Текст книги "Река времени Книга 9"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)

– Вот как? – Хельга нащупала тему, которая отвечала ее интересам. – А мою любимую Швецию?

– Не знаю. Я вообще ничего не знаю про вашу любимую Швецию! – Теодор сделал восторженное лицо. – Расскажите мне о ней!

– Вы так громко говорите, что на нас оглядываются, – зашептала она с опаской. – Вы же не ответили на мой вопрос. Почему ваш дядя не любит Россию и половину Европы?

– Да шут с ним, с моим дядей, – вспылил Теодор. – Хельга, это удивительный вечер. Мы идем по парку, ваша рука так нежна. Вы – прелестное создание, я готов писать в вашу честь оды, воспевать вашу изумительную кротость. Современные девицы так надменны, чванливы, а вы – просто ангел.

– Вы меня плохо знаете, Теодор, – возмутилась она. – Мы знакомы несколько часов.

– Когда эти глаза смотрят на меня из-под этих чудных ресниц, я немею. Мое сердце начинает танцевать вальс, как вчера его танцевал я под вашим влиянием. Вы меня околдовали.

– Теодор, вы забываетесь, я помолвлена и мой жених…

– Так почему он не тут, почему он вас отпустил одну?

– Граф Александр посчитал вас знакомым, он вынужден был срочно отлучиться, доверив вам заботу обо мне. Я не хотела бы думать о вас дурно.

– Простите. Простите великодушно. Фройляйн Хельга, я не произнесу более ни слова о своих чувствах. Я буду нем. Просто идите рядом.

– Проводите меня к экипажу, – попросила она, совершенно разуверившись в том, что ей удастся поговорить с ним о его семействе или о свитках.

– Не уходите. Еще хоть полчаса.

– Это долгий срок, – возразила она. – Меня ждут к ужину.

– Я могу вас проводить.

– Нет-нет. Нас может увидеть мистер Макензи, тогда мне предстоит неприятное объяснение.

В следующий момент она остолбенела. По аллее к ним направлялись Диана, Грэг и Рагнар. Она не испугалась бы шутливого выговора от друзей, но заметила серьезное осуждение Дианы, чьи наставления не пошли впрок. Хельга знала, что нарушает местные приличия, но успокоила себя тем, что делает так ради пользы дела. Друзья не стали бы возражать. Это был бы шутливый разнос, а может быть похвала. Лицо Дианы было строгим. Секунду спустя Хельга обрадовалась тому, что ее избавят от ухаживаний Теодора. Она кинулась к друзьям с беззаботной радостью.

– Вы? Господа! Добрый вечер! Какая замечательная встреча! Граф оказался очень сильно занят и господин барон любезно согласился сопровождать меня во время вечерней прогулки. Мы же почти друзья, правда, Рагнар?

Трое молодых людей обменивались натянутыми приветствиями. Рагнар посмотрел строго на Хельгу и почтительно на барона. Лицо Грэга было строго и надменно, когда он здоровался с ней, на Теодора он смотрел, как на презренное создание, не скрывая раздражения.

– Мне не удивительно видеть вас в обществе другого мужчины, Хельга, – заговорил он без осуждающей интонации. – Если граф Шеховской вверил вас заботам господина барона, я могу быть совершенно спокоен. Граф – мой друг, я ему доверяю, как себе. Граф сообщил, где вас оставил, Элизабет волновалась, мы вас ждали к ужину, уже четверть седьмого. Видимо ваша беседа была столь увлекательна, что вы забыли о времени.

Он снова недобрым взглядом посмотрел на Теодора.

– Господин барон как раз собирался меня проводить, – солгала она, сама не понимая зачем.

Ей показалось, что Игорь раздосадован вполне серьезно. Да и взгляд Дианы был неодобрительным. Неужели придется извиняться за чуть нештатную ситуацию. Это же мелочь. Она вопросительно посмотрела на Рагнара.

– Диана, Рагнар, проводите Хельгу к экипажу, а я скажу несколько фраз барону, – попросил Грэг.

Хельгу увели, как провинившегося ребенка.

– Хельга, что вы делаете? Эта выходка может закрыть перед вами всеми двери порядочных домов Вены. У Теодора репутация не просто простофили, а еще и незадачливого обожателя дам, – выговаривала ей Диана.

