Текст книги "Болтливой избы хозяйка 2 (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)
Глава 46
«Ждали обозу, а дождались навозу»
День продолжал удивлять. Теперь женихи остолбенели от красоты Поляки. А та уж порадовала, так порадовала. Клематис зацвел. Старого ветхого деревца более не видать. На его месте, словно нарочно установленная арка из разноцветных, остролистых цветков, приковывала первый взгляд, а потом и все остальное: амаранты в человеческий рост, невероятно яркие петуньи, настурции, перекинувшиеся уже на деревья.
Даже сама Слагалица изумленно ахнула, едва ступила на свою землю. И пока женихи, с искренним любопытством оглядывались по сторонам, мысленно поблагодарила Полянку за этот подарок.
– Рыженькая, глупый вопрос, но ты что, вызывала декоратора? – спросил Митя.
– В прошлый раз ничего этого не было, – подключился Славик.
– Нет, мальчики, это все Полянка! Ну и немного я! – сказала гордо.
– Красиво у тебя! – Антон прошелся, озираясь.
– Ох, ничего ж себе… – присвистнул Никита.
– Здорово!
– Спасибо, Степушка! У тебя здесь чудесно!
Выслушивая хвальбы, Степка и сама цвела ярче своих питомцев. Пусть и старалась она более для самой Полянки, чем ради сегодняшнего дня, но все равно приятно пожинать плоды своих трудов.
А потом как-то резко все смолкли. Степка напряглась, ощутив – началось. Сердце совершило кувырок, подскочив к горлу. Во рту пересохло.
Ранее она часто представляла, а как оно будет-то? Ведь сама свадебка пугала по-более призрачно маячащего будущего. Неужели сами боги спустятся к ним? Жуть-то какая. Не сказать что честь, но если подумать, кому из смертных доводилось видеть богов, а? Или на обряд пожалует только зачинщик, он же Числобог? Как знать что и как делать, слова какие говорить? А еще тревожилась, справились ли с испытаниями? Удалось ли ей сделать все по божьему завету?
И вот сейчас, наконец, наступил тот миг, когда на все вопросы будут получены ответы. А страшно стало так, сильнее, чем когда ее украли хапуны.
Поворачивалась медленно, подсознательно желая оттянуть миг истины еще на пару секунд. Вдох, попытка взять себя в руки и не дрожать. Боковым зрением заметила, как порывисто шагнул вперед Гор, как сжались кулаки у рядом стоящего Мити, услышала, как едва слышно чертыхнулся Славик. «Вот и все, мамочки…»
* * *
Все случилось, как предвещала Лукерья. В самом центре Полянки, аккурат вокруг арки, засветилась земля. Так, словно из-под нее пытались пробиться яркие лучи. Это было… красиво, волнительно и донельзя торжественно. И Степа более ничего другого не видела, остальное затерялось. Только то, как подземные лучи аккуратно выжигают вокруг клумбы древний символ соединенных вместе четырех колец с несомкнутыми краями. Словно лучи нарочно старались не потревожить рукотворную красоту, считаясь с хозяйкой этого места.
– Это Свадебник, – шепнул Петр, – обережный символ, символизирующий соединение родов. Это, нерушимый союз, Степушка! – Степанида, и так напряженная донельзя, едва не всхлипнула.
– Такой же знак у меня над грудью появился, – пробормотала и потерла то место, словно оно свербело, – когда первую пару соединила…
– Красиво…
Остальные молчали, сосредоточенно наблюдая за происходящим. Однако, когда знак был выжжен, к ним так никто не спустился. Степка нет-нет, да поглядывала вверх, ожидая, что боги придут с неба, как было в прошлых ее видениях. Но ничего…
– И что дальше? – тишину разрушил Гор, – кто-то догадывается?
– Чего-то ждем?
– Что-то еще будет?
– Нет! – вдруг громко сказала Степанида, чем удивила даже себя саму, – ничего не ждем! Пойдемте! – и поправив фату, сделала вперед несколько шагов, всего на миг остановившись. Но тут же переступила огненную межу, приподняв подол платья.
А как переступила, зажмурилась, ожидая чего-то. Чего угодно: грома, землетрясения, голоса сверху. И опять ничего, магический круг принял ее беспрепятственно. «Так понимать, делаю все правильно?» Сделала еще два неуверенных шага и стала спиной к арке, развернувшись лицом к женихам. И даже вздрогнула от неожиданности, увидев что за ней последовал лишь Апгрейд.
