Текст книги "Колониальная служба (Сборник)"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц)

Дэниэл начал обстоятельный рассказ, для чего все это понадобилось. «Начала снижаться интенсивность солнечного излучения…»

Капитан взорвался. Ему подавай факты! Детали! Что-нибудь, что можно внести в отчет!

Бордман по привычке принял строго официальный вид: Старший Офицер не обязан отчитываться перед кем-либо из членов экипажа посланного за ним корабля.

Офицеры Колониального Надзора всегда досаждали корабельной службе. Они выбирали для своей работы самые невероятные места и требовали, чтобы туда за ними вовремя прибыл корабль, иногда в самое неподходящее время. Поэтому Бордман не мог быть персоной грата для старого капитана Надзора. К тому же тот, должно быть, еще не пришел в себя после невероятного зрелища, представшего его глазам, и рычал на Дэниэла взбеленившимся бульдогом. Сдерживать себя из уважения к возрасту и не рявкнуть в ответ было очень трудно.

– Моя миссия здесь уже была выполнена, – в конце концов удалось продолжить Дэну, – когда в результате совпадения циклов солнечных пятен солнечная активность резко снизилась. Тогда я попытался справиться с этой ситуацией…

– «Попытался»?! – воскликнула Рики. – Да ты просто спас и нас, и всех там – дома, на Тере…

– Он отлично справился, сэр! – воскликнул кто-то за спиной Бордмана, и тот, обернувшись, увидел, что сзади него толпится множество людей.

Келли, Дэвис, Смарт, Донован, даже белобрысый Ник Глад стон смотрели на капитана примерно так, как еще совсем недавно – на самого Бордмана, и старик неуверенно заерзал на стуле.

– Я уже слышал, что вы здесь сделали, – проворчал он. И неожиданно расплылся в счастливой улыбке. – Мне сообщили, что количество тепла, поступающего на поверхность, повысилось на пятнадцать процентов! Понимаете, что это значит для других миров?

– Меня это как-то не очень занимало. – Дэниэл пожал плечами. – Просто здесь сложилась особая ситуация, с которой нужно было как-то справиться. И кажется, нам удалось…

Он поднял глаза, встретился взглядом с Рики и медленно произнес:

– Я должен извиниться перед вами, сэр, за то, что вы напрасно проделали путь до этой планеты. Я решил подать рапорт об отставке и обосноваться здесь. По-моему, самая интересная работа на Лани еще впереди и… И это будет действительно нужная работа!

Словно единый вздох пронесся над толпой, все шумно зашевелились, и кто-то сильно хлопнул Бордмана по спине. Глаза Рики сияли ярче полярного сияния.

Капитан корабля громко откашлялся.

– Я не уполномочен принять вашу отставку, Бордман, вы сами знаете, – наконец сказал он. – А вам сейчас следует составить подробный отчет о том, как работает эта штука. Черт побери, такие трубы можно использовать, чтобы поддерживать на планете тепло, но они в состоянии обеспечить и безопасность планеты! Не будьте глупцом, Бордман, если вы уйдете в отставку, кто-нибудь другой разберется в вашем трюке и пожнет все лавры, которые по праву принадлежат вам!

– Мы все работали над этой задачей, – коротко ответил Бордман.

– …Но вы должны быть главным консультантом, если это устройство понадобится в другом месте, – гнул свое капитан. – За тридцать лет работы в космосе я не видел ничего подобного, и…

– Да не волнуйтесь вы так! – вдруг мягко сказала Рики. – Конечно, он все сделает! Как же иначе? Правда… Дэн?

Бордман покачал головой

– Не знаю, может быть… Если я смогу делать нечто действительно полезное, то, что оправдает мое пребывание в Колониальном Надзоре…

– А по-моему, как раз такие люди, как вы, Бордман, оправдывают само существование Колониального Надзора, – решил высказаться Ник Гладстон.

– Даже несмотря на то, что я – Дитя Марии?

– Ммм… Я был неправ! – Щеки Гладстона порозовели. – Я…

– Забудем это, – перебил его Бордман.

