Текст книги "Когда говорит кровь (СИ)"

Автор книги: Михаил Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 61 страниц)

Ну что же, теперь она пожинала плоды своих прошлых поступков.

– Ох, что это случилось с твоим лицом и шеей? – с наигранным удивлением проговорила хозяйка дома.

– Ничего, моя хозяйка.

– Если ты будешь мне врать, я прикажу высечь тебя кнутом.

– Прошу вас не надо, хозяйка! – испуганно залепетала служанка. – Это другие рабы. Они обижают меня.

– Тебя били мужчины или женщины?

– Били женщины, моя хозяйка.

– А мужчины?

– Они… – девушка замялась, то ли боясь, то ли стесняясь отвечать.

– Они имели тебя? – подсказала ответ Лиатна.

– Да, моя хозяйка. Против моей воли, – голос девушки задрожал. Казалось, что ещё немного, и она разреветься.

– Сколько их было?

– Двое, моя хозяйка.

– Сколько раз они брали тебя силой?

– Единожды, моя хозяйка.

– Как именно они тебя брали?

– Ч-что?

– Ты что, оглохла? Я спрашиваю, как именно тебя брали другие рабы. Они брали тебя так, как любил мой муж? – Лиатна неожиданно почувствовала, как внизу её живота растекается приятное тепло. По какой-то неведомой причине, эти разговоры доставляли ей удовольствие.

– Нет, хозяйка.

– Я поговорю с Урпой. Больше другие рабы не будут брать тебя силой.

– Благодарю вас хозяйка! Благодарю! Благодарю! – рабыня рухнула на колени и поцеловала ступни вдовы. В её глазах засверкали огоньки надежды, но Лиатна лишь ехидно улыбнулась, оттолкнув девушку ногой.

– Тебя не будут брать силой, потому что теперь ты будешь ублажать тех, кто заслужил награду, – холодно произнесла хозяйка особняка.

Девушка вскрикнула и схватила Лиатну за край платья. Из её зеленых глаз ручьями покатились слезы.

– Молю вас, хозяйка, не поступайте со мной так!

– Я буду поступать с тобой так, как сочту нужным, – проговорила вдова, отдёрнув одежду. – Ты – собственность этого дома, а значит моя собственность. А теперь, если не хочешь, чтобы по твоей спине прошлись розгами, убирайся прочь с моих глаз.

– Да, хозяйка, – произнесла рабыня и утирая слезы пошла по дорожке к дому.

Женщина проводила её взглядом, довольно щуря глаза и сжимая пальцами подлокотники кресла. Власть пьянила Лиатну сильнее, чем любое вино. И это чувство было прекрасным. Оно вновь вдыхало в её тело волю к жизни и наполняло силами. Лиатна подумала, что ещё не раз успеет проучить эту мерзкую дикарку, перед тем как она окончательно ей наскучит.

Стоило вдове вернуться к листу пергамента, как недалеко вновь послышались шаги. Лиатна уже было приготовилась вновь увидеть Хъелуг, но вместо фъергсеой рабыни по дорожке торопливо семенил Урпа.

– Хозяйка! – выкрикнул он, как только заметил, что Лиатна на него смотрит. – К вам гости, моя хозяйка.

Гостей она не ждала. Да и с их долгами почти любые визитёры сулили лишь проблемы. Конечно, религиозные законы запрещали требовать возврата долгов да в месяц утешений, ибо в эти дни семья усопшего жила под присмотром Маруфа. Но даже среди благородного сословия всегда хватало тех, кто любил серебро больше, чем боялся проклятий Утешителя. Да и любого другого бога тоже. Поэтому от сказанных Урпой слов по её спине пробежал липкий и неприятный холодок. Она была ещё не готова.

– Гости? – Лиатна постаралась придать своему голосу наиболее спокойный и скучающий тон. – Не помню, чтобы я кого-нибудь приглашала.

– Всё так, моя хозяйка, вы никого не звали и не приглашали. Но это Кирот Кардариш и я посчитал своим долгом известить вас как можно скорее!

– К-Кирот? – проклятый голос всё-таки дрогнул. Это имя она совсем не ожидала услышать.

