Текст книги "Лунные дети (СИ)"
Автор книги: Наталья Тишь
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 46 страниц)
Часть вторая
Интермедия
Последний король Ирры был свергнут около трехсот лет назад. Его имя единственное осталось в истории в назидание потомкам: королевская власть семьи Реньо никогда больше не должна возродиться. Старики привыкли к тому, что трон и страна передавались по наследству, и так бы оно продолжалось, но эксперименты того самого последнего короля – Кассино Реньо, лишили Ирру огромной территории, превратив некогда почти зеленые степи и саванны в настоящую пустыню, где не было ни единой возможности выжить. Озера ушли глубоко под землю, и все последующие попытки восстановить хотя бы частично пригодные для жизни территории окончились ничем. Даже сихи не сумели справиться с последствиями дел своих старших наставников, которые так и остались погребены под песком. Около пятисот стариков, восхитившихся идеей Кассино Реньо поднять из-под земли драгоценные металлы, которые могли бы обогатить королевство, не сумели справиться с высвободившейся сихир, и в итоге последствия пришлось разгребать их наследникам и обычным людям. Население Ирры, и без того потерявшее немало человек на Войне трех государств, стало еще меньше. Люди восстали. Кассино Реньо сначала попытался доказать свою непричастность к замыслу старых сихов, но слишком часто он похвалялся до этого своей великой идеей, которая поможет вознести Ирру на небывалые высоты, а то и обеспечит победу в новой войне. Кассино искренне верил, что это поможет завоевать весь материк.
Король, поняв, что лгать бесполезно, попробовал сбежать со своими ближайшими помощниками, но разъяренные люди, включая юных сихов и сиххе не позволили им скрыться. Замок семьи Реньо сгорел, огонь, порожденный сихир, расплавил даже камни. Были убиты и малолетний наследник, и дочери Кассино, его жена, родом из Рохстала, хотела вернуться домой, но иррийцы не дали ей этого сделать и вздернули на дыбе. Все те, кто так или иначе поддерживали Реньо, были убиты, а люди никак не могли остановиться и разрушали то, что принадлежало их старой жизни под правлением королей.
Создавать что-то новое на руинах оказалось неожиданно сложно. Не осталось никого из правящей верхушки, к тому же теперь людям пришлось сосредоточиться на рыболовстве, хотя до этого преобладало животноводство. Но немногочисленные плодородные земли превратились в пустыни, только прибрежные территории не затронуло бедствие, и люди поселились рядом с океаном.
Было решено, что отныне в Ирре никогда и ни при каких обстоятельствах не должна возникнуть монархия. Многие месяцы на общенародных собраниях, куда приглашали всех – от самых богатых сихов до нищих попрошаек, ютящихся в землянках, – люди пытались создать новое правительство, но ни один вариант не подходил. Временные советы работали от силы по несколько недель и расходились, не сойдясь во мнении, и все начиналось по новой. Параллельно этому иррийцы осваивали океан, ближайшие воды кишели рыбой и хищными зверьми, быстро стало понятно, что выходить на лодках очень опасно. Необходимо было построить полноценные корабли, но с деревом у Ирры после эксперимента возникли большие проблемы. Существовавшее на тот момент временное правительство, впоследствии получившее название Деятельное, почти на последние сбережения казны закупили у Рохстала древесину и с помощью сихов построили первые корабли. Принято считать, что именно с этого момента началась новая история Ирры.
