Текст книги "Герои умирают"

Автор книги: Мэтью Вудринг Стовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)

17

Когда я открываю дверь, он сидит на стуле у окна и смотрит вдаль, отблески зарева над городом Чужих пляшут по его избитому лицу. Он вздрагивает и начинает вставать, но я одним прыжком пересекаю всю комнату и делаю в его сторону выпад мечом, так что острие застывает в полудюйме от его горла. Он замирает, едва начав подниматься со стула. Значит, сломанная нога уже ему служит.

– Молчи, – говорю я ему тихо. – Я здесь не затем, чтобы причинить тебе боль.

Медленно он перемещает вес тела на руки и снова садится. Кто-то из Подданных заботливо подвязал ему сломанную челюсть платком, затянув узел на макушке: так в мультфильмах показывают мальчишек с зубной болью.

– Нет?

Я глубоко и протяжно вздыхаю, потом поворачиваю меч рукоятью вперед и подаю ему.

– Нет. Но если опять испробуешь на мне заклятие Доминирования, я тебе морду совсем разобью, понял?

Он тянется за мечом робко, как малыш за конфетой, когда боится, что ее вот-вот отнимут. Но вот его пальцы сжимаются вокруг рукояти, и в то же мгновение напряжение отпускает его руки и плечи. Его облегчение так ощутимо, что даже становится заразительным.

– Кейн… Кейн, я…

– Я все знаю. – Я поворачиваюсь, зажигаю фонарь и ставлю его так, чтобы его свет был виден снаружи. – Поговорим об этом позже, с глазу на глаз, когда будем дома. А пока просто запомни: я знаю, что ты сделал, и знаю почему.

Он таращит глаза, его вторая рука вцепляется в рукоятку, и острие меча рывком поднимается к моему лицу.

– Я… я… но я…

– Ничего не говори. Я же тебе объясняю: я все знаю и все понимаю.

– Я не хотел никому причинять вред… – говорит он, и его нижняя губа дрожит.

– Знаю. Ламорак, поверь мне, я отлично знаю, как они умеют давить на человека. Я тоже был на твоем месте, понимаешь? Я делал то же, что и ты, и мне это ничуть не нравилось.

Его глаза наливаются слезами, и мне становится до того противно, что я с трудом сдерживаюсь. Но нельзя показывать своего отвращения ни лицом, ни голосом.

– Ее карьера… – мямлит он. – Приключение…

Я перебиваю его:

– Сейчас надо думать о том, как вырвать ее из лап Ма’элКота, ясно? Мне нужна твоя помощь. Помоги мне спасти ее, остальное не важно. Обещаю, что я даже заступлюсь за тебя перед величеством и он не убьет тебя за то, что ты ему сделал.

– Кейн… Кейн, это была…

– Я же говорю тебе, Ламорак, я все понимаю. – Черт, вот нытик-то. – Вчера вечером, на складе, я здорово тебя напугал. Ты, поди, думал, что я убить тебя собираюсь, да? – И я, пожимая плечами, посылаю ему умеренно виноватую улыбку. – И не ошибся. Я так распсиховался, что точно убил бы тебя, если бы не отзыв. Зато потом у меня было время успокоиться, подумать, и я все понял. Ну ладно, хватит об этом, давай о деле. Мне нужна твоя помощь.

– Какая? То есть я хочу сказать, я все сделаю, вообще все, чтобы только исправить, Кейн…

Но тут я показываю ему сеть, и его взгляд вспыхивает неприкрытым желанием при виде крупных гриффинстоунов, нашитых на ее край.

– Я тут затеял игру с Ма’элКотом, но боюсь, что Коты уже идут за мной по следу. Мне надо знать, есть ли на мне магическая метка, и если есть, то где: на мне самом, на моей одежде, на этом ноже или на сетке… Короче, ты понял. Нельзя, чтобы они таскались за мной по пятам везде; тогда он не клюнет на наживку.

– За тобой по пятам? – обеспокоенно повторяет он, и его взгляд тревожно скользит мимо меня к окну.

– Расслабься, это была фигура речи. Здесь их нет, да и зачем им приближаться ко мне, если на мне есть метка?

– Но откуда? И где ты взял эту сеть?

