Текст книги "Когда говорит кровь (СИ)"

Автор книги: Михаил Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 61 страниц)

– Ха, а мальчишка то не теряет времени зря! Что скажете, а, госпожа Себеш, угадали мы с выбором?

– Безусловно, милейший господин Кардариш! Их пара станет подлинным украшением для всего благородного сословия!

– А то! Доброе начинание. Да. Да поддержат его боги! – Кирот Кардариш поднял вверх кубок и осушил его в несколько мощных глотков. Айна заметила, как в глазах матери пробежала зависть, а губы слегка задрожали. Всё же при посторонних она не смела прикасаться к пьянящему напитку и столь явственно нарушать Время утешений.

А вот брат, напротив, сжался ещё сильнее, отвернувшись от них на столько, на сколько вообще позволяли приличия. Заметив это, Кирот Кордариш сдвинул брови.

– Кажется юный глава рода Себешей, не вполне разделят нашу общую радость. Почему ты не радуешься скорому счастью твоей семьи, юноша? Что, не нравится моя помощь?

– Он вечно у нас такой хмурый и нелюдимый, прошу вас, достопочтенный господин Кардариш, не обращайте на него внимания. Увы, таким его сотворили боги, – тут же затараторила мать, но гость смерил её строгим взглядом, от которого женщина моментально заткнулась.

– Пусть юноша сам говорит за себя. Ему быть мужчиной. Великие горести, да не просто мужчиной – главой семьи! Так почему ты не радуешься, а, Энай Себеш?

– Рад ли дом вору в нем? – тихо произнес мальчик, не поднимая лица. Мать охнула, и глаза её округлились от ужаса, но Кирота ответ Эная, кажется, только позабавил. Налив себе ещё вина, он пристально посмотрел на брата Айны.

– Так вот значит кем ты меня считаешь. Вором. И что же я украл? А? Твою сестричку?

– Вы знаете что.

– Нет, мальчик, не знаю. Потому и спрашиваю. Так что просвети-ка меня.

– Вы забираете нашу собственность.

– Ха! Нашел по чему горевать! Да там же залог на залоге. Давно ли милосердие приравняли к воровству?

– Отнимать у слабых то, что принадлежало им веками не похоже на милосердие.

– Я хочу, чтобы ты понял, Энай, раз уж скоро мы с тобой станем родственниками, – голос Кардариша стал суше и тверже, но не растерял до конца былой веселости. – У твоей семьи нет ничего кроме долгов. Я покупаю не земли, или мастерские с мельницами. У вас их все равно нет и уже давно. Я выкупаю ваши долги. И делаю я это исключительно для того, чтобы по своей безмерной доброте помочь новообретённым родственникам избежать позора. Так что ты должен быть мне благодарен.

– А что случится с заложенным имуществом нашей семьи? С оливковыми рощами и виноградниками, с полями пшеницы и ячменя, с маслобойнями и винодельнями, с дубильнями и ткатскими дворами?

– Я покрою по ним все долги.

– А потом?

– А потом, я заберу их себе. Потому что я могу за это заплатить. Такова цена вашего спасения и этого брака. Уже согласованного брака, как я понимаю.

– Знайте, что вы получаете моё формальное согласие, ибо выбора мне не оставили. Но моё благословение вам не видать. И знайте вот ещё что: однажды, я верну собственность моей семьи.

– Конечно вернешь. Если сможешь всё это у меня выкупить. Или ты намекаешь на другие методы, мальчик?

Энай не изменился в лице. Его извечная бледная каменная маска не дрогнула, а губы так и остались тонкой серой полоской. Спокойно посмотрев на Кирота Кардариша льдом серых глаз, он встал, а потом произнес чуть слышно.

– О методах станет известно в положенный им срок. На этом я прощаюсь с вами, господа Кардариши.

Юноша развернулся и пошел к выходу, даже не бросив на прощание взгляда.

– У вашего сына очень непростой характер, госпожа Себеш, – хмуро проговорил Кирот Кардариш. Было видно, что поступок Эная и вправду его задел.

