Текст книги "Колониальная служба (Сборник)"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 47 страниц)

Ларсен светился злобой, а старпом пылал жаждой мести, но оба были напуганы. Горн ни словом не обмолвился о драке в рубке, словно этот эпизод не имел для него значения. Ситуация развивалась совсем не так, как запланировали похитители, вернее, она полностью вышла из-под их контроля, так как нельзя контролировать то, чего не понимаешь. Горн недвусмысленно доказал, что он человек не простой, и запугивать его бесполезно. Да, он был пленником «Тебана», но в каком-то смысле и «Тебан» был полностью в его руках. Может быть, капитан со старпомом и могли бы заставить его провести ремонт, но инженер «Тебана» не разбирался в тонкостях конструкции, а значит, лишь один Горн понимал, что является ремонтом, а что– нет. При таком варианте насилие могло выйти боком, и угрожать Горну не имело смысла.

Однако если Горн надежно отремонтирует двигатели, у похитителей не останется причин сохранять ему жизнь. Так что основательный ремонт не входил в ближайшие планы Горна. Ему следовало лишь стабилизировать работу двигателей и отодвинуть момент взрыва до того момента, когда он покинет борт «Тебана». Но выбраться отсюда будет не просто – похитители не согласятся освободить его за здорово живешь.

Ларсен выругался.

– Какой еще сделки?

– Вы предлагаете, – с удовольствием ответил Горн, – а я слушаю и соглашаюсь. Или не соглашаюсь. В конце концов, мы с вами деловые люди. Вы хотите, чтобы я привел в порядок эту кучу металлолома. Думаю, у вас есть для этого какие-то особые причины, иначе вы бы остались для ремонта на Фомальгауте. Так вот, я добьюсь, чтобы эти двигатели протянули еще какое-то время, правда, очень недолгое. Но я пальцем о палец не ударю, пока не услышу достаточно веских доводов в пользу таких действий. Мне не нравится на этом корабле, а вам хочется, чтобы он вас куда-то привез, правильно? Так что я готов выслушать условия, которые удовлетворят обе стороны.

Лицо Ларсена приобрело пурпурный цвет. Пленник, окруженный многочисленными врагами, осмелился диктовать им свою волю! Несмотря на драку в рубке и ее плачевный исход, а может, именно благодаря такому исходу, шкипер был готов ко второму раунду и, не думая о будущем, растерзал бы проклятого конструктора голыми руками. Он шагнул вперед.

Горн незаметно для присутствующих кое-что сделал. Басовый гул двигателей вдруг резко усилился и перешел в визг. Горн стал не торопясь, демонстративно менять настройку, пока краснота на лице Ларсена сменялась нездоровой бледностью, а у рыжего старпома глаза чуть не выскочили из орбит от страха.

Спустя некоторое время Горн продемонстрировал, что он контролирует звучание двигателя. Уверенно и сосредоточенно он передвинул регулятор. Визг стал тише, а затем звучание двигателя вернулось к первоначальному тону. Но теперь к нему добавились новые булькающие, пронзительные трели.

Горн вытер лоб, как будто на нем выступил холодный пот. Ларсен и рыжий старпом облегченно пошевелились.

– Чуть не рвануло! – сообщил Горн. – Я серьезно вам советую где-нибудь сесть, чтобы можно было заняться двигателями по-настоящему. А пока будете искать такое место, обдумайте приемлемые условия сделки, чтобы у меня имелся смысл вам помогать.

Он снова сделал вид, что вытирает пот с лица, и добавил:

– И могли бы сказать коку, пускай принесет мне кофе.

Он развернулся вместе с креслом и замер воплощением бдительности, прислушиваясь к немного изменившемуся звуку двигателей, демонстративно не обращая никакого внимания на стоящих у трапа.

Ларсен пробормотал что-то старпому, а затем они тихо покинули машинное отделение. Горн не повернул головы.

Немного позже появился кок. Кроме кофе, на подносе была закуска, что Горн воспринял как положительную оценку своих профессиональных способностей. Горн холодно поблагодарил.

