Текст книги "Герои умирают"

Автор книги: Мэтью Вудринг Стовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 49 страниц)

Энергия жезла погасла, и Паллас деревянными губами произнесла:

– Ты убила обоих…

Таланн сверкнула на нее зубами: ее улыбка так походила на хищный оскал Кейна, что у Паллас заныло сердце.

– А что, было предложение получше? Что теперь?

Паллас встряхнулась и ответила, перекрикивая токали:

– Сколько их на палубе?

– Не знаю. Много. А что?

– Ничего. Если мы останемся здесь, они перебьют нас, как крыс. Надо драться. – Едва взглянув на капюшон из металлической сетки на голове убитого Кота, она поняла, что это такое. – Все равно мои Плащи больше не работают.

Таланн развела руками:

– Только скажи когда.

На палубе раздался топот, шаги приближались к люку.

Паллас обратилась к токали:

– Слушайте меня все! Оставайтесь здесь и, главное, не высовывайтесь! Я еще не знаю, что будет дальше, но мало точно никому не покажется. Поэтому найдите, за что можно держаться.

Таланн сказала:

– Они окружили люк, ждут, когда кто-нибудь из нас высунется.

Паллас кивнула:

– На это я и рассчитываю.

Паллас крутанула запястьем, и в ее ладонь легли два «бычьих глаза» – последние из ее запаса. Взгляд Таланн вспыхнул свирепой радостью.

– Отойди-ка.

Линии силы, прочерченные на поверхности каждого шара, говорили с мозгом Паллас напрямую, и она коснулась их щупальцами, которые выпустила из своей Оболочки. Струйка дыма вытекла меж ее пальцев, и она швырнула шар в приоткрытый люк. С жутким «БУМ-М», от которого у всех едва барабанные перепонки не полопались, шар взорвался в пяти футах над палубой и засыпал ее дымящимися осколками чего угодно. Лестница раскололась и рухнула в трюм.

На месте крышки появилась дыра с рваными краями, футов шести в диаметре. Котов, которые поджидали их снаружи, наверняка разбросало по палубе, одних без сознания, других охваченных пламенем, которое они пытались сбить, перекатываясь как безумные с боку на бок.

– Сейчас подойдут другие, а когда мы окажемся наверху, по нам откроют стрельбу из арбалетов.

Паллас кивнула:

– Отвлеки их, а я подготовлюсь как следует.

Она изобразила руками стремя, и Таланн мгновенно поняла, что она имеет в виду. «Почти как с Кейном, – подумала Паллас. – Как будто мы с ней сто раз такое проделывали».

Ни слова не говоря, Таланн прыгнула Паллас в руки, и та, упершись ногами в пол, придала ее движению дополнительный импульс, изо всех сил подкинув ее наверх. Таланн вылетела через образовавшуюся дыру на палубу, перекувырнулась, вскочила и бросилась бежать.

За ней выскочила Паллас, для чего ей пришлось подпрыгнуть, зацепиться за край дыры обеими руками, подтянуться, перекатиться на ноги, и все это так быстро, что тлеющие обломки палубы не успели даже обжечь ей ладони, оставив лишь небольшие следы. Она метнулась за ящики с грузом, закрепленные на палубе, перескочив по пути через обугленный труп Кота. Отовсюду заныли-загудели тетивы арбалетов, по палубе и по ящикам градом застучали стрелы, с треском вонзаясь в древесину. Но Паллас успела спрятаться и теперь осторожно высовывала голову из-за ящиков, чтобы оглядеться.

Таланн дралась с двумя Котами на палубе. Девчонка подпрыгивала, вертелась и металась из стороны в сторону, увертываясь от их стремительных клинков и успевая наносить им удары парой ножей, которые она носила на поясе. Значит, попасть под арбалетный обстрел ей пока не грозит – Коты вряд ли рискнут целиться в нее сейчас из боязни подстрелить своих, – однако по пристани уже неслись к ним, расталкивая народ, другие Коты. Паллас активировала второй «бычий глаз» и не раздумывая швырнула его на берег. Этот шар был у нее последним, но Коты-то этого не знают, а значит, будут действовать не так смело.

