Текст книги "Душа Демона (СИ)"

Автор книги: Маруся Мусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

Даже если бы я строго делила людей в любви по половому признаку и избегала однополых связей, против Сол, никогда этого не делавшей, мне было бы не устоять.

Те полтора года были наполнены солнечным светом и тихой радостью. Я благодарна за то, что они у меня были.

Все кончилось внезапно – меня нашел Гевар. Вышло это случайно. Как я потом узнала, Лебяжий Лог ему заказали. На этот участок плодородной земли давно заглядывались власть имущие. Посматривали и облизывались, но никаких действий не предпринимали – земли оборотней все-таки, а когда на хозяев территории негласно разрешили охоту, – воодушевились. Поселение людей-лебедей, как оказалось, всем чертовски мешало, и глупые человеко-птицы к тому же совершенно не хотели перебираться в другое место. Поэтому им решили в этом помочь, причем самым кардинальным способом. Гевар, увы, не успел мне всего этого рассказать. Он был слишком рад, что нашел меня.

Его присутствие в поселении оборотней было нежелательно, да я и сама была не в восторге. Поэтому я назначила ему встречу на Дилонской переправе, почти в дне пути от Лебяжьего Лога.

Гевар не сказал мне ничего нового, но взбаламутил основательно. Он буквально вывернул на меня свои чувства, тягучие и густые, как кисель. Вывозил меня в этой субстанции и оставил обтекать. Я даже растерялась немного, не зная, как донести до его сознания реальное положение вещей. Поэтому просто сказала: «нет», и ушла.

Я не торопилась обратно. Мне надо было успокоиться, прийти в себя от неожиданных странных признаний Гевара, отмыться, снова обрести равновесие. Я потратила на это день, а когда все же вернулась, на месте Лебяжьего Лога меня ждали обгорелые руины и горы окровавленных тел. Сол я нашла самой первой. Наверное, она хотела меня предупредить, но не успела…

* * *

Совет Альянса проходил в зале заседаний. По величине это помещение мало уступало тронному залу, но витражи его окон были желто-красными, а не зелеными. Нельзя конечно сказать, что эти цвета добавляли очарования присутствующим здесь людям(Ирсо Харжело, к примеру, в алом отсвете так вовсе смотрелся выходцем из преисподней), зато они однозначно добавляли комнате внушительности и даже некой суровой непримиримости. Все здесь, включая портрет Гилберта Справедливого(с отчаянно-сосредоточенным лицом и напряженно-остекленевшим взглядом), прародителя нынешней королевской династии, словно говорило о твердости идеалов и принципов, строгом соблюдении буквы закона и суровом возмездии оступившихся. Лично я бы перед дверями зала заседаний обязательно бы написала древнее изречение: «Забудь надежду всяк сюда входящий», для усиления впечатления так сказать.

– Элисса Рэвейн, – торжественно обратился ко мне Председатель Альянса Альды Сиятельный Шадагар, – сегодня вам выпадает необыкновенная возможность оказать содействие Альянсу…

С последней нашей совсем недавней встречи, когда он развлекал меня милой беседой за кружкой пивной пены, правитель Фелибарды совсем не изменился, что нельзя было сказать обо мне. Выглядел все таким же подтянутым и моложавым, а заодно бодрым и свежим, как роза по утру. Властное лицо его было серьезным. Пронзительный взгляд, жесткая складка губ. Но из глубины его зрачков на меня плеснуло весельем: «Что, чертовка, выкрутилась в очередной раз?! Рад видеть, что ты стоишь на своих ногах».

Я так же отметила про себя, что само заседание чрезвычайно его развлекает. И не мудрено. Ведь именно он руководил этим театром стареющих актеров, придумывал им новые роли, и претворял в жизнь рожденные его воображением сюжеты. Конечно же, каждый член Совета Альянса имел право на свое мнение и право голоса. Только не думаю, чтобы когда-либо результаты голосования не совпадали с решениями Председателя: надувшиеся от собственной важности наивные марионетки, верящие в иллюзию своей свободы воли, неизменно и послушно выполняли чужие невысказанные желания. Нибеос Шадагар негласно правил двенадцатью государствами, и полагаю, был совсем не против расширить сферы своего влияния еще на пару-тройку народов, пока, как говорится: «есть ягоды с ягодицах и шары в шароварах».

