Текст книги "Река времени Книга 9"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 45 страниц)

– С ней Шарлота.

– Ты чем займешься?

– Пойду мышку осваивать. Франсин мне поможет.

– А как же я?

– А ты пройдись все-таки. Патруль проверь.

Дмитрий погрустнел. Бездействие после такого разговора?

Эл ушла, он оделся к выходу, камердинер назойливо ухаживал за ним. Он спустился с третьего этажа на второй, какая-то сила потянула его в библиотеку. Он заглянул в дверь и увидел, как Алик перелистывает большой альбом.

– Выиграл у Лукаша?

– У него больше практики. Мы посто говорили о технике. Он подал мне несколько интересных идей. Если завтра будет время, я загляну к мистеру Хоупу.

– Это кто?

– Забыл. Я рассказывал вчера об инженере, который занимается системами отопления. Из окна его офиса…

– Вспомнил.

– Ты идешь гулять?

– Угу.

– Возьмешь с собой?

– Да. Мне нужна компания. Только поклянись, что вы с Эл не договаривались.

– О чем?

Алик недоумевал искренне, Дмитрий объясняться не стал, кивнул.

Потом они шагали по тротуару рядом. Дмитрий молчал. Алик не спрашивал ничего, бесполезно. Когда Димка бывал таким мрачным, его сложно было разговорить, но он не хотел быть один. Алик знал его особенности характера. Он свободной походкой шагал рядом, тянул чистый прохладный воздух и отдыхал. Дмитрий засунул руки в карманы своего легкого пальто, что тут было не принято, но исправился, как только увидел людей, шедших навстречу.

– Я отупел или патруля нет? – спросил он.

– Нет, – кивнул Алик. – Действительно, нет.

– Я хочу с тобой посоветоваться, – сказал Дмитрий и посмотрел на него первый раз с начала прогулки.

– На предмет?

Дмитрий советовался с ним только по работе, в прочих областях жизни он всегда принимал решения либо, ориентируясь на мнение Эл, либо сам, примерно поровну, а то и вообще пускал дела на самотек, если не требовалось срочного решения. Алик знал, что за время войны сильно надоел Димке своим командованием, выработав у него оборонительный рефлекс, а последующие пару лет отвык вообще ему советовать, потому что Дмитрий огрызался или упрямился, так что, было только хуже. Алик удивился и растерялся. Что же он может посоветовать другу?

– Это личное, – пояснил Дмитрий.

Алик тут же понял, что речь пойдет о Диане.

– Эл рассказала, что я бредил.

– Не успела уйти сегодня, я знаю, – согласился Алик, чтобы облегчить ему задачу.

– Почему сразу не сказали?

– Один, два дня думали, что переволновался, потом некогда было. А когда днем сегодня началось, уже собирались сказать. Ты вовремя проснулся.

– И что ты об этом думаешь?

– Я думал, вы с Эл уже поговорили.

– Меня твое мнение интересует, – заворчал Дмитрий. – Что сказала Эл, я знаю.

– Не ждал, что ты спросишь. Тебе же известно мое отношение к твоим любовным похождениям. Если этот случай крайний, то не удержусь и замечу, что это тебе за все прошлое.

– Знал, что ты так скажешь. Ну и пусть. Говори дальше. Отведи душу, можешь издеваться, только потом дело говори.

Он опять сунул руки в карманы.

– Я не совсем понимаю, что тревожит тебя? Что плохого в том, чтобы влюбиться? – спрашивал Алик.

Алик специально начал издалека. Дмитрий пытается решить вопрос быстро и в лоб, чтобы решение было принято немедленно.

– Ты знаешь, что Эл предложила?

– Нет.

– Не верю.

– Честное слово. Мы не обсуждаем подобные вещи без крайней необходимости. Зачем? И времени у нас не было поговорить.

– Эл предложила забрать Диану с собой.

– Так Ванхоффер вам и отдаст, – покачал головой Алик.

– Я хочу знать, что ты об этом думаешь?

– А зачем тебе мое мнение?

– Важно, если спрашиваю. Я знаю, что у тебя всегда есть свое мнение. И знаю, что не так уж тебя озадачил, потому что твоя капитанская голова работает с такой же приблизительно скоростью, как у Эл. Я только спросил, ты уже знал, что отвечать. Ты время тянешь, чтобы я остыл. А я не хочу остывать. А еще, твое мнение может отличаться от мнения Эл, и ты не побоишься спорить с ней. Эл может ошибаться, она ошиблась в Ванхоффере. Она думала, что Вена будет не сложной площадкой. Конечно. Нам такую пакость учудили. Так что говори, что думаешь? Мне нужно, если спросил.

