Текст книги "Прыжок барса (СИ)"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

– У ворот не было знакомых, – решил он сменить тему. Ему хватало своих обострившихся ощущений, Эл со своими – справится сама.

– Вот они нас и упустили, – в ее тоне он услышал удовольствие.

Эл с улыбкой зашагала дальше, по пути натягивая на голову свою шляпу. Она оглянулась на застывшего в нерешительности друга. Людей было немного, но они тревожили его, как и вся окружающая обстановка. Неизвестность. Она продолжала улыбаться проведя простое сравнение. На фоне пары худеньких египтян Дмитрий, а теперь Деметрий, гоплит-наемник, выглядел, как человек-гора. Впрочем, горожане, занятые утренними заботами на двух пришлых внимания не обращали.

Глава 6

Алик подошел ближе к воде, сел на брошенный каменный блок и засмотрелся на море.

На рассвете было ветрено, но после восхода бриз стих, волна превратилась в тихую рябь, облака разошлись, и стало тепло. Он различал шумы этого архаического города, порт с рассветом ожил, он продолжал наблюдать.

Настроение у него было философское. Среда вокруг не казалась чужой, его сознание на удивление быстро свыклось с новой обстановкой. Он водил взглядом по панораме перед ним. Город словно обнимал бухту, куда не глянь – везде присутствие человека. А впереди поразительно бирюзовая вода, вдали несколько суденышек на веслах готовились подойти к портовым причалам. Начинался прилив. Для горожан – новое утро, а для него – время замерло.

В этот момент он почему-то вспомнил Алмейр, тот день, когда Эл выстояла ураган в храме и в одночасье, как в сказке, город возродился из руин, и вернулось море. В Алмейре светило поднималось прямо из вод залива, здесь же всходило много правее за городом, его косые лучи освещали бухту красноватым утренним светом. Впереди виднелся Фаросский маяк на полоске песчаной косы. Столб сигнального дыма отклонился по ветру.

Алик не спроста вспомнил миры. Воспоминание о признании Эл заставляло его душу сжиматься в комок. И хвала всем богам этого мира, что за его спиной был не Алмейр.

Он не смог бы проигнорировать откровения Эл, назвать их выдумкой. Перемены, происходившие с ним последние пару лет, не позволяли отрицать ее правоту. Пока он думал, что они происходили под влиянием острова или самой Эл, он считал их благом, а теперь рад бы был избавиться от новых ощущений и больше не слышать упоминаний о мирах. Предсказание Тиамита о том, что он потеряет Эл начинало сбываться.

Пара недель, прожитые в Александрии, позволили немного сбросить груз с души. Работа... Его всегда спасала работа и нагрузки. Если бы не Геликс, он представить не мог, как бы они здесь себя вели. Оля и Игорь единодушно сравнили все окружающее с другой цивилизацией, словно они на другой планете. Вернее это они здесь были инопланетянами. Он ждал, что проблемы будут с Никой, но девочка накрепко прилипла к нему. Ее ощущениями и понятийным аппаратом он пользовался с радостью, что частично уберегло их от казусов при контакте с местными. Когда Нику для обучения забрал Геликс, Алику стало легче, освоив язык, девочка станет полезной вдвойне. Он с войны себя не чувствовал нянькой, а потом понял, что Ника взрослая. Видение изменило не только Эл.

Он сидел на камне, смотрел на море и наслаждался покоем, который постепенно обволакивал его. Две недели он не думал о видении, мирах, своем происхождении, временами не думал и об Эл, прогоняя тревогу и тоску, вместе с мыслями он ней. Это позволило ему успокоиться и обрести долгожданное равновесие. На днях он стал ожидать прибытия Эл с особенным чувством. Он скучал, он всегда скучал по ней.

К нему подошла Оля. Они пришли сюда на набережную вдвоем, еще в сумерках. С утра Игоря отправили на борт Геликса для окончательного лингвистического кодирования и погружения в предметную среду, его не будет сутки. Оля волновалась и погрустнела, и он пригласил ее прямо с утра прогуляться по городу.

