Текст книги "Лунные дети (СИ)"

Автор книги: Наталья Тишь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 46 страниц)

Наталья Тишь
Лунные дети

Часть первая

Глава 1

Обычно дети, родившиеся слишком слабыми, не проживали и нескольких месяцев: стоило родителям или целителям выявить у младенца врожденные недостатки (вроде слепоты или немоты) или увечья (кривая рука, одна нога короче другой), и ребенка убивали. Вернее, тело сжигали, милосердно перед этим вливая в младенца такую дозу снотворного, что он, наверное, умирал еще до сожжения. Подобный обычай был принят сразу после происшествий, связанных с Салемом Кровопийцей. Этот недоделанный маг решил продлить себе жизнь, вернее, решил жить вечно, и для этого каким-то непостижимым для современных магов образом вселялся вот в таких увечных новорожденных. В те времена даже слепым помогали выживать, придумывая всякие штуки вроде объемных букв. Но когда увечные внезапно начинали плести заклинания (от которых даже у мудрейших глаза вылезали на лоб) и поднимать скелеты (что тоже доставляло магам немало неудобств), с ними начинали говорить уже на другом языке.

Сначала пытались разобраться, в чем дело – лунная магия считалась редкостью. Хотя «считалась» не самое верное слово, сами по себе лунные маги появлялись, дай Небо, раз в десять лет. Или в двадцать, тридцать, пятьдесят – кому как больше нравилось. Но факт оставался фактом: за последние пятьдесят лет лунных магов можно было пересчитать по пальцам и поименно. За каждым следили, проверяли едва ли не ежечасно, но лунные маги не знали о своей силе и считали, что внезапно вспыхнувший огонь при ссоре или взорвавшаяся птичка – это странно, но не страшно. Те, кто знал, сознательно позволяли присматривать за собой, поскольку в большинстве своем все лунные маги в итоге сходили с ума и перед смертью умудрялись причинить немало бед.

Потом, когда стало понятно, что после смерти очередного увечного в другом слепом, немом, хромом (нужное подчеркнуть) через несколько лет проявляется похожий характер, те же симптомы, та же сила, солнечные маги забили тревогу и зарылись в старые документы. То, что они узнали, им очень не понравилось. Ну еще бы! Салем Кровопийца при жизни пил кровь младенцев, в то время, согласно отчетам, пропало несколько сотен ребятишек, и все дела остались нераскрытыми. Грешили на нищего попрошайку в Редво, небольшом городе, где пропали первые дети, но потом нескольких младенцев похитили в Уллаури, на тот момент – столице Рохстала, и от нищего отстали, бросившись ловить убийцу. Как показало время – не поймали, и Салем после смерти каким-то образом начал возрождаться в увечных детях.

Почему он выбирал именно калек, не мог сказать никто, даже маги, решившие посвятить свою жизнь ползанию в чужих мозгах. Увы, мозг Салема Кровопийцы к тому моменту был мертв уже очень давно, а калеки умирали раньше, чем получалось их допросить. И когда ситуация предстала перед солнечными и королем во всей красе, Сигиль Седьмой издал указ, в котором и говорилось об убийстве новорожденных калек, чтобы избежать повторения ситуации. Народ сначала возроптал – ну какая мать в здравом уме даст убить своего ребенка? Но сыщики короля с помощью глашатаев, обожающих строчить скандальные статьи, донесли до жителей Рохстала, что пока Салем возрождался в калеках и безнаказанно творил, что ему вздумается, погибло куда больше человек, чем от рук других преступников. Потому что Салем даже после возрождения продолжал питаться кровью. Народ примолк и согласился.

Впрочем, все это произошло около двухсот лет назад, да и среди лунных магов, полностью осознавших свою силу, вменяемых оказалось мало. Если точнее – за двести лет только с десяток человек согласились помочь сыщикам или добровольно позволили заключить себя под стражу и круглосуточное наблюдение, боясь причинить вред своим близким. Лунных магов начали бояться, некоторых детей убивали раньше, чем сыщики приезжали на место. Впрочем, об этих потенциальных сумасшедших убийцах мало кто сожалел, и дел не заводили.