Шар разорвался над головами бегущих Котов, расплющив троих-четверых, а еще пару швырнув прямиком в реку. Остальные рассыпались в поисках укрытия.

«Ну вот мы и попались… почти», – подумала Паллас. Конечно, она еще может скрыться, особенно если Таланн прикроет ей спину, но ведь она – последняя надежда токали. Надо перепилить канаты, которыми баржа пришвартована к берегу, и вытолкнуть ее на середину реки, где течение подхватит ее и понесет дальше, прямо на противокорабельную сеть, которую она, Паллас, может быть, разрежет жезлокинжалом, если, конечно, успеет. Да, план не самый надежный: течение здесь неторопливое, баржа будет плыть медленно, к тому же придется всю дорогу отбиваться от Котов, которые станут преследовать их по берегу… а главное, надо будет проплыть под мостом Рыцарей.

Где стоит Берн.

Ну ладно, начинать, так сначала. Первым делом надо сбросить с баржи опаленных Котов. Они скоро очухаются, а с таким их количеством она и Таланн не справятся даже вдвоем, особенно врукопашную. Еще раз окинув палубу взглядом, Паллас заметила двух гребцов-огров, которые затаились среди ящиков справа от нее.

– Эй, вы двое! – крикнула она им. – Соберите-ка тех парней, которые тут валяются, да отправьте их за борт!

Но огр помотал массивной башкой.

– Не-а. Нас пристрелят, – прорычал он так, словно его рык цеплялся за клыки, торчавшие из нижней челюсти.

– Я отвлеку стрелков, – бросила Паллас. – Ну, давайте!

Теперь уже оба огра отрицательно помотали бугристыми головами и глубже забились в расщелину между ящиками. Паллас выругалась, выхватила жезлокинжал и привела его в действие. Сверкающая сине-белая плоскость шириной с ладонь срезала верхушку ящика над самыми головами огров.

– А ну, шевелитесь, не то я сама покромсаю вас на куски прямо сейчас!

Огры съежились, их дубленые рожи побледнели – поверили. Один за другим они вылезли из-за ящиков.

Паллас предстояло сдержать свое обещание.

Одним вдохом она отправила себя в мыслевзор, и крики кипевшего вокруг нее боя стали отдаленными и глухими. В своем могучем воображении она соорудила сияющую решетку Силы – огромную, мощную – и накрыла ею всю баржу, точнее, обернула ее решеткой со всех сторон. Энергии на нее ушло куда больше, чем умещалось в кристалле; кварц не выдержал бы такого напряжения. Решетка должна была устоять и против арбалетных стрел, и против ударов Серых; Паллас тянула Поток с такой силой, которой никогда прежде не знала за собой, о которой не могла и мечтать; любой адепт при попытке применить ее сжег бы себе мозг и упал замертво, так что дым курился бы из его ноздрей.

Но Паллас закрутила Поток волчком и подняла над собой, сделав его похожим на смерч, который переливался сквозь ее тело в решетку. Поток энергии оказался настолько могуч, что Паллас не с чем было даже сравнить его силу. И вдруг в мыслевзоре что-то изменилось: ей показалось, что она разделилась надвое – одна Паллас действовала, а другая наблюдала за каждым ее движением со стороны.

Она видела свои натянутые как струна руки и ноги, сосредоточенное лицо, наморщенный лоб и Поток титанической энергии, который тек сквозь ее тело. Изумление и трепет сродни религиозному наполнили душу Паллас. Усталость и крайняя нужда, сплотившись, перебросили ее на более высокий уровень сознания, где она, пользуясь своим телом как проводником, оставляла свободным мозг и могла наблюдать за происходящим не только с любопытством, но и с ощущением отстраненности, почти безразличия к исходу сражения.