Постепенно привыкая к новому труду, создавая корабли, сплетая сети, иррийцы сумели достичь в этом ремесле невиданных высот, превратив обычную ловлю рыбы почти в искусство. Медленно, но верно люди пришли к мнению, что необходимо создать Совет Капитанов – самых лучших, самых умелых, в конце концов, именно от океана теперь зависела их жизнь. Чтобы отобрать кандидатов, утвердили экзамен, участие в котором могли принять все желающие. Необязательно у претендентов должна была быть своя лобка – у бедных зачастую не хватало денег на личное имущество и приходилось брать в аренду простейшую однопарусную жаганду, чтобы выходить в океан на свой страх и риск. Но если этот бедняк или нищенка умели управляться с кораблем, могли поймать рыбу и справиться с подводным хищником, а также успешно преодолеть рифы, не повредив драгоценный корабль, то человек мог смело претендовать на место в Совете, получать небольшие привилегии и, естественно, зарплату. Судили кандидатов строго, но судей выбирали из простого народа почти методом тыка, только следили, чтобы ни один из них не был в родстве с экзаменующимся. Судей всегда было шестеро, и если голоса разделялись поровну, то из зрителей опять же наугад вытаскивали человека и давали ему право голоса.
– Меритократия, – скучным тоном заявила Элиш, прерывая чтение. – Выглядит чересчур идеально. Джет, у вас и правда подобное действует? И адекватно работает?
– Действует. А адекватно ли… – хозяин «Джохо», оторвавшись от амбарной книги, пожал плечами. – Ничего совершенного в этом мире нет. К счастью.
– К сожалению, – возразила Элиш и вернулась к книге.
Впрочем, там был ответ на ее вопрос, Джет точно знал. В свое время он прочитал книгу от корки до корки и давно порывался ее выбросить, но рука не поднималась. В этой книге со смешным названием «Краткая история Ирры» автор многое упустил, но и написал о выбранных исторических моментах больше, чем хотелось бы.
История семьи Терье была представлена в этом издании слишком подробно, по мнению Джета. Оно неудивительно, конечно, ведь представители этого рода в какой-то момент заняли место в Совете и не собирались с него слазить.
Изначально семья Терье не была известна, но на очередном экзамене около девяноста лет назад появился Уктаби Терье и совершенно спокойно прошел все испытания. Впервые за много лет пятеро из судей согласились на представленную кандидатуру, да и шестой потом признался, что лишь из чувства противоречия не дал положительный балл, остановившись на среднем. Затем в следующем экзамене участвовал младший сын Уктаби, Луис, и уже единогласно судьи признали семнадцатилетнего юношу достойным кандидатом в Совет. Каждый раз среди экзаменующихся был представитель Терье – старший или младший, сын, дочь, даже приходила мать семейства, и она сумела достойно защитить имя своей семьи. Казалось, Терье благоволят сразу и Бог моря, и Мать Солнце. Их проверяли, следили, но удача хранила род, и они раз за разом неизменно занимали место в Совете. Именно из-за Терье восемьдесят лет назад разразилась гражданская война: капитаны восстали, их не устраивало, что Терье становятся слишком влиятельными, чересчур богатыми, и у них только что младенец не пытался сдать экзамен. Ставший тогда главой семьи Дюран довольно резко высказался на счет этих претензий и вызвал других капитанов на спор провести груженые корабли среди рифов. Даже в хорошую погоду такое могло показаться если не самоубийством, то чем-то близким к тому. Легкие сейнеры без груза скользили рыбками между скал, но груженные тяжелые баржи были слишком неповоротливы, и только гениальные капитаны сумели бы справиться с подобной задачей. Дюран справился, пятеро из семи капитанов потопили корабли, трое предпочли утонуть вместе со своим судном, не вынеся позора.
Собранные судьи из числа простых граждан заподозрили, что Дюран использовал сихир, многие из Терье были сихами, но антимагические амулеты, созданные специально для экзамена еще предками и впоследствии лишь совершенствующиеся, были исправны. Это подтвердили независимые сиххе, вызванные из других городов. И все-таки тогда мира пришлось добиваться немало, гражданская война заставила многих простых обывателей покинуть Ирру, временно найти приют в Рохстале, и беженцам еще повезло, что король Ллевелис оказался столь милосердным.
