находился посреди поля, перед густым старым лесом, а вокруг лишь ночь, ветер да его всепоглощающая боль. Мужчина поднял голову к звездам и заорал. Громко, на всю силу своих легких. Выплескивая кручину с воплем из самой души. Он кричал, выл, рычал, извлекая из горла жуткие звуки, упав на колени. Его «рвало» болью, выворачивало наружу бесконечно долго, даже тогда, когда казалось, что силы завершились.

И лишь упав ничком, понял, что лежит на голом поле, абсолютно бесснежном. Приподнялся на локтях и опешил. Части леса перед как и не бывало. Щепки, переломанные стволы да отголоски бури, крутившие клубки мелких снежинок.

Качаясь, он поднялся на ноги и побрел прочь, чувствуя наконец пустоту и чрезмерную усталость.

На пороге небольшого, его личного дома, воздушника ждал сюрприз в лице бывшей невесты Екатерины. Девушка сидела на ступенях, кутаясь в длинную шубку и курила.

– Боже! Никита, наконец-то! Я третью ночь тебя караулю! – воскликнула она, отбросив сигарету и поднимаясь ему навстречу.

– Напрасно, – ответил мэр устало, отодвигаясь, не дав девушке кинуться себе на шею.

– Что случилось? Куда ты пропал, почему не отвечаешь на звонки? – продолжала Катерина на повышенных тонах.

– Отвали, – не было у Никиты сил, а желания так и подавно на разговоры с бывшей.

– Что? Ты напился? – опешила девушка.

– Я устал, говорить с тобой не хочу, поэтому – отвали! – он гаркнул на нее, надеясь, что она все-таки отстанет и исчезнет. Но не тут-то было.

– Какой грубый! – фыркнула она, – но я заслужила, поэтому прощаю тебя!

– Не утруждайся, – Никита отодвинул девушку и открыл дверь. На пороге на миг остановился и добавил, – в твоих интересах уйти прямо сейчас. Хочешь поговорить – приходи завтра, а лучше – никогда! – и захлопнул дверь перед ее носом.

Не слушая вопли девушки, заперся и побрел прямо в ванную. Достал ножницы, бритву и стал безжалостно состригать бороду. С наслаждением отмечая, как в зеркале исчезает сходство с не любившим его родителем. Его гордость, борода, за которой он трепетно ухаживал, сейчас являлась тем, что делала его практически копией Стрибога. Поэтому он с насаждением уничтожал ее.

Выбрился до синевы, изрезавшись, залез под ледяную воду, желая вытравить из себя даже воспоминания о том, кто есть. Ледяная вода не помогла. Так же как и горячая. Жизнь не желала возвращаться. Боль ушла, но оставшаяся на ее месте пустота заполоняла сердце, вымораживая до самого дна.

Поглядев в зеркале на свое новое лицо, прочел в янтарных глазах решение. Четкое, явное, как дерьмо на белом снегу. Он отказывается. Отрекается от своей роли в жениховской лихорадке Слагалицы. И от поста мэра тоже. С сегодняшнего дня у него будет иная жизнь.

* * *

«Любовь – что морковь: полежит и завянет»

Приняв сие решение, Никита тут же оделся, посчитав, что такие известия надобно доносить тут же, без промедления. Но как только отворил дверь, в дом ворвалась Катерина.

– К-козел! – выругалась она, стуча зубами, – я ж чуть н– на смерть не замерзла!

– Черт! Да что ты привязалась? – Никита от досады врезал кулаком по дверному косяку.

– П-послушай меня! – взмолилась девушка посиневшими губами, – я не могу больше в себе это носить! Оно меня мучит… П-пожалуйста! – на последних словах голос ее сорвался до визга.

Никита пригвоздил бывшую невесту к полу тяжелым взглядом. Ноги горели, так сильно хотелось выйти прочь, совсем к другой женщине, поговорить, объяснить мотивы. Степанида мудрая, она поймет. Но черт дери Катерину… Не вышвыривать же ее силой.