– Не буду оригинален. Я согласен с Эл, если Диана тебе дорога, то можно попробовать.

– Посмотри, что твориться? У нас совсем другая жизнь, она к ней не готова.

– А Оленька готова? Что творится? Нормальный аврал, – улыбнулся Алик. – Я скорее Диане доверюсь теперь. Когда у Оли чувства с умом не в ладах, только и жди проблем. Диана в принципе иначе устроена. И ты, бурундук полосатый, опять оказался в везунчиках. Ты не просто нравишься ей.

– Значит, и ты считаешь, что это всерьез?

– Я не считаю, мне очевидно. Ты же боишься к ней прикоснуться, ты готов пылинки с нее сдувать. Совсем не так, как было с другими. Ты дорожишь ее чувствами. От себя оберегаешь, потому что женщины вешаются на тебя бессознательно. А тебе нужно, чтобы она вела себя в другом русле. Ты хочешь других отношений. А она при Ванхоффере глаз на тебя не поднимает, а когда его нет, только тебя и ждет. Она чуть рассеяна, не так как в первые дни. Она уже знает, какие цвета ты любишь. И что тебе нравятся выпущенные из прически локоны, а глубоких декольте ты не любишь.

– Когда ты это все успел заметить?!

– Не ори. Я почти всю жизнь тебя знаю. Меня поразило, что она тебя быстро изучает. Не спроста. Это любовь, Димка. И что особенно греет мою душу, что она имеет на тебя влияние. Еще кто-то кроме Эл. Аллилуйя.

– Диана о нас не знает. Что я рассказал? Пустяки.

– Расскажи больше. Она все равно узнает. Будет копаться в справочнике, на что она наткнется? На официальную версию – мы мертвы. Ты – мертв. Представь реакцию.

– Точно. Забыл. Она же не знает даты нашей переброски сюда из будущего. Мы ушли из двадцатого. А Ванхоффер это знает? Он проверил, конечно. Темнит старик.

– Ванхоффер много чего знает. Он к нам относиться также осторожно, как мы к нему, но, судя по вчерашней реакции, он доверял нам больше, чем мы. Вот. Нельзя безоговорочно ему доверять. Эл не так уж ошиблась.

– Эл, с тех пор как замуж вышла, пытается добавить в нашу жизнь романтики, а мы от нее отвыкли.

– Правда? И где ты вчера видел романтику?

– Вчера обстоятельства были не нами выстроены. Я смотрел на реакцию Дианы и думал, что она даст мне пощечину, как минимум. Это не страшно. Вчера я не очень беспокоился за ее реакции. Вчера была ситуация не страшная для нас, но убийственная для ее взглядов. Вчера произошло столкновение мировоззрений. Она была недовольна, что я позволил вмешаться Эл в драку, а сам смотрел. Как такое объяснить? Что будет, если она нас в настоящем деле увидит? Она воспитана на куртуазном обращении, деликатна, она не имеет дел с низкими типами, не стреляет в людей. Она меня даже по настоящему злым не видела.

– Не горячись. Поговори с ней, другого способа просто не существует. Дотерпишь до завтра?

– Завтра не смогу, завтра занимаемся патрулем. Ужин у чиновника. Сами меня сопровождающим назначили.

– Мы разделимся. Я и Ольга будем готовить отправку, проводим патруль. Вы оперативную работу сделали, занимайтесь дальше свитками. Можешь думать о работе?

– Смогу.

– Тогда держи, Игорь просил передать. – Алик достал из кармана сюртука пару ключей, перевязанных веревочкой. – От тайной квартиры. Почту будешь забирать.

– Угу.

Они обошли вокруг три квартала, наступили сумерки. На улице, где они жили, еще не зажгли фонари, только у их дома горел дежурный светильник. В окнах первого этажа горели тускло окна танцевального зала, на втором, в библиотеке, едва был видел свет сквозь щель в задернутых портьерах, меньшие окна четвертого этажа говорили о том, что ассистенты отдыхают. Окна остальных спален выходили во двор.

– Там кто-то есть, – напрягся Дмитрий. Он как кот уставился в темноту.