– М-да, – Гладстон бросил быстрый взгляд на Рики, вздохнул и первым вышел из кабинета.

Остальные тоже стали один за другим покидать кабинет, оживленно переговариваясь:

– Эй, Джон, может, по примеру Болла займемся изготовлением удочек для рыбной ловли?

– Нет, я лучше облюбую себе местечко под огород! Давно мечтал заняться разведением морковки, надо бы присмотреть кусок земли, пока их все не расхватали!

Вслед за колонистами ушел и капитан, пробормотав, что черновой отчет для Управления он, так и быть, составит сам…

Наконец в комнате остались только Бордман, Кен и Рики – и Кен серьезным тоном обратился к Бордману:

– Разрешите идти, господин Старший Офицер Колониального Надзора… сэр?

– Кен, – глядя прямо ему в глаза, с огромным удовольствием медленно проговорил Бордман, – а пошел ты через шихту, спек и красный шлам на карбонизацию и кальцинацию… сэр!

Неизвестно, отправился ли Хегман именно туда, куда послал его Дэниэл, но раскаты его смеха еще долго доносились из коридора через закрытую дверь.

Бордман молча смотрел на девушку. «Я всю жизнь был одинок и нигде не имел пристанища. И вот теперь у меня есть то, что люди называют «дом, милый дом», есть друзья, есть настоящая работа… То, что я сделал, здесь, на Лани, все почему-то считают чудом. Но на этой планете и вправду есть чудо. Рыжее чудо пяти футов ростом с карими глазами и веснушками на щеках. Я даже знаю, как это чудо зовут…»

– Рики… – тихо сказал он.

– Дэн? – так же тихо откликнулась она.

– Помнишь, ты говорила, что хотела бы услышать от меня стихи? Я… Я еще ни разу в жизни не читал стихов, но… я могу попробовать. Кажется, нет ничего такого, что я не сделал бы ради тебя…

– Дэн… – она была совсем близко, и на этот раз на ней не было неуклюжего комбинезона.

– Так что, почитать? – Бордман мужественно откашлялся.

– Замолчи! – смеясь, воскликнула она. – Замолчи и… поцелуй меня!

Их поцелуй длился очень долго, а когда они снова смогли говорить, Рики прошептала:

– Дэн… А ведь здесь совсем не так холодно, как в том шлюзе, верно? Почему бы нам не…

Господи, как чудно блестят ее глаза, как вздымается грудь, как чудесно пахнут золотисто-рыжие волосы…

«Вот интересно, смог бы я в самом деле прочесть ей стихи? – думал Бордман, увлекая Рики на кушетку в углу кабинета. – Не помню, правда, наизусть ни одного стихотворения, кроме «У Мэри был барашек», но… В присутствии Рики, кажется, я способен на все… Абсолютно на все!»

И Бордман снова не обманул ее ожиданий.

* * *

Спустя три месяца после их свадьбы на огородах вокруг жилых зданий вовсю зеленели укроп и петрушка, а потом наступила аварийная ситуация на Калене-4, и Бордмана уговорили отправиться туда. Он покинул свою, теперь родную ему, планету, уверив Рики, что вернется назад самое большее через три месяца, но когда он переступил порог дома, в колыбели уже барахтался его новорожденный сынишка.

Дэниэл пробыл дома целый год – и вновь авария, на этот раз на Сете-4, а также необходимость на обратном пути заглянуть на Алеф-1 снова отняли его у семьи на полгода…

Да, из десяти первых лет супружеской жизни Бордман провел вместе со своей семьей меньше пяти, и Рики не всегда это нравилось. Но зато она заливалась веселым смехом всякий раз, когда рассказывала подрастающим сыновьям, как когда-то называла их геройского и умного отца «Старшим Надсмотрщиком», потому что считала, что он не годится для настоящего дела. А сыновья Бордмана не сразу смогли понять, почему отец рано утром выгоняет их из-под одеяла возгласом: «Вставайте, Дети Марфы, пора за дело!» Почему он называет их так, ведь маму зовут вовсе не Марфа, а Рики?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Человек, который не верит в чудеса,
и песчаная смерть

«Что-то идет не так», – шепнула на ухо Бордману интуиция, и спустя мгновение вибрация взревевших дюз потрясла судно. Дюзы применяли исключительно во время непредвиденных ситуаций – следовательно, их запуск означал реальную опасность.