– Этот звук… только что… Что-то случилось? – осторожно спросил кок.

– Мы были на волосок от гибели, – с готовностью объяснил Горн. – Хорошо, что я успел погасить вибрацию. Двигатели вот-вот дадут дуба, и включать их где бы то ни было, кроме ремонтного стенда, – чистое помешательство!

Горн говорил доверительно, обращаясь с коком как с равным. Он знал, что на подобных посудинах каждая мелкая сошка пытается потешить свой комплекс неполноценности за счет нижестоящих. А в корабельной иерархии должность кока стояла в самом низу. Горн хотел собрать как можно больше информации о «Тебане» и его экипаже, а для этого нужны были контакты с людьми.

Кок облизал губы. Эпоха космических путешествий имеет долгую историю, но и по сей день случается, что корабли бесследно исчезают в пространстве. Расстояние между космопортами, преодолеваемое за пару дней полета в гиперпространстве, составляло миллиарды, а то и триллионы миль. И если корабль после поломки двигателей выходил в обычное пространство, он оказывался совершенно беспомощным. Шансы на то, что его обнаружат, практически равнялись нулю. Его команда в момент поломки сразу превращалась в покойников, хотя они еще могли двигаться и сходить с ума от отчаяния.

Разумеется, экипаж мог воспользоваться спасательными шлюпками, но это было слишком рискованно. Запасы воздуха и топлива в шлюпках не были рассчитаны на длительный полет – а когда они иссякнут, пассажиров ждет неизбежная смерть.

Кок нерешительно посмотрел на Горна и, запинаясь, проговорил:

– Как вы считаете, двигатели еще «подышат»?

– Никакой другой инженер не заставит их проработать дольше, чем я, – проворчал Горн. – Но не спрашивай, сколько еще они протянут и когда наступит их срок.

Одно могу сказать определенно: все мы стоим на краю гибели.

Кок втянул голову в плечи:

– Крутой нам достался капитан, что и говорить, когда что-нибудь затеет…

– Летать на таких двигателях – занятие не для слабонервных, – заметил Горн.

Кок снова нервно облизал губы.

– Мы идем к Гермесу. Как думаете, дотянем?

– К Гермесу? – хмыкнул Горн, не показывая своей заинтересованности. – Да там же только маяк. Когда-то там была станция с экипажем, но людей давным-давно вывезли. Какого дьявола вас туда понесло?

Кок неотрывно смотрел, как Горн мелкими глотками пьет кофе.

– Сказать по правде, мы туда давно собирались. Сначала планировали сесть на Кароле, а оттуда лететь прямиком на Гермес, но вот тут-то и забарахлили движки. Бортинженер помаялся с ними, а потом признался, что ничего не может сделать. И заявил, что придется идти к Фомальгауту – необходим ремонт в стационаре. Ларсен, услышав эти слова, взбесился и отдубасил бедолагу до полусмерти, да только двигатели от этого лучше не заработали. Делать нечего, пришлось менять курс. Однако быстро отремонтироваться на Фомальгауте не удалось, тогда-то мы и подхватили вас, чтобы сделать все на ходу, а потом легли на прежний курс. Капитан очень торопится. Он потому и рискнул с вами, чтобы сберечь время.

Горн оцепенел. Гермес и Карола были планетами-маяками на трассе, по которой должна была идти к Фомальгауту «Даная». Вполне может случиться так, что он окажется на Гермесе как раз в тот момент, когда лайнер с Джинни на борту будет пролетать мимо.

Интересно, почему Ларсен желает оказаться на Гермесе именно в это время? Возможно, это всего лишь совпадение, но Горн с подозрением относился к случайностям. Он снова почувствовал тревогу, которая в последнее время охватывала его каждый раз, когда он думал о Джинни. Судьба, пообещав ему в спутницы жизни любимую женщину, вполне могла сыграть злую шутку – подстроить катастрофу на пороге счастья.