Впрочем, война долго не продлилась, потому что в дело вступили сихи, а люди слишком хорошо помнили последствия того давнего эксперимента и страстно не желали повторять судьбу погибших. Как только были применены первые заклинания, Терье тут же призвали капитанов остановиться. Простые люди встали на сторону вовремя спохватившегося Дюрана и почти насильно заставили оппонентов смирить свой пыл. Естественно среди молодых все равно оставалось достаточно горячих голов, и даже юные сихи, не желавшие уступать гениям Терье, снова принялись творить заклинания. Тогда Дюран лично повязал их. Куда малолетним мальчишкам было тягаться с опытным капитаном и сихом! Самых несогласных по решению большинства выслали в открытый океан на обычных лодках. Если бы они вернулись, сумели выжить, вновь образованный Совет принял бы их без возражений, только по закону такие возвращенцы не имели бы права участвовать в экзамене.
Но выживших не было. И Ирра вздохнула спокойно.
Пока двадцать лет назад пятнадцатилетний наследник Джели Терье с треском не провалился на экзамене. Вернее, он на него просто не пришел. Джели сбежал неизвестно куда, предварительно обокрав собственную семью. Впервые семья Терье не получила места в Совете, а новых кандидатов старый Дюран предоставить не мог. Его младшей внучке только исполнилось пять лет, внуку – четыре года, и естественно, что дети не могли принимать участие в экзамене.
Дюран Терье проклял своего последнего сына, пообещал наказать за свершенное им злодеяние, и Бог моря вместе с Матерью Солнцем были тому свидетелями. Отныне путь в Ирру для Джели Терье был закрыт навсегда, он считался вором для всех и страшным преступником лично для своей семьи.
– Этот Джели – рисковый парень, – заявила Элиш и покрутила книжонку, словно надеялась что-нибудь вытрясти из-под обложки. – Впрочем, наверное, у детей Терье вообще выбора не было, идти на экзамен или нет.
– Скорее всего, – согласился Джет.
Он отложил амбарную книгу в сторону и чуть нахмурился. В бухгалтерские записи внезапно закралась ошибка: итоговые цифры упрямо не сходились, но он никак не мог найти причину. Последний заказ стоил семь золотых: ящик брюта, ящик перри и два ящика разных соков. Дорого.
– Эл.
– Да?
– Сходи на склад, проверь эти бутылки, – Джет протянул кельнер список. – Пересчитай.
Она молча вышла из кабинета, Джет вернулся к подсчетам. Последние цифры вносил Лис, но в нем Джет был уверен как в самом себе. Все люди, конечно, очень разные, но Лис… Лис рохсталец, а они для бывшего, но все-таки иррийца сначала были на одно лицо. Это сейчас Джет научился различать, но Лис все равно остался каким-то собирательным образом. Угораздило же их познакомиться тогда.
– Все фигово, – заявила вернувшаяся Элиш. – У нас только две трети новых поставок. Кому надрать задницу?
– Ты девушка, – заметил Джет.
– Угу.
Он чуть улыбнулся. То, что с Эл спорить бесполезно, Джет усвоил, еще когда четырнадцатилетняя (хотя она тогда сказала, что ей почти пятнадцать) Элиш Тарлах заявилась к нему в кабинет и заявила, что хочет тут работать. Кельнером. Связываться с несовершеннолетними, да и вообще с детьми владельцу «Джохо» дико не хотелось, но куда там – Эл не переспорить, только задавить аргументами. Он и привел их тогда, да не с той связался. Элиш дернула плечом и сообщила, что нечего смотреть на возраст, соблазнять никого она не собирается, город прекрасно знает, и ей позарез нужны деньги на себя любимую. Джет согласился. Все равно тогда предыдущий кельнер ушел, и лучше пусть девочка будет работать здесь, в его таверне, чем где-нибудь еще. И да, она была похожа на молодого Лиса.
Лис, конечно, обозвал Джета придурком и пообещал намылить шею. Джет только посоветовал другу присмотреть за девочкой.
– Все равно ты ешь и пьешь за мой свет, – заметил он. – Отрабатывай.
– Ты мне зарплату не платишь, – пожал плечами Лис, но взял шефство над Элиш.