Дэниэл без большого сожаления оторвался от зануднейшей старинной повести некоего Мюррея Лейнстера, которую в очередной раз пытался читать, и некоторое время прислушивался. Вряд ли кто-нибудь придет к нему доложить, почему космический корабль использовал дюзы. Объяснение последовало бы немедленно, если бы он был на пассажирском лайнере, но «Волхв» – грузовое судно. На его борту находилось всего двое пассажиров: пассажирское сообщение с планетой еще не налажено, и это случится не раньше, чем Бордман закончит отчет. Кстати, он его пока и не начинал составлять.

После мгновенной паузы пуск сработал снова – да, что-то тут явно не так!

Второй пассажир вышел из своей каюты одновременно с Бордманом, и в его прекрасных черных глазах ясно читался изумленный вопрос.

Второй пассажир «Волхва» важно именовался Представителем Исторического Общества Американских Индейцев и кроме огромных черных глаз обладал гривой иссиня-черных волос, замечательным бронзовым загаром, тонкой талией, пышной грудью и крошечными ножками в расшитых бисером мокасинах вместо современных ботинок из полиэстирола. Алета Красное Перо – именно так! – была американской индианкой самых чистых кровей, что, вне всякого сомнения, составляло предмет особой гордости.

Молодая женщина спокойно переносила все неудобства длительного космического перелета, иногда даже слишком бравируя своей «индейской» выдержкой, но теперь она вопросительно смотрела на Дэниэла, молча ожидая от него разъяснений.

– Я сам удивлен, – признался он. – Может быть, это…

Речь Бордмана была прервана резким гудением, от которого задрожали стены узкого коридора, где они стояли. Алета невольно сморщилась, как от зубной боли.

Потом наступила тягучая пауза, сменившаяся новым мощным ревом и серией коротких импульсов… Короткая пауза… И опять полусекундный рев сопла по правому борту.

И наконец – полная тишина.

Бордман нахмурился. Он предполагал, что «Волхв» совершит посадку на Ксосе максимум к полудню и был намерен на всю катушку использовать последние часы безделья перед прорвой всяких дел, которые, конечно, обрушатся на него сразу после высадки.

Правда, особых сложностей не ожидалось. Ксос, с какой стороны ни посмотри, был перспективной планетой: полным-полно сырьевых источников для развития индустрии, а бескрайние пустыни и каменные изваяния – творения ветра, похожие на безумный полет чьей-то фантазии, – отличная приманка для туристов. Дэниэл заранее решил, что поставит в отчете гриф ГЭ – годна к эксплуатации, а также – РТ и ННК, означавшие разрешение посещения туристами и отсутствие необходимости в карантине. Из-за засушливого климата планеты трудно было предположить какую-то бактериологическую опасность и…

Новый рев дюз прервал и внес путаницу в мысли Бордмана. «Волхв» использовал дюзы поблизости от планеты – черт побери, похоже, действительно случилось что-то экстраординарное! А ведь рейс самый что ни на есть рутинный: корабль должен был доставить на планету оборудование, в частности плавильню, а заодно и Старшего Офицера Колониального Надзора вместе с очаровательным Представителем Исторического Общества – казалось бы, что может быть проще?

Представитель Исторического Общества подарила Бордману озорную улыбку, не вяжущуюся с его представлениями о всегдашней невозмутимости индейцев, а также свое видение ситуации:

– Если бы это был приключенческий фильм, нам сообщили бы, что корабль находится на орбите странной, неизвестной планеты, не нанесенной ни на одну звездную карту, и что добровольцы должны собраться у посадочных шлюпок.

– Вам нравятся приключенческие фильмы? – осведомился Бордман.

