Текст книги "Прыжок барса (СИ)"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

Алик шел к ней и попутно провожал незнакомца внимательным взглядом. Она то смотрела на него, то в след шумевшим людям.

Он был одет как вчера, в короткую тунику, чуть ниже колен, снова отпустил бородку. Эл в таком облике не могла его прежде представить. Он выглядел мускулистым и крепким мужчиной, взгляд прямой, суровый, ни одежда, ни обувь его не стесняли. Эл показалось сначала, что он сердит. А потом уловила его вполне ровное настроение, его напрягла компания во главе с актером.

Поскольку Эл смотрела в след удаляющейся группе людей и при этом улыбалась, Алик не усмотрев угрозы, спрашивать, не стал о том, что тут происходило. Эл с нескрываемой радостью оказалась в крепком кольце его объятий. Его напряжение сменила радость. Он издал вздох, томный, полный восторга и вожделения, чуть приподняв ее над песком. Он поцеловал ее.

– Я тебя услышал, – сказал он с гордостью.

В ответ она пылко его поцеловала.

Она ощутила его внутреннее ликование: "Ну, наконец-то!"

Они, не размыкая объятий, стояли на песке и молчали. Алик, спустя время, потерся щекой о ее волосы, и щедро запустил в них пальцы, не скрывая своего желания.

– Борода тебе все-таки идет, – похвалила она.

– Ты была так хороша издали на фоне этого моря. Тебя преобразила эта одежда. И завидев рядом с тобой постороннюю фигуру, я понял, что этот наряд сделал тебя привлекательнее туалетов девятнадцатого века. Вокруг тебя опять кто-то вьется. Можно, я буду в каждом времени объясняться тебе в любви? Снова и снова. Каждый раз заново и на новом языке. Это мое святое право. Это будет справедливо и очень романтично. На этот раз мне досталась Елена троянская?

– На что ты намекаешь? – Эл не поняла его шутку.

– Я полагал, аналогия очевидна, если ты выбрала это имя, – он засмеялся, снова легонько чмокнул ее в висок. – Мы вломились в это время, как Одиссей в Трою, с тем же коварством. И коль скоро цель – привлечь сюда не только патрули, но и историков, то стоит поработать на всю широту наших возможностей.

– Ух! – восхитилась Эл. – Ты ли это?

– Я, – заявил он. – Ты же хотела меня таким видеть?

Эл отстранилась, опешила, рассматривая его лицо.

– Ты утром исчез, я думала, ты все еще пребываешь в мрачном состоянии и сердишься. Мне показалось?

– Ты была так занята, что тебе некогда отслеживать моё настроение. Ты сама поручила мне присматривать за командой. Я делал то, что мне полагается. Я застрял из-за вашего визита в библиотеку, ночевать вне дома я никак не планировал. Оля и Ника остались одни, Игорь должен был вернуться с борта Геликса под утро, странно выглядело бы, если бы меня не нашли в доме. Тут тесная коммуникация между людьми, трудно оставаться незамеченным.

Он говорил просто и деловито. У Эл отлегло от сердца. Выходка актера позволила ей забыть о собственных размышлениях, и Алик на удачу застал ее после маленького театрального представления веселой. Он выглядел уверенным и вдохновленным. Его шутливые намеки на ее имя звучали с добротой, ему в голову пришли объяснения имени, которых Эл и в мыслях не имела. Выбрала имя созвучное собственному, ничего более.

Она привстала на цыпочки и еще раз сильно обняла его за шею, в ответ он тоже ее обнял. Кажется, первый шквал эмоций в нем утих, он заговорил о любви без стеснения. Время и обстановка уняли его метания.

Потом она повернулась к нему спиной, посмотрела на море и подумала, что хотела бы побыть с ним наедине еще какое-то время. Он обнял ее за плечи, привлек к груди, и они вместе замерли.