Чистая красота созданной ею Защиты, легкость, с которой та поглощала волну за волной выпущенных по барже арбалетных стрел, умопомрачительная грация Таланн, выводящей из строя одного противника за другим, плавные дуги, прочерченные в воздухе бездыханными телами Котов, когда огры кидали их с палубы в воды Большого Чамбайджена, – все это вместе виделось Паллас частью вселенского менуэта, исполняемого и электронами на ядерных орбитах каждого атома ее тела, и планетами вокруг своих звезд, и даже целыми галактиками, совершающими свой путь в космической пустоте.

Трансцендентный опыт захватил Паллас, растворив ее сознание в вечном мгновении вселенского танца, где она пребывала бы до скончания времен, наслаждаясь чувством единения своего конечного «я» с бесконечным, если бы волна раскаленной добела обратной энергии не хлынула в нее через решетку.

В мгновение ока река и стена Старого города за ней вернулись в поле зрения Паллас, и она увидела, что все вокруг в огне. Языки пламени напрасно лизали ребра ее Защиты, зато палубы соседних барж и пирамиды ящиков с грузами на пирсе стремительно таяли под их огненной лаской. Горело все, кроме их баржи. Над аркой моста Рыцарей стоял алый столб Силы. Рассекая небо на две половины, он упирался в вершину Темной башни дворца Колхари. Это и был ответ на ее невысказанный вопрос.

Молния. Которую послал Берн. А значит, Ма’элКот.

Но ее Защита устояла.

Вчера – нет, даже еще сегодня утром – все это запросто выбросило бы ее из мыслевзора, но теперь она была недосягаема. «Так вот что чувствует Кейн во время боя», – подумала она, имея в виду спокойную уверенность в безупречности своего мастерства, свободу от страха перед последствиями, осознание того, что в любом исходе есть своя красота, даже в смерти.

Новая молния разорвала небо, новый столб пламени с ревом устремился через реку и распластался по поверхности ее Защиты.

Солдаты, наблюдавшие сражение с высоты крепостных стен Старого города, Рабочие и Простолюдины, прильнувшие к окнам в Промышленном парке, – одним словом, все, кроме Котов, непосредственных участников боя, уже поняли, что происходящее в гавани – это не развлечение, а реальная опасность. Головы в шлемах одна за другой скрылись за каменными зубцами стен, ведущие к гавани улицы и переулки заполнились напуганными людьми, которые толкали друг друга локтями и, объятые ужасом, топтали упавших.

Молнии причиняли боль – Паллас чувствовала ее, даже несмотря на свою новообретенную Силу, и понимала, что не сможет вечно держать невидимый Щит над баржей. Мериться силой с самим Ма’элКотом ей рановато, а может, он и всегда останется недосягаемым для нее.

Значит, надо уносить ноги.

Снова раздирающий уши рев, и даже солнце на миг померкло перед яростью огня, который обрушился на Щит. Как ему удается атаковать так часто? Нет, долго ей не выстоять. Черные пятна запрыгали перед глазами Паллас, паутинки Силы стали отделяться от ее Щита и таять на ветру. Паллас пошатнулась, но ее подхватила Таланн.

Паллас прильнула к ней:

– Секунды – нам остались считаные секунды, и он убьет нас всех.

Таланн дернула плечом и оскалилась:

– Как поступил бы Кейн, будь он сейчас здесь?

Паллас с благодарностью заглянула в живую фиолетовую глубину глаз Таланн, объятия крепких рук девушки буквально придали ей сил.

– Он бы купил мне время, – сказала Паллас, – но…

– Принято, – ответила Таланн и, прежде чем Паллас успела что-нибудь добавить, развернулась и вихрем понеслась по палубе.