Теперь они только ждали: когда настанет их очередь работать на борту корабля, когда будет готово все для обеспечения связи и когда, наконец, появятся Эл с Дмитрием.

Оля созерцала странно остриженный затылок Алика на местный манер. Перед переброской на борту инопланетного корабля над ними произвели несколько манипуляций. Ее волосы теперь все время вились, совсем как у Эл и стали светлее. А чтобы их цвет кожи был схож с местными обитателями, напоследок, их опрыскали тональной жидкостью, имитирующей местный загар, притом что они жили до этого в субтропиках. Ее оттенок кожи поменялся, периодически она осматривала руки, как не свои. Оля и не подозревала, что солнце будущего иное.

Алик сидел на камне горделиво, как статуя, упирался крепкими руками с хорошим рельефом мышц в камень, его тело было и напряжено и расслабленно одновременно, напоминая местный скульптурный канон. В городе, особенно в центре было много статуй. Мужчин часто изображали в той позе, с какой сейчас сидел Алик, вернее Александр. Он неотрывно следил за морем. Сейчас он был спокоен, а первые дни она только и ждала, что он вот-вот взбеситься, такого напряжения в нем она не наблюдала давно. Она часто вспоминала, как когда-то, еще недавно, искала у него утешения и защиты.

Из всей мужской тройки в прошлом Оля выбрала Алика, как единственного, кто мог понять ее терзания. Какое-то время, пока длился их первый роман с Игорем, она доверяла Игорю свои душевные секреты, но затея с той свадьбой оттолкнули от него Ольгу. Эл, которой рядом не было, как подруги и советчика, разлад с Игорем и потеря Амадея толкнули Ольгу на сближение с Аликом. Алик был натурой суровой, военные реалии сделали из него человека с твердыми принципами, с виду нелюдимого и предпочитавшего держать все в себе, но Ольга знала, что его суждения не всегда категоричны, с ней он утрачивал резкий тон. Поэтому Ольга знала, что эта вешняя холодность ума и жесткость манер – дань обстоятельствам. Дмитрий не стал ее утешителем по причине чрезмерного интереса к нему девушек, Оля не хотела быть одной из них. Так же благодаря Расселу Курку и его знанию людей она осознала, что Дмитрий внутри, как бомба, готовая взорваться от малейшего лишнего напряжения. Свое внутренне напряжение и жестокость Дмитрий компенсировал изрядной долей шуток, изображая на людях этакого разгильдяя, которому все нипочем. Но Оля уже тогда понимала, что стоит нагрузить Дмитрия эмоционально, и он кинется что-нибудь крушить. Вот тогда она и сблизилась душевно с Аликом. Их сблизили потери. Тогда ей были необходимы его дружба и защита, его мужество.

Теперь участие и сочувствие требовались ему. Ольга понимала, что Эл все делает правильно, из своих соображений и опыта. Алику было трудно принять сильную Эл без оглядки на свои принципы. Он упустил момент начала перемен, не был сразу посвящен в ее видение, а теперь ему перестояло стремительно наверстывать этот разрыв. За Эл и без того тяжело угнаться. Он всегда любил ту часть Эл, которая неминуемо исчезала, едва начинались трудности, она ускользала от него, что причиняло Алику страдания. У него снова отняли его надежды на будущее. Ольга ему сочувствовала.

Она подошла села рядышком на краю необтесанного блока, почувствовала то самое сродство, как в прежние времена и вздохнула.

– Скучаешь по ней? – спросила она.

– Они уже в городе, – вдруг ответил он. – Или близко. Мы договаривались встречаться по вечерам перед закатом у Серапейона.

– Я не об этом спросила. Ты не о делах думал, – мягко сказала она.

– Нет, – отозвался он. – Обо всем сразу и ни о чем конкретно. Хорошо тут. Спокойно. Ни в каком другом времени себя так уютно не чувствовал как тут. Люди простые, заботы у них простые.