– Ладно, – выдохнул разочарование и беря себя в руки, – пятнадцать минут! Выкладывай и уходи! Но предупреждаю сразу, хоть слово про твою любовь к… Гору – вышвырну нахрен!

– Как грубо, – скривилась девушка, – но заслужила, я знаю…

– Время пошло! – перебил Никита.

– Налей мне хоть чаю, что ли! У тебя не намного теплее чем на улице!

– Не нравится – дорогу знаешь! – отрезал хозяин дома, но тем не менее пошел в сторону кухни. Катерина побрела следом.

Она расположилась на кухонном диванчике, сбросив меха, поправила прическу. Приложила к замерзшим щекам ладони с идеальным маникюром и послала Никите долгий проникновенный взгляд. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он молча поставил перед нею чашку со свежезаваренным чаем, сел на табурет напротив и велел:

– Говори!

– Ты побрился! – Катерина жадно исследовала его гладкие, белые щеки, – тебе так больше идет! Помолодел! – восторг был неподдельным.

– Ближе к делу!

– Да что ж ты колючий, как кактус! – обиделась Катя, подвигая чашку ближе и грея об нее озябшие пальцы, – я скажу… дай хоть настроиться…

– Настраивайся. Я жду! – сказал коротко и отвернулся.

– Для начала я извиниться хочу… – пробормотала она спустя какое-то время. Никита промолчал. Поэтому она продолжила, – я не маленькая и понимаю, что то, что я сделала, простить трудно, но все же…

– Я тебя простил, – прервал Никита, не поворачивая головы в ее сторону, – давно.

– Да нет! – воскликнула девушка, – не так! Ты не так меня простил! – в голосе послышались приближающиеся слезы.

– Как умел, так и простил, – пожал плечами.

– Мне нужно иначе… – сейчас ее голос оборвался до шепота, она потянулась к нему через стол и коснулась руки. Никита не шелохнулся, – я… готова на все ради этого…

– Не понимаю. Я же сказал, что простил тебя, Екатерина! И это не просто слова, – он наконец повернулся к ней, – Я! Простил! Тебя! – он столько чувств вложил в эту фразу, что девушка отшатнулась.

– Я… хочу, чтоб ты называл меня снова… Кэтти. Своей Кэтти… – мольба в некогда любимых глазах сейчас кольнула раздражением и мужчина психанул.

– Чтооооо? Ну неееет! – Никита подскочил на ноги, уперся кулаками в стол и склонился к ней ближе, – ты хочешь… вернуться ко мне?

– Да! – выкрикнула она и оплела руками крепкую шею, – хочу! Мечтаю! Брежу! Спать не могу! Никита! Никитушка, любимый мой! Прости меня! Молю тебя! Ну, хочешь, на колени стану перед тобой?!

Никита до того удивился, что какое-то время даже пошевелиться не мог. Катя хочет вернуться? Вернуть всю ту сказку, которая была между ними? То теплое лучистое счастье, которое наполняло сердце и делало из него всемогущего придурка? Вернуть невозвратное? О чем она толкует?

– Я не знаю, что нашло на меня… Почему я сделала то, что сделала?! – ее голос срывался с шепота на крик и снова в шепот, – наваждение, колдовство… не знаю?! Я ведь тебя так любила, я с ума сходила, бредила тобой, свадьбы ждала…

– Перестань… – прошептал Никита и закрыл глаза.

– Милый, любимый, пожалуйста, прости меня! – продолжала девушка, цепляясь за него изо всех сил. Она вскарабкалась коленями на диванчик и повисла на нем, прижавшись грудью, – хочешь, я всю жизнь буду искупать свою вину? Все-все сделаю! Верь мне! Я так раскаиваюсь, так раскаиваюсь! – девушка принялась покрывать его лицо и шею быстрыми холодными поцелуями, стараясь подобраться к губам. Никита неожиданно вырвался. Девушка едва удержалась, чтоб не свалиться.