– И не отпирайся дорогая, мы слышали, как он расписывал твои чудесные глаза. Мы шли за вами минут пять, ты по сторонам забываешь смотреть. Мы даже обежали вас кругом. Ты нас не заметила. Наблюдатель, – добавил Рагнар.

– У меня появилась возможность, узнать у барона о его семье.

– И как, узнала? – засомневался Рагнар.

– Кое-что, – обиделась Хельга. – Он вел себя не так уж развязно.

– Хельга, вы не слишком хорошо помните мои уроки, – сделала замечание Диана. – Идти под руку, да еще так близко с незнакомым мужчиной – это подавать ему повод рассчитывать на вашу благосклонность и впредь.

– Ну, это Грэг ему сейчас объяснит, как он себя должен вести. Я, пожалуй, к ним вернусь, – сказал Рагнар и повернул назад.

Хельга возмущенно посмотрела ему в след и сказала:

– Это просто лишнее. Зачем Грэгу устраивать сцены? Это недостойно его особы.

– А вы не догадываетесь? – удивилась Диана. – Он просто ревнует.

Хельга захлопала глазами.

– К чему? К работе?

– Теодор – это не работа, он – другой мужчина, – ответила Диана.

– Вы серьезно или они вас подговорили? Вы шутите, Диана. Мы слишком давно с ребятами друг друга знаем, так давно, что только со стороны наши взаимные подтрунивания можно принять всерьез. Игорь будет меня так же ревновать к кому-нибудь здесь, как Алик стал бы ревновать Эл к Димке или Игорю. Это шутка такая?

– Да, мне не просто судить, вы правы. Возможно, они так шутят. Только, я верю своим глазам и опыту. А вижу я примерно следующее. Если Элизабет и Александр, будучи супругами, изображают супругов, то это лишь укрепляет их отношения и подогревает их любовный пыл. Вы же словно подтверждаете легенду, которую для вас придумала Эл, только вместо примирения с женихом вы решили его окончательно потерять.

Они подошли к экипажу. Диана не стала садиться. Хельга молчала.

Едва Диана, Хельга и Рагнар отошли на расстояние двадцати шагов, господин Макензи посмотрел на барона с откровенным гневом.

– Господин барон, – заговорил он медленно с усилившимся акцентом, почти сквозь зубы, – мне не очень хорошо известны нравы в высшем свете Вены, но мне известны общепринятые законы приличия. Хельга – девушка довольно наивная и чистая душой, она верит в порядочность мужчин. Граф Шеховской увидел в вас вчера друга, Бог ему судья. Хочу надеяться, что он не ошибся в вас. Мне же было совершенно неприятно видеть мою невесту столь близко от вас. Я прошу вас впредь не злоупотреблять ее доверием. Она сочла за честь знакомство с вами, я не стал бы ей возражать, но то, что я видел только что, противоречит моим личным воззрениям. Я требую, чтобы вы объяснились и впредь не смели подходить к моей невесте ближе, чем того требуют правила приличия. Иначе, я вас вызову и убью.

Теодор испугался, он хватал воздух ртом.

– Да как вы смеете, – выдохнул он.

– Смею, я еще не решил нанесли вы оскорбление мне, или фройляйн Карлсон. У меня возникает отчаянное желание вызвать вас на дуэль.

Тут подоспел Рагнар.

– Господа. Это было всего лишь недоразумение. Фройляйн Хельга все объяснила. Это невинная прогулка. Грэг, вы не верно истолковали действия барона. Вам показалось.

– Он держал ее за руки, – выпалил гневно Грэг.

– Возможно, она просто замерзла, барон грел ей пальцы. Да уймитесь же вы, неистовый Макензи.

Грэг отвернулся от барона и хлопнул Рагнара дружески по плечу.

– Разве что так. Ты обычно бываешь прав, Рагнар, – смиряясь, согласился он и повернулся к барону, еще хмуря брови, но заговорил ровным тоном. – Если я был резок, прошу прощения. Я слишком ее обожаю, вот мне должно быть привиделось. Не сочтите меня грубияном, господин барон.

Теодор успел опомниться.