– Да, хозяйка. Я распорядился провести его в гостевую залу, а сам поспешил к вам.

– Ты правильно сделал Урпа. Какой неожиданный визит. Прошу тебя, скажи, что нам есть что подать на стол!

– Боюсь, что для столь именитого гостя не так много. Но я посмотрю, что можно придумать, моя хозяйка.

– Обязательно придумай. А пока пусть господина Кардариша как-нибудь займут. И пусть ему подадут фруктов. И вина, конечно же. Только лучшего из того что у нас есть.

– Как прикажете, хозяйка.

– И пусть ему скажут, что я скоро буду.

– Всё будет исполнено немедля, моя хозяйка.

Урпа поклонился и быстро зашагал прочь. Лиатна проводила его взглядом, стараясь собрать воедино расползающиеся мысли. С Киротом они были знакомы, пускай и самую малость. Во времена, когда Лиатна ещё незамужней девушкой частенько гостила у Миэлы, будущий глава рода Кардаришей пару раз составлял им компанию. Вдове он запомнился грубым и резким, но волевым человеком. А ещё, ей какое-то время казалось, что Кирот проявляет к ней интерес особого толка. Во всяком случае, во время одного из визитов, он было прижал её к колонне и с минуту жадно дышал в шею, положив руки на бедра. На что именно он тогда рассчитывал и как далеко хотел зайти, Лаиатна так и не смогла выяснить. Вошедшая в зал Миэла спугнула будущего главу их рода. А больше он никогда не давал Лиатне повода заподозрить его в чувствах или желаниях. Ну а когда брачные узы развели её с подругой по разным городам и семьям, она и вовсе потеряла всякую связь с Киротом, пусть они и жили в одном городе. И всё же, он пришëл в еë дом. И что сподвигло его на этот визит, вдова не могла себе даже представить.

Сделав большой глоток вина, Лиатна пошла к особняку. Ей надо было срочно привести себя в порядок. Чтобы там не двигало Киротом, она должна была выглядеть под стать благородной хозяйке дома, прибывающей в трауре.

В спальне её уже ждала Кеафрана – крепко сложенная, плечистая но стройная мефетрийка тридцати лет, что последнее десятилетие была личной служанкой Лиатны. Её вьющиеся волосы как всегда пребывали в беспорядке, а большой рот, казалось, стремился растянуться до самых ушей. На столе перед ней уже лежали босоножки, расшитое золотой нитью легкое платье из белого шелка, украшенный самоцветами широкий пояс, и золотые браслеты. Ну и конечно же серая накидка. Куда без неë в Месяц утешений.

– Мэя гэспажа гэтова одеваться? – Кеафрана так и не избавилась от своего грубого мефетрийского выговора, хотя Лиатна и пыталась её переучить. Много и много раз.

– Да, Кеф, только добавь сюда ещё пару серёжек.

– Кэкие жэлаете, мэя гэспажа?

– С зелеными гранатами. Они же подойдут к этой ужасной накидке?

– Конечно! Вы будитэ прекрэсны, гэспажа, – заулыбалась своей бесконечно широкой улыбкой рабыня. Но Лиатна лишь тяжело вздохнула. Разве может красота сочетаться с этим ужасным трауром?

Достав из сундучка с драгоценностями два крупных камня в золотой оправе, служанка подошла к вдове и ловко сняла с неё одежду. Оставшись обнаженной напротив большого зеркала, Лиатна внимательно осмотрела себя. Её тело всё ещё помнило, как быть красивым. Не таким стройным и упругим, как во времена молодости, но всё же сохранившим изящество линий и контуров. Хотя грудь её обвисла, на животе виднелись белые отметки от трëх беременностей, а кожа выглядела бледной, у неё была хорошая фигура. Да и на лице совсем не чувствовалась печать времени – тот же узкий подбородок и подчеркнутые скулы, алые губы и тонкий, чуть вздернутый нос. Ну и серые глаза в ореоле густых ресниц, под длинными строгими бровями. Разве что пара морщин в уголках глаз и губ, омрачали общую картину. А так, она была почти той же девушкой, что давала клятвы вечной любви и верности перед жрицей Венатары семнадцать лет назад.