Со времен их свадьбы он так остро еще не чувствовал ее и окружающее. Пространство здесь было наиболее проницаемым для подобных сил. Они будоражили его обостренное восприятие реальности. Было бы не верно считать, что способности появились вдруг, скорее он эти годы продвигался к пониманию того, что не все вокруг он ощущает так, как все остальные. Объяснения событий поменялось. Кстати ли Эл сказала ему о своих догадках, он пока оставил ее наблюдения в категории догадок, отрицать свои уже нечеловеческие качества было бы глупо, по меньшей мере. Однако, принять происхождение как результат родства с Эл ему было пока трудно. С той позиции, на какой настаивала она, все объяснялось, все имело истоки и смысл. Годами чувствовать за собой аномальность, потом махнуть на все рукой и в итоге понять, что это норма. Отдаться ощущениям и понять механизм – вот чего он теперь хотел. Пережив первый всплеск протестных чувств, он осознал, что теперь быть ближе к Эл у него больше прав, чем прежде. Дмитрий надоумил его не оставаться в стороне.

Он был доволен тем, что Эл оставила где-то Дмитрия, он бы желал потеряться с ней где-нибудь в этом городе. Он не утерпел и спросил:

– Как ты относишься к тому, чтобы остаться наедине на время? И что я должен сделать, чтобы ты согласилась?

Эл повернула голову и посмотрела на него. Он ждал сосредоточенного или строгого взгляда, но глаза ее источали радость и удивление.

– Наши друзья не пропадут, – заверил он. – Игорь знает все инструкции, он получил их заранее.

Эл посмотрела вопросительно.

– За две недели ничего не случилось и за день ничего не произойдет. Не успеют, – заверил он. – Или вы видели наших преследователей? Или у тебя уже есть безотлагательные дела? Такие безотлагательные, что несколько месяцев разлуки ни в счет?

Эл не думала об отдыхе, впрочем, как и о личной жизни. Она повернула голову в сторону маяка, где остался Дмитрий.

Алик угадал ход ее мыслей и сильнее прижал к себе:

– Дмитрия необходимо отправить на корабль. Я вчера слышал, как он разговаривает. Его с трудом можно понять. Ты выдержишь сутки без него? – Алик умышленно поставил вопрос именно так, он точно понимал, кто без кого плохо себя чувствует. – Его отправят вечером на борт Геликса Игорь или Ника, или Оля.

Эл размышляла и не торопилась отвечать. Он добавил последний и решающий аргумент:

– Нам необходимо побыть вдвоем. Мне это нужно, Эл. Очень. Как воздух.

Глава 9

Трап корабля бесшумно закрылся за ее спиной. Контраст того, что снаружи, далекого прошлого, и изобретения инопланетной мысли, каким был ее корабль, заставили Эл осмотреться, а потом осмотреть себя с улыбкой. Она была последней из компании, кто пришел сюда для работы.

– Как ощущения, Геликс? – спросила она.

– Это мой вопрос, – поправил корабль.

Эл улыбнулась в потолок.

– Как тебе мой греческий? – спросила она опять.

– Он не столь архаичен, как тот, которым изъясняются здесь, но уместен, ты хорошо подбираешь выражения. Это выдает в тебе уровень образования. Если ты начнешь цитировать поэтов местные люди начнут считать тебя не просто женщиной. Я следил за тобой. Ты говоришь правильно. Собеседник усмотрит простоту и легкость твоих выражений. Но так ты можешь попасть по мнению местных в категорию женщин-компаньонок.

– По-твоему, я сойду за гетеру?

– Кроме речи, ничто не сообщает о такой социальной принадлежности. Если ты сообщишь о замужестве, подозрений будет больше, все сочтут, что муж позволяет тебе много вольностей, а значит, он слаб характером.

– Ты собираешься применить ко мне какое-то кодирование? Поправить мои навыки или форму подачи себя?

– Мне бы не хотелось. Я только передал впечатление.

– Те, кто общался со мной, пришли к таким выводам или это результат твоих аналитических трудов?

– Ты не придумала себе внятную легенду и без нее начала действовать. Неосторожно.

– То есть мне не стоит проходить общую процедуру?

– Твой понятийный аппарат позволяет избежать этого и дополнительной нагрузки на нервную систему. Ты не взяла меня в свой последний рейс. Без моей помощи, ты подверглась нападению, пережила падение с большой высоты, до конца не вылечила руку, переброски замедлили ход восстановления. Это вызывает мое волнение.

Геликс не умел волноваться. Эл улыбнулась. Подыгрывает.