– Ох, и не говорите. Я просто вся с ним исстрадалась. Но всё же молю, чтобы вы простили ему это глупую выходку. Боги дали моему мальчику совсем слабое здоровье и он так много болеет, что совсем не умеет разговаривать с людьми.

– Это заметно, – произнес гость, очень недобро посмотрев в сторону двери, за которой скрылся брат Айны. – Впрочем, согласие получено и сказано это было публично, а значит свадьбе быть!

– Свадьбе быть! – мать чуть ли не взвизгнула от радости.

– Тогда формальную и официальную помолвку между нашими семьями мы оформим потом. Уже после мистерий и завершения вашего Времени утешений. Мда. Знаете что, госпожа Себеш, а давайте-ка сейчас мы с вами отойдем и как раз обсудим все детали. Пусть будущее наших семей познакомится и побудет наедине.

– Конечно, господин Кардариш. У меня тут есть просто изумительный сад, в котором, я надеюсь, вам очень понравится. Я распоряжусь подать туда вина и закусок.

– И мяса тоже! Пусть ваши рабы пожарят добрый кусок быка. От успешных сделок у меня всегда разыгрывается аппетит.

– Ох, как же отрадно это слышать, господин Кардариш!

Взяв под руку гостя, мать повела его прочь, кинув в сторону Айны очень многозначительный взгляд. В нем была даже не просьба, а скорее повеление. И Айна невольно кивнула, давая понять, что сделает всё, для успеха этого брака. Тем более, глядя на юношу напротив, ей и самой этого хотелось.

Когда дверь закрылась, Рего перевел взгляд на девушку и широко улыбнулся.

– А я уже было испугался, что они никогда не уйдут. Ну что же, будем знакомы, Айна.

Взяв два кубка, он наполнил их вином и протянул один из них девушке. Её рука уже было потянулась к нему, но вдруг замерла в нерешительности. Айна и правда чтила традиции и намеревалась сохранять траур хотя бы ради того, чтобы насолить матери. Но с другой стороны этот юноша манил её, и ей совсем не хотелось начинать их знакомство с отказа.

– Ну же, милая Айна. Я никому об этом не скажу. Особенно духам.

Попросив про себя прощения у покойного отца, она протянула руку вперед и пальцы её легли на холодный металл, показавшейся ей горячее натопленной печи. Айна даже невольно закусила губу, чтобы не ойкнуть, а потом поднесла кубок ко рту и слегка пригубила терпкого вина, приправленного медом.

Юноша тоже сделал глоток и с явным интересом посмотрел на Айну. В его взгляде было любопытство, интерес, а ещё… желание. Без всякого стеснения его глаза шарили по её телу. Они блуждали и пожирали её. Айна хорошо знала такие взгляды, но сейчас, она неожиданно поймала себя на мысли, что это внимание было ей приятно. Ей нравилось, как юноша изучает её тело, как он засматривается на него, как тонет в нем. И она хотела, чтобы он смотрел на неё ещё.

– Просто интересно, а когда тебе рассказали о нашем грядущем браке?

– Мама рассказала мне пару часов назад, господин Кардариш.

– Ха! Пару часов! Мой дядя был ко мне чуть более милосерден. Он позвал меня вчера вечером и припомнил наш старый разговор про свадьбу. Я-то тогда думал, что он вновь будет говорить о браке как таковом, о его важности для рода, ну и всём прочем, но вместо этого он нахмурился и сказал строго: «Выспись как следует. Завтра поведу тебя знакомить с невестой». Думаю, ты сама хорошо понимаешь, как я удивился такой новости. И как отлично я выспался.

– Я тоже была весьма удивлена.

– А я то как! Девушек хотя бы готовят к раннему браку, а благородные мужчины редко обзаводятся семьей до двадцати. Так что я в свои шестнадцать совсем не ждал подобных известий от горячо любимого дяденьки. Кстати, ты очень красивая, ты знаешь это? – неожиданно добавил Рего.

– Благодарю вас за похвалу, господин Кардариш, – немного растерянно произнесла Айна. Конечно, она знала о своей красоте. И конечно она много раз слышала такие слова от самых разных мужчин, которые очень рано начали проявлять к ней интерес. И всё же, из уст этого юноши эти простые слова приятно обжигали и будоражили её, оседая легкой краснотой на щеках и теплом между бёдер.

