Текст книги "Канализация, Газ & Электричество"
Автор книги: Мэтт Рафф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)
– Номер первый, – сообщил компьютер секунд через тридцать, приглушая имитацию звука старинного телетайпа ЮПИ[59]59
ЮПИ (UPI, United Press International, с 1907) – международное агентство новостей.
[Закрыть]. – Ревизор общественного мнения «Промышленных Предприятий Ганта» только что объявила о бессрочном переносе, как она выразилась, «нашего проекта по сохранению Антарктики» по причинам «необузданной террористической деятельности».
– А Вашингтон сделал официальное заявление после затопления ледокола?
– Президент Соединенных Штатов и его штат пока не дают комментариев. Зато английская королева, пребывая на отдыхе в резиденции, местоположение которой не разглашается, уже сделала заявление для прессы, похвалив Фило Дюфрена за то, что он «расстроил нечестивые планы тех Наших американских собратьев, которые стремятся нарушить подписанное с Нами соглашение». Немедленно последовало и заявление британского премьер-министра о том, что «слова Ее Величества не следует воспринимать как терпимость к такого рода хулиганству».
– Попробуй, может, удастся перехватить какие-нибудь Электронные Меморандумы из Белого Дома, но смотри, чтобы тебя не засекли. И дай знать, если королева еще что-нибудь скажет о Фило. Следующий пункт.
– Следующий пункт: проверка доступных полицейских файлов не дала никаких новых сведений о смерти Янтарсона Чайнега или о возможном отношении к несчастному случаю Автоматического Слуги Ганта. Из Департамента общественного мнения Ганта было сделано семь телефонных звонков в районный убойный отдел, ведущий данное расследование, еще пять – в офис комиссара полиции; также посланы многочисленные факсы, предупреждающие не делать «необдуманных предположений». По данным на сегодняшний полдень, ни в одном репортаже СМИ о данном убийстве Слуга Ганта не упоминался.
– Распечатай все, что у нас есть по этому делу. И давай по следующему пункту.
– Печатаю. Следующий пункт: сегодня утром в общее отделение больницы Ист-Ривер поступила Джоан Файн, которую нашли после взрыва в системе канализации Нью-Йорка. Размер убытков канализации и фундаментам прилегающих зданий оценивается…
– Как она? – прервала Лекса.
– Ей наложили швы и повязки на правую ногу и прописали курс антибиотиков, чтобы предотвратить заражение. Файн оставили в больнице для осмотра, но прогнозы отличные.
– Номер палаты?
– 413. Часы посещений – с девяти утра до десяти вечера.
– Свяжись с регистратурой, пусть выпишут мне пропуск.
– Выполняю, – сказал компьютер. – Поиск обнаружил еще несколько новостей.
– Сохрани их на несколько минут. Перезвоню тебе из машины.
МАШИНА, КОТОРУЮ ВОДИЛА БЫ ГОСПОДЬ БОГ, ЕСЛИ БЫ У НЕЕ БЫЛИ ПРАВА
Сложив распечатки в манильскую папку и засунув ее в сумочку, Лекса поцеловала на прощание Раби и велела ей как-нибудь непременно поспать.
– Сегодня должен вернуться отец, так что постарайся, чтобы у тебя не было жара, если хочешь поехать со мной и Тосиро его встречать.
– Ладно, мам, – пообещала Раби, не отрываясь от мультиков. Зайдя в гостевую спальню, Лекса наградила более долгим поцелуем спящее тело Тосиро Отсосими, главную звезду этого сезона в «Чиппендейле»[60]60
«Чиппендейл» (с начала 1980-х гг.) – сеть развлекательных клубов для женщин.
[Закрыть] Вест-Виллиджа. Потом вышла на улицу, спустившись на три пролета плавной каменной лестницы.
Нью-Бедфорд-Стайвесант – это, грубо говоря, полторы квадратные мили марокканской медины, перенесенные в округ Кингс. Лекса совместно с группой инвесторов, состоящей из коллег-«разгребателей грязи»[61]61
«Разгребатели грязи» – движение либерально настроенных писателей и журналистов, выступавших в начале XX в. с критикой коррупции в федеральных органах власти и в администрациях штатов, а также против преступной деятельности трестов, железнодорожных компаний, банков. «Разгребателями грязи» их впервые назвал президент Теодор Рузвельт в 1906 г.
[Закрыть], несколько лет назад решила, что если уж они собираются всю жизнь указывать на недостатки великих замыслов других людей, то и самим нужно воплотить в жизнь по меньшей мере один великий замысел. Городское переустройство казалось самым очевидным вариантом.