Ну что же, если Кирот решит вспомнить их молодость, она не сильно его разочарует. Да и опыта у неё с тех пор тоже прибавилось.

Кеф надела на неё белый шелк, скрепив широким поясом, потом браслеты и украшения, а следом и серую накидку, укрывшую её голову и плечи. Увидев себя в ней Лиатна поморщилась.

– И кто только придумал, что нужно целый месяц носить серое…

– У Тэйлара мягкие зэконы, гэспажа. В Мефетре вдовы до сих пор рубят себэ на руках мэзницы в знак скэрби.

– Бр-р-р. Какой жуткий обычай. Неужели у вас и правда все так поступают?

– Только те, что любили свэих мужей. Но людэ не зря говорят, что никто нэ умеет любить так сэльно и страстнэ, как мэфэтрийки.

Вдова настороженно взглянула на свои руки. У неё были тонкие длинные пальцы, унизанные золотыми кольцами. Нет, она точно бы не смогла так с ними поступить. Даже если бы и вправду любила Арно.

– Да уберегут меня боги от такой любви.

Войдя в гостевую залу, Лиатна застала Кирота Кардариша за игрой в колесницы с Урпой. Судя по всему, партия была в самом разгаре, оба они добрались до середины доски и раб явно не желал поддаваться гостю. Но увидев вошедшую хозяйку, он тут же встал и, поклонившись, попятился прочь.

– О, госпожа Себеш! – прогремел старейшина. – Да пошлют вам боги все благословения и утешения в этот недобрый час. Хочу вас заверить, что я един с вами в скорби. Эта страшная и, кхм, весьма неожиданная смерть, потрясла всё благородное сословие нашего государства.

– Благодарю за тепло ваших слов, господин Кардариш. Их сладость смягчает бесконечную горечь от утраты моего возлюбленного мужа.

– Да, кхм, постигшая вас трагедия и вправду ужасна. Жуткая, глупая и явно случайная смерть. Да и плохие новости на ней для вас не иссякли.

– Что вы имеете в виду, господин Кардариш? – ледяная рука страха сжала сердце вдовы, а кровь в ушах застучала, словно внутри её головы забили в барабаны.

– Боюсь, что пришел я сюда не только для того, чтобы выразить вам свою скорбь. Синклит получил ваше письмо и рассмотрел его.

– Да? И каков же ответ? – осторожно произнесла женщина, понимая, что уже знает его заранее.

– Мы были знакомы с вами в далекой юности. Поэтому я и решил принести вам его лично.

Кирот Кардариш достал богато украшенный свиток и протянул вдове. Она взяла его, постаравшись унять нарастающую дрожь в руках, и, развернув, пробежалась глазами по ровным линиям букв. После долгого ритуального вступления, рассказывающего о воле Богов, народа и Синклита, словно приговор, были выведены простые и страшные слова: «Старейшины отказывают в просьбе досрочной передачи мантии несовершеннолетнему наследнику рода Себешей». Вот и всё. Последняя её надежда была перечеркнута этой строкой.

Свиток выпал из ослабевших рук женщины и, упав на пол, покатился. Лиатна почувствовала, как к горлу подступил приступ тошноты. Великие горести, ну почему боги были так несправедливы? Почему, годами душа её проблемами, они решили именно сейчас затянуть веревку до хруста позвонков? Чем она так их оскорбила? Несоблюдением траура? Или это покойный муж умудрился как-то вызвать их гнев, а она получила от него по наследству не только дом и имя, но и проклятье?

Вдове захотелось расплакаться как маленькой девчонке. Захотелось уткнуться в локоть и рыдать, рыдать навзрыд, не жалея ни слез, ни причитаний. Плюнуть на все приличия, на всю выдержку и самообладание, превратившись в зареванную девочку прямо на глазах у её знатного гостя. И пусть он смотрит, пусть видит, как гибнет в ней сильная и благородная женщина.

Но вместо слез, она неожиданно для себя рассмеялась. Она залилась чистым и звонким смехом, словно только что прочитала глупую, но прелестную шутку.

– Вам плохо, госпожа Себеш? – гость явно был сбит с толку ее реакцией.