Не исключено, что все то, что произошло за последний месяц в Орнизане, было претворением в жизнь очередных замыслов Председателя Альянса. В этой игре и мне нашлось место: роль пешки, разменной монеты…

– Несомненно, это большая честь, – «забыв» добавить в конце: «для меня», вежливо ответила я, когда Шадагар закончил свою прочувствованную речь о величии Альянса и счастье, которое я должна испытать от нахождения в зале заседаний, причем сиюминутно.

– Учитывая ваше состояние, я от лица Альянса приношу сожаления, что нам придется задавать вам много уточняющих, а иногда и необычных, и даже странных вопросов, которые покажутся вам утомительными. Однако я, уже лично, сделаю все возможное, чтобы занять как можно меньше вашего времени.

– Это необычайно великодушно с вашей стороны, – склонила голову я.

По причине плачевности моего состояния, мне даже разрешили сидеть в присутствии королей, – видно видок у меня был такой, что они всерьез опасались, как бы я не упала после первой же сказанной фразы. Хотя надо заметить, Трин этим утром с час трудилась над тем, чтобы я как можно меньше походила на свежеподнятого покойника.

– Итак… – легкой паузой Шадагар призвал всеобщее внимание и начал: – Ваше имя?

– Диана Керш. В девичестве – Рэвейн.

После этого в зале на некоторое время воцарилась гробовая тишина: собравшиеся переваривали неожиданную информацию.

– Ваше семейное положение? – после некоторой заминки продолжил Председатель.

– Замужем.

– Имя мужа?

– Риан Керш. Уполномоченный представитель Альянса Альды. Здесь присутствующий. – Я легонько кивнула в сторону блондина, дабы развеять последние сомнения.

– Ваши Величества, – обратился Шадагар к остальным правителям, – прошу обратить ваше внимание на то, что эрда Керш, как и всякая замужняя женщина, может отвечать на вопросы только с согласия своего мужа. Ирье Керш имеет право высказать протест в отношении любого заданного вопроса, и отвечать за свою жену лично.

В этот момент я, – довольно таки посредственно знакомая с законами родной страны, – поняла, наконец, почему Риан так настаивал на заключении брака до заседания Совета.

– Эрда Керш, ваш муж вкратце уже обрисовал нам сложившуюся ситуацию, но мы хотим услышать изложение происходивших здесь последний месяц событий из ваших уст. Будьте любезны сообщить нам обо всем, имеющем отношение к покушениям на регента и к последующей его кончине.

Я устало качнула головой, втайне надеясь, что лицо мое не выглядит слишком уж обреченным, и начала рассказ…

Я перечислила все факты, которые знала, без домыслов и предположений. Все, чему была свидетельницей. Ровно до того момента, как, поговорив с Альбертом, отправилась на поиски Лагри. Все последующие воспоминания были слишком зыбкими и слишком опасными, как болотная топь. Я всерьез побаивалась в них захлебнуться…

– По свидетельству епископа Иверри, – сказал председатель, когда я замолчала, – он оставил вас при смерти наедине с герцогом Рагдаром в восточном крыле. Что произошло после этого?

Я подозревала, что меня спросят об этом, но так и не придумала, какой линии поведения мне при этом придерживаться, и как уклоняться от ответа. Я оставила это на волю случая, и случай меня не подвел. Не успел Шадагар договорить фразу до конца, как с места поднялся Наблюдатель.

– На этот вопрос отвечу я, – сказал он. – Моя жена в тот момент, когда ее последний раз видел епископ, и продолжительное время после, находилась под воздействием ядовитых веществ. При этом, как правило, мозг бывает затуманен, что может подтвердить любой целитель или знаток ядов. Эрда Керш не оказалась исключением, и даже по прошествии времени не способна внятно рассказать о событиях произошедших в тот день, поэтому сообщить какую-либо полезную информацию по этому поводу она не может.