– У меня нет речевого барьера. Я без напряжения понимаю собеседника, а понимать мне важнее, чем изъясняться. Тебе не стоит тревожиться обо мне. Здесь не космос и уровень цивилизации и технологий не позволяет уличить меня или ребят в нарушении чего-либо. Мы сойдем за странных людей. Немного мистики нам не повредит. Обстановка к этому располагает.

– Технически ты права, твои способности позволяют использовать речь только как один из способов синхронизации, ты воздействуешь на сознание, что попадает под категорию чуда в местном мировоззрении. Но, осторожно, местные боги делятся на плохих и хороших, злых и добрых. Твое воздействие вызывает не однозначную реакцию. Ты уже загипнотизировала лошадь.

– Ш-ш-ш, это тайна, – пошутила Эл.

– Все думают, что лишь Ника так умеет.

Эл с удовольствием села в кресло управления, а потом сладко потянулось.

– Геликс, все знают как появилась Ника. У Алика такой же аппарат воздействия, как мой?

– Да.

– И так же развит?

– Нет. Ему предстоит тренироваться.

– Ты давно с ним не работал. Сравни недавние параметры, с тем, что было в предыдущие фазы. Когда произошли основные перемены?

– Еще на войне.

– Значит, давно. Как, однако, долго тянулось это его незнание своих потенциалов. Что-то я не уверена в своей предыдущей версии, что я их катализатор. Может быть не так? Лондер прав, он не знал о них – они не работали.

– У него развитый самоконтроль.

– Способности такие как, как мои?

– Не такие проникающие.

– Объясни?

– Аллегорией?

– Давай аллегорией.

Увлечение Геликса аллегориями могло быть данью обстановке.

– Ты, как вода, или раскаленный металл, проникаешь, занимая то пространство, какое предложено. Он, как контролируемая материя, течет умеренно, туда, куда себе позволяет, настолько, насколько возможно без ущерба.

– А я с ущербом?

– Зависит от степени приложения, – добавил корабль.

– Понятненько, то есть я не контролируемая, – Эл забавлялась, тем, что над ее способностями шутит среди прочих и Геликс. Наличие у него чувство юмора стало бесспорным за эти годы. Он хорошо изучил людей.

Эл откинулась в кресле назад, оперлась локтем о подлокотник, и положила голову на ладонь, глядя в потолок.

– Я не шучу, – заявил Геликс. – Я серьезен. Ты контролируешь, а он контролируем.

– Это как же? И кем?

– Не знаю.

– Ты не знаешь?

– Есть энергии, которых я не чувствую.

– А Дмитрий? – задала Эл следующий вопрос.

– Его нынешнее состояние пройдет, он долго был в среде энергий того места, которое ты в шутку зовешь островом, мое сознание тоже там путается. Его биологический прообраз не изменился, расширение коридора его возможностей связано с изменением его насущных задач в заданной среде.

– То есть с Дмитрием ситуация проще, чем с Аликом. Остров на него повлиял? Сильно?

– Твой опыт в изучении цивилизаций должен подсказать варианты развития событий. Тебе с ним придется работать. В реакциях Алика намечается пограничный уровень, сила дает возможности выйти за пределы прежнего опыта, а это провоцирует аффективное поведение.

– Мрачные варианты?

– Это тебя преследует чувство опасности.

– Да. Но все же Дмитрий вызывает меньше опасений. Алик способен на меня влиять. У него получилось, по крайней мере на правах супруга. Мне придется уступать, иначе будет конфликт.

Ей нужно было еще раз все обдумать и учесть наблюдения и ощущения. Геликс едва ли обладал тем аппаратом, какой люди называют чувствами, но интонации голоса, как иллюзию чувств, он копировал хорошо, что порой вводило в заблуждение.