Вот она спрыгнула на пирс, оттуда на палубу соседней охваченной огнем баржи и так, петляя и обгоняя пламя, добралась до берега. Коты уже метались по пристани, норовя перехватить беглянку, но та с удивительной ловкостью обошла их всех, продолжая стремительно нестись на запад, к мосту Рыцарей.

Тем временем Паллас снова нащупала источник Силы и, погрузившись в Поток, принялась готовить Защиту к отражению следующей молнии, которая, как она знала, не заставит себя ждать. Слой за слоем она лепила Щит, разворачивая его под углом к мосту, откуда должна была прийти молния, однако разряд энергии, который настиг ее на этот раз, одним ударом разрушил ее Защиту, а саму Паллас погрузил во тьму беспамятства.

Открыв глаза, Паллас вскочила – она знала, что была без сознания лишь несколько секунд. Тут она заметила Таланн – девушка уже достигла западного края порта и сворачивала на улицу, которая вела к мосту. Паллас торопливо прошептала молитву, призвав на голову отчаянной девчонки благословение всех мыслимых и немыслимых богов.

Щит, хотя и выбитый из ее рук, сделал свое дело: баржа по-прежнему не горела и сохраняла плавучесть. Это хорошо. Теперь главное – вывести ее на середину реки, туда, где течение…

Паллас огляделась, прислонившись спиной к груде ящиков, – вдруг закружилась голова. Палуба оказалась пустынна – вся команда попряталась, и Паллас нисколько не винила их за это: пусть прячутся, главное, чтобы были живы, они еще пригодятся.

Коты наблюдали за баржей с причала, но атаковать не спешили – кое-кто из них погнался за Таланн, другие, видно, боялись, что их зацепит шальная молния Берна, и ограничивались тем, что время от времени постреливали по Паллас из арбалетов. Она снова взялась за жезлокинжал, нырнула за ящики и перерезала канаты, державшие баржу у пирса. Суденышко тихо заскользило прочь.

Но как ей поставить баржу в течение без помощи гребцов? А если позвать их, то сможет ли она защитить их еще и от арбалетных стрел, ведь Ма’элКот и Берн все время поднимают мощность своих молний?

Паллас решила не сдаваться: нельзя дать токали погибнуть здесь.

И тут на арке моста в западной части порта появилась третья фигура: девушка с платиновыми волосами и гибкой грацией чистокровного человека стремительно неслась к Берну. Глаза Паллас наполнились слезами.

Таланн покупала ей время ценой своей жизни. А значит, его нельзя потратить бездарно.

И Паллас снова погрузилась в круговое дыхание, восстанавливая мыслевзор.

«Я что-нибудь придумаю».

10

Берн следил за ней с моста и узнал ее: это была та чокнутая сучка, которую его парни взяли вместе с Ламораком и которой потом помог бежать из Донжона Кейн. Когда она оторвалась от преследователей и скрылась за углом улицы, которая шла от реки в город, он с досады стукнул кулаком по перилам и выдал такое трехэтажное ругательство, что даже Кошачий глаз рядом с ним вздрогнул.

Эти болваны перестарались: думают только о мести, сгрудились вокруг баржи, а причал и доки оголили, вот девка и несется куда хочет, и некому встать у нее на пути.

Что-то зашкварчало у Берна в затылке, стоило ему вспомнить плавные изгибы ее мускулатуры и ее золотистую кожу, когда мастер Аркадейл растянул ее голышом на своем столе. Воспоминание оказалось таким манящим, что Берн всерьез задумался, а не послать ли ко всем чертям этот мост и не кинуться ли за ней в погоню. На мгновение он предался сладостным фантазиям: вот он нагоняет ее в глухом переулке, совсем одну, зажимает в угол, притискивает к шершавой глухой стене старого фабричного корпуса…

Аркадейл прибивал ее к столу серебряными иглами; сам Ма’элКот допрашивал ее, не жалея сил. Ни тому ни другому она не назвала даже своего имени.