Сосредоточившись на собственных ощущениях, она не расслышала его тихих шагов. Несмотря на габариты, мишка умел двигаться бесшумно. Повернувшись вокруг своей оси, стал рядом со Степанидой, по левую руку.
Слагалица вопрошающе поглядела на остальных. Под ребрами кольнуло страхом. «Что происходит? Почему они замерли? Почему не пошли с нами?»
Но замешательство женихов было недолгим. Словно сбросив оцепенение, один за одним мужчины пошли к выжженному кругу, практически одновременно занеся ногу для последнего шага. Но… ничего не вышло.
В голове Степки как будто взорвались сотни воздушных шариков. Шок. Непонимание. Растерянность. Страх. Она упала бы наверное, да только в тот час не находилась внутри своего тела. Оно не слушалось ее, застыв в парализующем ужасе.
– Какого хрена? – гаркнул Гор, попытавшись войти еще раз.
Но напрасно. Магический знак невидимой стеной стал между ними, не позволяя проникнуть внутрь. Остекленевшим взглядом невеста наблюдала за тщетными попытками женихов пройти сквозь неизвестную преграду и как на их лицах проступает досада.
Бесновался только Гор. Пробовал пробить плечом, зайти с другой стороны, даже сорвал с себя пиджак. Антон уперся ладонью в преграду, будто пытаясь столкнуть ее с места и прикрыл глаза. Никита стоял угрюмо, держа руки в карманах, но по сосредоточенному лицу было понятно, что он пытается что-то делать силой воздуха. Митя озирался по сторонам. Славик застыл изваянием. А Петр… В его взгляде было понимание и обреченность. И именно тогда Степа тоже все поняла. Нет, не причину произошедшего. Она поняла, что на этом все. В круг больше никто не войдет.
– А-ну, выйди оттуда! – вдруг зарычал Гор, обращаясь к Апгрейду, – выйди, я сказал! – и снова с размаху впечатался плечом в прозрачную стену.
– Успокойся, отец! – Никита схватил его за локоть, – возможно, нужно по очереди?
Степка поглядела на мэра и увидела в его взгляде неуверенность в собственных словах и горькую складку у рта. Перевела взгляд на Митю и… из ее разноцветных глаз выкатилось по слезинке.
Дальше стало темно. Так, будто откуда-то набежали плотные тучи. Слагалица испуганно зажмурилась и распахнула глаза только когда в лицо подул ветерок и запели цикады. Огляделась. Все та же Полянка, но другая. Такой она запомнилась Слагалице с самого первого визита. Шелестела трава, пахло хвоей, где-то вдалеке куковала кукушка.
А рядом стоял Апгрейд, очень серьезно глядя на невесту огромными черными очами. Все в них: вера, счастье, радость, любовь… И как-то позабылось все иное, на дальний план отошло. Остались только он и она. А боги так и не появились.
Не ведомо, сколько времени они стояли, глядя друг на друга. О чем думали, о чем вспоминали, или может, мечтали. Потерялся счет времени, ощущение реальности, связь с миром. Он и она. Мужчина и женщина. И то, что происходит, это начало. Это их нерушимый союз. Их старт.
А далее на инстинктах, на полной уверенности, что происходящее правильно, как встающее по утрам солнце. Медведь поднял правую лапу, а Степанида левую руку. Соединили их и долго с восторгом глядели, как из ниоткуда взявшийся росточек плюща лианой оплел их, закрепляя.
Волнительно и тепло на душе, радостно так, что слова клятвы вырвались из них почти одновременно:
– «Ты мое Небо!»
– Ты моя Земля!
За ухом резко обожгло, как от укуса пчелы и Степка поморщилась, мотнула головой, но руки не отняла.
– «Ты – начало моего рода. Я клянусь оберегать ценой жизни тебя и наше будущее потомство. Сделать счастливой и всегда быть рядом, когда нужен. Быть для тем супругом, в котором ты нуждаешься. Поддерживать и помогать. Любить, уважать, ценить»
Степанида ответила дрожащим голосом, но от всего сердца:
– Буду верной и нежной. Заботливой и ласковой. Буду любить тебя и наших детей…
Порыв ветра принес с собой капли воды из Ручья. Они брызнули на жениха с невестой, омывая, тем самым знаменуя рождение нового рода. Новой семьи. Новой Слагалицы.