– Но мы имеем дело с обрушением целого крыла здания. И ни какого-нибудь, а дворца! Это вам не шутки, ирье Керш, – ворчливо заметил король Гарвадии. Кажется, его звали Тадэуш. – Тому есть причина…

– Как вы справедливо заметили, оно обрушилось. УЖЕ. И причина, какая бы она ни была, ТЕПЕРЬ не имеет особого значения, – спокойно ответил Наблюдатель.

С моей точки зрения, подобное заявление было весьма рискованным, но видимо Альянс привык к подобным выступлениям блондина, потому что Тадэуш только недовольно поджал губы и сказал больше даже с обидой:

– Хочу обратить ваше внимание, ирье Керш, на то, что в данном случае вы рассуждаете весьма неподобающим образом для дознавателя высшего звена и уполномоченного представителя Альянса…

– Вам так необходима причина?! – Риан сделал такое лицо, как будто его из чистой прихоти просили немедленно раздеться до гола: эдакая смесь изумления, брезгливости и непонимания. – Хорошо, я назову ее…

Собравшиеся, до того позволявшие себе комментирующие шепотки, примолкли, изготовившись внимать Наблюдателю с не меньшим вниманием, чем Сиятельному Шадагару, – Риан определенно имел вес в их обществе.

Кто же он такой, черт возьми?

Я так и не разгадала эту загадку.

– Итак, – скучным голосом начал ирье Керш так, как будто ему предстояло в сотый раз рассказать то, о чем уже давно всем известно, – восточное крыло Харланского замка, – (ого! а я и не знала, как называется королевская резиденция), – если кто-то не знает, – ядовитый взгляд в сторону Тадэуша, – является самой первой постройкой относящейся к дворцовому комплексу, и с момента своего возведения, она ни разу не ремонтировалась. Три года назад, специально созванной комиссией, эта часть замка была признана опасной для дальнейшего использования, о чем есть соответствующие пометки в хозяйственных книгах и составленный по всей форме акт.

На этом месте Риан сделал паузу и кивнул одному из секретарей, до того старательно записывавшему протокол заседания. Тот встрепенулся и, в подтверждение слов Наблюдателя, придвинул к краю стола пару толстенных талмудов в засаленных обложках, сверху украшенных кучкой пыльных свитков. Блондин продолжил:

– Тогда же восточное крыло было освобождено проживающими в нем ранее лицами, о чем так же имеются соответствующие подтверждения, – при этих словах секретарь, не дожидаясь кивка Керша, выложил на всеобщее обозрение ворох других пыльных свитков, – после чего начался ремонт. Однако средств выделенных королем Эдгаром не хватило, и помещения были восстановлены частично. Комиссия объект не приняла и разрешение на эксплуатацию так и не выписала. Восточное крыло по-прежнему находилось в аварийном состоянии. Поэтому ничего удивительного в том, что в один, далеко не прекрасный, день оно обвалилось, нет.

В этот момент я, с легкой грустью, но в тоже время и с уважением, подумала, что, зная Керша как «темную лошадку», все равно его недооценивала. Его твердости отстаивания собственных интересов можно было только позавидовать. И, как не неприятно было это осознавать, но исходя из вопроса спасения собственной шкуры, я забеременела от него очень удачно. Риан будет биться за своего ребенка до последнего и спасет его, а вместе с ним и меня…

– Допустим восточное крыло действительно обветшало, – взял вдруг слово Ирсо Харжело. – Хотя, насколько мне известно, это совершенно не помешало герцогу Рагдару поселить туда вас, ирье Керш, а вам, между прочим, там жить. Но мы не будем акцентировать на этом внимание. Тем не менее, обрушение имело какие-то очень… хм… грандиозные масштабы. К тому же в тот момент было зафиксировано значительное изменение магического фона. Буквально таки сильнейший выброс энергии. Колебания похожего характера, как правило, происходят при… вызове демона…

– Изменение магического фона действительно ощущалось, – спокойно сказал Риан, – и я не вижу в этом ничего удивительного – тогда была сильная гроза.