В общем, по прошествии времени лунная сила начала считаться чем-то сродни болезни, которую, к сожалению, вылечить было нельзя. Одно дело – солнечная магия, всем знакомая, привычная, не несущая негативного оттенка и в основном завязанная на том, чтобы промывать мозги людям на тему «мир, труд, солнце». Совсем другое – лунная магия, которую все упорно испокон веков (не совсем понятно, почему) связывали с чем-то темным, запретным, со смертью, кладбищами и оживленными трупами. Хотя нет, понятно, почему – Салем был идеальным примером лунного мага, который под покровом ночи пьет кровь младенцев, а по выходным оживляет трупы. Интересно, как потом солнечные маги успокаивали ходячих мертвецов? И как сами зомби к этому относились? Ну, Салем их поднимал, солнечные маги упокаивали обратно, загоняя в могилы, а Салем… ну, а вдруг он поднимал те же трупы? И солнечные опять загоняли зомби в могилы. Что-то мне даже жаль мертвецов – туда-сюда, туда-сюда… Я знаю, что трупы не говорят, но вдруг эти научились, чтобы послать или Салема, или упокаивающих. Думаю, что первого вернее.

Я не практиковала «мертвые» заклинания, хотя на ум такое приходило, и не раз. Но потом понимала, что если возьмусь за что-то подобное, меня быстро скрутят сыщики, которые со дня своего основания занимались делами магов. Хотя именно поэтому я в столицу не поехала, больно надо. В Гестоле располагался филиал Академии Магии и Высших искусств, куда я переехала после того, как моя сила проснулась. Хотя, наверное, лучше бы не просыпалась. Мой «ключ», который, как считалось, сидит где-то в шее, повернулся довольно поздно – в девять лет. Я уже три года ходила в обычную школу в нашем небольшом Северном Альси, где все друг друга знают в лицо, училась так себе, но родители от меня многого и не ждали. Я как-то тоже не задумывалась о карьере, еще в пять лет решив, что буду лечить больных животных.

А потом «ключ» повернулся. Внезапно. Причем не просто повернулся, а, кажется, обернулся вокруг своей оси раза три, не меньше, и замер в середине цикла. Так что сила буквально затопила меня в тот миг, когда я висела на волоске от смерти. Верно говорят, что в момент опасности в человеке пробуждаются скрытые силы. Во мне они проснулись чересчур буквально, и через пару минут я уже валялась в десяти шагах от обрыва. Вот надо было додуматься нам тогда – отправиться поиграть после дождя рядом с бывшей каменоломней! Саму каменоломню давно закрыли, из нее вывезли все, что можно и нельзя, но подросткам и взрослым доставало ума не приближаться к высокому склону. Детям тоже запрещали там играть, но мы с друзьями по школе нашли большой ровный склон над ямой и часто развлекались, не подходя к обрыву. Место действительно привлекало – мягкая трава, высокие пышные кусты, в которых здорово играть в прятки, деревья, по которым лазить – одно удовольствие. А зимой со склона было весело кататься, со всей дури врезаясь в высокие сугробы. Северный Альси был по-настоящему северным, так что зимы длились долго, и температура часто опускалась почти до предельного минимума.

Мы решили после дождя туда отправиться. Эва, правда, сопротивлялась, но я – дурная голова – скорчила моську и обозвала подругу трусихой. Остальные меня только поддержали, а Лири еще засмеялся, что было вдвойне обидно: он ведь нравился Эве. Естественно, после такого она отказываться перестала, только сказала мне перед выходом из школы:

– Так нечестно, Элиш.

Не помню, что я тогда ей ответила, да и не важно было. После того инцидента, когда я пришла в себя и обнаружила, что мои друзья разбежались, семья Эвы куда-то быстро переехала. Слишком внезапно, ведь об этом не было и речи. А потом мама рассказала, что это Эва решила так мне отомстить – подтолкнуть к обрыву. Для детей в такой шутке вроде бы не было ничего страшного, вряд ли Эва или кто-то из моих друзей вообще думал, что это может окончиться смертью. И, честно говоря, тогда меня больше волновал повернувшийся «ключ» и проснувшаяся сила.