– Нет. Нет, не извиняйтесь, это недоразумение, господин Макензи. Между мной и вашей невестой нет ничего, что бы вызвало ваш гнев. Мы мирно беседовали и увлеклись. Я виноват. Новые знакомства всегда увлекательны и дают пищу для ума, для знакомства с новыми странами. Я и не думал. Вы не сердитесь? И я не сержусь.

– Вот и славно, – подытожил Рагнар. – Приятного вечера, барон.

Рагнар кивнул ему по-дружески и увел господина Макензи. Теодор с грустью вздохнул.

– Он просто тиран. Он ее недостоин. Какая девушка! – Он побрел по аллее один.

Грэг и Рагнар появились у экипажа почти сразу после разговора Хельги и Дианы. Хельга стояла растерянная, а Диана мерила шагами тротуар.

– Я провожу Диану, а вы поезжайте домой. Ну и денек, – заключил Рагнар.

Едва экипаж скрылся за поворотом дороги, Диана взяла Дмитрия под руку.

– До базы пять кварталов. Пройдемся? Я сказала все, о чем вы просили. Она думает, что он ревнует.

– Не поверила?

– Не могу утверждать, но я сказала то, что сама видела. Думаю, что была натуральна. Чем вы здесь занимаетесь? Чем угодно, только не вашими свитками.

– Это мы так развлекаемся, – улыбнулся он. – Ты голодна?

– Нет.

– А я только завтракал сегодня.

– Бедненький.

– Давай перекусим где-нибудь, а то мне топлива до базы не хватит.

– Ну и лексикон у вас, господин Гаруди. Ты проводишь меня домой, я попрошу тебя покормить, а за одно ты посмотришь списки нашего оборудования. Подберешь что-то для вашей работы.

– Ты мне поможешь?

– Если ты посвятишь меня в свои замыслы. Я не сильна в такого рода вопросах, но как раз сегодня прибыл человек из Парижа. Он является, кажется, техническим экспертом, как раз по вопросу организации поисковых работ. Приятный человек. Если он согласиться, то вы могли бы с ним обсудить свои замыслы, он даст консультацию. Эл не станет возражать?

– Эл мне доверяет. Жаль, что ты не сказала раньше, я бы не отправил Грэга с Хельгой. Он кого хочешь, сам проконсультирует.

– А она? Она бы поехала домой одна? После такой сцены.

– Эрик отвез бы ее.

– За что вы с ней так?

– Не дитя ж. Она правильно поступила, что решила прощупать Теодора. Нормальный рабочий подход. Откуда было знать бедной девушке, что Тео треплется о всяких пустяках. Она будет расстроена тем, что Теодор неверно растолковал ее расположение. Зато она не сразу узнает, какой подарок Грэг преподнес Эл. Она впервые сталкивается с такой моделью отношений, она привыкла общаться с мужчинами на равных, и иногда раздавать нам оплеухи. Она неверно оценила свои возможности в этом времени. Ей здесь трудно. Опыт с Теодором ей полезен.

– Ты был вчера более успешен, – намекнула Диана.

– Мне было проще, я стал его другом после первой бутылки вина. У Оли задачка трудней, тут нужна тонкость и деликатность, она вела с ним светскую беседу, пыталась быть дамой, а он ее за руки начал хватать. Поскольку наше знакомство с Лейдендорфами неизбежно, у нее еще будет возможность исправить прежние ошибки и отточить на Теодоре силу своего обаяния, и при этом, удержать его на расстоянии.

– Ты можешь быть хоть чуточку серьезнее! – не выдержала Диана его шутовства.

– Зачем? Что такого страшного произошло? Это ты, наша дорогая куратор, преувеличиваешь масштабы бедствия.

– Но Эл поняла серьезность положения, если позволила всем нам пойти за ней.

Дмитрий рассмеялся заливистым смехом.

– Боже! Какая наивность! Эл нас сплавила, чтобы мы не устраивали дальнейшего обсуждения ее горжетки, и дали им с Аликом возможность побыть вдвоем. Диана! Это ж ясно, как день! А тебя она с нами отпустила, потому что знала, что я отправлюсь тебя провожать, у меня шанс побыть с тобой наедине. У командора соображалка приотличная!

– Вы обсуждали этот вопрос? – с опасением и готовностью обидеться проговорила Диана.