Они продуманно адаптировали традиционный стиль медины к альтернативному окружению современного Бруклина. Улицы Нью-Бедфорд-Стайвесанта были прямее и освещеннее, чем запутанные переулки, рисующие соты в старом Марракеше и Фесе, к тому же – достаточно широки, так что по ним мог бы двигаться поток машин, хотя двигатели внутреннего сгорания строго запрещались. Плотность населения была куда ниже, чем в большинстве североамериканских городов, а целая треть земельной собственности отводилась под парки и зоны отдыха; и почти на каждой крыше рос сад. Тип зданий остался тем же – по большей части это были прямоугольные ящики не выше пяти этажей, – зато их раскрасили разнообразнейшими красками и узорами из плитки. На фасаде кооперативного дома Лексы изображались глубины океана в разрезе, а также его жители: под самой крышей в волнах резвились ламантины и моржи; у окна Лексы, живущей на пятом этаже, плавали дельфины, мурены и гибкие аквалангисты; и так далее до темно-синей глубины нижнего этажа, где мимо серебряной Руки Фатимы[62]62
Рука Фатимы – мусульманский амулет, защищающий от злого глаза.
[Закрыть], висящей на входной двери, проплывал светящийся анчоус. Под яркими красками, цементом и кирпичной облицовкой пряталась усовершенствованная система трубопроводов, а из кранов текла вода из Катскиллов, которую даже в 2023-м безопасно пить, – чего как следует не оценишь, пока не посидишь на дизентерийных корточках над выгребной ямой в Касбе. Все отходы Нью-Бедфорд-Стайвесанта, какие только можно переработать, направлялись в сборные резервуары и использовались как удобрения или топливо, так что с бруклинской системой канализации район связан не был, что в эпоху Мэйских Команд вполне здраво.
Разумеется, у них был и купол. Бакминстеру Фуллеру[63]63
Ричард Бакминстер Фуллер (1895–1983) – американский архитектор, дизайнер и инженер. Разработал легкие и прочные «геодезические купола» – пространственные стальные конструкции из прямых стержней.
[Закрыть] еще предстояло внедриться в Рабат или Танжер, а Нью-Бедфорд-Стайвесант уже накрывал геодезический пузырь. Каждая треугольная панель представляла собой прозрачный солнечный коллектор, так что в длинные летние дни купол генерировал достаточное количество электроэнергии, чтобы обслуживать центр климат-контроля и обеспечивать 40 % скромных потребностей района в электричестве. Кончено, в пасмурные дни все было иначе, но даже в самом мокром месяце марте купол собирал куда больше энергии, чем любой небоскреб. К тому же по нему проще передвигаться и, по мнению Лексы, он красивее.
В этническом отношении район был причудливой смесью всего, что удалось наскрести, отчасти – благодаря пропорциональной стоимости аренды, так что в результате состоятельные люди жили по соседству с голодранцами. Там был сброд, бегущий от международной политики США в Сирии и Сальвадоре, а на другом конце той же улицы жили свергнутые бахрейнские и катарские шейхи; богатые турки, вьетнамцы и пуэрториканцы вели в суке Бед-Стая разборки с разносчиками из Камбоджи и Афганистана. Англоамериканцы встречались тут редко: белые либералы сторонились этого района из-за поверья, что, если среди жителей слишком много арабов, они станут притеснять живущих рядом женщин и евреев, а белые консерваторы боялись, что их похитят или взорвут. Так что они позволили Нью-Бедфорд-Стайвесанту занимать сколько угодно пространства, а сами покупали квартиры в Ричмонде.
За исключением дочери Лексы, Раби – которую почти все ошибочно принимали за австралийку, – черных в районе совсем не было, по крайней мере – африканского происхождения. Привыкли считать, что к востоку от Миссисипи афроамериканцев не осталось, а несколько человек, переживших Пандемию, обитали в укрепленных лагерях в Скалистых горах. Лекса хорошо знала реальные факты, но самое «африканское лицо» в Нью-Бедфорд-Стайвесанте действительно было у Блюи Капириджи, коренной австралийки, которая приехала в Америку сниматься в кино и мини-сериалах. Блюи обладала сходством с покойной Розой Паркс[64]64
Роза Ли Паркс(1913–2005) – американская общественная деятельница, прославилась как борец против расовой сегрегации: 1 декабря 1955 г. отказавшись уступить место в автобусе белому пассажиру.