– Как сказала когда-то умудренная опытом твоя жена: люди в какой-то своей части никогда не меняются, – заметила Ольга. – Почему в этом времени должно быть иначе? Хотя, относительно себя я такого сказать не могу. Мне тут неуютно.

– Ты о чем?

– Тут так важны семейственность и социальный слой. Семьи большие. Матери бранят ребятишек за шалости. Девочек учат дома, а мальчиков отдают на обучение или нанимают наставников. Тот человек, что нас приютил, у него умерли жена и две девочки от какой-то болезни несколько лет назад, он до сих горюет по ним. А я со своими родителями после войны виделась один раз. Я выросла в интернате для детей служащих Космофлота. Мне было шесть лет, я так скучала по маме. Мне было семь, восемь, десять лет, а я все еще скучала. Они постоянно были в рейсах. Какое-то время я их даже ненавидела, решила, что меня бросили. Поэтому всегда хотела иметь семью. Потом я познакомилась с Эл, увидела, что она не боится в одиночку решать проблемы, которые могут решить взрослые. Я потянулась за ней, это спасло меня от душевных мук подростка. У меня появились вы. До последнего времени у меня не было таких мыслей.

– У тебя теперь есть семья, – Алик посмотрел на нее с нежностью и улыбнулся. – Можно мне в нее записаться?

Ольге понравились его улыбка и предложение. Он спокоен, сегодня. Значит, Эл в городе.

– Да, – мурлыкнула она.

– Не стоит спрашивать: счастлива ли ты?

Ольга улыбнулась.

– Очень.

– Я еще в Москве поймал себя на мысли, что не знаю как вы живете. Со стороны – так полнейшая идиллия.

– Да уж, стоит отметить, что мы как-то глубоко ушли в свои чувства. Забыли о вас. Эл на это и рассчитывала. Вот трагедия с Димкой и прошла мимо нас. Я не понимаю, как себя с ним вести. Мне не ловко.

– Не терзайся. Я в этом тоже принимал мало участия, если не считать, что это я силой приволок его назад. Помяни мои слова, он мне это еще припомнит.

– Как считаешь, с ним будет очень сложно?

– Это ему с нами будет сложно. Ника сказала, что мы для него не существуем, для него есть только Эл. Помнишь, как мы Эл вызволили от пиратов? Как на Землю летели? Вот это было нечто. Давай не повторять старых ошибок. Это мы с тобой натворили бед, тогда. Пока сам на контакт не пойдет – не лезь к нему в душу. Свои врачебные познания на нем демонстрировать не стоит.

– Игорь уже с меня слово взял, – заверила она. – Говоришь совсем как он.

– Вот что. Забудем-ка мы о том, что было, и погрузимся с головой в местную жизненную стихию. Насладимся эпохой поздней античности. Город мы обошли, теперь настало время внимательно наблюдать за людьми. Я здесь ощутил невероятный прилив сил и душевный подъем. Как домой вернулся, – Алик ненатурально томно вздохнул. Он подумал, что без Дмитрия шутить теперь некому, а доля юмора в их положении просто необходима. – Мы из-за Эл в такую переделку попали, что век свободы не видать. Потом, когда нас поймают, будет что вспомнить в одиночной камере.

– Я твоих шуток не понимаю, – засмеялась Ольга.

– Извини. Я мало практиковался. Ника бы это таким жаргоном сказала, что уши в трубочку завернуться. Стоит проверить, чему ее Геликс на сей раз научит.

– Значит, ты снова – Александр?

– И к тому же македонец, – с улыбкой кивнул Алик. – А ты что выбрала?

– Я решила остановиться на имени Алкмена, потому что я не знаю античного имени созвучного своему. Национальную принадлежность не знаю. Здесь редкость врач-женщина, я только роды могу принимать и делать все с этим связанное. Род занятий – неопределенный. Так что из моего персонажа с трудом получится временной маркер. Это не проблема, решим сообща. Ника рвется изображать мальчика. Вот это проблема. Она хотела именоваться как Никий, иметь больше свободы, но не понимает, что провалится. Не знаю, что ее остановит. Надо Эл дождаться.