– Обсуждений не требуется. Мы хорошо знаем повадки друг друга. Нас с тобой видно насквозь.

– Ванхоффер ничего не подозревает, у меня будут неприятности, если он узнает.

– А мой командир в мои дела не вмешивается, если это делу не вредит. Это преимущество дружбы с начальством, – с довольной улыбкой заявил Дмитрий. – Это ж они прикрыли нас в первую ночь. Скажу по секрету, Игорь с Аликом подправили картинку системы наблюдения. Ты их не выдашь?

– Вы? Вы в первый день влезли в систему наблюдения?

– Ой, какие мы плохие. Зато Ванхоффер тебя не отчитал.

– Вы ведете себя, как бандиты.

– Как дикари, – поправил он. – Вот когда Игорь и Ольга освоятся, вот тогда мы станем полноценной бандой. Пока мы просто хулиганим.

– Ты говоришь это без оглядки. Как не стыдно. Я этого не слышала.

– Вы увязли по уши, моя дорогая. Сначала вы попустительствовали мне в кутеже, потом едва не соблазнили меня, потом помогли Эл в театре, сегодня подыграли нам с Игорем. У нас есть общие тайны.

– Подобные инсинуации не делают вам чести. Я имею в виду конкретно вас, господин Гаруди, поскольку ваша командир в моих глазах остается человеком чести.

– Слава Богу, вы так великодушны, Диана. Эл, как правило, приходиться оправдываться больше нас всех. Благодарю, что вы оставили ее репутацию незапятнанной.

– Я еще кое-что заметила. Стоит Эл проявить свою женскую обаятельную сторону, вы все тут же начинаете виться вокруг нее. Не случайно она намекнула мне на реакцию Александра. Почему-то Грэг действительно думал об Эл, а не о своей невесте. О прелестных плечах своего командира, как он выразился. А ваша последняя фраза просто убедила меня, что вся ваша мужская компания боготворит ее.

– Уж не ревнуете ли вы? – удивился Дмитрий.

– Ничуть. Это наблюдения, я просто говорю, что вижу. Пока она изображает кузена Элберета, вы ведете себя, как товарищи, как подчиненные, а стоит ей набросить на плечи мех, вы кидаетесь оказывать ей знаки внимания.

– У меня нет на то внятного объяснения, скорее нечто мистическое.

– Ваш персонаж склонен к мистике, положение обязывает. И каково же объяснение?

– С одной стороны Эл – настоящий вояка, лидер, за которым мне всегда хотелась следовать безоглядно. Мы каждый по-своему ее обожаем. Без нее наша команда не могла бы существовать в принципе. Но в ней есть иная сторона, которая к моей печали неоднозначно действует на мужчин. И дело тут не в дамском обаянии. Рядом с ней начинаешь ощущать силу, о которой все мужчины грезят. Во все времена в женщинах мужчина ищет утешения, нежности, любви, душевного покоя, чего-то возвышенного, вдохновляющего, мира, наконец. С Эл иначе. Подъем, азарт. Рядом с ней ощущаешь силу, вызывающую перемены, хочется стиснуть зубы и ринуться в неизвестность. Если есть видимость покоя, то он обманчив.

– Это не женские качества.

– Понаблюдай. Половина мужчин завтра будет виться вокруг нее, но даже не это интересно. Прислушайся к разговорам.

– Сегодня я уже видела результат действия ее женского обаяния.

– Мы примчались посмотреть на Алика. Эл большую часть жизни прожила в штанах, к такой Эл мы давно привыкли, а тут – юбки и декольте. Интересно же. Такая почва для шуток. Она сама нам ее предоставила. – Он закусил губу и хитро улыбнулся.

– Я тоже объект для шуток? – спросила Диана.

Он перестал улыбаться.

– Ты нарочно так спросила?

– Мне понятна твоя позиция относительно Эл, а вот, что ты думаешь о женщинах вообще? Что мы для тебя? Какой объект?

Он задумался.

– Так трудно ответить? Или прикидываешь, что бы я хотела услышать? – продолжила она задавать вопросы.

– Я не хочу отвечать на этот вопрос, – ответил он.

– Почему?

– Для этого мне пришлось бы рассказать многое из своей жизни, а мне этого нельзя делать.