Почему Ларсену нужно, чтобы «Тебан» очутился в точке пространства, через которое будет пролетать «Даная», и именно одновременно с ней? И зачем «Тебан» совершал посадку на Кароле?

– Что вам понадобилось на Гермесе? – напрямик спросил он кока. – И что вы забыли на Кароле? Это же пустыня – ни единой души, только маяк. К чему так бессмысленно рисковать своими жизнями?

– Капитан бы пальцем не шевельнул, не будь на то серьезной причины, – неуверенно ответил кок.

Горн не стал допытываться, он узнал достаточно для первой беседы. Возвращая поднос, он поблагодарил кока то ли за кофе, то ли за общение и повернулся к дежурному пульту. Кок нерешительно потоптался, но, увидев, что Горн больше не обращает на него внимания, побрел на камбуз. Похоже, его основательно напугал отказ специалиста гарантировать исправность двигателей до конца полета.

Горн волновался из-за Джинни еще перед тем, как его похитили. Воображение навязчиво рисовало всевозможные беды, которые могли подстерегать «Данаю», а следовательно, и Джинни на перегонах длиной многие сотни световых лет между маяками и станциями. Даже когда он оказался в плену, злило и беспокоило его главным образом то, что он не сможет встретить Джинни в космопорту.

Но сейчас Горн испытывал еще большее напряжение.

По графику «Даная» должна была выходить из гиперпространства и рядом с «Каролой», и рядом с «Гермесом». Разумеется, посадки ей не полагалось ни там, ни там. Обе планеты служили не более чем точками, по которым корректировался курс на одной из многочисленных галактических трасс. Пути пассажирских лайнеров считались вполне безопасными, так как за ними постоянно наблюдали специальные службы. На них невозможно угодить в пылевое облако, или в метеоритный поток, или в смертельные силки погасшей звезды.

Так что корабли безмятежно следовали своим курсом, возле каждого маяка выходя в обычное пространство, чтобы удостовериться в правильности маршрута и получить записанное предупреждение об опасности, если таковая внезапно возникала; для этого и устанавливались маяки – как на обитаемых планетах, так и на непригодных для жизни человека. Каждый маяк был обеспечен энергией на многие годы, и корабли в гиперпространстве регулярно ловили его сигналы на волнах Ренгеля.

Теоретически «Данае», летящей от вехи к вехе, не грозила никакая опасность. Но вот «Тебан»…

Горн снова мысленно восстанавливал происшедшее.

В порту Ларсен грубо нарушил правила, взлетев без разрешения администрации, вдобавок похитил человека и, возможно, убил охранников. Еще неизвестно, что произошло с оператором посадочной ловушки, который никогда не дал бы «добро» на взлет неисправного корабля. И все эти преступления, весь отчаянный риск – только для того, чтобы оказаться на маршруте «Данаи», когда она выйдет из гиперпространства?

У Горна по коже забегали мурашки. Он и раньше предполагал, что Ларсен скорее убьет своего пленника, чем допустит, чтобы тот добрался до блюстителей закона и обвинил его в похищении. Но в свете последних размышлений вырисовывалась более печальная перспектива. Ларсен, конечно, не семи пядей во лбу, но хитрости и жадности у него достаточно, чтобы играть по-крупному. Поведение капитана «Тебана» говорит о том, что на карту поставлено очень многое.

Теперь Горн в полной мере оценил грозившую ему опасность.

Уйдя в размышления, он не заметил, как капитан «Тебана» спустился по трапу, и чуть не оглох от рева:

– Эй! Ты намекал на сделку? Так и быть, вот тебе мое предложение. Я затеял выгодное дельце. Поможешь нам – получишь два миллиона кредитов. Два миллиона! Остальное – нам. Твоя задача – позаботиться о двигателях, и за это получишь на руки два миллиона межзвездных кредитов чистоганом, когда отойдем от Гермеса на месяц пути. Ну что, годится тебе такая сделка? Уступаю долю инженера. Он таких денег не стоит, и рано или поздно мы этого бездельника выкинем через шлюз. Ну, что скажешь?