– Разразившаяся внезапно средь ясного неба… – ехидно прищурился Харжело.

– Что часто случается летом во время жары… – равнодушно пожал плечами Наблюдатель.

– Ирье Керш, я понимаю ваши чувства, вы, несомненно, беспокоитесь о своей супруге, причем настолько, что даже готовы трактовать факты в ее пользу…

В рядах Совета наметилось настороженное оживление, а я искренне пожалела, что Ирсо не отбросил копыта во время покушения на принца. Вот уж не думала, что он такой въедливый и дотошный. Хотя чему удивляться, если имеешь дело с правителем ТарнОнлаид, в этой стране слово «демон», как красная тряпка для быка.

– Даже не понимаю, на что вы намекаете, – с холодной любезностью и очень правдоподобно соврал Наблюдатель.

– Я не намекаю, – голос Харжело стал громче. – Я хочу обратить внимание всех присутствующих на то, что единственный свидетель происшествия молчит, чему выступающее от его имени лицо дает весьма сомнительные объяснения. При этом мы имеем в отношении герцога Рагдара всего лишь несколько косвенных улик, которые совершенно не гарантируют его причастность к покушениям. Подстраивать убийство самого себя – это выглядит слишком уж неправдоподобным.

Совет уже не просто оживился – он громко роптал, разделившись на два лагеря. Кто-то поддерживал Ирсо, кто-то настаивал на виновности бывшего регента.

– Вы должно быть невнимательно слушали мой доклад, – ровно сказал Риан, ничем не выказывая ни беспокойства, ни раздражения. – Того количества косвенных улик, которые я представил, и показаний свидетелей вполне достаточно, чтобы выявить виновника хотя бы методом исключения.

– И все же остаются подозрения…

– Что все покушения спланировал телохранитель регента?! С этим мы можем разобраться очень легко. Эрда Керш, – церемонно обратился ко мне Риан, – скажите, вы планировали покушения на герцога Рагдара?

– Нет, – ответила я.

– Нет, – повторил Риан. – Вы слышали, уважаемый повелитель Харжело, она сказала: «нет». Охотники не лгут.

– Хорошо, – угрожающе прогудел Ирсо. – Возможно, она не планировала покушений, но у меня есть основания подозревать ее в вызове демона и разрушении дворца!

– Прекрасно! – почти ласково произнес Наблюдатель. – Не сочтите за труд, озвучьте нам эти основания.

Харжело покраснел и набычился:

– Она вызывала демона полгода назад.

– Происходящее полугодичной давности в данный момент нас мало интересует, – голос блондина был бесстрастным.

– Но оно имеет значение, – на этот раз повелитель ТарнОнлаид саблезубо улыбнулся. – Если она вызвала его тогда, значит, вызвала и сейчас, а Рагдар потому и пытался ее убить, что понял ее одержимость демоном.

– Вынужден вас разочаровать, – с сожалением покачал головой Керш, – но это не возможно. Если бы она действительно была им одержима, и минуты бы не прошло, как от герцога остались бы окровавленные ошметки.

От слов Риана меня затошнило, и перед глазами закружилась какая-то серая муть.

Черт! Зачем он это говорит?!

– И все же, – Харжело поднялся со своего места, – я настаиваю на том, чтобы она ответила, кто устроил бойню в Наргизе!

– Протестую! – тут же откликнулся блондин. – Вопрос не имеет отношения к нашему сегодняшнему разбирательству.

– Полностью согласен с Наблюдателем, – громко сказал Председатель. – Вопрос к делу не относится. Мало того, я вижу, что эрда Керш измучена настолько, что находится на грани обморока. Не вижу смысла долее ее задерживать.

– Зато я не согласен! – взревел Ирсо. – Шадагар, во имя Всемогущего! Мы имеем дело с демоном! Это не просто досадное недоразумение, это проблема в масштабах всего мира!

– Уважаемый правитель Харжело, – Председатель особо подчеркнул форму обращения, панибратство Ирсо его явно покоробило, – мне кажется, вы чрезмерно преувеличиваете…

– Преувеличиваю?! – Харжело не только не обратил внимания на тонкий намек, но еще и имел смелость перебить самого сиятельного Шадагара. – Разрушенная до основания крепость и восемнадцать обезображенных до неузнаваемости трупов, это, по-вашему, преувеличение?! Это факт!