– Но однажды ночью ты рассказывал о себе. Что на сей раз тебя останавливает? Несчастная любовь?

– Еще добавь, что к Эл, – он стал не просто серьезен, а чуть разозлился.

Диана посмотрела на него иным взглядом.

– Прости, если я тебя задела. У меня и в мыслях не было, – осеклась она.

Как стремительно он изменился. Диана даже остановилась, ощущая, как от окутавшего его напряжения, у нее по коже пошли мурашки. Как трудны для него ответы на столь, казалось бы, несложные вопросы. Она обхватила руками его крепкую кисть. То, как он злился, невозможно было вынести, она испытала желание немедленно остановить этот его порыв.

– Прости, – извинилась она снова, заговорив нежным голосом.

– Ты хочешь знать, как я к тебе отношусь?

Его свободная рука скользнула к ее шее, обхватил ее, и его губы замерли в полу сантиметре от ее губ. Она не смогла бы отклониться, ощущая крепость его руки, наоборот ей захотелось податься вперед, к нему. Но она услышала, как он набрал в грудь воздуха и замер, затаил дыхание.

– Примерно вот так, а до всех остальных женщин мне нет дела, – на выдохе прошептал он. – И больше не спрашивай о том, что сама чувствуешь.

Она поняла, что в его поступке нет ни доли игры.

– Хорошо, – согласилась она.

Она смогла отстраниться, когда он отпустил ее. Взгляд остановился на его губах. Они были красивыми, по-восточному хорошо очерченными, чуть припухлыми, она не удержалась и поцеловала их, они оказались горячими и мягкими.

– Что ты делаешь? – нежно и осуждающе сказал он.

– Не смогла сдержаться. Ты, как магнит. Благослови Господь, твое самообладание.

– А ну, марш домой. До базы – полквартала. И чтоб я три дня тебя не видел. Я завтра пришлю Игоря к вашему специалисту.

Диана улыбнулась страдальчески.

– Завтра ужин у Карла.

– О, черт! Тогда не подходи ко мне.

– Ты больше не сердишься?

– Сержусь, – строго сказал он, но глаза его выдали. – Иди. Иди, я сказал. Ничего с тобой не случиться. Спокойной ночи.

– Угу.

Она удалялась от него, и ему становилось легче дышать. Он не видел, как ее лицо расцвело в счастливой улыбке, она боялась обернуться, чтобы не показать свое состояние необыкновенного счастья.

– Это мне за все прошедшее, – грустно вздохнул он и побрел в другую сторону.

***

Игорь и Ольга ехали домой в полном молчании. Она не поднимала на него глаз. Ей было скорее грустно из-за неудачи с Теодором, выговора Дианы, ее упрека. Диана не знает подноготной. Оля была уверена, что поведение ребят – очередная шутка, если в деле замешан Дмитрий. Она задумалась, подняла глаза на Игоря и увидела, что он улыбается своим мыслям.

День ото дня она видела его другим, ей приходилось привыкать к нему заново. Он втек в ход их работы органично, мягко. Ему идет эта роль, но на сколько он играет.

Оля задумалась. Все ведут себя по-другому. Эл не устраивала собраний, на которых они анализировали происходящее или выстраивали стратегию. Никаких команд, словно она пустила дело на самотек. Алик, который привык все координировать, не лез в дела Димки и Игоря, заявляя, что он им не нянька. Где это видано? Каждый выбирал сам, что ему делать ради достижения цели. Эл, Алик, Димка работали вместе можно сказать давно, их поведение не удивляло, но Игорь расправил плечи, и его будто прорвало, случилось такое буквально на глазах. Изменился, не узнать.

Он поднял глаза и улыбнулся. Ей?

Заметив Ольгино удивление, он улыбнулся еще шире. Ему не хотелось бы теперь обсуждать их отношения, работу, сцену с Теодором. Между ними возникла минутная гармония, которой ему не хватало. Этим вечером он понял, что разлад первого дня в Вене забыт, больше его не тревожило, что она думает, как и на что сердиться. Он смог контролировать свои чувства, и это было здорово. Чудно и здорово. Он как посторонний взирал на самого себя, в этом было пьянящее чувство свободы и ясное видение того, что творилось вокруг, непредвзятое и не затененное личными клише эмоций. Приятный покой разливался по жилам.