[Закрыть], которого можно ожидать от австралоида, и не реже двух раз в год летала в Монтгомери, штат Алабама, где перед камерами отказывалась уступить место в автобусе; эту свою единственную роль она играла снова и снова, чем и заслужила любовь публики – ее даже приглашали в Белый Дом, а мэр Монтгомери вручил ей ключи от города.
После короткой прогулки по суку Лекса вышла к мечети Анти-Атланта, где оставила свою машину. На ступенях со стороны входа сидел имам и кушал поздний ланч; когда Лекса приблизилась, он помахал рукой.
– Привет, большой человек, – поздоровалась Лекса, приближаясь.
– Лекса, – поприветствовал он ее. – Тот парень снова баловался с твоим «жуком».
– Когда?
– Не больше десяти минут назад. Я был в минарете, протирал пыль с Электромуэдзина. Когда машина засигналила, он убежал.
– Все тот же самый?
– Думаю, да. Либо все угонщики начали носить синие саржевые костюмы.
– Спасибо, что присмотрел, – сказала Лекса. – Спрошу у Бетси, идентифицировала ли она его.
Бетси, полное имя – Бетси Росс[65]65
Элизабет Гриском «Бетси» Росс (1752–1836) – владелица обивочной мастерской и магазина тканей в Филадельфии. Долгое время считалась изготовительницей (по просьбе и по рисунку Джорджа Вашингтона) первого национального флага США в 1776 г. – с 13 полосами и 13 звездами по числу объявивших независимость колоний. Ныне эта версия происхождения флага считается легендой, так как ей не найдено никаких документальных подтверждений.
[Закрыть], «фольксваген-жук» специальной конструкции Каценштейна, 2019 год. Когда Лексе было под тридцать, она частенько наведывалась в женский бар в Виллидже под названием «Салун Бетси Росс», и на картине над ее любимым столиком был изображен крылатый «жук», гоняющийся над Манхэттеном за облаками; называлась картина «Машина, которую водила бы господь бог, если бы у нее были права». С тех пор Лекса начала мечтать о собственном «жуке» и все искала новенькую модель 49-го года. Но в конструкции Морриса было куда больше игрушек.
Лекса вытащила зарядный кабель и прижала палец к считывающему отпечаток замку на водительской дверце.
– Ко мне приставала какая-то свинья, – сообщила Бетси, когда Лекса скользнула вовнутрь. Лекса просила Морриса дать машине личность какой-нибудь приятной женщины, но в тот месяц Моррис читал переизданную «Революцию просто так», так что Бетси Росс получилась Эбби Хоффманом в юбке.
– Файзал сказал, что к тебе приходили, – ответила Лекса. – Что он делал?
– Засунул устройство слежения под задний бампер. Видела бы ты этого сукиного сына, когда я надавила на гудок.
– А сфотографировала?
– Радость моя, да я даже оценки в его аттестате узнала. – Распахнулся бардачок, и оттуда вывалился цветной факс с фотографией озадаченного блондина крупным планом. – Эрнест Г. Фогельзанг, общественный колледж Хьюстона, год окончания – 2019, Квонтико[66]66
В Квонтико, штат Вирджиния, располагается Учебный центр Корпуса морской пехоты США, основан в 1917 г. Ф. Д. Рузвельтом.
[Закрыть] – 2021, в настоящее время работает спецагентом Подразделения анти-антиамериканской деятельности ФБР. Похоже, федералы считают тебя анти-антиамериканцем.
– Это не новость. А оценки какие?
– 340 баллов по математике, 260 за язык[67]67
Имеется в виду стандартный тест, использующийся в колледжах и университетах для оценки поступающих студентов. Он состоит из нескольких тематических блоков вопросов с вариантами ответов. Тест подразумевает балльную оценку в пределах 200–800 баллов.
[Закрыть]. Отгадывать он, похоже, ни хрена не может.
– Похоже. Как ты думаешь, почему федералы его наняли?
– Фиг знает, – ответила Бетси. – Может, лучше хочешь узнать про одно изумительное совпадение? Человека, который в настоящее время возглавляет Подразделение анти-антиамериканской деятельности, тоже зовут Эрнестом Г. Фогельзангом. Старшим.
– Хм-м.
Лекса нажала большим пальцем на кнопку стартера; двигатель завелся с нежным шепотком. Это единственное, что ей не нравилось в езде на батареях, несмотря на всю заботу об окружающей среде: даже на максимальной скорости в шестьдесят миль в час путешествие в «жуке» казалось слишком бесшумным, почти немым. Как на тележке для гольфа.
– Знаешь, – сказала Бетси, – если бы ты выключила ингибитор наездов, я бы сэкономила тебе много времени, давя задним ходом таких Фогельзангов…
– Это ничего, – ответила Лекса. – У меня и так полно проблем, когда я каждый год регистрирую тебя со всеми твоими талантами.