В обществе Алеты он чувствовал себя слегка неловко. Наверное, потому, что видел в ней прежде всего человека иной, непостижимой для него культуры. Трудно было представить, что за мысли рождаются в ее хорошенькой головке!

Алета снова улыбнулась.

– Мои далекие предки, – сообщила она, – снимали скальпы с побежденных врагов, исполняли ритуальные танцы вокруг костра и, передавая по кругу трубку мира, повествовали о своих военных подвигах. Это было приятно им и полезно молодежи. Младшие члены племени ближе знакомились с идеей того, что мы сегодня называем приключением, а когда приключение неожиданно сваливалось на них, не стояли с раскрытыми ртами, как мы с вами сейчас. Должно быть, и ваши предки рассказывали друг другу охотничьи истории и все такое прочее…..

– Не сомневаюсь, – Дэниэл сухо кивнул. – И что же?

– Полагаю, и вы тоже не прочь сейчас услышать, что мы находимся на орбите и шлюпка готова к вылету.

Бордман не понял, всерьез говорит женщина или шутит, но на всякий случай неопределенно хмыкнул.

Нет, он никогда не рвался навстречу приключениям, однако почему-то приключения сами находили его. Пока он раздумывал, стоит ли сообщать об этом своей спутнице, ожил корабельный громкоговоритель:

– Внимание. Мы находимся на орбите Ксоса. Посадка будет произведена с помощью шлюпки.

Алета издала короткий азартный крик – довольно тихий, но тем не менее вызвавший у Бордмана странные ассоциации с пущенными в ход томагавками и веселыми хороводами у костра, со свежими скальпами на поясах.

– Что за дьявол? – буркнул он.

– Может быть, это приключение? – предположила Алета. Ее глаза очаровательно сощурились.

– Если это – приключение, то в качестве единственной женщины на борту я должна первой оказаться в шлюпке, – заявила она. – А после высадки меня будут интересовать самые опасные и таинственные места!

– Только попробуйте, – пробормотал Бордман и услышал в ответ веселый смех.

Над их головами раздался мелодичный голос:

– Мистер Бордман, мисс Красное Перо! Согласно полученным сообщениям, корабль может задержаться на орбите на неопределенное время. Вам предлагается занять места в шлюпке. – После паузы голос добавил. – Возьмите с собой только самое необходимое.

Глаза Алеты засверкали. Бордман тихо чертыхнулся. Естественно, корабли Надзора часто использовали посадочные шлюпки для приземления, а колонизаторские корабли запускали ракеты с роботами в случае, если не было посадочной ловушки, чтобы позаботиться о корабле. Но никогда раньше, насколько Дэниэл мог припомнить, исходя из личного опыта, обычное крейсерское судно во время рядового полета к уже освоенной колонии не отправляло пассажиров на планету с помощью шлюпок.

– Черт знает что! Могли бы хотя бы объяснить, в чем дело!

– Приключение хорошо как раз тем, что в нем есть неожиданности, – заметила Алета. – Иду собирать вещи.

Они разошлись по каютам.

Колонию на Ксосе основали два года тому назад, и минимальный комфорт для колонистов был обеспечен в течение шести месяцев. Временную посадочную ловушку для легких грузовых кораблей колонисты построили еще через полгода. Это позволило доставлять сборные конструкции и спустя некоторое время соорудить стационарную ловушку со всем необходимым оборудованием, которая могла бы обслуживать межзвездные корабли.

И вот теперь им предлагают воспользоваться шлюпкой… Бессмыслица!

Дэниэл, мрачно сдвинув брови, сложил свои нехитрые пожитки. Не забыть бы записную книжку, диски со сборниками спецификаций и стандартными отчетами… Да-да, работа над отчетом начнется немедленно после приземления!

Потом он вышел из пассажирского отсека и направился в шлюпочный отсек, алчно высматривая хоть одну живую душу, которая могла бы ему объяснить суть происходящего идиотизма.

Таковую душу, а именно – бортинженера – удалось выловить почти у самой шлюпки, и в лучших традициях пассажиров всех времен и всех транспортных средств последовал довольно-таки оригинальный вопрос:

– Что случилось?