Только бы она не затеяла разговора. Она молчала, изучала его лицо. Она смотрела долго, без смущения, удивленно. Анализирует. Она заметила в нем новое.

Какой интересный вывод вдруг посетил его ум. Пока он писал музыку, гастролировал, хандрил, уединялся на острове, переживал последнюю встречу с пиратами, – в нем ничего, в сущности, не менялось. Знания, полученные на острове и новые навыки, военная дрессура Димки, ничего не могли изменить, пока у него не возникла своя собственная цель – точка приложения усилий. Даже несколько целей. Он осознал, что у него собственная роль в команде. Эл заявила, что он нужен, но ни как не оговорилась зачем. И была сто раз права. Кто, как не он сам сможет очертить свои границы, вернее уйти от всяких границ, перестать исполнять роль в уже знакомой пьесе. Появилось отчетливое желание встать на собственные ноги, стать самому себе хозяином. Он желал нового и стал другим.

Еще он понял, что он и она не смогут долго сопротивляться своим чувствам. Хитрющая Эл! Все должно придти к разумной развязке. Разумной с Олиной точки зрения. И случиться это здесь, в Вене. Мысль его была крамольной по старым меркам; революционной, с позиций этого времени; совершенно очевидной с точки зрения их отношений. Она была таковой: он приложил много усилий, потратил много времени на то, чтобы завоевать ее, чтобы убедить в искренности его любви. Эл-то была права! Теперь очередь Оли. Пусть она его завоевывает! С этой мыслью он ей улыбнулся. Интересно посмотреть, как она будет это делать.

Они добрались домой в сумерках. Шарлота пообещала быстро собрать им ужин. Эл и Алик были у себя. Оле предстояло провести вечер в его обществе. Еще день назад он оставил бы ее одну, наедине, так сказать в покое, а теперь был готов терпеть что угодно с ее стороны. Ничто не причинит ему боли, ничто не огорчит, ему будет по нраву любая ее реакция.

– Переоденешься к ужину? – это была его первая фраза.

– Да, я устала от этого наряда, – призналась она.

Это нормально, если Оля жалуется.

– Давай поужинаем через час, я скажу девушкам, чтобы не торопились.

– Ты тоже устал. Конечно, – заключила она.

О, она интересуется? Впервые за неделю! Даже если это из сухой вежливости, уже хорошо. Давай Оля, наводи мосты.

Как странно, что освоенная им дипломатия не работала прежде в их отношениях, ему она совершенно не помогала, когда он стремился расположить к себе Ольгу. Так же, как знание медицины и человеческой психологии не помогало Оле в отношениях с ним. На других практиковать проще. Себя препарировать больно и неудобно.

Теперь можно уходить.

– Подожди, – остановила она.

Вот как? Зачем интересно?

– Да.

– Извини за неудобства. Что вам пришлось сорваться из-за меня из дому. Вы меня выручили, я не знала, как отделаться от Теодора.

Он поднял брови, будто не требовалось объяснений и не за что извиняться.

– Пустяки. Если бы ты его прогнала, то связь была бы потеряна. То, что не сделано сегодня, получиться завтра. Жду тебя за ужином.

Он знал, что возражений не будет, оставаясь хозяином положения, он ушел в свою комнату. Их комнаты теперь были по разные стороны коридора. Снова уловка Эл. Если на базе их поселили рядом, то теперь по разным углам.

Поскольку на этаже было тихо, он мог слышать, что происходит. Он выждал, пока Ольга выйдет из комнаты, и спустился по другой лестнице, по дороге он зашел в библиотеку выбрал из пачки отложенных Дмитрием книг томик Гете и с ним подмышкой явился в столовую. Его не оставляло настроение озорства. Она уже сидела за столом, он позвонил в колокольчик, чтобы подавали ужин. Шарлота и Франсин вдвоем быстро организовали все и так же быстро постарались ретироваться из столовой.

Он предоставил Ольге право начать разговор. Его устраивало молчание. Беготня днем и поездка за Ольгой вечером дали о себе знать, он был голоден, что позволяло не вести бесед.

Ольга нашла нейтральную тему для разговора.

– Стену починили, – заметила она.

Он обернулся.

– Быстро, даже краской не пахнет. Аккуратно как, – согласился он и снова умолк.