– У Ма’элКота, – усмехаюсь я. – Забавно, да? Только сегодня утром ты хотел натравить на меня величество, обвинив меня в том, что я якобы служу Ма’элКоту, а я и вправду служу. Служил. По крайней мере, Ма’элКот так думает.

– Черт побери, Кейн… – выдохнул Ламорак потрясенно. – Черт тебя побери…

– Понимаешь, я убедил Ма’элКота в том, что Шут Саймон – это величество и что его и всех его Подданных можно выманить из Крольчатников, если публично, перед двадцатитысячной толпой на стадионе Победы, исполнить над Паллас Рил некий ритуал, который позволит вырвать у нее правду о том, кто такой Шут Саймон.

– Но зачем величеству?..

– Ни за чем. Просто я убедил Ма’элКота, что Король и его Подданные будут на стадионе, где попытаются его убить, так что он и Берн нашпиговали толпу своими людьми: Котами, Очами, военными в штатском, но вся шутка в том, что ни самого величества, ни его Подданных там и близко не будет.

– Тогда в чем суть?

Я оскаливаю зубы:

– А суть в том, что самого Ма’элКота тоже там не будет. Он собирается провести Ритуал с помощью дистанционного управления, используя Иллюзию самого себя, чтобы уберечься от опасности. Кстати, сегодняшний мятеж случился потому, что я на пару с величеством убедил половину населения города в том, что Ма’элКот – Актири. Вот и представь теперь, что будет, когда на глазах двадцатитысячной толпы на стадионе я накину эту сетку на иллюзорного двойника Ма’элКота.

До него доходит не сразу, но через-секунду другую глаза у него выкатываются, а челюсть отвисает.

– Господи… – шепчет он. – Боже мой… Сеть отрежет Иллюзию от Потока, и она исчезнет, не оставив по себе следа, в точности как Актири…

– Ага, – радостно подтверждаю я. – Здорово, да?

– И все Коты, офицеры, тысячи горожан…

– И вся королевская конница, и вся королевская рать, ага. На этом правительству Ма’элКота и конец. Не пройдет и часа, как он окажется в осаде в своем дворце.

– Кейн… это блестящий план. И он может сработать.

– Он точно сработает. Осталось провести еще парочку приготовлений, и все будет на мази.

– А как же П-паллас?

– Пока ей ничто не угрожает, а когда начнется драка, я ее вытащу.

– Со стадиона Победы? Но как?

– Ее не будет на стадионе, она будет в Донжоне.

– Срань господня…

– Вот именно. Это единственное место, куда Ма’элКот может упрятать ее без риска, что она перетянет Поток на себя и испортит ему игру.

– А ты… думаешь, что сможешь ее вытащить?

Я киваю в ответ.

– Я знаю, как туда войти, – напоминаю я ему, поднимая правую руку. – Вокруг будет твориться такой кавардак, что на меня и внимания никто не обратит. Ну а чтобы нам выйти оттуда обоим, мне надо подобраться к ней на расстояние вытянутой руки, и только.

Он окидывает меня вдумчивым взглядом, которому синяки, сломанный нос и подвязанная челюсть придают некоторую долю комизма, а я отвечаю ему нетерпеливым жестом:

– Ну давай. Время не ждет. Начинай уже искать метку.

Одним вздохом он погружает себя в мыслевзор, а я пристально слежу за каждым его жестом. Если он сейчас только попытается применить против меня заклятие Доминирования, я убью его, не сходя с места, а для этой работы найду кого-нибудь другого.

Пару минут он что-то бормочет, вглядываясь в меня, потом кивает и смотрит на меня прояснившимися глазами:

– Ты был прав. Сеть помечена. Ее передвижения можно отслеживать. Какое Заклинание тут применялось, я не знаю, но магическое клеймо очень отчетливое, это явно не утечка из гриффинстоунов.

Так, значит, Ма’элКот поставил клеймо, когда поднял сеть с пола, чтобы перекинуть ее мне. Что ж, чисто сработано.

Но ничего, доживем до завтра, вот тогда я покажу ему по-настоящему безупречную работу.

Я подхожу к окну и выглядываю на улицу. Снаружи никого нет, но если за домом следят, то они видят меня прекрасно.