Годы работы с людьми, позволили кораблю очеловечиться в глазах Эл и ее команды. Способствовала тому Ника. Ребенком она никак не соглашалась быть человеком, потому что росла вне Земли и видела более развитых, чем люди существ. Протест Ники был так категоричен, что Геликс выработал программу общения с ней, по мнению Геликса, близкую к человеческой, в рамках земного воспитания. В итоге, огрехи его "воспитания" ставили Нику в комичное положение. Поскольку, корабль был продуктом неземного происхождения (Галактическая экспериментальная локальная интеллектуальная космическая станция (ГЭЛИКС)), подаренный Эл другой цивилизацией едва ли мог заменить живого менее совершенного человека. Эл использовала его для личных нужд в различном спектре его возможностей, полеты были их малой частью. Чаще всего Геликс привлекался ради своих аналитических функций и редко в трудных ситуациях, а последнее время, как техническую поддержку на перебросках. Корабль был наблюдательным центром, хорошей базой, био-ментальной средой и хорошим советчиком, например, в эту минуту.

Эл почувствовала, что натолкнулась на препятствие. Что происходило внутри ее ума, она не стала бы обсуждать ни с кем из друзей, чтобы не сбивать их с толку. Дмитрию хватало насущных проблем с адаптацией. Ольга и Игорь работали по той программе, которая касалась проникновения в прошлое. Ника была увлечена окружающим, а Алик – своей зарождающейся силой.

Геликс точно уловил причину ее тревог.

– Твои заботы далеки от ситуации второго века до Рождества Христова. Эл, а ты знаешь, что рубеж времен не точен?

– Знаю, – коротко ответила она и тут же решила пресечь начинающуюся лекцию Геликса о границе между периодами до и после Рождества Христова. – Все даты условны и привязаны к неким событиям. Для моей нынешней работы дата важна относительно. Меня интересовала библиотека, а библиотека пока стоит.

– Тебя тревожит не цель твоих поисков, а Алик, – заметил корабль. – Он занимает твои мысли.

– Да, занимает.

– Ваше последнее свидание было пылким... Ты заметила, что он на тебя повлиял.

– Геликс...

– Не мое дело.

– Не твое. Это моя личная жизнь. Ты понимаешь, что такое личная жизнь?

– Теоретически. Я же исследователь.

– Конфиденциальность обещаешь?

– Непременно.

– На сколько мы с ним идентичны?

– Ты видела матрицы.

– Я видела матрицы, составленные Лондером и Ольгой. Плод земной науки. А с твоих позиций: как сильно мы схожи? Почему я копирую женское существо, а он мужское?

– У меня нет исходных данных.

– Ты изучаешь меня давно. И его изучал. Ты всех нас изучал, не лукавь, Геликс. Ты о видении знаешь?

– Я полагал, что мы будем заняты твоим заданием, – Геликс вдруг уклонился от ответа.

– А я полагала, что тебе все интересно.

– Я бы хотел вернуться к неточности дат.

– Геликс, меня сейчас неточность дат волнует в последнюю очередь.

– А должна бы.

– Ты настаиваешь.

– У меня нет информации по одному пункту. Внеси.

– Что?

– Кто давал координаты входа в это время в системе исчисления Земной Службы Времени?

– Алик и Игорь дали координаты нашим братьям по разуму. А я давала подсказку Службе Времени. Даты могут не совпадать? – Эл подозрительно осмотрелась. – На что ты намекаешь?

– На понятийный аппарат.

– Ты хочешь мне сообщить, что было расхождение в датах? Да не может быть! Мы же встретились.

– Твоя изначальная мысль одолжить Алика Службе Времени в качестве навигатора, была правильной. И ты меньше думала бы о личной жизни и больше о задании.

– Такие намеки я не принимаю. Какая минимальная поправка по датам? На сколько патрули могут промахнуться?

– На шесть лет.

Эл присвистнула.

– В плюс или в минус?

– В минус.

– То есть они влетели сюда раньше нас? Не может быть. Ты бы знал.

– Я пытаюсь провести анализ.

– И что он дает?

– Мне приходится сканировать генотипы людей этого региона, чтобы определить последствия временной переброски, но у меня много другой рутинной работы.

– Полагаю под рутиной, ты имеешь в виду изучение местности и обучение моих друзей языкам, или бурная деятельность Ники отнимает твои рабочие ресурсы? – иронизировала Эл. – Знаешь, Геликс, мне нужно проветриться.

– Куда летим?