– Ну и пусть, – спокойно сказал Алик.

– Не хочу неожиданностей.

– Мы вернулись с вечерней прогулки. Побереги силы. Сделаем вид, что не заметили.

Они вошли в островок света у двери. Алик отпирал дверь, когда услышал за спиной шевеление, Дмитрий отошел от него. Вот баламут.

– Диана? – услышал он.

Алик повернулся, оставаясь на верхней ступеньке. Дмитрий пытался вытащить Диану на свет, она не хотела.

– Случилось что-то? – спросил Алик, по выражению ее лица понял, что ничего.

Он прятал улыбку, хорошо иметь бороду.

– Поднимайтесь, – предложил он, кивая на дверь.

Диана на встречу явно не рассчитывала. Димка, наверное, ликовал, он вытащил девушку на свет, пожирал взглядом и смущенно улыбался.

Он невнятно возражала. Алик запер дверь снова и шагнул за ними на границу света и серых сумерек.

– В доме можно свободно говорить,– предложил он.

– Нет, – испуганно возразила она. – Слуги.

Алик потряс в руке ключом от входной двери, жест предназначался другу, Дмитрий кивнул, понял. Алик опять открыл дверь и вошел в темноту пространства за дверью. Замок громко щелкнул, запираемый с обратной стороны.

Пряча от смущения глаза, Диана отвернулась. Она боялась, что он броситься ее целовать.

Он взял ее кисть в свою, перевел на другую сторону улицы.

Алик бросил пальто на перилах у входа и пробежался через ступеньку на второй этаж. Эл была в библиотеке. Она сидела в кресле по-американски, закинув босые ноги на стол. Оборудование было выключено, но стол, кресла, кушетка, стулья так и остались в центре комнаты. Эл вальяжно расположилась посреди этого.

– Привет. Думаешь? – спросил он с улыбкой.

– Да. – Эл откинула голову и посмотрела в потолок. – Меня смущает идеальная стройность наших расчетов.

Он улыбнулся. Эл не верит в идеальные схемы, а он привык иметь под рукой точные, до мелочей выверенные расчеты. У них разные привычки.

– Ты устал, – вздохнула она.

Он присел на стул рядом.

– Немного устал. Сила придает необыкновенную выносливость.

– Ты чем-то очень доволен.

– Димка пытал меня вопросами. Я ответил совсем как ты. Знаешь, Эл, мне нравиться, что наши мнения совпали.

Алик засмеялся.

– Она его дождалась? Я наблюдала за улицей, – сказала Эл. – Позвала бы, будь она не Диана.

– Дождалась, отказалась войти.

– Им требуется уединение.

– Я отправил их на явочную квартиру. До утра Димку можно не ждать.

– А-алик? Ты ли это?

– Кто произнес волшебную формулу, что любовь все меняет?

– Ух, ты! Я слышала слово "любовь"? Димка и любовь.

– Эл, перестань смеяться. Да. Я поверил. У меня богатый опыт наблюдения за этим Дон Жуаном. На сей раз, он точно пропал. Точно. Как ты собираешься вытащить ее отсюда? Ванхоффер. Бюрократия.

– Будем помалкивать до последних дней.

– Эл, он не глуп.

– До этого дня нам везло.

– Решиться окончательно, заберем ее с собой?

– Это не более трудная задача, чем выбраться отсюда, не нарушив законов.

– Эл, – протянул он. – Тебе сам черт не брат, как тут выражаются.

– Диана считает нас бандитами. Как думаешь, Димкины откровения пошатнут ее убежденность или усугубят?

– Завтра узнаем. Пойду я спать. – Он поднялся. – Иди ко мне.

Эл, легко сбросив ноги со стола, поднялась из кресла.

– Эти вихри чувств ощутимо бьют по мои нервам, – признался он и притянул Эл к себе. – Когда я привыкну?

