Текст книги "Канализация, Газ & Электричество"
Автор книги: Мэтт Рафф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)
– А развод?
– Это случилось несколько месяцев спустя, когда я убедилась, что возвращаться на работу не собираюсь, – хотя шансов на это особо и не было, после того как я на них донесла. Я решила, что разрыв должен быть полным, и Гарри понял. Он немного расстроился, еще немного разозлился, но вел себя прилично. Очень прилично, – сказала Джоан, вспомнив о неожиданном выходном пособии и пенсионном обеспечении, а также – и это уже далеко не в первый раз – спросив себя, каково было Клэйтону Брайсу подписывать эти чеки. Я решила годик отдохнуть, попутешествовала, купила Святилище, потом увидела объявление в «Таймс» и устроилась в канализацию. Как епитимья.
– Епитимья, – фыркнула Айн. – Вы девять лет «боролись с оттенками серого», а когда стало невмоготу, ушли и устроились на самую черно-белую работу, где нет ни сложностей, ни компромиссов…
– Хм-м, – ответила Джоан. – Хм-м, ну, да…
– …потому что знаете, хоть и стараетесь это отрицать: компромисс – зло, а попытки общаться с людьми, не разделяющими ваши ценности, – пустая трата времени.
– Ну да, но видите ли, Айн, вот вы опять – высказываете поначалу хорошую мысль, а потом перегибаете палку и все портите. Лишь из-за того, что на работе у Ганта я слишком много нервничала, это не значит, что я зря потратила время. Я же сказала вам – я там много хорошего сделала. Не так много, как хотелось бы, но все же…
– Но вы ушли!
– Я вымоталась.
– Именно! А вы бы не вымотались, если…
– Если что? Если бы все работники «Промышленных Предприятий Ганта» разделяли мои ценности? Разумеется, но в жизни такого не бывает. Что я, по-вашему, должна была делать? Пристрелить Клэйтона Брайса, как канализационную крысу, за то, что он отказывается смотреть на мир так же, как смотрю на него я? – Джоан замолчала и немного подумала. – Хотя, конечно, от тела было бы легко избавиться в одном из подвалов Кривых Ворот…
– Какой ужас! – воскликнула Айн.
– Ну вот и хватит мне тут про черное и белое, – ответила Джоан. – Но отказ от переговоров тоже не действует. Когда я ушла, колесики в «Промышленных Предприятиях Ганта» не остановились – наоборот, дела у компании идут хорошо как никогда, а единственное изменение заключается в том, что мою точку зрения теперь никто не представляет. А Водопады Плесси? Там до сих пор свалка. Мы с Лексой привлекли к ней достаточное внимание прессы, так что люди туда не стали возвращаться, но больше ничего так и не сделано. Штат отказался аннулировать переход участка в собственность Ганта, Ванна Доминго все еще оспаривает это решение в суде. А токсичные отходы из бочек все текут.
– Но так было бы в любом случае. Вы же сказали, что Клэйтон отказывался платить за очистку…
– …а когда я ушла, никто ему и не противостоял. Но если бы я осталась, продолжила борьбу, то… кто знает?
– Значит, вы жалеете, что ушли из компании?
– Меня по-прежнему гложет совесть, – ответила Джоан. – За то, что не хватило сил и терпения. Но я бы не сказала, что жалею, поскольку мне действительно нужно было отдохнуть. Но теперь я снова набралась сил, и в последние дни думаю о том, что готова провести еще несколько раундов. Разумеется, если выживу сегодня. – Джоан пожала плечами.
Айн покачала головой.
– Вы такая противоречивая, – сказала она. – Я даже и не знаю, с чего начать распутывать вашу патологию.
– Тогда и не надо, – ответила Джоан. Она бросила бычок в холодный кофе. – Просто любите меня такой, какая я есть, пока я у вас есть. Что, возможно, ненадолго.
– А вот это, – заметила Айн, – верно.
Поезд опустел, двигатель затих. На платформе тоже никого не осталось – по крайней мере, Джоан никого не видела. Пора двигаться. Она встала, заткнула пушку за пояс – предварительно проверив предохранитель, – подняла Лампу Айн и осторожно прошла в конец вагона. Нажала на кнопку открытия двери и ступила на платформу.
После этого события стали развиваться очень быстро.