– Айна, милая Айна, если наши семьи вдруг не успеют поссориться и обменяться проклятиями, то наш брак дело уже решенное и нам предстоит стать мужем и женой. Так может обойдемся без этих глупых формальностей? Как ты на это смотришь?

– Как… – «вам будет угодно», хотело было сказать она, но вдруг осеклась, встретившись взглядами с юношей. Его глаза смеялись, но смеялись с чистой добротой. – Я согласна.

– Вот и ещё один тяжкий камень упал с моей души. Ты не поверишь, но сама мысль, что мне придется до конца дней обращаться с женой, словно на приеме, вселяла в меня первозданный ужас.

– Почему? – сказала Айна и тут же мысленно отругала себя за глупость.

– Ну, хотя бы потому, что мои родители были именно такими. Им навязали брак против воли, и отец, сколько я его помнил, всегда был с матерью предельно холоден, а она платила ему той же монетой.

– Это звучит очень грустно.

– Таким оно и было. А потом Моруф забрал их обоих. Но я стал не сиротой, а оказался воспитанником дяди, который сделал меня наследником одного из могущественных родов Тайлара, ну а там… Кхм… Ты же знаешь, что мой дядя буквально только что объединил алатреев и совсем скоро погонит прочь этих надоедливых Тайвишей?

– Да. Я слышала об этом.

– Когда это случится, только представь, какие перспективы передо мной откроются. Перед всей моей семьей. Перед всей нашей семьей.

Он особо выделил слово «нашей» посмотрев Айне прямо в глаза с такой уверенностью и силой, что разум девушки невольно захлестнули мечты о прекрасном и безмятежном будущем. Она и сама того не желая представила, как будет держать в руках их первенца, сына конечно, показывая с балкона огромного дворца его своему прекрасному мужу. Все старые и наивные грёзы, что были почти окончательно похоронены вереницей горьких событий, вновь ожили в ней, вырываясь наружу и будоража её фантазию.

– Но впрочем, хватит про семьи и политику. Давай лучше выпьем. Только на этот раз до дна.

Сказав это, Рего в несколько глотков осушил свой кубок, а потом пристально посмотрел на девушку.

– Ну же, смелее прекрасная Айна. В вине благословение богов. Как минимум Бахана, но и остальные им тоже не брезгуют.

Девушка посмотрела на дно кубка. Жидкость казалась ей даже не красной, а скорее черной. На неё словно смотрела беспроглядная бездна и она понимала, что стоит ей пойти на поводу у этого юноши, стоит ей опустошить этот кубок, как эта бездна поглотит её. Она сомнëт всё то, что Айна так ценила в самой себе. Сомнет её саму, унося вслед за этим юношей.

И к своему ужасу она неожиданно поняла, что ей хочется быть смятой.

Зажмурив на мгновение глаза и выдохнув, она большими глотками осушила весь кубок до самого дна. В этот раз вино уже не показалось ей сладким. Оно словно загустело и скользкими комьями проваливалось в её горло, обжигая его. Айна даже слегка закашлялась, но быстро совладав с приступом, посмотрела на юношу и тоже ему улыбнулась.

– Хорошее начало. Но лишь начало, я надеюсь, – взяв со стола кувшин, он вновь наполнил свой кубок и с немым вопросом посмотрел на девушку.

Она подставила кубок под рубиновый водопад, льющийся из горлышка кувшина, а потом выпила его до дна. Её тело сразу отозвалось растекающимся теплом, а голову слегка повело. Она никогда не пила так много. Два кубка, к тому же выпитых подряд, были неожиданным испытанием для Айны.

– Ты же давно не выходила в город, я прав?

– Я ни в чем не нуждаюсь, живя тут, с семьей и рабами. Да и в месяц утешений боги…

– Не велят без нужды покидать отчего дома. Иначе гнев их и проклятия падут на отринувших скорбь и почтение, – закончил за неё Рего. – Я знаю. Я тоже проходил через это. Но разве скорбь может быть угодна богам в такие дни?

– В такие?