Она водила кончиком вилки по рисунку на своей тарелке. Ее тяготило молчание, а он не спешил подавать тему для беседы.

– Завтра воскресение. В парке Фольтсгартен будет играть оркестр. Теодор приглашал нас. Точнее он, видимо, приглашал меня, – снова заговорила она.

Он посмотрел с милой улыбкой на лице, оно выразило: "Неплохо. Хороший повод".

Диана ошиблась на счет ревности. Или он смог отбросить ее. В таком случае ей не следует дальше усугублять размолвку, это замечание Дианы имело для нее значение. Он неоднократно давал понять, что готов играть роль жениха и даже счастливого. Ей не хватало духу принять игру, это верно.

– Он непременно там будет, поэтому мне нужно твое присутствие. Что-то мне не хочется завтра видеться с Теодором. После сегодняшнего случая он так вот запросто ко мне не подойдет.

– Завтра вечером мы ужинаем у Ванхоффера. Ужин в честь графа и графини, но и в нашу честь тоже. Забыла.

– Точно. Забыла.

– Вы сегодня столкнулись с Теодором случайно? – спросил он.

– Да. Ты не очень грубо его отчитал?

– Так. Для острастки. В самый раз, чтобы поставить его на место. Дмитрий выступил примирителем, поскольку они кутили вчера и могут считаться хорошими знакомыми, если не друзьями.

– Димке удалось узнать больше, чем мне. Тут даже сомнений быть не может.

– А что тебе удалось узнать? – задал он вопрос, которого она боялась.

Трудно признаться, но она решилась.

– Его сложно разговорить на что-то дельное. Он столько чепухи болтал.

– А вдруг нет. У тебя времени не было, чтобы осмыслить. Давай подождем с чаем. Ты расслабишься и забудешь половину. Пока ты нервничаешь, вспомнишь больше.

– С чего ты взял, что я нервничаю?

Он не стал признаваться, что знает, почему она взволнована, и места себе не находит. Причина – его присутствие. Она поняла, что обстоятельства изменились, а как себя вести она не знает.

– Значит, показалось, – сказал он.

Оля смекнула, что он старается держать баланс и дистанцию. Хорошо, так будет комфортнее, и его ум действительно может быть ей полезен.

– Скажи, если тебя начнет тошнить от этих глупостей, – сказала она.

– Тебя же не стошнило. Пересказывай.

Она стала рассказывать о манерах Теодора, о том, как и что он говорит и описывает, о его лошадке и уроках музыки. Он слушал без вопросов, только кивал, отмечая интересные места.

– Вот, по сути, вся полезная информация. Ничтожно мало, – закончила она.

– Хм. За час. Итак, наш милый Тео не то чтобы избалован, он испорчен женским обществом. Его мать перепоручила его тетке своей старшей сестре. Матильда – старшая из трех сестер. Матушка Теодора живет сейчас, кажется, в Лейпциге у младшей сестры. Так, если совместить добытые Дмитрием данные, мои и твои, то получается вот какая картина. Он – единственный сын своих родителей, в Вене он оказался, потому что жил летом в Граце, там же были и Лейдендорфы. Барон Лейдендорф считает виллу и маленькое имение с виноградником своим, как бы в уплату за хлопоты о племяннике. Но на бумаге имение принадлежит матери Теодора. Лейдендорф пытался несколько раз пристроить Теодора на службу, но тот не то чтобы глуп, скорее ленив, и склонен к кутежу. Кстати, если бы не старания тетки, Тео давно бы прокутил состояние родителей. Тебе он дал понять, что дядю не любит, тут я полагаю взаимно. У них по какой-то причине нет дома в Вене, у Лейдендорфов. Вот надо бы узнать – почему. Они остановились в доме друга барона, особы совсем нетитулованной, но состоятельной. У барона фон Лейдендорфа – долги. Если повезет, я на днях познакомлюсь с его самым злым кредитором, вот там информация потечет рекой.

– Но зачем тебе кредитор?

– Видишь ли, можно выкупить у Лейдендорфа свитки. Это тут в порядке вещей. Если он захочет избавиться от них.

– Я не поняла. Лейдендорф нашел свитки, но они в библиотеке дворца, в Хофбурге.