ПОШЛИТЕ ЕГО СЮДА
– АAAAAAAAAAAAAAAA…
– Вот, – сказал Паяц Нимиц, держа пинцетом скобку для языка. Больше, правда, эта штука была похожа на репейник, чем на скрепку: полая пластмассовая бусинка с иглами и колючками, выпрыскивающими в назначенное время яд-воспалитель. – Сирийцы придумали, – сообщил Мотли. – На тот случай, когда пытают пленника и он уже готов все рассказать, но они считают, что еще слишком рано… – Он бросил скрепку в раковину. – Я сделаю укол и прополощу лекарством, это должно помочь снять опухоль.
– А-и-о, – сказал Клэйтон Брайс, и глаза у него увлажнились от благодарности. После спасения он вообще стал очень эмоциональным.
– Как он? – спросила Змей. Она положила саблю на складную гладильную доску и принялась ее точить оселком. «Кольт» и пушка лежали поблизости. Каменный Монах стоял внизу, охраняя входную дверь в Святилище.
– Ему надо отдохнуть, – ответил Нимиц, роясь в сумке с медикаментами. – Похоже, он не спал несколько дней. К тому же он наверняка почти ничего не ел, по крайней мере – твердую пишу.
– Не знаю, безопасно ли ему здесь отдыхать, – сказала Змей. – Когда ты его полечишь, нам, наверное, лучше…
Зазвонил телефон.
– Возьми трубку, – сказала Змей, и уже было добавила «Джоан?», но ее затопила безжалостная волна рэпа. По крайней мере, исполнялось как рэп, хоть слова и не рифмовались:
Думаю, всем ворам
Надо поотрубать руки
Как говорится в своде Хаммурапи[314]314
Свод законов Хаммурапи – одно из древнейших законодательств царя Вавилонии (1792–1750 до н. э.), политика и полководца Хаммурапи, созданное приблизительно в 1780 г. до н. э., найденное французскими археологами при раскопках в Сузах (территория древней Месопотамии) в 1901–1902 гг.
[Закрыть]
(В своде-своде-своде Хаммурапи)
Или издать закон
Как например в Техасе
Где можно убивать при защите собственности
(В своде-своде-своде Хаммурапи)
Вот это будет средство устрашенья!
Клэйтон Брайс съежился, узнав собственный искаженный голос. Потом другой голос закричал:
– Ладно, ладно, убавь звук!
Рэп стих.
– Алло? – сказал этот новый голос.
– Кто это? – спросила Змей.
– Мэм, это полиция. У меня ордер на арест Клэйтона Брайса. Пошлите его сюда, к выходу, я отрублю ему руки. – На фоне послышалось кудахтанье и гиканье, но говорящий сохранял серьезность.
– Какие же полицейские отрубают руки?
– Пауэлл-617, мэм. Автоматический отдел Полицейского управления Нью-Йорка. Мэм, еще должен предупредить, что, если вы будете препятствовать действиям полиции, наказание будет очень суровым. Если…
– Вешай трубку. – Змей схватила «кольт» и пронеслась по холлу, вбежала в комнату Джоан, окна которой выходили на улицу. У Святилища собралась толпа линчевателей – штук сорок Автоматических Слуг, все разодеты как торговцы наркотиками или насильники из какой-нибудь голливудской уличной драмы XX века про жизнь в гетто. Многие были вооружены «узи» или «АК-47», но один насильник с золотыми зубами, стоящий впереди всех, держал в руках мачете; на голове у него была сдвинутая набок бейсболка, а на шее, как медальон, висели большие стенные часы. У его ног стоял переносной магнитофон размером с корзину гильотины.
Офицер Пауэлл-617 стоял чуть поодаль линчевателей, крутя в руке мобильник, одолженный у кого-то из наркоторговцев. Но потом Большие Часы заметил в окне Змея.
– Йоу, йоу, – поприветствовал он и показал на нее пальцем, сверкнув золотыми зубами. – Эй, коп!
Пауэлл достал мегафон.
– Эй вы там! – крикнул он. – У нас ордер на арест Клэйтона Брайса! Пошлите его сюда!
– Ага, – сказал Большие Часы и взмахнул мачете, будто разминаясь, – давайте сюда этого засранца.
– Они перекрыли улицу с обеих сторон, – сообщила Змей, когда в комнату вошли Паяц и Клэйтон. – Лучше вызвать настоящую полицию.
– Не могу, – сообщил Паяц. – Телефон отрубился.