– Уважаемый правитель Харжело, успокойтесь…

– Успокоиться?! Еще немного и мне не останется ничего другого, как сделать вывод, что Совет покровительствует демонам!

– ТИХО!!! – рявкнул Шадагар.

И в зале заседаний повисла мертвая тишина. Слышно было только, как одинокая муха бьется в цветной витраж. Председатель холодным взглядом морозил внушительную тушу Ирсо, тот, насупившись, смотрел в стол. Остальные члены Совета воровато переглядывались.

Воцарившееся безмолвие неожиданно нарушил Арчибальд Минорэ, король Газнара.

– Прошу слова, – сказал он, но продолжил, только дождавшись согласного кивка Шадагара: – Вопрос с Наргизом действительно беспокоил умы долгое время. Такая громкая… хм… трагедия. Убийство с особой жестокостью… Люди разное тогда поговаривали. И небезызвестное имя «Ирнан Катриоль» частенько в связи с этим упоминалось… Так вот я хочу поднять на голосование вопрос о том, что бы прояснить ситуацию раз и навсегда. Тем более что сейчас у нас есть такая возможность. Я голосую за то, чтобы узнать имеет ли отношение присутствующий здесь Охотник к Эдинорской резне.

С этими словами Арчибальд поднял руку. За ним последовали еще девять правителей, одиннадцатый – Шадагар – с непроницаемым видом тянул паузу, двенадцатое кресло по понятным причинам пустовало(принц права присутствовать на Совете не имел).

– Отметьте, принято единогласно, – подвел черту Председатель, обращаясь к секретарям, хотя сам руки так и не поднял. – Один вопрос по случившейся чуть больше полугода назад Эдинорской резне. Задам его я… И еще раз напомню, что ирье Керш имеет право ответить за свою жену.

– Но это было бы крайне нежелательно, – вкрадчиво заметил Минорэ. – У Совета, конечно же, нет никаких причин не доверять своему уполномоченному представителю, однако я допускаю возможность, что ирье Кершу известны… не все обстоятельства дела, а потому его ответ будет недостаточно точен.

– Ответ «нет» не может быть «недостаточно точным», – спокойно сказал Риан.

– Совет еще не задал вам вопрос, – жестко одернул блондина Председатель.

И я на мгновение даже… нет, не испугалась, – бояться было нечего, – скорее растерялась. Потому что не думала, что, – учитывая ту немалую пользу, какую я неоднократно приносила Шадагару за неполных четыре года нашего, к моему глубокому сожалению, тесного общения, – он допустит подобное: пойдет на неоправданный риск, позволит ситуации выйти из-под контроля… Или он настолько верит в мою непричастность?!

– Ирнан Катриоль, Охотник, – неожиданно мягким и усталым голосом обратился ко мне Нибеос, – я обещал сделать все возможное, чтобы отпустить вас как можно раньше, и я не отказываюсь от своего слова. К вам всего один, последний вопрос, после ответа на который вы сразу же покинете зал заседаний… Увы, некоторых из здесь присутствующих терзают смутные сомнения, корнями уходящие ко всевозможным былинам, мифам и сказаниям о ведьмах, демонах, призывах и прочем… Довольно жалкие и смехотворные предпосылки для тем более беспочвенных и абсурдных обвинений. Полагаю, имеет смысл развеять их раз и навсегда. Позвольте мне задать такой вопрос: Охотник, скажите нам, вы убили восемнадцать человек в крепости Наргиз?

Я тяжело выдохнула, и Риан тут же шагнул вперед:

– Моя жена не будет отвечать на…

– Постойте, ирье Керш, – прервала его я. – Будет лучше, как справедливо заметил Его Величество Арчибальд, – легкий поклон в сторону Минорэ, – если ответ прозвучит все же из моих уст.

– Я не согласен, – яростно сверкнул на меня глазами Наблюдатель.