– Спасибо, Ламорак. Мне надо идти, но я твоей услуги не забуду. Утрясу все с величеством, чтобы он и пальцем тебя не тронул, лады?

– Кейн, я… – Похоже, у него перехватило горло. – Спасибо… э-э-э… спасибо, что ты не убил меня тогда.

– В расчете пока. Вот вернемся домой, там я, может быть, вызову тебя на ринг и выбью из тебя дурь.

– Заметано.

Он протягивает мне руку, и я заставляю себя просто пожать ее, а не сломать ему к черту запястье.

– Увидимся.

Я подхватываю сеть и выхожу.

18

Дверь взорвалась фонтаном щепок. Ламорак вскочил со стула, из его рта, несмотря на крепко подвязанную челюсть, вырвался крик, клинок был взят на изготовку; он не мешкая сделал выпад со сломанной ноги, и первый же ворвавшийся в комнату Кот получил в бедро фут закаленной стали.

Ламорак был прекрасным мечником и потому не только сумел компенсировать свою обездвиженную ногу, но и восстановил равновесие раньше, чем второй Кот метнулся мимо упавшего товарища. Однако Ламорак не успел снова придать своему мечу боевое положение: окно за его спиной с грохотом вылетело, в комнату влетел еще один Кот и с ошеломляющей силой пнул его ногой в позвоночник. Ламорак упал, но меч не выпустил и еще некоторое время ожесточенно рубил по ногам всякого, кто пробовал к нему приблизиться. Он молчал: а что тут было говорить. С угрюмым ожесточением он боролся за свою жизнь.

Вдруг клинок наткнулся на ногу, которую не смог перерубить. Сталь со звоном согнулась в руке Ламорака, почти куснув его за пальцы. Эта нога была не в серой коже, а в сарже, когда-то красной, но теперь неравномерно вылинявшей до буро-коричневого цвета – цвета запекшейся крови. У Ламорака перехватило дыхание, и он замешкался; в ту же секунду на его запястье опустился тяжелый сапог, прижав его к полу, а второй такой же сапог одним ударом выбил из его руки меч.

Ламорак безнадежно взглянул вверх: даже угрюмая решимость выжить покинула его лицо.

– Берн… – прошептал он. – Не надо, Берн…

– Молчи, – приказал тот, как всегда насмешливо, но со злобой. – Я наслышан о твоем фокусе с мастером Аркадейлом. – Берн закинул руку за плечо и вынул из ножен Косаль. Меч застонал, едва Берн взялся за рукоять и принялся, вертя его над головой, рассекать клинком воздух; Ламорак застыл. – Знаешь, а ведь я так и не поблагодарил тебя как следует за этот подарок – я имею в виду Косаль. Меч проделал отличную работу с этой вашей драчливой девчонкой: выпустил ей кишки на мосту Рыцарей. Надеюсь, ты не был к ней особо привязан.

И он опустил клинок так, что его острие зависло над промежностью Ламорака.

– Как думаешь, если я отпущу его сейчас, что произойдет раньше: его магия исчезнет или он отрежет тебе член?

– Берн, подожди, Берн…

– Заткнись. Некогда мне с тобой сейчас. Надо догнать Кейна.

– Берн… – начал он опять, но Граф не слушал; небрежным движением протянув руку вперед, он прижал Косаль плоской стороной прямо к губам Ламорака и держал.

От песни клинка у Ламорака ныли зубы, а в голове гудело, как ветер в печной трубе.

– Тащите этот мешок с дерьмом ко мне; хотя нет, раз он мог драться, значит и пешком тоже пойдет как миленький. Ведите его ко мне в логово и заприте там. Позже я с ним разберусь. – Он склонился над Ламораком, и его ухмылка стала расширяться толчками, словно поднимающийся член. – Мм… да. Потом я найду время. И знаете что? Если он попытается заговорить с вами, убейте. – И он причмокнул губами. – Я и против мертвечинки не возражаю, лишь бы не успела остыть до моего возвращения.

И, сунув Косаль в ножны, Берн отошел прежде, чем Ламорак смог найти слова, которые его остановят. На пути к двери Граф перешагнул через ноги сидевшего на полу Кота: тот, бледный как полотно, зажимал рукой хлещущую из бедра кровь.