– Тогда открой мне окно.
Нимиц поднял раму, и Змей закричала толпе:
– Мистер Брайс находится под защитой этого дома! Вам его не видать! А теперь убирайтесь отсюда, пока у вас не возникли проблемы!
Насильники рассмеялись в ответ.
– Отсутствие согласованности негативно сказывается на сообществе, – предупредил Пауэлл-617. – К тому же нас больше. Отдайте Клэйтона, иначе мы заберем его силой – а если мы будем вынуждены применить силу, то лично вам придется похуже, чем ему.
Змей подняла револьвер и взвела курок, чем вызвала еще больше смеха.
– Йоу, сука! – крикнул Большие Часы. – Выходи сюда, и я выебу тебя этой штукой! – Он взвыл и упал, потому что его дважды ранили – Змей в грудь, а Каменный Монах в голову, потому что целился в источник сквернословия.
– Очень грустно, – сказал Пауэлл-617. Стоявшие за ним сорок семь Электронегров переключили оружие на полную автоматику.
– Ложись! – заорала Змей, толкнув Паяца Нимица на пол.
Улицу разнес артиллерийский грохот. 135-миллиметровый снаряд разорвался в толпе насильников и разметал их, словно комета, ударившаяся о поднос с шампанским. Через восемь секунд прилетел второй снаряд и перемешал обломки. Невредим остался только Пауэлл; завидев нечто совершенно неуместное, он поджал губы: по полицейскому кордону в другом конце улицы ехал танк.
– Эй вы! – крикнул он невидимому водителю танка. – Вылезайте из машины! Покажите водительские права и регистрацию!
Танк с грохотом жал вперед, не обращая внимания на Пауэлла-617, чье приземистое тело стояло прямо у него на пути. Танк победил. Пауэлла подмяло и раздавило, мегафон сплющила стальная гусеница. Танк подъехал к ступеням Святилища. Открылся верхний люк.
– Змей! – заорал командир.
– Максвелл? – Змей подняла голову над подоконником. – Максвелл! Откуда ты нахер взялся?
Максвелл развел руками, словно шестидесятитонного «Бьюкенена М6» хватило бы для ответа.
– Арсенал на 12-й, – сказал он. Посмотрел через плечо на колонну машин, следующих за ним через баррикады: армейский связной джип со спутниковой антенной, броневик «Бринкс» и четыре огненно-красных «феррари-маркиз» 23-го года, на каждой – по огневой группе из четырех морских пехотинцев. – Ну и еще кое-где остановились, – добавил Максвелл.
БУДЬТЕ ДОБРЫ, РАЗРЕШИТЕ ВАМ ПОМОЧЬ?
Сойдя на платформу, Джоан услышала позади два звука.
Первый – шипение закрывающейся двери вагона. Второй – рычание набирающего обороты шестицилиндрового двигателя.
Собака.
Она сидела сверху – пес проехал всю дорогу от Нью-Джерси на крыше, примагнитившись лапами к покрытию сверхскоростного экспресса. Джоан резко развернулась, чтобы застрелить преследователя, но, вытаскивая оружие, зацепилась мушкой за пояс; пушка выскочила из рук и с грохотом упала между поездом и платформой.
– Ой-ёй, – сказала Джоан.
У Собаки сверкнули глаза; со щелчком распахнулась челюсть-капкан. Она прыгнула.
Джоан, не зная, что еще можно сделать, взмахнула Лампой. И попала псу по башке. Собака изогнулась в полете и неудачно приземлилась на одну лапу; та сломалась. Джоан в адреналиновой панике подняла Лампу над головой и с размаху вмяла собачью челюсть в платформу, выбив при этом один глаз аварийной сигнализации. Замахнулась еще раз, снизу, и ударила сбоку по шасси – от удара пес перевернулся на спину; двигатель завыл в неистовом страдании.
И Джоан побежала, не оглядываясь, по платформе, по лестнице к главному терминалу.
– Айн, вы еще со мной? – спросила она, перескакивая через две ступеньки.
Корпус Лампы поврежден не был, но Айн Рэнд прижимала руки к голове, словно ее избили дубиной.
– Никогда так больше не делайте, – сказала она.
– Обещать не могу, – ответила Джоан. Не прошло и тридцати секунд, когда она неслась под звездным куполом через зал ожидания, ей наперехват бросился Электронегр; Джоан подняла Лампу и двинула его по лицу.