– Мы не можем приземлиться, – коротко ответил бортинженер и улизнул прежде, чем Бордман успел вволю удовлетворить естественное для такой ситуации и для такого ответа любопытство.

Пока Дэниэл приходил в себя от возмущения, появилась Алета со своим не слишком громоздким багажом. Бордман помог разместить его в тесной шлюпке, вернее, в челноке для приземления.

Спасательная шлюпка оборудовалась двигателями Лоулора и могла путешествовать несколько световых лет, а вместо дюз и ракетного топлива на борту имелись очистители воздуха, автоматы для переработки воды и пищевые запасы. Правда, она не могла приземлиться без посадочной ловушки, но любая цивилизованная планета обязательно имела в своем распоряжении хотя бы одну ловушку. Челнок мог приземлиться без помощи ловушки, но запасов воздуха в нем хватило бы ненадолго…

– Что бы там ни произошло, – Бордман безуспешно пытался куда-то запихнуть свои длинные ноги, – я вижу во всем этом чудовищную некомпетентность!

– Йя-а! – жизнерадостно воскликнула Анита.

– Хотел бы я все-таки узнать, что происходит, – бубнил Бордман, втискиваясь в угол, чтобы дать место сопровождающему их инженеру.

Инженер, явно игнорируя его бормотание, закрыл люк.

– Герметизация, – скомандовал он.

Стрелка на приборе наружного давления поползла вниз. Стрелка внутреннего давления осталась неподвижной.

– Все в порядке, – кивнул сопровождающий.

Длинные крылья шлюпочного отсека задрожали, поползли в стороны, и посадочный челнок оказался в открытой выемке, над которой светилось множество звезд.

Чудовищных размеров планетный диск появился в поле зрения возле кормы. Ослепительно яркий, рыжевато-коричневого цвета, с неправильными пятнами желтого и вкраплениями голубого, а у одного его края виднелась ослепительно белая полоса – полярная шапка. Бордман знал, что на Ксосе нет морей, океанов и даже озер, а здешние ледники вернее было назвать изморозью.

– Пристегнуться, – отвлек его от созерцания великолепного зрелища голос инженера. – Наступает невесомость.

Бордман раздраженно выполнил распоряжение, обратив внимание, что Алета тоже возится с ремнями, явно наслаждаясь каждым мгновением своего захватывающего «приключения».

На посадочный челнок перестало действовать искусственное гравитационное поле судна, и пассажиры ощутили моментальный приступ тошноты. Сердце Дэниэла неритмично забилось, инстинктивно реагируя на чувство падения. Под аккомпанемент гулкого рева его с силой вдавило в кресло.

На мгновение иллюминаторы обзора стали черными, потому что челнок оказался в тени корабля, потом он развернулся – и позади яростно засверкало бело-голубое солнце, чей свет был теплым – нет, даже горячим, – несмотря на то, что проходил сквозь поляризованные защитные стекла иллюминаторов.

– А вы говорите, – выдавила улыбающаяся Алета, прерывисто дыша из-за ускорения, – что никаких приключений не бывает!

Бордман не ответил, размышляя, все ли приключения должны быть сопряжены с такими неудобствами. Интересно, если на Аниту навалить парочку – другую тяжелых шкафов, это она тоже назовет приключением?

Инженера не интересовало зрелище за стеклами иллюминаторов. Он, не отрываясь от экрана, следил за курсом корабля. После сообщения о расстоянии до планеты вертикальная линия удвоилась, и начал свой спуск новый луч. В правом нижнем углу экрана появился ярко светящийся прямоугольник…

Бордману до смерти успело наскучить созерцание интерьера посадочного челнока, планеты и даже радостно мурлыкающей себе под нос Алеты, когда после чудовищной силы толчка челнок припадочно затрясся.

Они достигли верхних слоев атмосферы.

Вибрация нарастала; Дэниэл вцепился в подлокотники кресла и не мог отвести взгляда от стремительно приближающейся планеты: она, казалось, убегала от них. Наконец полет замедлился, и за иллюминаторами несколько посветлело.