Но Берн-то знал, что ему она открыла бы не только свое имя, но и все, что у нее есть.

Ничего бы не утаила.

Пока он фантазировал, его пах налился таким жаром, что он едва не кинулся с моста бегом.

Но там, на барже, притаился маг невиданной силы; Берн не знал наверняка, кто он, но очень надеялся, что им окажется сам Шут Саймон. Вообще-то, они с Ма’элКотом не рассчитывали, что этот набег на гавань даст какой-то результат, но, когда над баржей вдруг выросла эта хрень размером со святилище Дал’каннита, а потом еще и выстояла против трех огненных стрел подряд, Берн понял, что его место здесь и что, если он теперь ничего не добьется, ему будет нечем себя оправдать.

Да и куда ему деваться: половина доков горит, так что поймать живьем одного-двух Актири просто необходимо, иначе на кого свалить вину? За эту неделю в городе и так случилось столько пожаров, взрывов и столкновений повстанцев с военными, что анхананцы стали больше бояться тех, кто ими правил, чем каких-то Актири.

К тому же, если Берн снова потерпит поражение, хитрожопый Тоа-Ситель тут как тут – будет нашептывать Ма’элКоту, что поимку Шута Саймона лучше предоставить Очам, да и Котов передать в руки кого-нибудь более опытного и компетентного…

Нет уж, Берн будет стоять на этом мосту до тех пор, пока его люди не поймают того, кто прячется там, на барже.

Промельк белого-голубого пламени на ее палубе привлек внимание Берна, и в тот же миг баржа отделилась от причала и начала потихоньку смещаться к середине реки. Берн улыбнулся и прошептал себе под нос:

– И куда это ты собрался, дружок, а? – И тут же отчетливо и громко позвал: – Ма’элКот.

Я С ТОБОЙ, БЕРН.

И это были не пустые слова: Присутствие затопило душу Берна, заставляя каждую клеточку его тела трепетать от напора Силы, от вызванного ею острого томления, будто на грани оргазма. Все лицо Берна расплылось в неудержимой улыбке.

– Еще молнию.

БЕРН, СИЛА, КОТОРУЮ Я БЕРУ У МОИХ ВОЗЛЮБЛЕННЫХ ДЕТЕЙ, НЕ БЕЗГРАНИЧНА. ВОСЕМЬ ЧЕЛОВЕК РАССТАЛИСЬ С ЖИЗНЬЮ, ЧТОБЫ Я МОГ ПОДАРИТЬ ТЕБЕ ПОСЛЕДНЮЮ МОЛНИЮ. ПОЛЬЗУЙСЯ ИМИ БЛАГОРАЗУМНО.

– Ладно, – процедил он сквозь зубы. Сила жгла его изнутри. – Буду благоразумен. Но молния нужна мне, Ма’элКот. Они уходят.

ХОРОШО.

И тут же потрескивание Силы внутри его стихло и превратилось в волну приятного, ласкового тепла, такую мощную, что Берн даже приподнялся на цыпочки. Кошачий глаз незаметно попятился от него – он почуял, как язычки пламени побежали по его коже, не обжигая, а лаская, точно пальцы любовницы. Баржа еще покачивалась у причала, отдаляясь от него медленно, дюйм за дюймом. Щита над ней не было. Берн поднял сжатую в кулак руку вверх, а вторую выбросил вперед, по направлению к барже.

– Да-а-а, – выдохнул он, сдерживая внутри Силу, продлевая миг почти эротического наслаждения. – О… о да-а…

– Господин Граф! – Хриплый оклик Кошачьего глаза отвлек его, и Берн едва не выпустил Силу.

Его помощник смотрел куда-то на север, вдоль Дворянской улицы, которая отделяла Промышленный парк от города Чужих, и его протянутая рука указывала туда же.

По улице к ним неслась та самая сучка.