– Ну что вы, мой дорогой Кирот. Разве может мне быть плохо? Я всего лишь потеряла мужа, унаследовав от него сомну долгов, а Синклит пожелал, чтобы принадлежащая моему сыну мантия ещё год пылилась в его стенах, лишив нашу семью права голоса. Спасибо, что хоть не передали её племянникам моего покойного супруга.

– Вы же знаете, таков закон. Место в Синклите всегда наследуется по прямой мужской линии новым главой рода, но занять его может лишь совершеннолетний.

– Знаю, господин Кардариш. И как честная и благородная женщина, я смиренно принимаю волю богов, народа и Синклита. Но прошу вас, скажите мне, зачем вы решили сами принести мне этот свиток? Неужели раб ли гонец не мог доставить нам эти скорбные вести?

– Затем, что я пришел не только со скорбными новостями.

В этот момент двери гостевой залы распахнулись и две рабыни внесли подносы с вином, фруктовой водой, фруктами, лепешками и сладостями. Поставив их перед гостем и хозяйкой и наполнив их кубки, вином для Кирота и водой для Лиатны, они с поклоном удалились. Вдова, совсем не ждавшая хоть малого лучика света в окружившей её тьме, пристально смотрела на Кирота, ожидая что именно он скажет дальше. Тот же, отхлебнув вина и внимательно осмотрев поднос, взял пару виноградин. Прожевав плоды, он вновь выпил, прочистил горло хрипом, и продолжил:

– Так вот, как я уже говорил, все эти внезапные смерти сильно потрясли наше благородное сословие. И меня в том числе. Всем ясно, что смерть вашего мужа была случайностью. Думаю, что смерти желали лишь для Шето, а Арно просто не повезло. Мда. И хотя я скорблю и о Первом старейшине, кто бы что там не думал, но так получилось, что Тайвиши были моими соперниками. Они прокладывали себе путь к порфире, а я, как и все алатреи, им в этом препятствовал. Так что помочь я им не могу, да и не желаю. А вот для вашей семьи я способен кое-что сделать.

Лиатна вся подалась вперед. Сердце в её груди бешено забилось и казалось, вот-вот выскачет прочь, порвав плоть и платье. Неожиданно она поняла, что готова заплатить любую цену за помощь этого человека. Совершенно любую.

– И что же это, господин Кардариш? – произнесла она, плохо скрывая волнение. Её рука легла поверх пальцев гостя.

– Вы удивитесь, Лиатна, но я знал вашего мужа чуть лучше, чем вы, наверное, думали, – Кирот пристально посмотрел на её руку. – В некотором смысле у меня даже остался перед ним должок, а я не из тех, кто любит оставаться в должниках даже у бесплотных духов. Так что я намерен его выплатить. Скажите, помолвка вашей дочери с Мирдо Мантаришем разорвана?

Лиатна выпрямилась, резко отдернув свою ладонь. Так значит, он хотел не её, а её дочь.

– Все верно. Сейчас Айна не обещана ни одному мужчине.

– Это хорошие новости. Мда. Хорошие.

– Вы желаете взять её в жёны?

– Я? Совсем нет. Не поймите меня неправильно, ваша дочь безумно красива, но я больше не желаю обзаводиться столь обременительными узами. Вы, наверное, знаете, что много лет назад я уже был женат на одной прекрасной женщине. Мы даже были счастливы вместе. Вот только союз наш продлился совсем не долго. Как-то гуляя по нашему загородному поместью, она поскользнулась на мокрых камнях и свернула себе шею. Тогда я был убит горем и прилюдно поклялся в главном храме Венатары, что больше никогда не заведу жены. А своим клятвам я верен. Мда, всегда. Но у меня есть племянник, Рего. Он, кстати, одного возраста с вашей дочкой. Его отец и мать, мой дорогой брат с его прекрасной супругой, умерли пять лет назад при весьма печальных обстоятельствах. Так что я взял их сына на воспитание. За эти годы он стал мне очень близок. Настолько близок и дорог, что я официально объявил его наследником нашего рода.