Это не стало сюрпризом для семьи – само по себе то, что я оказалась магом, но мама с отцом все равно удивились. У отца в предках маги были слишком давно, у матери периодически появлялись, но последние два поколения рождались исключительно обычные люди. Те, о которых мама помнила, поголовно являлись солнечными магами, достаточно слабыми, чтобы полноценно обучаться в Академии. Только последний известный маг, мой прапрадед, развил в себе силу, но в итоге все равно вернулся в Альси, где работал врачом и лечил местной ребятне вывихи и ушибы.

Меня сначала тоже хотели оставить дома. Отец пожевал губы и пожал плечами. Он признался, что смутно представляет, что делать с дочерью-магом, и предоставил решение маме, которая как бы больше была знакома с этой стороной жизни. Мама в свою очередь тоже пожала плечами и попросила показать силу. Я показала и не совсем поняла, почему вдруг даже отец побледнел как мертвец и потом неожиданно упал в обморок. Тоже мне, мужчина! Я только тихо погасила черный шарик с серебристо-белыми прожилками и как-то виновато шмыгнула носом.

Это с того момента я стала звать мать исключительно по имени – Ивенн. Потому что мне почему-то мерещилось раньше, что мать все-таки примет свое дитя, кем бы оно ни оказалось. Но Ивенн поджала губы, не обращая внимания на потерявшего сознания мужа, и неожиданно предложила мне выбор:

– Либо ты сейчас собираешь свои вещи и уезжаешь куда хочешь, но подальше от дома и больше не приближаешься к своим брату и сестре, либо я сейчас свяжусь со Следящими и расскажу им о тебе и твоей лунной магии.

Ну вот честно, это было слишком по отношению к собственной дочери! Особенно учитывая, что я совсем ничего не понимала, но выбора в каком-то смысле у него не было. Ивенн дала мне денег на дорогу, когда спустя час, который она отвела мне на раздумья, я выдавила свое решение. Кажется, в тот вечер я выплакала вообще все слезы, потому что когда узнала о смерти отца, ни слезинки не проронила. На похороны, естественно, меня никто не звал.

Впрочем… эта история произошла очень давно, и сейчас у меня возникла другая проблема: отношения с сокурсниками и дальнейшее обучение. Я вообще привыкла держаться в стороне, но характер не пропьешь, и я обычно принималась кусаться (не в буквальном смысле!) в ответ на любые замечания. Успела поцапаться даже с деканом, за что тот отобрал у меня выходной и наградил общественными работами – мыть котлы после опытов и другого отвратного варева. А извиняться я не умела, к сожалению.

Вот и сидела сейчас как последняя идиотка в библиотеке, читая ту самую историю про Салема.

– Элиш Тарлах?

Я неохотно оторвалась от древнего фолианта, уже приготовившись кусаться. Так и есть, библиотекарша. Причем, я ее знала ведь, слишком хорошо. Рекка Лохан работала в школе магов, где я училась до Академии. Что характерно, тоже библиотекарем, параллельно преподавая нам литературу. Для общего развития, так сказать. Понятия не имею, за каким бесом мы изучали истории великих первооткрывателей, но против Рекки и ее мерзкого характера не попрешь, тут даже отравляющее заклинание не поможет. Жаль, зомби никогда не перенимают характер тех, кем они были при жизни, а то бы из Лохан вышло самое крутое оружие, причем с немаленьким радиусом поражения. Она кого хочешь до смерти запилит своими нравоучениями.

– Вы снова прогуливаете занятия.

– Я в курсе, – я снова скрылась за книгой, крепче сжимая страницы. Вряд ли Рекка выдернет ее из рук, она за эти фолианты головой отвечает, но щит стоит держать уверенно.

– Вы ведь понимаете, что я должна доложить об этом декану?