Теперь Бордман более отчетливо видел поверхность Ксоса: огромные пространства желтого песка, тени от гор…

Последовал ряд отрывистых указаний из динамика, которым инженер старательно следовал. Облака взметнувшейся пыли совершенно скрыли наружный обзор. Затем раздался треск, и инженер выключил двигатель.

Все!

Бордман обнаружил, что висит, привязанный ремнями к сиденью, в позе, совершенно не приличествующей Старшему Офицеру Колониального Надзора. Шлюпка стояла на корме, и его ноги оказались выше головы. Он тщетно пытался изменить положение тела, пока ему на помощь не пришли инженер и Алета.

Потом они долго ждали, пока кто-нибудь не явится за ними.

В пределах видимости не было ни единого живого существа. На горизонте вздымались многоцветные скалы, своими вершинами они словно вспарывали белесый небосвод. На ближайшем к ним склоне под действием ветра уступы образовали некое подобие водопада. Напрасно взгляд искал дерево или хотя бы стебелек травы…

«Пожалуй, я погорячился, – Дэниэл тяжело вздохнул. – Заманить туристов на Ксос будет непросто!»

Но мисс Красное Перо изучала пейзаж горящими от восхищения глазами.

– Прекрасно! Разве не так?

– Что касается меня, – признался Бордман, – то я давненько уже не видел места, которое бы выглядело менее пригодным для жизни и более диким.

Алета улыбнулась.

– Мои глаза видят совсем другое.

И это было правдой.

Хотя человечество теперь представляло собой единое целое, оно по-прежнему делилось на расы, каждая из которых видела окружающий мир в соответствии со своими традициями и культурой. Мало того – в таком же духе переделывала космос.

Кальмет заселяла обширная азиатская колония, построившая террасы в горах для выращивания риса. Ничего подобного не встречалось, скажем, на планетах Ильяно, входящих в содружество Эквиса, где американские индейцы – родственники Алеты – поднимали пыль бесконечных равнин копытами своих лошадей, выращенных ранчеро с бронзовой кожей на планете Чаган.

В оазисах на Рустаме было множество пальм и верблюдов – и еще больше споров о том, где должна находиться Мекка и куда следует поворачиваться во время молитв, если три естественных и один искусственный спутник Рустама создают такое запутанное гравитационное поле, что поневоле задумаешься, где у тебя правая, а где левая рука. На Канне высокоцивилизованные эмигранты с африканского континента Земли хранили свои драгоценности в укрытых среди джунглей деревянных фортах, а космические корабли принимал современный город-порт Тимбук.

– Ну, наконец-то!

Через кряж, постукивая колесами на гусеничном ходу, перевалил сверкающий вездеход. Оставив позади скопление массивных валунов, машина довольно быстро приближалась к ним.

– Это мой двоюродный брат Ральф! – раздался удивленный крик Алеты.

Бордман всмотрелся пристальнее, не веря своим глазам. Фигурка, управляющая вездеходом, и в самом деле была индейцем – в набедренной повязке и сандалиях на высокой подошве; его голову украшали три пера. Более того, индеец расположился не на сиденье, а оседлал покрытое цветной попоной возвышение на крыше вездехода!

Инженер саркастически хмыкнул, но трудно было не оценить заботу водителя вездехода о собственной заднице. Вездеход то и дело подбрасывало, он проваливался и снова взбирался на очередную кочку. Сущее безумие – сидеть на чем-то, похожем на кресло!

Вот только костюм двоюродного брата Алеты…

Но когда инженер распахнул люк посадочного челнока, оттуда дохнуло таким горячим жаром, словно снаружи была доменная печь, работающая на полную мощность.

– Привет, сестра, – сказал оседлавший вездеход индеец. – Может, тебе лучше надеть защитный скафандр, прежде чем выйти наружу?

Алета хмыкнула, быстро выбралась из люка и раскрыла объятия двоюродному брату.

Еще бы, смуглая кожа девушки не боится солнечных лучей!