– Эй, Перо, перевяжи Финну ногу, пока он не умер, слышь? – бросил Граф и скрылся за дверью.

Остальные Коты получили не раны, а царапины – проволока, которой были армированы их кожаные штаны, выдержала удары меча Ламорака, которые тот наносил ослабевшей рукой. Не беспокоясь о том, чтобы перевязать его раны, Коты пинками подняли Ламорака на ноги и повели его, подгоняя остриями мечей, к двери. Хромая и корчась от боли, он открыл рот, но не для того, чтобы произнести свое коронное заклятие, а лишь для того, чтобы объяснить: Берн все неправильно понял, все не так, как ему кажется…

– Нет, – перебил его Кот, который шагал за ним. И так ткнул его острием меча в спину, что порезал кожу прямо над почкой. – Только пикни, и до реки не доживешь, понял?

Ламорак хотел было ответить, но вовремя осекся и только жалко кивнул. Кот снова ткнул его мечом, и он потащился к двери.

19

Король Арго, нарядный, в бархатном камзоле с разрезами по последней моде и в панталонах из серебристо-серого атласа в тон, не спеша шел по залу в «Чужих играх», прокладывая себе путь сквозь толпу зевак, которые обступили ямы со столами для игры в кости. Рука Короля лежала на декоративной рукояти короткого меча. Работая плечами и локтями, он подошел ближе к барьеру, заглянул вниз и восхитился великолепным игорным столом: темное ореховое дерево было выложено узорчатыми светлыми накладками из кленовых наплывов; крытые несколькими слоями лака, они отражали свет так, словно были из чистого золота.

– Красиво, – шепнул он как будто сам себе. – Интересно, как она успела восстановить все так быстро. Говорят, от ее прежнего заведения Кейн камня на камне не оставил.

– А это и есть прежнее, – раздался шепот в паре дюймов позади королевского уха.

Никто из тех, кто стоял рядом с ним у барьера, не расслышал ни слова; ни один игрок за этим или другими столами, ни одна танцовщица на сцене, ни один зритель в зале и ни один обедающий в соседнем помещении не видел человека, произнесшего эти слова.

– Здесь все покрыто магией, прямо как я сейчас, – прошептал Аббаль Паслава, держась в полушаге от Короля, прикрывшись заклятием Плаща и разглядывая все вокруг в очки Истинного зрения, которые позволяли видеть сквозь Иллюзии. – Здесь все создано магией, и мне можно не опасаться, что кто-нибудь заметит мой Плащ. Вся эта комната, все здание вообще тянет энергию Потока как бешеное. Здесь все не то, чем кажется.

– Ха! – хохотнул Король, обнажая зубы в угрюмой ухмылке. – Включая и клиентов.

Лунный свет не попадал в зал, так как в нем не было окон, специально, чтобы вид неба не напоминал посетителям о часах, прошедших во внешнем мире, однако красноватые отблески пожаров просачивались внутрь через распахнутую дверь. «Чужие игры» были переполнены, что было даже странно, учитывая возмущения, которые еще вспыхивали там и сям в городе. Хорошо одетые банкиры с Южного берега толкались бок о бок с Рабочими из Промышленного парка, которые группками заходили сюда по пути со смены; для многих радость покидать кости и выпить была важнее всего, даже безопасности.

Мятежи не только не отравляли удовольствия завсегдатаям, напротив, делали его еще острее: казалось, что и кости звонче гремят по столу, и карты шлепают более смачно. Да и люди смеялись громче, чем всегда, и болтали оживленнее. Тут и там кто-то на радостях пускался в пляс, но пляска быстро стихала, и все снова возвращались к игре. Именно из-за того, что в городе было неспокойно, атмосфера казино казалась особенно праздничной; здесь как будто шел непрерывный карнавал, никак не связанный с тем, что творилось на улицах; «Чужие игры» были островком ярких, не вполне пристойных радостей в океане кровавой ночи.

Тут и там в зале встречались лица, которых Король Арго не узнавал. Он вел им мысленный счет и насчитал около пятидесяти. Из них около пятнадцати могли быть переодетой охраной Кирендаль.

Отойдя от ямы, он все так же неспешно приблизился к одному из баров и с одобрением провел рукой по его блестящей от воска поверхности.