Лохан явно во мне скоро взглядом дырку проделает. И в книге, за которой я прячусь. Казалось бы – ну какая ей разница, кто сидит в библиотеке и по какой причине. Но еще в школе все ученики знали, что Рекке известна их подноготная во всей красе. Сироты или дети с ситуацией вроде моей, были для нее сродни маяку. Рекка считала, что если она не будет следить за нами с особой тщательностью, мы все изменим солнечную магию на лунную и вместо целительства, скажем, или изгнания мелких и не очень бесов будем совершать жертвоприношения, закусывая человеческим мясом во время ритуалов. Меня так и подмывало заявить ей, что я в принципе счастливый обладатель лунной магии, но это было чревато слишком серьезными последствиями. Она не Ивенн, сразу сообщит куда надо, и будут за мной следить даже в душе. Брр, как представлю эту картину, хочется возвести вокруг себя непроницаемые щиты. И кого-нибудь хорошенько приложить для профилактики.

Не то чтобы мне удавалось полностью скрывать лунную силу все это время… хм, получалось, что целых десять лет уже. В школе я хотела рассказать директрисе о лунной магии, а потом завуч – противный дядечка с жидкой косичкой и слишком большими очками – прочитал лекцию на тему, как отвратительна и опасна лунная сила. Я решила, что лучше буду молчать, и сама принялась выяснять все, что меня интересовало.

Молчать было легко, скрывать силу – сложнее, лунная магия накладывала на заклинания свой отпечаток. К тому же все сети получались под солнечным светом куда слабее, чем ночью, и для личных тренировок я предпочитала темное время суток. Правда, рискованно было убегать из общежития, красться мимо охранника, накидывая вычитанное в книгах заклинание шапки-невидимки, но зато адреналин бурлил. Я убегала для тренировок ни много ни мало на кладбище. Единственное, между прочим, место, куда точно никто не сунется ночью. И недалеко – впору было задуматься, почему школа для молодых магов располагается так близко к погосту. Среди могил сначала было страшно, но когда сквозь кроны редких деревьев я видела луну, сила начина рваться наружу, и «ключ» поворачивался сам собой, давая полный доступ. Те заклинания, что днем выходили слишком слабыми и таяли на глазах, обретали силу. Чересчур большую даже. В первую ночь, когда я так рискнула, пара надгробий испарились мгновенно. Нет, я их не уничтожила, сеть невидимости, собственно, просто скрыла камни, но если в аудитории я могла едва спрятать яблоко, да и то ненадолго, то здесь заклинание растянулось сразу на два надгробия, стоявших не особо близко друг к другу, и в итоге камни вернулись на место лишь через полтора года. Ладно, что никто панику не поднял, а я с тех пор стала аккуратнее обращаться с силой. Мне как-то не особо хотелось, чтобы во время дневного урока или ночной тренировки вместо привычного пейзажа оказалась дырка, например. Мне еще жизнь своя дорогая, и после поступления в школу пришлось очень быстро осознать, что помощи ждать неоткуда.

Оу, кажется, я слишком увлеклась воспоминаниями. Рекка сверлила меня взглядом, заглядывая прямо в глаза.

– У вас есть оправдание, Тарлах?

Ого, когда Рекка переходит на фамилии, пора бежать. Ну да не мне ее бояться.

– Оправдание? – я отложила книгу и мило улыбнулась. – Меня выгнали с пары, госпожа Лохан, и я решила, что лучше провести время до перемены с пользой. Это плохо?

– Снова!.. – если бы она достала до потолка библиотеки указательным пальцем, была бы дырка.

Я подавила странное желание переломить этот тонкий длинный пальчик и пожала плечами.

– Кто же виноват, что препод – глупый бес. И заклинание, снимающее похмелье, я знаю давным-давно. Никогда не думала, что учить студентов этому необходимо.

– Вы ведете распутную жизнь, Тарлах, – заявила Рекка, теперь наставив палец на меня, – мало того, что вы пьете с подозрительными личностями, возвращаетесь в общежитие затемно, так еще у вас неизвестно откуда деньги! Стипендия не настолько велика, чтобы вы имели шанс кутить каждый вечер, Тарлах. Каждая монетка просчитана, но вы умудряетесь и здесь нарушать негласный закон. Вам не стыдно?!