– А с чего ты взяла, на хер, что я хочу регистрироваться?
Они выехали со стоянки. Лекса еще злилась на тихую работу «жука», но недолго. У Бетси был тайный порок: она потребляла не только консервированную энергию. Когда они выехали из-под купола Нью-Бедфорд-Стайвесанта и вырвались на Атлантическую парковую автостраду, где движение было небольшое, Лекса перешла на метанол – смесь домашнего приготовления, которая давала много энергии без лишних выхлопов. Под каждым крылом пульсировало несравненное в-ж-ж-ж внутреннего сгорания. Лекса надавила на педаль акселератора; стрелка спидометра подскочила с пятидесяти до восьмидесяти пяти. «Жук» пронесся мимо трейлера «виннебаго» на электротопливе и чуть не сдул его с дороги.
– Следи за радарными ловушками, – велела Лекса, и Бетси ответила:
– Вот это я понимаю!
2004 и 2023: НЕБЕСНЫЙ ВЕЛОДРОМ
Джоан Файн ни в грош не ставила опыт клинической смерти отчасти потому, что такое случилось с ее матерью, и это путешествие Эллен Файн за пределы бытия оказалось настолько странным в отношении как причины, так и содержания, что полностью себя дискредитировало.
Последний этап Похода католичек-женщисток был начат летом 04 года, всего за два месяца до Африканской Пандемии (на это совпадение указал журналист-катастрофист Тэд Уинстон Пеллер, хотя он так и не сообщил, в чем заключается предполагаемая связь). К тому году популярность римского католического священничества во всем мире упала до критически низкого уровня, и хотя подобному спаду имелось множество причин, в качестве основного фактора постоянно называли обет безбрачия. Когда в начале июня созвали третий Ватиканский собор, поползли слухи, что церковь наконец собирается аннулировать запрет на брак для священнослужителей. Католички-женщистки собирались завалиться на праздник без приглашения.
– Мам, ты с ума сошла, – сказала Джоан, и уже не в первый раз. – Священная коллегия – это кучка старых девственников с дурным характером. Им такая малюсенькая уступка уже причиняет физическую боль, а вы о чем просите? Вы же хотите не просто женатых священников. И даже не просто священников-женщин. А священников-женщин, которые могут вступать в брак. Возможно, даже друг с другом. Беременных священников. Искусственно осемененных священников-лесбиянок с норовом. У Папы удар случится.
– О, маловерная дщерь моя, – отвечала сестра Эллен, изо всех сил давя на чемодан, чтобы закрыть его. – В Гарварде ты стала язычницей.
– Мама, тебя отлучили. Тебя туда даже не впустят.
– Отлучение – это просто политика. – Послышались двойные щелчки – замки чемодана закрылись. – Слушай, я понимаю: тебе хочется поиграть в агностика, – но я эту церковь все еще люблю. И без нас в ближайшие полвека она погибнет. Если она утратит значимость, это ее убьет. Его Святейшество этого не понимает, Священная коллегия этого не понимает, но я это понимаю, так что я, как благочестивый католик, обязана донести свое понимание до других. – Она закурила.
– Я тобой горжусь, мам, – сказала Джоан. – Язычница я или нет, но я хочу, чтоб ты знала, что я тобой горжусь. Но ты ведь понимаешь, что тебя убьют?
Женщистки полетели в Рим на паре заказанных аэробусов «Люфтганзы» – «Алиталия» отказалась их везти – и проскочили через паспортный контроль как группа германских торговцев пивом, приехавших отдохнуть. На рассвете следующего дня они собрались на западном берегу Тибра, чтобы выступить в Ватикан. По такому случаю монашки отказались от ритуальных одеяний, подобающих их орденам, и надели стандартную форму – «штурмовые рясы», в которых сочетались гордые пурпурные тона, простота ткани и скромный покрой. Семь сотен марширующих по Виа-делла-Кончильяцьоне католичек-женщисток, глаза и лица которых светились решимостью, напоминали процессию пингвинов сливового окраса.
Святейший престол об их визите предупредили. Ворота в Ватикан остались открытыми, но на Пьяцца-Сан-Пьетро швейцарские гвардейцы в своих ярких желто-красно-синих костюмах сформировали полосу обороны, блокируя подход к собору Святого Петра. Поскольку ни одно подобное противоборство не обходится без разъяренной толпы, на площадь вызвали тысячи две римлян, которым пришлось вылезти из постелей, явиться на площадь и собраться в кучки у северного и южного краев, где их демонстративно сдерживали карабинеры в черных ботинках. А в центре площади вокруг обелиска кишели папарацци из бульварных газет, запеленатые в белые спортивные пиджаки кающихся грешников от Гуччи и Армани, и щелкали затворами.