Плющ распустился, истаял на глазах, невидимая сила толкнула их в объятия друг друга. Апгрейд подхватил невесту и закружил ее. Степанида рассмеялась, хватая его за шею. А когда поставил на землю, отступил, склоня голову, а на его протянутой лапе лежало кольцо из черного серебра.
– «Кольцо моего рода, который родился сегодня! Примешь, невеста?»
– Приму…
Кольцо было широким, на всю фалангу, от чего безымянный палец сгибался не до конца. Степка любовались узорами из не то букв, не то непонятных символов и нежно крутила его вокруг пальца.
– Очень красиво, спасибо!
– «Тебе спасибо, жена!»
Как только он произнес это, сверху, прямо Степке в руку, свалился клубок коричневой шерсти. Припомнился рассказ, что после женитьбы, доля супруга в виде клубка, вручается Слагалице и та вольна делать с ней, что считает нужным.
«Так вот что значит «его судьба в моих руках»!» Не раздумывая ни минуты, протянула клубок владельцу:
– Держи! Я отдаю тебе твою судьбу! Сам реши, как прожить жизнь. Стань, кем хочешь, муж…
Апгрейд бережно принял дар.
Затем опять стало темно. А когда засветило солнце, они вернулись в свою реальность. Где в нескольких шагах от них стояли растерянные, уже бывшие женихи. И раздался полный гнева и злости выкрик:
– Твою мать! Как вы это допустили, ушлепки, чтоб вас?!
И этот голос, который Степка не ожидала услышать более никогда…
Глава 47
«С секретами на базар не ходят»
Она хотела закричать, да только переживаний сего дня оказалось слишком много для нее одной. Ноги подкосились и почти теряя сознание, Слагалица осела наземь, подхваченная лапами супруга.
– Огневик?! – в унисон воскликнули в несколько голосов бывшие женихи.
– К-коля?! – прошептала Степа, – ты же… умер…
– Идиоты! Вы… какие же вы болваны! – самый что ни есть настоящий, живехонький огневик собственной персоной, шагал к ним широкими шагами от заветного дуба, – все испортили! Да чтоб вас!
– Ты бл* откуда взялся? – рыкнул Гор, переполненный лютой злостью, не успев отойти от случившегося, – сдох же, с*ка!
– Я вас переживу! – отрезал Николай, – захлопнись, мудила!
– Охренеть!
– Коля…
– Коля, Коля! – язвительное в ответ, – а ты, Нида – дура!
Тут огневику на голову хлынула вода, словно с неба, он сбился с шага, резко развернулся к Мите, безошибочно определив чьих рук дело. Митя сверлил того взглядом, держа руки в кулаках, а в глазах его черных, как штормовое море, было столько ненависти, что огневик на миг тормознул. Но лишь на миг. Отмахнувшись от потоков воды, словно от назойливой мухи, процедил сквозь зубы:
– Живи пока! Потом потолкуем!
– Так значит ты все-таки провел нас вокруг пальца, да, Не-го-слав? – буквально прошипел Никита. И все они, не сговариваясь угрожающе шагнули на него.
– Стопэ, вояки! Разборки потом! – рубанул рукой в воздухе огневик, – какого хрена случилось?
– А твое какое собачье дело? – Гор подошел ближе всех и склонившись, прорычал прямо в лицо, – че-го те-бе на-до?
– Шоколада! – огневик, несмотря на то, что был в разы меньше лесника, отодвинул того легко со своего пути и прошел ближе к центру Полянки, сощуренным взглядом глядя по сторонам. Женихи с озадаченными лицами остались позади, – что же произошло, – бурчал он себе под нос, – какого хрена… какого хрена…
– Ты как сюда… вошел? – слабым голосом спросила Степанида, изо всех сил вцепившись в шкуру медведя, пытаясь хоть в нем найти силы для осознания произошедшего, – Господи, я же тебя убила…
– Кишка тонка! – процедил сквозь зубы Николай, – убила она меня! Блоха!
В ответ на это медведь со злым ревом кинулся вперед, но Степка повисла на нем, не отпуская.