– Ваше право, – равнодушно бросила я и перевела взгляд на Шадагара. – А я все же отвечу.

Председатель понял меня без слов.

– Повторяю вопрос, – громко сказал он. – Охотник, вы убили восемнадцать человек в крепости Наргиз?

Зал замер в напряженно-алчной тишине. Одинокая муха продолжала свои попытки вырваться на свободу.

Я медленно положила левую руку на правое плечо(если уж клясться, то по всем правилам) и ответила:

– Нет.

Муха опять ударилась в стекло в полнейшей тишине.

– Что ж, Охотник, – пользуясь тем, что все в этот момент смотрели на меня, Нибеос неожиданно мне подмигнул, – благодарю за честный ответ… На этом все! – повысил голос Председатель. – Материалы дела рассмотрены. Объявляется перерыв. Совету Альянса собраться здесь же через час. Все свободны.

Грянул гонг, задвигались кресла, зашуршали сворачиваемыми свитками секретари. Я, наконец, покинула неуютное кресло, сидя в котором давала показания, и осторожно двинулась к двери. Риан шагнул ко мне плавно и в тоже время стремительно, молча подставил мне локоть, на который я не преминула опереться, и вывел в коридор.

Всю дорогу блондин бросал на меня хмурые взгляды.

– Что? – не выдержав, устало спросила я.

Он не ответил.

– Ты глаза сломаешь, если будешь так на меня коситься…

– Я считал, Охотники говорят правду, – наконец напряженно сказал Риан.

– И правильно делал, – одобрила я. – Охотник всегда говорит правду… или полуправду… или молчит.

– А если неправду, что тогда?

– За ложь приходится расплачиваться… Зачем тебе?

– Ты солгала, – голос его дрогнул. – И я имею право знать, что теперь будет с тобой… и с ребенком…

Я отстраненно посмотрела на него.

– Дурак.

Однако не слишком лестный эпитет оставил Риана равнодушным. Он, кажется, вообще его не услышал, а когда мы завернули в следующий коридор, оказавшийся совершенно пустым, сжал мою руку и прошептал с неожиданным отчаяньем:

– Но ведь это же ты была в Наргизе!

– Я, – отпираться смысла не было.

– И ты убила их!

– Кого – их?

– Те восемнадцать человек.

– Ну?!

– Что «ну»?! Диана, ты невозможна! Ты убила их, а Совету солгала. Что теперь будет с тобой?

– Я не лгала.

– …?!

– Риан, – я чувствовала смертельную усталость, говорить не хотелось, но ответить надо было, – ты хорошо слышал вопрос, который мне задали?

– Да. И?!.. Я не понимаю…

– Председатель спросил: «вы убили восемнадцать человек?» И я ответила: «нет». Я сказала правду. Потому что их было не восемнадцать, а двадцать два. Четверо упали в колодец, и их завалило камнями…

* * *

У меня не было и тени сомнений в том, кто похозяйничал в Лебяжьем Логе…

Должно быть в то утро, когда я нашла мертвую Сол, рассудок у меня повредился. Во всяком случае, назвать мое сознание трезвым нельзя было даже с трудом. Я помешалась от горя. Что тогда делала – не помню. В себя пришла через три дня, в лесу, с четким осознанием, что утоплю Наргиз в крови.

Вопрос безопасности или даже банальной осторожности в тот момент для меня не стоял. Моя жизнь была мне безразлична, равно как и жизни других людей, и даже существование самого мира. Я собиралась вершить не месть, для меня это было своего рода восстановлением вселенской справедливости.

Ритуал призыва демона знаком каждому Охотнику. Ничего сложного в нем нет. Даже кровь дракона после инициации не нужна, – можно использовать свою. Я так и поступила. Дамиэн явился сразу, словно только того и ждал. Договорились мы быстро. У меня и условий-то никаких особых не было. Я, наверное, здорово сглупила тогда – не связала его дополнительными клятвами. Но это казалось не важным, меркло на фоне конечной цели. Да я и не думала, что останусь жива, если честно. Даже голову обрила, как и полагается перед последней битвой.