Горн притворился заинтересованным.

– Так и быть, подумаю, – уклончиво произнес он. – Сначала надо выяснить, в каком состоянии двигатели. И еще мне хочется знать, что это за дело, о котором ты говоришь.

Горн заметил, что капитан еле сдерживается – огромные кулаки сжимаются и разжимаются самопроизвольно. Похоже, постоянное пребывание в ярости было естественным для Ларсена, как и краснота на лице.

– Так да или нет? – процедил Ларсен. – Говори! Но сначала хорошенько подумай, что с тобой будет, если откажешься.

С этими словами он убрался в рубку.

Горн почувствовал озноб. Видать, Ларсена здорово припекло, если он делает такое заманчивое предложение тому, кого сам же похитил. Горн ни на миг не поверил, что капитан намерен честно делиться деньгами с человеком, способным доставить ему уйму неприятностей, если вырвется на свободу.

Но предложение было почти издевательски щедрым и должно было, по мнению Ларсена, обеспечить личную заинтересованность Горна в бесперебойной работе двигателей. В общем, капитан поступил не так уж глупо.

На свете хватает людей с абсолютно респектабельной репутацией, которые не колеблясь пошли бы на любое преступление ради суммы гораздо меньшей, чем два миллиона кредитов.

Ларсен судил по себе. А у Горна уже сложилось впечатление, что для шкипера «Тебана», как и для его подчиненных, человеческая жизнь ничего не стоит.

В том числе жизнь тех, кто летит на «Данае».

3

От Фомальгаута до Гермеса три дня пути. Первые несколько часов Горн пролежал без чувств – действовал парализующий заряд, который ему всадили в проходной кос-мопорта. Волею судьбы не прошло и часа, как он стал нештатным инженером на борту «Тебана». Нештатным, но единственным, кто знал свое дело.

Его похитители считали, что сейчас он обдумывает заманчивое предложение капитана и, конечно, не откажется получить долю своего неудачливого предшественника в таинственном предприятии.

Было ясно, что маленький инженер из-за своей некомпетентности рано или поздно вылетит через воздушный шлюз. Горн не привык к такой атмосфере и к такой шкале ценностей. Но в этом был и положительный момент – спутники тоже не могли знать, что творится в голове у пленника.

Горн нес вахту у двигателей. Кок исправно приносил еду и кофе, но ответы на все вопросы давал невразумительные. Горн ни на шаг не приблизился к разгадке тайны полета «Тебана» к Гермесу.

Иногда к нему в отсек заглядывал кто-нибудь из команды – перекинуться словечком. Своему экипажу Ларсен внушал необычное сочетание чувств – страх вкупе с гордостью: не каждый может похвастаться, что бороздил просторы галактики под началом такого крутого капитана.

В Горне они теперь видели своего единомышленника, полноправного члена экипажа, и, по мнению некоторых, Горну – уже не пленнику, а партнеру, – было бы не грех познакомиться поближе с традициями, нравами и обычаями команды «Тебана». Каждый считал своим долгом рассказать о «подвигах» космического бродяги. Не было такого преступления, которое не преподносилось бы с гордостью, как часть славного прошлого «Тебана», и ожидалось, что Горн будет восхищаться наравне со всеми. Двух – трех человек интересовало, уяснил ли Горн как следует, почему он обязан подчиняться Ларсену во всех без исключения ситуациях, даже самых невообразимых. В их рассказах капитан выглядел чудовищем, садистом, получающим огромное удовольствие от рукоприкладства и издевательства над подчиненными. Они во всех подробностях описали побои, которые ждут виновного в любом, даже самом незначительном проступке или оплошности. Никто из этих людей до сих пор не понял того, что понял капитан, и отчего пришел в неистовство: работоспособность двигателей «Тебана» целиком и полностью зависит от доброй воли пленника. А Горн доказал, что он не из тех, кого можно принудить к чему бы то ни было.