– Какого хрена произошло? – огневик ходил по Поляне, то принюхиваясь к воздуху, то что-то выискивая под ногами, – какого… какого…
– Хотел бы и я знать, – пробормотал Вячеслав, – Штефа…
– Заткнись! – шикнул на него Гор, – не при этом! – а потом повернулся к огневику, – ты больно смелый, значит все знал, да, мразь?
– Почему… почему остальные не прошли круг? – бормотал огневик, уже буквально бегая по Поляне. Степка глядела на него, совершенно запутавшись в ситуации. «Сюр, полнейший сюр…»
– Так, мысль! – Николай резко затормозил и повернулся лицом к стоящим особняком женихам, – только по одной причине Поляна могла запретить брак! Только по одной… Нет других причин, нет и не может быть! Я же просчитал все?! Я все просчитал! – его глаза уже горели безумием, а изо рта летела слюна, казалось, еще немного и он на кого-то бросится.
– По… по какой? – тихо спросила Степа неживым голосом, да она и чувствовала себя неживой. Дурное, мерзкое предчувствие охватило все тело. Ей казалось, каждая клеточка тела вопит об опасности, – что ты знаешь? Боже, ты все спланировал?! И это тоже?!
– Родство! Только родство! – зловеще шептал огневик, крутясь на одном месте, сжимая кулаки, – но я не мог этого упустить, не мог! Вы – НЕ РОДНЯ! – и трудно было понять, с кем он говорит. Скорее с самим собой, нежели с присутствующими.
– Бред! – фыркнул Антон, – какие мы родственники?
– Ну да, – поддакнул Славик.
– Родство… – вдруг побледнел Петр, – наше братание…
– Когда? – резко развернулся к нему Николай, – вы побратались?
– Мы побратались… – ответил за всех Никита и пошатнулся, – между собой…
– Та-а-а-к… – вдруг успокоился огневик, – так…так… обряд кто провел?
– Лапа…
– Этот ваш волк-альбинос? – кажется огневик удивился, – нет, я все-таки что-то упустил…
– Да о чем вы вообще?! – заорал Гор, – мы между собой побратались! Между собой, а не со Стешей!
– Кровь, – сказал только одно слово Никита.
– Да, там была только наша кровь, – как болванчик кивнул Славик, – он при нас все делал, вспомните!
– Все-все при вас? А кровь Степаниды не добавлял? – ехидно поинтересовался огневик.
– Да откуда бы он ее взял? – вскипел Антон, – бред!
– М-мамочки, серьга, – пискнула Степа, все вокруг закружилось-завертелось, тошнота подобралась к горлу и померк свет.
* * *
Пришла в себя от прохладной воды, затекшей в горло. Закашлялась и распахнула очи. Она лежала на траве у Ручья, головой на Апгрейде, а рядом, на корточках сидел Митя и поил ее водой, направляя струйку прямо из ладони.
Степа сделала несколько глотков, а затем вскочила на ноги. Медленно поднесла ладонь к уху, коснувшись той самой серьги, которую подарил Лапа. И припомнила тот день. Как Белый Волк ловко защелкнул серьгу на ее на ухе. Хруст хрящика, боль и его слова: «… вот и все, пару капель крови и зажило, а ты боялась!»
– Мамочки, – простонала, – мамочки…
– Говори уже, страдалица! – грубо оборвал Николай, – что было с белобрысым?
– Да пошел ты… – все еще не отойдя от шока.
– Степушка, – к ней подошел Петр и протянул ладонь, словно хотел погладить по щеке, но в последнюю секунду передумал и уронил руку вдоль тела, – расскажи, мы хотим понять, почему…
– М-мальчики, – Слагалица повернулась к мужчинам и сказала со слезами в голосе, – я не знала, правда! Он сказал, хочет подарить мне амулет. А сам надел на ухо серьгу. Я помню боль и кажется было немного крови, но Лапа быстро заживил рану. Это все. Он был у меня всего минуту и попрощался.
– Когда это было? – спросил Антон.
– Не помню, вроде за день до похода к хапунам.
– Все сходится! – хлопнул себя по ляжкам лесник, – с*ка он! Как раз перед обрядом, когда мы, как безмозглые бараны мыли свои задницы, он пошел к нашей женщине и взял ее кровь!