– П-перестань! – повторил и поправил взлохмаченную прическу дрожащей рукой, избегая глядеть ей в глаза, – не надо ничего…

– Никита, нет, не отвергай меня! – закричала она, вскакивая и подбегая к нему. Обхватила ладонями лицо, повернула к себе, – молчи, не отвечай сейчас, хотя бы подумай! Я понимаю, какую обиду тебе нанесла, как опозорила на все село! Я каждому в этой долбанной деревне расскажу, какой идиоткой была, хочешь, покаюсь?!

– Остановись, Катерина! – прохрипел Никита и вырвался из захвата ее рук, – не унижайся. Незачем!

– Есть зачем! Я борюсь за любовь! – она даже ножкой притопнула.

– Нет ничего! Нет любви! – он крепко сжал девичьи плечи, да так, что не шелохнуться, и процедил сквозь зубы:– поэтому не трать время и слова. Не унижайся! Поняла? Я тебя простил. Простил и вычеркнул!

Катя заплакала. Крупные слезинки одна за одной выкатил из ее красивых глаз и покатились по щекам. Но она упрямо нахмурила брови и возразила:

– Я не верю! Ты врешь! То, что было между нами умереть не могло! Хочешь, докажу?

И она, вырвавшись из его рук, молниеносно сдернула свитер, оставшись в джинсах в обтяжку и черном кружевном бюстгальтере.

– Нет! – Никита отшатнулся от нее и снова отвернулся, – оденься! Я тебя прошу…

Но Катерину уже было не остановить. Она стянула джинсы, разбросав ботфорты по кухне и расстегнула лифчик. В одних лишь крошечных стрингах обошла мужчину и стала перед ним, распуская волосы.

Никита сглотнул. Катерина была очень красивой. И фигура у нее была до умопомрачения сексуальная. Тонкая талия, высокая грудь. В штанах мимо воли потяжелело. У него так давно не было женщины… Считав желание в его глазах, девушка возликовала и шагнув вперед, прошептала страстно:

– Возьми меня!

* * *

«Любовь – не картошка, не выкинешь за окошко»

Степанидке не спалось. Кошмары умаяли. Один за одним, один за одним. И как зачастую бывает во сне, просыпаешься в ужасе, а что привиделось – вспомнить не удается. Так и она, подскочила, уселась посреди нового ложа с колотящимся сердцем и уставилась в темноту. Круглого ложа, хочется заметить. Антон не поскупился для невесты, приобретя красивую, обтянутую бледно-розовой кожей кровать, явно стоящую кучу деньжищ.

В груди клокотало, дыхание сбивалось, а липкий пот холодил спину. И до того тревожно было, как накануне беды большой. Едва погасила желание позвонить каждому жениху, дабы убедиться, что с ними все хорошо, ведь ночь глупая.

Спустила ноги с кровати с намерением умыться, да попить студеной водички, смирившись, что про сон теперь придется позабыть. Крайне удачно оформил Грозный ее закуток, сделав так, что спускаться вниз не требовалось, все было под рукой, и миленькая дамская душевая, и просторная гардеробная, и спальня-будуар.

Да вот, успокоиться не помогла водичка, а контрастный душ не смог утихомирить бурю в сердце. Выйдя из душевой, Степка принялась нервно мерять шагами спаленку, пытаясь расшифровать собственное состояние. То распрямится, спинку выгнув, то пополам согнется. Что же такое нашло, не охнуть, не вздохнуть, словно посередке груди корова копытом приложила?

Что-то случилось, уверилась она, вот только не могла понять с кем. И досада такая обуяла, хоть плачь. Что произошло? Кому плохо? Чертовщина! Так вот как женихи распознают, что с ней беда. Вот только ей, как определить кого спасать, куда мчать сломя голову? Гор влип в беду? На Никиту хапуны напали? Антон в беде? Может у Славика неприятности? Или… Митя? Господи, а если с Петей что?