– Знаешь, мне даже жалко, что я так и не выкроил времени зайти сюда раньше, – прошептал он. – А ведь здесь можно неплохо отдохнуть, когда-никогда.

– Жаль, – услышал он шепот в ответ.

– Ага. Как говорится, что имеем – не храним. И знаешь что еще? Мне прямо захотелось познакомиться с этой Кирендаль. Можно ведь было зайти к ней и раньше, просто по-соседски.

– Слишком поздно.

– Ага.

Жестом он подозвал бармена-эльфа.

Невысокий и стройный, он, как все существа его породы, будто не знал, что такое возраст, и смешивал напитки и отмерял наркотики с такой скоростью, словно у него было три руки, а не две. Эльф прищурился, глядя на Короля, его пушистые полупрозрачные брови на миг сошлись к переносице, но маска нейтральной доброжелательности тут же вернулась на его лицо, и эльф шагнул к Королю.

– Он тебя видит? – поинтересовался величество шепотом.

– Не меня, – так же шепотом отозвался Паслава, – а только странное завихрение Потока возле тебя. Так что он в курсе, что на тебя работает маг.

– Ну и что? – сказал величество. – Это и так всем изве-стно.

Бармен тем временем откинулся на металлический поручень у себя за спиной и одарил Короля профессиональной улыбкой:

– Вы ведь впервые у нас, сэр?

Величество кивнул:

– Ты наблюдателен.

Бармен воспринял комплимент как должное:

– Вы правы, сэр. Мне кажется, вы предпочитаете горячительные напитки, сэр? Есть отличный тиннаранский бренди, интересуетесь?

– Мм… – протянул величество, изображая нерешительность, – вообще-то, я имел в виду кое-что другое…

Бармен кивком указал на целую батарею бутылок, флаконов и корзинок с травами, выстроившуюся у него за спиной:

– Если вы желаете попробовать что-то определенное, но не знаете названия, вам стоит только указать на желаемое. А если того, что вам хочется, здесь сейчас нет, вам стоит только попросить, и, бьюсь об заклад, я тут же вам это достану.

– Об заклад, говоришь? Серьезно?

Улыбка бармена стала по-настоящему дружелюбной.

– А почему нет? Здесь играют в азартные игры, сэр. Ну что, ставите золотой ройял?

Величество ответил ему гнусной ухмылкой:

– Да, конечно. Мне нужна тощая эльфийская шлюха, здоровая такая, отзывается на погоняло Кирендаль.

Брови бармена снова еле заметно сошлись к переносью, улыбка растаяла, сменившись ледяным пристальным взглядом.

– Будьте уверены, она уже спешит сюда, сэр, – холодно ответил он. – Так что примите мой совет и смените тон.

– Да ну? А то что?

– А то тип позади вас раскроит вам череп, чтобы в корне изменить ваш подход, сэр.

Величество обернулся и уткнулся носом в чью-то грудь, размеры которой не уступали, пожалуй, корме речной баржи. Медленно подняв голову, Король увидел выпученные желтые глазищи, которые таращились на него сверху вниз, – это был тролль, ночной кузен тех огров, что наблюдали за порядком в заведении Кирендаль в дневные часы. Глазищи ночной твари излучали неяркий свет, в котором поблескивали бронзовые колпачки-накладки клыков, слишком больших, чтобы умещаться во рту, и потому входивших в специальные отверстия на верхней губе. На тролле была кольчуга фирменных оттенков заведения Кирендаль – алая с золотом, в лапе он сжимал шипастый моргенштерн, размерами не уступавший голове самого величества. Тролль всхрапнул, и Королю показалось, будто он оказался перед распахнутыми дверями скотобойни на закате жаркого летнего дня.

– Вот именно, – пробасил тролль. – В корне изменить подход.

– Ты урод, и ты воняешь, – заявил ему величество, – так что лучше тебе лежать, а не стоять.

– Ха! – фыркнул раздраженный тролль и дохнул в лицо Величеству такой густой вонью, что у того потемнело в глазах. – По мне…

Раздался легкий шепоток, рукав укрытого Плащом Паславы прошелестел над королевским ухом, и бас тролля умолк: колдун обездвижил его заклятием, от которого все могучие мышцы тролля свело сильнейшей судорогой. Величеству даже показалось, будто он слышит, как скрипят от напряжения огромные суставы. Тролль покачнулся, точно лишенная равновесия статуя, а величество прижал к его груди распластанную ладонь.