– Что за… – сказала Джоан, когда Негр, вскрикнув, повалился на пол – из сломанного носа у него потекла кровь.
Ой-ёй.
Не Негр и не Электрический. Человек. Из Австралии.
– О господи, – проговорила Джоан, больше испугавшись того, что сделала бы, окажись у нее пушка, нежели того, что совершила на самом деле. – О господи, вы в порядке?
Австралиец – который лишь собирался спросить, как пройти в туалет, – отпрянул от нее. А когда Джоан наклонилась и протянула ему руку, он сжал вместе ноги и нанес ими удар, сломав Джоан три ребра. Она схватилась за бок и попятилась, затем нырнула через скамейку, поскольку австралиец достал из кармана газовый баллон и возжелал ее ослепить.
Лампу Джоан, как ни странно, не выронила. Хромая, со слезящимися глазами, согнувшись почти пополам, она двинулась к ближайшему выходу. Короткая широкая лестница вела наверх, к вращающимся дверям с табличкой, обещающей, что за дверью СТОЯНКА ТАКСИ.
– Вам помочь? – спросил «приятнопутник», некий рядовой Квок, – он подстроился к ней на ступенях.
– Вам помочь? – С другого бока бежал второй «приятнопутник», рядовой Молина.
– Нет, – ответила Джоан, – нет, – не сбавляя шагу.
– И снова здравствуйте, – сказал капитан Эктор Мьерколес – он появился наверху лестницы, подсвеченный сзади фарами. – Будьте добры, разрешите вам помочь?
– Нет, – задыхаясь, ответила Джоан. – Я…
Фары?
Такси влетело в вокзал, снеся вращающуюся дверь; к ногам капитана Эктора Мьерколеса обрушился поток осколков армированного стекла и лавиной хлынул по ступенькам. Такси, желтая «шашечка», ударило капитана сзади под коленки, толкнув его на рядового Квока; они тоже влились в лавину.
«Шашечка» остановилась на верхней ступени. На водительском сиденье разогнулся высокий Автоматический Слуга. На сей раз – несомненно Автоматический: кто-то – возможно, законный владелец такси – пустил ему в голову пулю, от которой в виске осталась темная воронка.
Увидев такое дело, рядовой Молина разинул рот, что разозлило Слугу.
– Чего уставился? – спросил Электротаксист. Он высунул из-за открытой дверцы руки; они держали уродливый черный дробовик с пистолетной рукоятью. Рядовой Молина полез за «тазером». Таксист передернул затвор дробовика и наставил его на «приятнопутника».
Выстрелили одновременно. Дротики «тазера» попали Таксисту в шею. Дробинки, далеко не разлетевшиеся, поскольку цель оказалась ближе десяти футов, прострелили рядовому Молине грудную клетку в верхней части. Мундир рядового был пуленепробиваемым, но его все равно что ударили кулаком в сердце. Он передал Джоан «тазер», словно чашу для причастия, и покатился вниз по лестнице к капитану.
Джоан нащупала большим пальцем рычажок управления мощностью разряда; подняла его до упора. По тончайшим проводам, соединяющим пистолет и дротики, побежал ток, заискрило; Электронегр исполнил судорожный танец, похожий на танец Мандинго во дворе у Гувера, и тоже рухнул. Джоан бросила «тазер», кинулась вперед, схватила дробовик, бросила и его, и Лампу Айн в такси на переднее пассажирское сиденье, сама забралась на водительское, закрыла дверцу, переключилась на задний ход и дала по газам. Еще в какой-то момент она успела вцепиться в свои четки.
Выезжая задом из вокзала, она ударилась в борт другого такси. Но тут ничего страшного не было – водила оказался белым, безоружным, а от удара ее машину развернуло к улице. Не обращая внимания на недовольные гудки, Джоан переключилась на передний ход и поехала.
Но что-то прыгнуло сзади на машину и вскарабкалось на крышу – и по рыку шестицилиндрового двигателя все стало ясно. Джоан выругалась и шарахнула по тормозам. Механическая Собака перекатилась через капот и свалилась на асфальт. Пока она не встала, Джоан снова наступила на газ и услышала под колесами металлический хруст. Затормозила, прокатилась назад, снова послушала хруст; проехала вперед, послушала хруст, нажала на тормоза, проехала назад. На четвертом проходе собачий бензобак загорелся. Джоан снова переключила передачу и, обрулив костер, вынеслась на 42-ю улицу и поехала на запад.