– А потом добавил в общий чан, вместе с нашей… – добавил Митя и схватил себя за волосы, – все сходится, да…
– Н-но, – попытался возразить Славик, – он же… как…
– Как что? – Антон устало опустился на землю, облокотившись спиной о ближайшую березку, – как обвел нас вокруг пальца? Да легко, выходит! Как сопляков!
– Это точно! – заржал Николай, но его улыбка быстро сошла с лица, – вот только на-хре-на?
– В глаза говорил, что его интерес – Степа! – пробормотал Никита, – но мы повелись на обещание не видится с ней! Придурки, ой придурки…
– Погодите, мальчики, – встряла Степка, – я все равно не понимаю, смысл?
– Рыженькая, – простонал Митя, – он одним махом устранил соперников, ты что правда не понимаешь?
– Бл*, Стеша, ты же… сестра нам теперь, получается?
«На правду да на смерть, что на солнце:
во все глаза не взглянешь»
– Сестра…
– Вот это попадало!
– Я в шоке!
– Пипец, мужики…
– Сестра, бл*…
– Все коту под хвост… как же жить теперь, как принять?
– И что дальше делать…
Вокруг звучали голоса бывших женихов, а Степка молчала. Ей ужасно захотелось оказаться где-то очень далеко отсюда. А еще лучше, чтобы этого всего никогда с ней не случалось. Лучше оставаться невзрачной, никому не интересной, но самой решать свою судьбу. «Как же тошно от всего этого. От подставы. От обмана. Во всем обман. Все врут. Или почти все. И кому верить? И жить как? Любить кого? Господи, я ведь замужем теперь…»
– Я не знаю зачем Лапа это сделал, – сказала тихонечко, ни на кого не глядя, – но он просчитался. Я теперь замужем… А его никогда не прощу за то, что сделал с нами!
– А он рассчитывал, что простишь. Все продумал, козел! – с чувством выругался Антон, – героем стал, себя в жертву хапунам принес. Черт, а мы восторгались поступком.
– О чем ты?
– Мы соврали, Амазонка. Хапуны не хотели отказываться от тебя. Согласились только взамен на Лапу. Он остался у них.
– Зачем?! – простонала она, – я ничего, совсем ничего не понимаю. Я запуталась…
– Все просто, – ответил сосед, – он устранил соперников. Оставил себе время для маневра. Спас деву. Он оказался умным, а мы…
– А вы – лохами! – прервал огневик, и добавил, словно случайно мысли озвучивая, – и я не лучше, черт! Как же я проглядел этого белобрысого, не прост, ой не прост мужик…
– Я с ним много лет дружил… – покачал головой Славик, – он братом мне был…
– Стойте! Точно! Хапуны… Хапунов на Слагалиц натравил огневик! – подпрыгнула на месте она, – ты! – указав пальцем на Николая, – это все ты! Тогда ты, и теперь ты!
– И тогда я, и теперь я, и всегда я, дорогая! – с издевательским оскалом ответил огневик и не думая опровергать сказанное.
– Ну и сволочь же ты! – Степа шагнула на него, сжав кулаки.
– Тихо-тихо, храбрая моська, – засмеялся он, совсем не испугавшись, – ладно, признаю! В этом я раскаиваюсь. Даже такие идеальные планы имеют право на малюсенькие ошибочки.
– Раскаиваешься, ошибочки? – продолжала наступать на него Степа, – планы?
– Бывает случается, – развел руками, – не учел! Когда я «заказывал» Слагалиц, ты еще ею не была, так что не рычи!
– Не была? – Степка остановилась, – да я родилась Слагалицей!
– Ой ли? А что опешила, – он снова усмехнулся, – удобно в костюмчике Домовитки, да? Да ты же никто! Это я тебя силой наделил, а так ты – ноль! Полный ноль, слышишь, Ни-и-и-ида? – протянул ехидно и заржал. Да только подавился хохотом, когда внезапно оказавшийся рядом медведь полоснул его когтями от лица, до самого живота.
Огневик пошатнулся, отступил, изумленно схватившись за лицо, по которому хлынула кровь.
– Ах ты, тварь! – прошипел, а глаза его стали цвета раскаленной лавы, – сдохни! – в миг в его второй ладони появился огненный шар, который он метнул в Апгрейда.