– Я ее уже отговорил.

– Как? Открой секрет!

– Я ей объяснил, что по нормам местного воспитания ей придется бороться обнаженной с мальчиками в гимназионе.

Ольга запрокину голову, в голос засмеялась, прикрывая ладонью рот.

– И она отказалась? Вот это чудо. Здорово.

– К счастью для нас, она умнеет, – удовлетворенно сообщил Алик. – Пускай учится на ходу, польза от нее не малая за эти дни. Игорь обещал придумать что-то для связи, а пока она – наша единственная связь и с кораблем, и с миром.

– Да, без связи я себя крайне неуютно ощущаю. Одной мне в город ходить страшновато, я могу заблудиться, впрочем, тут не принято женщине ходить одной.

– Нам нужны какие-нибудь местные побрякушки под видом украшений. Купи себе что-нибудь на рынке, что понравится, переделаем это под средство коммуникации.

– Ты пойдешь один их встречать, как обычно?

– Могу взять тебя с собой, это безопаснее, чем оставлять тебя в доме наедине с местными.

– До заката нам нужно себя чем-то занять. Я еще не везде была в этом городе. А где был ты? Тебя вчера весь день не было.

– Я стараюсь свыкнуться со своими способностями. Хожу, наблюдаю за людьми, ощущаю их. Мне не показалось, еще в Вене я понял, что могу влиять на восприятие людей. Мистикой это не назовешь, но кажется, я предчувствую события. Перемены меня захлестывают. Если бы Эл пооткровенничала со мной раньше, я бы иначе теперь относился к тому, что происходит. Эл будто угадала, когда признаться. Здесь я почувствовал, что люди имеют особенную, более глубокую связь с окружающим, чем мы. Вчера я около театра слышал, как старик пересказывал мифы. Он относился к своим рассказам, как к реальности. Здесь мир населен богами, мистическими существами, предвестниками, мистикой. Люди верят в гадания и волю богов, ходят к оракулу. Они много не знают о мире, того, что известно нам, но их связь с окружающим теснее и глубже. Для них космос совсем не то, что для нас, но он для них более живой, чем те звезды, которые мы знаем. Красивые легенды. Я был под впечатлением, дошел до дамбы и ушел на Фарос, хотел дойти до маяка, но по пути что-то потянуло меня в храм Изиды. Там было много женщин, жрицы. Одна из них посмотрела на меня такими глазами, словно в душу заглянула, будто поняла, что я пришлый, что не понимаю смысла того, что происходит вокруг. Здесь люли больше открыты для того таинственного и невидимого, о чем редко вспоминаем мы, люди будущего. Я ее взгляд забыть не могу. Я тогда задал себе вопрос: что историки будущего будут здесь делать? Мы местных никогда не поймем до конца, для этого здесь нужно родиться. Я размышлял, а потом понял, что голову ломать не стоит, прошло всего немного времени, и я стал чувствовать, что эта атмосфера пропитывает меня, как вода песок. Там в нише была статуя в рост, строгая, угловатая на вид, не из тех скульптур, что мы видели в городе, она видимо очень древняя. В ней будто бы заключена какая-то сила. Я простоял там почти до заката, думал, вспоминал. Мне хотелось, чтобы люди меня не замечали, и они просто проходили мимо, вели себя так, будто меня нет, и только один взгляд я чувствовал. Жрица, что приметила меня, следила за мной. Я уходил почти последним, и мы опять обменялись взглядами, и тогда я понял, что если бы остался в зале на ночь у статуи, она не прогнала бы меня. Со мной никогда не случалось ничего подобного. У меня ощущение, что в такие мгновения для меня останавливается время, а мир дает ответы на мои вопросы. Вчера я не пошел встречать Эл, потому что понял, что они придут сегодня. Вот так просто, без всякой логики. У меня сложилось убеждение, что если я вернусь туда, к статуе, я получу ответ на любой свой вопрос. Думаю, нужно как-нибудь проверить.