Про смерть брата Кирота она и вправду кое-что слышала. Вот только в известной ей версии, старший Кардариш, заподозрив жену в неверности, спьяну попытался утопить ту в реке. И сбросив супругу в бурный поток, сам не удержался на ногах, полетев следом на камни. А вот про племянника и воспитанника она знала лишь самую малость. Вроде как мальчик вышел на редкость ладным, и пророчили ему хорошее будущее.

– Рего умён, образован, подает большие надежды в военном ремесле и очень хорош собой. Я думаю сделать его стратигом или эпархом, чтобы он набрался опытом управления людьми и землями. В общем, он куда лучше заплывшего жиром старого предателя, которого сватали вашей дочке Тайвиши. Так что скажите насчет союза наших домов, госпожа Себеш?

– Я искренне изумлена и поражена вашим благородством, господин Кардариш. Вы, словно чудо богов, явились в наш дом в эти темные времена. Однако, я не могу не сказать вам об одной вещи. Вы должны знать – мы погрязли в безнадежных долгах и все приданое…

– Это не имеет для меня значения.

– Что? – голос вдовы дрогнул, не в силах поверить в услышанное.

– Госпожа Себеш, я богат. Просто до неприличия богат. Моя семья уже многие поколения умеет неплохо приумножать деньги, но я отточил это ремесло до совершенства и превзошел всех своих родственников. И так получилось, что я хочу, чтобы у моего воспитанника и наследника была достойная и прекрасная жена. Такая, чтобы могла дать здоровое, крепкое и многочисленное потомство. И ваша Айна вполне для этого подходит. Как по внешности, так и по родословной.

«Да он словно племенную кобылу подбирает», – мелькнула в голове женщины мысль и тут же исчезла. Время для гордости сейчас было совсем неподходящим.

– Даже учитывая изъяны некоторых моих родственников?

– У всех есть свои пятна в родовых книгах. Поверьте. Так что если в качестве свадебного подарка мне придется выкупить заложенные земли вашей семьи. Ну что же, пусть будет так.

– Они весьма обширны.

– Значит, я быстро найду им применение и отобью все вложенные деньги, – улыбнулся Кирот, но Лиатне стало совсем не по душе от его слов.

– Вы желаете забрать наши земли себе? Такова цена этого брака?

– Ваши земли уже давно заложены и перезаложены, госпожа Себеш. Они не ваши. Я знаю, что ваш муж до последнего верил, что Шето Тайвиш поделится с ним богатствами, вывезенными из земель харвенов. Рабами, сокровищами, ну или просто землей. Он думал, что так сможет вылезти из той ямы, в которой просидел всю свою жизнь и в которую с каждым днём закапывался всё глубже и глубже. Но Шето, похоже, не очень-то оценил его труды на посту логофета торговли. А теперь он мертв, как и сам Арно.

– Да, мой муж мертв и видно больше некому защитить его вдову и осиротевших детей, раз в его дом, под видом гостей, приходят грабители, – как бы не было велико её отчаяние, уязвленная гордость благородной женщины все же вырвалась наружу, не позволив Лиатне и дальше молчать. Слова сами собой выскочили из ее глотки, и она с ужасом слушала как они разлетаются по комнате.

– Осторожнее с тем, что и как вы говорите, госпожа Себеш. Я никогда и никому не прощаю оскорблений, – голос старейшины резко загрубел и зазвенел сталью, да и сам он изменился. Кирот Кардариш навис над вдовой, став словно больше в несколько раз, а в его глазах заблестела жестокость, от которой Лиатне захотелось спрятаться под стол, словно испуганной девчонке. – Если бы я желал вас ограбить, то я отнял бы у вас всё, а вас и вашу прекрасную дочурку выкинул голышом на улицу. Мне не так сложно это сделать, уж поверьте без предъявления доказательств. Но я пришел к вам как друг.

– Простите, если мои слова показались вам грубыми, господин Кардариш. Смерть мужа и все те беды, что свалились на слабые женские плечи…

– Вздор по сравнению с тем, что я могу для вас устроить. Но, как я уже говорил, я пришел к вам как друг, а не как грабитель. Я желаю породниться с вами, а родственники, что опозорили себя безземельем, мне не нужны. Так что я намерен вернуть вашей семье родовые земли под Арпеной. Просто так, по своей доброте. Но остальные заложенные владения вашего семейства, которые я намерен выкупить, станут приданным вашей дочери. И они перейдут под моё управление.