Слияние с демоном оказалось невероятно болезненным, но потом… потом это был восторг чистой ярости. Раньше я никогда не испытывала такого удовольствия от вида льющейся крови и предсмертных хрипов. Меня печалило лишь то, что жертвы умирали слишком быстро.

Гевар, конечно, сразу понял, что произошло. Он даже как будто был рад моему приходу. Отбросил свой меч и сам шагнул навстречу. Он не сказал мне, что не был в Лебяжьем Логе, хотя не уверена, что в тот момент меня бы это остановило.

«Люблю тебя!», – крикнул Гевар и засмеялся. Даже захлебываясь кровью, он продолжал улыбаться…

Наргиз превратился в руины, а демон, не прощаясь, смылся, оставив меня наслаждаться заревом пожара и зрелищем разрушенных стен и изуродованных тел. После этого у меня случился еще один провал в памяти, и очнулась я только у стен монастыря.

Так проделав длинный и совсем неправедный, с точки зрения Веры, путь, я оказалась под крылышком Матери Илисатт…

* * *

Дни шли за днями, но мне казалось, что время бесконечно. У него действительно не было ни конца, ни края, и текло оно муторно, однообразно и безнадежно.

В Орнизане был объявлен траур по опекуну наследника, герцогу Рагдару, трагически погибшему в результате обрушения части королевской резиденции. Об арбалетном болте, застрявшем при этом в его сердце, речи, конечно же, не шло. Страна действительно скорбела, – шпионы Аджея хорошо проработали «светлый образ» временного регента и качественно внедрили его в массы.

Новым опекуном принца Нолана был назначен Гаржен Видрестар. В первую очередь, как лицо незаинтересованное, а во вторую – как человек близко знакомый с вопросами управления государством. Гаржен в течение двадцати лет успешно правил Верейей, но потом ему это надоело, и он оставил корону и страну на своего уже взрослого сына, а сам удалился в горы слушать пение ветров и грохот камнепадов. С Видрестаром судьба столкнула меня давно и так удачно, что старик теперь не смог мне отказать, и взял на себя заботу об Орнизане и его юном наследнике. Так что за Нолана теперь можно было не беспокоиться.

Кстати, Риану, не без моей помощи, конечно(скромность мне ни к лицу, чего уж там), удалось раскрыть заговор против наследника, следствием которого было то самое покушение в день приезда в Эвиноллу Ирсо Харжело. Это была многоходовая и долгоиграющая комбинация, целью которой являлось дальнейшее объединение Орнизана, Латуринии и ТарнОнлаид с последующим расширением границ за счет Вобараста, а затем и других лежащих за горным хребтом земель.

Главным злоумышленником, лидером и координатором оказался, как нетрудно догадаться, Рагор Лабиз. Поддержку среди орнизанской знати он нашел в обиженном на превратности судьбы Бальтазаре Нагори, а так же в недалеком, но чрезвычайно амбициозном молодом графе Набелиане Виалеску, претенденте на престол третьей очереди. Именно в ирье Виалеску я признала того таинственного незнакомца имевшего приватный разговор с латуринским советником в наемничьем трактире. И именно Набелиан оказался самым слабым звеном тщательно продуманного плана, так как раскололся практически сразу – не пришлось даже применять допрос третьей степени, на который, к слову сказать, Риан таки получил разрешение Совета. Вина всех троих была доказана. Приговор вынесен. И заговорщиков казнили быстро и без затей на главной площади Эвинолла: государственная измена – это вам не шутки.

Изначально планировалось, что Наблюдатель останется в Орнизане еще на два месяца после заседания Совета, но, учитывая неожиданное изменение его социального статуса и мое интересное положение, Шадагар освободил Риана от возложенных на него обязанностей, препоручив их другому лицу. Поэтому и двух недель не прошло, как мы покинули страну.

За заслуги перед Альянсом ирье Кершу было даровано поместье на севере Фелибарды. «Прекрасные виды, сосновые леса, чистый воздух», – расхваливал подарок Шадагар. К его чести о доме он не сказал ни слова. Однако когда я увидела мрачное строение, в котором мне теперь предстояло жить, все же неоднократно помянула Нибеоса добрым словом. Чтоб ему три дня икалось! Вероятнее всего, награждая своего верного подданного, Шадагар руководствовался принципом: «все равно выбрасывать, так отчего бы тогда и не подарить».