После недолгого колебания Бордман разделся до трусов и влез в терморегулирующий скафандр. Облачение сопровождалось мрачным брюзжанием по поводу несовершенства конструкции, которая использовала очень много воды. Затем он неуклюже выбрался из люка и еще более неуклюже принялся спускаться по лестнице, прислоненной к корме.

Приблизившись к Алете и Ральфу – они вели оживленную беседу на своем языке, – Дэниэл протянул молодому индейцу руку в перчатке.

– Я Бордман, – представился он. – Намереваюсь провести окончательную инспекцию. Почему нам пришлось приземляться в шлюпке?

Двоюродный брат Алеты ответил крепким рукопожатием.

– Я – Ральф Красное Перо, инженер проекта. Посадочная ловушка пришла в негодность, но мы не смогли вовремя связаться с «Волхвом» и предупредить вас. Ни один корабль теперь не может опуститься на нашу планету, и при самых оптимистических прогнозах наша колония погибнет – от голода и жажды – приблизительно через шесть месяцев. Мне очень жаль, что вы с Алетой прибыли сюда в такое неудачное время.

Он повернулся к Алете:

– Как там Майк Громовое Облако и Салли Белая Лошадь, да и остальные ребята?

Бордман минут пять вслушивался в незнакомую речь, затем тронул Ральфа за локоть.

– Простите, что мешаю вам, но… Не могли бы вы еще раз – и помедленней – повторить то, что вы только что сказали? Чтобы понял даже такой тугодум, как я!

В карих глазах Ральфа явственно сверкнула ирония, но он выполнил просьбу со всей вежливостью, на какую был способен. Бордман полностью уяснил ситуацию, несмотря на расплавляющую мозги чудовищную жару.

Посадочная ловушка Ксоса пришла в негодность, следовательно, она не может принять ни один корабль, и здешняя колония неминуемо погибнет от голода. Необходимое для починки ловушки оборудование доставит грузовой корабль с Кента-4, снабженный множеством посадочных шлюпок, а он придет не раньше, чем через восемь месяцев. Жалкая поддержка, которую может оказать «Волхв» и другие подобные ему корабли при помощи посадочных челноков, в лучшем случае спасет двадцать, от силы тридцать человек… Все остальные колонисты Ксоса обречены на медленную смерть в этой дышащей жаром преисподней.

Челнок с «Волхва» может забрать на корабль несколько человек, выгрузить пару тонн продовольствия – но это все, на что могут рассчитывать жители планеты, так как энергии челнока хватит только на несколько рейсов.

Остается только решить, кто из здешних колонистов настолько лучше других, чтобы занять место в посадочном челноке…

– Теперь вы все поняли, господин Бордман? Если да, то, хоть я не хочу показаться негостеприимным, от души советую вам вернуться на корабль вместе с инженером и Алетой. Вряд ли в подобной ситуации от ваших инспекционных проверок будет какой-нибудь толк!

Путь до колонии можно было определить одним словом – пытка! Алета устроилась позади брата и страдала меньше всех, если вообще страдала. Бордману пришлось ехать в грузовом отсеке вездехода, и к концу путешествия он уже прощался с жизнью.

Где-то он читал про удивительный факт: человек забрался в печь, пробыл там, пока жарилось мясо, и – остался цел. Но эту печь наверняка не бросало из стороны в сторону…. Запасы воды в скафандре израсходовались сразу после того, как Бордман влез внутрь, а потом охлаждение происходило лишь за счет его пота.

Прибыв на место почти в состоянии коллапса, Дэниэл жадно выпил большую бутылку ледяной соленой воды, повалился на постель и проспал двадцать с лишним часов.

Когда Бордман проснулся, физически он был в норме, но почти мгновенно с пробуждением им овладело чувство стыда: и на эту планету он собирался отправить туристов! Если только они будут похожи на Алету – или принадлежать к одному из обществ особо изощренных мазохистов…

Господи, ну почему он так слаб! Жители планеты Сиаб могли монтировать стальные конструкции на открытом воздухе, защитив лишь руки и ноги охлаждающимися ботинками и перчатками. А он не мог путешествовать по Ксосу без скафандра, да и в нем долго не выдерживал. Разумеется, это была не слабость, все дело в генетике – и все-таки Дэниэл испытывал душевный дискомфорт. Да что там – его просто тошнило от стыда за собственную изнеженность!