На вторые сутки полета в машинном отделении появился страдающий от ужасного похмелья инженер. Он осведомился, в каком состоянии двигатели, и был потрясен, услышав, что со вчерашнего дня им не стало ни лучше, ни хуже. Напрасно инженер выискивал следы вмешательства опытного мастера – плачевный вид двигателей по-прежнему бросал вызов всем законам техники. Впрочем, кое-какие исправления коротышка нашел, но они не играли принципиальной роли.

Он поднял на Горна красные испуганные глаза. Горн давно заметил, как сильно дрожат у инженера руки.

– Вы… вы еще не нашли причину неисправности? – со страхом спросил коротышка.

– Не было нужды искать, – ответил Горн. – Я знал причину еще до того, как вы сели на Фомальгауте. Фазовый распределитель – на последнем издыхании.

– Но что вы собираетесь с ним делать?

– Там видно будет, – уклончиво ответил Горн. – Ларсен мне обещал вашу долю. Условие одно: двигатели должны работать, пока не выгорит дельце, и еще месяц, чтобы лоханка успела сбежать.

Бортинженер и раньше казался запуганным, а теперь, похоже, его бросило в жар. Он в ужасе посмотрел на Горна.

– И… каков был ваш ответ?

– Я еще не дал ответа, – сказал Горн, – потому что не вполне уяснил, в чем мне предложено участвовать. И никто не проявляет желания растолковать.

Физиономия бортинженера изобразила уныние.

– Просто никто не может. Ларсен не только свиреп, но и хитер, как сам дьявол. Затеяв какое-нибудь дело, он скрытничает до тех пор, пока все не увязнут по самые уши, чтобы уже никто не осмелился пойти на попятную. Этот субъект давно командует «Тебаном», он такие дела проворачивал…

– Я так и думал. – Горн сухо кивнул. – Мне о нем уже столько всего рассказали… Если бы удалось доказать хоть малую часть преступлений вашего капитана… Мне даже не вообразить достойной его кары. Разве что вешать его каждое утро десять лет подряд.

– Да, наш кэп… крутой, одним словом. – Инженера пробрала крупная дрожь. – Мне доподлинно известно, что он избил до смерти несколько парней…

Звучание двигателей слегка изменилось, и бортинженер ахнул от ужаса. Горн дотронулся до регулятора настройки фазового распределителя, и возобновился уже ставший привычным гул – пронзительный, нарушаемый хрипом, скрежетом, а то и бульканьем.

– Это не двигатели, – произнес Горн таким будничным тоном, словно его собственная судьба не зависела от участи корабля, – а просто груда беспорядочно наваленного утиля. Когда мы совершим посадку, я, может, кое-что починю. Кое-что, но не все. А еще я установлю одну – две секретки – на тот случай, если не смогу попасть в машинное отделение в течение суток. Ровно двадцать четыре часа без моей опеки – и двигатели взрываются ко всем чертям. Это послужит гарантией моей безопасности. Если вы обнаружите эти штучки, – с улыбкой добавил он, глядя на бортинженера, – вспомните, что демонтировать их без риска для жизни можно одним-единственным способом, и конечно, я вам этого способа не открою. Одно неосторожное прикосновение, и – бабах!

Бортинженер снова нервно облизал губы и судорожным движением поправил свою щегольскую фуражку.

– Вы мне не доверяете, – заключил он. – И всем остальным. – Несколько секунд он с мольбой и страхом смотрел на Горна, а затем с дрожью в голосе проговорил: – Мне… надо выпить. Срочно.

Горн кивнул. Инженер, пошатываясь, удалился. Несколько минут разговора с Горном поставили жирный крест на его карьере. В его вотчине уже прочно обосновался бывший пленник, парень, который ни черта не боится, а сам кого хочешь запугает.