Она едва не сорвалась на визг, но вовремя остановилась. Я опять пожала плечами. А что мне сказать? Ну да, я пью с подозрительными личностями, пью зачастую нечто очень крепкое, но я уже давным-давно выяснила, что алкоголь меня почти не берет. Вернее, только от трех напитков я пьянею мгновенно – сливовицы, маршалы и перри. Но первые два в маленьких заведениях не продают, а перри считается напитком богачей. Я пробовала многое – было время, когда пустилась во все тяжкие, впала в депрессию и только что не выла лунными ночами от осознания, что моя сила никому не нужна. Потом, правда, хорошенько приложилась об дерево, кажется, как раз после перри, провалялась пару дней в больнице и выслушала тонну нотаций от всех учителей в школе. Учитывая, что это был выпускной год, за два месяца до экзаменов, переполох вышел изрядный, но его замяли. Четырнадцатилетние девочки так себя не ведут, но обычно четырнадцатилетние девочки (да и мальчики) не владеют лунной магией. Так что я покривлялась, покивала для виду, но экзамены сдала и сбежала в Академию Магии и Высших искусств на другом конце города.

– Вам нечего сказать, да! – тонким противным голосом воскликнула Рекка, замечая, что я опять ее не слушаю. И она совсем не спрашивала. – Я доложу декану о вашем поведении! А теперь уходите, перемена началась!

Сколько экспрессии. Я пожала плечами, отложила фолиант на край стола и, подхватив сумку, вышла. Спорить с ней себе дороже, да и она права – уже началась перемена. Преподы, правда, частенько задерживали студентов на некоторое время, так что в коридорах появлялись лишь отдельные личности, либо сумевшие ускользнуть, либо проигнорировавшие просьбу остаться. Ну, в чем-то последние были правы – они отсидели свои положенные полтора часа и могли спокойно отправляться отдыхать.

Моя группа сейчас сидела на четвертом этаже, но я не спешила туда спускаться. Все равно следующая пара здесь, на шестом, так что лучше посижу на мягких диванчиках в экседре. Не знаю, для чего изначально строили эту глубокую полукруглую нишу, но сейчас ее обставили мягкой мебелью и тремя партами, где на переменах или во время «окон» студенты списывали либо делали домашку. Ну, или трепались о жизни. Такие экседры располагались на всех этажах кроме первого, но на шестом чаще всего диваны пустовали. Шестой этаж вообще не предназначался для проведения пар, здешние аудитории первоначально использовались для хозяйственных нужд, да и по размеру комнаты были слишком малы для практики. Одна неверная нить в сети заклинания (особенно атакующего) – и в таком закутке разнесет в пух и прах не только мебель, но и студентов. Преподаватель-то, может, и успеет вскинуть щит, у них это, похоже, в крови, а вот от учащихся останется, увы, лишь мокрое место. Поэтому в этих аудиториях проводили безопасные лекции.

Помню я, как на втором курсе, где-то два года назад или чуть меньше, на практике по боевым проклятиям у одного парнишки сорвались сразу три нити. Это опасно – даже если одну нить не подхватить и не вернуть на место сразу, сеть мгновенно становится неустойчивой, и последствия сложно предсказать. А у него сорвалось сразу три. Понятное дело, мы уже не первокурсники, защитные заклинания проходили на первом курсе, но это еще не въелось нам в подкорку, к тому же у многих (у меня в том числе) на тот момент в руках были уже почти законченные сети. В большинстве своем заклинания можно перевести из одного разряда в другой (из атакующего в защитное, например, или из исцеляющего в проклятье), но этому необходимо учиться. Для каждого заклятья свой рисунок сети. Например, чтобы создать мою любимую, хоть и неустойчивую шапку-невидимку, нужно нарисовать сеть-облик и вплести туда нити желания спрятаться. Та еще загвоздка. Когда я начала задумываться над механизмом, заклинание внезапно перестало работать как надо, а стоило плюнуть на попытки понять, как все пришло в норму. Это к тому, что теория и практика различаются как… солнце и луна, да уж. И на втором курсе у нас было больше теории, чем практики, да и переплетать сети на ходу мы пока только пытались, самые безобидные. Здесь же боевое проклятие – значит, убьет не сразу, а постепенно. Хоть и самое безобидное – всего-то чесотка, от которой могли избавить даже первокурсники-целители, но удар все равно неслабый. Спас всех препод. Проклятье пришлось на криворукого парнишку, а остальных преподаватель боевки Диху мягко укутал одним большим щитом. Изогнутым. И это тоже требовало практики – создать не просто привычный любому щит, но искривить его по собственному желанию, превратить в этакую плоскую змею. Парнишку отправили к целителям, а Диху как ни в чем ни бывало продолжил вести пару. В общем, больше ни у кого нити не срывались, потому что парень зачесался мгновенно, и пока шел до дверей из аудитории, до крови расцарапал себе локоть.