– В такие, Айна, когда люди на улицах празднуют и угождают богам радостью и весельем. Ты же знаешь, какой сегодня день? Сегодня третий день летних мистерий. День Меркары, прекраснейшей из богинь и явной твоей покровительницы.

– Законы утешений определяет Моруф, – чуть неуверенно проговорила девушка. Конечно, она знала о царящем в городе веселье. Даже тут, в Палатвире, где каждый род запирался в стенах своего особняка, невозможно было полностью скрыться от ликующего города. И в тайне, даже от самой себя, она мечтала окунуться в это ликование.

– Уж с Моруфом Меркара как-нибудь да договорится! – рассмеялся юноша. – Ну же, Айна. Ты само воплощение её даров и благословений! Ты её избранница. Так не преступление ли перед самой Сладострастной скрывать в такой день свою красоту в этих унылых стенах?

– Чего ты хочешь? – девушка почувствовала, как волнение сковывает её горло.

– Я хочу сбежать вместе с тобой в город.

– Сбежать?

– Да, сбежать. Город празднует, Айна. Он полон веселья и радостей, и я хочу праздновать вместе с ним. Я хочу праздновать с тобой. Не волнуйся, мы вернемся ещё до того, как нас успеют спохватиться.

Его рука легла поверх её ладони. Она была крепкой и жесткой, но в тоже время очень приятной на ощупь. В голове Айны, уже вскруженной вином и интересом, сама собой подскочила мысль, а что бы почувствовала она, окажись эти руки на её теле, а пальцы внутри…

– Я… я согласна, – наконец выпалила девушка. – Только мне надо будет позвать свою служанку…

– Нет, Айна, никаких слуг, рабов, охранников или родных. Только ты и я. Я хочу, чтобы это стало нашим с тобой первым приключением. Только нашим. И ничьим больше. Да и что дурного может случиться на Летние мистерии? Ведь сами боги в эти дни смотрят на мир и одаряют его своими благословениями! Так пойдем же воздавать им хвалу, чтобы и они не лишали нас своих даров и радостей!

«Дары и радости Меркары», – проскочила в голове девушки мысль. Нет, она не хотела их лишаться. Она хотела их вкушать. Вкушать самой, и разделять с этим юношей.

Рего встал и наполнив оба кубка, протянул один Айне.

– Выпьем за наше маленькое приключение!

– За приключение.

Третий кубок вновь обрел сладость. Растекаясь приятным теплом по телу, он дарил легкость и очищал разум от всяких сомнений. Происходящее пьянило её не меньше, а может и больше выпитого вина, сжимая сердце в приятные тиски надежды. Она хотела пойти с этим юношей. Хотела гулять и веселиться. Хотела забыть про скорбь, про гнетущий плен дома. Хотела жить. Жить и наслаждаться этой жизнью.

Теперь девушка не сомневалась, что так неожиданно пришедший в ее дом юноша – проводник богов, посланный ей в награду за их почтение. И Айна желала получить эту награду.

Резко встав, от чего её голова немного закружилась, она сама взяла его за руку и потянула в глубины дома, туда, где можно было выйти в неприметную часть сада, не попавшись ни слугам, ни брату, если бы он вдруг задумал выглянуть из своей библиотеки, ни, тем более матери. Туда, куда ещё совсем девочками они ходили вместе с Куссой, чтобы ранним утром, пока весь дом спит, перелезть через надежно укрытую густыми кустами и деревьями стену и погулять немного по этому огромному и прекрасному городу, что так завораживал Айну.

Тогда Кусса была ей смелостью. Её проводницей в этот огромный мир, что лежал за пределами родительской воли. И сейчас она получила нового проводника. Того, чью руку так крепко сжимала, проводя его по пустым коридорам к небольшой двери возле кладовки, за которой почти сразу начинались густые заросли сада. Пробравшись через кусты, они оказались возле выбеленной стены, к которой была приставлена старая и разбухшая от дождей лестница.

– Ха, да ни как сами боги благоволят нашему маленькому побегу!

– Боги тут не причем. Просто раньше я иногда сбегала посмотреть город вместе со своей служанкой. Ну… без родителей.