– Повторяю, – сказал он и толкнул тролля совсем легонько.

Тот рухнул, словно подрубленное дерево, так что всё кругом задрожало от грохота, а все, кто был в казино, повернулись к ним. Величество ухмыльнулся внезапно наставшей тишине, подождал, пока замрет на столе последняя брошенная кость, остановится вращение рулетки, и продолжил:

– Я пришел сюда к Кирендаль. Кто-нибудь еще хочет показать мне свою глупость?

За его плечом раздался шепот Паславы:

– Она идет.

– Где?

– Я пока не вижу. Но чувствую. Она здесь.

Три тролля в ливреях уже неслись с разных концов зала к своему поверженному собрату, стремительные, как три военных корабля на всех парусах. В шаге от лежавшего они остановились бок о бок, так что их спинищи отгородили место действия от остального казино. Самые любопытные из посетителей просовывали голову в щели между их колен и локтями, чтобы посмотреть. В когтистых лапищах тролли сжимали моргенштерны, ростом с Короля каждый. Грозный рык рвался из их глоток, но ближе к Королю они не подходили.

В тот же миг из ниоткуда появилась стройная эльфийка – словно в воздухе открылась невидимая дверь и пропустила ее. Склонившись над троллем, она потрепала его по морде, тот расслабился и погрузился в забытье со вздохом, похожим на шипение пивной пены в только что открытом бочонке. Эльфийка выпрямилась и шагнула так близко к величеству, что тот ощутил необычный пряный аромат, остатки невообразимой трапезы, которую она, видимо, вкушала только что.

Она оказалась выше, чем величество, к тому же не потрудилась надеть свою человекообразную личину. Платиновые волосы сияющим ореолом окружали совершенно нечеловеческие черты: огромные золотистые глаза с вертикальными прорезями зрачков, высокие точеные скулы, загнутые к ушам, таким же острым, как ее клыки, блеснувшие в хищном оскале.

– Зачем ты явился сюда? Почему напал на моих слуг? Назови мне причину, по которой я не должна убить тебя за это?

– Я Ко…

– Я знаю, кто ты такой, козел. Отвечай на мои вопросы.

Величество поборол искушение ответить ей грубостью на грубость, пожал плечами и улыбнулся. Будет еще время помериться с ней силами, а пока надо делать дело.

– Твоя проблема, Кирендаль, – медленно начал он, – в том, что ты не из Крольчатников. Да, банда у тебя есть, но ты не наша; ты не знаешь, как здесь дела делаются. Если у тебя возникли проблемы с кем-то из моих людей, пригласи меня, мы вместе что-нибудь придумаем. Так у нас принято. Мы не сдаем друг друга имперцам. Когда кто-то так делает, то начинается война. Люди обижаются. Дома горят.

– Ты о Кейне?

– А ты что думала, шлюха? – ответил величество. – О нем, а то о ком же? Кейн – Почетный Барон Арго, между прочим, а ты сдала его Очам за вшивую тысячу ройялов. Я мог бы тебе башку за это отрезать и сжечь эту твою дыру вместе со всеми, кто тут есть, но я не стану, ясно? Ты же не ведаешь, что творишь.

– Ты не понимаешь…

– Сама ты не понимаешь! – рявкнул Король. – Пять минут даю – выводи всех своих подонков вместе с посетителями из этого борделя. Замешкаешься – все сгорят к чертовой матери.

– Прислушайся к голосу разума, – негромко сказала она и протянула вперед умоляющую гибкую руку, сложив пальцы в некую фигуру.

– Заклятие, – прошептал Паслава.

Кирендаль продолжала:

– Разве нам обязательно быть врагами? Кейн сам просил меня сдать его; он задолжал мне денег, и это был его способ расплатиться. Давай лучше поговорим с глазу на глаз, только ты и я?

– Еще Заклинание, – шепнул Паслава. – Я его отбил.

Величество глянул прямо в желтые глаза Кирендаль; ее взгляд оставался прежним, лишь слегка застыл, когда она поняла, что ее колдовство не удалось.