Ольге не спалось, она вернулась от Лейдендорфов, где к собственному спокойствию убедилась, что Теодор ведет себя внешне отстраненно и вежливо, пусть исподволь смотрит с немым обожанием. Страсти понемногу утихли. По возвращении из гостей, ей было стыдно выйти из комнаты. Ольгу сердило не то, что Эл спланировала это путешествие и подогревала ее чувства, а то, что день ото дня атмосфера вокруг нее менялась уже без ведома Эл. Она чувствовала перемены, хотела влиться в это течение, но упрямо всякий раз останавливала себя. Зачем? Почему? В воздухе "витал аромат любви и опасности", как она саркастически заметила себе. Словно за окнами весна в разгаре и у всех фонтан чувств, неконтролируемый всплеск эмоций на фоне роковых событий, как в банальной пьесе. И только с ней это не происходит. Наоборот, чем боле навязчивым становиться окружение, тем сильней хочется сопротивляться ему. К счастью баронесса этот вечер обошлась без намеков, Теодор был деликатен, не то она испортила бы отношения с ними.

На всем этаже она была одна. Димка куда-то исчез по наущению Эл. Ни Алика, ни Игоря. Последнего она вообще не могла видеть. Не сердилась, нет. Она опять его обидела, на сей раз совсем не заслуженно, со зла. Переступить через свою гордость и пойти извиняться сил не хватило. Проще начать с Эл.

Стрелки на часах показали десять вечера, она выбралась из комнаты и по боковой узкой лестнице, как воришка спустилась этажом ниже. В библиотеке горел свет.

Оля подошла и заглянула туда не раньше и не позже, чтобы стать свидетелем пикантного момента, словно сила, которой она избегала, бессознательно привела ее в нужное время и место. Эл и Алик самозабвенно целовались, стоя среди груды мебели.

А внизу еле слышно играл рояль. Нет! Туда она ни за что не пойдет. Она прошлась до столовой, выпила воды и села за стол. На столе была оставлена шахматная доска. Лукаш не забрал ее. Ольга поставила на середину доски две белые фигуры, короля и ферзя. Ткнув пальцем в костяную королеву, она сказала:

– Эл. Как хочешь, так и ходишь. – А потом она взяла в руки пешку. – А это я.

– Пешка не последняя фигура, как это принято считать. Она может стать кем угодно, если доберется до восьмой линии. Не обязательно становиться королевой. Можно стать ладьей и ходить только прямо. Или лошадью.

– Игорь.

– Зашел водички попить. – Она замерла с пешкой в руке. – Отомри. Я не злюсь. Я тебя не съем.

Игорь подошел и взял в пальцы ферзя.

– Она тоже когда-то была пешкой, – добавил он. – И все время в чужой игре, так что заслужила ходить, куда пожелает. Извинись перед Эл, мне извинения не требуются. Рояль не мешает?

– Нет. Наверху не слышно.

– Эл не видела?

– Целуется с Аликом в библиотеке, – честно выпалила Ольга и зажала губы рукой.

– А Димку ушел гулять с Дианой. Одни мы не у дел, – он засмеялся и ушел.

Ольга с силой поставила пешку на доску, так что все фигуры подскочили.

– Ненавижу, – произнесла она. – Себя ненавижу.

***

Диана в молчании шла за Дмитрием. Это не прогулка. У него была цель. Улица, потом бульвар, фиакр, мерное качание и глухой звук копыт. В процессе работы словесные объяснения с сотрудниками – нормальная, частая практика. Она ценила возможность молчать, этим отличался Карл. Теперь молчание было в тягость.

Действия Дмитрия она воспринимала, как телесные сигналы, то, как он держит ее руку, как помогает подняться на ступеньку фиакра, как придерживает ее плечи. Стемнело, город спал. Он вел ее по мрачной улице, они были одни. Странно. Страшно. Страшно от того, с какой нежностью его рука покоилась на ее плече, когда они куда-то ехали, как он придерживает ее за талию, имея такое право, прикасаться к ней. Короткие слова: "Осторожно. Сюда. Не споткнись". Он молчал дорогой, кроме этих коротких предупреждений, необходимых для безопасности. Телохранитель. Ничего не пустил в ход из своего арсенала обольщения. Постепенно его касания она стала воспринимать, как предусмотрительную необходимость. Их путь длился так долго. Ее бросало то в холод, то в жар. На этих крайних состояниях, она ощущала его прикосновения остро и призывно. Глухие шаги по коридору чужого дома, ступеньки. Скрип дерева. Он держал ее за локти, помогал подняться, она ничего не могла видеть в этом мраке. Как он ориентируется? Щелчок ключа. Открылась дверь. Она думала, что они снимут номер в отеле. Куда она попала? Запах чужого дома. Неуютно. Короткий переход от двери. Вспыхнула спичка, и свет подсвечника на три свечи вырвал из темноты его напряженное лицо. Он улыбнулся, а в глазах виноватое выражение. Он все делал тихо, движение аккуратные, плавные. Он не создавал лишнего шума.