Она подошла к лестнице и провела рукой по шершавой древесине. Ступеньки были прохладными. Как и всегда. Несмотря на всю летнюю жару, тень от деревьев была здесь постоянной и очень густой. Да и сама это часть сада, расположенная возле черного хода у кладовой, отведенного рабам для доставки продуктов, была самой заброшенной во всём их особняке. Айна предполагала, что домашние рабы специально её запустили – ведь и им тоже было нужно иногда прятаться от хозяйских глаз.

Собственно, именно так они с Куссой и нашли это место. Однажды, бегая по саду, они услышали приглушенные стоны и странные для их детских ушей хлюпающие звуки. Продравшись через кустарники, две девочки увидели прижатую к стене кухарку, позади которой, стоя со спущенными штанами, пыхтел и похрипывал Мехыня – бывший тогда главой рабов-охранников. Смущенная их видом, Айна хотела было уйти, но Кусса, крепко вцепившись в руку девушки. Притянув её к себе, она прижала палец к губам Айны и подмигнула, кивнув на парочку. Так они и сидели в кустах, наблюдая за двумя рабами. И глядя на них, девушка впервые ощутила как её тело откликается желанием.

– Так значит, мы идем по стопам твоего мятежного детства? – рассмеялся юноша, прервав нахлынувшие на неё воспоминания. – Ты не поверишь, но я вот ребенком никогда не сбегал из дома. Как-то не было нужды. Дядя и так часто брал меня и в город и за город.

– Вы очень близки с ним?

– А как иначе? Я же его наследник! Да и отец у меня был непутевый, так что дядя всегда был моим главным воспитателем. Он научил меня всему. Ну, почти всему. Некоторым вещам я учился сам.

Сказав это, юноша в два ловких движения миновал лестницу, и спрыгнул вниз. Айна подошла к стене и уже было хотела забраться, как вдруг вспомнила о своей одежде. Её наряд совсем не подходил для таких прогулок. Увлеченная этим прекрасным юношей, она просто не подумала о таких мелочах. Ну а теперь было уже поздно. Не бежать же ей домой? Особенно сейчас, когда Рего был по другую сторону ограды.

Зажмурив глаза и попросив всех богов о защите и прощении, она сняла кольца, ожерелье и браслеты, расстегнула пояс и завернула в серую накидку траура свои драгоценности. Положив получившийся сверток под дерево и прикрыв его упавшей веткой, девушка подошла к лестнице и поставила ногу на ступеньку. Древесина, словно выражая недовольство, заскрипела и затрещала, но Айна не стала её слушать, быстро поднявшись наверх.

Оказавшись на вершине стены, она на мгновение застыла, взглянув сквозь крону деревьев на родительский дом. Отсюда он казался чужим и почти незнакомым. Его стены и их расположение были иными. Крыша, покрытая оранжевой черепицей, была иной. Даже сад выглядел как-то неуловимо иначе и незнакомо. И, как и в детстве, ей вдруг подумалось, что она совершает большую ошибку.

– Всё будет хорошо, – тихо проговорила девушка и спрыгнула вниз, где её тут же поймали крепкие руки.

– Я уже было испугался, что ты просто решила выставить меня за дверь таким необычным способом.

– Прости, просто я вдруг поняла, что одета совсем не для прогулки.

– У тебя очень красивые волосы, – неожиданно произнес он, проведя пальцами по краю её локона. – Такие густые, такие яркие и такие буйные.

Айна вдруг вспомнила, что так толком и не расчесалась. Немного смутившись, она было начала разглаживать волосы рукой, но юноша бережно взял её за запястье.

– Прошу, оставь их так. Тебе очень идет это буйство.

В большие праздники улицы Палатвира оставались пусты и безлюдны. Его благородные жители и их бессчетные слуги прятались внутри особняков и дворцов, и никто из них не видел как юноша и девушка, взявшись за руки, спешили прочь из квартала ларгесов. Спешили туда, где тысячи и тысячи вольных людей Кадифа, на радость богам, предавались буйному и первозданному веселью.