– Айн, вы еще со мной? – повторила она свой вопрос. Теперь Айн ответила не сразу.
– Я уехала из России… именно для того… чтобы такого больше не было, – сказала наконец она.
– Наверное, следовало выбрать Канаду, – предположила Джоан.
РИСУНОК НА ТКАНИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
«Феррари» расположились по углам, сформировав вокруг танка, джипа и броневика защитную коробку, и конвой двинулся по Первой авеню на север. Паяц Нимиц с Каменным Монахом сидели в кузове броневика; Змей и Клэйтон ютились на корточках в танке, где хватало (едва) места для двух наблюдателей. Максвелл познакомил их с остальным экипажем – искалеченными ветеранами Африканской войны 07 года: Стауффер Эймс, водитель, которому в горах Кении дружественным огнем африкандеров оторвало обе ноги и челюсть; Шивон Йип, наводчица, потеряла руку, подорвавшись на заирской мине-ловушке; а также Кёртис Дули, заряжающий, попавший в западню с подветренной стороны от горящего нефтеперерабатывающего завода в Порт-Харкорте. Дули привили искусственную кожу на 72 % поверхности тела, печень бабуина и ОЧИ.
– Рад, – сказал Дули, пожимая руки Змею и Клэйтону.
У остальных морпехов из конвоя были похожие ранения.
Глаз Африки выбрал их на основе послевоенных психологических анкет; большинство Максвелл забрал из нового приюта ветеранов на Хаустон-стрит, а Глаз с ними поговорил.
– Что это за Глаз Африки? – заинтересовалась Змей.
– Он видит, – объяснял Максвелл не особо внятно, – устанавливает связи. Такова его природа: считывает рисунок на ткани обстоятельств, высматривает правду, фокусируется на смысле…
– Максвелл, прекрати разговаривать, как печенье-гаданье. Что такое этот Глаз Африки? Какая-то компьютерная программа?
– Теперь все стало куда яснее, – ответил он. – Глаз меня вознес, и мы всю ночь катались туда-сюда по проводам, искали ответы… Это было нелегко, но мы их нашли. Теперь все осмысленно: война, чума, это… – Он похлопал себя по Ноге. – Теперь я понимаю; понимаю почему.
– И так ты узнал, что надо ехать в Святилище? – спросила Змей, не до конца уверенная, что ей нравится это Максвеллово новое понимание и тот блеск в глазах, с которым он о нем рассказывает. – Ты утверждаешь, что теперь тебе понятно, почему случилась чума; значит, ты знаешь про ГАЗ?
– Это Враг, – заунывно пропел Максвелл. – А как он сам себя называет, неважно.
– Хм-м… Максвелл, а что Глаз Африки велел тебе сделать с Врагом? Не хочу показаться неблагодарной за то, что ты нас спас, но зачем нужен танк?
– Сегодня мы штурмуем «Вавилон», – объяснил он. – До самой вершины.
– Зачем?
Максвелл покачал головой:
– Глаз видит рисунок, но многие детали еще не ясны. Сегодня в «Вавилоне» произойдет что-то большое – мы уверены только в этом. Что-то плохое. И Корпус морской пехоты США это остановит.
– Ага, ясно… Армия Потомака с радостью помогла бы морской пехоте США, но…
– Нет, вы нам помогать не будете, вы поедете к «Фениксу». Там тоже что-то происходит, но это не так срочно, как в «Вавилоне», так что войска на это выделить не могу. Поэтому мы за вами и приехали.
– Ага, – сказала Змей.
Танк с грохотом остановился.
– 34-я улица, – объявил Стауффер Эймс, пощелкивая искусственной челюстью. – Объезжать?
Максвелл прижал руку к виску шлема, послушал полицейские радиопереговоры, которые транслировались из джипа.
– Нет, – ответил он. – Враг нас раскусил – ну, или скоро раскусит. Надо добраться до Гарлема, пока они не успели подготовиться. – И повернулся к Змею: – Дальше вам придется идти пешком.
– Справлюсь, – ответила Змей. – Мистер Брайс, хотите пойти со мной или остаться…
Но Клэйтон, свернувшись в уголке танка, уже спал.