А потом они вовсе к ней привязались, незаметно для себя. Дочка, да, которой ни у того, ни у другого никогда не будет.
– Значит, надо об этом сообщить Лису, – спокойно заметил Джет и постучал ручкой по бумагам. – Плохо.
– Плохо?
– Не хочу устраивать очередные разборки, – пояснил он. – Но придется. У тебя смена закончилась час назад. Домой не хочется?
– У меня еще одна работа, – скривилась Элиш. – Не хочу к ним опять.
– К ним?
– Да, – Эл неопределенно махнула рукой. – Если расскажу, Лис меня придушит. О, – она внезапно оживилась, – а ведь точно, можно Лиса использовать. Слушай, если он с племянником разберется, его могут наказать?
– Ты связалась с сыском? – Джет усмехнулся. – Знать не хочу, с чего бы.
– А я и не расскажу, – Элиш пожала плечами и тяжело вздохнула. – Скучная история, поверь, но пришлось. Ладно… мне и правда пора идти, а то вдруг этот… Кэл организует мне встречу. С оркестром. С него станется. Лису привет передавай.
– Конечно.
Племянник Лиса (который на деле племянником не был, и это удивляло Джета до сих пор. Как можно настолько просто считать родственником чужого человека?) работал в сыске, сыщики занимались делами, связанными с применением сихир… магии, как она здесь называлась. Для всего остального существовала городская охрана. Кэл Эмонн раньше жил в столице, в начале осени переехал в Гестоль, и Джету даже стало на мгновение неуютно от мысли, что теперь племянник Лиса так близко. В Рохстале, конечно, другие законы, да и кому какое дело до хозяина таверны, спрятавшейся в переулках города, но все равно временами ощущение чего-то неправильного накрывало с головой. Впрочем, ему ли, тридцатишестилетнему иррийцу, чего-то бояться?
– Привет.
Джет коротко кивнул вошедшему Лису. Он знал его настоящее имя, но прозвище настолько прикипело к Кеннету Барбре, что Джет не мог по-другому называть друга. Элиш, кажется, имени Лиса не знала, да и как-то не стремилась выяснить. Хорошая черта, кстати.
– Ты проверял товар перед тем, как платить?
Лис снял плащ, по привычке пряча изуродованную руку в рукав растянутой кофты.
– Конечно. Что-то не так?
– У нас на руках только две трети, – Джет чуть поморщился. – Похоже, после сделки этот ублюдок тебя обманул.
– Гармов сын, – ругнулся Лис и снова принялся одеваться. – Пойду… поговорю с ним. Только не смей пробовать вино, Джет. Я притащу этого беса сюда и ткну мордой в ящики.
– Думаешь, поможет?
– Ха!
Значит, Лис был уверен, что поможет. Джет усмехнулся и отложил записики в сторону. Он дотянулся до истории Ирры, спрятал книгу в стол. Пусть пока полежит там, потом ее все-таки надо будет выбросить.
В Гестоле царила зима, из окна было видно, как медленно падают снежинки, и это было красиво, но Джет ее не любил. С другой стороны, север Рохстала был идеальным убежищем не только от кровожадных родственников, но и от проблем в целом. Почти, конечно, вряд ли хоть в одной стране найдется место, где можно спрятаться от всего мира. Джета Гестоль устраивал. Правда, и тут нашлись конкуренты, даром, что «Джохо» располагался не в самом многолюдном месте, но ведь прознали и периодически пытались прикрыть таверну, отравить самого Джета или просто набедокурить в таверне. Впрочем, ни то, ни другое, ни третье злопыхателям сделать не удавалось – Лис со своими неведомыми людьми стоял на страже, да и завсегдатаи, как бы они ни выглядели, приняли «Джохо» под свою опеку и помогали Джету, если тот обращался к ним.