Из-за поворота выскочили десять Котов. Они гнались за ней, топоча сапогами по булыжнику. Вдруг четверо остановились, сорвали арбалеты с плеч и выстрелили в девку. Но та как чуяла: не оборачиваясь, она отпрыгнула в сторону, пропуская стрелы вперед, а сама продолжала свой бег, даже не сбившись с ритма, хотя шестеро Котов, которые гнались за ней, заметно отстали.

Сила пульсировала у Берна внутри, и он снова выбросил вперед кулак, чтобы пустить молнию в нахалку: пусть изжарится в собственном соку. Но улица была запружена людьми: зеваки жались к стенам и витринам, жадно следя за происходящим; в двух или трех местах непрошеные зрители сбились в кучки вокруг раненных шальными стрелами. Ма’элКот будет в ярости: он же терпеть не может, когда страдают ни в чем не повинные горожане.

Секунда, потраченная Берном на то, чтобы увидеть эту картину и подумать эту мысль, стоила ему молнии. Было поздно – девка уже неслась по первому пролету моста Рыцарей, а прямо за ней, буквально на линии огня Берна, топали Коты.

Он оглянулся: Щита над баржей не видно, значит неизвестный маг валяется в обмороке, сбитый с ног отдачей, а Серые, пользуясь укрытиями на берегу, уже подобрались к краю причала. Вот и хорошо: они будут на барже раньше, чем та успеет отойти от берега, так почему бы ему не позабавиться?

И он сказал Кошачьему глазу:

– Взять ее, Микли. Убивать не убивай, просто возьми.

Кошачий глаз улыбнулся сквозь сетку, вытягивая из ножен меч:

– С удовольствием, господин Граф. – Он сбросил капюшон на плечи и с облегчением вздохнул.

Затем он шагнул на середину моста и, чуть подав вперед корпус и согнув колени, стал ждать. Микли был превосходным мечником: быстрым как молния и точным в ударах, к тому же последние месяцы Берн тренировал его лично и был уверен: Микли сделает все как надо.

Бешеная сучка неслась к ним, не замедляя шага. Увидев Микли, она даже не поменяла траекторию движения, а перла на него так, словно собиралась затоптать. В последний момент Микли сам сделал шаг в сторону и с разворота ударил ее плоской стороной клинка по затылку, чтобы вырубить. Но сверхъестественное чутье спасло ее и на этот раз: она нырнула под меч, кувыркнулась и снова встала на ноги, спиной к Микли, в паре шагов от Берна.

Увидев его перед собой, она ухмыльнулась ему как помешанная.

– Сначала он, – сказала она Берну, и в ее фиалковых глазах полыхнул огонь безумия, – потом ты. Никуда не уходи.

– Что ты, и пропустить самое главное? – в тон ей ответил Берн, глядя прямо на нее, чтобы неосторожным движением глаз не выдать ей намерения Микли, который уже подбирался к ней со спины. – Ни за что.

Она вскинула руки, словно затем, чтобы показать Берну пару длинных ножей, прикрепленных к внутренним сторонам ее рук остриями назад, но тут же вихрем развернулась к Микли, который вскинул ногу, целя ей в спину.

Его нога напоролась на ее острый нож, но металлическая нить, которой были укреплены кожаные лосины Микли, выдержала. Он попытался нанести ей удар мечом в шею, но она отбила его левой рукой, а правой рубанула по руке, державшей меч, так что запястье Микли оказалось между ее ножом и предплечьем. Толчок левой, вращающее движение правой, и меч выпал из его хватки, но девка тут же поплатилась за свою дерзость: Микли был слишком хорошим бойцом, чтобы хвататься за меч до последнего. Отпустив рукоятку, он въехал ей локтем в голову.