– Где мы? – спросила она. – Что это за место?

– Нора, – сказал он непонятное определение. – Конспиративная квартира.

Диана осмотрелась. Волнение возросло. Куда уже больше. Сердце гулко билось, дышать было трудно. Вокруг было помещение похожее на кухоньку недорогой квартирки, которых было много в этом городе. А где-нибудь в соседней комнате, спит старушенция-экономка.

– Мы одни? – спросила она.

– Да. Слева пустая квартира, справа улица. Окна во двор. Удобное место.

– Для чего?

– Чтобы спрятаться.

– От кого?

– От всех.

Она нервничает. Дмитрий всем существом чувствовал ее смущение, смятение. Она придумала себе невесть что. Пусть освоиться. Рано.

Он стал разводить в печи огонь. Осень, в квартире было неуютно, она замерзнет до утра. С момент последнего заседания тут появился стратегический запас: свежая вода, дрова, пища, даже приличные столовые приборы, – Ольгиными стараниями.

Диана села за стол, потрогав грубые доски, из которых была сделана столешница. Она провела пальцами по кромке, словно убеждалась в его реальности. Было слышно, как открывается крышка жестяной коробки, аромат кофе заставил ее поднять глаза от стола. Дмитрий шмыгнул носом.

– Африканский. Хорошо трудиться на товарной бирже, – он имел в виду Игоря, который где-то добыл этот ценный продукт.

– Ты разбираешься и в кофе?

– Не то чтобы… Обоняние, слух и зрение – это то, чем я умею хорошо пользоваться.

– А еще ты видишь в темноте. Ты не споткнулся ни разу, пока сюда шел.

Для взвинченной противоречивыми эмоциями женщины, она внимательна. Он подошел к ней, и она резко вскочила с места. Он знал, чего она ждет, о чем думает. Он притянул ее за локти к себе и стал целовать. Но вместо ожидаемого расслабления, ее тело превратилось в камень. Он отстранился.

– Так не лучше, – констатировал он. – Я не сделаю ничего, что ты не захочешь. Я привел тебя сюда, чтобы поговорить. Это важно, в связи с последними событиями.

– А я думала, что ты с порога потянешь меня в спальню, – выдохнула в ответ Диана, и ее сердце оказалось в желудке от откровенного признания. Она схватилась за живот, корсет нестерпимо давил. Она пошатнулась. Дмитрий привлек ее к себе, заставив положить голову ему на грудь.

– Я бы посоветовал тебе ослабить шнуровку, даже если ты не верно меня поймешь.

– Ты привел меня сюда не за этим?

– Нет. Напоминаю. Ты сама оказалась под нашими окнами. Для женщины с изысканными манерами – поступок на грани морального падения. Я думал, это ты на меня набросишься.

– Перестань.

– Молчу.

Снова оказалось, что его выдержка крепче. Едва она обрела способность ровно вдохнуть и выдохнуть, его намек вызвал опять бурю, сравнимую с той, которая погнала ее в сумерки под окна их дома. Да, она готова отдаться ему. Она не рассчитывала на встречу, но воображение разыгралось так, что ей хотелось снова видеть его. Как странно, когда чувства не повинуются разуму, когда тело предательски жаждет прикосновений, ласк, страсти.

– Безумие, – прошептала она.

Диана подняла глаза, посмотрела на него и прильнула к его губам. Он не ответил.

– Не могу больше, – простонала она, едва оторвавшись от него.

– Можешь, – мягко улыбаясь, сказали его губы.

– Это сумасшествие.

Он засмеялся.

– Я выгляжу идиоткой. Я влюбилась, как подросток.

– Хм. Хорошо, сейчас проверим, – его лицо сияло счастьем, от ее слов. В слабом свете свечей, его темная брода прятала половину лица, она различала только его губы в улыбке и счастливый блеск в глазах. – Я тебя сейчас напугаю. Очень напугаю. Готова?

– Нет. Не говори ничего. Не говори. Не делай ничего. Говори глупости, шути со мной, делай что хочешь, только не испытывай больше.

– Ты противоречишь сама себе. То делай, то не делай. Говори, не говори.

– Ты сводишь меня с ума.