– А мы станем заложниками вашей доброты, – еле слышно проговорила Лиатна.

– В некотором смысле да. Но для вас это всё равно лучший вариант из возможных. Смотрите на наши отношения, как на более углубленную и тесную форму покровительства. Поверьте, пусть ваш род из алетолатов и служил Тайвишам, я вовсе не намерен подвергать вас унижениям. В отличие от всех тех людей, что одалживали вам деньги и потом не видели их годами.

Вдова опустила глаза. Она никогда не была наивной дурочкой и хорошо знала, что бескорыстной доброты не существует. Даже в легендах боги, одарив кого-нибудь очередного героя своими дарами, всегда обращали его в невольное орудие своей воли. Чего уж ждать от мира смертных. И всё же, когда Кирот заговорил про брак и про выкуп земель, ей так мучительно захотелось поверить в чудо. Захотелось поверить, что этот вечно ухмыляющийся бугай с лицом и повадками уличного грабителя, окажется тем самым долгожданным спасителем, которого она так ждала. Ей захотелось обманутся. Захотелось опьянеть от веры. И она, пусть всего на одно мгновение, поддалась этой вере. Теперь наступило время трезветь.

– Дорогая Лиатна, – продолжал её гость. – Вы взрослая и, как мне кажется, довольно умная и прлницательная женщина. Вы знаете, что ждет вас менее чем через месяц, когда приличия перестанут сдерживать всю эту жадную кодлу ростовщиков в мантиях. Они вас просто растерзают, а защитить вашу семью больше некому. Шето отравился и бежит вприпрыжку к праотцам, а его сынку скоро станет совсем не до одинокой вдовы и двух маленьких сироток. Так что вот моя рука. В этой руке помощь. Да, помощь на моих условиях, но помощь. И сейчас вы должны её принять или отвергнуть. Больше я вам руки не протяну.

Лиатна взглянула на квадратную ладонь, застывшую недалеко от ее лица. Кожа была грубой, мозолистой и поросшей жесткими черными волосами. Сними с пальцев золотые перстни с самоцветами и эта рука была бы неотличима от руки землепашца или солдата. В ней не было изящества. Только грубая, природная сила. Как и в его предложении.

Взбрыкнувшая было родовая гордость, вновь замолкла, оставив Лиатну перед осознанием полного и беспросветного тупика. Этот грубый мужлан, который по странной иронии богов родился не в хлеву у затраханной деревенской бабы, а в благородной семье, был прав. Великие горести, как же он был прав. Да если бы он сейчас приказал ей раздеться и танцевать перед ним на столе, у неё тоже не было никакого иного выхода. Её семья стояла на краю бездны и только за эту звероподобную руку она и могла ухватиться.

Потому что только она обещала спасение.

Посмотрев гостю прямо в глаза, Лиатна наклонилась к его руке и, обхватив её ладонями, сухо поцеловала в тяжелый перстень, инкрустированный самоцветом.

– Ха, ну наконец-то вы поступаете разумно, госпожа Себеш. Или я уже должен сказать сватья? Ха-ха-ха!

От этого смеха у Лиатны появилось жуткое желание схватить серебряный кувшин и разбить им эту мерзкую голову. Но вдова лишь мило улыбнулась, захлопав ресницами. Как бы там ни было, Кирот был единственной защитой для неё и её детей. И хотя цена этой защиты казалась ей сродни оскорбления, альтернативы и вправду не существовало.

– Я не стану возражать против такого обращения, господин Кардариш, – мило проговорила она.

– Хорошо когда к взаимопониманию удается прийти быстро и без ненужных потерь. Всегда бы так. Ну а теперь, госпожа Себеш, я вынужден покинуть ваш гостеприимный дом.

– Разве вы не останетесь отобедать?

– Нет, меня ещё ждут в городе дела. Но на днях я ещё к вам загляну. С Рего, я думаю. А сейчас прикажите кому-нибудь из рабов меня проводить. Не хочу впустую плутать по вашему дому.