Это было наивно, Джет прекрасно понимал: создать место, где каждый мог побыть самим собой, просто невозможно. Но ему с детства осточертели разговоры о будущем, расписанном по минутам, так что теперь, заведуя «Джохо», Джет хотел помочь рохстальцам отдохнуть, снять маску и плевать с высокой мачты на планы и расписания. Получалось или нет, Джет судить не брался, но он любил свое дело, уважал посетителей и заботился о подчиненных. Только о кельнерах, по факту, Лиса попробуй заставь что-то сделать, он приказы на дух не переносит. Вроде взрослый человек, но временами Джету казалось, что это ему уже почти сорок, а не Лису. Впрочем, Лис и не был его подчиненным в прямом смысле слова.
Он поправил сползший с предплечья антимагический браслет. В зале сихир… магию ничто не глушило, зато в кабинете, на складе и в остальных комнатах антимагических кулонов, подставок, украшений хватало за глаза. Джету совсем не улыбалось, что тот же Кэл Эмонн случайно обнаружит в нем магию, отличную от рохстальской. Вернее, ничего страшного не случится, смуглая кожа и темно-карие, почти черные глаза выдавали его происхождение с головой, но о том, что он еще был сихом, Джет предпочитал умалчивать в большинстве случаев. К тому же антимагические украшения действовали исподволь, и появившийся здесь маг далеко не сразу почувствовал бы, что не владеет своей силой. Элиш, например, вообще не замечала, но ей это было и не нужно. Джет поставил кельнер условие – никакой магии в «Джохо». Эл приняла требование без возражений и держала слово до сих пор. Лис вообще не был магом, а посторонним в служебные помещения вход был запрещен. Разве что Эмонна один раз притащили, но та некрасивая история, когда Джета пытались отравить, давно закончилась, а с тех пор попыток больше не было. Впору надеяться, что «Джохо» оставили в покое.
Джет выглянул в зал: в разгар рабочего дня посетителей всегда было немного, трое сидели в одиночестве за столиками, еще один мужчина в костюме неспешно обедал за стойкой. Он заметил Джета и приветственно ему кивнул.
– Привет, Эрик, – Джет обошел переставляющего соки Брана и чуть улыбнулся. – Ты сегодня рано.
– На работе бесовсина творится, – прошепелявил Эрик и отложил вилку. – Сегодня гости приеззяют, а у нас кэбы из строя высли. Все сразу. Мы мага вызвали, а сеф нас на обед пока отпустил. А сделка крупная!
Эрик Брэнн работал в одной из двух гестольских компаний по производству кэбов. Он был инженером, все порывался усовершенствовать свои изобретения настолько, чтобы можно было использовать кэбы без лошадей. В пятницу Эрик всегда выпивал больше положенного и приседал кому-нибудь из посетителей на уши. Джет не выгонял его, маленького щуплого человечка с дефектами речи: Эрик на удивление умел выбрать слушателя, да и рассказчик из него получался замечательный. Джет как-то сам выступил в роли жертвы и только спустя пару часов осознал, что внимательно и с интересом слушает пьяные рассуждения Эрика о каких-то новшествах в рессорах.
Если у них начала твориться бесовщина, то неудивительно, что Брэнн нервничал. Компания, насколько понимал Джет, жила за счет подобных сделок. Если все сорвется из-за местной нечисти, заниматься Эрику до следующего договора своими ненавистными рессорами вместо разработки новых.