Алик умолк, а Оля не посмела нарушать это молчание, его признание произвело на нее впечатление. Погруженный в свои мысли и ощущения Алик замер, она снова сравнила его с изваянием. Ольге очень хотелось разделить его ощущения, понять каково это, вот так чувствовать, сильно и страстно. Она опасалась, что страсть его разрушит.

Они с Игорем давно решили между собой вопрос о том, что станут делать, если выпадет возможность оказаться в мирах Эл. Разговор состоялся еще в те времена, когда их двоих оставили на скрытом от всех острове Эл. Они по очереди навещали Тиамита, даже не общались между собой, а когда снова решили поговорить уже дома, на острове Тома, то оказалось, что они единодушно не верили, что Эл сможет жить спокойно. Напряжение, возникшее в Эл после их свадьбы с Аликом, не предвещало спокойной жизни.

Ольга решила поразмыслить на тему далекую от реалий этого времени. Солнце начинало нагревать воздух. Ветер сначала стих, но потом новый порыв сдул накидку с ее головы, а она этого не заметила.

Пока Алик пытался вернуть шаткое равновесие, Ольге хотелось действий. Она часто чувствовала себя слабым звеном. Вспомнила Вену. Эл взяла ее туда ради практики, толку в поисках свитков от нее было никакого. А вот в ситуации с видением она считала свою реакцию верной. Она, как врач, оценила поступок Эл как крайнюю меру. Оля поняла, что Эл делает так ради Дмитрия, и посчитала жертву разумной. Ольга была уверена, что Эл выкарабкается, последствий ждала с нетерпением. Перемены в поведении Эл были, но она не увидела того же в Алике. Ну откуда ей было знать, что способности и приступы имеют не ту причину, которую они определили вместе с Лондером. Когда Эл сама подтвердила, что их с Аликом природа не просто одинакова по причине какого-то общего на двоих недуга, а имеет одно происхождение – это обстоятельство не шокировало Ольгу. Напротив, в теориях, что они строили с Лондером всю войну и последующие годы появились недостающие элементы. Ситуация с видением заставила Эл снова повернуть внимание в сторону миров, а значит, у них есть надежда однажды там оказаться.

Она стала фантазировать. Если бы древняя Александрия оказалась мирами Эл, что она стала бы делать? Тут и возникала сложность. Миры – иное пространство, а это окружающее – прошлое Земли, куда они "нахально вломились", как сказал Алик. Тут условностей больше – хороший повод потренироваться.

Единственной ее военной подготовкой было вождение катера. С академического курса разведки Оля ни разу не дралась в рукопашную и стреляла только на учениях для медицинского персонала и во время стычки с пиратами. Когда Дмитрий проверит ее способности к обороне, его шуточки больно ударили Олю по самолюбию. Отдубасив ее тихонько в очередной раз, Дмитрий норовил поцеловать ей руку и обещал с жалостью во взгляде защищать ее от врагов. Она злилась. Потом Алик научил ее владеть палкой, что наконец-то придало ей уверенности. Последнее время у нее было мало медицинской и научной работы, поэтому она могла много времени посвятить тренировкам. Оля считала, что в реальной стычке она уже не будет обузой.

Она припомнила, как Эл в юности с помощью тренировок смогла пройти медицинское обследование. Тогда секрет этой техники был Ольге непонятен, теперь стало очевидно, что тренировки помогают выработать стратегическое мышление, а усталость дает отдых уму.

Оля всегда считала, что при ее профессии военные навыки излишни, что они скорее сделают ее жесткой. Теперь поняла, что ошибалась. Боевые навыки повысили ее уверенность в себе, развили тот сектор внимания, который не развила медицина, и позволяли контролировать себя. Оля обрела отчасти то спокойствие, которому всегда завидовала у Эл. Дело было не в силе, а в том, как теперь работал ее ум. Способность паниковать в непредвиденной ситуации была ее слабым местом, ей не хватало самообладания. Наконец, она научилась замирать на мгновение, пропускать первую волну страха, и потом действовать. Арендовав учебный полигон, она две недели проверяла себя на программах разной сложности. Тренировки подействовали, результаты радовали.