– Полагаю, выбора тут все равно особо нет, – сказала Змей. – Максвелл, позаботься о нем, пожалуйста. И себя береги. Помни, какую бы «правду» перед тобой ни выкладывал твой Глаз Африки, ты ему ничем не обязан. Особенно если ему понадобится новое пушечное мясо.
На это Максвелл не ответил.
– Винтовку дать? – спросил он, открывая люк.
– Спасибо, не надо. – Змей поняла, что спорить с ним бесполезно, и полезла наверх. – Я думаю, разгуливая по городу с саблей, я и без того достаточно внимания привлеку. Ты бы не мог сделать какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы полиция…
Неподалеку послышался взрыв, за которым из одного «феррари» последовала ответная пулеметная очередь.
– Ладно, забудь, – сказала Змей, выбираясь.
ТЯЖЕЛЫЙ ВЕЧЕР
Такси въехало в парадную дверь Департамента канализации, когда Фатима Сигорски уже собиралась уходить. Она сидела на корточках за стойкой регистрации у коробки, набитой собачьими бирками и, услышав грохот, вскочила посмотреть: через дверь в вестибюль влетела желтая «шашечка». На хвосте у такси был грузовой фургон с двумя Автоматическими Слугами в кабине – он попытался въехать следом, но застрял, поскольку проем был слишком низким. Обе машины резко остановились, такси – с визгом тормозов и шин, фургон – со скрежетом металла о кирпич. Дверь «шашечки» распахнулась, наружу выпрыгнула Джоан Файн с дробовиком. Побежала к фургону и пять раз выстрелила в лобовое стекло.
– Что за… – начала Фатима Сигорски.
– Лодку, – сказала Джоан, убедившись, что андроиды из грузовика не вылезут. – Фатима, мне нужна лодка. И ключ от склада с оружием.
– Ах, так вот что тебе нужно… Файн, ты совсем с катушек слетела?
Джоан посмотрела на нее:
– Фатима, у меня будет тяжелый вечер. Не выебывайся.
Фатима увидела, что дробовик направлен уже на нее.
«Итака-87», Элитная Модель на медведя, 12-й калибр, помповая, на восемь выстрелов. Пять выстрелов в фургон – значит, осталось три.
– Ладно, – сказала Фатима, – выебываться не буду.
КАК УЛИСС
– Патроны к дробовику.
– Так.
– Пистолет 50-го калибра в кобуре.
– Так.
– Запасные обоймы.
– Так.
– А это что? – спросила Джоан, указывая на незнакомый предмет, стоящий в конце орудийной стойки.
– Гранатомет, – сказала Фатима Сигорски. – «М-79».
Гранатомет М-79: Эбби Хоффман в свое время рекомендовал его как величайшее оружие для самообороны всех времен и народов.
– Беру, – ответила Джоан.
– Файн, его нам послали по ошибке, – сказала Фатима. – Он не предназначен для…
– Беру.
– Хорошо.
Все Автоматические Слуги из Зоологического бюро пропали; там, где они хранились, Джоан нашла лишь поломанные криптонитовые замки. На оружейной комнате замок тоже был сломан, и Фатима заметила, что исчезли два ящика винтовок «М-16».
– Файн, а ты не хочешь мне рассказать, что за херня вообще происходит? – спросила Фатима, пока они спускались на грузовом лифте в подземный бассейн. Где осталась только одна баржа.
– Ты давно тут все закрыла? – сказала Джоан.
– Полчаса назад, – ответила Фатима. – Я закончила инвентаризацию оружия минут за десять до твоего появления. Винтовки были еще тут.
– Значит, Слуги далеко не ушли. Наверное, поджидают меня в дерьме. – Джоан шагнула на последнюю баржу и сложила туда весь арсенал. – Часть происходящего заключается в том, что на меня охотятся.
– Андроиды? Ты реально с катушек слетела.
– Ах если б. – Джоан застегнула комбинезон. – Но если я сошла с ума, то где они?
– Вот именно, – сказала Фатима. – Если они на тебя охотятся, зачем им лезть в тоннели? Почему бы не напасть на тебя тут или наверху? Файн, у нас на учете шестнадцать Негров. Ты действительно считаешь, что сможешь их всех перестрелять, прежде чем они укокошат тебя?
– Нет, – ответила Джоан. – Возможно, именно поэтому они и не нападают – я не считаю себя неуязвимой, так что, если бы на меня уже накинулись и убили, меня бы это не удивило. Хотя, – добавила она задумчиво, – как только я начну думать, что они меня убить не могут, они это и сделают.