Появились мои драгоценные однокурсники. Девчонки махнули мне рукой, заметив, парни покивали головами, но никто не захотел присоединиться, сразу прошли в аудиторию. Я тоже туда направилась: действительно, лучше сразу занять свое любимое место в темном уголке, где можно спать. Вряд ли подслеповатый преподаватель-травник Лен Фаррелли меня заметит. А даже если и так… ну, когда-нибудь я заведу себе гомункула, который будет запоминать лекции вместо меня. Но алхимия у нас только в следующем семестре, а до него еще надо дожить. Отговорюсь как-нибудь, не будет же меня этот старикашка выгонять. Надеюсь. В библиотеку я явно не вернусь, хоть она на этом же этаже.

Фаррелли что-то вдохновенно вещал об использовании лютиков и васильков, я вяло записывала отдельные замечания, но в целом было дико скучно. Судя по спинам остальным, им было не веселее. Кто-то нагло спал, игнорируя препода и то, что сидел на втором ряду. Наш староста болтал со своей соседкой, явно намереваясь пригласить ее на ужин, который, возможно, перетечет в очередной завтрак. Ну-ну, он никогда не поменяется, меня больше удивляет девчонка, которая за четыре года так и не поняла, что от старосты серьезных отношений не дождешься.

Естественно, я знала всех однокурсников по именам. Прекрасно помнила, на имена и лица у меня вообще замечательная память. Ну, должно же хоть что-то компенсировать мою лунную магию и склочный характер? Противовесом я считала как раз память и еще полученные знания. Не то чтобы у меня легко получались все заклинания, особо грустно было с исцелением, но что-то подсказывало, что тут как раз большую роль играет моя сила – лунная магия была больше предрасположена к активным заклинаниям, боевым. Я уже думала, какое направление выберу на пятом курсе, где мы все расходились по разным специальностям, но главная проблема заключалась в том, что любой курс, касающийся атакующих заклинаний или проклятий, обязательно требовал пары. До этого мы благополучно учились всему по одиночке, но самые сильные заклинания нуждались либо в фамильяре (а стоили они о-го-го! Мне в жизни столько не заработать), либо в напарнике, который в случае чего вплетет в сеть свои нити или просто поделится силой. Ну, и наоборот тоже. Вот именно по этой причине у меня возникли проблемы с сокурсниками.

Единственное, где не требовался напарник, была специальность целителя, там вообще под руку лучше не попадаться, а то еще исцелят не так, как надо, и вполне вероятно, что туда отправится большая часть нашей группы… Хорошо, если нас останется четное число, так вопросов не возникнет, а если нет? Вряд ли кто добровольно захочет встать со мной в пару, к тому же придется открыть, что я далеко не солнечный маг. То, что меня не раскрыли до сих пор, было элементарно как день – цвет сетей у магов мог быть каким угодно, в том числе и черным. Это я потом разглядела, что у меня просто иссиня-черные нити, но это пока мы учились использовать общие заклинания. Специальные были совершенно в другой категории, а именно ими занимались с пятого курса. И вот там у меня могли возникнуть крупные проблемы. Впрочем, я намеревалась подождать, у меня еще целых два месяца впереди, чтобы разрешить проблему с силой, но пару следовало бы подыскивать уже сейчас. Только как мне не хотелось разговаривать с этими людьми… Я не стала частью коллектива, хотя остальные не чувствовали себя из-за этого дискомфортно, спокойно списывали домашку и одалживали мне тетради в случае чего. Но единым коллективом наша группа никогда не была.