Еще Оля не без удовольствия констатировала, что справиться с подвижной психикой ей помогла любовь. В Игоре было много тех качеств, которые действовали на нее умиротворяюще. Она никогда не считала его сильным. На фоне Алика и Дмитрия он вообще таким не казался. В его характере не было той мужественной жесткости, которой обладали они, и Оля долгое время считала его мягкотелым, а его дипломатический талант приписывала тому, что он избегал напряженных моментов. Полюбив его снова, она поняла, что была не права. Нужно много сил, чтобы держать равновесие и сохранять ум в равновесии, как это умел он. Игорь решал конфликты не с помощью силы, а с помощью разума, а некоторые предотвращал, не доводя до точки напряжения. При всей трезвости ума он умел быть романтиком и видеть в жизни красоту.

Ольга улыбнулась. Прошла только ночь и часть утра, как его нет рядом, а она уже опять думает о нем.

Раз она размышляла в этом ключе, то стоило прейти к действиям.

– Знаешь что, – заговорила она, взяв Алика за локоть, – не стоит тебе со мной возиться. Давай разделимся. Я придумала себе упражнение. Дойду до нашего убежища, служанка нашего хозяина в это время каждый день ходит на рынок. Я пойду с ней и куплю себе украшения. Сама. Одобряешь?

– Как пойдешь?

– Хитро, – прищурилась она. – Дойду до Музейона, потом дальше на улицу параллельную Гимназию и потом прямой дорогой – в иудейский квартал.

Алик думал, Ольга насторожилась, он мог отказать.

– Ладно. Жди меня вечером. Я приведу Эл и Дмитрия. Не скучно тебе будет?

– Нет. Посмотрю, как делают мозаику в мастерской. Эфроим мне разрешил.

– Наш хозяин сказал, что ты самая любопытная женщина, которую он когда-либо видел, – заметил Алик с улыбкой.

– Ага. Он твою жену не знает, – съехидничала Оля.

– Удачи тебе, Алкмена.

– И тебе, Александр.

Она вежливо склонилась на местный манер, и они расстались.

Ольга шла намеченным путем, миновав богатые дома на набережной. Подобную архитектуру она прежде видела лишь в проекциях и реконструкции. В действительности все выглядело не менее величественно. Страсть древних к мощным и большим архитектурным формам вызывала внутренний трепет. Первые дни они с Игорем ходили по городу до изнеможения и глазели на все, как дети на аттракционе. Шок не прошел и теперь.

День здесь начинали рано, поэтому на улицах было много прохожих. Она пристраивалась близко к какой-нибудь тройке или паре, где были женщины и делала вид, что относится к этой компании, если на нее обращали внимание она обгоняла любопытных делая вид, что спешит куда-то. Этому приему ее научила Ника.

Ольга таким способом благополучно добралась бы до дома, где их приютил пожилой еврей, добрый и печальный от потери родных. Он был мозаичным мастером, дом его был обширным и полным народу. Помимо работников мастерской, его сыновей с женами, внуков, в доме бывало много гостей и приезжих. Он держал комнаты для гостей. Это многолюдье и суета были очень на руку его необычным постояльцам.

Ольга остановилась на небольшой площади у стены исписанной знаками и решила проверить свою способность читать. Это было чем-то вроде доски объявлений, где люди писали друг другу сообщения, назначали встречи, даже торговались. Она скользила глазами по рядам кривых надписей. Здесь проходила условная граница двух кварталов – эллинистического Брухеума и квартала, где жила еврейская община. Надписи на доске были на нескольких языках, Ольга искала греческие буквы.

– Климера, Алкмена, – зычно и четко прозвучало рядом, и Ольга вздрогнула от неожиданности.

Кто-то коснулся ее плеча, она обернулась, но там было пусто.

– Ника, – Ольга выдохнула с облегчением.

– Опять я тебя обманула. – Ольга повернула голову в противоположную сторону. Ника стояла за другим ее плечом. – Ты одна?