– Займемся моей легендой. В Мантинею. В Спарту. Я заявила, что оттуда. Это было единственное название города в Спарте, кроме столицы, которое я знаю. Пришлось сболтнуть. Мне нужно увидеть местность. И еще бы в Пергам. Успеем за сутки? – Эл неопределенно помахала руками в воздухе. – А еще Игорь говорил про связь. Украшения. Мне нужно что-то взять.

Перед Эл появился длинный лоток с рядом украшений.

– Не плохой выбор, надо признать, – удивилась она.

– Ника постаралась.

– Это все муляжи?

– Действующие модели.

Эл обвела рукой арсенал браслетов, сережек, ожерелий, цепей и подвесок.

– Вы все это преобразовали в приборы? Тут на целую ораву хватит.

– Украшения имеют свойство теряться, – беззаботно заметил Геликс.

– Хорошо вы развлеклись с Игорем, – Эл опять посмотрела в потолок.

– С Лином, – поправил Геликс. – Он учил язык и работал.

Эл при всей серьезности ситуации не могла не улыбнуться и сказала:

– Не люблю побрякушки, но впечатляет. Умельцы. Вот на что ты потратил свой недюжинный творческий потенциал, да?

– Выбери себе браслет, при твоей активности – это лучшее украшение, – проигнорировал ее иронию Геликс. – Ободок с подвесками на шею или голову способен защитить от удара, выставив барьер, но при твоей подготовке, реакции и внимании тебе он будет не нужен. Есть наплечные украшения для увеличения силы мышц и защиты рук, могут пригодиться.

– Угу, – прогудела Эл. – Глаза разбегаются. Ювелирная лавка и военный арсенал одновременно. Ты Дмитрию ухо проколол?

– Это средство коммуникации. Не потеряется.

– После этого он стал выглядеть как финикийский пират. И что дает эта серьга?

– Типаж финикийца более всего ему подошел. Теперь он общается на трех местных языках включая финикийский. Кольцо в ухе – это глушитель, компенсирует его обостренный слух. К тому же я не смогу держать с ним связь постоянно, его это нервирует. Я счел, что ему это мешает и изолировал его поле от влияний, он со мной согласился.

– И все одна сережка?

– Лин ввел эту программу защиты еще до появления тут Дмитрия. Друг позаботился о друге. Так Дмитрию будет проще воспринимать реальность. А на счет пирата ты не права, он сойдет за мореплавателя, он знает карту региона и типы кораблей.

– Может быть, ты его и мореплаванию обучил?

– Да. Он озабочен своей ориентацией в пространстве. Морская навигация позволила ему чувствовать себя увереннее. Это оправдает его многочисленные навыки и силу.

Ну, вот она и образовалась, точка зрения отличная от человеческой. Состоянию Дмитрия Геликс нашел свое объяснение и решил помочь.

Эл задумалась, теребя в пальцах украшения, то одно, то другое. Она взяла крупный браслет, надела его на руку, устройство заработало само.

– Твои особенности зрения позволяют наблюдать изменение параметров воочию. Браслет состоит из независимых колец, они управляют системой настроек простым поворотом. Инкрустированный агат блокирует поворотный механизм, халцедон запускает прибор. Каждый камень – это сенсорный элемент. Климатические изменения, сводки погоды, биологические особенности вида, первичная матрица, сканер, – все это ты можешь вызывать простым нажатием. Прибор не сработает в руках кого-то не из команды, при случае ты можешь отдать его кому-то. Если функций недостаточно, я могу встроить систему коммуникации в твой медальон, ты все равно его носишь.

– Не нужно. У медальона уже есть функции. Забудь о связи. Мне она по сути не нужна. Давай антропологией займемся. Мне хочется определить под какой тип похожу я и каждый из нас в антропологическом смысле. Жрец Солон, с которым встретилась не поверил, что я из Спарты.

– Эту работу уже проводила Алкмена.

– Она специалист по внеземным видам.

– Эл, она занималась антропологией после визита в Вену. Вы редко общались.

– Зная ее упорство, за нас можно не волноваться. Ладно. Тебе от меня что-то нужно.

– Я бы хотел обратиться к тебе, как к главе экспедиции.

– Ты опять хочешь возвратиться к датам? Ладно. Какова вероятность, что тут уже кто-то есть?