На примете у меня числились всего трое – Алана, вроде бы типичная рыжая, задорная и веселая однокурсница, но я знала, что на деле Алана скромная и тихая девочка, просто до смерти боялась показаться такой и на людях вечно вела себя по-идиотски. Второй была Керри, блондинка, как раз тихая отличница, проводящая много времени в библиотеке. Ее любила Рекка, всегда ласково разговаривала с Керри и даже таскала ей печенье. Я когда в первый раз это увидела, едва успела поймать челюсть и побыстрее пересела так, чтобы Рекка меня не заметила. Иначе не отделаться от приглашения, а потом и нотаций на тему, что я не вливаюсь в коллектив. Третьим претендентом я выбрала Алека, того самого любвеобильного старосту. Не то чтобы я всерьез на него собиралась положиться, просто из всех парней у него ловчее всего получалось плетение, да и он уже привык менять заклинания на ходу. Правда, меня смущали патлы, которые он вечно отращивал, а потом подстригался едва ли не налысо, но в целом он выглядел адекватным. Кажется.

После лекции у нас было «окно», но дражайший замдекана Кочерог (с такой фамилией об имени как-то все забывали) сообщил, что последняя пара отменяется, поскольку препод куда-то там уехал. Раздались вялые крики радости. Не, это здорово, когда пары нет, но не в этом случае: во-первых, последняя, во-вторых, придется идти в общежитие и чем-нибудь себя занимать. Мне, например. На завтра делать домашку я не собиралась, все равно на практике придется импровизировать, а письменные работы Алеханта, наша молоденькая преподавательница по истории классической магии (не знаю, зачем под конец четвертого курса это еще изучать), все равно не проверяет. Так что оставался один вариант – таверна. Но вот загвоздка: в таверну идти в три часа дня глупо, мягко говоря, так что я завалилась спать. Все равно жутко клонило в сон, а на паре спать не дали собственные мысли.

Когда я проснулась, настенное зеркало с заточенным мелким бесом бодро сообщило, что сейчас девять вечера. Хорошо, что в общежитии у нас были одноместные комнаты. Вернее, просто в Гестоле набиралось не так уж много поступающих, все-таки в столичной Академии круче, поэтому в большинстве своем после школы маги уезжали туда. Оставшимся предоставляли отдельные комнаты, сиротам или брошенным, как я, платили стипендию, которой действительно не особо хватало на гулянку, но тут я уже просто подрабатывала в том самом заведении, где потом выпивала с сомнительными личностями. Если честно, в таверне я знала только одного завсегдатая – Лиса. Ну, как знала. Лис не был полностью человеком, по его словам, носил гордо звание «пострадавшего в опасных экспериментах» и где-то работал. Настоящего имени я тоже не знала, как возраста (на вид лет тридцать), адреса, привычек, только и видела внешность, но поручиться, что это не маска, не могла. Впрочем, Лис был хорошим малым, присматривал за мной как старший брат, всегда заказывал выпивку и ею же угощал. Мы познакомились, когда я поступила на первый курс и совершенно случайно заглянула в этот подвал с неприметной вывеской. Но тут оказалось уютно, и я, дурея от собственной наглости, напросилась в работники. Хозяин, Джет (и это тоже не настоящее имя), сначала скептически осмотрел меня, назвал пигалицей, на что я огрызнулась и обозвала его не тем словом, которое должны знать пятнадцатилетние девочки. Джет удивленно приподнял бровь и вдруг расхохотался, а потом сказал, что берет на работу, только, чур, клиентов не соблазнять. Я покрутила пальцем у виска, надела форму и пошла разбираться в местных напитках.