– А-александр остался в порту, – сказав это, Ольга умолкла. Она чуть не назвала имя Алика, но вовремя догадалась, что на них смотрит посторонний. Шагах в двух от Ники стояла девушка-подросток с необыкновенно темной кожей и смотрела на них. Едва встретившись с Ольгой глазами, она потупилась.

– Не бойся говорить, она тебя не понимает, – произнесла Ника, четко выговаривая слова. Ольга поняла, что Геликс, наконец, произвел с Никой лингвистическое кодирование, поскольку произошло это не больше нескольких часов назад, Ника не изъяснялась бегло, четко выговаривала слова. Ольга ее хорошо понимала. – Она рабыня, ее вчера купил Лука, младший сын нашего хозяина. У нее такое имя, что мы всем домом с утра репетировали и хохотали, решили сообща назвать ее Аруна. Она не грамотная, почти не говорит. Я единственная, кто ее понимает, поэтому мне ее дали, чтобы прогуляться на рынок. Я решила купить себе браслетик.

Ника хитро подмигнула.

Алик позволил Нике ходить одной, чем подчеркнул ее статус и подогрел самомнение. Ника демонстрировала чудеса коммуникации, даже не зная языка, она беззастенчиво пользовалась своей способностью чтения мыслей и внушения. Ольга была впервые свидетелем того, как Ника открывает рот, не произнося ничего, а человек думал, что она с ним разговаривает. Теперь она могла говорить вслух, но Ольга не сомневалась, что когда говорить Нике надоест, она прибегнет к прежнему способу общения. Нужно отдать ей должное, к своей миссии – осуществлять связь группы с внешним миром – Ника относилась очень ответственно. Это она нашла им пристанище в доме Эфроима, подслушав на рынке разговор. Сама нашла дом Эфроима, познакомилась с хозяином, осмотрела комнаты, сторговалась на предмет трапезы, явилась с гордым видом к Алику, сообщив о том, что у них есть временное убежище. Получив одобрение главы экспедиции, Ника продолжила демонстрировать свои умения с еще большим азартом. Разногласия возникли лишь тогда, когда Ника захотела изображать мальчика, но благодаря Алику проблема оказалась решена.

– Мне тоже нужно, – отозвалась Ольга, перестав изучать темнокожую спутницу Ники.

Аруна была высокой, но очень тощей с невероятно длинной шеей, потрепанная одежда была ей велика, на голове у нее ничего не было, а волосы очень коротко острижены. Когда Ольга посмотрела на Нику, невольно их сравнивая, заметила особенный контраст. Ника была белокожей, волосы ее теперь тоже вились, она была похожа на юную Эл. Волосы Нике нарастили ниже плеч, но она не удосужилась убрать их в прическу, а носила распущенными, лишь прикрыв их платком, наспех завязанным на затылке, и то лишь для того, чтобы не выделяться. Этакий сорванец. По мнению Ольги, не смотря на свой нищенский вид, Аруна выглядела более натурально. Девочек возраста Ники здесь уже считали невестами, поэтому старались нарядить, украсить и учили вести себя с достоинством. В образе Ники не было ничего похожего. На фоне Аруны и ровесниц в доме Эфроима Ника выглядела ребенком.

– Хорошо, идем покупать украшения вместе, – согласилась Ольга.

– А у тебя есть на что купить? – спросила Ника с прищуром.

– Разумеется, – кивнула Ольга.

Ника отлично ориентировалась в квартале. Поскольку отпала надобность заходить домой, она провела Ольгу короткой дорогой к рынку, а потом прямо в ювелирные ряды. Ольга относилась к выбору будущих средств связи педантично, они провели на рынке все время до полудня. Пока Ольга примеряла украшения, Ника, выбрав безделушку, начинала бессовестно торговаться. Когда Ольга выбрала ожерелье для себя и узнала цену, то торговец под натиском Ники безоговорочно бесплатно добавил к нему небольшой браслет, сплетенный из бусинок разного цвета.

С рынка Ника ушла с мешочком всякой мишуры отбитой у торговцев по минимально возможной цене.