– Большая.

– И ни мы, ни ты их не найдем, потому что если кто-то тут застрял за шесть лет произойдет почти полная адаптация, только биологическое сканирование с близкого расстояния сможет указать человека будущего.

– Такой сканер есть в браслете.

– Я весь состав патруля знаю в лицо, я два года там работала. Хотя ты прав, внешность можно сымитировать. Пойдет ли служба на такие ухищрения, чтобы менять внешность патрульных? Ради нас?

– Тебе видней.

– Геликс, а что с нашими друзьями на орбите?

– Наблюдают.

– Они раньше нас будут знать, если сюда перебросят наш навигационный комплекс.

– Но на орбите – никого. Значит, они не прибыли или были здесь до нас. Если они были здесь с ошибкой я не найду остаточный след в космосе. Последствия орбитальной переброски быстро компенсируются полем Земли.

– Вмешаются наши сообщники, если что?

– Вмешаются. Ты для них важна.

– Давай так поступим. Когда у тебя в гостях опять будет Алик, поработайте с ним над вероятностью ошибки во временной переброске. Я скажу ему о шести годах. Мне этим заниматься некогда. Теперь к моим заботам. Ты анализировал библиотеку Серапеума?

– Она составляет лишь часть всей коллекции, часть хранится в Мусейоне и Кесареуме.

– Ну в царский-то дворец нам лучше не соваться. Не Вена. Они направили меня туда, где очевиднее всего хранится нужный им символ. То, что мы ищем, относится к области медицины, магии, мифологии, религии, обрядов, космогонии, если угодно. Храм – самое хранилище для таких документов.

– В Мантинею?

– Да. И помедленнее. Прокати меня по всему региону, хочу понять, что твориться кругом. У тебя есть военные архивы?

– Местные? Ты не заказывала.

– Не местные. Геликс, ты же мысли читаешь. Догадайся.

– Что интересует?

– Полное досье Космофлота и Галактиса о деятельности Алика во время войны. У меня отчетливое чувство, что я зря не интересовалась карьерой своего мужа.

– Интересно почему?

– Тебе интересно? Хм. Да, Геликс, подыгрывать ты умеешь. Отвечаю. После войны все хотели поскорее все забыть. Но где-то там в прошлом есть маленькая зацепка, которую я проигнорировала.

– Обозначь параметры, я найду для тебя информацию. С твоих позиций не этично шпионить. А я могу.

– Меня волнует его ощущение пространства. Когда это началось? И прогноз развития способностей.

– Я сделаю, – согласился Геликс.

– Ты навязчиво стараешься сосредоточить мое внимание на задании.

– Да. Это разумно. Оно сложное.

Критерии разумности у Геликса тоже были свои.

***

Долина ровной гладью расположилась между двумя грядами поросших лесом невысоких гор. Мантинея – маленькое поселение. Старое циркульное укрепление опоясывало этот некогда знаменитый городок, точней его центральную часть, а вокруг росли сады, по всей долине. Амфитеатр. Храмы. Их было несколько.

С этой точки, восточнее города, из тени рощи было удобно наблюдать за местностью. У Эл родилось желание спуститься туда, к людям. То что тут текло в обычном потоке жизни для нее и тех, кто придет потом это время станет открытием.

Стоило себе напомнить, что она глубоко в прошлом.

Как и в Александрии, здесь что-то праздновали. Кем ей тут представится? Еленой из Александрии? Эл усмехнулась.

Все это напомнило миры, когда она не стремилась вмешиваться в дела смертных, а только наблюдала за их жизнью. Это Алик побудил ее воспоминать. Он поделился своими параллелями с мирами и дал ее уму повод для сравнений. Александрия напомнила ему Алмейр, а Мантинея напомнила Эл одно из малоизвестных поселений в мирах отца.

Она могла запросить у Геликса модель местности, прогуляться по Мантинее заочно, а ей хотелось настоящих ощущений. Что это? Тяга к прежним переживаниям? Алик на нее так действует? Зачем ей Мантинея? В Александрии никто бы не стал досконально проверять правдивость ее слов, можно этого избежать, даже если ее поймают на неточности, всегда надеется способ придумать отговорку. Нет, не ради правдивой легенды она тут оказалась, на другом конце моря, вдали от моря. Что такого притягательного в этом окружающем пространстве? Что-то ее сюда позвало.