– Как вам будет угодно, господин Кардариш, – Лиатна позвонила в колокольчик и почти сразу в зал вошел старший раб. – Урпа, проводи нашего гостя к выходу.

– Слушаюсь, моя хозяйка.

– Я буду с нетерпением ждать нашей новой встречи и молить всех богов за ваше процветание, господин Кардариш.

– Госпожа Себеш, ещё раз разделяю с вами скорбь по вашему мужу. Да оберегают боги своды вашего дома.

– Да хранят они вас, господин Кардариш.

Раб подошел к ларгесу и вместе они покинули гостевую залу. Лиатна задумчиво посмотрела им вслед. Когда двери закрылись она стянула с головы серую накидку, вылила воду на пол и налила себе полный кубок вина, который тут же и выпила.

В родовом имении Себешей она не была ни разу. Да и сам Арно, насколько она знала, бывал там лишь пару раз в далеком детстве. И всё же для Себешей, как и для любой благородной семьи, этот клочок земли с небольшим особняком под Арпеной, имел крайне важное значение. Ведь он был напрямую связан с родовой честью и гордостью. С прошлым и с памятью семьи. С её историей. Ведь именно там произрастали истоки их фамилии.

Не столь ленивые или пропитанные духом столицы и Нового Тайлара фамилии всё ещё считали хорошим тоном возвращаться в исконные владения, чтобы праздновать свадьбы, рожать детей и умирать от болезней или старости, находя последний приют в родовых усыпальницах. Старые обычаи гласили, что все важные события в жизни человека должны проходить под присмотром предков на родной земле. К великой радости Лиатны, Себеши такими предрассудками не страдали уже несколько поколений, но и они, как и все ларгесы, весьма трепетно относились к своему наследию.

Ведь там, в имении под Арпеной, началась история семьи, имя которой носила Лиатна и её дети. Семьи, чьи сыны обрели славу как покорители страны дейков и храбрые борцы с джасурским господством. Которые вначале противостояли Ардишам, пытаясь возродить почти угасшие народные собрания, а потом встали на сторону царской династии и несколько поколений верой и правдой служили им как полководцы и сановники. И пусть теперь в том полузаброшенном доме жила лишь парочка совсем уж непутевых родственников в окружении горстки рабов, а окрестные поля приносили совсем несерьёзные деньги, возвращение их в полное и безраздельное владение семьи избавило бы её сына Эная от позорного пятна на репутации.

А это было уже хоть чем-то. Честь и прославленное имя играли большую роль в жизни высшего сословия. Особенно в деле получения должностей. Но вот на что им было жить с этим добрым именем и без доходов от всех других владений, которые намеревался забрать за свою помощь Кирот Кардариш, она пока не представляла.

Впрочем, ее собственная семья была в ещё худшем положении, чем Себеши – ее трижды проклятый дедуля, Майло Этревиш, был не только главным полководцем Милеков, но и близким другом самозванца Келло Патариша. Настолько близким, что когда это странное восстание раздавили, он так и не смог найти в себе силы публично покаяться и перерезать вены, как того требовал обычай. Напротив, он начал осыпать победителей проклятьями и горланить при толпе зевак о своей вечной верности Келло Патаришу и делу возрождения власти самодержцев. Неудивительно, что после таких публичных откровений немалая часть ее родственников жила в изгнании, обосновавшись преимущественно в Каришмянском царстве. Как раз вместе с остатками Патаришей. Другая же часть славного рода Этревишей сидела теперь по отдаленным имениям, которые остались после конфискации всего остального имущества, предпочитая вообще не показываться в больших городах. Так что ни на какую помощь с их стороны она рассчитывать не тоже могла.

Великие горести, да если бы её собственный род не находился в таком жалком положении, то она бы и за погрязшего в долгах Себеша никогда не вышла. Просто тогда ее отцу показалось, что стремительно возвышавшийся Шето Тайвиш окажется более щедрым со своими сподвижниками и их семьями. Увы, с этим он просчитался. Да, Тайвиши не дали им утонуть, но и существенной помощи не оказали.