Лис пришел в тот же вечер, как и во все последующие. Он очень удивился, увидев меня, поговорил о чем-то с Джетом, а потом вдруг принялся разглагольствовать на тему, как хорошо видеть в таверне новые лица. Я сначала его игнорировала, но после работы он беззастенчиво потянул меня к своему столику (несовершеннолетнюю девчонку!) и налил сока. Я выпила его и налила немного вина. Лис, кажется, обалдел от такого зрелища, попробовал изобразить моего папочку, но я честно сказала все, что об этом думаю. В общем, мы подружились и больше не спорили на этот счет. Ну не могла же я ему сказать, что лунная сила нейтрализует почти любой алкоголь! Ну, а тот, что действует на меня, я и так знала к тому моменту.

Одевшись, я спокойно вышла из комнаты, заперла ее на ключ, присовокупив простейшее охранное заклинание, и накрыла его «невидимкой». Вряд ли, конечно, кто полезет ко мне – одиночке, отшельнице, но осторожность никогда не помешает.

Охранник внизу не возражал – отбой давали в десять вечера. Я, конечно, не вернусь до этого времени, но окно откроется, стоит потянуть за нить заклинания. Мой путь лежал в темные переулки, таверна со странным названием «Джохо» предназначалась не для всех, и Джет принципиально стоял на своем, когда я предложила повесить яркую вывеску, чтобы привлечь больше посетителей.

Я шла привычными улицами – каждый вечер хожу, в конце концов. По освещенным улицам шли прохожие, кто-то с работы, кто-то просто прогуливался, парочки целовались, дети что-то радостно кричали и сбивали с ног всех, кто не успел уйти с их пути. Я завернула в темный переулок и смогла спокойно вздохнуть. Было полнолуние, так что даже на неосвещенных улочках не было темно, и я чуть улыбнулась. Луна к лунной силе, в полнолуние я всегда чувствовала себя особо могущественной, словно могла горы смять и моря выпить. Обманчивое ощущение всесилия до добра не доводило, но я научилась бороться и с этим. Времени было предостаточно.

И все бы шло нормально, как вдруг из одного дома – полузаброшенного, там жили нищие, раздался чавкающий звук. Я замерла. Нет, конечно, это просто местные что-то активно поглощают, но больше похоже, что кого-то есть зверь. Я зачем-то посмотрела на луну и решительно прошла мимо, едва не переходя на бег. Да ну, в Гестоле безопасно, здесь Академия и сыщики, тут не может быть тварей. Мы учили общие защитные заклинания, да, просто против какого-нибудь мелкого беса они сработают, а если это тварь пострашнее – уже хуже. Чавканье вдруг прекратилось, но я не рискнула обернуться. На фиг надо! Побыстрее до таверны, а там можно и Лиса уговорить проводить меня обратно. Он, конечно, просто человек, но с ним все равно спокойнее, чем одной возвращаться по темным улицам. Я не замедлила шаг, когда позади раздался цокот – как когти по металлу стукнули. Ну ладно, мне не мерещится, а отрицать очевидное – себе дороже. Я резко обернулась и пару раз моргнула, желая, чтобы все-таки мне это привиделось. Так нет же, угрюмая псина с вздыбленной черной шерстью на загривке, красными глазами и окровавленной пастью упорно шла на меня. Медленно, чуть не облизывалась. Вот же зараза. Если я побегу, она в два прыжка меня догонит. Я вспомнила практически все защитные заклинания и принялась поспешно чертить щиты. Сразу несколько, но они казались такими жалкими, что сразу стало ясно – не выдержат. Собачка своим массивным лбом пробьет как нечего делать. Но умирать-то не хочется! Я снова посмотрела на луну. Нет, вряд ли заклинание невидимости сработает, собака чует запах. Если выживу, надо посмотреть, как полностью скрыть свое присутствие и от зверей тоже. Если выживу – замечательное замечание! Заме-заме! Оставались только атакующие заклинания. Щиты исправно висели, выстроились передо мной хлипкой стенкой, наслаиваясь друг на друга, а собачка все шла и шла. Даже облизнулась, зараза эдакая. Я медленно отступала. Свернуть в переулке некуда, потому что дома стоят вплотную, пусть наполовину заброшенные, но окна в эту сторону были только у первых зданий. Теперь же – сплошные стены.