Впервые увидев Горна в машинном отделении, инженер чрезвычайно обрадовался возможности отдохнуть, забыться в пьяном угаре, но когда вернулся, обнаружил, что его место уже принадлежит чужаку. Он отлично понимал, что теперь ему не выбраться с «Тебана» живым – он слишком много знал. Только что Горн, может быть, сам того не желая, огласил его смертный приговор. Бортинженера ожидало единственное логическое завершение карьеры – прыжок в открытый космос через воздушный шлюз.

Маленькому сморщенному человечку оставалось одно – уйти в хмельное забвение, но можно ли спрятаться в нем надолго?

Горн скрипнул зубами. Никто из команды «Тебана» не раскроет ему планы Ларсена, потому что их никто не знает. Если инженер сказал правду, только капитану известно о том, что происходит на самом деле. Горну, несмотря на все его ухищрения, удалось выяснить только одно: «Тебан» окажется на Гермесе как раз в тот момент, когда мимо будет проходить «Даная».

И на «Данае» летит Джинни… Он как мог гнал от себя тревогу. Нет, конечно же, ей не грозит никакая опасность. Мыслимое ли дело, чтобы экипаж старого космического грузовоза затеял взять на абордаж межзвездный лайнер? Да нет, это, безусловно, нелепость. В нынешние времена делать ставку на пиратство? Сама мысль об этом абсурдна. «Даная», разумеется, выйдет из гиперпространства около Гермеса, – ее пилоты должны убедиться, что трасса впереди чиста. Но «около» – понятие растяжимое. Никто не в силах определить с точностью до миллиона миль линейную координату выхода корабля в нормальное пространство. А ведь еще надо учесть, что «Даная» задержится очень ненадолго – лишь на срок, необходимый для привязки к Гермесу и корректировки курса. Даже если планы Ларсена все-таки имеют какое-то отношение к «Данае», космос слишком обширен; и у команды затаившегося в засаде грузовоза чрезвычайно мало шансов заметить хотя бы отблеск света на корпусе лайнера, прежде чем он благополучно уйдет в гиперпространство снова.

Горн вышел из машинного отделения, чтобы выпить кофе. В кают-компании собралась добрая половина команды, и судя по мрачным выражениям лиц, их обладатели пребывали далеко не в самом лучшем расположении духа. Двигатели космического корабля – даже устаревшие двигатели Рикардо – должны работать совершенно бесшумно. А на «Тебане» они гудели, жужжали, скрипели, да так, что ныли зубы и мороз шел по коже. Сейчас двигатели дребезжали громче, чем вчера, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, чем это может кончиться. Если раньше они хрипели и скрежетали, то с момента появления Горна в машинном отделении к этим звукам добавился пронзительный вой, а теперь еще и странное бульканье.

Войдя в кают-компанию, Горн сразу притянул к себе множество напряженных взглядов. А потом его засыпали вопросами – состояние двигателей интересовало всех.

Горн не пожалел мрачных красок, во всех подробностях описывая положение дел. Фазовый распределитель вот-вот прикажет долго жить. Узлы синхронизатора так обветшали, что предсказать их действие не представлялось возможным. Корродированные пластины постоянно перегреваются и создают опасность пробоя изолирующего слоя. Есть и другие побочные эффекты; одному Господу Богу известно, что может в действительности произойти, если они наложатся друг на друга.

Горн сообщил, что лично он боится даже подумать об этом. Кроме того, несколько плат нуждаются в полной замене – отремонтировать их невозможно. Шанс успокоить двигатели на какое-то время есть – при условии, что Горн обнаружил все неполадки. Но, скорее всего, он что-то упустил из виду, так как не до всех узлов работающего двигателя можно добраться. «Тебану» жизненно необходим капитальный ремонт с заменой двигателей, хотя лучше не мучить старого бродягу, а сразу отправить под автоген.

Каждое слово Горна было весомым, как удар кувалды. Любой из своих выводов он был готов доказать – если в экипаже вдруг отыщется эрудит, нахватавшийся знаний в машинном отделении, и пристанет с вопросами.