Они миновали квартал быстро. Рего явно хорошо его знал и ни разу не остановившись, провел её, минуя площадь Белого мрамора, по границе Таанора, к Царскому шагу от одного вида которого сердце девушки вначале замерло, а потом забилось, словно дикая птица, посаженная в маленькую клетку.

Весь Царский шаг, вся эта бесконечно широкая улица, разделенная могучими стелами, прудами и ровными линиями кипарисов, прекратилась в причудливую помесь храма и ярмарки, которая полнилась людьми. Живым морем людей, из которого то тут, то там выныривали острова танцовщиц, музыкантов, жонглеров, столов с угощениями, бочек с бесплатным вином. Небольших печей и бронзовых котлов, заполненных углями, на которых жарили мясо, рыбу и лепешки. Палаток и лотков купцов, что торговали амулетами, статуэтками богов и самыми разными сувенирами, а также развратными поделками и безделушками во славу Сладострастной богини.

Но главной частью праздничной улицы были, конечно, алтари и огромные жаровни, установленные на специальных постаментах, где кутаясь в сладком дыму благовоний, полураздетые жрицы Меркары, с цветочными венками на головах, пели гимны славы своей богине. Люди вокруг подпевали им на тысячи голосов, толпились и толкались, желая как можно ближе оказаться рядом с прекрасными девами, что одаривали всех цветочными венками и поцелуями, благословляя дарами Прекраснейшей.

На большинстве людей, и мужчин и женщин, были надеты подобные венки, а их одежды украшали яркие розовые и желтые ленты – цвета покровительства Меркары. То и дело в толпе появлялись новые музыканты, и стоило им заиграть, как человеческие волны расступались, превращаясь в танцующие круги, под одобрительные возгласы и хлопанье прохожих. Тут совсем было не важно, умели они танцевать или же, повиснув на плечах соседей, дергались, словно в припадке падучей болезни. Важно было лишь само действие, восхвалявшее богиню радостью. А рядом с ними то и дело начинались другие забавы: раздетые по пояс мужчины, сходились в борцовских поединках, притворных и потешных, дабы получить потом поцелуи от жриц и отмеченных ими девиц в толпе.

Даже пьяные и едва державшиеся на ногах, выглядели счастливыми и добродушными. В них не было и намека на ту звериную злобу, что часто проступала у опившегося простонародья. Только радость и доброта. Они, и мужчины и женщины, обнимали друг друга, целовали без разбора, лезли руками под одежду и хохотали во весь голос, словно от самых смешных шуток, даже когда получали по этим самым рукам.

Девушка глубоко втянула этот необычный воздух, чувствуя, как легкие наполняют запахи цветов, вина, благовоний, жареного мяса и свежих лепёшек, которые пеклись прямо посреди толпы. Смешиваясь вместе, они кружили её голову, наполняя легким дурманом и желанием поскорее оказаться в этом круговороте веселья. А какая тут был музыка – десятки, сотни разных мелодий извлекаемых из бессчётного числа флейт, свирелей, труб, барабанов, лир и кифар, сплетаясь с песнями и гомом радостной толпы, порождали нечто неописуемо-чудесное, словно сам владыка искусств Илетан, не удовлетворившись своим днём, решил вновь благословить чествующих богов своими дарами.

– Ну же, пойдем быстрее! – юноша взял её за руку и потянул за собой, увлекая в толпу.

Они пошли, протискиваясь сквозь пьяных и веселых людей. Айна смотрела по сторонам с легкой опаской. Никогда прежде она не оказывалась без охраны или слуг в толпе простонародья. И от этого ей было немного страшно. Девушка боялась, что кто-то узнает в ткани её платья шелк, или захочет польститься на её красоту, а может, узнав в ней благородную кровь, и вовсе захочет заплатить за все обиды. Ведь блисы часто винили ларгесов в своих бедах. Но вскоре она поняла, что дух этой толпы совсем иной. Он был легкий, радостный, игривый и веселый. Если к ней и тянули руки, то лишь чтобы обнять, а лица вокруг светились довольными улыбками. В этой толпе не было угрозы или злобы. И Айна решила, что позволит ей утянуть себя в этот бушующий водоворот ритуального веселья.