Как только мысли Бордмана окончательно прояснились, он вспомнил про Алету. Наверняка с ней все в порядке, и все-таки следует убедиться, что его очаровательная спутница находится сейчас в лучшем состоянии, чем он сам.

Бордман нашел мисс Красное Перо в кабинете Инженера Проекта на втором этаже одного из пяти зданий, где располагалось руководство колонии. Вообще здесь было около сорока зданий, поэтому любой из жителей время от времени мог сменить свою квартиру и соседей. Итак, колонистская лихорадка – необоснованная раздражительность от одного и того же соседа – была сведена к минимуму.

Алета выглядела свежей, как утренняя роза; увидев Бордмана, она приветливо ему улыбнулась.

Дэниэл едва смог выдавить ответную улыбку:

– Должно быть, вчера я выглядел не лучшим образом.

– Ничего подобного! – великодушно уверила индианка. – От этого никто не застрахован. Я тоже чувствую себя не слишком хорошо на Тимбуке!

В это было нетрудно поверить, так как Тимбук был планетой-джунглями. Предки живших там колонистов когда-то заселяли побережье Гвинейского залива на Земле.

– Ральф скоро придет сюда, – сказала Алета. – Он и доктор Чука ищут место, где можно оставить диски с записями. Не очень-то рационально тратить энергию, чтобы послать исчерпывающее сообщение на «Волхв», правда? Поэтому лучше оставить его где-нибудь здесь, неподалеку от колонии. Но кругом песчаные дюны, штука обманчивая, вы понимаете. Когда исследовательское судно прибудет сюда с целью выяснить, что с нами произошло, все эти здания будут уже полностью засыпаны.

– К тому времени, – Бордман пристально смотрел на свою собеседницу, – здесь никого уже не останется в живых, чтобы показать это место. Так?

– Так, – пожала плечами мисс Красное Перо. – Но я пока что не планировала умирать.

Ее голос звучал совершенно спокойно – удивительная все-таки она женщина!

Бордман неопределенно хмыкнул. В качестве Старшего Офицера Колониального Надзора он обязан был находиться здесь и, конечно, не будет претендовать на место в посадочном челноке. Но он никогда еще не слышал о гибели колонии после того, как она была полностью оборудована и практически введена в строй. С подобным фактом его рациональному мышлению очень трудно было смириться, и… И было еще кое-что на этой планете, недоступное его пониманию.

Дэниэл уже побывал во многих передрягах, грозивших смертью множеству людей, и видел, как люди реагируют на мысль о своей близкой смерти. Ему приходилось наблюдать и панику, и героическую борьбу с жестокой судьбой но никогда еще он не сталкивался с таким спокойным принятием факта неизбежности собственной гибели.

Снаружи, поблизости от штаб-квартиры Инженера Проекта, раздался вдруг сильный грохот. Бордман бросился к окну, а Алета спокойно вернулась к прерванной работе.

Сквозь закрытое темными фильтрами окно Дэниэл не смог ничего рассмотреть и поспешно распахнул дверь.

Яркий свет ударил его по глазам, словно хлыст, заставив отвернуться, и все же он успел заметить сверкающий вездеход на гусеничном ходу, остановившийся неподалеку от двери.

Он все еще вытирал слезящиеся глаза, когда в комнату вошел брат Алеты в сопровождении мужчины с темной кожей.

– Доктор Чука, – представил темнокожего Красное Перо. – А это – мистер Бордман. Доктор Чука – ответственный за добычу полезных ископаемых.

Бордман пожал руку темнокожему, который продемонстрировал в улыбке удивительно белые зубы….. И вдруг начал крупно дрожать.

– У вас здесь, словно в холодильнике, – сказал доктор Чука густым басом. – Пожалуй, накину что-нибудь и после присоединюсь к вам!