– У меня есть успокоительное, – намекнул он.

– У меня тоже. Но я хочу это пережить. Понять. Я взрослый разумный человек, я никогда, ни к кому не испытывала ничего подобного. Я была замужем. Теперь ты знаешь. Я пережила спокойно и развод, и шесть лет одиночества. И теперь схожу с ума по человеку, который завтра может навсегда исчезнуть из моей жизни.

Он взял ее за подборок. Она не смотрела ему в глаза, они видели иные картины, а не его. Он провел большим пальцем от губ по ее щеке и обратно.

– Диана, я люблю тебя. Ты пойдешь со мной?

Он не поверил, что сказал это, что решился. Ему было не легче признаться, чем ей попробовать осмыслить свою любовь, которой не было логического объяснения.

Ее глаза застыли на его лице.

– Что? – спросила она.

– Ты решишься уйти со мной в будущее?

Вопрос действительно охладил ее пыл, глаза округлились, губы приоткрылись и замерли. Началась пытка для него. Ему тоже захотелось прижать ее к себе, замереть и забыть о вопросах. Пусть все катиться к чертям. Не выносимо ожидание приговора.

– Да, – произнесли ее губы. – Это безумие. Опять безумие. Но, да.

Она заплакала, а он улыбнулся с облегчением.

– Мне нужно сесть. Я сейчас рухну в обморок, как барышня, – проговорил он.

Он сел на табурет, опустился устало, тихо. Она обхватила руками его голову, прижала к себе.

– Я люблю тебя. Я пойду за тобой, куда позовешь, – заверила она.

– А ты смелая. Эл опять оказалась права.

Едва прозвучало имя, Диана отстранилась.

– Это она тебя послала?

Он печально вздохнул, голова поникла.

– Она посоветовала рассказать тебе о нас правду. И она права. Я должен был сначала поговорить с тобой, а потом звать куда-то. У меня тоже путаются мысли.

Он поднял голову, посмотрел виновато.

– Она всегда тобой руководит?

– Она – мой друг. Лучший, самый древний. Она мудрая. Диана, не сердись, не ревнуй.

Он силой усадил ее себе на колени.

– Как можно не запутаться в этих юбках, – заворчал он. – Вы, женщины – странные создания.

Диана подавила желание засмеяться, но улыбка выдала ее.

– А вы не странные, мужчины?

– О. Да у нас первая семейная ссора, – посетовал он.

– Что-о-о?

– Если после всего, что я попробую рассказать, ты выйдешь за меня замуж, то будешь самой отважной женщиной на свете.

– Ты с ума сошел? Ты меня не знаешь!

– А ты меня, – ответил он. – Давай проясним ситуацию? А?

Видеть его таким было куда спокойнее. Парадокс, но именно за это она обожала его. Эта насмешливость и вызов. Не пустое. Его напористость продиктована коротким промежутком времени, в который он вынужден все решить. Вчера она имела возможность убедиться в этом. У нее не осталось сомнений. Он не лгал о любви.

– Последние дни вы мне достаточно показали. Вчерашний день я никогда не забуду. Ты – темнее тучи, Эл – с револьвером и угрозами, куда уж красноречивее. Вы такие?

– В кризис – да, – он стал серьезным и строгим.

– То, что происходило – опасно. Меня не поставили в известность. Почему вас преследуют? О чем вы договорились?

– Я тебе объясню. По порядку. Медленно. Спокойно. Я понимаю, что ты устала, не спала, что мы оба живем эмоциями. Я могу тебя шокировать. Пожалуйста, попробуй за словами еще что-нибудь уловить, ты умеешь, я знаю. Со мной рядом будет очень нелегко, я хочу, чтобы ты знала больше. Единицы, кто знает правду о нас. Это не привилегия, а груз на душу.

Диана посмотрела внимательно.

– Почему? Зачем? – спросила она. – Нас разделяет время. Мы оба знаем, что любовь – быстротечное чувство, она уходит на расстоянии. Мы могли бы пережить этот роман и расстаться с лучшими чувствами. Воспоминания были бы яркими и болезненными, но красивыми. Пять минут назад ты мог затащить меня в постель, тебе бы это не составило труда. Нам обоим было бы легче. А ты выбрал трудный разговор, как я вижу. Разве мужчины не поступают как проще?

– Я другой. Я не имею права…

Диана поняла удивленно брови.