Они прошли совсем немного, как человеческое море вокруг зашевелилось, раздвигаясь и пропуская процессию поющих девушек, между которых шестеро крепких и полных женщин несли на плечах вырезанную из камня статую Меркары – безупречно красивой и вечно юной женщины, чьи волосы, падая до самых ног, оплетали ее тело.

Вдруг Айну кто-то дернул за руку. Она оглянулась и увидела прямо перед собой совсем молодую девушку, с растрепанными волосами, в которые были вплетены пестрые ленточки и цветы.

– Пойдем с нами! – звонким голосом проговорила она.

Смущенная Айна не двинулась с места. Но тут к девушке присоединились ещё несколько и вместе они почти силой утянули её в шествие. Она оглянулась, пытаясь найти Рего взглядом, но толпа тут же поглотила юношу.

Идущие впереди жрицы, которых легко можно было опознать по легким розовым платьям с желтыми поясами и причудливым высоким причёскам, разбрасывали цветы из больших корзин и пели звонкими чувственными голосами о красоте, великолепии своей богини и тех дарах, что она приносила смертным. Десятки девушек, шедших следом, подпевали им и, смеясь, то и дело выхватывали из толпы юношей, чтобы наградив их кратким поцелуем, толкнуть обратно в толщу людей. Ну а юноши, толкались и распихивали друг друга, желая оказаться впереди. Самые смелые из них даже пытались сами обнять или облапать девушек, но получив по рукам тут же отступали.

Всё это шествие было просто пропитано духом легкости и игривой веселости. Но Айна, хоть и шла со всеми, отчаянно крутила головой, пытаясь высмотреть среди десятков и сотен лиц, то самое лицо. Лицо, её будущего мужа. Пару раз она вроде даже увидела его, совсем мельком, но постоянно движущееся человеческое море вновь и вновь скрывало его в своих волнах.

Наконец процессия остановилась, оказавшись у подножья деревянного помоста, на котором уже стояла большая бронзовая жаровня с ковкой в виде сплетенных обнаженных тел, что образовывали круг. Прямо перед ней три едва одетых жрицы Меркары сыпали на тлеющие угли сухие цветы, горсти ладана и благовоний. Сладкий дым окутывал их, размывая контуры тел и смазывая линии так, что и сами они казались скорее духами, чем живыми людьми.

Под одобрительный рёв толпы, носильщицы установили подле жаровни статую богини, и быстро покинули пьедестал.

– Пусть богиня пошлет благословение! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Выберите благословлённую Меркарой!

– Благословение! – вторили им новые и новые голоса.

Служительницы Меркары замерли, оглядывая собравшуюся толпу. Неожиданно одна из жриц посмотрела прямо на Айну и поманила её пальцем. Смутившись, девушка вновь поискала глазами своего спутника, но его нигде не было видно, а стоявшие сзади девушки уже толкали её в спину.

Поддавшись этому напору, Айна забралась на постамент, и тут же чуть не упала с него: ее голова закружилась от сильного запаха благовоний и пряностей. Сладко-терпкий дым поглотил ее и растворил в себе. Она почувствовала, как тонкие пальцы жриц касаются ее плечей и шеи, как пробегают по щекам и волосам, а потом лоб её оказался в кольце пышного цветочного венка. Жрицы, не переставая петь, повязали на её запястья длинные розовые ленты, натерев её кожу благоухающими маслами.

– Благословлена! – проговорила первая, и поцеловала девушку в левую щеку.

– Благословлена! – вторила ей другая, и поцелуй застыл на правой щеке девушки.

– Благословлена! – и губы третьей жрицы коснулись губ Айны.

– Благословлена! – проговорили они разом, и толпа подхватила это слово, повторяя тысячами голосов.

Голова Айны кружилась всё сильнее, От запахов благовоний, от выкриков толпы и песнопений жриц. Она и сама не поняла, как вновь оказалась в низу, и чьи-то руки легли ей на талию. Вздрогнув, она обернулась и увидела улыбающееся лицо Рего.

– Кажется, теперь ты и в правду отмечена самой богиней!

– Я так испугалась, когда толпа нас разлучила.