В Ирре с нечистью было… проще в каком-то смысле. Большая часть погибла тогда же, при эксперименте, а оставшиеся долгое время не показывались. Справедливости ради, нечисть в Ирре называлась сампах, да и была куда дружелюбнее. По крайней мере, большая часть сампах не пыталась съесть людей и вообще либо боялась их, либо помогала за определенную плату. Среди сихов были, конечно, так называемые мата, на рохстальском языке это слово означало «глаза», но значение было куда более широким – «тот, кто видит опасность». Мата было немного, и охота для них являлась скорее дополнительной возможностью заработать, чем необходимостью. Другое дело – нелаяны, эти сихи или сиххе были незаменимы на кораблях, особенно в дальних плаваниях. С тех пор, как Ирра наладила торговые пути с Хильдеградом и другими островными государствами, корабли почти круглый год плавали привычными маршрутами. Но насколько бы ни были выучены все опасности, подстерегавшие моряков на пути, никогда нельзя было предсказать, что за хищник может появиться из глубин. Чтобы защитить корабль от подобных опасностей, капитан, даже если он сам были сихом, всегда нанимал нелаян, как правило, «руку», то есть команду из пяти человек. Если корабль был особенно большим, нанимали сразу десяток, а то и три-четыре «руки». Услуги нелаян стоили недешево, но они отрабатывали свою плату до конца. Ни один сих не сумел бы в одиночку расправиться с крылатой хиу, огромной хищницей, живущей в глубине и питающейся отнюдь не маленькими рыбками. Зубов хиу хватало, чтобы перемолоть человека в один присест. Ее крылья были малы для полноценного полета (к счастью!), но если не остановить хиу прежде, чем она наберет скорость, то хищница могла запрыгнуть на корабль или просто протаранить его. Судно бы ушло на дно, а люди, пытавшиеся спастись в шлюпках, стали бы добычей хищницы. Тупоугольной мордой хиу с легкостью ломала маленькие верткие лодки, а широким хвостом разбивала воду, создавая большие волны. И нелаяны были обязаны отпугнуть хиу в случае ее появления, десятка вполне могла попытаться убить хищницу, но это мало у кого получалось. Все-таки хиу в своей среде чувствовала себя вольной птицей.
Естественно, этой хищницей опасности не ограничивались. Где-то в толще воды плавали линтахи – большие жирные пиявки, они на первый взгляд были не опасны, но если слишком много линтахов присасывалось к днищу корабля, они могли попытаться утянуть добычу под воду. Или сломать рулевую ось. Еще в океане водились большие осьминоги, морские змеи, подводные птицы, ловцы жизней, а кроме хищников никто не был застрахован от шторма. Непогода, правда, после встречи с той же хиу казалась сущей мелочью, нелаяны, да и присутствующие сихи могли развесить купол от дождя и ветра. К сожалению, он не помогал против хищников, и сихи никак не могли это исправить.
С помощью сихир почти невозможно было навредить живому, если не специализироваться на боевых заклинаниях. Но если магия Рохстала основывалась на сетях, каких-то правилах, она была конкретной в практическом смысле, то с сихир дело обстояло куда сложнее. Для ее использования не требовалась сеть, достаточно было создать в голове четкую картинку и через пальцы бросить часть сихир в цель. На словах просто, но практика показывала, что добиться необходимого результата можно было лишь при условии, что картинка действительно оказалась четкой. Любая неточность могла повлечь за собой страшные последствия… или не повлечь никаких.
Когда Джет впервые оказался в Рохстале… нет, когда он впервые приехал в Берстоль, уходя как можно дальше от иррийской границы, он с восторгом узнавал все о местной Академии Магии и Высших искусств. В Ирре ничего подобного не было. Сихов учили старшие, и чаще всего владение сихир просто передавалось по наследству, в отличие, опять же, от рохстальской магии. Самое первое, чему учили маленьких сиха или сиххе, когда просыпалась их сихир, – концентрации. Необходимо было создавать четкое изображение в голове, лишь в таком случае сихир отзывалась, и заклинание срабатывало. В этом смысле сихир местным магам могла показаться тихим ужасом. Джет помнил, как долго и упорно представлял пепел от сгоревших дров, пока не сумел все-таки за секунду сжечь приготовленные поленья. В картинку сначала вечно вмешивались какие-то ненужные элементы вроде сырости, листочков травы (несгоревших, а ведь в реальности быть такого не может), и изображение в итоге расплывалось.
Последствия от нечеткой картинки случались только в том случае, если это были заклинания, наносящие вред живому. То есть, любые сих или сиххе, которые хотели, например, убить с помощью магии кролика, но не сумели четко представить его тушку, могли пострадать сами. И чем сильнее были нарушения в изображении, тем больший откат получался.