Удар отбросил ее в сторону, но она не стала противиться, а, позволив силе инерции увлечь себя на землю, тут же вытянула вперед обе ноги, подсекла ими лодыжки Микли, и тот потерял равновесие. Падая, он сгруппировался, чтобы кувыркнуться через голову, но сучка, увидев подставленный затылок, тут же по самую рукоятку вогнала нож ему в основание черепа.

Нож вошел с хрустом; кости и сухожилия затрещали, когда клинок повернулся в ране, рассекая Микли хребет.

Он забился на земле, как вытащенная на берег рыба, простонал:

– Нет… нет…

И свет медленно погас в его глазах.

Берн, который наблюдал за схваткой, прислонившись спиной к кирпичной стене, медленно отделился от нее и протянул руку к Косалю.

– Знаешь, малышка, – заговорил он, – я начинаю думать, что ты достаточно хороша для танца со мной.

Вставая, она сунула ножи за пояс и подхватила с земли меч Микли, а потом поддала ногой его мертвое тело:

– Думаю, он согласился бы с тобой, если бы мог. Как и последние мои четверо партнеров там, на барже.

– Пятеро? – протянул Берн, изображая недоверие, хотя кровь в нем уже начинала закипать, сердце ускорило ритм, а жар снова хлынул в пах.

Он аккуратно вынул Косаль за гарду и только потом перехватил за рукоять, отчего меч сразу ожил и завибрировал так, что у Берна заломило зубы и засвербело в костях.

– Пятеро моих парней за один день?

Она смотрела на его оружие с почтением, но без удивления, как будто знала, что он теперь носит этот меч. Потом кивнула на середину моста, где, пыхтя, переводили дух ее преследователи Серые Коты, которые наконец-то настигли ее.

– Хочешь, я сравняю счет? Пусть их будет десять. Или пятнадцать. Или ты готов биться об заклад, что я не поубиваю их всех?

Но Берн помотал головой и поднял руку, делая своим людям знак не вмешиваться.

– Ты ведь уже поняла, что живой тебе отсюда не уйти, – медленно заговорил он сиплым от похоти голосом. – Но я тебя не убью. К этому ты готова, я вижу. Я тебя трахну. Изнасилую прямо тут, посреди моста, у всех на виду. Перегну тебя через перила и буду трахать, а когда кончу, передам другим. – И он кивнул на Котов. – Ну а когда и они с тобой позабавятся, мы, пожалуй, уступим тебя прохожим, если ты, конечно, будешь еще жива. А здесь ведь много кто ходит – мост, знаешь ли, место оживленное. Ну, что скажешь?

Она беззаботно пожала плечами:

– Сначала победи меня.

Он повторил ее жест:

– Что ж, ладно. А кстати, я ведь так и не знаю твоего имени.

– Тебе и незачем, – ответила она. – Все равно ты не успеешь им воспользоваться.

– Ну, давай, – сказал он. – Когда бы…

Она бросилась на него так стремительно, что он едва успел заметить просверк ножа, нацеленного ему в горло. Берн не стал парировать удар, а лишь передвинул Щит, прикрыв то место, где шея переходит в плечо. Заемный меч зазвенел так, словно врезался в железную болванку. Ее глаза расширились от неожиданности.

Берн передвинул Защиту на руку и схватился за клинок девчонки. Она попыталась вырвать его, потом, поднажав, хотела разрезать ему пальцы, но его магически усиленная хватка держала меч так, словно тот врос в камень. Берн захохотал и резанул ее руку Косалем. Она отпустила меч, спасая руку, сделала кувырок назад и снова встала на ноги. Ее фиалковые глаза по-прежнему глядели прямо на него, но безумная отвага постепенно покидала их.

Подбросив ее меч в воздух, Берн ударом Косаля рассек его на две половины, и те, со звоном попадав на мостовую, отлетели в стороны.

– Скажи мне, – обратился к ней Берн самым вкрадчивым, бархатным тоном из своего арсенала, – тебе еще не кажется, что ты совершила большую ошибку?