– Испугалась потерять меня?

– Испугалась остаться одной среди блисов.

– Они не так дурны, как ты думаешь. Особенно когда сыты и им есть чем развлечься.

Его лицо было так близко, что Айна чувствовала, как горячее дыхание оседает на её щеках и губах. Девушке жутко захотелось почувствовать вкус этих губ, ощутить их на своих губах, и от этих мыслей внизу, между её ног, разгорался жар. Испугавшись этого чувства, она чуть отстранилась и, ответив легкой улыбкой, шагнула назад в толпу. Вместе они пошли сквозь человеческий поток, то сопротивляясь ему, то подчиняясь его воли, пока не оказались возле больших дубовых бочек и печи, у которой несколько крепкого вида мужчин жарили лепешки и полоски мяса.

– Ты голодна?

Хотя желудок Айны был совсем не прочь чем-нибудь подкрепиться, сам вид уличной еды, что предназначалась для блисов, её смущал. Он казался ей грубым и неказистым.

– Я бы выпила вина, – неожиданно для себя произнесла девушка.

– Вина, хлеба и мяса! – тут же выкрикнул Рего. Один из мужчин смерил его взглядом, явно оценивая.

– Вино и лепешки бесплатны, благородный господин. А вот мясо по пять авлиев за полоску, господин.

Юноша вытащил из кошелька несколько ситалов и протянул их в протянутую руку.

– Налей нам кувшин, добрый человек, а также дай по лепешки и по куску хорошего мяса.

– Тут сильно больше чем надо, благородный господин.

– Я знаю. Да ляжет на тебя благословение Меркары.

– И на вас, и на вас, благородный господин!

Он крепко сжал монеты и, достав откуда-то из под стола глиняный кувшин, наполнил его из бочки, пока второй мужик протянул им по только испеченной лепешке, на каждой из которых, сверкая каплями жира, лежала полоска говядины.

Айна взглянула на угощение с небольшой опаской, но Рего тут же принялся жевать свою порцию. Теперь дороги назад у неё не было. Зубы девушки впились в горячее жесткое мясо, которое было лишь слегка посыпано солью и если и выдерживалось в вине и травах, то самую малость. И всё же, к её огромному удивлению, оно показалось ей вкусным, как и простая пшеничная лепёшка. Девушка и сама не заметила как съела всё до последнего кусочка и, подняв глаза, увидела как на неё пристально смотрит Рего

– Что?

– А у тебя просто зверский аппетит Айна. На, запей его вином.

Она взяла из его рук кувшин и, сделав глоток, чуть не поперхнулась. Вино оказалось непривычно кислым и очень сильно разбавленным. Юноша рассмеялся и, перехватив кувшин, тоже испил.

– Совсем не удивлен, что его раздают бесплатно. Редкостная гадость, – сказал он, и вновь пригубив, протянув кувшин девушке.

Айне совсем не хотелось чувствовать вкус этого гадостного пойла. Даже от самой мысли об этом её начинало мутить. Но каждый новый глоток, как бы не был он мерзок, дарил ей легкость. Он снимал с неё гнет проблем и мыслей. И, кажется, Айна поняла, что именно заставляло всех этих бессчетных блисов, так искренне и неподдельно ему радоваться. Глубоко вздохнув, она приложилась к глиняному горлышку, стараясь как можно быстрее проглотить разбавленную кислятину.

И вскоре вино совершило своё волшебство. Мир закружился, и они превратились в часть живого водоворота. Буйный поток понес юношу и девушку, превращая недолгие остановки в яркие пятна. Айна сама уже не понимала, как оказывалась то в кругу танцующих, обнимая случайных людей и кружа под незатейливую мелодию, то у алтарей и жаровен, где пряный дым окутывал её, а песни жриц кружили голову, то у торговых рядов и лавок, где среди поддельных украшений, безделушек, статуэток богов и пошлых фигурок, попадались причудливые товары из дальних стран. Простые и незатейливые радости простонародья увлекли ее, и она прониклась той искренней радостью, которой дышала эта толпа, наблюдая то за потешными поединками борцов, то за выступлениями танцовщиц и жонглеров.