– У нас был шанс договориться, – сказал величество. – Но похоже, сплыл. Тебе никогда не рассказывали, что я делаю с теми, кто пробует меня заколдовать?

Кирендаль резко выпрямилась, и ее платье взвихрилось вокруг нее, словно туман.

– Значит, время переговоров окончено! – бросила она резко.

– Сигналит Потоком, – шепнул Паслава.

Напряженная тишина, охватившая «Чужие игры», внезапно сменилась скрежетом оружия, извлекаемого из ножен. У каждого бармена в руках оказалась дубинка, у каждой официантки – нож. Кое-кто из тех, на чьи незнакомые лица величество обратил внимание еще раньше, двинулись к нему, ухмыляясь, с мечами наголо.

Он посмотрел на них скучающим взглядом, бросил Кирендаль презрительное:

– Зеленая ты еще! – Потом вскинул вверх сжатую в кулак руку и резко выкрикнул: – Раз!

Добрая треть роскошно одетых жителей Южного берега вдруг вытащила из рукавов кинжалы, а многие потянули из ножен короткие, но очень удобные для драки мечи, до этого казавшиеся исключительно декоративными. Каждая вооруженная официантка, каждый бармен и каждый тайный агент вдруг обнаружили по три клинка, приставленные к их горлу, а за спиной трех вооруженных троллей выросли шестеро мужчин с ножами.

Величество хохотнул.

– Это только половина моих людей здесь, – добродушно сказал он. – Хочешь, я скажу: «Два»? – ну а на счет «три» ты и сама догадаешься, что это будет.

Кирендаль сверкнула на него глазами:

– Напрашиваешься на резню.

– Как скажешь. Выбор за тобой, – ответил он. – Кровь лить не обязательно.

Мгновение она мерила его взглядом, и величество даже вздохнул про себя: упираться будет. А жаль, ему нравился ее стиль.

– Еще сигнал, – прошептал Паслава.

Новые звуки разорвали хрупкую тишину: где-то захлопали ставни, заскрежетали задвижки, застонали, ложась в петли, дверные засовы. Далекие крики мятежников почти стихли. Дом закрылся, точно устрица.

– А теперь вели своим людям вернуть клинки в ножны и выметаться отсюда, – сказала она и указала на единственную оставшуюся открытой дверь. – И пусть только кто-нибудь попробует что-нибудь сделать, я сама здесь все подожгу.

Величество выдвинул вперед челюсть, сдерживаясь, чтобы не провести нервно языком по губам.

– Брешешь.

– Как знать. Представь себе этот пожар: в доме полно народу, яблоку некуда упасть, кругом бархат, который вспыхнет в минуту; горящие балки начнут падать с потолка. Представь, что такое пожар в помещении, где всего одна дверь и к ней рвутся люди. Кстати, мои слуги знают тайные выходы из этого здания. А твои?

Тонкие, как у волчицы, губы снова раздвинулись в усмешке, обнажив зловещие острые клыки.

– Как ты верно заметил, все зависит от меня, козленок. А я повышаю ставку, так что либо играй, либо отступайся.

Величество помедлил, чтобы перевести дух: он был растерян и не знал, что делать. Отступиться нельзя, здесь же его люди. Но по глазам Кирендаль он видел, что дальше ее провоцировать тоже нельзя. Он напомнил себе, что она блефует. Ну конечно блефует: ведь в казино были сейчас и настоящие банкиры. Если они погибнут в пожаре, вызванном намеренным поджогом, то ее бизнес уже никогда не оправится от этого удара, а если двое-трое из них окажутся из знатных фамилий, то ей самой прямая дорога на виселицу.

И все же кто ее знает.

Глядя на ее грацию скелета и ухмылку, полную острых точно бритва зубов, он невольно задумался над тем, до какой степени она не человек; откуда ему знать, как далеко она может зайти в своем безумстве? То, что он затеял как простой и наглядный урок хороших манер, уже полностью вышло из-под контроля и балансирует на грани массового истребления.

И Паслава, точно прочитав его мысли, прошептал:

– Она меня заметила; теперь я ничего не могу сделать, она парирует все мои действия.

Величество кивнул, как будто сам себе, и тут же усмехнулся с уверенностью, которая шла полностью вразрез с его настоящими чувствами.