– Говори, – кивнула она. Он задумался. Трудно ему было отыскать отправную точку. – Начни с чего-нибудь.

Он поднял глаза и улыбнулся хитро.

– Начнем с того, что я – мертв…

***

Дмитрий не спал. Слышал, как она одевается. Уходит. Кисло стало на душе. Сейчас подойдет, если вообще подойдет, может, поцелует или коснется. Сбегает.

От ночных откровений она рыдала у него на груди как ребенок. Да. Не для женского сердца такие рассказы, не то, что первая ночь. Он не получил ответа своим мучительным вопросам. Уложил ее в постель, как ребенка, успокоил, сам собирался дождаться утра в гостиной. Печь быстро остыла, он боялся, что она замерзнет или увидит кошмар. Он лег рядом, обнял ее, она прижалась благодарно. Было действительно холодно. Они лежали до первых признаков утра полуодетыми, она дремала короткими промежутками, он не спал совсем, и они не говорили. Потом притворился, что спит, а она вышмыгнула из объятий, словно ждала удобного случая. Уходит.

Он ждал, когда шаги будут удалять к двери, потом откроет глаза. Шагов он не услышал. Тихое дыхание. Он открыл глаза. Диана сидела у него в ногах, надев поверх тонкой нижней сорочки его пальто. Он посмотрел внимательно, окно напротив и тусклый свет растушевывали ее лицо. Рано как.

– Я замерзла. Хотела уйти, но подумала, что ты обидишься, подумаешь, что я сбежала.

Он чуть не подпрыгнул на постели, сел. Она улыбалась, потом засмеялась.

– Что так встрепенулся? Ты порывист, как мальчишка, – заговорила она нежно. – Думал я уйду?

– Значит, да? – неуверенно переспросил он.

– Значит, да, – кивнула она.

Без всех дамских премудростей, с распушенными волосами, она казалась ему ближе и роднее.

– Ушам своим не верю.

Она придвинулась ближе, присела на коленки рядом, взяла его за уши и потрепала.

– Ты жуткие вещи говорил ночью. Ты получаешься каким-то недосягаемым. Я не верю в твою жестокость. Я хочу знать некоторые более мелкие детали. А ну признавайся, какие у тебя еще есть недостатки, кроме жажды воевать и чудовищного самомнения?

Он гулко засмеялся в ответ.

– Не боишься? Ты не трусиха. Я убежден. Ладно. – Он почесал затылок. – Я ужасно упрям.

– Так. Учту.

– Если мне что-то нужно, я назойлив как муха, не успокоюсь. – Она улыбалась, он продолжал. – В ярости я себя не контролирую.

– Я догадалась. Еще, что-нибудь менее впечатляющее есть?

Он смутился, подумал.

– Я очень ленивый, когда не занят важными делами… Я – соня. Не люблю идеальный порядок в обычной жизни. И я очень много ем. Из меня не выйдет приличного мужа.

Опять она засмеялась и поцеловала его. Она не скрывала, что счастлива.

– Я не верю, что все происходит со мной, – признался он. – Я привык быть один.

Диана склонила голову на бок и сочувственно посмотрела на него.

– Тебе не придется меня охранять. Я, как жена моряка, буду ждать тебя на берегу. Из тебя не получится муж, а из меня бесстрашный путешественник. Поразительно, как Ольга не сошла с вами с ума. Я хочу увидеть твой двадцатый век.

Он взял ее кисть и стал покрывать поцелуями, а потом тихонько укусил за палец.

– Там хуже, чем здесь. Тебе будет неуютно. Ты не устоишь перед искушением. Стоит тебе напроситься в единственную экспедицию, и ты попадешься. Ты азартная. Эл не обманешь, она, таких, за версту чует.

– Ты поставил меня на уровень с Эл? Благодарю. Не хмурься, я больше не злюсь на нее. Я поняла, в чем причина ее холодности и ваших опасений. Мне стало понятнее и легче. Поверь.

Она прищурилась и спросила с гордостью:

– Ты действительно в серьез бредил мной?

Он потупился.

– Есть свидетели, – подтвердил Дмитрий.

– У тебя были другие женщины. Много?

– Много, – кивнул он, не поднимая глаз. – Зачем тебе?

– Хочу понять, что ты во мне увидел?