«Си-эн-эн» транслировало все это в Штаты, над собором парил их дирижабль с фотокинопулеметами. Один гвардеец отделился от остальных и забрался на крышу собора, дабы сообщить дирижаблю, что ему следует улететь, а потом попытался сбить его из арбалета XVI века. За четыре тысячи миль и шесть часовых поясов к западу, хотя дело было уже за полночь, в «Салуне Бетси Росс» сидели Джоан с Лексой и наблюдали за тем, как эта драма разворачивается на экране телевизора над барной стойкой. Когда монашки вышли на площадь, в правом фланге подруги заметили сестру Эллен Файн – в руке у нее дымилась сигарета, хотя она так нервничала, что забывала затягиваться.
– Их перережут, – сказала Джоан, сама куря одну «Мальборо» за другой. Ей было страшно, и она злилась на мать, поскольку та рисковала жизнью, по ее мнению – из-за пустяка; и в то же время ее переполняло восхищение и желание увидеть, как восторжествует справедливость: руководствуясь подобным желанием, она и сама проведет немало походов, подогреваемая надеждой, что в момент истины к тем, кто злоупотребляет данной им властью, вернется рассудок, и они отступят. «Сейчас выйдет Папа, – думала она, – раскинет руки и скажет: „Хватит так хватит. Мы вас принимаем. Не надо насилия“». Джоан теребила бусины четок; Лекса взяла ее за руку.
Монахини уже почти подошли к ступеням собора, и тут начался обстрел. В свое время ортодоксальные раввины у Стены Плача в Иерусалиме кидали в евреек-женщисток складными металлическими стульями, но римская толпа избрала более традиционные боеприпасы: камни и кирпичи. В мать Джоан попал бюст императора Нерона – удар пришелся по голове, проломил череп, после чего сестра Эллен навсегда оглохла на одно ухо.
– Было не больно, – настаивала она неделю спустя, лежа в кровати и беседуя с дочерью. – Просто раздался звон, словно у меня в голове кто-то ударил в колокол, а в следующий миг я уже ехала на велосипеде…
– На велосипеде, – повторила Джоан.
– Я ехала по внешнему краю неба, – объяснила сестра Эллен, – в самую крутую гору, какую только представить можно. Я бы совсем выдохлась, но к тому времени уже перестала дышать, так что крутила и крутила педали, и когда я проехала целую вечность, небо выровнялось. И это была равнина со звездами, точно как рассказывают: перламутровые врата, улицы за ними вымощены золотом…
– И Апостол Петр на входе?
– О да. Только совершенно не такой, каким ты его себе представляешь. Без ниспадающей белой бороды, вообще ничего подобного. Он молодой, видно, что много времени проводит на улице, мускулистый и смугловатый… – Она смолкла, несколько смутившись.
– Бедняга Элли, – сказала сестра Джудит Чаш, ее подруга-женщистка (она вернулась с поля боя без единой царапины, завалила одного из швейцарских гвардейцев и вынесла мать Джоан в безопасное место; Папу они так и не увидели). – Элли видела Святого Петра, и у нее возникли нечистые помыслы.
– Но он был воистину прекрасен, – призналась сестра Эллен. – Вообще-то не мой тип, мягко говоря, но притягательность его наружности отрицать нельзя.
– Может, – предположила Лекса Тэтчер, – тебя привлекала лишь его святость?
– Сомневаюсь. В первую очередь я подумала о том, что у него самая красивая задница, которую мне доводилось видеть. Никогда не слышала, чтобы Дух Святой проявлял себя подобным образом… Так вот, я поздоровалась с ним, он тоже меня поприветствовал и вежливо так попросил подождать, пока узнает, где меня решено поселить. Компьютера или телефона у него не было; рядом с вратами стояла огромная картотека, на всех ящиках кодовые замки с римскими цифрами, для галлюцинации это было бы странновато. – Она выразительно посмотрела на Джоан, по которой было видно, что она не верит ни единому слову. – Потом, когда Петр попытался вспомнить, XVII налево или XVII направо, я услышала сзади пыхтение и увидела, что за мной приехала делегация моих Сестер в Пурпуре. Они победили склон на тандеме на двенадцать ездоков, хотя по их красным лицам я поняла, что они были готовы душу продать за школьный автобус. – Она похлопала сестру Джудит по руке. – Они остановились в отдалении, словно не осмеливаясь подойти ближе, и поманили меня: «Иди сюда, борьба не закончена, куда ты так спешишь?»