– Ладно, – одобрительно протянул он, – прости, что назвал тебя зеленой.

– Как любезно с твоей стороны, – окрысилась она. – А теперь выметайся.

– Увы, не могу, – грустно сказал Король. – Кейн – Барон Арго, а ты его сдала.

– По его просьбе, – процедила сквозь зубы Кирендаль.

– Жалко, что я тебе не верю. – Величество оглянулся и встряхнул головой. – К тому же неплохо бы тебе подумать, что моих людей здесь в три раза больше, чем твоих. И если мы с тобой разосремся, то большинство из них здесь и полягут, не важно, знают они тайные ходы или нет.

Вдруг она вскинула голову, точно кошка, которая услышала, как за обшивкой стены скребется крыса; взгляд Кирендаль утратил хищную пристальность, стал рассеянным и устремился куда-то через плечо величества так, словно он и не стоял перед ней.

«Попал», – подумал величество.

– У тебя неплохо выходит, крошка Кири, – добродушно продолжал он. – Просто тебе надо знать, что, когда вступаешь в соревнование с гигантами… – тут он постучал себя в грудь, – на тему, кто нассыт больше, непременно промокнешь.

Но она даже не сделала вид, что слышала его, наоборот, устремила отсутствующий взгляд остекленевших глаз куда-то поверх людей, замерших в неудобных позах с оружием в руках, мимо троллей, которые живой стеной стояли за ее спиной. Все в «Чужих играх» смотрели на нее: и ее агенты, и Подданные, и другие горожане. Все были на взводе, словно арбалеты, готовые к стрельбе, и одного слова или жеста хватило бы, чтобы резня началась. Мечи дрожали в потных ладонях, люди переминались с ноги на ногу, ища положения поудобнее – кто для борьбы, а кто для бегства. Кирендаль прошептала так тихо, что даже величество, стоявший в паре шагов от нее, едва разобрал ее слова:

– Ничего удивительного, что все вышло из-под контроля…

Король нахмурился – ему совсем не понравилось то, что он услышал. И куда, черт бы ее побрал, она смотрит?

– Что-то происходит, – с дрожью в голосе прошептал Паслава.

– Точно, – уголком рта ответил ему Король.

Волоски на его руках и на затылке встали дыбом, сердце тяжело забилось, холодный пот потек по лбу и щекам. Он вдруг почувствовал себя так, словно выпил отравленного вина: пол начал уходить из-под ног, в ушах звенело, внутри все играло, как будто все его нутро разжижилось и стало похоже на свежее пиво. Он и сам не знал, что он выкинет в следующую минуту – то ли вцепится Кирендаль в глотку, то ли разрыдается, а то ли спустит штаны и насрет себе в башмаки.

– Что это? Нас атакуют?

– Я не знаю, – прошептал Паслава. – Вряд ли. Что-то не то с Потоком; я вижу темные течения, которые примешиваются к нему со всех сторон. Вон он! Вон там! – вдруг завопил колдун, забыв, что надо шептать, что его могут услышать и что из-за Плаща величество не видит, куда он тычет пальцем.

Его волнение было так велико, что его нельзя было отличить от паники, и для величества, и без того сбитого с толку происходящим, это было уже слишком. Он набрал полную грудь воздуха, готовясь гаркнуть команду к бою, чтобы наконец разрешить эту затянувшуюся паузу, ведь, на его вкус, любое движение, даже резня, было лучше, чем это бесконечное стояние врастопырку, тягучее балансирование на краю неизвестно чего.

Кирендаль протянула к нему руку и вцепилась в его локоть, словно клещами сжала.

– Нет! – требовательно и вместе с тем умоляюще воскликнула она. – Не надо – он здесь.

Величество попытался высвободиться из ее хватки, но, к своему удивлению, обнаружил, что это не так-то просто.

– Что такое? Кто – он?

– Бросьте оружие! – крикнула она во весь голос. – Всем бросить оружие!

Со стороны единственной не запертой на засов двери раздался треск дерева и такой звук, который бывает, когда кость трется о кость через слои промежуточной плоти.

– Что? Что это? – Величество никак не мог взять в толк, что происходит. Что там за драка? О чем говорит Паслава? Кого там увидела Кирендаль? – Да что за?..