– Ну, как это объяснить?! Как? А впрочем. Во мне что-то переросло страсть в первую ночь. Я захотел стать тебе другом. Оставить это ощущение. Связь. – Он взял ее пальцы, скрестил со своими, стиснул больно кисть. – Как рука проходит сквозь руку. Сладостное чувство. Я не понял, что так в мою душу вошла любовь. Поймай я смысл раньше, шарахнулся бы от тебя без оглядки.

– Ты жестокий. А как же я?

– Ты смеялась надо мной. Я казался тебе забавным.

– Ты и теперь забавный. Почему ты не соблазнил меня? Не пытаешься теперь. Утро будет долгим.

– Холодно, – он улыбнулся.

– Не лукавь.

– Я не смогу забыть тебя, если что-нибудь случиться.

– Не случиться. Тут уж будь спокоен. По инструкции наблюдатель может быть в любой момент освобожден от своих обязанностей по личным причинам. Особенно если в его жизнь вмешиваются чувства. Я могу уйти отсюда в будущее легче, чем вы.

– Меня нет в будущем. Я существую только в двадцатом.

– Твоя всемогущая Эл уладит этот вопрос. Так?

– Да. Моя всемогущая Эл толкнула меня в твои объятья, образно выражаясь, пусть теперь устраивает наше будущее. Я бессилен разрешить этот вопрос.

– Не думай о дурном. Я иду с вами. Поэтому могу смело тебя целовать, – заявила она.

Он сам едва смог оторваться от ее губ, собрав в кулак остатки воли.

– Диана. Прекрати.

– Стойкий оловянный солдатик, – укоризненно сказала она, на ее лице отразилось разочарование. – Я ни о чем не смогу думать сегодня, кроме твоих поцелуев.

– Тебе нужно успеть домой и на базу, не то Ванхоффер тебя застукает.

– О Боже. Я не могу представить, как скажу это Карлу, – Диана с испугом закрыла лицо руками. – Я единственный человек здесь к кому он сильно привязан. Для него будет настоящий удар.

– Я считаю, нужно молчать. Сам догадается. Либо поставим перед фактом. Диана, молчи.

– Я – лгунья. Но это ложь во спасение. Не могу его сейчас ранить. Он сделал для вас много за эти дни, а вы уводите сотрудника, близкого человека. Что ж. Я смогу притворяться. Как раньше. На мою удачу сегодня я его не увижу, а вечером перед вашим выходом смогу навестить тебя. Можно?

– Да. Мне придется опять стать Рагнаром Гаруди. За два дня я его изрядно подзабыл. Вышибло из этой реальности.

– Брось прибедняться. Я вам удивляюсь. Вы мгновенно переключаетесь с одних отношений на другие, с одной схемы на другую. За вами не угнаться, напряжение взвинтило мои чувства до предела, забыла, в каком веке живу. Ваша Эл у меня не ассоциируется с Элизабет Шеховской. А после этой ночи я на нее не смогу смотреть не представляя, что под кожей не прячется другое существо. Признаю, этой ночью чувства были острее и ярче, чем, если бы мы…, – она запнулась.

Дмитрий захохотал.

– Поверь, Эл умеет быть человеком. Даже более чем некоторые, кто воображают себя людьми. Кажется, я переусердствовал. Ты права. Такой ночи с женщиной у меня еще не было!

– Не вспоминай. У меня мурашки по коже. Клянусь не называть вас бандитами. Вы стали такими под давлением обстоятельств. Я понимаю, ты не веришь в счастливые исходы из-за обилия трагедий в вашей жизни. Я хочу это изменить. – Она запустила пальцы ему в волосы и запрокинула его голову, нависая над ним. – Все будет хорошо.

– Я не верю, – признался он. – Давай договоримся. Ты станешь моей, только когда мы окажемся в безопасности, когда все будет предельно понятно. Не хочу торопиться. Кто бы меня слышал?! Ох, Алик, как я тебя теперь понимаю! Я готов ждать развязки. Три недели не годы.

– Вы кремень, Рагнар Гаруди. Точно, оловянный солдатик, – смущенно улыбнулась она. – Обожаю вас. Мне становиться стыдно за свое аморальное поведение.

Он погрозил пальцем.

– Я с самого начала знал, что ты первая меня поцелуешь. Прости, но я на таких играх собаку съел, я знаю, когда и как женщина увлекается. Я устою перед твоими чарами, даже если ты полностью разденешься. Можешь не проверять. Я мне достаточно снять рубашку…