Эл привыкла за столько лет повиноваться подобной бессознательной тяге. Есть события, которые сверх-логичны или вообще не попадают в критерии логики, но они важны. Если бы была отработанная схема действий – стало бы скучно.

На запястье юркой змейкой шевельнулся браслет. Кто-то был недалеко. На видимой только ее глазами панели загорелся значок: "визуальный контакт". Ее заметил человек. Эл не предприняла попытки уйти от встречи.

К ней, ковыляя по склону, шла женщина. Голова ее была покрыта покрывалом, руки спрятаны в складках одежды. Она сутулилась и прихрамывала. Следом шел еще человек. Это был мужчина суховатый, жилистый в короткой тунике висевшей на нем мешком, туника была слабо подпоясана, его руки были обнажены до плеч. В этих двух фигурах было что-то общее. Сутулость и хромота. Мужчина хромал чуть сильнее, скорее волочил ногу. Они шли по тропе ниже того места, где сидела Эл, и видели ее еще издали. Мужчина сошел с тропы и стал подниматься.

Эл посмотрела на него мельком и опять перевела взгляд на женщину. Та шла дальше не останавливаясь, переваливаясь устало или лениво.

Мужчина тем временем поднялся к Эл. "Гончар. Скорее всего гончар", – подумала она.

– Добро пожаловать в наши края, путешественник, – сказал он добродушно, местный диалект прозвучал певуче и воркующими нотами. – В праздник не стоит быть одному. Если тебе угодно принести жертву или вознести молитву, я помогу тебе.

Эл откинула назад свою шляпу.

– И тебе доброго дня и легкой дороги, – Эл рефлекторно повторила его интонации.

Мужчина некоторое время молчал, разглядев в ней девушку.

– Как ты одна оказалась в этих краях?

– Я путешествую одна и пришла сюда, потому что тут жили мои предки.

Неожиданно для Эл вернулась женщина, вернее сказать старушка, она видимо обошла склон, избрав более легкий подъем.

– Женщина не путешествует одна, – скорее обеспокоено, чем осуждающе сказала старуха.

Эл ответила пожатием плеч.

– Ты спартанка? – спросила старуха с удовольствием.

– Верно. Но меня воспитывали не в Спарте.

– Здесь есть твои родственники?

– Не знаю. Когда-то тут жил врач. Он мне не родственник, но знал моих родных.

Фраза была простой болтовней, Эл не преследовала цели вызнавать подробности.

– Тересий? – спросил мужчина.

– Да. Он, – согласилась Эл.

Мужчина и старушка переглянулись. Они общаясь взглядами пытались решить, кто скажет новость незнакомке. Эл избавила их от этого затруднения.

– Значит, я опоздала. Он умер.

– Да, – ответил мужчина.

Эл решительно поднялась.

– Давно?

– Два лета уж как.

– Тогда мне тут нечего делать. – Она решительно встала. Она изобразила заминку, поправляя складки хитона и нащупывая шнурок от шляпы. – Других знакомых у меня нет.

– Подожди, – остановил ее мужчина.– Тересий был уважаемым человеком. Ты оказала бы нам честь. Как твое имя? Будь гостьей дома Тересия, если не его самого.

– Меня зовут Елена. Я тут родилась. – Эл решила рискнуть.

– Мое имя Силастий, а это жена моего старшего брата, ее зовут Ниобея.

Так состоялось это ни к чему не обязывающее знакомство. Л двинулась следом за парой, предвкушая интересный вечер.

Глава 10

– Где они застряли?! – озвучила Ника мысль и тем выдала настроение Алика, он удержался, чтобы не сказать это первым.

Нику интересовал Геликс, поскольку без него она в городе чувствовала себя неуютно.

Корабль и Эл исчезли, двое суток о них ничего не известно. Алика интересовала Эл. Нику – Геликс. Думая о ней, Алик невольно повторил ее фразу:

– Кто не знает, чем они сегодня заняты?