И мир вокруг сошел с ума. Степанида закричала и бросилась вперед, пытаясь оттолкнуть супруга, закрыть собой. Митя, выбросив из ладони фонтан воды, попытался затушить огненный шар, летящий в медведя, но шар только сильнее разгорелся. Водяник от чего-то застонал и согнулся пополам, а затем завалился на бок. Но Степанида не заметила. Как и того, как дружно в сторону огневика бросились остальные.
Слагалица споткнулась и упала, но тут же приподнялась, чтобы увидеть, как горит ее Апгрейд. Полыхает, возгораясь мгновенно, словно облитый бензином. А потом осыпается пеплом в паре шагов от того места, где они стали мужем и женой. Она завизжала. Громко, во всю силу легких. До крика, до сорванного горла.
– Гре-е-е-е-й! Гре-е-е-й…
Глава 48
«Кобыла с волком тягалась —
только хвост и грива остались»
Ей бы от этого кошмара в обморок упасть, чтобы хоть на время ослепнуть, не знать, забыть. А лучше умереть. Но нет. Не с ее счастьем.
Степанида лежала, свернувшись клубочком у островка мокрой выжженной земли, где совсем недавно стоял, жил, дышал ее супруг. Тот, кем он пробыл так недолго. Сколько? Полчаса, или больше? Горе в груди не вмещалось и казалось, вот-вот и грудь хрустнет, прорвется кожа, разойдется в стороны плоть. Вот-вот, еще немного, поскорее бы…
Вокруг что-то происходило. Кажется даже, бывшие женихи изловили огневика. Степка не видела ничего. Сперва она, как сумасшедшая, черпала воду из Ручья и поливала ею то место, где погиб Агрейд. Но чуда не произошло и он не воскрес. Тогда она упала на колени и долго-долго плакала, пока не обессилила и не рухнула наземь, свернувшись клубочком. Чуть позднее ее затуманенный слезами взгляд упал на лежащий в шаге моток ниток. Она подползла к нему, сжала ладонями, прижимая к лицу, потом к сердцу.
– Зачем… для чего все было? – она села, размазывая по лицу слезы вместе с грязью, – для чего, спрашиваю я вас? – она задрала голову вверх и закричала, – почему вы не пришли? Почему не вступились? Я ведь сделала все, как вы сказали?! Сберегла семерых! Почему допустили?! А теперь он умер! Умер! – и вновь зарыдала.
– Кхе-кхе, а ты это к кому обращаешься, а? – прохрипел огневик и Степка медленно обернулась в его сторону, вырванная этими словами из собственного горя. Непонимающе уставилась на него. Всхлипнула.
Николай сидел на земле с руками, неестественно заведенными назад. На его лице, шее и груди были красные борозды с запекшейся кровью, а сам он выглядел довольно помятым. Однако наглая улыбочка все также кривила губы.
Степка поглядела по сторонам, словно очнувшись. По Поляне словно смерч прошелся. Все цветы вытоптаны, арка из клематисов сгорела. Тут и там виднелись островки выжженной земли.
– Не к богам, часом? – и захохотал, как безумный, – ой, идиоты, какие же вы идиоты!
– Сбрендил! – сказал Гор и Степа, как безмозглый робот повернулась на голос. Лесник сидел немного позади огневика и выглядел, прямо сказать, неважно. Его рубашка сгорела почти полностью, на руках ожоги, в волосах комья гряди.
– Это вы сбрендили, если ждете, что заявятся боги! – продолжал ржать огневик, – да они уже пару тысяч лет, как не являются и не явятся! Ой, придурки, ой не могу!
– Не явятся? – пробормотала Степа.
– Не явятся, не явятся! Не жди! Не верит в них больше народ. А нет веры – нет силы! Ушли, божки эти недоделанные, кончилась их эра! Их нет, а я остался! И я – гений! Я всех переиграл! – он плевался ядовитыми словами и постоянно смеялся.
– Не слушай его, Стеша. Он реально сумасшедший! – Гор пнул огневика, тот пошатнулся и упал.
– О нет, я не сумасшедший! Я умный! А вы мои пешки!
– Пешки…
– Да, пешки! Я все подстроил! Все рассчитал! Это гениальный план! Я великий!
– Заткнись, великая кучка дерьма! – Гор снова пнул огневика ногой и покачиваясь поднялся на ноги.
– Стеш, – лесник склонился над Степанидой, – ты как, держишься? Надо валить отсюда. Славку в больничку отвезти.