Именно поэтому сихи и сиххе в большинстве своем использовали сихир для чего-то повседневного. Помыть посуду, починить дом, вытащить ребенка из колодца, натянуть купол от дождя или ускорить исцеление. Естественно, сихир, как и магия, не была всесильна. Каждый сих, если того хотел, специализировался на конкретном направлении – исцеление, защита, охота, работа с осадками, строительство, но в большинстве, конечно, выбирали работу с кораблями и ловлей рыбы.
* * *
– Я быстро, – сообщил заглянувший на секунду Лис и тут же испарился.
В коридоре кто-то отчетливо повизгивал и брыкался, но с Лисом было спорить очень сложно. Хоть и не скажешь, что он особо силен, особенно при его внешней худобе, но стоило хоть немного показать изуродованную руку, как люди переставали сопротивляться. Джет привык к ее виду, первое время после знакомства они жили вместе. Вернее, Лис тогда как раз отходил от последствий эксперимента, мало двигался, много курил и зубоскалил на соседа. Джет к тому времени провел в Рохстале уже двенадцать лет, пообвык, но этот рыжий парень иногда выдавал такие фразы, что Джет, сколько бы ни пытался вникнуть, не улавливал смысл. Впрочем, похоже, Лису этого и не требовалось. По прошествии лет Джет понимал, что просто попал под раздачу: изуродованная рука нещадно болела, и даже имевшиеся тогда на руках деньги нисколько не умаляли боль.
Но Лис был безумцем, точно таким же, как те натурфилософы, что решились скрестить нечисть и человека. Вернее, зачем-то пересадить части нечисти не-магу. Смысла в этом Джет не видел, а Лис вместо ответа страшно ругался. Где и откуда он набрался таких выражений, Джет не знал, да и не хотел знать, если честно. Меньше знаешь – крепче спишь. В Ирре подобная поговорка была девизом большинства.
На складе что-то явно упало, зазвенели бутылки. Раздался визг, хотя стены в таверне были далеко не тонкие. Джет чуть прикрыл глаза, пережидая очередной вопль. Если опять закричат, придется идти и встряхнуть Лиса, напомнить, что перегибать палку все-таки не следует. А то эдак все поставщики разбегутся, а из Ромунда, ближайшего крупного города, заказывать дорого. О столице и думать нечего, где Берстоль, а где Гестоль. Стоимость жизни человека в городах сильно различалась, Джет в свое время проверил эту аксиому на своей шкуре. Его тогда спасли семейные драгоценности, которые стоили очень много, и только это позволило бывшему Джели Терье почти год прожить в Берстоле, мало в чем себе отказывая. Он мог бы попробовать поступить в Академию, но Джет дураком никогда не был: внешность и правда типично иррийская, а в Академии наверняка попытаются узнать всю его подноготную. Так что пожив сколько-то в Берстоле, Джели-Джет начала свой переезд на север. Где и встретил Лиса.
На склад идти все-таки не понадобилось. Широко распахнулась дверь, и на пороге показался совершенно серый мужичонка в полосатом костюме. Целый. За ним стоял Лис и мрачно смотрел на нерадивого поставщика. Наверняка, «гость» почти физически ощущал эти взгляды, Лис наловчился правильно говорить с недобросовестными компаньонами.
– Вы простите, – пропищал поставщик. – Парнишка у меня перепутал, не оттуда часть товара убрал… Завтра все привезут, я компенсирую неудобства. Простите еще раз…
– Конечно, – добродушно кивнул Джет, бросив на Лиса внимательный взгляд, – ничего страшного. В таком случае, я надеюсь, что вы в качестве компенсации пришлете нам дополнительный ящик брюта.
– Да-да, – закивал мужичонка и покосился на Лиса. – Я… тогда пойду?
– Да.
Поставщик тут же как в воздухе растворился, Лис только хмыкнул и плюхнулся в кресло в углу.
– Перепутал, конечно. Больше не будем с ним работать.