Замок был старый и запущенный. Голые обильно припорошенные пылью и мелким мусором полы, казалось, никогда не имели знакомства с коврами, прикрывающие стены гобелены большей частью истлели, трухлявая мебель набухла от сырости и покосилась, в трубе камина парадного зала жили вороны. Даже если бы слуги приехали в дом за два года, а не за неделю, до нас, они все равно не успели бы придать жилищу приличный вид. Однако комнаты нам все-таки приготовили: увы, на одном этаже, но хотя бы в разных концах длинного темного коридора.

Пожалуй, именно мой приезд в Вельскую Крепость, – как называлось наше жилище, – можно считать началом семейной жизни, которая была, мягко говоря, безрадостной. Нет, ничего такого ужасного, конечно, не происходило. В целом можно было даже сказать, что я делала все, что хотела. Но поскольку я как раз таки ничего не хотела, дни мои были длинными и тягостными.

Риан мне глаза не мозолил, но раз в день обязательно осматривал. А то, как эти осмотры проходили, как правило, зависело от степени того, насколько сильно мне удавалось в этот день достать мужа, – говорить ему вежливые гадости при встрече было одним из любимейших моих развлечений. Он надо сказать тоже в долгу не оставался, но от затягивания осмотра получал особое удовольствие. Еще бы! Ведь все его прикосновения я терпела с поистине мученическим видом.

Однако чуть позже я тоже отыскала своеобразный способ мести. Моя грудь с беременностью значительно увеличилась в объеме и едва помещалась в лифах нашитых мне перед отъездом из Эвиноллы платьев. Этим-то стратегическим объектом я и пользовалась с целью досадить своему супругу, и, являясь на рандеву в кабинет Риана, оголяла верхнюю часть тела по максимуму, а потом с болезненным наслаждением ловила напряженные взгляды блондина.

У голодного ведь и от засохшей корки хлеба слюнки потекут, а уж если перед ним выложить кусок сдобного пирога… Два куска… В общем мелочь, а приятно. И портить мое невинное развлечение было совершенно некому: штат слуг состоял всего лишь из пожилой пары, – причем, что любопытно, не людей, а оборотней, – и до ближайшего города было далековато.

Это наше противостояние с Рианом имело определенные последствия: постоянно катающаяся на языке очередная колкость и готовность озвучить ее незамедлительно, как только супруг появится в зоне досягаемости, странным образом поддерживали меня в тонусе и не давали возможности окончательно потонуть в пучине тоски и отчаянья. С одной стороны, это был какой-никакой, а стимул к жизни, с другой – пережить боль можно было, лишь отдавшись ей целиком и полностью. Мне же толком поковыряться в ране все никак не удавалось, и от этого моя хандра из острой превратилась в вялотекущую. Ко всему прочему я еще и довольно паршиво себя чувствовала, хоть Риан и уверял, что все в норме. Меня продолжало тошнить с утомляющей регулярностью, силы возвращались очень медленно, и постоянно хотелось спать.

В эти первые месяцы жизнь казалась мне беспросветной, и только прощальный подарок Нибеоса озарял мое безрадостное существование лучиком надежды. «Полгода не такой большой срок», – напоминал он. «Надо всего лишь потерпеть». Я поглаживала молочно-белый, переливающийся камень каплевидной формы на широкой серебряной цепочке, украшавший мою шею, и на душе становилось легче. Эта подвеска, преподнесенная мне перед отъездом сиятельным Шадагаром лично, в качестве запоздалого поздравления с бракосочетанием, не могла быть ничем иным, как кристаллом перехода. Она напоминал мне, что мое заточение не вечно. Она пахла свежим запахом свободы. Я улыбалась, легонько сжимая ее в руке. Представляла, как кристалл тихонько хрупнет в ладони и перенесет меня далеко-далеко от Вельской Крепости… потом, когда все закончится…