Ну а теперь Шето был мертв. Отравлен в собственном доме. А значит все те, кто устроил ему эту скоропостижную кончину, вскорости вцепятся в юного Лико и всех членов этой фамилии. Словно голодные дворовые псы в кусок свежего мяса.

Вот и получалось, что кроме протянутой Киротом руки, у нее и вправду ничего не было.

Великие горести. Как же она устала.

Двери вновь распахнулись и, держа большой поднос, в гостевую залу вошла дородная коренастая рабыня. Подойдя к столу, она начала расставлять блюда с жареной рыбой, лепешками, брынзой, травами и рассыпчатой пшеничной кашей. Лиатна подняла глаза на служанку. Та мило улыбалась во всю ширину рта.

– Что это ты принесла?

– Угощения, которые вы просили принести. Вот жареная кефаль и морской окунь в сметане и лимонах, а это барабульку в масле и пряных травах. А вот это…

– А ты знаешь, зачем я приказывала подать обед?

– Чтобы угостить пришедшего благородного господина, моя хозяйка.

– И ты видишь его здесь?

– Нет, моя хозяйка.

– Может это потому, что его тут нет?! Великие горести, воистину вы не слуги приличного дома, а толпа ленивых и тупых дикарей. Надо было давно продать вас всех на рудники, чтобы вас там сгноили заживо!

– Не гневайтесь хозяйка, мы же готовили все так быстро, как только могли!

– Ты смеешь спорить со мной, рабыня?

– Нет, не смею хозяйка.

– Тогда пошла прочь отсюда, криворукая дура.

Лиатна с размаху ударила служанку по рукам. Поднос с остатком блюд упал, звонко ударившись о мраморный пол. Вскрикнув, служанка рухнула на четвереньки и принялась собирать разбросанную еду, но вдова с силой пнула её в зад ногой. Не ожидав удара, служанка растянулась на полу, уткнувшись лицом в перемазанных сметаной окуней.

– Прочь, я сказала! А не то я прикажу избить тебя палками!

Быстро поднявшись на ноги рабыня что-то нервно запричитала и кланяясь попятилась назад. Губы Лиатны скривились в недоброй усмешке. Конечно, издеваться над рабами считалось среди ларгесов дурным тоном, но, великие горести, только это странное чувство власти над другим человеком и не давало ей сейчас раскиснуть и разрыдаться. А она должна была быть сильной. Она должна была с гордостью и достоинством пройти все ниспосланные ей богами испытания. И если для этого ей нужно было превратиться в воплощенный кошмар для своей прислуги. Ну что же – пусть будет так. В конце концов, они были имуществом.

Лиатна посмотрела на стол перед собой – служанка успела поставить только тарелку с жареными лепешками и большую миску полную фараффы – перетертой брынзы, замешанной с кинзой, луком, сметаной, чесноком и лимонным соком. Взяв ещё горячую лепешку, она зачерпнула ей целую горку густого соуса и отправила в рот.

Вот и всё. Её дорогой дочке снова был обещан муж и на этот раз весьма достойный. Всё, что ей оставалось, так это получить формальное согласие сына. Пусть он и не был совершеннолетним, но, как будущий глава рода, в отсутствии иного мужского опекуна, все же должен был дать свое согласие.

Хлебнув напоследок вина, хозяйка дома направилась в библиотеку. Энай почти наверняка был сейчас там, изучая какой-нибудь очередной пыльный свиток. С того самого времени, как он научился ходить и говорить, он был именно таким: тихим и нелюдимым мальчиком, удивительно непохожим на свою сестру. С другими детьми он почти не общался, а из взрослых предпочитал проводить время лишь с семьей и учителями, которые, впрочем, наперебой хвалили его ум и тягу к знаниям.

Вот только толку от книгочтейства Лиатна не видела. Для ларгеса не было важнее навыка, чем выживание в высшем обществе Тайлара. Только умея плести интриги, подкупать, заключать союзы и делать ставки на едва уловимые перемены сил, могло уберечь династию от упадка. А с этим у Эная были проблемы. Как и вообще – с общением. Проклятье, он даже рабынями не интересовался, хотя обычно мальчики его возраста очень активно постигают новые ощущения с домашней прислугой.