– Файн, что…
– Фатима, ответь на один вопрос. Если бы тебе предстояло придумать для меня ироничную смерть, какой бы она была?
– Ироничную?
– Ироничную – по отношению к моей жизненной философии.
– А, – ответила Фатима, – вот как. Ну, ты же крестоносец, так? Ты же устроилась сюда работать не потому, что тебе нужны были деньги.
Джоан заинтересовалась выбором слов.
– А как бы ты убила крестоносца?
– А этого бы не пришлось делать. Крестоносцы делают это сами, разве нет? Им надо всего лишь назначить миссию, дать какую-нибудь неосуществимую цель, чтобы им непременно казалось, будто стоит попытаться, а остальное они сделают сами. – Фатима пожала плечами. – Думаю, иронию сюда несложно вплести.
– Хм-м. А если бы ты была крестоносцем, которому не хотелось бы, чтобы его убили?
– Я бы поступила как Улисс. Отказалась бы от задания.
Джоан медленно покачала головой.
– На кону слишком много жизней. Даже если выполнить миссию невозможно, отказ – это не для меня.
– Да и не для Улисса тоже, ведь так? Думаю, тебе просто нужна такая же удача, как и Улиссу. – Фатима показала подбородком на четки. – Любовь богов… Слушай, Файн, не расскажешь, что там у тебя за крестовый поход, чтобы мне было что сказать копам?
– Наверное, тебе этого безопаснее не знать, – ответила Джоан. – Но хочу тебя кое о чем попросить – позвони мне домой, пожалуйста.
– А что сказать?
– Спроси Змея. Передай ей от Джоан: «Они идут, за Гарри – тоже». Вообще-то да, можно сделать и второй звонок, попросить копов послать команду по освобождению заложников в офис «Промышленных Предприятий Ганта» в «Фениксе». Возможно, там произошло похищение.
– Ты права, – сказала Фатима, – мне лучше об этом не знать. – Но затем подумала: какого черта? – и вытащила из заднего кармана брелок с кроличьей лапкой. – Файн, вот, возьми, – сказала она, крутя амулет. – На случай, если четки заест.
– Спасибо. – Джоан удивилась. На цепочке была еще и серебряная трубочка с выемками. – А это что?
– Свисток от изнасилования, – объяснила Фатима. – С гранатометом он тебе, скорее всего, не понадобится… А теперь вали отсюда. Даю тебе пятнадцать минут, после которых ты – вне закона.
– Честно, – признала Джоан. Поставив Лампу рядом с Электромеркатором, она завела мотор баржи и отдала концы. – Спасибо за помощь, Фатима.
– Иди на хуй, Файн. Только не приглашай меня давать показания о твоей репутации на суде.
– Даже мечтать бы не стала, – улыбнулась в ответ Джоан. Взмахнув в последний раз, она отчалила и пошла курсом в глубокое дерьмо, а Айн Рэнд освещала ей путь.
МАКСВЕЛЛ РАСПРАВИЛ ПЛЕЧИ
Движение транспорта в час пик около Площади ООН начало расти (хотя машины все еще с уважением относились к личному пространству танка), так что Максвелл попросил джип передать по всем AM– и FM-частотам сообщение о том, что на Первой авеню снайперы устроили тир, – пропаганде, несомненно, помогло и то, что это была правда. Через пару секунд поток гражданских машин рассеялся, создав на пересекающих улицах такие пробки, что враг подобраться бы не смог – по крайней мере, какое-то время.
Электронегры-снайперы – поспешно собранные Врагом, который еще не понял, против чего на данном участке борется, – в большинстве своем были вооружены недостаточно, чтобы представлять собой какую-то угрозу. Корпуса всех «феррари-маркиз» были пуленепробиваемы, у джипа – аналогичная защита. Броневик «Бринкс», понятное дело, был бронированным, а композитная броня танка «Бьюкенен» выдержала бы даже легкую артиллерию.
Хотя артиллерии-то никакой не было. Но когда конвой катился на север по 50-м улицам, на них из окон и с крыш начали сбрасывать мебель. «Феррари» пытались маневрировать, виляя и уворачиваясь. Более неуклюжий танк получил прямой удар пианино, сброшенного с пентхауса «Шератон-Ист»; это повредило башню и резко разбудило Клэйтона Брайса. Не успело смолкнуть эхо последнего аккорда, как два Автоматических Слуги с помощью рычага столкнули бетономешалку с наклонного съезда у моста Квинсборо; она попала точно по джипу связи и разбила его. Броневик резко свернул, чтобы не врезаться в джип, и встал прямо за танком.