– И ты вернулась.
– В ту же минуту. Хотя, надо признаться, что, выбирая между задницей Петра и ржавым велосипедом с сестрами, я усомнилась. – Она ухмыльнулась очень не по-монашески и повернулась к Джоан. – А ты, моя безбожная дочь, думаешь, что мне все это приснилось?
– Мам, я тебя люблю, – ответила Джоан, – я тебя уважаю, и я тебя поддерживаю. Но ты ненормальная.
Вот отсюда и недоверие Джоан к опыту клинической смерти. К тому же отсюда еще и много других особенностей Джоан.
В любом случае, когда санитары подняли ее из канализации в то утро понедельника 2023 года, Джоан понимала, что не умерла, и даже не на грани. Часть пути до больницы Ист-Ривер она пребывала в сознании и спросила, на что ей надеяться. Сидевшая с ней молоденькая сестра рассмеялась и сказала, что беспокоиться не о чем: конечностей она не потеряла, внутренних повреждений нет, хотя надо подшить ногу там, где в нее ткнулась носом Майстербрау. Джоан закрыла глаза и проспала всю оставшуюся дорогу.
И ей приснилось, будто она едет по краю неба на велосипеде.
Уклон был действительно так ужасен, как описывала его мать, плюс к тому Джоан все равно приходилось дышать. К тому моменту, как она добралась до звездной равнины, на которой стоял вечный город, она слишком запыхалась и не могла говорить. Джоан пыхтела, пыталась отдышаться, и, как ни странно, ей хотелось закурить, но она покатила к перламутровым вратам.
Только Святого Петра на посту не было. Вместо него там, опираясь на картотеку, стояла мать Джоан и крутила на пальце огромную связку ключей.
– Ох, не моя ли это язычница-дочь? – проговорила она. – Не ждала тебя сегодня. Прошло несколько твоих коллег, но тебя в списке не было.
– Мам… – начала было Джоан, но натужно закашлялась.
– Курить еще не бросила? Я тоже, но тут, к счастью, рака не бывает. И табак пошлинами не облагается. А если идешь в ресторан, дымить можно где угодно.
Перегнувшись через руль, сквозь открытые врата Джоан увидела мощеную золотом улицу, хотя она не так блестела, как предполагала Джоан. Архитектура больше всего напоминала швейцарские пригороды – ряды белых сосновых шале. Джоан невольно задумалась, как они умудряются разместить всех умерших без небоскребов. Самым высоким строением, которое ей удалось углядеть, было некое сооружение, похожее на стадион: оно возвышалось на холме, и на нем висел транспарант с объявлением: ВЕЛОСИПЕДНЫЕ ГОНКИ КАЖДЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК И ЧЕТВЕРГ.
– Слушай, Джоан, – сказала ей мать, – раз уж ты заскочила… Я тут давеча рылась в Главном офисе и кое-что увидела. Думаю, тебе следует знать. На этой неделе в Нью-Йорке будут неприятности…
За три квартала до небесного велодрома из переулка выполз аллигатор, за которым гнались Эдди Уайлдер, Лени Прохаска, Арт Хартауэр и крайне замурзанный старичок – это мог быть только Тэдди Мэй. Зверь добрался до середины перекрестка, поднял носом крышку люка, инкрустированную драгоценными камнями, и попытался скрыться в канализации. Но Эдди Уайлдер прыгнул на него и схватил за хвост.
– …землетрясение, например. Сколько баллов по шкале Рихтера – не заметила. И еще что-то связанное с Электронеграми. Джоан, с Неграми будь поосторожнее. Ты меня слушаешь?
– Мам, – выдохнула Джоан, наконец распрямившись. – Мам, а почему у тебя ключи Святого Петра?
– Ах эти. По приезде мы с Джуди здесь кое-что реорганизовали. Были разногласия с руководством. Могла выйти ерунда, как в тот раз в Риме, но в конце концов мы пришли к мирному компромиссу. И, понизив голос, добавила: – Дева Мария встала на нашу сторону.
ПРЕДЛОЖЕНИЕ РАБОТЫ
Общая больница Ист-Ривер была пришвартована у пирса неподалеку от Бруклинского моста. Раньше это была тюремная баржа, потом, во время Пандемии 04 года, ее переделали под больницу с моргом, а сейчас она служила сливом, куда поступал поток лишних больных и покойников из других городских заведений. У живых клиентов были сильнейшие мотивы поскорее выздороветь: как известно, на Ист-Ривер – по крайней мере, в особо грязные дни – был крайне высокий риск возгорания.