Он изобразил, что уходит по делам, а сам спустился со второго жилого этажа во двор и заглянул в мозаичную мастерскую Эфроима. Хозяин дома работал. Ему было немногим за сорок, а выглядел он как старик. У него была большая семья, даже огромная, этот сомн родсвенников, близких и не очень обиратл на территории обширного неплохо организованного дома. И в нем еще нашлось мето для постояльцев. Семья состояла из пяти сыновей с семьями, племянников, племянниц, внутков и прочих родсвенников до непонятно какого колена, но он горевал о младшей дочке и в менбшей степени о жене. Если бы не новые чувства и затянувшаяся разлука с Эл, Алик не смог бы его понять. Может быть ему помогали новые способности. В Эфроиме постоянно присутсвоала эта тоска. Лица жены и дочери он запечатлел на стене одной из общих комнат. Их фигурки стояли в комнате с семейным алтарем. В семье с уважением относились к его чувствам, он мог бы жениться снова, но не захотел.

Эфроим вызывал его уважение.

– Доброе утро, – поприветствовал Алик.

– Доброе утро, – ответил мастер. – Не приехала твоя жена? Тревожишься.

Алик огляделся, за перегородкой он распознал внучку Эфроима по шуршанию грифеля и цоканью камешков. Девочка усердно чертила грифелем по доске и нарисовав немного выкладывала по рисунку цветные камушки. Сделать прежде рисунок, а потом выкладывать мозаику ей не позволял детские азарт и нетерпение достичь результата.

Алик заметил себе, что так же нетерпелив по отношению к Эл и улыбнулся.

– Она не совсем мне жена, – неожиданно признался он Эфроиму, чего мог не делать. – Мы еще не женаты по местным законам.

– По закону родители должны договариваться о браке детей. Ты ведь старший среди твоих спутников. Кто приведет ее в твой дом?

– У меня еще нет дома.

– У мужчины должен быть дом, куда он приведет жену, – авторитетно заметил Эфроим.

Алик усмехнулся. Если бы Эфроим знал правду... Дом-то был, но Эл там не задержалась больше, чем на день. Какая, однако, ирония.

– Но твои племянники не строят свои дома, а живут с тобой, – возразил Эфроиму Алик.

– Потому что мой дом – их дом. Когда их семьи станут большими, как моя, мы поднимем дом еще на один этаж, он станет выше и всем хватит места.

Семейство Эфроима, по мнению Алика, и без того было громадным. Он насчитал без работников в мастерской тридцать восемь человек, еще две женщины были беременны. Таким количеством народа можно заселить квартал. Они вчетвером прожили тут достаточно, Эфроим к гостям относился как к данности, будто они дальние родственники. Плата за проживание и общий ужин, как он успел определить, была ниже среднего. Как тут не приписать это практичности Ники и доброте хозяина. К тому же, Эфроим и его семейство с пониманием относилось к необычному укладу их жизни и постоянным исчезновениями из дому кого-то из гостей. То, что кто-то не приходит ночевать, скрыть невозможно. Алик не вникал в семейную иерархию этого дома, ему было некогда думать об этом. Теперь появится Эл и недоумения явно прибавится. Разумнее найти другое жилище, но пока не появится Эл и не прояснится порядок действий менять место проживания он не решится. Оля намекнула, что Эл и Дмитрий вызовут большой интерес, ему захотелось защитить Эл от глаз мужчин семьи Эфроима, а мужчин в доме больше, чем женщин. Эл привлекает внимание, она возможно не будет считаться красавицей по местным канонам, но ее манеры привлекут внимание без сомнения. "Моя женщина", – зашевелилось у него внутри.

Эфроим заметил во взгляде молодого мужчины напряжение. Он не хочет говорить о невесте. По мнению Эфроима Александр был человеком сильным и властным. Семью ему заменяли друзья, но их отношения были совсем другими, чем в семьях эллинов. Они были вольными, особенно в отношении женщин. Эфроиму понравилась Алкмена, жена Лина, ее живой ум и мягкость заставляли трепетать сердце старого мастера, он захотел изобразить ее в мозаике. В Алкмене был ореол таинственности, какой присущ желанным женщинам. Эфроим только раз подметил, как муж смотрит на нее. Алкмена так цветет, потому что любима.