За 59-й здания стали ниже, под мостами тоже проезжать было не нужно. Следующим серьезным препятствием стал Йорквиль, а точнее – кордон полицейских машин, пытавшийся преградить конвою путь на перекрестке с 86-й, когда они проезжали мимо дома мэра. Максвелл дал предупредительную очередь из спаренного пулемета «Бьюкенена»; полицейские машины рассыпались влево и вправо, и конвой прорвался по центру, а замыкающая «маркиза» оставляла за собой след машинного масла и заградительных шипов – такая антитеррористическая функция тоже была встроена в модель 23 года, – и за ними было уже не проехать. Полицейские упрямо попытались – и вскоре беспомощно буксовали на спущенных шинах.
Когда номера улиц перевалили за сотню, на Первую авеню выехал пожарный кран. Внутри дико лаял Механический Далматинец; с верхней площадки лестницы трое Автоматических Слуг в костюмах пожарных бросали «коктейли Молотова». Максвелл, готовясь к залпу, приказал развернуть основное орудие, но поврежденная башня двигаться не хотела. На капоте одного «феррари» разорвалась бензиновая бомба; естественно, «маркиза» была огнестойкой, но водитель запаниковал – как-то в Сомали его уже сжигали заживо, посему машина, пробуксовав, вылетела на тротуар и врезалась в кирпичную стену. Тогда Каменный Монах выставил из бойницы броневика гранатомет и выпустил гранату в лающего Далматинца; кабина взорвалась, и лестница рухнула боком, заняв собой четыре квартала.
На 166-й улице конвой повернул налево, прошел на запад по Пятой авеню до бульвара Малколма Икса[315]315
Малколм Икс (Малколм Литл, 1925–1965) – американский общественный деятель, герой борьбы афроамериканцев за свои права, активист движения «Черные мусульмане» (1952–1964), основатель мусульманской секты «Организация афроамериканского единства» (1964).
[Закрыть]. Когда морпехи снова повернули на север, на финишную прямую до «Вавилона», из улочки на них вылетела автоцистерна, и при лобовом столкновении из строя вышел еще один «феррари». Горящее топливо потекло из цистерны в водосточный желоб; крышки люков подпрыгнули, словно летающие тарелки, получившие команду вернуться на матку.
Сильно сокращенный конвой вышел наконец на открытую площадь перед зиккуратом. Максвелл приказал сделать последний рывок на высокой скорости; когда танк повел атаку к Воротам Родного Языка, с макушки «Вавилона» рухнула металлическая балка. С высоты полумили целиться было сложно; балка промахнулась ярдов на пятьдесят, и конвой без повреждений въехал через ворота в крытый каньон фойе.
Людей там не было. Несколькими секундами раньше здесь произошла перестрелка между Автоматическими Слугами и охраной «Вавилона», и выжившие охранники – как туристы и прочие зеваки – либо разбежались, либо попрятались в листве зарослей, что усеивали дно каньона; снайперы-андроиды уже захватили утесы-балконы, а группа Электронегров сформировала оборону вокруг пьедестала Атланта. Форма у них была пестра и разнообразна – в основном списанная армейская, – но они носили красные береты с кисточками и символами черной кобры Субсахарской Освободительной Армии. Предводитель, на чьем бронежилете значилось «Пять очков», приказал открыть огонь.
– Пехота, на двенадцать часов, – сказал Максвелл, когда от танка со звоном начали отлетать пули «АК-47». Шивон Йип выстрелила из главного танкового орудия осколочно-фугасным снарядом. Лазерный прицел не работал, так что снаряд прошел слишком высоко и взорвался под куполом главного зала. Дождем посыпались камни, и цепь, на которой висела громадная медная сфера, порвалась. Земной шар свалился на плечи Атланту; статуя сгорбилась под его тяжестью.
А потом Атлант расправил плечи. В первую очередь это означало уничтожение тех нескольких Негров, что устояли под падающим потолком. После того как рухнула земля, от них остались только шестеренки и кремниевый песок; потом шар отскочил от изогнутой батареи лифтов, расплющил «Пять очков» и покатился к танку.