Джоан проснулась от запаха профильтрованного воздуха и дезинфицирующего средства; за зарешеченным окном ее палаты в облаке коричневой дымки на лету задыхалась птица.
– Задумалась? – спросила Лекса, сидевшая на стуле рядом с подругой.
– Задумалась, – ответила Джоан, чувствуя себя еще достаточно фигово. Она заметила, что, пока она болтала с матерью, рану на ноге обработали. – Ну, каков ущерб?
– Да почти никакого. Врач хочет взять анализ крови чуть позже, но считает…
– Да нет, я имею в виду — в городе, – пояснила Джоан. – Что я сделала с канализацией?
– Ну, – начала Лекса, – к сожалению, взрывом метана не ограничилось. Похоже, сами отходы были в легковозбудимом настроении. – Она зачитала из распечатки, которую ей выдала Бетси Росс: – «Взорваны фундаменты двух зданий, частично разрушен один тоннель, а также необходим „косметический ремонт“ на сумму в пятьдесят тысяч долларов», – вот что тут говорится, а ваша патрульная баржа выглядит так, словно ее купили на лодочной станции Пикассо[68]68
Руис Пабло Пикассо (1881–1973) – французский живописец, основоположник кубизма.
[Закрыть]. Помимо прочего, под островом еще кое-где горит огонь, и вот… – Она кивнула на окно.
– Я подожгла реку? Я подожгла эту сраную реку?
– Говорят, – сообщила Лекса, – что и Гудзон тлеет. Джоан, не хочу показаться грубой, но если ты видишь себя традиционной мученицей, вообще-то надо, чтобы тебя на столбе поджег кто-то другой. Самовозгорание не считается.
– Хочу покурить.
– Так и знала. – Лекса вручила подруге пачку «Мальборо» с фильтром, книжицу спичек и мятую банку из-под содовой вместо пепельницы. На горящую спичку среагировала антиканцерогенная система безопасности: в ногах кровати появилась недовольная голограмма Джона Уэйна[69]69
Джон Уэйн (Мэрион Майкл Моррисон, 1907–1979) – американский актер, начинавший играть в 1920-х в немых фильмах. В основном снимался в вестернах и фильмах о Второй мировой войне.
[Закрыть] и погрозила пальцем.
– Ну, мэм, – начал выговаривать он, – вы же знаете. Правила больницы абсолютно запрещают…
Лекса выдернула детектор дыма. Уэйн испарился на середине фразы.
– Так…
– Знаешь что? – поведала Джоан. – Меня сегодня спасла какая-то чернокожая женщина. Мне кажется, настоящая, не Электрическая.
Лекса, похоже, не удивилась – хотя она почти никогда не удивлялась. Лишь сказала:
– Любопытно. А почему ты думаешь, что она человек?
– Ну, во-первых, она была в канализации, а я точно знаю, что она не из Департамента. И она черная, то есть – совсем черная. А самые темные Слуги с полок – только средней смуглости.
– Угу, – ответила Лекса. Она что-то писала на распечатке. – Ты же знаешь, почему так?
– Конечно. Группа по исследованию рынка из Департамента общественного мнения решила, что более темные тона будут пугать детей. Так что если Гарри не выпустил единичную модель почернее, не одел ее в доспехи и не уронил в люк, то вряд ли она на батарейках. И еще одна важная деталь: у нее зеленые глаза.
– Зеленые? – переспросила Лекса. – А разве бывают черные африканцы с зелеными глазами? – На листке она написала: ВЕРОЯТНО, НАС ПОДСЛУШИВАЮТ ФЕДЕРАЛЫ. МОЯ ПОЛОВИНА № 1 ГОВОРИТ ТЕБЕ СПАСИБО ЗА ПОСЛЕДНИЙ ВЗНОС В ФОНД ЗЕМЛИ. КОГДА В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ УВИЖУ ЕГО СТАРШУЮ ДОЧЬ, ВЫРАЖУ ТВОЮ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ.
– Справедливое замечание, – сказала Джоан, стряхивая пепел в баночку. – Может, я ее просто выдумала. Это будут не первые галлюцинации человека, попавшего в дерьмо.
– А что станешь делать, когда выйдешь? – поинтересовалась Лекса. Она свернула распечатку и сунула ее в карманный шредер, который носила в сумочке. – В смысле работы.
– Не знаю. После сегодняшнего уж точно вылечу из Мэйской Команды.