– Боже, что с ним? – пролепетала и попыталась подняться на ноги, однако они не слушались.
– У нас у всех ожоги, однако у него слишком много, боюсь без больнички никак.
– А вода?
– Не работает больше твоя вода… – сказал грустно.
– Как, почему?
– Не знаю, Стеш, может исчерпались силы?
– Господи, какой кошмар…
– Поднимайся! – Гор бережно приподнял бывшую невесту, – сможешь идти? Боюсь не смогу тебя нести.
– Смогу, где все?
Драка с огневиком подкосила всех. Досталось бывшим женихам по самое нехочу, особенно Мите и Славику. У тех оказалось больше всего ожогов.
– Мальчики… – заплакала Степа, – простите меня, это все я виновата…
– Перестань, Рыженькая, ты-то здесь причем… – простонал водяник, – прости, что не спас… Апгрейда…
– Не надо, – всхлипнула, – прошу…
– Ой, нюни распустили! – снова подал голос огневик, – слабаки!
– Заткнись, паскуда! – до этого тихо сидевший Антон подскочил на ноги, – когда ж ты подохнешь?!
– Заеб*тесь ждать! – фыркнул Николай, сдувая с лица грязную челку.
– А правда, почему ты не умер? – пробормотала Степка, – ты же сгорел от моей воды.
– От твоей воды только Огненный Змей и мог сгореть, дура! А я слишком многое затеял, чтоб так тупо подохнуть!
– Хватит, деятель! Отзатевался уже, – простонал Никита, тоже поднимаясь на ноги. У него было обожжено плечо, часть лица и нога.
– Да начал только! – оскалился огневик и вдруг одним прыжком поднялся на ноги, – что вылупились, салаги! Думали побороли? Кого, МЕНЯ?! Вы вообще знаете, сколько мне лет? Сколько я знаний за всю жизнь накопил?! Мошки, жалкие мошки! – он размял шею и шагнул вперед. Никита с Гором попытались загородись Степку собой.
Но не успели. По щелчку пальцев, из ладоней Николая выскочила огненная плеть и обхватив Степкино запястье, рванула. Степка закричала и упала. Огневик еще раз щелкнул пальцами и ее потащило вперед, словно на аркане.
Мгновение и она в руках огневика. Николай схватил ее за горло и близко-близко подтащил к своему лицу.
– Ну что, Домовиточка, пора?
– Что… – прохрипела Степка не в силах пошевелиться.
– Целку-то хоть сберегла? А хотя что это я, – ударил себя свободной рукой по лбу, словно не замечая порезов от когтей медведя, – свадьба бы не сложилась.
А потом развернул ее, махнув рукой в сторону бывших женихов.
– А с братьями даже лучше получилось, а? Они ж теперь за тебя на смерть пойдут, да, сосунки? Я верно говорю?
Степанида, превозмогая боль, медленно повернула голову. Мужчины застыли с перекошенными лицами.
– Слушаем мою команду, маль-чи-ки, – процедил огневик, – спокойно идете за мной, выполняете, что скажу. А я не обижу вашу сес-трич-ку, – ехидный смешок, – а если… хоть одна попытка… – прищуренный взгляд, – гореть будет медленно, а кричать громко! Усекли?
«У черта и жена ведьма»
И вот истинно жаль, что нельзя свалиться в обморок по желанию-хотению. Так шмякнулся, дождался, когда все плохое завершится само собою, а ты потом такая – хлоп, «Ля-ля, мне уже лучше. А что было-то?»
Да никак. Все приходилось переживать бедной Степаниде наяву. «И я жаловалась, что меня выбора лишили, одиннадцать лет жизни словно во сне провела? Да тут бы… просто выжить»
Оказалось, жить очень хотелось. Даже несмотря на случившееся, да кто бы осудил? Особо явственно прочувствовала, когда огненная удавка на шейке лебединой затянулась. Страшно стало, впору о пощаде взмолиться. Даже зубы сцепила, дабы мольбами не опозориться.
Только одна мысль – дожить до завтра. А со всем остальным справится. И с долей Слагалицы, и с женихами, которые стали братьями. Главное выжить. И… и отомстить. За Апгрейда, за них всех! От этой мысли и силы появились и злость в сердце зажглась. «Ну все, Коленька, пень трухлявый! Только повернись ко мне спиной и огонь отзови… я уж не упущу момент, в горлянку твою вцеплюсь и грызть стану, пока до хребта не доберусь!» И пусть глупые это мысли, самоуверенные через чур, да только они дарили надежду, когда иного не осталось.