С каждой минутой его собеседники вели себя все беспокойнее, в страхе прислушивались к звуку двигателей: им чудились грозные перемены. Горн, внимательно следивший за настроением команды, не пожалел красноречия и довел людей чуть не до паники. И все же он не услышал ни слова осуждения в адрес Ларсена.

На второй день полета к Гермесу двигатели внезапно умолкли. Во всех отсеках погас свет. Пропала искусственная гравитация. Отключились системы регенерации воздуха. Корабль безжизненно дрейфовал в пространстве – в обычном пространстве, но его команда не видела даже звезд. Такие грузовозы, как «Тебан», не оснащались иллюминаторами – все забортные наблюдения велись только из капитанской рубки.

Поднялся переполох. Ларсен бушевал. Его рев раскатывался по отсекам, пока Горн не потребовал ледяным тоном, чтобы принесли аварийные фонари. Появились огоньки зажигалок, и сразу кто-то возмущенно потребовал их погасить – дескать, какого черта не бережете драгоценный кислород? Наконец кок принес из трюма большой фонарь. Он светил Горну, а тот один за другим проверял узлы, вытаскивая плату за платой, время от времени что-то невнятно бормоча или прерывая работу, чтобы постоять в показной задумчивости.

В машинном отделении собралась вся команда. На двигатели падал мертвенный свет фонаря, в сумраке отсека блестели округлившиеся от страха глаза членов экипажа. Разъяренный Ларсен кричал, что Горн сам не знает, что делает, и надо притащить инженера, пока не случилось беды.

Его и притащили – передвигаться самостоятельно он не мог. Мертвецки пьяный коротышка плыл в невесомости, руки висели плетьми. Одного взгляда на него Ларсену хватило, чтобы дойти до белого каления. Наверное, он прикончил бы бортинженера на месте, если бы в этот момент не раздался равнодушный голос Горна:

– Держитесь за что-нибудь. Я запускаю двигатели.

Возникла суета – люди хватались за скобы и друг за друга, чтобы обрести устойчивость при толчке. На переборках машинного отделения, на узлах громадных двигателей корчились уродливые тени. Дождавшись, когда все найдут опору, Горн нажал кнопку.

Двигатели ожили. Снова поднялся душераздирающий вой, и всего страшнее было то, что в любой момент он мог прекратиться.

Вспыхнул свет. Вернулась тяжесть. Раздался привычный гул – снова заработала система воздухоочистки. Все собравшиеся в двигательном отсеке «Тебана» облегчено загалдели.

Когда, все еще чувствуя дыхание могильного холода, люди разошлись по своим делам и машинное отделение опустело, Горн мысленно подвел итог. Он заглушил двигатели намеренно, чтобы припугнуть Ларсена и остальных, – они должны целиком отдавать себе отчет в том, что их жизнь в руках Горна. Он должен стать последней, единственной надеждой команды «Тебана». Когда это дойдет до каждого, тогда и относиться к нему будут соответственно.

Он сумел доказать свою необходимость, но придется решить много других, не менее сложных проблем, прежде чем экипаж начнет слушаться его, а не Ларсена. Но времени оставалось в обрез, и серьезно рассчитывать на то, что удастся приучить команду к безоговорочному подчинению, не было оснований. И все же он надеялся – ведь кроме захвата власти надеяться было не на что.

Горн вполне ясно видел грозную перспективу. Если все-таки существует план захвата «Данаи» (какой бы нелепостью это ни казалось), максимум того, на что он способен, это и в самом деле привести в негодность двигатели «Тебана» и погибнуть вместе со всеми злоумышленниками. Что ж, возможно, придется пойти на этот шаг, если он не придумает другого выхода.

И вновь «Тебан» ни шатко, ни валко ковылял по космическим просторам. Капитан Ларсен не показывался, он все время находился в рубке или в своей каюте. В машинное отделение постоянно заходили члены экипажа, чтобы справиться о состоянии двигателей, но Горн чувствовал, что их беспокоит не только это. За Ларсеном водился обычай впадать в хандру и запираться на несколько дней, а потом появляться, кипя бешенством, и горе тому, кто в этот момент попадется ему под руку. Все об этом знали, но каждый раз кто-нибудь обязательно попадался.