– Не будем, – согласился Джет, занося в книгу брют. – Он почему кричал?
– Да кто его знает, – неопределенно пожал плечами Лис и улыбнулся. – Нет, руку я ему не показывал. Этому бесенку хватило слов. Трус несчастный.
– Распугаешь всех…
Лис хохотнул.
– Кого? Наши проверенные поставщики никуда не денутся, они хорошие. Ты же сам проверял. А новые… Зачем они тебе? Гестоль не такой большой город, чтобы надеяться на разнообразие в напитках.
Джет промолчал, сосредоточившись на бумагах. Иногда он подумывал нанять человека, который разбирается в документации, но потом понимал, что свое детище, расписанное полностью в этих документах, никому не отдаст.
– Пойдем домой, – вдруг предложил Лис, и Джет изумленно на него уставился.
– Иди, – осторожно ответил он. – Я тебя не держу, ключи не прячу. Если ты запамятовал, мы пять лет как живем раздельно.
– Пф, – Кеннет фыркнул, – говоришь, как старая женушка, с которой я когда-то развелся из-за сварливого характера.
– Точно иди домой. – Джет вернулся к бумагам. – Стареешь или рука?
– Старею, – не стал неожиданно спорить он. – Устал я… и да, рука болит.
Рука была весомым аргументом. Боли иногда возвращались, но закономерности Джет так и не смог выявить. Она могла заныть когда угодно и через любой промежуток времени. Хоть через месяц после вспышки, хоть через полгода. В такие дни Лис становился особенно невыносим и словно опять превращался в того парня, только что сумевшего выжить в диком эксперименте.
– Я не могу закрыть таверну.
– Знаю. – Лис поднялся, потянулся за плащом. – Тогда попробуй закрыть «Джохо» сегодня пораньше. И заходи ко мне, выпьем.
Джет только коротко кивнул. Алкоголь помогал Лису забыться хотя бы до утра. Ночью во сне он, удивительное дело, боли не чувствовал. Поэтому и старался напиться и уснуть как можно быстрее. Впрочем, если сейчас Лис собирается его дождаться или проснуться к приходу, то не все так плохо. Порой Джет видел, что боль совсем невыносимая, друг тогда только бросал, что уходит, и в тот день до него нельзя было достучаться при всем желании.
Без Лиса в кабинете стало тише. Джет снова вернулся к документации, принялся высчитывать зарплату Элиш и Брану. Он действительно не платил другу, но как-то повелось, что все деньги, которые зарабатывал «Джохо» за вычетом заработной платы, они делили между собой. Двум мужчинам, почти достигшим сорокалетия, много было не нужно. Джет часто думал, что если бы не рука, Лис бы давно женился. Он сам наверняка замечал, какие взгляды бросают женщины в его сторону, но кто согласится мириться с тем, что у потенциального мужа на левой руке шерсть, перья и коготь? Лис рассказывал, что пытался пару раз, но слушать визг невероятно утомляло. Он даже Элиш не показывал руку, пряча ее в широких рукавах или под легкой накидкой.
Сам Джет тоже не задумывался о свадьбе. Просто… упорно казалось, что в таком случае ему придется слишком кардинально менять свою жизнь, а она может второго потрясения не выдержать. Не то чтобы его не интересовали женщины как таковые, порой он встречался с кем-нибудь, но дальше встречи на одну или пару ночей не заходило. Джет и не стремился к этому, у него хватало забот: «Джохо», Лис, Элиш, Бран – за ними ведь нужно было присматривать, иначе тот же Лис мог запросто впутаться в совершенно ненужные им проблемы.
Таверна закрывалась в три ночи, открывал ее обычно Лис в девять утра, но на ближайшие пару-тройку дней эта обязанность легла на Джета.
За полчаса до закрытия зашел Бран. Джет потер уставшие глаза и внимательно взглянул на кельнера. Он знал, что Бран жил после смерти матери один, об отце юноша вовсе предпочитал молчать.
– Что-то случилось? Ты проходи.