Место, куда их привел Николай было незнакомым. Лес с высокими соснами, на островке голой земли избушка деревянная, дряхлая, покосившаяся, да сараюшка какая-то подле избы.
Огневик подтащил Слагалицу к гладкому столбу, вкопанному метрах в семи подле того сарайчика и похоже, столб – единственное, что было здесь нового. Привязал все тем же огненным кнутом, скрутив руки за спиной. Отступил на шаг, полюбовавшись, даже поцокал языком довольно. Не оборачиваясь к стоящим позади шестерым мужчинам, произнес:
– Чтобы сберечь ваши силы, мое время и жизнь Домовитки, говорю один единственный раз! – медленный поворот, – убить меня не получится. Попытаетесь, она – труп! Мужики, вот в натуре, не храбрюсь. Нихрена вы против не сделаете, хоть поодиночке, хоть толпой, – и голос такой, почти дружеский, – я к этому дню готовился две тысячи лет. Вы столько не жили, сколько я видел и знаю, – и даже вздохнул снисходительно, – предлагаю не ссориться! Выполните мою просьбу – валите на все четыре стороны!
– Сам-то веришь в то, что сказал? – первым подал голос Антон. Он сейчас сам на себя похож не был, а впрочем кто из них был? Краше только в гроб кладут. Голос сухой, усталый, а в глазах тьма. Губы поджаты, как у старика жизнью побитого.
– Можно, конечно и по-плохому, – покивал Николай, будто о погоде рассуждая, – ей будет больно. Орать станет, м-м-м, до печенок проберет. Продемонстрировать? – вроде и не сделал ничего, как Степанида закричала во весь голос. Пламя, яркое, жгучее, как от огромного костра, на котором в старину сжигали ведьм, окружило кольцом и стало быстро подбираться к ногам. Она в ужасе задергалась на путах, но лишь обожгла запястья и сорвала голос. Язык пламени лизнул лицо, опалил ресницы и исчез, как не бывало.
– Это я так, чтоб товарный видок не потерять. Но если хотите…
– Нет! – рявкнули Петр и Митя одновременно. Сосед придерживал водяника и они вместе дернулись в сторону привязанной Степки.
– Ну, нет так нет! – огневик примирительно поднял руки, – слушать будете, или подумаете еще?
– Мать где? – вместо ответа прорычал Гор. Лесник был сер лицом, но зол глазами. Сдерживаемая злость, казалось прорвется в любую секунду и он едва сдерживается. Страха в очах не было, а вот замаскированного отчаяния – в избытке.
– Узнал, да? – Николай махнул головой в сторону избушки и подмигнул леснику, – надо же, молодца…
– Здесь бабуля? – голос Никиты тоже с трудом узнавался. А Степка все стояла с зажмуренными глазами и после пережитого ужаса даже дышать боялась, – откуда ты…
– Это курья, – ответил Гор сыну, – мать здесь раньше все время свое проводила. Пока…
– Пока не потеряла силу Ягини, – закончил мысль огневик, – как видишь, она снова при ней.
– Сила при ней? Намекаешь, бабуля снова?
– Да, внучек! – раздался радостный голос от дверей избы, – я снова Ягиня! Поцелуешь бабушку? И ты, сын, здравствуй!
Появление Матильды вышло фееричным. Уж думали, злодей известен и ничего более невероятного не станется. А нет, еще и сообщница нарисовалась. Осоловели все. Даже Степка, превозмогая боль в запястья, повернулась в ее сторону.
Ведьма была при параде, впрочем, как всегда. Черное вязанное платье до пят, замшевые лиловые ботиночки с квадратным носком, на голове повязка точно такого же лилового оттенка и висячие аж до груди сережки из перьев и крупных бусин. Лиловая помада, лиловые тени, громадные кольца на каждом пальце.
– Твою мать! Мать… – простонал Гор, – как ты могла?!
– Ба? – прохрипел Никита, – почему?!
– Что именно «почему», родной? – ведьма спустилась по старым ступеням и легкой походкой направилась к мужчинам, – вышла замуж? Стала счастливой?
– Ты з-замуж вышла? – крякнул лесник и покачнулся.