Впрочем, Горн побился бы об заклад, что на этот раз капитанский гнев падет на голову злосчастного инженера. Проку от этого алкоголика было мало. Пожалуй, не окажись Горн своевременно на «Тебане», этот корабль уже превратился бы или в облачко пыли, или в космического «Летучего Голландца» – без света, без искусственной гравитации, без регенерации воздуха, а стало быть, и без единого признака жизни на борту. Команде пришлось бы воспользоваться спасательными шлюпками… правда, Горн очень сомневался в том, что среди них есть хоть одна исправная.

На подлете к Гермесу двигатели еще раз напомнили о своем плачевном состоянии, на этот раз по собственной инициативе. Совершенно внезапно скрежет и подвывание сменились громким, режущим уши свистом, почти визгом. В тот момент Горн пил кофе в кают-компании, но, побив рекорд скорости, он через считанные секунды был около двигателей и успел вырубить все, кроме вспомогательных блоков, за миг до того, как началась бы цепная реакция и узлы двигателей взорвались бы один за другим.

Четыре часа занял ремонт: для замены вышедших из строя деталей пришлось воспользоваться тем, что было под руками. Когда корабль смог вернуться в гиперпространство, Горн был невыразимо удивлен, хотя и не показывал вида. А затем в машинное отделение спустился злой как черт Ларсен.

– Мне это все очень не нравится, – процедил он. – Сдается, приятель, ты сам подстроил аварию.

Горн внутренне усмехнулся. Бывает же такое! Двигатели и впрямь еле дышат, но ведь это был единственный серьезный сбой с тех пор, как он очнулся на борту «Тебана». Ирония судьбы, да и только.

– Но ты свое дело знаешь, это я уже понял, – продолжал капитан, буравя конструктора свирепым взглядом. – Поэтому я предлагаю новый договор, на более выгодных условиях. С этой минуты ты работаешь на меня. И больше никаких фокусов с двигателями. Сейчас я подробно расскажу, что от тебя требуется и на что ты можешь рассчитывать. Но впредь никаких трюков!

Горн хотел было ответить, но вовремя прикусил язык и пожал плечами. Капитан в бешенстве, на грани припадка, – не самое подходящее время отказывать ему или набивать себе цену. Ларсен походил на жаждущего крови маньяка, способного убить не раздумывая, подчиняясь не логике, а лишь жестоким позывам помраченного разума – именно таким экипаж боится его больше всего. Горн не сомневался, что капитан готов при малейшем возражении броситься на него, даже если это будет означать неизбежное крушение всех его планов или верную гибель корабля. Горн не слишком боялся, один раз он уже вышел победителем, но в драке возможны случайности, а ему необходимо оставаться в хорошей форме – хотя бы до того момента, когда «Даная» проскочит мимо Гермеса и беспрепятственно двинется к Фомальгауту. Поэтому Горн промолчал, но и «фокусы с двигателями» прекращать не собирался, чтобы не потерять с таким трудом приобретенное влияние на команду. Пусть оно и невелико, но в нужный момент может оказаться бесценным.

Немного позже он рискнул устроить еще одну, последнюю, «поломку», чтобы всем стало ясно: двигатели в самом деле готовы развалиться, и только он, Горн, может сладить с ними.

«Тебан» вышел из гиперпространства и начал готовиться к посадке. Орбита Гермеса находилась достаточно близко к звезде, и сама планета была хорошо видна на экранах, освещенная лучами светила. А затем из утроб двигателей раздались грохот и скрежет, как будто в них перемалывались изрядной величины булыжники. В машинное отделение тотчас набилась толпа – всем хотелось узнать, насколько серьезно положение. Горн невозмутимо сидел у пульта. Наконец появился Ларсен, его зубы скрежетали, а кулаки были сжаты до белизны суставов.

– Дьявол вас всех подери! Что происходит?!