Аруна, как черная тень, всюду скользила за ними, молча и смиренно. Ольга постоянно чувствовала ее присутствие и, не смотря на уверения Ники, говорить при Аруне о делах группы не стала. Так половина дня прошла в малозначительных заботах. Ближе к ужину Ольга стала ожидать возвращения кого-нибудь из друзей, гадая, кто прибудет первым: Алик с пополнением или вернется Игорь и скажет длинную фразу, демонстрируя свой греческий. Ника стащила что-то из еды и снова ушла в город, на этот раз без Аруны, а темнокожую рабыню отправили помогать по дому.

Чтобы заняться чем-то полезным, Ольга пересекла двор от жилой части к мастерской. В рабочем пространстве был отгорожен небольшой уголок. Ольга смело зашла за перегородку и нашла хозяина дома – Эфроима.

Старик был окутан как облаком копной полуседых кудрявых волос сверху, а снизу – окладистой бородой, длинной, словно ее никогда не укорачивали. Часть волос была стянута шнурком на затылке, чтобы не мешали его работе. Щека его была вымазана цементирующей смесью. Руки жилистые с длинными узловатыми пальцами перебирали кусочки камня, стекла и перламутра, он разбирал наколотые фрагменты, выискивая подходивший для мозаики тон и размер кусочков.

– Алкмена, – протянул он и расплылся в улыбке. – Ты снова скучаешь?

– Немного, – улыбаясь в ответ, согласилась она.

– Твой муж еще не вернулся?

– Жду вечером.

– А утром Александр обещал привести жену и друга. И как вы теперь поместитесь в комнатах?

– Мы потеснимся, а завтра начнем искать подходящий дом. Может быть, Лин его уже нашел.

Игорь взял имя Лин, проассоциировав себя с музыкантом. Он счел, что таким образом создаст временную метку, поскольку его музыкальные способности были известны в Службе Времени. К тому же, имя легко произносилось и подходило ему.

Они жили в доме Эфроима пятый день, чудом избегая разговоров, кто они и откуда. Только у Александра, как старшего, старик спросил, откуда он. У Алика ответ уже был готов заранее, узнав, что его гость македонец, пожилой еврей посоветовал Александру обратиться к землякам в политевм и указал имя одного из глав македонской общины. Алик, по понятной причине, не спешил воспользоваться советом. На том любопытство обитателей дома, пока, закончилось.

Оля с некоторым страхом ожидала появления Эл и Дмитрия, опасаясь, что они, как две колоритные натуры возбудят любопытство домочадцев Эфроима. Вот тогда им всем без имен и легенд будет сложно отвечать на вопросы. Неизбежна путаница с прошлым, которого не было.

Глава 7

На базе в Москве под впечатлением от сложной ситуации, в которую они угодили, Алик не рискнул оставлять подсказки патрулю. Если бы он воспользовался архивами, его в тот же день задержал бы патруль. Он зашел на базу, взял портативный блок загрузки из стандартного набора и карты с древнегреческим, латынью и ивритом. От перегрузки на утро болела голова, а перед глазами шли радужные круги.

Он не заглянул в данные по Эл и Дмитрию, опять же из осторожности, пусть лучше его упрекнут в невнимательности. Он сделал вид, что вокруг него не происходит, ничего примечательного. Скоро выяснится, что он соучастник незаконного проникновения в прошлое.

Накануне переброски, в середине дня ему позвонила Елена Васильевна, приемная мать Эл и, по меркам двадцатого века, его теща, звонок был прямо в офис его агентства по розыску людей. Под сочувствующим взглядом секретарши Алику пришлось взять трубку и ответить. Его кабинет был занят, там он собрал сотрудников офиса, чтобы сообщить о своей длительной командировке и дать указания на время своего отсутствия, в приемной была еще пара человек. Пришлось говорить при них. В результате он обещал заглянуть к родителям Эл этим же вечером. Он поехал, не взирая на возможность засады.

Всякий раз, навещая дом Светловых, Алик осознавал, что живет в другом временном режиме, и в иной реальности.