– Тут есть одна деталь. Эл из бесед с Арнольдом запомнила это, и Хофман проговорился Алику и Димке. Туманно, но что-то там шла речь о некоем скандале по поводу этих свитков. Хофман, как человек порядочный сплетни не передает, и Арнольд – еще тот хитрец – не стал откровенничать. Есть подозрение, что в библиотеке – часть документов, а другая, видимо, осталась у Лейдендорфа или перекочевала дальше, что нам не на руку. Я старался узнать, где обитают Лейдендорфы, по каким адресам могу находиться наши предполагаемые документы, но это сложно, потому что я половину дня нахожусь в одном месте, по городу мне ездить некогда. Предположение у меня одно. Если барон их спрятал, то, скорее всего в Граце.

– Ты Эл рассказывал?

– Рано, пока. Это версия. Сегодняшний вечер подарил мне идею, достойную, пожалуй, коварного ума Дмитрия. Поскольку ты очень приглянулась Теодору, а я постоянно занят, тебе можно разыграть измену мне с Теодором. Эл как в воду глядела, описывая твою неверность. Что думаешь?

Она подумала, что он издевается.

– По-твоему я из тех девушек, которые обратят внимание на Теодора?

– Нет. Но ты можешь сделать вид, что не считаешь его действия ухаживанием. Просто дружбой. Ты научила его вальсировать, повлияй на него в другой области.

Он ожидал бурю. Она смотрела на него словно обиженный ребенок.

– Но ты сам его отпугнул. Зачем было устраивать ему сцену?

– Я думаю, мой гнев не напугал Теодора.

– Гнев?

– Я пообещал его убить.

– Ты шутишь?

– У Димки спроси.

– Знаю, как вы хорошо друг друга понимаете, даже Диану впутали, она мне стала намекать, что ты ревновал. Глупость какая, несусветная!

– Да уж, Теодор не повод для ревности.

Вот как?! Значит, он считает себя вне конкуренции? Или ревнует. Ревнует? Вряд ли. Он натура бесспорно возвышенная и доверяет ей абсолютно. Ради пользы дела?

– А вдруг на месте Теодора окажется кто-то другой? – спросила она.

Он изобразил непонимание, потом задумался.

– Здесь или в нашем времени?

Уж если она его провоцирует, то и ответ должна получить соответствующий. Настала ее очередь задуматься.

– В принципе, – сказала она.

– В принципе не бывает, – ответил он.

– Ты допускаешь, что я могу увлечься другим мужчиной? В принципе.

– Да.

У нее пропало желание продолжать этот разговор, она не любила это чувство, когда в солнечном сплетении собирался комок, а в сердце ощущение, что она делает глупость. Так нельзя. С ним нельзя.

– Ты хочешь знать, что я буду чувствовать? – спросил он.

– Нет, я не хочу знать, – сказала она. – Мне не хочется продолжать. Дурацкий разговор, как гадание на кофейной гуще.

– Дождь пошел. Действительно, осень. Димка промокнет, – сказал он.

За окном лил настоящий дождь. Оля поднялась и подошла к окну. Она отодвинула занавеску, по стеклам струйками катилась вода, капли были мелкими и частыми, барабанили тихо, шуршащими волнами. Она не привыкла к такому климату. Откуда он знает про такую осень? Красиво. В скудном свете улицы водяные струи на стекле были едва заметны, как паутинка на свету, как грани кристалла. Минутное созерцание немного ее успокоило, она обернулась, хотела что-то сказать. Он, оказывается, стоял у ее плеча.

– Да не напрягайся ты так, – заговорил он. – Я больше никогда не посягну на твою добродетель. Но если твой другой мужчина будет как Теодор, я тебе этого не прощу. Был же Амадей. Тут я – меркну. Пусть он будет хоть примерно, как Амадей. Забудь про Теодора, у Дмитрия он отвращения не вызывает.

Он улыбнулся доброй дружеской улыбкой. Сердце у Ольги бухнуло в пятки. Такие слова были хуже оплеухи.

У него была минута подумать, ответил он вполне искренне. Такими вещами шутить не следует. Она не будет обижаться, и будет обходить эту тему какое-то время. Он открыл книгу на заложенной Дмитрием странице и прочел в слух:

"В последний день, когда труба над нами