– Да. Фатима Сигорски отстранила тебя от работы сегодня в 1:12 дня.
– …угу, а канцелярская возня в Департаменте канализации была бы новой жопой, так что, похоже, я безработная. Есть какие-нибудь предложения?
– Охоты на акул там не подразумевается…
– На Carcharodon-ов, – улыбнулась Джоан. – Занятно, после стольких лет пикетов и петиций, потом работы на побегушках у Гарри… двенадцатый калибр как-то бодрит. – Когда она это произнесла, перед глазами промелькнул образ орущего Прохаски, пока его тащили вниз, и ее вдруг замутило.
– Оружие. – Лекса покачала головой, а Джоан поспешно затянулась. – Мне интересно другое: куда пропал идеал героической стойкости? Любые общественные изменения до сих пор происходят медленно, постепенно и даются тяжелым трудом. А тебе надо еще до старости дожить.
– Это входит в мои планы, спасибо за беспокойство. И ты, блин, хорошо знаешь, что я ненавижу кровопролитие, но…
– Тебе нравится хорошая драчка. – Лекса улыбнулась; этот диалог происходил между ними уже не впервые. – Борьба без правил, момент истины, никто не гибнет, за исключением случайной рыбы. Ты никогда права животных особо не поддерживала.
– Точно. У меня ведь есть Убежище, это в какой-то мере приятно – думать о том, что сейчас на улице спят на двадцать человек меньше, но этого недостаточно. Мне нужно проломить каменную стену. Почему, ты думаешь, я вышла за Гарри?
– Джоанна д'Арк.
Джоан пожала плечами:
– Ну осуди меня. А чего ты ждешь, с такой-то матерью? Уж не говоря про Гордо Гамбино[70]70
Клан Гамбино – одно из пяти самых влиятельных семейств, контролирующих организованную преступность преимущественно в Нью-Йорке (с начала XX в.).
[Закрыть].
– Ну так мне не нужна либеральная мафиоза и Орлеанская дева, – сказала Лекса. – Мне нужен умный следователь, который имеет ходы в «Промышленные Предприятия Ганта». И кто может постоять за себя. – Она положила на постель манильскую папку. – Ничего не гарантирую, но может оказаться небезопасно.
– Что это?
– Убийство. Янтарсон Чайнег. Он возглавлял Отдел корпоративных рейдеров в «Дрексел Бернам Саломон»[71]71
«Дрексел Бернам» – инвестиционный банк, преуспевавший в конце 1970-х – начале 1980-х. «Саломон Бразерс» – конкурирующая инвестиционная компания.
[Закрыть]. Ходят слухи, что он пытался захватить «Промышленные Предприятия Ганта», но с ним вдруг случился приступ противоестественных причин.
– Думаешь, его Гарри убил? Мне кажется, что куда больше поводов заподозрить Мишку Дымка[72]72
Медвежонок Дымок – принятый решением Конгресса США в 1944 г. символ борьбы за предотвращение лесных пожаров: симпатяга-медведь в джинсах, шляпе и форме лесника, с лопатой в руках. Талисман Службы леса.
[Закрыть].
– Вот тут начинается самое интересное, – продолжила Лекса. – Есть улики, по которым его убил вовсе не человек, по крайней мере – непосредственно. Что, если я скажу тебе так: орудием убийства может оказаться Автоматический Слуга Ганта?
Джоан покачала головой:
– Весьма сомнительно.
– Но не исключено?
Файн пожала плечами:
– Несколько раз такое пытались устроить, но, насколько я знаю, безуспешно. Об этом думали многие будущие убийцы. И грабители банков. Но Слугу нельзя перепрограммировать, как компьютер. У них открытая база для внесения инструкций, но их поведенческие стабилизаторы – аппаратная функция, и список того, чего они ни в коем случае не сделают, достаточно обширен. В смысле, должен быть, чтобы обеспечивать надежность продукта.
– И даже гению не обойти аппаратных ограничений?
– Слуга по идее защищен от внешнего воздействия, – сказала Джоан. – То есть, наверное, теоретически такое можно сделать, но не каждому мужику с паяльником это под силу. Надо вытащить центральный процессор – что само по себе весьма сложно, поскольку он герметизирован крепче блока двигателя в «роллс-ройсе», – разобрать, переделать, поставить назад, повторить операцию с кучей других плат, помимо этого еще найти и убрать кучу скрытой аварийной механики. Так что, даже если у тебя есть все оборудование и технические данные, слишком много мороки, чтобы просто кого-нибудь там убить. Проще чуваку тормоза в машине подправить.
